Тень над Вавилоном

Работа заняла минут пять, но оба мужчины вздохнули с облегчением, когда она была завершена. Теперь их «лендкрузер» мог вполне сойти за взятый на прокат. Более внимательное знакомство с техпаспортом открыло бы странное несоответствие цвета машины с указанным в документах – кремовый, а не бежевый, – но после путешествия Палмера ее кузов был достаточно пыльным, чтобы определить его истинный цвет. Оба мужчины вернулись в отель, где наскоро перекусили перед тем, как отправиться в длинную дорогу, чтобы снова присоединиться к Денарду.
      Они покинули «Шератон» в 19.25. Харрису стало бы легче на душе, знай он о том, что к тому времени Салливан уже прошел паспортный контроль и ожидал объявления на посадку на рейс авиакомпании «Саудиа» номер SV 384, вылетающий в Бангкок. Самолет отправлялся в 21.10.
      Харрис волновался зря. Из-за административного недосмотра саудовская полиция не известила иммиграционные власти, чтобы те задержали Салливана. Эта ошибка, обнаруженная двенадцать часов спустя, стоила места виновному в ней лейтенанту полиции.
      Она способствовала и тому, что Рей Салливан вышел чистым из воды.

51

      Разговаривая по телефону с борта «Лирджета» с британским посольством в Эр-Риаде, Джонатан Митчелл отдал распоряжение сообщить о возможности прямого соучастия «Даркона» в «контору». Он подчеркнул последнее слово, и сотрудник разведки, который перед этим допрашивал Хьюза, в точности понял, что тот имел в виду. Этот человек немедленно передал по факсу копии предоставленных документов в штаб-квартиру разведывательной службы в Лондон, откуда их быстро переправили коммандеру Джоунзу в Нью-Скотленд-Ярд.
      Джоунз прочитал факсы – теперь уже факсы копий факсов, – представленные Хьюзом в качестве доказательства, что он действовал по приказу. Увидев подпись в конце, Джоунз нахмурился. Он знал о Дартингтоне. Тот слыл выдающимся и весьма уважаемым промышленником, и было крайне трудно поверить, что такой человек, как он, мог быть замешан в этом деле. Но свидетельства, лежавшие перед ним, оказались вполне однозначными. Джоунз позвонил своему административному помощнику, и через несколько секунд сержант Майк Арчер появился в дверях.
      – Майк, я хочу, чтобы ты связался с главным инспектором Халламом. Скажи ему от моего имени, чтобы его ребята продолжали распутывать эти банковские операции, а для него у меня есть другая работа, которой он должен заняться лично.
      Арчер покинул кабинет, а Джоунз продолжал размышлять о последствиях, которые могли возникнуть в результате того, что он собирался предпринять. Да, подумал он, для такой работы Пол Халлам именно тот, кто нужен. Он привык вести следствие среди богатых и сильных мира сего и обладал почти безошибочным нюхом на ложь или полуправду. Он был также исключительно осмотрителен. Что ж, несомненно, этим делом должен заняться именно он. Зазвонил телефон. Это был Халлам, сообщивший, что прибудет через пятнадцать минут.
      Пока Джоунз обрисовывал то, что ему было известно, Халлам молча сидел и слушал. По его светлым глазам за стеклами в массивной оправе было невозможно догадаться, о чем он думает. Джоунз передал ему бумаги и закончил инструктаж:
      – Пол, будь очень осторожен. Не должно быть никакой утечки. Ни среди его персонала, ни среди кого-то еще. Я не хочу, чтобы меня обвинили в распускании слухов о Дартингтоне или о его компании.
      – Все понятно, сэр. Я что-нибудь придумаю, чтобы обойтись без его людей. – Он поднялся и, взглянув на часы, вышел. Время как раз перевалило за четыре часа дня.
      Через тринадцать минут Халлам прибыл в центральный офис «Даркона» и в 4.20 оказался у дверей Дороти Уэбстер. Он постучал и, не ожидая ответа, вошел внутрь. Миссис Уэбстер была поражена и начала было протестовать, но он оборвал ее, предъявив свое служебное удостоверение:
      – Главный инспектор Пол Халлам, мадам, Лондонская сыскная полиция. Будьте любезны, мне хотелось бы знать, не могу ли я немедленно встретиться с сэром Питером Дартингтоном?
      Миссис Уэбстер была слишком растеряна, чтобы собраться с мыслями. Скажите на милость, как этот полицейский мог проникнуть сюда таким образом, что ее не оповестили? Не задумываясь, она тут же выдала свою стандартную фразу:
      – Офицер, боюсь, что это невозможно, если встреча не назначена. Могу я узнать, по какому вы делу?
      Халлам про себя дал быструю оценку стоявшей перед ним леди средних лет. Та заняла оборонительную позицию, но это было вполне естественно – он застал ее абсолютно врасплох.
      – Могу я спросить вас, мадам, как долго вы здесь работаете?
      Дороти Уэбстер заморгала от неожиданного вопроса, затем распрямилась во весь рост и гордо заявила:
      – Я работаю личным секретарем сэра Питера вот уже двадцать пять лет.
      Все верно, подумал Халлам. Он оказался прав. Отношение этой женщины к своей работе можно было охарактеризовать одним словом – преданность. Сейчас она будет крайне сдержанной и осторожной. Как бы он ее ни упрашивал – все будет без толку. Единственное, что теперь остается, это наплести ей историю, которую она не отважится никому рассказать – в особенности своему боссу.
      – Простите, мадам, но это очень, э-э, личноедело, касающееся некой молодой леди. Боюсь, крайне важно, чтобы я переговорил с сэром Питером безотлагательно. – Халлам намеренно принял несвойственный ему смущенный вид. Он потупил обычно твердый взгляд, а когда снова поднял глаза, увидел на лице Дороти Уэбстер, в какой шок он ее поверг. Щеки Дороти Уэбстер стали пунцовыми, а губы застыли в безмолвном «о!». Халлам посмотрел на нее с извиняющимся видом и сделал движение к дверям, ведущим в личный кабинет Дартингтона. – Теперь вы не возражаете, если я туда зайду?
      Дороти Уэбстер пришла в себя.
      – В этом нет никакого смысла, офицер. Сэра Питера сегодня в офисе не будет.
      Наступил черед Халлама быть застигнутым врасплох, но он продолжал давить:
      – Простите, вы не подскажете, где я мог бы сегодня его застать?
      Дороти Уэбстер не сдавалась без борьбы. Как этот человек только посмел, думала она, прийти сюда и заявлять о ее шефе такие вещи, произнести которые не поворачивался язык?
      – Офицер, боюсь, что это невозможно. Сэр Питер оставил недвусмысленное распоряжение, чтобы я не раскрывала его местопребывания ни при каких обстоятельствах.
      – Боюсь, вынужден настоять, мадам. – Светлые глаза Халлама на мгновение встретились со взглядом миссис Уэбстер, затем он понизил голос и заговорил доверительным тоном: – Не для протокола, вы же понимаете, мы считаем, что предъявленное обвинение является ложным. Нам хотелось бы прояснить это дело как можно скорее. Таким образом мы смогли бы избежать нежелательной огласки.
      Дороти Уэбстер сломалась. Перспектива публичного скандала была немыслимой. Конечно же, сэр Питер сможет все прояснить. Совершенно очевидно, что произошла какая-то нелепая ошибка. Она уселась за стол и начала писать адрес. Не произнеся ни слова, она отдала листок бумаги Халламу.
      Ох, черт, подумал Халлам, когда прочитал адрес. Эти хреновы Багамы!

52

      – Итак, джентльмены, прежде займемся теми фактами, которые нам известны. – Брент Скаукрофт, советник президента Буша по вопросам национальной безопасности, оглядел сидящих за столом и начал подводить итоги: – В начале декабря прошлого года мужчина с южноафриканским акцентом приобретает в Ирландии легкомоторный самолет – «Бриттен-Норман айлендер». С помощью предыдущих хозяев он перегоняет его в Саутхемптон, в Англию, где тот остается сидеть на земле в течение четырех месяцев. Было замечено, что кто-то, похожий по описанию на «южноафриканца», приходил к самолету, занимаясь его ремонтом; было также замечено, что время от времени там появлялись еще пять-шесть мужчин, личности которых не установлены. Тем временем «англичанин», возможно в гриме, создает фальшивые корпорации и арендует промышленные здания в южной Англии на денежные средства, поступившие через различные счета в британских банках из банка в Лихтенштейне. «Англичанин» – единственный человек, которого видели возле и внутри строений все свидетели. Туда доставляется контейнер для морских перевозок. Его переоборудуют и снабжают дополнительной дверью, новыми энергоразъемами и кондиционерами – все это было замаскировано. Контейнер отправляется на судне в Момбасу, в Кению, с декларированным грузом замороженных овощей. А пока все это происходит, пилот из Техаса по фамилии Салливан продает свою авиачартерную фирму и вылетает в Англию, куда и прибывает 28 марта. 7 апреля он улетает из Англии на «айлендере». 8 апреля «англичанин» и «южноафриканец» появляются в Саудовской Аравии в офисе британской строительной компании «Даркон Интернэшонал», имея на руках предписание предоставить в их распоряжение один из старых строительных поселков компании на севере страны, в Баданахе. Предписание подписано главой корпорации сэром Питером Дартингтоном. В соответствии с указаниями Дартингтона в Баданах для этих людей перегоняют четыре автомобиля повышенной проходимости. 11 апреля «айлендер» прибывает в Джидду, в Саудовскую Аравию. Пилот перелетает в Эль-Ваджх, где остается на два дня, затем 13 апреля он перебирается в Арар. В Араре он находится до 23 апреля, на этой стадии он получает разрешение базировать самолет в строительном лагере в нескольких милях от города вдоль по шоссе. В самом лагере видели восьмерых мужчин – ни одного удовлетворительного описания их внешности нет. Там они занимались автомобилями, перекрасив два из них под военные санитарные машины, а еще одну разобрав на запчасти. Вчера вечером, 25 апреля, три рабочих автомобиля, самолет и все восемь мужчин исчезли. Пилот самолета зарегистрировал полетный маршрут на Табук, диспетчеры наблюдали, как самолет лег на правильный курс, но в месте назначения он так и не объявился. Сегодня утром, 26 апреля, – то есть вчера поздно вечером по нашему времени, – контейнер прибыл в Момбасу, но оказался пустым. Никто из членов экипажа судна во время плавания ничего необычного не заметил.
      – Таковы известные факты, – подытожил Скаукрофт. – Все они были установлены в результате следствия, проведенного на местах сотрудниками ФБР, ЦРУ и британской полиции и разведки. Теперь давайте перейдем к предположениям. – Он взглянул на лица сидящих вокруг стола. – Должен сказать, что, по словам Национального бюро разведки, как я понял, девяносто девять процентов за то, что они верны. Предположения эти следующие. Два или более человека прячутся внутри морского контейнера с момента его отправки из Англии. В ночь с 12 на 13 апреля, во время прохода на юг через Красное море, они опустошают контейнер и, покинув судно, направляются на резиновой лодке с подвесным мотором – вероятно, с контрабандным снаряжением на борту – в сторону побережья Саудовской Аравии. Ранним утром 13-го они высадились на берег, где их тут же подобрал сообщник, который отвез прибывших на своем пикапе в Эль-Ваджх. Там они пересели в «айлендер» и улетели в Арар, доехав потом по шоссе до Баданаха. Вчера вечером, 25 апреля, две санитарные машины выехали на север; двигаясь по пересеченной местности, они достигли границы с Ираком, где совершили диверсию и поджог на иракской заставе. Они проникают в Ирак и едут на северо-восток по шоссе на Киркук. Сегодня утром, еще до наступления дня по иракскому времени, они затаились в огромном складском помещении к востоку от Хадиты, где и находятся по сей час. Тем временем третья машина и самолет исчезли в неизвестном направлении и до сих пор не обнаружены.
      – Теперь вот что, – продолжил Скаукрофт, – я сказал, что все это – предположения. Я по-прежнему вынужден относить их к этой категории, поскольку недостаточно осведомлен по поводу технических возможностей Национального бюро разведки, чтобы знать наверняка, возможно ли получить столь подробную и надежную информацию лишь на основании спутниковых фотографий и изображений на экранах радаров. Думается, – добавил он с кислой миной, – что если бюро разведки способно следовать тенью за столь малочисленной и незначительной группой людей на тысячемильные расстояния да еще с такой точностью регистрировать их деятельность, то, помимо всего прочего, нам стоило бы найти применение этой технологии для решения кое-каких проблем по поддержанию правопорядка у себя дома. Но это так, к слову. Уверен, что, прежде чем продолжить наши гадания по поводу того, что затеяли эти люди, вы все хотели бы послушать директора Национального бюро разведки. Я попросил его взять с собой на это заседание начальника отдела этого ведомства, в котором изначально и вытащили всю эту историю на свет. Господин директор, буду очень признателен вам, если мистер Соренсен объяснит нам, как же это было сделано.
      Все головы повернулись в сторону крупного мужчины с огромными обвислыми усами. Морж выглядел смущенным и, прежде чем заговорить, прочистил горло. Но тут он, похоже, передумал и наклонился, чтобы что-то прошептать сидевшему рядом мужчине.
      Мартин Фейга, директор НБР, улыбнулся вопросу Соренсена и ответил так, чтобы услышали все присутствующие:
      – Да, Уолтер, можете быть уверены, что необходимый допуск к секретным данным у всех этих джентльменов есть.
      На Моржа было брошено несколько неприязненньгх взглядов, а одетый в серый костюм болезненного вида мужчина с жабьим лицом злобно нахмурился, глядя в его сторону с дальнего конца стола. Морж узнал в нем Дугласа Лонгмайра – помощника министра финансов.
      Десятью минутами позже Морж закончил подробные объяснения и начал подводить итоги:
      – Таким образом, джентльмены, первоначально все было обнаружено по чистой случайности. Однако должен сказать, что отслеживание было проведено на высочайшем уровне, и заслуга в этом в огромной степени принадлежит одному из моих аналитиков. При обычном ходе событий на столь незначительный с виду случай, вероятно, не обратили бы внимания, но обстоятельства сложились так, что у нас произошло относительное затишье и директор счел возможным провести дальнейшее расследование. – Морж потеребил усы и обратился к советнику президента: – Возможно, у вас есть какие-то вопросы, сэр?..
      Брент Скаукрофт покачал головой и огляделся вокруг:
      – Джентльмены, у кого-нибудь есть вопросы к мистеру Соренсену или директору НБР?
      – Разрешите мне, господин председатель? – заговорил человек, сидевший слева от Скаукрофта.
      – Пожалуйста, Джон.
      Подавшись из кресла вперед, заместитель госсекретаря США Джон Келли сцепил пальцы и в упор посмотрел на Соренсена.
      – Ввиду того, к чему все это может привести, – а я надеюсь, мы вскоре перейдем к обсуждению и этого вопроса, – возможны серьезные нарекания на зарубежную политику США. В этой связи мы в министерстве считаем существенно важным добраться до этих людей и положить конец их деятельности. Думаю, что президент, – он бросил взгляд на Скаукрофта, который кивнул ему в ответ, – в этом вопросе с нами единодушен. К несчастью, оказалось так, что эти люди внутри Ирака временно для нас недосягаемы, и пока они там, мы просто не можем до них добраться. Поэтому нам остаются лишь два пути, по которым можно вести дальнейшее расследование. Первый, хотя и очевидный, может не дать ничего: допросить сэра Питера Дартингтона и выяснить, что ему об этом известно. Если он в этом замешан, вероятно, у него найдется способ отозвать своих людей обратно. Второй, как вы говорите, трудноосуществим: отыскать самолет. Опять же, пилот может быть на связи со своими сообщниками и нам удастся убедить его остановить их. Вопрос у меня следующий: как вы считаете, каковы ваши шансы отыскать самолет?
      Прежде чем ответить, Морж энергичней обычного пощипал свои усы.
      – Боюсь, что очень небольшие, сэр, если только он снова не взлетит, и в этом случае его почти тут же засекут самолеты с системой АВАКС. Проблема заключается в том, что, пока он на земле, мы не знаем, где искать. До сих пор мы отслеживали этих людей, каждый раз приблизительно зная, куда смотреть. Даже это оказалось достаточно трудным. Наибольшие шансы появились бы при использовании системы Е-8А Джей-СТАРС для радарного картографирования. Но мы не отваживаемся снять самолеты, оборудованные Джей-СТАРС, с наблюдения за зданием. Конечно, будь в нашем распоряжении побольше Джей-СТАРС… – Незаконченная фраза повисла в воздухе, и Соренсен сокрушенно покачал головой.
      – Дельное пожелание, джентльмены. – Комментарий исходил от мужчины мощного телосложения с ежиком серо-стальных волос, одетым в форму генерала ВВС США. Он бросил одобрительный взгляд в сторону Соренсена. – Мы то и дело настаиваем на дополнительном производстве Джей-СТАРС. Они, вне всяких сомнений, продемонстрировали свою ценность как во время «войны в заливе» в 1991 году, так и сейчас.
      – Спасибо, генерал Бернсайд, – ровным голосом поблагодарил Скаукрофт заместителя председателя Объединенного комитета начальников штабов. – Ваше замечание принято к сведению. К сожалению, в настоящее время мы должны довольствоваться тем, что у нас есть.
      – Можно мне сказать, сэр? – перебил его Морж. – Когда я говорил о том, что мы сможем засечь самолет, как только он сдвинется с места… понимаете, возможно, к тому времени будет слишком поздно что-либо предпринять. Если этот самолет затаился, то, может статься, он ожидает, пока те, кто на автомобилях, не выполнят задачу и не направятся домой. Самолет может быть для них средством улизнуть оттуда, и я склонен был бы считать, что он притаится, как мышь, до тех пор, пока его не вызовут.
      Сидевший напротив него Роберт Гейтс, директор Центрального разведывательного управления, поднял вверх указательный палец и вымолвил:
      – ЦРУ согласно с данной оценкой.
      – Думаю, – вмешался Скаукрофт, кивнув директору ЦРУ, – что тогда мы подошли к обсуждению возможных причин, которые движут этими людьми. Если только, – добавил он, – не будет еще каких-то вопросов, касающихся технических подробностей?
      Вопросов не было, и Морж встал, чтобы уйти.
      – Нет-нет, мистер Соренсен, пожалуйста, останьтесь, – остановил его Скаукрофт, – возможно, у нас к вам возникнут дополнительные вопросы.
      Морж снова сел на место.
      – До сих пор, – продолжил Скаукрофт, – мы скорее ходили вокруг да около, но я чувствовал, что в наших рассуждениях очень важно наверняка исключить возможность ошибки. Независимо друг от друга НБР, ЦРУ и госдепартамент пришли к одинаковым выводам. К настоящему времени, вероятно, и остальные присутствующие сделали то же самое. Похоже, иной разумной причины, по которой столь хорошо организованная и обеспеченная команда людей находилась бы на территории Ирака, просто не существует. Короче говоря, мы считаем, что они задействованы в покушении на жизнь Саддама Хуссейна.
      С дальнего конца стола донесся изумленный вздох похожего на жабу Лонгмайра, а со стороны генерала Бернсайда послышалось ворчливое: «Черт побери, давно бы пора». Заместитель госсекретаря Келли готов был пронзить Бернсайда взглядом. Генерал широко улыбнулся Моржу, который спрятал усмешку под усами.
      – Это не относится к делу, генерал, – твердо заявил Скаукрофт. – Вопрос заключается в том, как нам овладеть ситуацией? Президент хотел бы услышать наши рекомендации.
      Чарлза Бернсайда нельзя было сбрасывать со счетов. Служи он на флоте, его непременно наградили бы кличкой Бортовой Залп, но поскольку он был генералом ВВС, то получил более ласковое прозвище – Большая Бомбочка. В отсутствие тихоголосого министра обороны Дика Чейни, который, будь он на заседании, выступал бы от имени министерства обороны, Бернсайд настойчиво гнул свое:
      – Говорю вам, пусть их себе продолжают. Вы должны были позволить нам покончить с этим делом еще в прошлом году, когда у нас была возможность. Самое время, чтобы кто-то расправился с этим сукиным сыном. И удачи этим ребятам!
      – Резрешите, господин председатель, – вмешался ледяным тоном заместитель госсекретаря Джон Келли. – Здесь существуют кое-какие моменты международной политики, которые генерал Бернсайд, возможно, недооценивает…
      – Политика, шмолитика, – перебил Бернсайд. – Да вы только взгляните, куда эта ваша политика нас завела. А никуда – вот куда. Сначала нам говорят истратить шестьдесят миллиардов долларов на то, чтобы избавиться от этого ублюдка Саддама, потом, в последнюю минуту, эти малахольные сукины дети из госдепа похерили все дело, а теперь этот скаредный педерастишко из казначейства, что сидит вон там, в конце стола, будет еще урезать нам военные расходы!
      – Господин председатель! – протестующе пискнул высоким голосом вскочивший с кресла Лонгмайр. – Это недопустимо, не позволяйте генералу Бернсайду говорить в столь неуважительной…
      – Задница! – прорычал ухмыляющийся Бернсайд.
      – Господа! Господа! – Скаукрофт тоже встал с места и успокаивающе приподнял руки. – Пожалуйста!
      Помощник министра финансов с оскорбленным выражением на жабьем лице опустился обратно в кресло. Бернсайд подмигнул Соренсену, у которого от невероятности происходящего отвисла челюсть. Скаукрофт дождался, когда стихнут приглушенные пересуды за столом, и обратился к Келли:
      – Джон, думаю, что будет лучше, если вы объясните ситуацию, какой ее видит госдепартамент. Должен сказать, – Скаукрофт бросил предупреждающий взгляд в сторону Бернсайда, – что президент полностью согласен с оценками этого ведомства. Джон?
      Келли начал говорить, с трудом сдерживая негодование по поводу непочтительного вмешательства Бернсайда.
      – Если говорить упрощенно – на карту поставлено будущее Ирака как государства. По существу, Ирак состоит из трех отдельных государств в государстве. Без сильного руководства из центра он, вне всяких сомнений, распадется – возможно, очень быстро. На севере курды постараются создать независимый Курдистан. Магометане-шииты на юге тоже отделятся и, скорее всего, попытаются построить государство на базе Басры – древней провинции Оттоманской империи. Ну а меньшинству магометан-суннитов придется довольствоваться тем, что останется в центральной части Ирака. Однако суть в том, что ни одному из этих трех новообразований, вероятно, не удастся выжить как отдельному самостоятельному государству. Просто-напросто слишком сильно будут задеты интересы соседних держав. Я имею в виду главным образом Турцию и Сирию, но, возможно, прежде всего стоит говорить об Иране. Все эти три государства были бы втянуты в вакуум, образовавшийся при распаде сегодняшнего Ирака.
      – Давайте разберемся с каждой страной по очереди, – продолжал Келли. – У Турции хватает своих внутренних проблем с десятью миллионами этнических курдов, живущих на ее территории. Турецкое правительство вряд ли будет поощрять возникновение нового и почти наверняка враждебного соседнего государства, откуда будут исходить политические, а возможно, вооруженные нападки на Турцию. Действия Сирии частично зависели бы от поведения Ирана. Сирийцы ненавидят режим Саддама Хуссейна и давно жаждут поглотить Ирак, создать «большую» Сирию. Режим президента Асада во многих отношениях столь же нелицеприятен, сколь и режим Хуссейна. За одним исключением – Ливан. Асад не решился на интервенцию, подобную той, что предпринял Ирак, но нет никаких сомнений, что Сирия не преминет воспользоваться развалом иракского государства как оправданием для вторжения. Правящие партии как в Сирии, так и в Ираке называют себя «Баас». И та и другая смоделированы по образу нацистской, но это не мешает им ненавидеть друг друга. Совершенно очевидно лишь одно: Асад наверняка не потерпит какого-либо вмешательства со стороны Ирана. К сожалению, подобное вмешательство Ирана, на наш взгляд, неизбежно.
      Для пущего эффекта Келли сделал паузу и затем продолжил:
      – Вот уже многие годы Иран и Ирак уравновешивают друг друга в борьбе за власть на Ближнем Востоке. Вспомните, какой «удобной» – хотя это и не совсем подходящее слово – была война между этими двумя странами. В результате же распада Иран весьма просто останется доминирующей экономической и военной силой в Персидском заливе, и никто ничего не сможет с ним поделать. Вначале иранское вмешательство будет носить тот же характер, что и у турок. У Ирана свои проблемы с курдами – их количество внутри страны тоже велико. Фактически – около пяти миллионов. По причинам, схожим с турецкими, Иран будет сильно сопротивляться созданию любого независимого курдского государства. Вторым вероятным шагом Ирана, пока внимание мировой общественности будет отвлечено на курдский вопрос, станет возобновление споров по поводу территориальной принадлежности различных с виду незначительных островов в Персидском заливе. Ну а третьим – в то время как все остальное будет идти своим чередом – явится слишком хорошо знакомый экспорт исламского фундаментализма в оставшиеся центральные и южные районы Ирака и за его пределы. Господа, возможно, кое-кому из вас покажется, что я тут нарисовал уж слишком мрачную картину и что иранский экстремизм в перспективе не так уж страшен, как это было какой-то год или два назад. Вслед за смертью аятоллы Хомейни и вступлением в должность президента Рафсанджани действительно видно,что Иран выказывает признаки более разумного подхода в отношениях с Западом. Я подчеркиваю слово «видно». Могу вас заверить, джентльмены, что это поверхностная видимость. Более того, полнота власти Рафсанджани в лучшем случае сомнительна. Приверженцы жесткого курса по-прежнему обладают огромным влиянием. Так может ли кто-либо из вас, – спросил Келли, обводя глазами сидящих вокруг стола и приберегая особенно пристальный взгляд для генерала Бернсайда, – со всей откровенностью сказать, что будет рад увидеть, как Иран становится неодолимой и доминирующей державой на Ближнем Востоке в целом и в районе Персидского залива в частности, со всеми вытекающими отсюда последствиями?
      В помещении стояла тишина. Келли еще раз медленно обвел взглядом лица присутствующих – все взоры были обращены на него.
      – То-то же. Таким образом, мы должны признать, что продолжение существования иракского государства является крайне важным для сохранения баланса сил, а следовательно, и стабильности – пусть даже нелегкой – в этом регионе. К сожалению, в настоящее время лишь один человек способен гарантировать единство Ирака. Несмотря на то, что он нам весьма не нравится, и несмотря на присущую ему жестокость, даже по отношению к собственному народу, Саддам Хуссейн безусловно является сильнейшей личностью в стране. В конце концов, он избавился от всех своих потенциальных соперников. Больше там никого нет. Заверяю вас, господа, – произнес Келли с нажимом, – что дело обстоит именно так. Я знаю этого человека и имел с ним личные контакты на протяжении многих лет. Если Саддам уйдет, Ирак развалится почти наверняка. Отсюда следует, – продолжал он, – что это покушение на его жизнь – если это действительно покушение – в корне противоречит национальным интересам Соединенных Штатов и всего Запада. Здесь поставлен на карту мир в регионе, а возможно, и во всем мире. Вот почему эти люди так опасны. Вот почему, если это только возможно, они должны быть остановлены. Таким образом, существует лишь один что-то значащий вопрос, на который мы должны ответить: как это сделать?
      – Мы можем предупредить Саддама. – Все головы повернулись к новому оратору. Им оказался Дуглас Лонгмайр. Он пожал плечами в ответ на презрительные взгляды отдельных из присутствующих. – Почему бы и нет? Все, что нам нужно сделать, это подмигнуть их парню, Алану, э-э, как его там, ну, иракскому представителю в ООН. Тот передаст предупреждение Саддаму. Все так просто.
      – Господин председатель? – попросил слова Роберт Гейтс, директор ЦРУ. – К сожалению, все не такпросто. С одной стороны, господин аль-Анбари вряд ли отнесется с необходимым доверием к подобному предостережению, даже если попытаться организовать все так, чтобы оно было передано через нейтральных людей. Да и нет у нас, к сожалению, нейтральных людей, на которых можно было бы положиться как в том, что они убедят иракцев в достоверности предупреждения, так и в том, что они в то же время не раскроют его истинного источника. А это подводит нас еще к одному фактору, который не стоит упускать из виду. – Директор ЦРУ сделал короткую паузу и, подчеркивая свою мысль, пристукнул по столу указательным пальцем. – Оказание любой поддержки – чем в конечном итоге и будет подобное предупреждение – официальному врагу Соединенных Штатов – каковым по-прежнему является Саддам – было бы расценено, как акт предательства. Если вы думаете, что у нас было недостаточно неприятностей с делом об «Иран-контрас» и его последствиями, то только представьте себе, какая поднимется вонь как у нас дома, так и за рубежом, если вдруг обнаружится, что мы непосредственно во что-то вмешались ради спасения жизни Саддама!
      Скаукрофт, избегая жабий взгляд Лонгмайра, прочистил горло:
      – Думаю, мы должны исключить всякую мысль о предупреждении, – поспешно пробормотал он. – У кого-нибудь еще есть предложения получше?
      – Все, что нам остается, господин председатель, это надеяться, что покушение окажется неудачным. – На этот раз заговорил директор Федерального бюро расследований. – До сих пор этим людям везло. Учитывая состав персонала, который они набрали, я поражен, что им удалось зайти так далеко. Мы разузнали о пилоте. Он просто никто, совершенно никчемная личность. Похоже, лидер этой команды, кто бы он ни был, пользовался низкими критериями при подборе своих сообщников. Более того, главный инициатор заговора оказывается британским промышленником – человеком, который вряд ли достаточно сведущ в искусстве боевой авантюры. Думаю, можно вполне обоснованно надеяться, что и он сам и люди, им набранные, еще натворят ошибок. Дальнейшее следствие раскроет еще больше фактов, возможно, достаточно для того, чтобы все это остановить. Может статься, в конце концов, что это не более чем любительская операция, которая лишь по чистой случайности достигла столь неожиданной степени успеха.
      Успокаивающая речь директора ФБР не убедила Соренсена. Искоса взглянув на своего начальника, он заметил, что Фейга тоже отнесся к ней скептически. У обоих уже сложилось впечатление об этой команде. Тот факт, что даже само их существование было обнаружено лишь по чистой случайности, уже говорил сам за себя. До сих пор они не совершили ни одной ошибки, по крайней мере, ни одной из тех, что можно было избежать.
      – Есть один способ их остановить. Способ, который гарантирует это. – Все головы разом обернулись к обладателю хриплого голоса.