Тони Хьюз был зол и растерян, но это не помешало ему быстро связать воедино обстоятельства посылки «лендкрузеров» в Баданах и полученные из Англии факсы. Он сделал по три копии каждого из документов: одну – для полиции, а две остальные – для собиравшихся подъехать людей из американского и британского посольств. Ожидая прибытия полиции, он заказал международный телефонный разговор с лондонским офисом своего друга и коллеги сэра Питера Дартингтона, но, как оказалось, лишь только для того, чтобы услышать от секретаря, что тот находится за границей и связаться с ним невозможно. Хьюз уже было собрался попросить, чтобы его соединили с Дороти Уэбстер, личным секретарем Дартингтона, намереваясь напрямую узнать, где именно тот находится, как тут постучали в дверь и на пороге показался щеголеватый сержант саудовской полиции. Положив трубку, Хьюз встал из-за стола и вежливо поздоровался с офицером.
      Количество случаев нарушения закона в Саудовской Аравии относительно невелико. Происходит так в основном из-за того, что степень их раскрываемости полицией весьма велика, а наказание, даже за незначительное преступление, может оказаться исключительно суровым. Случаи же воровства или краж со взломом вообще крайне редки. Столкнувшись с перспективой, будучи пойманным, публично лишиться кисти правой руки, потенциальный преступник приходит к выводу, что даже очень заманчивый куш от предполагаемого преступления не стоит подобного риска. Не говоря уже о мучениях от подобного наказания – достаточно устрашающего само по себе, – потеря не левой руки, а правойобрекает на двойной позор в глазах общества. Правой рукой пользуются для еды, в то время как левую оставляют для ухода за той частью тела, соприкосновение которой с пищей, пусть даже опосредованное, расценивается как крайне нежелательное. Всякий, кто совершит ошибку, передав или приняв еду левой рукой, виновен в наитягчайшем грехе, который никогда не будет ни прощен, ни забыт. Любому тут же становилось совершенно очевидно, что натворил человек, лишенный правой руки, и даже в том весьма маловероятном случае, когда считалось, что он понес достаточную кару за свое преступление, сотрапезником он оставался крайне неугодным.
      Получив от начальства указание провести предварительное расследование по делу о краже ни много ни мало четырех автомобилей, полицейский сержант был настроен весьма серьезно. В ходе двадцатиминутного допроса Хьюз поведал все, что ему было известно, и передал подготовленные им сведения о «мистере Брайсе» и «мистере Поттере». Когда сержант услышал, что Брайс и Поттер въехали в страну по фальшивым приглашениям, выдавая себя за сотрудников «Даркона», его лицо приняло еще более серьезное выражение. Удовлетворившись тем, что получил все подробности касательно данного дела, он поблагодарил Хьюза и откланялся. Было ровно 17.00.
      Саудовская полиция не теряла времени даром. Описания двух мужчин и четырех автомобилей были разосланы для ознакомления в полицейские участки и переданы патрульным машинам по всему королевству. Хьюз хорошо описал приметы обоих мужчин, но видел он их только с измененной внешностью. Берн при этом держал за щеками подушечки, а в глаза у него были вставлены тонированные контактные линзы «мистера Брайса», а Палмера украшала густая борода, которую он специально отращивал для этой цели с самого ноября и, естественно, тут же сбрил, как только они прибыли в Баданах. Они въехали в Саудовскую Аравию по своим собственным паспортам и под настоящими именами – без всякого грима, – и лица на фотографиях, которые они представили для получения виз, весьма отдаленно напоминали лица тех двух мужчин, которых видел Хьюз. Таким образом, от фотографий на визах было мало толку, и позднее Хьюз так и не сможет опознать тех, кто на них был изображен.
      На самом деле, раскрывая сержанту подробности, Хьюз сделал еще одну роковую, но вполне объяснимую ошибку. Несмотря на то, что во время их встречи с Палмером две недели назад тот произнес всего каких-то пару слов, Хьюзу оказалось этого достаточно, чтобы увериться, будто бородач говорит с южноафриканским акцентом. Он усиленно подчеркивал этот момент в разговоре с сержантом, и неудивительно, что полиция не перепроверила его показания. Но, что еще более примечательно, этот факт не вызвал никаких сомнений ни у британских, ни у американских властей. На допросе предыдущих владельцев «айлендера» ирландская Гарда выяснила про «южноафриканский акцент» Палмера, и лишнее свидетельство со стороны Хьюза только усилило их заблуждение. На самом деле тонкая разница между акцентом южноафриканцев английского происхождения (но не африканеров ) и акцентом белых зимбабвийцев все же есть. Если бы Хьюз об этом знал и смог бы отличить эту разницу, то истинная личность Палмера была бы раскрыта, и очень быстро, с помощью записей в саудовской иммиграционной службе. И случилось бы это по той простой причине, что в данное время в Саудовской Аравии находились только три гражданина Зимбабве – еще одним из них был Денард, а третьей была няня, нанятая женой управляющего американской нефтяной компании.
 
      В этот день Палмеру повезло дважды. Как раз в то время, когда сержант был срочно направлен в офис Хьюза, Палмер, почти завершивший долгую поездку с севера, где он оставил Денарда и «айлендер», прошел обычную проверку у поста дорожной полиции при подъезде к Джидде. Скучающие и безразличные дежурные полицейские не обратили ни малейшего внимания на дружелюбное приветствие со стороны массивного водителя «лендкрузера», сосредоточив все свое внимание на следовавшем прямо за ним грузовом пикапе с пятью индийскими рабочими-иммигрантами. Как оказалось, один из индийцев забыл свою «икааму», и поэтому, когда через сорок минут на пост пришла ориентировка на украденный «лендкрузер», полицейские все еще разбирались с задержанным пикапом и его пассажирами. К тому времени они напрочь забыли о «лендкрузере», проехавшем мимо поста, а выдохшийся после девятисотмильного марафона Палмер уже добрался до отеля «Шератон» в Джидде и отдыхал в его холле, потягивая из большого бокала прохладительный напиток.
      В Саудовской Аравии дорожная полиция является структурой, независимой от полиции «по борьбе с преступлениями», но в данном случае по тревоге были подняты оба подразделения, получившие приказ разыскать двух мужчин с соответствующими приметами. Прибыв в Баданах, Элвин Кеннингз и Джонатан Митчелл обнаружили, что в лагере для строителей, кроме одиноко сидевшего в своей комнате пакистанского повара, никого нет. Они быстро сообразили, что тот является безвинно подставленным лицом, но тем не менее стали выуживать из несчастного мужчины информацию об обитателях лагеря. Моментально почувствовав, что влип во что-то крайне неприятное, сильно разнервничавшийся пакистанец просто сгорал от желания помочь. Он засыпал обоих разведчиков деталями и подробностями, однако из-за своей жажды доставить приятное так и не понял, что лживая информация хуже, чем вообще никакой. Отвечая на вопросы, на которые он либо не знал, либо забыл ответы, пакистанец говорил то, что, по его разумению, хотели услышать допрашивающие. Результат, как вскоре убедился Кеннингз, вылился в поток ничего не значащих частностей, многие из которых просто придумывались и сбивали с толку. То, что у повара оказалась слабая память на лица, тоже не добавило ясности, и его описания восьми мужчин, которых он видел в лагере, в конце концов также оказались бесполезными. Кеннингз отвел Митчелла в сторону.
      – С этим парнем мы никуда не продвинемся. От избытка желания помочь он просто водит нас за нос. Единственно полезная информация, которую он выдал, это то, что их было восемь человек, все белые, и что прошлой ночью они все покинули лагерь на трех автомашинах и самолете. Я считаю, можно положиться и на его слова о том, что две машины были перекрашены под санитарные, а двигатель одной из них, как он сказал, «ну очень страшно ревел». Это те две, что сейчас находятся в Ираке. Третья тоже наверняка уехала, но тут следует предположить, что она по-прежнему находится в Саудовской Аравии. Четвертой должна быть та груда металлолома в мастерской – полагаю, они раскурочили ее на запчасти. Предлагаю ограничить наш доклад сообщением, что теперь мы разыскиваем восемь белых мужчин, три автомобиля и один самолет. Если предположить, что Салливан все еще находится при самолете, остается семь мужчин в трех машинах, две из которых, как нам известно, внутри Ирака. Думаю, обнародовав помимо этого что-то еще, мы лишь добавим огня к общей сумятице.
      – Вы правы, – согласился Митчелл. – Схожу позвоню Хьюзу, чтобы тот так и заявил в полицию. Будем надеятся, что они засекут эту третью машину.
      Митчелл позвонил Хьюзу, который быстро передал информацию в саудовскую полицию. Круг поисков был соответственно расширен, и был отдан приказ произвести расследование относительно всех белых служащих «Даркона». Если бы Кеннингз и Митчелл были непосредственно связаны с полицией, то они посоветовали бы не ограничивать следствие только сотрудниками «Даркона», но разведчики понимали, что любое явное вмешательство с их стороны чревато дипломатическими осложнениями и еще больше запутает ситуацию. В данном случае гораздо лучше, если дело останется сугубо уголовным и касающимся лишь компании «Даркон», заявившей о крупной краже. Предположение же Хьюза и полиции о том, что преступники действовали под видом служащих компании, было вполне объяснимо.
      Загвоздка заключалась в том, что предположение это было ложным.

      В конце концов, усталость все же одолела Джона Кируина. Отследив надувную лодку до контейнеровоза и убедившись, что два автомобиля в Ираке действительно остановились переждать дневные часы, он передал дежурство сменщику и отправился в комнату отдыха. Уставший до предела, он свалился на диван и прохрапел десять часов кряду.
      Разбуженный запахом кофе и тихим говором сотрудников Национального бюро разведки, входивших и выходивших из комнаты для короткого отдыха, Кируин направился в мужской туалет, чтобы освежиться и привести себя в порядок. Прихватив по пути оттуда чашку кофе, он возвратился в центр управления.
      Сменщик встретил его удивленным взглядом.
      – О, Джон, привет. Не ожидал, что ты вернешься так скоро.
      – Не смог оставаться в стороне, – улыбнулся Кируин. – Как там у нас дела?
      Джек Фикс со вздохом поморщился:
      – Что касается здания, где, как мы полагаем, залегли эти парни, то тут сообщить вообще нечего. Я-таки надеюсь, что ты прав и они по-прежнему там. Но проблема не в этом. Кто-то там, в верхах, кипятится по поводу этого самолета. Я так полагаю, что в Лэнгли не могут его отыскать.
      – Значит, мы засекли его в Баданахе вчера в, э-э, 18.30 по местному времени, не так ли? Все, что необходимо сделать, это поднять записи АВАКСа с того момента и посмотреть, куда он делся. Это займет время, но мы сможем его найти.
      – В том-то и дело, Джон. Кто-то там выяснил, что он вылетел из Баданаха в 19.00 по направлению в Табук. – Фиск указал города на карте. – Но он там так и не объявился. Я попробовал разобраться с помощью записей АВАКСа. И конечно же, оказалось, что все это происходило еще до объявления тревоги. Прошлой ночью в воздухе не было ни одного самолета с АВАКСом – все они приземлились в 18.00.
      Кируин скривил лицо:
      – Ну, и что ты пытался сделать?
      – Почти безнадежно, Джон, это действительно так. Самолет мог улететь на сотни миль в любом направлении. У него мог просто отказать двигатель, или он разбился, или с ним могло случиться что-то еще. Он может находиться где угодно. Это все равно, что искать пылинку на футбольном поле, а то и хуже того.
      Кируин понимал. Когда он осуществлял отслеживание объектов, которое и привело его к самому контейнеровозу, в каждом случае он, по крайней мере, приблизительно знал, где следует искать. Фиск был прав. Найти «айлендер» они могут лишь по счастливой случайности.
      – Есть какие-то гипотезы?
      – У меня тут имеется одна прикидка, – ответил Фиск. – Я предположил, что пропал он намеренно. В конце концов, если самолет разбился, то он окажется вне игры и в дальнейшем большого интереса не составит. Основываясь же на предположении, что он по-прежнему цел и невредим, единственным местом, где мы можем его поискать, остается заявленный пилотом маршрут на Табук. Но это все, что я могу предложить.
      – Думаю, ты прав. И куда же он мог улететь?
      – По моим предположениям, он скрытно вернулся и затаился в какой-то низине прямо в пустыне. Он мог даже перелететь в Ирак.
      Кируин задумался. Взвесив все факты, он согласился с Фиском.
      – Ты не пробовал использовать Джей-СТАРС?
      – Час назад я попросил их разок прочесать вот это место. – Фиск обозначил район на карте – участок пустыни к югу от погранзаставы, выбранный им наугад. – Но потом я занервничал. Если мы будем отвлекать их от наблюдения за этим зданием, машины смогут уехать незамеченными, а мы так ничего и не узнаем. Даже если предположить, что самолет отлетел на какую-то сотню миль, чтобы появился хоть какой-то шанс его обнаружить, потребуется два-три дня непрерывного картографирования с помощью радаров.
      – Согласен, – промолвил Кируин. – Тут мы рисковать не можем. Итак, остается только попробовать с…
      – …KH-11 и KH-12. – Фиск подавил зевок. – Если только, – добавил он, – самолет не взлетит снова и в этом случае его не засечет АВАКС. Надеюсь, ты не против, но я приказал от твоего имени, чтобы теперь АВАКСы несли дежурство круглосуточно.
      – Ты абсолютно прав, – успокоил его Кируин. – Что ж, думаю, нам лучше заняться спутниками и посмотреть, не сможем ли мы разглядеть самолет на архивных снимках. Черт возьми, разве не так мы впервые засекли два автомобиля? Нужно использовать вчерашние архивные материалы, скажем, с 18.00 до 23.00 по местному времени. Просматривать что-то более позднее нет никакого смысла – к тому времени двигатели самолета уже остынут и обнаружить его будет слишком трудно. – Он принял решение. – О'кей, было бы также неплохо бросить на это дело команду из младших сотрудников. Это будет самая скучная работа из всего, что когда-либо выпадало на их долю. Придется одну за одной вызвать из памяти компьютера тысячи изображений и с каждым провести сравнительный анализ на присутствие самолета. На то, чтобы все это перелопатить, могут уйти многие дни, и это учитывая, что у нас нет снимков всей территории. Будем надеяться, самолет прервет наши поиски, сдвинувшись с места. Между прочим, – поинтересовался он, – ты не знаешь, где Уолтер?
      – Ах да, я как раз хотел тебе сказать, – воскликнул Фиск. – Где-то с час тому назад он сюда залетал. Никогда еще не видел его таким нарядным – парадный костюм, лучший галстук. Сообщил, что его вызвали на внеочередное заседание Совета по национальной безопасности, назначенное на 11.00.
      Боже правый, подумал Кируин. Морж – и заседание СНБ! Он, который вечно хаял «погонял», теперь, похоже, сам стал одним их них!

      В 17.55, пока Палмер заказывал второй бокал прохладительного в холле «Шератона», Харрис находился возле стойки регистратуры, собираясь оформить выписку из отеля – собственную и Салливана, который все еще был наверху, в своем номере. К стойке приблизились два офицера полиции и потребовали временно отлучившегося дежурного администратора. Харрис услышал, как старший из полицейских попросил показать им регистрационную книгу отеля. В обычной ситуации он едва ли обратил бы на это внимание, но, учитывая подозрительные обстоятельства, не позволившие ему связаться сегодня днем с мистером Пейтелом в Момбасе, он проявил повышенную настороженность и навострил уши. Харрис достаточно понимал по-арабски, чтобы разобрать кое-что из того, о чем говорили офицеры, но тревожный звонок в его голове раздался лишь после того, как он уловил слово «Даркон». Затем он увидел, как один из полицейских передал через стойку фотографию и спросил администратора, не встречался ли ему этот человек. Как бы невзначай Харрис пододвинулся поближе, чтобы взглянуть на снимок.
      У него упало сердце. На фотографии, хоть и не очень хорошей, можно было вполне узнать Салливана. Харрису как раз хватило времени разобрать написанные арабской вязью первые три буквы имени американца и исключить все сомнения, прежде чем дежурный администратор с сожалением покачал головой и передал фото обратно полицейским.
      Харрис быстро соображал. Он поблагодарил Бога, что принял соответствующие предосторожности и зарегистрировал второй номер на имя Денарда, с которым они числились служащими компании «Панарабиан-петролеум», а не «Даркона». Администратор не опознал лицо на фотографии, и это было еще одним благословением свыше. И еще было здорово, подумал Харрис, что он-таки настоял и заставил американца сбрить по приезде усы.
      Но тот факт, что они засветились, тем не менее оставался фактом. Расплатившись по обоим счетам и забрав паспорт Денарда и свои документы, он присоединился к Палмеру. Тихим торопливым шепотом он поведал о своих худших подозрениях:
      – Крис, у нас неприятности. Полиция разыскивает Салливана – я только что видел, как они предъявили в регистратуру его фотографию. К сожалению, нужно так понимать, что мы тоже находимся в розыске. Я еще вчера заподозрил неладное, когда не смог связаться с нашим партнером в Момбасе, который должен был проследить за холодильным контейнером и снарядить его в обратную дорогу.
      – Гад! – только и сказал Палмер. – Ну и что теперь делать?
      – Так, давай-ка взглянем на положительные стороны дела. Во-первых, твоя поездка не пропала даром. Босс был прав, настаивая на предосторожностях. Это значит, что мы должны позволить Салливану уехать, я имею в виду – уехать сейчас же.В общем-то, свое он уже отработал – по-настоящему нам от него были нужны лишь документы для Энди. Перегнать потом самолет из страны было бы неплохо, но, возможно, это и не главное. Полагаю, его придется разбить. Таким образом, первое, что я сделаю, – это верну Салливану его документы и отвезу его в аэропорт. Там ему придется испытать судьбу. Но, по крайней мере, ему не известны наши имена. Самый большой вред, который он может нанести в случае своего ареста, это дать описание нашей с Энди внешности: мы – единственные, с кем он знаком.
      – О'кей, – засомневался Палмер, – но как нам быть с машинами? Вдруг им известны номера?
      – Наверняка, – подтвердил Харрис. – А это значит, что твой стоящий на виду у всех «лендкрузер» может оказаться «горячим». Мы должны считать, что так оно и есть. Вот что я собираюсь сделать. Я отвезу Салливана в аэропорт на такси и возьму там напрокат другой автомобиль – «лендкрузер» того же цвета, если получится. Затем я поставлю его номера на твою машину, чтобы мы могли ею пользоваться и дальше. Я не хочу, чтобы на спидометре прокатного автомобиля был большой пробег – это может привлечь внимание. Во всех случаях, скорее всего, мы его бросим, а это снова выводит их на меня – я собираюсь расплатиться собственной кредитной карточкой. Использовать же твою машину под чужими номерами будет лучше еще и потому, что мы всегда сможем прихватить их с собой, если ее тоже придется оставить.
      – Но, если ты просто-напросто поменяешь номера машин местами, то «горячей» станет уже взятая напрокат машина. Какой в этом толк?
      – А-а, – протянул Харрис, – на этот счет у меня есть одна мыслишка.
      Быстро обрисовав свой план, он забрал у Палмера документы Салливана и направился вверх по лестнице.
      Пройдя мимо своей двери, Харрис нырнул в подсобку и осмотрелся вокруг. На полу стояла сумка с инструментами, принадлежащая сантехнику. Открыв ее, он извлек ручную дрель, слесарную ножовку, отвертку и переложил все к себе в портфель. Его взгляд скользнул по обширной поверхности рабочего стола, покрытого тонким листом беловатого пластика. С помощью кухонного ножа Харрис отрезал большой кусок и разломал его на две части, чтобы те поместились в портфель. Затем он вернулся в свой номер, чтобы забрать техасца, который закончил сборы и был готов к отправке. Мужчины спустились в холл с вещами. Обойдя регистратуру стороной, Харрис быстро направил Салливана наружу, чтобы найти такси. Палмер находился позади них, но американец так и остался в неведении по поводу его присутствия.
      По пути в аэропорт Харрис сообщил изумленному Салливану, что работы свернуты, но что ему все равно заплатят согласно договоренности. Он передал Салливану клочок бумаги с адресом бельгийскго банка, который, получив соответствующие указания, включая цифровой код, написанный внизу на бумажке, переведет телеграфом девяносто тысяч долларов в любую точку мира.
      Харрис решил, что обязан дать жизнерадостному техасцу кое-какие пояснения.
      – Вот что, Рей, – зашептал он так, чтобы их не подслушал водитель, – в аэропорту у тебя, возможно, возникнут неприятности. Не высовывайся и не привлекай к себе излишнее внимание. Дело в том, что в отеле на протяжении всего времени ты жил под чужим именем. Я верю, что ты сейчас не пойдешь и не настучишь на меня. Но могут быть неприятности. Ты меня понял?
      Рей Салливан скривил лицо.
      – Считаю, что за девяносто тысяч баксов какой-то прокол просто обязан был случиться. Не беспокойся, Митч, я буду вести себя тихо, как мышка. Но мне думается, – добавил он сухо, – Митч Хоскинс – это не совсем то имя, которым тебя наградила твоя дражайшая мамочка, не так ли?
      Харрис ухмыльнулся и обошел вопрос стороной.
      – Если тебя и впрямь задержат, то какое-то время тебе будет весьма жарко. Но все, что тебе нужно делать, – это твердить, что все это время ты безвылазно находился в отеле и даже понятия не имеешь, из-за чего весь сыр-бор. В отеле найдется множество свидетелей, которые тебя опознают и все подтвердят. Единственное, о чем я хотел бы тебя попросить, – опиши меня как можно более расплывчато, если тебя об этом спросят.
      – Нет проблем, Митч. Слушай, было приятно с тобой познакомиться. Хотелось бы мне знать, что все это значит, но, подозреваю, вопросов тут лучше не задавать.
      Харрис вновь усмехнулся. Ему искренне нравилась непосредственность техасца.
      – Это было бы вредно для твоего здоровья, Рей. Но в один прекрасный день ты, возможно, об этом прочитаешь. И, между прочим, если бы я был на твоем месте, то, пожалуй, не стал бы возвращаться в Штаты. Если полицейские разыскивают тебя здесь, то весьма вероятно, что и там ты им тоже понадобишься.
      – Ха, настолько паршиво? Но ты не беспокойся. Я в любом случае не планировал возвращаться. Только вот остается вопрос с кое-какими деньгами, которые я задолжал своей сестрице, но, я полагаю, их можно будет ей переслать. Думаю, – Салливан непроизвольно пожевал губу, – я отправлюсь на восток. Всегда мечтал совершить путешествие в Таиланд.
      Они подъехали к аэропорту, и Харрис расплатился за такси. Он распрощался с Салливаном, который исчез в направлении билетной кассы. Харрис сразу же прошел к бюро проката фирмы «Авис» и поинтересовался, какие автомобили есть в наличии. Клерк начал быстро перечислять длинный список.
      – У вас есть «тойота» модели «лендкрузер»? – перебил его Харрис. – Меня бы она вполне устроила. Но я хочу, чтобы машина была светлого цвета. Темная краска не так хорошо отражает тепло.
      Клерк одарил его странным взглядом, но подтвердил, что, конечно же, такая машина у них имеется. Харрис тут же расплатился, использовав свою кредитную карточку.
      Войдя в сектор автостоянки, принадлежавший «Авис», он отыскал автомобиль кремового цвета и завел его. Отъехав на небольшое расстояние, до сектора для личного автотранспорта, Харрис нашел свободное место и задом припарковал «лендкрузер», поставив его почти вплотную к бамперу машины из соседнего ряда. Выбравшись наружу и прихватив с собой портфель, он обогнул автомобиль и присел за его задней частью. Скрытый от посторонних взглядов между двумя машинами, он открыл портфель, достал отвертку и отвинтил задний номерной знак.
      Вернувшись в машину, Харрис выпилил из пластика прямоугольник под размеры знака. Осторожно, так, чтобы хрупкий материал пластины не треснул, он просверлил в ней два отверстия под винты, также совпадавшие с отверстиями на знаке. Затем, используя маркер с водостойкой черной краской, он изобразил на пластике убедительную копию номера. Закончив, Харрис сравнил обе пластины. Не так и плохо, оценил он про себя собственные труды, копия не выдержит внимательного осмотра, но вполне годится для того, что он задумал. У Харриса мелькнула мысль о том риске, на который они идут, и он даже засомневался, не будет ли все-таки безопасней воспользоваться прокатным автомобилем. Нет, решил он, все верно. Если им придется бросить машину, то его вычислят по фамилии, указанной в договоре о найме. Километраж на спидометре прокатного автомобиля – еще одна проблема. Подмена номеров – единственное решение.
      Он снова вылез наружу и прикрепил винтами фальшивый номер взамен настоящего. Затем вывел машину с места стоянки, а потом загнал ее туда же, но капотом вперед, так чтобы не была видна передняя часть автомобиля. После этого он повторил с передним номерным знаком ту же процедуру, что и с задним. Сложив в портфель два настоящих номерных знака и документы на прокатный автомобиль, Харрис запер машину и вернулся к терминалу аэропорта, где поймал такси, которое отвезло его в «Шератон».
 
      Палмер неприметно слонялся вокруг автостоянки у отеля, приглядывая за своим автомобилем.
      – Никаких признаков интереса к машине, – сообщил он Харрису.
      Харрис решил покончить со всеми делами разом. В то время, как Палмер стоял на стреме, он занялся машиной, заменив «горячие» номерные знаки на снятые с прокатного «лендкрузера». Он благодарил Бога за то, что та часть автостоянки, где Палмер приткнул свою машину, лишь едва освещена.