– О чем это он так пылко тебя упрашивал? – поинтересовался у Крюгера Зубров.
Русский кивнул в сторону Шмидта.
– С чего ты взял, что он меня упрашивал? – искренне удивился Крюгер.
Он был убежден, что его разговор с Максом для остальных экспедишников остался незамеченным. К тому же Шмидт по причине своей слабости говорил настолько тихо, что их едва могли бы подслушать, даже если бы очень того хотели.
– Слушай, Патрик, ну уж что-что, а вот всплески человеческих эмоций я умею читать и на расстоянии. Да и не только это…
– Так! – повернулся к русскому богатырю Крюгер. – А это ты к чему?
Семен хитро улыбался.
– Хочешь, назову твою любимую марку пива? – ни с того ни сего заявил Зубров.
Патрик продолжал театрально хлопать глазами.
– «Нева»! – не дождавшись ответа, сообщил русский бизнесмен.
– Значит, ты меня все же заметил в аэропорту, – сделал вывод Крюгер и усмехнулся.
– А то! Думаешь, я не видел, какими глазами ты на Алекс зыркал?
Оба дружно рассмеялись.
– Я так тогда и подумал, – ушел от ответа Патрик. – Кстати, я тебя тоже сразу узнал. Одного только я себе так до сих пор и не смог объяснить. Зачем тебе были необходимы двое охранников? Для форсу?
– Не угадал, – ухмыльнулся Семен.
– Тогда зачем же?
– Для охраны.
– Не хочешь говорить, ну и не надо! – с наигранной обидой ответил Патрик.
Он приподнялся.
– Пойду проведаю юношу, – буркнул он под нос и, уже удаляясь, сообщил: – Кстати, мой любимый сорт пива называется «Балтика». У них там, в аэропорту, просто других стаканов не оказалось.
Шмидт лежал в полусне. И хотя веки его оставались сомкнутыми, он прекрасно видел сидящих неподалеку и тихо переговаривающихся между собой Зуброва с Крюгером. Правда, видел он их как-то странно, словно бы сверху. И вероятно, благодаря именно такому ракурсу он снова мог видеть, что происходило на озере. А там вновь собирался туман. Пока еще разрозненные и рваные клочья его целенаправленно устремлялись куда-то к центру водоема. Там они, словно напуганные овцы, сбивались в кучу, образуя густое пульсирующее облако. Макс вдруг почувствовал, как ноющая боль коснулась его воспаленных ран, и застонал. Оба караульных у костра мгновенно отреагировали на этот стон, разом повернувшись в его сторону.
– Мне кажется, он что-то почувствовал, – шепотом произнес Патрик.
– Макс говорил, что в прошлый раз призрак приходил со стороны озера, – продолжая смотреть на беспокойно спавшего парня, уточнил Семен. – Я предполагаю, что наш бедный друг что-то зафиксировал именно там.
Из середины облака на водную гладь шагнула поначалу неясная женская фигура. Но уже через несколько мгновений Макс без труда мог бы рассмотреть каждую деталь в образе этого исчадия ада. Жестармак гигантскими шагами ринулась к берегу. И при этом почти не касалась черной воды. Шмидта обдало волной беспредельной паники. Его словно бы придавила к земле какая-то инородная сила, даже не давая возможности шелохнуться.
– Я думаю, уже пора! – приподнялся Семен.
– Хорошо, – согласился Патрик.
Он ловко выхватил из костра ярко пылающую ветку.
– Тогда поднимаемся на холм с двух сторон! Но так, чтобы не терять из поля зрения ни Макса, ни друг друга!
На лице спящего Шмидта отражалась внутренняя борьба.
Макс прилагал все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы выйти из сковавшего его оцепенения и проснуться. Роль неподвижной куклы его нетолько пугала, но и злила. Он не желал мириться с мыслью, что черная пари завладела его существом и беспрепятственно расставляет фигуры на игральной доске его судьбы.
Патрик с Семеном в считанные секунды взлетели на вершину холма. Они были уверены, что готовы к любым неожиданностям. Но увиденное поразило их настолько, что они в первые мгновения лишь молча глядели на происходящее. Потому что к тому, чего по логике вещей быть не может, наверное, никогда нельзя привыкнуть. И реакция при встрече с неведомым почти всегда и у всех одинаковая – шок. Это уже потом каждый по-своему начинает осмысливать пережитое.
Черный женский силуэт на большой скорости двигался на застывших от жуткого зрелища мужчин. С закатившимися белками мертвых глаз, длинным крючковатым носом и лицом, испещренным глубокими складками, будто кора древнего дуба, чудовище перемещалось совершенно беззвучно. Длинные пепельные вперемешку с абсолютно седыми волосы, словно свадебный шлейф покойницы, развивались за жестармаком. Зубров автоматически принял боевую стойку. Хотя и хорошо отдавал себе отчет в том, что нисколько не представляет, как ему вести себя в схватке с таким противником. По-видимому, те же мысли занимали сейчас и Крюгера. Но до столкновения между представителем мира духов и людьми той ночью не суждено было дойти. Узрев нежелательных свидетелей своего появления, дух издал громкий каркающий возглас и сделал немыслимый разворот, вылетев при этом на прибрежную гальку. И тут же, не меняя скорости, помчался назад. Достигнув того места, где он и возник, призрак предпринял новую попытку проникновения в лагерь. На этот раз взбешенная жестармак неслась на занявших оборону людей со звериным ревом. Но теперь Патрик с Семеном уже чувствовали себя более уверенно. И догадывались, что однажды отступив, призрак уже не посмеет больше напасть. Во всяком случае открыто. Так оно и случилось: чудовище снова сделало резкий разворот у самого берега и во второй раз бросилось прочь от не отступивших с занятых позиций людей. Больше той ночью жестармак не появилась. И только откуда-то с середины озера еще долго доносились дикие крики разъяренного духа, мечущегося в кромешной темноте.
Ненавистное оцепенение спало так же незаметно и быстро, как и возникло. Макс Шмидт открыл глаза. Он мог бы поклясться, что чувствовал себя гораздо лучше, чем еще сутками раньше. И даже неприветливая серость утра его нисколько не огорчала. Заметив, что молодой человек проснулся, Патрик с Семеном оставили свой пост и спустились к нему.
– Ну как дела, Макс? – обратился к нему Крюгер. – На этот раз, кажется, обошлось?
– Выходит, что так, – отозвался парень.
– Идти сможешь? – вступил в разговор Зубров. Вместо ответа Макс выбрался из спальника и поначалу несколько неуклюже вскочил на ноги. Но затем прошелся туда-сюда, несколько раз подпрыгнул и утвердительно кивнул внимательно наблюдавшим за его манипуляциями товарищам.
– Ну, в таком случае сегодня же и выступаем, – подвел итоги руководитель экспедиции. – Позавтракаем, дождемся Джалала и – в дорогу.
Светало быстро. И контраст между серым небом и более темными вершинами гор становился все отчетливее. Фархад, поприветствовав сидящих у костра, занялся приготовлением завтрака. Трое мужчин, закутавшись в одеяла, завороженные его неторопливыми движениями, дремали с открытыми глазами. Вдруг Фархад замер и словно охотничий пес стал прислушиваться. Но, похоже, быстро разобравшись в чем-то, что было известно только ему одному, как ни в чем не бывало продолжил свое занятие. А поймав на себе вопросительные взгляды экспедишников, без лишних объяснений ответил:
– Джалал возвращается.
Быстро оглядевшись и никого не обнаружив, все трое снова посмотрели на Фархада. Но тут и до их ушей долетели звуки приближавшихся шагов. А через мгновение двигающихся в направлении лагеря людей можно было уже видеть. Джалал приветствовал сидящих у костра по-афгански, по-восточному витиевато, пожелав всем присутствующим доброго здравия. Повернувшись вполоборота к пришедшей с ним женщине, он представил ее:
– Это моя дочь Лейла.
Лейла выступила вперед, улыбнулась и на прекрасном английском произнесла:
– Доброе утро! Очень рада с вами познакомиться! Мой отец рассказал мне много интересного о вас и о ваших похождениях.
Лейла была очень красивой женщиной. Просто удивительно красивой. Но, в отличие от Сандры и Алекс, этих европейских красавиц, чьи глаза и лица, опережая слова, часто сразу выдавали их внутреннее состояние, Лейла была совсем другой. Несмотря на ее явную принадлежность к современным интеллигентным женщинам с западным образованием, на ее лице лежала печать какой-то еле уловимой восточной таинственности. Глаза Макса заблестели. Но на этот раз виной тому была не лихорадка, а нескрываемый интерес к новой представительнице прекрасного пола. Молодой человек встал и, немного заикаясь, извинился:
– Простите, Лейла, вас потревожили по моей вине! Меня зовут Макс. Макс Шмидт.
Женщина, улыбнувшись, ответила:
– Не стоит извиняться, господин Шмидт. В обязанности врачей, как вам известно, входит лечение больных. И расстояние в несколько километров не может быть преградой в достижении этой цели.
Следующим поднялся и представился Патрик Крюгер:
– Если вам будет необходима моя помощь или потребуются какие-то специальные медикаменты, дайте мне знать.
– Если господин Крюгер не будет иметь ничего против, я некоторое время проведу с группой, чтобы понаблюдать за больным, – с наигранной официальностью ответила Лейла.
– Могу вас уверить, Лейла, что господин Крюгер не будет иметь ничего против вашего присутствия в этом маленьком коллективе, – в тон ей произнес Патрик.
Пока его товарищи обменивались любезностями с новоприбывшей, Семен Зубров никак не мог отделаться от мысли, что ее лицо ему знакомо. Но вот где он уже мог эту женщину видеть, вспомнить не мог. И как раз в этот момент красавица перевела взгляд на него.
– Ну здравствуй, Зубр! Ты сейчас, наверное, пытаешься вспомнить, где мы с тобой уже встречались?
Она улыбалась, давая Зуброву время на размышление.
И тут Семен вспомнил. В памяти одна за другой всплывали давно забытые картинки далекого прошлого: холодная мартовская ночь, падающие с черного неба острые снежинки, его бойцы, рыскающие по разбуженному горному кишлаку, и маленькая беспомощная девчушка у ног озверевшего Петренко…
– Этого просто не может быть, – прошептал Семен, встретившись с Джалалом взглядами.
Старик наблюдал за его реакцией совершенно спокойно. Было видно, что он уже давно обрел душевное равновесие.
– Вижу, что ты меня вспомнил, – не обращая внимания на ничего не понимающих и переглядывающихся между собой Патрика и Макса, произнесла Лейла. – Ведь я и есть та девчонка, которую ты спас, вырвав из рук насильника пятнадцать лет назад, – сказав это, Лейла шагнула к Зуброву и, крепко обняв его за шею, произнесла: – Спасибо!
И в этот самый момент, по иронии судьбы, из палатки Семена показалось несколько припухшее от сна личико Калугиной.
– Ну, отлично! Достаточно оставить его на секунду без присмотра, и на нем уже висят чужие бабы! – еще не разобравшись в происходящем, ревниво заявила Алекс. – А вам, уважаемая госпожа горный доктор, – тут же переключилась она на Лейлу, – я посоветовала бы прекратить эту демонстрацию методов нетрадиционной медицины!
Отпрянув от Семена, Лейла шагнула к Алекс, уже на ходу оправдываясь за эту маленькую неловкость со словами:
– Я вам сейчас все объясню!
Воспользовавшись тем, что всеобщее внимание экспедишников теперь было обращено на двух молодых женщин, выясняющих между собой отношения, Джалал подошел к Зуброву.
– К сожалению, Зубр, возможность тебя поблагодарить появилась у меня только сейчас. Спасибо тебе, что ты спас мою дочь! Я в долгу у тебя.
– Нет, Джалал, это скорее к счастью, что мы встретились по прошествии стольких лет. Тогда бы у нас с тобой такого дружеского разговора точно не вышло. А про свой долг забудь. Ничего ты мне не должен.
И Семен дружески хлопнул пожилого проводника по плечу.
СТРАННОСТИ НА ПЕРЕВАЛЕ
Во время завтрака Лейла еще раз, теперь уже для всех участников экспедиции, поведала о том, как пятнадцать лет назад Семен Зубров спас ей жизнь и отстоял ее честь. Конечно же, после этого рассказа сами собой родились многочисленные вопросы типа: «Что делали русские спецназовцы в том кишлаке?» или: «Какое отношение вся эта история имеет к Джалалу?», «И вообще, где он в тот момент находился?» Но на эти вопросы оба замешанных в тех странных и давних делах мужчины отвечать не пожелали. После завтрака экспедишники стали готовиться к предстоящему переходу. А Лейла тем временем осматривала своего нового пациента.
– У вас правда не будет осложнений по работе? – продолжал выспрашивать у нее Макс.
– Нет, нет и еще раз нет! Я же вам уже несколько раз говорила, – отвечала красавица. – И вообще, лежите смирно! Вы мешаете мне работать.
Осмотрев и обработав его раны, Лейла попросила Макса в очередной раз рассказать, как все происходило. Шмидт, казалось, только и ждал, когда ему представится возможность говорить. Он описывал происшествия последних двух ночей с таким пафосом и с таким количеством преувеличений, что среди укладывавших свои вещи экспедишников то и дело раздавались приглушенные смешки. Макс, приукрашивая без меры, входил в раж:
– А потом мерзкое чудовище полоснуло меня своими длиннющими стальными когтями. Я почувствовал, как мое тело окропили струи горячей крови. Но у меня не было возможности отбиваться! Мои руки запутались в спальном мешке.
При этих его словах Мартин Букс откровенно рассмеялся:
– Ну что ты выдумываешь, Макс? – Он буквально давился от смеха. – Ты, наверное, сам себя исцарапал, когда пытался выбраться из спальника.
– Ах, закрой рот, Букс! – возмутился Шмидт. – Это ты, когда я сражался с жестармаком, укрывшись в палатке, дрожал от страха.
– Сражался с жестармаком! – в один голос заржали Букс с Зубровым.
– Не знаю, кто из вас с кем сражался, – вытирая проступившие от смеха слезы, вмешался в перепалку Крюгер. – Но вот вонь в лагере в то утро стояла действительно страшная.
К семи часам вечера отряд добрался до подножия гор на противоположной стороне озера. Было заметно, что люди устали. Хуже всего приходилось, конечно же, Максу. Хоть он и умудрялся в течение всего перехода сыпать шутками и еще и успевать заигрывать с Лейлой, было видно, что силы его оставляют. Крюгер распорядился сделать двухчасовой привал. По его подсчетам, они находились в трех часах пути от перевала. Патрик полагал, что там, на высоте, Макс будет в большей безопасности, нежели в относительной близости от воды.
– Что ты думаешь по этому поводу, Джалал? – обратился к своему старшему проводнику Крюгер.
Афганец размышлял. Его взгляд перебегал с поблескивающих волн на быстро темнеющие горы.
– Пари – горные духи. И рассчитывать на то, что от них можно укрыться в горах, было бы неразумно, – говоря это, Джалал обменялся утвердительными кивками с Фархадом.
– Так-то оно так, – согласился с мнением пожилого горца Патрик. – Но я допускаю также, что эта черная пари избрала своим местом обитания именно Яшиль-Куль. Ведь существуют же поверья о духах, которые привязаны к определенному месту. Их даже называют стражами таких мест. Может быть, мы имеем дело именно с такой нечестью?
Джалал вместо ответа пожал плечами.
– Ты – начальник! Как скажешь, так и будет, – ответил за старшего проводника Фархад.
– Я почему-то тоже уверен, что в горы эта тварь за нами не полезет, – высказал свое мнение Семен Зубров. – К тому же мы в любом случае собираемся установить в эту ночь дежурство.
– Ну что же, – отозвался Крюгер, – так тому и быть. Сейчас всем отдыхать, а через два часа делаем еще один небольшой марш-бросок.
Сказав это, Патрик направился к находившемуся на попечении у Лейлы Шмидту.
– Ну что, парень, – обратился он к прислонившемуся спиной к горке рюкзаков Максу, – как твои безнадежные дела? – И на возмущенный взгляд дочери Джалала пояснил: – Это шутка!
– Все нормально, шеф! – сделал попытку улыбнуться молодой человек.
– Потерпи, дружище! Сейчас мы соорудим тебе носилки. Так что в гору поедешь со всеми удобствами, – улыбнулся ему в ответ Патрик и добавил: – Как король!
– Да ни к чему это, Патрик! Я сам пойду! – выдохнул Макс.
– Отдыхай давай, ходок! – безобидно отмахнулся от него начальник экспедиции.
– Букс, ты и на этот раз ничего не почувствовал?
Шмидт приподнялся на локтях и уставился на Мартина. Последний на пару с Крюгером нес его носилки.
– Тихо ты, – зашипел на своего беспокойного товарища Букс.
Патрик Крюгер весь превратился в слух.
– Ты чего? – не понял Макс.
Мартин бросал испепеляющие взгляды на больного. И до Шмидта наконец дошло, что имел в виду студент из Саарбрюккена.
– А, вон ты о чем? Ну уж Патрику-то ты можешь рассказать о своих феноменальных способностях, – сделал попытку успокоить своего друга Шмидт.
– О чем это вы, молодые люди? – не заставил себя ждать Крюгер.
– Кончай базар, Макс, – набычился Мартин. Он уже не раз пожалел, что вообще раскрыл Шмидту свой секрет. Макс устало откинулся назад, но продолжал хитро улыбаться.
– Ну давайте же, колитесь! – не сдавался Крюгер. – Что у вас там за тайны?
– Рассказывай уж, если начал, – зло сплюнул Букс и тут же добавил: – Трепло!
– В общем, тут такое дело, Патрик, – мгновенно ожил Шмидт. – Мартин обладает феноменальной способностью чувствовать места, где кого-нибудь кончили. В смысле, убили.
При этих словах Крюгер резко остановился. Отчего Шмидт головой ткнулся ему в зад.
– Это как же так? – не опуская носилок, а лишь повернув голову назад, поинтересовался Крюгер.
– Ну как, как? Вот так! Когда-то, кого-то, где-то завалили… К примеру! А вот Букс чует это как какой-нибудь там охотничий пес.
Теперь уже Крюгер не выдержал и, опустив носилки на землю, повернулся к молодым людям. Его глаза сузились. Он внимательно изучал лица обоих парней, пытаясь понять, не разыгрывают ли они его в очередной раз.
– Это очень интересно. И как же это у тебя происходит, Мартин? – наконец спросил Патрик.
Букс вместо ответа закурил. Спереди донесся голос Зуброва:
– Эй, там, на хвосте, помощь нужна?
– Все в порядке, Семен! – быстро отозвался Крюгер. – Мы только минутку передохнем и догоним остальных. – И снова обратился к Мартину: – Ну так что же?
Мартин Букс нехотя поведал руководителю экспедиции о том, как с самого раннего детства вдруг совершенно ясно может ощущать, где произошло убийство или иное насилие. И что уже не раз убеждался в том, что странное чутье его не подводило. Конечно, находиться при этом он должен в непосредственной близости от места, где когда-то было совершенно преступление.
– Вот-вот! – подтвердил Макс. – И я один раз стал свидетелем его ясновидения.
– Да какое там ясновиденье, Макс! – в очередной раз возмутился Букс. – Я не вижу, понимаешь? Я попросту чувствую!
– Что значит «когда-то»? – не обращая внимания на перепалку молодежи, переспросил Крюгер.
– Боюсь, что я могу чувствовать лишь те преступления, которые имели место в далеком прошлом, – сразу сообразив, что имел в виду Крюгер, отрапортовал Мартин Букс.
– Ах вон оно как! Это очень интересно, молодые люди! – размышляя о чем-то своем, произнес Крюгер.
– Короче говоря, того, что случилось со мной прошлой ночью, ты бы никак и не смог почувствовать, так, что ли? – снова взял слово Макс.
– А что, тебя убили? – уставился на лежавшего на носилках Букс.
Крюгер вновь подхватил носилки, тем самым давая понять, что этот беспредметный разговор окончен. Во всяком случае, пока.
Перевала достигли в начале двенадцатого. Последний час двигались в абсолютной темноте. Тишина вокруг стояла удивительная. Слышался не только каждый шаг, но и, наверное, каждый вздох. Совершенно ровной площадки найти не удалось. Поэтому лагерь разбили прямо на склоне. Палатки проводников и Хорста Шиллинга поставили чуть выше остальных. Палатки Зуброва и Калугиной, а также Крюгера – ниже по склону. А Сандру и Мартина с Максом решили расположить в центре. Специально для Лейлы палатку ставить не стали. Дочь Джалала пожелала ночевать у костра под открытым небом. Несмотря на усталость после дневного перехода, большинство экспедишников, видимо, спать в ту ночь вообще и не собиралось. Никто не хотел отказать себе в удовольствии увидеть настоящего горного призрака. Да еще в действии. И лишь оба проводника, несколько иначе воспринимавшие действительность и прекрасно понимавшие, насколько важен в горах хороший отдых, сразу после ужина удалились. Да бедняга Макс, растерявший все силы по дороге, забылся крепким сном пожарника.
Это была удивительная ночь. Ярко-желтая луна, растолкав редкие облака, воцарилась на своем шикарном кресле из черного бархата, усеянном бесчисленными жемчужинами звезд. И глядя вниз, на залитый ее таинственным светом ландшафт, восхищались увиденным, наверное, не меньше людей. Подсвеченный зеленым склон горы сбегал вниз, к озеру, а у самой воды постепенно замедлял свой бег и, словно боясь замочить ноги, резко останавливался. И, притаившись, наблюдал за ночными играми волн.
Притихшие экспедишники любовались окружавшим их великолепием. Возможно, каждый из них пытался запечатлеть в своей памяти как можно больше из всей этой идиллии.
– Жаль, что я не умею рисовать! – нарушила тишину Алекс.
– А я – писать стихи! – улыбнулся Букс.
– Не уметь и не пробовать – это две разные вещи, – неожиданно выдал профессор Шиллинг. – Я, к примеру, убежден, что как раз из тех людей, которые, по их же собственным словам, не умеют писать стихи, получались замечательные поэты. А из людей «ЖальЧтоЯНеУмеюРисовать» – талантливые художники. Это, скорее, такое клише! Оно сидит в каждом из нас. Я, мол, для того или иного не создан. А не приходило ли вам в голову, молодые люди, почему определенные люди жалеют об отсутствии таланта именно в поэзии, а другие – именно в изобразительном искусстве? Здесь-то и зарыта собака! Люди подспудно чувствуют, к чему больше предрасположены. Они словно бы предвидят свои таланты, но боятся сами себе в этом признаться. И вместо того, чтобы взять в руки кисть или перо, сотрясают воздух ненужным «жаль, что я не…».
Пока профессор Шиллинг произносил свой монолог, все молча взирали на немца. А в глазах внимательно слушавших его людей светился неподдельный интерес к затронутой теме.
– Пусть так, – допустил Мартин, – но ведь ты, Хорст, не станешь утверждать, что, если я ни черта не соображаю в математике и, получая двойку за контрольную, очень об этом жалею, то я – просто прирожденный Эйнштейн?
– Физик, – произнес Хорст, рассматривая что-то у себя под ногами.
– Что? – не понял Букс.
– Я говорю, что Эйнштейн был больше физиком, нежели математиком, – подняв на молодого человека глаза, пояснил Хорст.
– А! – наконец-то дошло до Мартина. – Ну да это все равно. В физике я соображаю еще меньше.
По лицам засидевшихся у костра пробежала улыбка.
Шиллинг взял прутик и поворошил им в огне. А потом самым серьезным образом, еще и обращаясь к Буксу на «вы», сказал:
– В момент вдохновения вы, молодой человек, однако, заговорили о поэзии. Если бы, к примеру, вы сказали, что хотели бы передать всю окружающую нас красоту способом совершенно сногсшибательной формулы, если бы смогли… Тогда бы я не побоялся предположить, что вы обладаете математическим складом ума.
– Или, к примеру, – подал голос Семен, – если бы ты заявил, что хотел бы сварить из прутьев арматуры неповторимую модель… которая бы передавала всю прелесть этих гор, озера и неба, было бы совершенно ясно, что ты – сварщик. К тому же недалекий.
Тишина ночи взорвалась громким смехом. Все еще содрогаясь от набегающих приступов веселья, Букс спросил Семена:
– А почему же обязательно недалекий?
– Ну это так, к слову, – весело отмахнулся от него Зубров. – А может, потому, что модель гор из арматуры себе еще можно представить, а вот воды или неба – трудно.
Совершенно неожиданно до сидевших у костра людей, донеслись звуки странной мелодии. Пока еще тихие и не совсем разборчивые, они поднимались вверх по склону, нагоняемые легким ветерком откуда-то с выложенных галькой пляжей озера. Заинтригованные услышанным люди напряженно всматривались в очертания разбросанных у воды редких с этой стороны водоема валунов. Никто не сомневался, что удивительная музыка исходит именно оттуда. Можно было, конечно, предположить, что это играет кем-то забытый у камней магнитофон. Но ведь кроме их группы поблизости никого не было.
– Что это может быть? – взволнованно спросила Алекс.
Однако никто ей не ответил. Экспедишники продолжали вслушиваться в таинственную ночную симфонию. Но вот направление, откуда доносились звуки, резко изменилось. Люди как по команде повернули головы налево. В той стороне сейчас отчетливо слышался перезвон колокольчиков.
– Подождите, подождите, – подал голос Хорст, – мне это только кажется, или вы тоже слышите смех?
Но и его вопрос повис в воздухе без ответа. Потому что уже в следующее мгновение все внимание полуночников было обращено вправо. Именно оттуда на экспедишников лилась сладкая трель невидимой флейты. Однако и это соло длилось недолго. Где-то внизу, за темными пятнами камней, словно северное сияние, заколыхались полосы загадочного бирюзового света. А уже через минуту таинственный ночной концерт прекратился, оставив неизгладимый след в памяти пораженных людей.
– Массовые галлюцинации! – коротко объяснил только что услышанное и увиденное профессор Шиллинг.
Хотя было понятно, что в это он и сам нисколько не верит. Над палаточным лагерем стало тихо. Люди на какое-то время с головой ушли в себя. И постепенно становилось ясно, что им просто необходимо высказаться. Необходимо освободиться от вертевшихся на языке вопросов. А может быть, просто поделиться своими впечатлениями. Наконец, сравнить их с впечатлениями остальных.
– Массовые в каком смысле? – с опозданием отреагировал на изречение Хорста Мартин Букс. – Что, этих самых галлюцинаций было много? Или что нас, как свидетелей, было немало?
– Подожди-ка, Мартин! – перебил молодого человека Семен. – Давайте лучше для начала сравним, кто что видел и слышал.
– Можно и не сравнивать, Зубр, – отозвалась на его предложение Лейла. Видимо, под другим именем для нее Семена просто не существовало. – Поверь мне, все видели и слышали одно и то же.
Она пошарила в карманах своей куртки и извлекла оттуда пачку сигарет. При этом бросила беглый взгляд на палатку, в которой спали Джалал с Фархадом. Остальные молча наблюдали, как она ловко выхватила из пламени горящий прутик и быстро прикурила. Экспедишники ожидали от нее продолжения. Поймав на себе сосредоточенные взгляды остальных, Лейла кивком предложила сигареты.
– Нам посчастливилось услышать пение пари, – выпуская струйку дыма и все еще приглашающе держа перед собой раскрытую пачку, продолжала женщина.
После этих слов по рядам экспедишников прокатилось оживление. Все, даже Хорст Шиллинг, который никогда не брал в рот сигареты, изъявили желание закурить.
ПАМИРСКИЕ ДЖАКУЗИ
Больше в ту ночь ничего интересного не произошло. Правда, Джалалу с Фархадом пришлось приложить немало усилий, чтобы отправить упрямых полуночников спать. Эта смена «караула» произошла уже в четвертом часу утра.
Хорошо отдохнув за ночь, Макс Шмидт чувствовал себя гораздо лучше. Узнав, что в охране его ночного покоя участвовали все без исключения экспедишники, Макс весь следующий день только и делал, что доказывал остальным свою искреннюю признательность. Правда, в основном его внимание концентрировалось на Лейле. Можно было предположить, что молодой человек просто влюбился в своего лечащего врача. И возможно, даже не на шутку. Что же касалось гордой дочери Джалала, то было совершенно очевидно, что внимание со стороны симпатяги Макса ей откровенно льстило. Такое развитие событий не осталось незамеченным остальными. И все с плохо скрываемым интересом, разве что за исключением строгого родителя Лейлы, ожидали логического в подобных случаях продолжения.
До середины перевала добрались только к обеду. Там же было решено и сделать привал.
– А известно ли вам, что ожидает нас по ту сторону перевала, в долине? – помогая готовить еду и ни к кому персонально не обращаясь, спросила Лейла.
Разбредшиеся было экспедишники с заинтересованными лицами стали подходить к костру.
– И что же? – раньше всех отреагировал на этот ее вопрос Крюгер.
– Самые настоящие термальные ванны, – с удовольствием поведала заинтригованным ею слушателям красавица.
– Там у вас что, санаторий, что ли? – изумился Мартин.
– Ага! – веселилась Лейла. – Природный санаторий! Ну, а если серьезно, то там в горах имеется множество небольших пещер, в которых бьют горячие источники. Температура воды в них даже в лютые морозы достигает двадцати пяти – двадцати семи градусов.
– Вот это кайф! – не сдержался Макс. – Хоть в горячей воде помыться! А то у меня уже от одного только упоминания о холодных горных реках и озерах сопли текут.
Тем временем дочь Джалала продолжала:
– Это действительно полнейшее наслаждение. За тысячелетия вода источников выдолбила в горных породах неглубокие воронки. Этакое подобие ванн. И после утомительного перехода нет ничего приятнее, чем опуститься в такую парящую купель.
– Может, мы пообедаем позже?! – с совершенно серьезной миной предложил Семен. Но потом, не сдержавшись, улыбнулся. – Я бы сейчас ой как не отказался от горячей ванны.
– Делу время, а потехе час, господа! – голосом старшего товарища выговорил Патрик. – Горячие ключи от нас никуда не денутся. В конце концов мы можем и немножко изменить свой маршрут и временной график.
Произнося последние слова, он как-то странно взглянул на Сандру, что не ускользнуло от внимания австрийки. И потом, уже обращаясь к Лейле, Крюгер спросил:
– Как ты думаешь, Лейла, как быстро мы сможем там быть?
– Думаю, что если не засиживаться после обеда, то часам к десяти мы уже сможем распаковывать свои купальные принадлежности, – подмигнув экспедишникам, обнадежила женщина.
И без того хорошее настроение людей после сообщения об ожидавших их удовольствиях улучшилось еще больше. За едой путешественники бросались шутками и от души веселились. И даже Хорст, который изо дня в день становился заметно смурнее, словно бы оттаял и радовался вместе со всеми.
