Памирская жуть

      Шмидт, довольный собой, улыбался.
      – Ты прав, Семен, – подал голос Патрик, – они действительно обнаружили следы. И, конечно же, сразу сообщили об этом мне. Но у нас не было никакой уверенности, что мы имели дело со следами йети. И, как правильно заметил Макс, было решено не раздувать из мухи слона.
      – Не те они люди, Джалал с Фархадом, чтобы из-за обыкновенного волчьего следа так волноваться. Разве не так? – не уступал Семен.
      – Конечно, так. Тот след волчьим и не был. Но понимаешь, какая штука! Мы ведь с вами не школьники, вышедшие в поход, чтобы половить бабочек и помучить лягушек. Прежде, чем вводить вас в курс дела, я должен быть на все сто уверен, что след действительно принадлежит существу, за одно лишь созерцание которого вы выложили столько денег.
      – Посмотрите! Что это?! – даже привстал со своего места профессор Шиллинг, указывая на темную воду озера.
      В том месте, куда указывал Хорст, действительно что-то происходило. Движения неизвестного сильного тела подняли волну. Что это было, люди не могли как следует разглядеть. Вода по цвету мало чем отличалась от окружающих озеро гор и подсвеченного холодными звездами неба.
      – Может быть, это какая-то огромная рыбина? – предположила Алекс.
      – Ну что же, вполне может быть, – ответил ее друг.
      – А может быть, мы имели удовольствие лицезреть самого зеленого дракона? – затаив дыхание, произнес Мартин.
      – Драконы, молодой человек, живут только в сказках, – приняв для себя версию с большой рыбой как единственно правильную, ответил Хорст.
      – Ага! – огрызнулся Букс. – Как, собственно говоря, и русалки.
      – Кстати, о сказках! – будто что-то вспомнив, встрепенулся Макс. – Патрик, а кто такой жестарнак? – И на ничего не понимающий взгляд Крюгера пояснил: – Ну ты сегодня, когда рассказывал о всяких там горных духах, еще упомянул и этого самого жестарнака.
      – А! – наконец-то вспомнил Патрик. – Жестармак, а не жестарнак! И не «кто такой», а «кто такая». Жестармак – это черная пари.
      Экспедишники зашевелились, пододвигаясь поближе к нему. Крюгер окинул их взглядом, коротко задержавшись на улыбающейся Сандре, и понял, что от обязанности рассказчика ему и на этот раз не удастся уйти.
      – Друзья! А может, пораньше спать ляжем? – сделал последнюю попытку уйти от разговора Патрик. Но по последовавшим возгласам «Давай, давай рассказывай!» становилось ясно, что шансов у него не осталось.
      – Ну ладно! – со вздохом сдался Патрик. – В моих повествованиях о пари я был несколько неточен. Вообще-то, в сказках и легендах народов Памира пари не всегда являются отрицательными персонажами. Многие из них живут с людьми в мире и согласии. Иногда им отводится роль хранителей домашнего очага. Этакие брауни, или, как их именуют славяне, – домовые. Но, не побоюсь повториться, их нормальной средой обитания являются горы, и особенно их лесные районы. Пари дружат с горными козами и оленями и очень любят пить их молоко. Устраивают в лунные ночи хороводы, и вообще им очень нравится веселиться. Увидеть их можно только случайно, чаще можно услышать их пение.
      – Пение? – переспросил Мартин.
      – Да, пение. Слышавшие его утверждают, что это дивная музыка. А вот жестармак – это действительно опасный представитель мира горных духов. Существо жуткого вида. Обычно является человеку в виде старой страшной женщины с чудовищно длинными зубами и когтями. Ее специализация – пить человеческую кровь.
      – Другими словами, горный вампир, – показал свою осведомленность Макс Шмидт.
      – В некотором роде, да, – подтвердил рассказчик.
      На этом тема нечисти в тот вечер была исчерпана. Но прежде, чем участники экспедиции разошлись по своим палаткам, Хорст Шиллинг поинтересовался, в каком направлении они собираются двигаться дальше. На что Крюгер, не задумываясь, ответил:
      – В ближайшие дни нам предстоит преодолеть Южно-Аличурский хребет. В той стороне, – Патрик указал рукой, – он примыкает к озеру. Ну, а затем мы уже доберемся и до красных скал. Красивейшее место, должен вам сказать.
      При словах «красные скалы» профессор Шиллинг еле заметно вздрогнул. Однако это движение не ускользнуло от всевидящих глаз Зуброва.
      – Все в порядке, Хорст? – негромко спросил он профессора.
      – Да, да, – поспешил тот с ответом, – мне что-то вдруг стало зябко. Пойду-ка я укладываться.
      Той ночью Макс Шмидт решил спать у костра, под открытым небом. Устроившись поудобнее в своем спальном мешке и положив руки под голову, он блаженно вдыхал свежий ночной воздух. Глядя в небо на мириады мерцающих созвездий, он размышлял о том, что поехать в эту экспедицию было действительно правильным решением. Мало того, он постепенно убеждался в том, что такая жизнь, полная приключений и неожиданных встреч, нравится ему все больше и больше. И уже засыпая, подумал, что при первом же удобном случае поговорит с Крюгером о возможности устроиться в его фирме «В погоне за неведомым».
      Максу снилось, что он не спит. И что с озера на берег, где их группа расположилась на ночь, наползает туман. Клубится и, словно живой, выбрасывает вперед свои кривые, неприятные щупальца. Но вот он стал быстро исчезать, как табачный дым в проветриваемой кухне. В черном зеркале воды теперь ясно отражались пугливые звезды. Но туман не исчез полностью. Откуда-то с середины озера к берегу надвигалось седое облако. Внутри оно казалось значительно темнее, и этот факт почему-то начинал беспокоить Шмидта. Но то обстоятельство, что с места, где Макс лежал, озера видно быть не могло, так как между их палаточным городком и водой находился невысокий холм, успокаивало молодого человека. И доказывало, что происходящее ему лишь снилось. Когда до усыпанного крупной галькой берега оставались считанные метры, из находящегося в постоянном движении облака стали выскакивать тонкие, похожие на пружинки струйки дыма. Они, извиваясь, словно змейки, вылетали на каменистый пляж и разбегались во все стороны. Облако достигло берега и теперь, поднимаясь по склону холма, быстро темнело. Проворные струйки дыма достигли костра и набросились на тлеющие угли. По-змеиному шипя, они стали их тушить. Макс почувствовал, что стало заметно прохладней. Костра больше не существовало. Облака теперь тоже нигде не было видно. Зато у самых ног Макса откуда ни возьмись оказалась ослепительной красоты женщина. От неожиданности Шмидт проснулся, и здесь ему пришлось по-настоящему удивиться. Красавица действительно была тут, у его ног. В длинном полупрозрачном платье она безо всякого интереса разглядывала лежащего. Все еще не веря, что происходящее ему не снится, Макс вдруг сообразил, что вовсе не платье таинственной незнакомки казалось полупрозрачным. А она сама словно бы была стеклянной. Женщина подняла руки, вытянув их на уровне груди. А уже в следующее мгновение Шмидт почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Потому как пальцы красавицы вдруг на глазах стали вытягиваться и превращаться в когти хищной птицы. Сама же она стала медленно подниматься вверх, запрокинув голову и жутко закатив глаза. Вокруг ее глаз образовались темные круги. На щеках и у носа обозначились глубокие морщины. А полуоткрытый рот запал, осклабившись волчьим оскалом. Из прекрасной женщины она в одночасье превратилась в чудовище.
      Леденящий душу крик вырвался из ее горла. И, резко взмахнув страшными когтями, она вдруг пропала. Волосы на голове Макса продолжали двигаться. И что в этом движении, пожалуй, было самым странным – в противоположную ветру сторону. Краем глаза он заметил, что лагерь оживает. Из палаток один за другим выползали его заспанные и ничего не соображающие товарищи.
      – Макс, Макс, с тобой все в порядке?! – послышались взволнованные голоса.
      – Черт возьми! – ругался Хорст, запутавшийся в пологе палатки. – Такого жуткого крика я отродясь не слышал.
      А на востоке уже занимался рассвет. Пока еще светло-серый, но с завидной настойчивостью набирающий силу.
      – Ну, что тут у тебя стряслось? – Макс почувствовал на своем плече крепкую руку Крюгера. – Ты нас всех насмерть перепугал.
      И, обращаясь к остальным, Патрик весело спросил:
      – Ну что, кто у нас на очереди завтра ночью орать?
      Но Максу было совсем не до шуток. И суматоху вокруг себя он ощущал скорее подсознательно. Потому что у него перед глазами все еще стояло скованное судорогой страшное лицо. А в ушах продолжал звенеть дикий вопль призрака. В таком своеобразном трансе Шмидт находился не меньше часа. Женщины взялись отпаивать его горячим чаем, но это не очень помогало. И только когда уже совсем рассвело, Макс с видимым усилием выдавил:
      – Ребята, это не я кричал…
      Находившийся неподалеку Крюгер быстро подошел к Шмидту и опустился перед ним на корточки:
      – А кто же тогда кричал, Макс? – спросил он.
      При этом Патрик осторожно коснулся его предплечья. В тот же момент верблюжье одеяло, в которое Макс был закутан, соскользнуло с его плеч. И взору пораженных экспедишников открылись длинные и все еще кровоточащие царапины на теле молодого человека.
      – Кто это тебя так? – не веря своим глазам, произнес Крюгер.
      Макс совершенно спокойно взглянул на свои страшные раны и ответил:
      – Тот, кто кричал…
 
      Огромных размеров камни морены имели самые причудливые формы. В одном без труда можно было увидеть носорога, другой напоминал сидящего на гнезде страуса.
      – Прямо какой-то каменный зверинец! – восхищался профессор Шиллинг.
      Пятеро экспедишников двигались вдоль берега вот уже часа четыре. А этой выставке каменных скульптур, казалось, не будет конца и края. Оба проводника и Макс, у которого после незабываемой ночи и глубоких ран поднялась температура, остались в лагере. Как и Александра Калугина: перспектива целый день скакать с камня на камень ее не очень-то вдохновляла. Именно поэтому она с радостью согласилась помочь Джалалу с Фархадом поухаживать за больным.
      – Может быть, здесь все же не обошлось без талантливой человеческой руки? – никак не мог поверить в естественное происхождение такого чуда природы Мартин.
      – Нет, нет, это без сомнения следы титанической работы древних ледников, – выдал справку Хорст.
      Люди шли не спеша, там и тут фотографируясь на память. Сандра Платеро-Вебер двигалась у самой кромки воды. Она вспоминала рассказанное Максом и вдруг поймала себя на мысли, что от ее впечатлительности за две с лишним недели похода и следа не осталось. И все же ей с трудом верилось, что столь короткий отрезок времени мог так повлиять на мировосприятие человека.
      – О чем ты думаешь, Сандра? – услышала она голос Крюгера.
      Женщина только тут заметила, что он шел рядом.
      – О том, что я бы никогда не смогла себе представить, что произошедшее с нами вообще возможно.
      И она сама улыбнулась своему признанию.
      – Ты знаешь, я тоже начинаю подумывать о полном пересмотре своей точки зрения на окружающий нас мир. И это при условии, что я никогда особенно и не сомневался в существовании йети, Несси, йесина и других криптозоологических ребусов. А если совсем честно, то после нашей встречи со Старшими, после всего, что нам стало от них известно, я периодически вообще теряю почву под ногами.
      Некоторое время они шли молча. Следующий вопрос Крюгера был для Сандры полнейшей неожиданностью:
      – Сандра, скажи честно, зачем ты поехала в это путешествие?
      Она взглянула в его ярко-синие глаза и увидела в них свое отражение. Но это было не отражение тридцатидвухлетней красивой и знающей себе цену женщины. Нет. Это было отражение юной девушки, студентки исторического факультета, неопытной, но чертовски любознательной. Для которой мир был похож на очень толстую, но и очень интересную книгу, заложенную на предисловии.
 
      Сандра Платеро-Вебер вышла замуж слишком рано. Во всяком случае, так считали ее мама и подруги.
      – Ну кто же в наше время так рано женится? – расстраивалась мать, узнав, что ее двадцатилетняя дочь тайно расписалась с каким-то, по ее словам, «лучшим мужчиной на свете».
      Лучшего мужчину на свете звали Стив. Стив Фраймауэр. Когда отец Сандры, инженер по образованию, услышал фамилию зятя, он, задыхаясь от смеха, долго не мог произнести ни слова. А потом совершенно серьезно сообщил:
      – Ну что же, свободных каменщиков у нас в роду еще не было (в переводе с немецкого «фраймауэр» означает – «свободный каменщик»), – и выдержав паузу, как бы между прочим добавил: – Если не считать, что отец твоей матери был печником.
      Сказав это, он захохотал громче прежнего. Такой уж он был человек, отец Сандры. Никогда не мог отказать себе в удовольствии подтрунить над социальным происхождением своей супруги.
      Стив, приятный молодой человек, был на целых десять лет старше Сандры. Но такая разница в возрасте девушку не смущала. Стив был образован и начитан. И очень охотно делился приобретенными знаниями. Он был полностью самостоятелен и уже в двадцать шесть лет имел собственную фирму, дела которой явно шли в гору. Иначе как можно было бы объяснить тот факт, что расходы на свадьбу он полностью взял на себя. Да и последующие пять лет их совместной жизни Сандра ни в чем себе не отказывала. Конечно же, это не означало, что девушка была с завышенными запросами. Просто, если ей для учебы нужна была книга, за которой другие студентки занимали очередь в библиотеках, то она шла и покупала ее. А за что Сандра своему мужу была особенно благодарна, так это за то, что он позволил ей, взяв на себя все мыслимые и немыслимые расходы, первые два года после окончания университета посвятить работе в археологических экспедициях в нескольких частях света. Опыт работы на раскопках в Греции, Египте, Боливии и на юге России помог ей устроиться при университете в Вене, где она быстро приобрела признание и уважение не только молодых ученых, но и представителей старой гвардии. Тех корифеев исторических наук, чье мнение зачастую принималось без долгих обсуждений, или, говоря открытым текстом, не обсуждалось вообще.
      В тысяча девятьсот девяносто седьмом году родился Патрик, их сын. И, по иронии судьбы, именно в том году Сандра разошлась со Стивом. Основанием для развода послужили все те же свободные каменщики. Нет, с фамилией мужа (а Сандра при заключении брака пожелала оставить свою девичью фамилию) это ничего общего не имело. Просто Стив в действительности оказался масоном. Мало того, в своем обществе он имел определенный вес и в том же году получил новую степень посвящения.
      – Сандра, – однажды с самым серьезным видом обратился к ней Стив, – что тебе известно о вольных каменщиках?
      В то время Сандра была уже на пятом месяце беременности и, лежа в плетеном кресле на террасе их дома, наслаждалась первыми лучами весеннего солнца. Поглаживая слегка обозначившийся животик, она тоже с серьезным выражением лица ответила:
      – О вольных каменщиках мне известно не так-то уж и много. Но достаточно, чтобы утверждать, что мой муж – Стив Фраймауэр – один из них.
      При этих словах глаза ее супруга полезли на лоб.
      – Откуда это стало тебе известно?! – задал он, с точки зрения Сандры, совершенно нелепый вопрос.
      Поначалу она и приняла его вопрос за глупую шутку. И даже попыталась было снова пошутить, сославшись на его оригинальную фамилию. Но потом она увидела, что ее муж на самом деле взволнован. Стив никогда не был хорошим артистом. А потому реакция ее мужа заставила Сандру взглянуть на поднятую им тему под совершенно иным углом. И навела ее на неприятные размышления. Продолжая шутить, она незаметно, но уже куда внимательнее наблюдала за ним.
      – Я, собственно, имела в виду твою неординарную фамилию, дорогой. Хотя…
      – Что «хотя»? – Стив весь напрягся.
      И это его напряжение Сандра чувствовала почти физически.
      – Судя по твоей еще более неординарной, чем фамилия, реакции, тут скрывается что-то большее, нежели простое совпадение.
      Стив опустился в соседнее кресло и теперь бросал на свою жену полные смятения взгляды. Следующие пять минут он молчал.
      – Не так я себе все это представлял, – наконец подал он голос. И затем, хлопнув себя по коленке, выпалил: – Попался, как пацан!
      А Сандра тем временем смотрела вдаль. В голове было пусто. И ей уже ни о чем не хотелось больше думать.
 
      Патрик Крюгер и Сандра продолжали не спеша двигаться вдоль берега, прислушиваясь к шороху сдвигаемых водой мелких камешков и отдаленным голосам ушедших вперед товарищей.
      – Понимаешь, – снова заговорила женщина. – Еще в школе, классе в девятом, у меня была хорошая подруга. Мы с ней очень любили читать книги, особенно детективы, и потом делиться своими впечатлениями. Как-то раз, проглотив очередную повесть про Джеймса Бонда, моя подруга сказала, что это, наверное, ужасно интересно – быть любовницей секретного агента. А я тогда ответила, что ни за что на свете не согласилась бы связать свою судьбу с таким человеком. Потому как жить с мыслью, что от тебя постоянно что-то скрывают, что существует какая-то тайна, которую тебе не положено знать, что человек, с которым ты до конца откровенен, живет двойной жизнью, если ты себя уважаешь, просто невозможно. – Сандра быстро взглянула на Патрика. – Стив рассказал мне о том, что на протяжении последних трехсот лет все мужчины в их роду состояли в какой-нибудь масонской ложе. И что его уже с малых лет учили хранить тайну. И чем дальше он об этом говорил, тем яснее мне становилось, что Стив мне никогда и не принадлежал. Что все эти его ученики, подмастерья и магистры и есть его настоящая семья! Мне даже показалось, что и женился-то он на мне только для прикрытия… – На этих словах Сандра запнулась. – Хотя это, конечно, было не так. Стив был хорошим мужем. В общем, в тот же вечер я перебралась к маме. Стив не возражал. Говорил, что хорошо понимает мое состояние. Но он не понимал. С каждым новым днем я все больше чувствовала себя обманутой… и одинокой. А через неделю я его уже ненавидела. Теперь в моих глазах он был изменником. Для меня тогда не было большой разницы, спит ли он с другой женщиной или проводит время с толпой мужиков… играя в смешные взрослые игры. А через месяц он приехал и сам предложил мне подать на развод.
      Тут Патрик Крюгер заметил, как блеснули глаза молодой женщины. Но не от гнева, а от растворенной в слезах старой обиды. А Сандра продолжала рассказывать:
      – Но надо отдать должное этому человеку. Он был настоящим джентльменом. С того дня на моем счете в банке каждый месяц появлялась приличная сумма денег. В общем, он хорошо обеспечивал нас: меня и маленького Патрика.
      – Сандра, – коснулся ее руки Крюгер, – если тебе тяжело говорить об этом…
      Однако она не дала ему договорить.
      – Ты знаешь, я еще никому, даже матери этого не рассказывала! – улыбаясь сквозь слезы, продолжала Сандра. – Иногда мы встречались. И постепенно наши отношения переросли в дружбу. Как бы смешно это ни звучало, но это так.
      – Что же здесь смешного? – попытался несколько отвлечь ее от невеселых воспоминаний Патрик.
      – Ну вообще-то, такое происходит вначале, задолго до свадьбы, когда люди только начинают друг друга узнавать.
      – А какие у него отношения с сыном? – неожиданно спросил Крюгер.
      – Как-то, когда я еще лежала в больнице, уже после родов, Стив появился с огромным букетом цветов. Патрик спал в кроватке рядом. Стив наклонился над ним, долго рассматривал, а потом поцеловал в лобик. И сказал, что из него вырастет очень хороший человек. И еще он сказал, что будет с ним рядом, пока жив, но постарается никогда не попадаться ему на глаза. Стив объяснил это тем, что если он недостоин быть моим мужем, то не имеет права называть себя отцом Патрика. И потом сразу же вышел. Правда, я успела заметить у него на глазах слезы.
      Затянувшуюся паузу прервал Крюгер:
      – Прости, Сандра, что я со своими дурацкими вопросами зашел так далеко. Но ты так и не объяснила, что толкнуло тебя на эту поездку.
      Сандра, словно отгоняя воспоминания, качнула головой и, виновато улыбнувшись, ответила:
      – Я уже говорила, что мы со Стивом продолжаем поддерживать чисто дружеские отношения. Однажды, года два назад, мы сидели в одном маленьком кафе в центре Вены. Стив вдруг сказал, что у него есть ко мне одна просьба.
 
      – Сандра, – обратился к ней Стив. – Могу я тебя кое о чем попросить?
      – О чем же? – наиграно-заинтересованно отреагировала она.
      – Не могла бы ты, если у тебя представится возможность, попасть по делам в Азию и кое-что для меня узнать?
      Стив словно бы специально тянул время, не решаясь коснуться сути дела.
      – Ну говори же! – уже с неподдельным интересом поторопила его Сандра.
      Стив закурил. Раньше он никогда не курил. Вообще за прошедшее время в нем многое изменилось.
      – Тебе, наверное, известно, что масонство своими корнями уходит в глубокую древность?
      Сандра внутренне подобралась:
      – Ты же знаешь, – изменившимся тоном произнесла она, – что эта тема мне неприятна. Мало того, именно…
      Но Стив, видимо предвидя такую реакцию, тут же перешел в наступление:
      – Подожди ты, Сандра, дай договорить! И вообще, воспринимай это, пожалуйста, как мою очередную блажь или, если хочешь, как какое-нибудь там хобби. О'кей? Итак! – уже более спокойно продолжал он. – Современное масонство, впрочем как и средневековое, является ни чем иным, как отголосками древних языческих ритуалов. И несмотря на утверждения многих ученых мужей, специализирующихся на истории этого течения, что для них якобы больше не существует загадок, касающихся истоков масонства, я уверен, что никто ничего конкретного об этом не знает. Лично я придерживаюсь мнения, что оно, конечно, в несколько иной форме, пришло из Азии. По этому вопросу у нас вот уже многие годы идут споры, которым пора бы положить конец и заняться серьезным делом. – При этих словах Сандру передернуло. – Твое участие в такой поездке я буду готов финансировать. Что скажешь?
      – Если я тебя правильно поняла, ты ожидаешь от меня, что я найду доказательства в пользу твоей теории. Так?
      Сандра подняла на своего собеседника глаза.
      – Да! – коротко ответил Стив.
 
      Сандра опустила свой рюкзак на землю и прислонилась спиной к большому булыжнику.
      – После того разговора я подолгу пропадала в библиотеках. И прочитала, наверное, все, что можно было найти по этой теме. История масонства меня действительно увлекла. И теперь я даже собираюсь написать свою версию возникновения этого течения.
      – Какие же доказательства ты надеешься отыскать здесь? – не удержался, чтобы не задать этот вопрос, Патрик.
      – Я точно и сама не знаю, – выдохнула женщина.

ЖЕСТАРМАК II

      – Эй, народ! – раздался зычный голос Зуброва. – Идите-ка сюда!
      Русский бизнесмен, зашедший далеко вперед, теперь призывно махал своим спутникам рукой.
      – Что это он там нашел? – заинтересовался Крюгер.
      Хорст Шиллинг и Мартин уже двигались в направлении Семена. Когда Патрик и Сандра подошли к остальным, то не без удивления обнаружили своих товарищей стоящими в неглубокой, но довольно широкой и продолговатой воронке. Мужчины занимались тем, что рассматривали ее осыпавшиеся края. Глядя на это углубление в прибрежной гальке, можно было подумать, что в этом месте кто-то спускал на воду широкую и тяжелую лодку. Вполне возможно, что так оно и было. Правда, не совсем понятным оставалось, почему след от этой самой лодки начинался лишь метрах в двух, двух с половиной от воды. То есть было неясно, как эта «лодка» вообще туда попала. Зато без труда можно было проследить, как след уходил под воду и там, размываемый легкой волной, терялся.
      – Я думаю, что здесь кто-то причаливал к берегу, – предложил свою версию Шиллинг. – А затем снова уплыл.
      – Уплыло, господа, уплыло! – глядя на водную рябь уточнил Семен.
      В эти минуты он походил на какого-нибудь профессора, выступающего на ученом совете и совершенно убежденного в верности своей теории. Теперь уже все пятеро рассматривали находившуюся в постоянном движении поверхность озера. Семен зашел в воду по колено и, сложив ладони рупором, громко прокричал:
      – Эй, памирская Несси, ты где? Отзовись!
      И казалось, что все вокруг замерло на мгновение. Зубров повернулся к своим спутникам. Его лицо светилось какой-то залихватской удалью. Крюгер еще успел подумать, что вот сейчас он, как никогда прежде, походил на былинного русского богатыря, взявшегося вызвать обленившуюся природу померяться с ним силушкой. Впрочем, экспедишники восприняли эту выходку Зуброва с удивительной серьезностью. Возможно, они были несколько зачарованы окружающим их великолепием природы и внушительным видом огромного русского. И в тот самый момент, когда Семен уже было собрался выйти на берег, до ушей экспедишников долетел ответ: долгий, утробный рокот непонятного происхождения. Отталкиваясь от окружавших водоем скал, голос заскользил по его поверхности, вспугивая стаи водной птицы. А потом снова стало тихо. Только теперь эта тишина была какой-то неприятно давящей. Она заставляла человеческие сердца биться чуть-чуть чаще. А потом зазвонил телефон Крюгера.
      Фархад сообщил, что Максу стало хуже. И Крюгер тут же принял решение возвращаться в лагерь. Обратная дорога заняла вполовину меньше времени. А в начале пятого все пятеро путешественников были уже на месте. Макса лихорадило. Укутанный в несколько одеял, он лежал у самого костра. Его запавшие глаза тускло блестели на побелевшем лице. А его потрескавшиеся губы только усиливали картину человеческого страдания. Ситуация и в самом деле складывалась скверная.
      – Ну что же, будем вызывать вертолет, – осмотрев больного, заявил Крюгер.
      – Ни в коем случае! – нашел в себе силы ответить Макс. – Патрик, обещай мне, что ты этого не сделаешь!
      В глазах молодого человека сквозила такая мольба, что Крюгеру стало даже немного не по себе.
      – Макс, да пойми же ты, чудак-человек, я не имею права рисковать твоей жизнью! Ни твоей, ни чьей-либо еще!
      – И все же я прошу тебя не вызывать вертолет… Это скоро пройдет! Вот увидишь!
      Больной даже приподнялся на локтях. Крюгер перевел взгляд на обступивших их с Максом экспедишников. И в этом взгляде без труда читался немой вопрос: «А что вы об этом думаете?»
      Неожиданно для всех подал голос Джалал:
      – Тут, не так далеко к югу, – в надежде, что его все поймут, заговорил проводник по-английски, – есть небольшая метеостанция. А там у них имеется хороший врач…
      – Как «недалеко»? – не дав ему договорить, выпалил Патрик Крюгер.
      – Часов семь ходьбы, – прикинув в уме ему одному известный маршрут, ответил проводник.
      – Не донесем! – покачал головой Семен.
      – Нести и не нужно, – уверил русского Джалал. – Я мог бы привести ее сюда. Уже к утру мы были бы здесь.
      – Ее? Это женщина? – с интересом спросила Сандра.
      Афганец, быстро стрельнув в Зуброва глазами, ответил:
      – Это Лейла, моя дочь.
      Прежде чем уйти, Джалал перебросился несколькими словами с Фархадом. Потом приблизился к тихо беседовавшим Крюгеру и Зуброву и, дождавшись, когда его заметят, обратился к начальнику экспедиции на русском:
      – Шеф, не ложись сегодня спать!
      Патрик с Семеном удивленно переглянулись.
      – Сегодня ночью жестармак придет снова, – как нечто само собой разумеющееся, сообщил Джалал. – Теперь она не отстанет от юноши, пока не заберет все его силы.
      – Откуда тебе известно, что это жестармак? – не веря своим ушам, поинтересовался Крюгер.
      – Поверь мне, шеф, Джалал знает, о чем говорит, – ушел от ответа афганец.
      – А может быть, старик и в самом деле знает, о чем говорит, – пожимая своими огромными плечами, произнес Семен.
      При этом они с Крюгером провожали глазами неторопливо удаляющегося проводника.
      – Выходит, что нам сегодня придется покараулить.
      – Да уж, видно, придется, – согласился Патрик.
      – Ну что, дружище, как твое ничего? – опустился рядом с Максом на корточки Крюгер.
      Руководителю экспедиции вся эта затея с врачом, откровенно говоря, совсем не нравилась. Он привык реагировать быстро. Для таких вот непредвиденных ситуаций он, собственно, и зафрахтовал вертолет. Крюгер прекрасно отдавал себе отчет в том, что на глазах теряющий силы юноша замедлит их передвижение. Соответственно будет нарушаться график группы. Но самое главное, они не смогут своевременно реагировать на поступающие к Крюгеру сообщения о наблюдениях в регионе Снежного человека. Уже не говоря о том, что Патрик не собирался брать на себя ответственность за здоровье молодого человека.
      – Все будет путем, Патрик, – подмигнул ему Макс.
      Однако его глаза говорили о совершенно ином сценарии.
      – Подумай хорошенько, вертолет вызвать еще не поздно. Хуже будет, если придется делать это в сумерках. Пока летчики поднимут машину в воздух, пока нас обнаружат…
      – Да я же говорю: все будет в порядке! – не дал ему закончить Шмидт. И неожиданно для самого себя поменял тему разговора: – Я давно хочу тебя спросить, Патрик. – Он выдержал паузу. – Нуждается ли твоя фирма в новых кадрах? Ну, в смысле…
      Крюгер улыбнулся.
      – В смысле в таких кадрах, как ты?
      – Да я понимаю, конечно, что сейчас меня… в таком виде… даже, наверное, в морг не взяли бы работать, – попытался было отшутиться Шмидт.
      Патрик Крюгер несколько минут в задумчивости рассматривал бледное лицо молодого человека.
      – Что, не подхожу? – холодно спросил Шмидт.
      – Давай отложим этот разговор, – ушел от прямого ответа Крюгер. – Тебе сейчас нужно как можно быстрее выздоравливать.
      Макс обиженно отвернулся и затих.
      Прежде чем встать на ноги Патрик тихонько потрепал парня по плечу.
      – Мы еще вернемся к этому разговору. Обещаю.
      В тот вечер экспедишники улеглись относительно рано. Не было привычных разговоров у костра. Сандра, Мартин и Алекс, перекинувшись в карты, уже с первыми звездами разбрелись по своим палаткам. Фархада Крюгер отправил спать сразу после ужина. На случай, если ночное дежурство у костра станет под утро невыносимым, он хотел быть уверен, что у него есть хорошо отдохнувшая смена. Над притихшим у костра Максом, которого наконец-то перестало лихорадить, на случай дождя соорудили навес.