Наследство

— Я действительно знаю немного о книгах, — быстро вставила Лора. — Я много раз бывала в книжных магазинах, по крайней мере в одном, и иногда помогала описывать книги. Я на самом деле знаю книги!

— Я верю вам, — произнес он, снова улыбаясь той отчаянной решительности, которая напоминала ему его собственную, когда он был примерно в том же возрасте и начинал прокладывать свой путь. Он подметил это еще сегодня утром, и в сочетании с ее осторожностью это привлекло его больше всего. А вечером она тронула его сердце, когда, разговаривая с Феликсом, он заметил, как она разглядывает семью. Ему стоило лишь на мгновение взглянуть на худенькое личико и огромные тоскливые глаза, и этого было достаточно: такая дикая, она казалась настолько ранимой и жаждущей любви, как никто другой, кого он когда-либо знал, и все это заставило его подняться и пойти искать Лору.

«Кто-то новый. Мы совсем не часто встречаем новых людей. Те же самые лица на вечерах, тот же круг друзей. Где бы ты ни был — в Бостоне, на Кейп-Коде или в Нью-Йорке. Даже разговоры одни и те же. Мне нужно что-то новое, о чем можно было бы думать, кто-то новый, чтобы помочь ему. И почему бы не помочь человеку, который так напоминает мне меня самого много лет назад?»

— Мы попробуем, — твердо сказал он Розе. — Я уверен, вы сможете освобождать Лору с двух до четырех каждый день, а если ей придется оставаться позже вечером, я буду платить ей дополнительно. — Он не дал им возможности ответить ему. — Мы начнем завтра. И, — добавил он, обращаясь к Лоре, — я неуютно чувствую себя, когда вижу вас в этой форме. Не могли бы вы принести что-нибудь другое, чтобы работать в моей пыльной библиотеке?

Лора избегала взгляда Розы. Роза любила форму и говорила Лоре, чтобы та носила ее всегда, когда находилась на территории поместья.

— Да, — ответила она.

На следующий день, около двух, когда она стучалась в дверь, ведущую из длинной галереи дома Феликса и Ленни в дом Оуэна, на ней были голубые джинсы и розовая хлопчатобумажная рубашка, а задорный хвостик подвязывала розовая ленточка.

— О! — сказал Оуэн, восхищаясь румянцем ее щек и голубизной глаз, отметив исчезающую настороженность и готовность работать, найдя ее более радостной и оптимистичной. — Заходите, оглядитесь, а потом мы начнем работать.

Это был дом мужчины, и там были дубовые полы, персидские ковры, широкие диваны и кресла, обитые темной замшей. На стенах висели картины, написанные маслом, с видами Кейп-Кода в разные сезоны, массивные лампы, окна без штор.

Библиотека помещалась над гостиной, от пола и до потолка стены были разлинованы стеллажами, огромная стопка книг лежала на полу. Книги громоздились на подставках, на длинных столах, подоконниках и подлокотниках кресел.

— Это все требуется привести в порядок, — сказал задумчиво Оуэн.

Лора смотрела на этот хаос:

— Я думала, вы сказали навести порядок.

— Да. А то, что вы видите, — это то, как я навел порядок сам. Мы вместе наведем порядок. Может быть, теперь это получится удачнее.

Лора посмотрела на него, и они рассмеялись вместе.

— Я думаю, хуже не будет, — ответила она, засучивая рукава.

Каждый день они работали бок о бок, разбирая книги по алфавиту, занося в каталог, помечая полки, перебирая новые стопки книг, которые образовывались, пока они перебирали старые. И еще они беседовали. Оуэн рассказал ей о родителях, о бабушке и дедушке, о первых четырех отелях, которые он приобрел, все еще самых любимых, хотя сейчас его компании принадлежало более пятидесяти отелей в Америке и Европе, и об Айрис, женщине, которую он любил с пятнадцати лет, его жене и матери его детей, о которой он все еще тосковал каждый день, хотя со дня ее смерти прошло почти сорок лет.

И Лора тоже говорила, тщательно отбирая воспоминания, которыми могла бы поделиться. Она рассказывала Оуэну ту же самую историю, которую поведала Ленин, что они с Клэем жили с родственниками, после того как их родители погибли в автокатастрофе, и недавно переехали, потому что им там не нравилось. Она откровенно рассказала ему то, что помнила о родителях, и несколько забавных историй о брате Клэе, но ничего о Бене, — не ошибись, не проговорись о Бене! — еще она рассказала о самых любимых предметах в школе. Впервые она заговорила о своей мечте стать актрисой:

— У меня было три роли в школьных спектаклях, и все сказали, что у меня отлично получилось. Мне нравится быть на сцене, это — волшебство.

Она говорила об изучении актерского мастерства в колледже, если у нее когда-нибудь появится возможность поступить туда.

— Я имею в виду, — запнулась она, вспомнив, что солгала ему о колледже в день их первой встречи. — Я собираюсь начать заниматься этой осенью, но не знаю, получится ли у меня…

— Нет ничего плохого в том, что люди что-то придумывают.

— Я не придумываю, — горячо возразила она. — Я думала, что пойду учиться. Я буду учиться!

— Я уверен, что ты будешь учиться, — все так же мягко ответил он.

Она сжала губы:

— Извините. Я еще точно не знаю, что делать, чтобы решить вопрос с колледжем. Я что-нибудь придумаю.

— Хорошо, — сказал он, небрежно перелистывая книгу в кожаном переплете. — Я мог бы одолжить тебе денег на учебу. И, если потребуется, на комнату, книги, питание и другое.

Он услышал, как Лора тяжело задышала, и покивал головой:

— Я, конечно, смог бы сделать это. Одолжить деньги. Хотя, конечно, не хочу, чтобы ты возвращала долг до тех пор, пока не закончишь колледж и не начнешь зарабатывать на жизнь, играя на сцене или занимаясь чем-нибудь еще. Хотя я ставлю одно условие. — Он посмотрел на нее и заметил, что она мгновенно помрачнела. — Я бы хотел, чтобы ты писала мне и навещала меня. Мне не хочется терять тебя из виду.

Лицо Лоры сияло, а мозг лихорадочно просчитывал.

— Это так замечательно… — Мне никогда не нужно будет воровать. Я могу пойти в колледж и научиться чему-нибудь. И у меня есть друг. Она протянула руку, потом быстро отдернула ее. Ей хотелось дотронуться до Оуэна, поцеловать его, но она подумала, что это может рассердить его. Все, что он сделал — предложил ей взаймы денег. Он, может быть, дает в долг многим людям и не хотел бы, чтобы они пускались в слезливые излияния. Она зажала руку в коленях. — Вы замечательный. Спасибо, большое спасибо… Вы будете мной гордиться, я буду так упорно работать… — Она отвернулась, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы. — Я буду писать вам каждый день, — отрывисто произнесла она и, взяв книгу, смотрела в нее до тех пор, пока не высохли слезы.

— Раз в неделю будет достаточно, — ответил Оуэн со спокойной улыбкой, и они вновь приступили к работе.

С этого дня Лоре стало проще рассказывать о своей жизни в Нью-Йорке, любимых книгах, о времени, которое она проводила в книжном магазине Кэла Хенди. Она все еще была осторожна, ей приходилось останавливать себя, порой на полуслове, но к концу недели, которую они проработали вместе, лучшими часами дня для нее стали те, что она проводила с Оуэном. Это было то время, когда она могла полностью расслабиться и забыть обо всем, что происходило за стенами этой комнаты.

Единственное, что она не забывала, это восхищенный голос Клэя, когда она рассказала ему о своей работе на несколько часов в день.

— Боже, какая ты умница, Лора! Кто еще смог бы проникнуть в семью и сделать так, чтобы старик стал полностью тебе доверять меньше, чем за два месяца!

Оуэн зашел на кухню сразу после ленча и забрал Лору, чтобы представить ее семье. Они переходили от дома к дому по дорожкам, на которых стояли старомодные газовые светильники, а по обеим сторонам рос кустарник, и Лоре это напоминало книги, которые она читала о жизни в начале века, когда люди наносили визиты по вечерам, и если никого не заставали дома, то оставляли свои визитные карточки. Но для Оуэна все оказывались дома. И хотя все они были озадачены, а Лора от смущения не могла произнести и слова, все были очень добры к ней. Только Феликс и Аса дали понять, насколько странной они находят ситуацию, даже принимая во внимание знаменитые причуды отца, а жена Асы, Кэрол, не знала, то ли ей следовать примеру мужа и встретить Лору холодным приветствием, то ли присоединиться к приветливости Ленни.

Когда они уже покидали дом Асы, приехала Эллисон со своей кузиной Патрицией.

— Мы встречались, — небрежно проговорила Эллисон, когда Оуэн стал представлять ей Лору. Она даже затаила дыхание, но Эллисон продолжила: — Когда мама нанимала тебя, помнишь? Я была так рада, что мама это сделала. Когда на работу нанимает Роза, она всегда выбирает престарелую даму с тонкими губами, которая играет в бридж и готовит бараньи отбивные и желе. Прошлым летом он наняла потрясающую девушку, которая как-то добавила в одно из блюд марихуану. К счастью, Роза обнаружила это до того, как мы съели. Дедушка сказал, что мы будем известны как несокрушимые Сэлинджеры, но папе это не понравилось, правда, у него довольно-таки мрачное чувство юмора.

— Эллисон, — прервал Оуэн, — так нельзя говорить об отце.

— Ты сам так говоришь о нем, — ответила Эллисон и сгустившимся голосом, сдвинув брови, как Оуэн, добавила: — Феликс, ты дольше проживешь и сделаешь нас намного счастливее, если будешь смеяться, хотя бы иногда.

Оуэн улыбнулся, а Лора подумала, что Эллисон резко судит обо всех, будь то ее отец или пожилая дама.

— Я думаю, что ты различишь марихуану и преуспела в чем-нибудь еще, кроме бараньих отбивных и желе.

— Я еще ничего не умею делать, чтобы об этом можно было бы сказать «превосходно», — ответила Лора, но при таком строгом надзоре я могу это делать лучше, чем ты.

Стоя рядом с Оуэном и глядя на фарфоровое хорошенькое личико Эллисон и ее кузину, она почувствовала прилив гнева. Почему так получается, что люди, у которых полно денег, обладают такими безупречными фигурами, красивыми лицами и респектабельностью? Почему все это не распределяется таким образом, чтобы всем досталось, по крайней мере, хоть что-то?

— Но я научусь. Я собираюсь поступить в колледж и стать актрисой. А может быть, — размышляла она вслух, стараясь, чтобы это прозвучало так же уверенно, как у Сэлинджеров, — у меня будет какое-нибудь дело, книжный магазин или ресторан, и тогда я буду нанимать людей, чтобы они работали на меня.

— Почему бы не отель или даже два? — насмешливо спросила Эллисон.

— Я смогла бы, — ответила Лора. Она вздернула подбородок. — Я бы хотела этого.

— В самом деле? Как я знаю, это будет нелегкая работа.

Такая же, как та, для которой меня послали на Кейп-Код — помочь брату ограбить ваш дом.

— Я ничего не имею против работы. На свете столько всего, что я хотела бы, и нет другого пути, как… — Ее голос растаял в воздухе. Как человеку, вроде Эллисон, понять, что она имеет в виду? Единственное, что у них было общего — это возраст, обеим по восемнадцать лет.

— Я думаю, у тебя все получится и ты станешь тем, кем захочешь. Но одну-единственную вещь тебе не следует делать: переманивать у нас Розу, чтобы она управляла твоей кухней.

Лора улыбнулась, благодарная за то, что Оуэн вмешался, когда она чувствовала себя унизительно, и через несколько минут они уже направлялись к дому Дженсенов вниз по дорожке.

— Приходи, — сказала Эллисон, идя рядом с ними. — Мы можем поболтать и узнать друг друга получше. Я научу тебя играть в теннис, если хочешь. Когда бы ты смогла? Роза дала же тебе сегодня свободное время, она и еще раз отпустит тебя.

Лора молчала, не замечая взгляда Оуэна, которому было интересно, как она выкрутится.

Глаза Эллисон сияли.

— Я приглашаю тебя на ужин и не приму никаких отговорок.

— Вечерами я работаю на Розу.

— Какими вечерами?

— Когда ей требуется моя помощь, тогда я и работаю.

— Я приглашаю тебя на тот день, когда у тебя выходной.

— Мне нравится проводить время с братом.

— Весь день?

— Эллисон, — сказал Оуэн, когда они дошли до веранды дома Дженсенов, — почему ты настаиваешь, если человек с неохотой принимает твое приглашение?

Последовала пауза.

— Это действительно так? Это правда? — спросила Эллисон Лору. — Не хочешь быть со мной? Многие люди считают за честь общаться с Сэлинджерами. И дедушка хочет, чтобы мы стали друзьями, а ты категорически отказываешься. Потому что я не нравлюсь тебе, да?

Я боюсь, что ты понравишься мне. Я боюсь разговаривать с тобой.

— Я просто очень занята, — начала было Лора, но остановилась. Они принадлежали к разным социальным кругам, и с этой точки зрения все было правильно, но Эллисон знала, что просто так, как подруги, ровесницы, они бы подружились. Лора Фэрчайлд никогда не задумывалась над тем, что существуют различные социальные круги и там есть свои права, но права есть и просто у отдельно взятых людей, их личные права, а между этими двумя понятиями — социальное право и личное право — существует разница. «Я начинаю это узнавать, — подумала она. — Я могла бы жить так же, как они. А что плохого, что я учусь у них всему? За то время, что мне необходимо пробыть здесь для Бена, я могу извлечь пользу и для себя. И если Оуэн действительно хочет, чтобы мы стали друзьями…»

— Может быть, я смогу как-нибудь прийти на ужин, — сказала она Эллисон, — и мне очень хочется научиться играть в теннис.

— Тогда решено, — удовлетворенно сказала Эллисон. — Я скажу Розе, и мы устроим это через пару дней. Днем — теннис, а потом — плавать.

— Я не умею плавать, — возразила Лора. Было так много простых вещей, которые она не умела делать.

— Ничего, этому ты тоже научишься. У нас все лето впереди. Столько развлечений! Мне нравится быть педагогом. Может быть, мы займемся еще какими-нибудь предметами.

— Ты подумала о стрижке?

— Эллисон, — вмешался Оуэн.

— Я дам тебе знать когда, — сказала Эллисон. — Надень теннисные туфли и принеси купальный костюм. У тебя есть купальный костюм?

Лора покачала головой.

— Я одолжу тебе. У меня их дюжина. Скоро поговорим. — Не дожидаясь ответа, она побежала к Патриции.

Лора смотрела вниз, потом подняла глаза и встретилась взглядом с Оуэном:

— У меня такое впечатление, что я — ее новый проект.

Он задумчиво посмотрел на нее:

— Ты очень мудра. Эллисон нужны проекты, ей необходимо чувствовать, что она нужна. Ты могла бы сделать ее счастливой. — Он помедлил. — И думаю, что и она может помочь тебе стать счастливой.

— Я счастлива, — быстро ответила Лора и повторила: — Я счастлива.

А потом Томас Дженсен открыл дверь, и Лора вошла еще в один большой дом с просторными, светлыми комнатами, которые выходили на океан и волейбольную площадку и длинный овальный бассейн, как яркое голубое желе в центре ровной лужайки. Комнаты были обставлены бледно-голубой плетеной мебелью с белыми и голубыми подушками. Бледно-желтые, соломенного цвета ковры покрывали светлые деревянные полы. Барбара Дженсен занималась розами и обернулась, когда в сопровождении Томаса вошли Лора и Оуэн.

— Как мило со стороны Оуэна привести вас к нам, Лора. Я едва ли знаю людей на своей собственной кухне, но гораздо хуже, чем на кухне сестры. Роза очень милая, так ведь? Немного жесткая, на все у нее есть свое мнение, но очень умная. Хотите охлажденного чаю? Проходите, присядьте. Надеюсь, что Поль скоро вернется, он повез Эмили по магазинам, но они уже давно отсутствуют. Хотите лимон?

Лора ответила:

— Нет, спасибо! — Она взяла стакан с чаем и села рядом с Оуэном, возвращаясь мысленно к словам Барбары, таким же взвешенным и спокойным, как и слова Ленни. Обе сестры были и внешне похожи: высокие, светловолосые, немного угловатые, величественная посадка головы украшала длинные шеи, их голоса напоминали журчащую в прохладном лесу реку.

— Я всегда надеялась вывести голубые розы, чтобы они гармонировали с моей мебелью, — между тем говорила Барбара Оуэну. — Но голубые розы выглядят так ненатурально, и никто не должен пытаться изменить природу, если только он не чрезвычайно нахальный или чрезвычайно умный. Я никогда не была ни тем ни другим, поэтому и не пыталась.

Лора слушала, время от времени поднимая глаза, и видела, что Оуэн смотрит на нее, или бросала взгляды на Томаса, чьи насмешливо-злые глаза перебегали с нее на Оуэна. Он был невысокого роста, темноволосый, с короткой черной бородкой, в очках без оправы и почти ничего не говорил. Лора пыталась представить его и Барбару в постели или что они, по крайней мере, счастливы в браке при всем их разительном несходстве, но так и не смогла.

Барбара замолчала. Тишина ощутимо повисла в воздухе, словно облако закрыло солнце. Томас нарушил ее:

— Входи, Поль, мы ждали, когда же ты вернешься.

Поль Дженсен стоял в проеме двери, на плече висела камера. Увидев Лору, он удивленно поднял брови, потом широко улыбнулся и направился к ней, протягивая руку:

— Мой дядя молодец, что привел вас к нам. Надеюсь, теперь вы будете относиться к нам более дружелюбно.

Лора приняла руку, которую он предложил ей, слегка задрожав, когда он сжал ее пальцы. Тогда, за обедом, он исподтишка забавлялся, а теперь его улыбка была теплой и открытой, и, пожимая ей руку, он вежливо склонился над ней, в то время как она глядела на него, сидя на плетеном стуле. Неожиданно она почувствовала жар, отяжелела, перед глазами все кружилось. Лора напряглась, потом ее лицо вспыхнуло, она глубоко выдохнула, стараясь снять напряжение. Поль пожимал ей руку, как деловому партнеру или случайному знакомому. Он поцеловал в щеку мать и присел на ручку отцовского кресла:

— Вы уже познакомились с кем-нибудь еще? — спросил он Лору.

Она кивнула. Стало тихо. Потом Оуэн принялся рассказывать об остальных визитах.

— И Эллисон уже взяла вас в оборот? — спросил Поль.

Лора снова кивнула. Она чувствовала себя, как дурочка, неловкая, со скованной речью, далеко не умная. Это было любимое слово Барбары Дженсен, и, вероятно, ее сына тоже. Поль, должно быть, ожидал, что она умнее. Вероятно, он не мог дождаться, когда же выберется отсюда и найдет какого-нибудь умного собеседника. И красивого.

Оуэн встал:

— Я обещал вернуть Лору вовремя. — Он повернулся к Барбаре: — Мне пришла в голову одна мысль, когда я шел сюда. Поговори, пожалуйста, с Ленни об этом коттедже на молодежной половине. Он пустовал какое-то время, и я подумал, что мы могли бы предложить его Лоре и ее брату. Они живут в Остервилле, в комнате над гаражом, и я уверен, что им будет здесь гораздо удобнее, и, таким образом, они, конечно, смогут задерживаться здесь и поработать, когда это потребуется. — Он положил руку на плечо Лоры, одарив ее быстрой улыбкой, а она стояла, оглушенная всем сказанным.

— Конечно, может быть, они предпочтут жить отдельно, не рядом с нами, или платить за квартиру, вместо того чтобы иметь бесплатное жилье, но мы еще спросим Ленни, может быть, у нее иные виды на этот дом, как вы думаете?

— Чудесная мысль, — спокойно ответила Барбара. — Мы с Ленни как раз говорили о том, что с этим домом нужно что-то решать, мы можем разрешить помощнице Розы, кто бы она ни была, жить там. И я не вижу причины, почему бы не Лоре и ее брату — Клэю — не так ли? — я видела его в саду, и он великолепно управляется с орхидеями в теплице, вы заметили? Да, так им будет много удобнее, если они решат жить здесь. Лора, я так рада, что мы познакомились. Подумайте и решите насчет дома. Я знаю, как молодые люди ценят свою независимость, но вам может здесь очень понравиться так же, как и нам.

Она проводила их до двери, в то время как Томас кивнул головой на прощание. Лора слышала, как он спросил:

— Поль, ну, как Эмили?

— Я отвез ее в Нью-Йорк, — ответил Поль, а потом дверь захлопнулась, и больше Лора ничего не расслышала. Эмили. Нью-Йорк. Держу пари, она красива, богата, очень умна. Но это была мимолетная мысль, потому что она была просто оглушена предложением Оуэна.

— Вы в самом деле хотите этого? — спросила она, когда они дошли до двери кухни.

— Я никогда ничего не предлагаю, если не хочу этого, — ответил он. — Я уже говорил тебе: мне нравится твоя духовность. Когда семья имеет узкий круг общения и живет за высоким забором, ей необходимы новые люди, моя дорогая, и приятно бывает убедиться, что находишь их. Называй это капризом старого человека, сильным желанием как следует встряхнуть семью. И думаю, тебе это тоже не помешает. Ты даже можешь позволить Эллисон поговорить о стрижке.

Лора почувствовала, как ее опять охватил жар.

— Вам это не нравится…

— Не особенно, — откровенно ответил он. — Я могу ошибаться, я старею, в конце концов, — но когда-то я считался знатоком женской красоты, и когда Эллисон заговорила об этом, я-то знал, что пока у меня еще есть глаза. Но не беспокойся, тебе не нужно делать то, чего ты не хочешь. Возьми от нас то, что тебе нужно, у вас впереди прекрасное лето и, вероятно, завяжется настоящая дружба. Договоримся на этом?

На этот раз Лора не колебалась, она порывисто обняла его, и ее упругие губы коснулись мягкой щеки, которую время отметило морщинами.

— Спасибо, благодаря тебе я чувствую себя добрым, милым человеком. — Он обнял ее, и она побежала на кухню.

— Извините, Роза, — все что-нибудь рассказывают, и время летит так быстро…

— Обычная история в этой семье, — ответила Роза. — Много разговоров, мало времени. Кстати, твой брат был здесь, он просил как можно скорее подойти к оранжерее. Лучше сделай это сейчас, пока мы не начали готовить уток.

Клэй никогда раньше не заходил к ней. Что-то случилось. Она быстро побежала в другой конец имения, где находились оранжереи, и нашла там Клэя. Через дверь была видна фигура старшего садовника.

— Слушай внимательно, — сказал Клэй, когда Лора подошла ближе. — Днем звонил Бен, сказал, что больше ждать не может. Нам нужно обеспечить себе алиби, он решил назначить дело на воскресенье. Спустя неделю после этого мы распрощаемся и уберемся отсюда. И покончим с Сэлинджерами навсегда.

ГЛАВА 4

Бен встретил их за несколько домов от поместья Сэлинджеров, и они поехали обедать в Фолсноус, смешавшись с толпой туристов, которая направлялась к столикам, накрытым на краю пристани рядом с закусочной «Клэм Шэк». Бен развернул стулья так, чтобы лица были обращены в сторону порта, а не ресторана.

— Я хочу смотреть на людей, — запротестовала Лора. — Здесь нас никто не знает, никому до нас нет дела.

— Мы не можем быть в этом уверены. — Бен сел и подождал, пока Лора тоже уселась. — Сколько раз я должен говорить, что никогда нельзя ни в чем быть уверенным. Может быть, на следующей неделе, когда мы сделаем это и полиция будет рыскать вокруг, кто-нибудь вспомнит нас троих. Это маленький городок, и люди, которые работают здесь, знают друг друга.

— Тогда почему же мы здесь? — потребовал ответа Клэй. — Я говорил вам, что лучше бы было на пляже или в другом укромном месте.

— Я хотел накормить вас обедом. — Сидя между ними, Бен обнял их за плечи. — Почти два месяца уже, как я не забочусь о вас. Вы здесь, я в Нью-Йорке и ничего не могу для вас сделать.

Когда подошел официант, он сел, откинувшись на спинку стула.

— Я без вас скучаю. В квартире чертовски тихо.

Лора тяжело, с усилием сглотнула, ощущая, как чувство любви и вины закипает в ней, и, отвернувшись, смотрела в сторону, пока Бен заказывал обед на троих. Он скучал по ней, но правда заключалась в том, что она вовсе не скучала по нему после первой недели, проведенной у Сэлинджеров. Она слишком была занята собой, размышляя о колледже, о том, как живет семья Сэлинджеров и как устроить свою собственную жизнь, подальше от Бена, и даже дальше, чем она была этим летом.

Она слышала, как он заказывает блюда, которые они с Клэем любили больше всего, и ей хотелось плакать от безнадежности. Он был так добр к ним, она всегда могла рассчитывать на него. Как бы она смогла отвернуться от него и уйти?

— Я разработал остальную часть плана, — сказал Клэй, когда официант отошел. Он говорил тихо, но Лора слышала по голосу, как он возбужден. Он сделал то, что хотел Бен, и теперь Бен может гордиться им. — Он прост и точен. Такой, какой должен тебе понравиться.

Бен посмотрел на Лору:

— А тебе он нравится?

— Это план Клэя, я не смогла этим заняться. Роза очень строга.

— Но очень хорошая, — подчеркнул Клэй. — Ты проводишь с ней ужасно много времени.

— Я работаю на нее, — парировала Лора. — И не могу так свободно ходить по территории, как ты.

— Но ты бываешь в доме Оуэна! — горячо возразил Клэй.

— Оуэна? — переспросил Бен. — Оуэна Сэлинджера?

— Я делаю для него кое-какую работу. Вот и все. Почему мы говорим о вещах, которые совсем неважны?

Бен пристально посмотрел на нее. Официант принес очень большие чашки с дымящейся едой. Это были великолепные моллюски с гарниром, чашки были переполнены, и густые струйки соуса стекали через край. За столиком рядом с ними люди смеялись и болтали, а они сидели, словно на маленьком островке молчания.

— Хорошо, — наконец-то проговорил Бен. — Мы поговорим об этом позже. Давай выслушаем твой план, Клэй. Лора все выяснила относительно драгоценностей, а ты тоже был партнером, о котором можно только мечтать, и я должен поблагодарить вас обоих. — Он вынул из кармана два ключа и положил их на стол.

— Ты сделал их! — сказал Клэй, вспыхнув от удовольствия. — Я не уверен, что сделал точные слепки. Я спешил. Ленни была на яхте, и я не знал, сколько она там пробудет, да и долго искал ключи в шкафу. — Он взял один из них. — Я думаю, этот отключает сигнализацию, а другой отпирает шкаф.

Бен посмотрел на Лору, но она разглядывала рыбацкие лодки, подперев подбородок рукой. Он вздохнул.

— Давай сделаем так, — сказал он Клэю. Они склонились над маленьким чертежом, а Лора повернулась и смотрела на их светлые головы, которые почти соприкасались. Они были так похожи и в то же время совсем разные. Бен красивый, уже умудренный жизненным опытом в свои двадцать шесть лет, и Клэй, на девять лет моложе, все еще не уверенный в себе, почти такой же красивый, как брат, но в нем не было лоска. От матери они оба унаследовали светлые волосы, круглые подбородки и голубые глаза с тяжелыми веками, но дьявольски небрежный, уверенный взгляд был у Бена от отца, Джуда Гарднера, а у Клэя всегда на губах сохранялась улыбка человека, который постоянно ждет, какие еще сюрпризы преподнесет ему жизнь. Лора восхищалась Беном, а Клэя ей хотелось защитить; она любила их обоих и знала, что была совсем другой, не похожей на них.

— Мы будем на яхте Феликса, — говорил Клэй. — Он хочет произвести впечатление на каких-то политиков, поэтому он и Ленни дают обед на яхте воскресным вечером. Соберется вся семья, и несколько человек их прислуги вызвались там поработать.

— Таким образом, вы в безопасности, — сказал Бен. — Никто не сможет обвинить вас в том, что вы ограбили дом, если в это время были на яхте посреди залива.

Клэй кивнул:

— Но перед тем как мы уйдем, я зафиксирую сигнализацию. Я сделал то, что ты мне сказал, и купил таймер. Я обнаружил, что система сигнализации расположена в цокольном этаже, и я прикреплю таймер, как ты велел, он сработает в час ночи. Ты заберешься в двенадцать, когда прием будет в самом разгаре. У тебя есть план, где перелезть через забор и где тропинка к дому, потом водосточная труба к окну холла на втором этаже. Комната Ленни направо, в конце холла. Ты откроешь окно, отключишь этим ключом сигнализацию и сломаешь замок в шкафу либо воспользуешься ключом, а потом сломаешь замок, чтобы это выглядело так, будто это сделал человек со стороны. Возьмешь драгоценности и что-нибудь еще, что найдешь. Открой все другие ящики комодов, шкафы, чтобы это выглядело так, словно тебе пришлось долго искать, и используй веревку, чтобы выбраться из дома.

Бен улыбался.

— Потом в час ночи сработает сигнализация, охрана позвонит в полицию, и они найдут все доказательства, что кто-то взломал шкафы. А мы с Лорой в это время будем работать на яхте.

— А как насчет той меры по системе сигнализации?

— Я сразу же займусь, как только приеду. Я вычислил, что охрана сначала позвонит в полицию, а потом — на яхту, и мы вернемся оттуда примерно через час, пока полиция обыскивает дом и территорию. У них не будет причин проверять сигнализацию, так как они знают, что она хорошо работает. Я смогу снять таймер меньше чем за минуту.

— И никто не увидит тебя?

— Все будут заняты с полицией, и никто не пользуется темной лестницей, пока не придет Роза готовить завтрак, около шести.

Бен снова кивнул:

— Мне нравится. Хорошая работа, Клэй.

Клэй просиял:

— Я был уверен, что тебе понравится. План идеален.

— Нет идеальных планов, я говорил тебе об этом, и как только ты начнешь считать план идеальным, с этой минуты начнется провал.

— Извини, — пробормотал Клэй.

— Но план очень хорош, — сказал Бен. — Чертовски хорош. Я горжусь тобой. Пора! Ты не думаешь, что Клэй заслужил приз?

— Конечно. — Лора провела пальцами по стакану, покрытому бусинками влаги. — Клэй очень сообразительный. Он хорошо поработал и надеялся, что ты будешь доволен.

— Но, — бесстрастно заметил Бен, — что касается остального, Лора?

— Я не хочу делать этого, — порывисто заявила она. — Пожалуйста, Бен, не можем ли мы изменить план и не делать это?

— Не делать? — недоверчиво спросил Клэй. — После всего, чего нам стоило получить у них работу и я разработал такой замечательный план? Не делать это?

Бен пристально вглядывался в Лору. Какое неожиданное изменение настроения!

Она покачала головой:

— Я много думала об этом.

— Это Оуэн, — резко сказал Клэй. — С тех пор как ты стала ходить к нему, ты совершенно изменилась ко всей семье Сэлинджеров. Ты выбрала их, а не нас. Таким, как ты, больше нравятся они, а не мы.

Лора с горячностью затрясла головой.

— Я не выбрала их. Я не выбрала никого, — сказала она, повторяя ту же ошибку с двойным отрицанием.

— Даже своих братьев? — мягко спросил Бен. — Ты не выберешь своих братьев?