Наследство

Лунный свет залил комнату. Полог кровати и шторы сияли, освещенные бликами луны, делая его кожу более светлой, а Лору — совершенно белоснежной.

— Боже, ты такая красивая! — Слова, словно языки пламени, обжигали ей грудь. Тело Лоры двигалось в своем собственном ритме, она не могла лежать спокойно.

— Мне неловко, — прошептала она, стыдясь своего порыва.

— Не извиняйся, — резко прервал он и быстро добавил: — Я не хотел обидеть тебя. Но никогда не проси прощения. Никогда. Мы делаем то, что хотим, потому что мы хотим друг друга, потому что мы находим радость друг в друге…

— Да, — ответила она. Она больше ничего не смогла сказать, он услышал только долгий вздох. — Да, это так. Да. — Лаская волосы Поля, она притянула его к себе, к своим губам, упиваясь его сладостью, и ощутила твердость его плоти. «Да, — думала она, слова затерялись где-то внутри. — Мы найдем радость друг в друге». И она стала частью его радости, дала волю всем своим, желаниям — ласкать, чувствовать ласку и вкушать все прелести любви.

Поль приподнялся, и его руки скользнули под ее тело, он осторожно снял ее нижнее белье, и когда прохладный воздух и тепло его рук охватили Лору, она тихо вскрикнула.

Он прикоснулся губами к ее груди, соски, мгновенно затвердев, ответили его настойчивым губам и языку, и тихий стон, в котором можно было расслышать его имя, вырвался у Лоры вместе с радостью, которая переполняла ее. Его губы не отпускали грудь, а ласкающая рука скользнула вниз, повторяя изгиб талии, к бедру, раскрывала ее плоть нежными прикосновениями пальцев, проникая во влажное лоно, и она, вскрикнув от нестерпимого желания, старалась прижаться к его телу, а потом снова обняла его голову, неистово целуя, слегка покусывая его нижнюю губу. Потом, все еще не насытившись, целовала его рот, покусывала и ласкала языком его шею, ощущая аромат мыла, которым они пользовались, когда приводили себя в порядок перед обедом.

Поль резко оборвал свои ласки и, все еще обнимая ее, приподнялся на локте и взглянул на нее. До этого он принимал ее желание, не удивляясь ему и ничего не ставя под сомнение. Он привык к тому, что женщины желают его, и руки двигались в привычных движениях и ласкающих прикосновениях, которые он использовал столько лет. Но Лора не была похожа ни на одну из них, она была сексуальна, но неумела, требовательна, но не уверена в себе, не девственница, но совершенно неопытна. Порывистая женщина и девочка-недоучка. У него промелькнула мысль: был ли ей нужен просто мужчина или именно он?

— Что случилось? — спросила Лора. У нее перехватило дыхание, и она попыталась заглянуть в его глаза, на которых лежали тени лунного света, а лицо словно скрыто под маской. — Поль, я хочу тебя, я думала, что ты меня хочешь, что чувствуешь все то, что я… Я никогда не думала, что смогу так, — это чудесное желание… я никогда не знала, что это такое.

— Боже мой, — порывисто произнес Поль, повернувшись на бок и притягивая ее к себе. Он целовал ее длинные, спутанные локоны, гладкий лоб, нежные веки, за которыми скрывались ясные, бездонные глаза Лоры. Его руки гладили ее тело, повторяя каждый изгиб, как будто она была единственной женщиной, которую он знал, и он был настолько возбужден и захвачен ею, что это смущало и озадачивало. — Такое дитя и такая женщина, — сказал он, а потом разделил ее порыв, с неистовством уйдя в желание стать ее частью.

Играя, они катались по постели, пока она, раскинувшись, не оказалась под ним. Голод Лоры пробуждался вновь и вновь, внутри горело пламя, которое поддерживал кремень его тела, и она открылась навстречу ему, принимая его глубоко, чувствуя движение его плоти, настигающей ее. Он приподнялся на руках, они оба видели его возбужденную мужскую плоть, гладкую и твердую, как ствол, которая исчезала в глубинах ее лона, а потом вновь покидала его, и снова стремилась к единению, а ее руки гладили его грудь, скользили вниз, к напряженному животу, и прикасались к его корню, когда он покидал ее, чтобы снова и снова наполнить ее. Потом он опять склонился над ней, его руки помогали движению ее бедер, язык ласкал ее язык, и Лора ощущала радость и удивление оттого, что желание, страсть и радость могут слиться в единое целое, стать чем-то цельным, в одно мгновение, с одним мужчиной.

Его губы шептали ее имя, тела двигались в такт, а в голове пульсировала мысль, что все прекрасно и так будет всегда.

ГЛАВА 8

Целый месяц Клэю потребовался на то, чтобы разобраться с дистанционным управлением, которое он нашел в шкафчике Терри Левонио, а потом целый месяц ждал, чтобы убедиться в том, что его догадка верна. Это было так просто, что Клэя переполняло восхищение. Кто бы мог подумать, что этот вечно ухмыляющийся бармен додумается до такого?

Наконец-то он испытал это устройство сам, когда в предрассветный час весь персонал сидел, уткнувшись в журналы или телевизор в отчаянной борьбе со сном. Холл был пуст, ресторан закрыт, в баре были опущены жалюзи и царила темнота.

— Пойду в ванную комнату, — сказал Клэй, обращаясь к спине менеджера, дежурившего ночью, который клевал носом, смотря фильм Джона Уэйна. За углом холла Клэй отпер второй вход в бар и проскользнул внутрь. Бутылки были собраны, стаканы вымыты, бар чисто убран. Аккуратный, осторожный Терри. Клэй стоял за стойкой бара, держа в руках устройство, которое несколькими минутами раньше взял из шкафчика Терри. Направив его на кассовый аппарат, он наугад нажимал кнопки, пока в тишине комнаты не послышался отчетливый щелчок.

— Да, великолепно, — восхищался Клэй. Если кто-то хочет устроить себе легкую жизнь за счет бара, ему необходимо приспособить маленькое электронное устройство, благодаря которому кассовый аппарат будет работать вхолостую, когда это нужно. Он нажимает маленькую кнопку, которая находится вне поля зрения под прилавком, и когда он набирает на аппарате цену за напиток, тот, кто может наблюдать за ним, видит, как он делает это, а кассовый аппарат тем временем срабатывает вхолостую.

Что-то вроде того, как печатать на машинке без ленты. И он кладет деньги к себе в карман. А когда отправляется домой, то имеет сколько? Сколько же он зарабатывает за вечер?

Он ушел из бара, заперев за собой дверь, и спустился вниз, в комнату для персонала, где положил на место устройство, как оно и лежало в шкафчике Терри.

После долгих часов работы он получает, возможно, десять процентов вечерней выручки. Мы получаем тысячу шестьсот — тысячу семьсот баксов за вечер. По крайней мере, так говорит кассовый аппарат. Это означает, что мы выручаем почти две тысячи долларов, и друг Терри уносит домой пару сотен долларов каждый вечер. Не удивительно, что он ездит на «порше».

— Все спокойно? — спросил он менеджера, когда вернулся.

В ответ он услышал тихое посапывание. Дерьмо, этому заведению нужна хорошая встряска.

Он сел на высокий стул за конторкой портье и принялся все обдумывать. Он мог бы сказать Терри, что обнаружил, и на этом все закончится — ему уже ничего не грозит, Клэя Фэрчайлда ни в чем не обвинят, если обнаружат устройство. Но ему нужно сделать нечто экстраординарное. Ему нужно получить медаль за то, что сохранил тысячи долларов для отеля. Для Сэлинджеров. Ему нужно продвигаться по службе.

«Почему бы нет? — раздумывал он. — Лора очень приблизилась к ним, и посмотри, где она сейчас». Если ему удастся справиться с этим делом, они будут считать, что он просто послан Богом для «Филадельфии Сэлинджер», и он станет так же близок с Сэлинджерами, как и она. Потом, разве она не будет гордиться тем, что он действительно идет вперед?

«Черт возьми, — думал он, сидя на высоком стуле, — в этом и есть будущее. Конечно, это головная боль — раскручивать все это, но если от этого так много зависит… А Сэлинджеры так могущественны, что, если захотят, могут найти для меня тепленькое местечко. О, черт, если мы будем достаточно хороши для них и наберемся терпения, то не вижу причины, отчего бы нам с Лорой не оказаться в самой империи Сэлинджеров. А потом дать кому-нибудь попробовать что-то отнять у них».

На следующее утро, как только Уиллард Пейн вошел в офис, Клэй постучал в дверь и сказал, что ему нужно поговорить о серьезных проблемах в отеле.

Стол Лоры был темным, металлическим, втиснутым в комнату с железными шкафами. Там не было окон, а находилось еще три помощника и три металлических стола. Сидя под нещадным светом флуоресцентных ламп, трудно было поверить, что за закрытой дверью был элегантный холл «Гранд-отеля».

— Когда-нибудь мы сделаем это место красивым, — как бы вскользь один или два раза заметил Жюль ле Клер, но никогда не заглядывал туда, потому что был слишком занят.

— Консьерж большого отеля должен все делать превосходно, — инструктировал он Лору, когда она впервые пришла на работу. — Он — глаза и уши, отец и мать отеля. Как-то один гость назвал меня мэром холла и был, конечно, абсолютно прав.

Жюль ле Клер носил превосходно сшитый костюм и красивую шелковую рубашку, усы подстрижены, седые волосы уложены, а делами он управлял за резным столом из ореха, который стоял в самом заметном месте холла. Свежие цветы в вазе, карандаши заточены еще до его прихода, тяжелое стекло на поверхности стола протерто до блеска, и он мог видеть свое отражение — удовлетворенный взгляд, который он позволял себе, прежде чем погрузиться в работу.

— Рабочее время — с семи до девятнадцати. Четыре дня в неделю, — сказал он. — Вы можете, конечно, оставаться подольше, это — единственный способ научиться стать настоящим консьержем. Конечно, у нас круглосуточное дежурство, и за этим столом всегда кто-то есть, но действительно критическое время, когда мы совершенно необходимы, и все просто рухнет без нас — это с семи утра до семи вечера. Поэтому я, Жюль ле Клер, работаю в эти часы. Тот, кто мечтает достичь в этом деле того же, что и я, должен работать эти часы со мной. Мы позволяем себе только час, чтобы пообедать. Остальное время — это счастье служить нашим гостям, чтобы они, вернувшись, рассказали своим друзьям, как здесь все прекрасно. Каждый день мы вручаем им ключи, при этом, конечно, приветствуя по имени. Если они бывали здесь раньше, ставим цветы и их любимые напитки в номерах, помним, захотят ли они заказать билеты в театр, на симфонический концерт или баскетбол. Они считают нас прекрасными служащими. И они правы. А вы всегда такая тихая, как мышонок? Это превосходно, это означает, что вы всему научитесь.

Каждый день Жюль поручал ей разную работу, скоро у Лоры появилась собственная информация о городе, отеле, гостях.

— Иногда можно положиться на других людей, но никогда нельзя полагаться на чужую информацию, — учил ее Оуэн. — Ты должна иметь все свое. Если у тебя не будет собственной информации по работе, ты всегда останешься помощником и никем больше никогда не станешь. В этом случае тебе придется вечно полагаться на других.

— Нет, я не буду полагаться ни на Жюля, ни на кого бы то ни было, — ответила Лора.

Оуэн улыбнулся.

— Очень хорошо, — ответил он и не сказал, что она уже сделала шаг к самостоятельности. «Она сама делает все замечательно», — подумал он. И это ему нравилось.

Каждое утро начиналось для Лоры задолго до того, как Оуэн покидал свою комнату. В шесть тридцать Роза готовила для нее завтрак, и уже через двадцать пять минут она была в отеле, а Армингтон-авеню, казалось, еще спала, и вестибюль отеля ждал начала нового дня.

— Доброе утро, моя прекрасная подчиненная, — говорил Жюль, присаживаясь на краешек ее стола. — Вот и первое дело на сегодня. — Он держал папки с заданиями. — Для вас, Лора, особое задание. Вы забронируете яхту для графини Ирины на две недели с сегодняшнего дня. Используйте наш чек для бронирования, секретарь графини возместит расходы, когда они приедут. Обязательно нужно настоять, чтобы шеф-поваром был назначен Луис, графине очень нравилось его крем-брюле. Когда все сделаете, нужно написать графине, конечно, письмо подпишу я. Также мадам Дэллэссио желает посетить демонстрационный зал Диора, когда будет в Париже на следующей неделе, об этом я позабочусь сам, потому что дело тонкое, но вы напишите мадам и известите, что мы счастливы все это устроить для нее. Теперь несколько других поручений.

Он быстро изложил их, а Лора кивала молча, ощущая глухое раздражение из-за своего положения и огромных чаевых, которые он получал от клиентов, никогда не разрешая ей лично иметь дело с богатыми клиентами.

Дверь в холл приоткрылась, и Жюль посмотрел в ту сторону:

— Да?

— Могу я поговорить с вами? — сказал Феликс, и это была не просьба.

— Конечно, — ответил Жюль, его маленькие аккуратные губы выразительно показывали, что он никому, кроме Феликса, не позволили бы отрывать его от работы. — Лора, посидите за моим столом. Не принимайте никаких решений, только выдавайте ключи, записывайте просьбы и чаще улыбайтесь. Я ненадолго. — Итак, сказал он Феликсу подобострастно, — мы можем присесть на кушетку у окна. Оттуда я смогу присматривать за порядком и моей очаровательной помощницей.

Лора наблюдала, как они вместе уселись. Она улыбнулась Феликсу, когда он вошел, но он едва заметил ее присутствие, и как всегда, когда она видела его в отеле, ей захотелось узнать, что он думал о распоряжении Оуэна устроить ее работать с Жюлем. Она взглянула на первого утреннего любителя спорта, который стоял перед ней и спрашивал свой ключ. Капли пота падали на безупречно отполированное стекло стола Жюля.

— Доброе утро, мистер Старрет, — сказала Лора; улыбаясь и снимая ключ с доски в верхнем ящике стола, чтобы передать его гостю. — Не хотите ли, чтобы в номер прислали булочки и кофе?

— Хорошо. — Он пристально посмотрел на нее сквозь пот, который градом катился с него, застилая глаза. — Вы здесь новенькая? Я вас запомню.

— Обычно я работаю в другом офисе.

— Видеть вас здесь намного приятнее. Вы смотритесь лучше, чем этот маленький денди, одетый на французский манер, который обычно сидит здесь. Мое имя вы тоже знаете.

Лора снова улыбнулась, думая о том, что даже если бы ее память была ужасной, забыть громкий голос, далласский акцент и многочисленные просьбы мистера Уилли Старрета невозможно. — Мы запоминаем наших любимых гостей, — сказала она, снимая телефонную трубку. — Я закажу вам завтрак. И пожалуйста, сообщите, нужен ли шофер для ваших встреч на сегодня.

Она позвонила на кухню, обменялась приветствиями с шестью другими спортсменами, когда перед ней появился маленький бледный человечек с носовым платком, зажатым в руке. Она попыталась вспомнить его имя, но это ей не удалось. Она даже не могла припомнить, видела ли его раньше.

— Могу я быть вам полезна? — приветливо спросила она, чтобы исправить впечатление.

— Служба безопасности, — проговорил он. — У меня в восемь часов встреча с…

Лора не услышала последующих слов за гулкими ударами сердца. Но страх прошел так же быстро, как и охватил ее. Что же с ней творится, что она до сих пор вздрагивает, когда слышит слова «служба безопасности» или видит, что навстречу ей идет полицейский? Никто ее не преследовал, бояться не было причины. А потом она посмеялась сама над собой — не смогла отличить сотрудника службы безопасности от одного из богатых гостей Сэлинджеров. — Извините, — переспросила она, — с кем у вас назначена встреча?

— С мистером Асой Сэлинджером.

Лора позвонила наверх за подтверждением о встрече, объяснила, как пройти в офис Асы, и у нее была лишь минута, чтобы задать себе вопрос: какие такие проблемы были у Асы, чтобы решать их с сотрудником такой службы, а потом она была подхвачена потоком гостей, которым нужна была информация или билеты на различные вечерние мероприятия. Отвечая всем, она записывала их имена и поручения, и когда Феликс и Жюль вернулись, она вручила ему список.

— Превосходно. Видите, — сказал он Феликсу, — моя маленькая Лора очень работоспособна, и такая же активная, как и хорошенькая. Я должен написать мистеру Оуэну Сэлинджеру, чтобы поблагодарить его за то, что он прислал ее мне. Ну, Лора! Я вернулся. Мой стул?

Лора освободила его, скрыв недовольство за холодной улыбкой.

— Я буду в своем офисе.

— Лора, — начал Феликс, — я хотел бы выпить с тобой чашку кофе.

Пряча удивление, она посмотрела на Жюля. Он менее преуспел в этом, и его взгляд, перебегавший с Лоры на Феликса и обратно, выдавал неприкрытое любопытство. Ничего не поняв по их лицам, он вздохнул и кивнул:

— Надеюсь, ненадолго. У нас, разумеется, много работы.

Когда они уходили, Лора улыбалась.

— Улыбаетесь какой-то шутке? — спросил Феликс.

— Я думала о Жюле. Своей красной рубашкой и движениями головы он напоминает мне дятла, которого я видела на Кейп-Коде.

Он улыбнулся:

— Я не думал об этом! — «Умна, — отметил он. — Никогда не отдавал ей в этом должного. И чертовски привлекательна». Он глянул на нее сбоку, одобряя ее жемчужно-серый костюм, белую блузку, застегнутую на все пуговицы, и синий шелковый шарф, повязанный на манер мужского галстука с булавкой слоновой кости посередине. С трудом припоминая заурядную, неуклюжую девочку-подростка, которая начинала работать у них три года назад, он удивлялся, кто научил ее всему этому. «Эллисон, наверное. Она всегда тянула кого-то на буксире: несчастных животных, несчастных людей, даже друзей и членов семьи, которые, как она считала, нуждаются в ее помощи. Удивительно, что ей всегда приходится помогать людям, как ее матери, — подумал он. — Она унаследовала эту черту от матери, не от меня. Я всегда оставляю людей в покое. Когда им действительно что-то надо, они попросят».

— Мы можем сесть здесь, — остановился он, — а кофе нам подадут сюда.

Лора села на полосатую софу. Президент империи отелей Сэлинджеров может пить кофе здесь, ему подадут. А почему все остальные не могут? Если бы у меня был собственный отель…

— …Понимаю, вы изучаете все, что касается управления отелями, — донеслось до нее.

— Все, чему Оуэн и Жюль могут научить меня. Я думаю, они знают все, чему только можно научить.

— И в колледже вы изучаете все это?

— Да.

— А что вы собираетесь делать с этими знаниями?

— Использовать. — Лора наблюдала, как официант из ресторана отеля накрывает на стол, ставит чашки, кофейник, салфетки и корзиночку с булочками перед ними. Он должен подать еще и фрукты. Я помню это. Когда он налил кофе, она договорила: — Оуэн хочет помочь мне найти работу, когда я закончу учебу.

— У вас уже есть работа. С Жюлем.

— Мне хочется большего. Когда-нибудь я надеюсь управлять отелем.

— Только одним?

Она улыбнулась:

— В настоящее время — одним.

— Но думаете и о других?

— Я думаю о возможностях, — осторожно ответила она. Лора внимательно смотрела на Феликса, спрашивая себя, отчего он так изменился с ней. Его лицо было лишено выражения, но голос теплее, чем когда-либо за эти три года, что она была в семье и он общался с нею.

— Вы хотите о чем-то спросить меня?

— Нет, ничего особенного. Я просто подумал, что неплохо было бы для нас поговорить. Жюль доволен вами, Оуэн считает, что вы — умница, моя дочь Эллисон называет вас лучшей подругой. А я едва знаком с вами. Ленни говорила мне, что в наши дни молодые женщины хотят большего, она говорила о вас, и кажется, была права. Каким отелем вы предполагаете управлять?

— Я ничего не предполагаю. Мы не говорили об этом подробно. Думаю, это будет небольшой отель, но это решать Оуэну.

— Старый отель, как я понимаю.

— Старые отели — самые маленькие. — Они уже спорили, и Лора понемногу раздражалась. Что бы он ни говорил, он чего-то хотел от нее, а она не знала, чего именно, и боялась, что не успеет уследить за ходом событий. В это время она заметила Оуэна, идущего по холлу, и инстинктивно встала.

— Какого черта, — начал Феликс, который не привык, чтобы разговор прерывали, если он еще не закончил, потом проследил за ее взглядом и увидел Оуэна, который с широкой улыбкой шел к ним.

— Лора, дорогая моя, — он взял ее за руку, на мгновение задержав в своей, — и Феликс, и завтрак! Превосходная компания. — Он сел в кресло рядом с Лорой, но обратился к Феликсу: — Я пришел пораньше, чтобы найти тебя до начала рабочего дня.

— Что случилось?

Он взял чашку кофе, который налила для него Лора.

— Спасибо, дорогая. Я стараюсь быть в курсе дел, Феликс. Ты знаешь, как я интересуюсь отелями, и то, что я отошел от дел, ничего не меняет.

— Мы посылаем еженедельные отчеты.

— Да, это вы делаете. Не могли бы вы рассказать немного больше об отеле, который мы строим в Сент-Китее?

— Что именно?

— Комнаты очень маленькие.

Лицо Феликса напряглось, он наклонился вперед, объясняя скупыми фразами, почему они решили вложить деньги в конференц-залы, площадки для гольфа, вместо того чтобы строить более просторные комнаты. Лора наблюдала за ним, и по его выразительным жестам и напряженной спине, наклоненной в сторону Оуэна, его беспокойным глазам неожиданно поняла, что по-настоящему она видит его впервые. «Он отчаянно хочет получить одобрение Оуэна», — подумала она, удивляясь таким человеческим чувствам того, кого всегда считала бесчувственным. На какое-то мгновение ей стало жаль его. Но потом, когда Оуэн сделал свои заключения по поводу красивых окрестностей, нетерпение блеснуло в глазах Оуэна, и его резкий голос зазвучал еще более сурово:

— Только потому, что вам нравятся спальни девятнадцатого века, вы думаете, что нашим клиентам они тоже будут нравиться. А им это не понравится. Им нужны бассейны, тренажеры, площадки для гольфа, мраморные холлы, французские повара. Мы дадим им все это, но обойдется это недешево. Правда, это и возвращает деньги. Какая еще причина существует, если только не погрязнуть в болоте сентиментальности. Вы стараетесь удержать эти отели — романтичные разве только потому, что они — кирпичные, хотя каждый дурак скажет вам, что их нужно смести и построить новые.

Оуэн покачал головой:

— Романтика — единственное волшебство, которое сохранилось, и у меня есть планы относительно этих отелей. — Его мрачный взгляд остановился на Лоре. — В один из дней мы посмотрим, что можно сделать с этими отелями. Я всегда хотел что-нибудь придумать, ты знаешь, но мы были слишком заняты, создавая нашу империю отелей, прошли годы, а с ними ушли моя сила и энергия. Но сейчас, когда со мной рядом кто-то юный и дает мне силы, мы посмотрим, что можно сделать. Феликс дождется, пока я умру, потом снесет их и построит фантастически высокие здания с плавательными бассейнами и крошечными комнатами.

— И прибылью, — коротко заметил Феликс.

— Эти четыре отеля никогда не приносили убытков. — Оуэн внимательно приглядывался к своему сыну. — Почему это так беспокоит тебя — четыре отеля, Феликс, из пятидесяти восьми отелей «Сэлинджер» здесь и в Европе?

— Четыре отеля в самых престижных городах: Нью-Йорке, Чикаго, Филадельфии, Вашингтоне. Городах, где формируется рынок и где у нас нет современных, модных отелей, которые могли бы соперничать с вашими конкурентами. Четыре города, где с именем Сэлинджера ассоциируется все второсортное и потертое.

Оуэн кивнул:

— Хороший довод. Наше имя всегда должно означать самое превосходное. И для этого нужно что-то сделать.

— Как? Вы же не позволяете нам трогать эти отели, Вы держите их замкнутыми в своей собственной корпорации, отдельно от всех остальных. Это не имеет смысла! Это не прибыльно!

— Но романтично! — Оуэн улыбнулся Лоре. — Может, я не так уж стар, чтобы смешивать романтику и бизнес. Это стоит того, чтобы попробовать, не так ли, Феликс?

Феликс пожал плечами.

— Предрассудки, — пробормотал он. — Если вы меня извините… у меня очень напряженный день. Должен прийти сотрудник службы безопасности, и мне хотелось бы увидеть его.

— Он уже здесь, — сообщила Лора. — Он спрашивал Асу, и я отослала его наверх.

— Какие-то проблемы?

— Пока не очень большие, но могут стать действительно проблемами. Двух гостей обворовали перед входом в отель. Мы наняли детектива, он наблюдал две недели, но второй случай произошел в пяти метрах от него. Я должен сделать что-то, чтобы предотвратить другие случаи.

— Да, Бог мой, люди будут считать, что у нас небезопасно. Это нужно остановить. Ты нанимаешь большое количество детективов?

— Я найму дюжину детективов, если потребуется. Сначала я хочу услышать предложения эксперта.

— А почему вы не посадите своего детектива? — спросила Лора.

Оуэн и Феликс внимательно посмотрели на нее.

— Я имею в виду, — сказала она, нервничая, — когда человек сидит, его глаза находятся на другом уровне. А если он сидит, то смотрит на карманы брюк и гораздо лучше все видит.

— Боже! — взревел Оуэн, вынуждая находящихся поблизости гостей неодобрительно обернуться. — Великолепно! Кто бы мог такое придумать? Ну, Феликс, поставь стул для своего человека!

— Это привлечет внимание, — сухо отозвался Феликс.

— А ты что думаешь? — спросил Оуэн Лору.

Похвала поддержала Лору, и, не обращая внимания на Феликса, она добавила:

— Посадите его в инвалидное кресло-каталку.

— С жестяной кружкой, — воскликнул Оуэн, — и с обезьянкой!

— Давайте соблюдать меру, — пробормотал Феликс, но был явно заинтересован. — Это может сработать.

— Это стоит того, чтобы попробовать, — сказал Оуэн и улыбнулся Лоре. — Нужно обладать богатым воображением, чтобы ухватить мысль карманника. Спасибо, дорогая.

Закричала женщина.

Крик, как лезвие меча, прорезал тишину, и холл на мгновение замер. Затем опять все пришло в движение. Все суетились и говорили одновременно, будто на скорости прогоняли кинопленку и показ выходил из-под контроля.

Феликс стремительно поднялся и быстро вышел.

— Я должна покинуть вас, — сказала Лора. — Я буду нужна Жюлю.

— Да, да, иди. — Его кустистые брови были сурово сдвинуты. — У нас здесь никогда не было такого. Никогда…

Лора поцеловала его в макушку и быстрым шагом направилась в сторону Жюля. Но перед тем как она дошла до того места, она увидела Феликса, который склонился над женщиной, лежащей на кушетке, беспомощной и взбешенной.

— Могу я вам помочь? — спросила она. У Феликса были сжаты губы.

— Она не говорит, что случилось. Ей не нужен доктор, ей не нужна полиция.

Руки женщины были судорожно сжаты под подбородком, глаза закрыты. «Далеко за пятьдесят, — подумала Лора, — слишком много макияжа, обесцвеченные волосы, дорогой костюм, дорогой жемчуг. На ногтях — маникюр». Женщина плакала. Жюль подошел, но не стал вмешиваться, когда увидел, что Лора склонилась над ней и нежно убирала волосы с глаз.

— Я заказала вам чай, — тихо говорила она. — Вы можете сесть?

Глаза были закрыты, женщина покачала головой.

Лора подала знак Феликсу, который боролся с желанием спросить ее, какого черта она отдает приказания, но потом решил, что спокойствие в холле намного важнее.

— Жюль, — сказал он, — принесите чай и что-нибудь поесть.

Жюль боролся с желанием то же самое спросить Лору, потом, яростно повернувшись на каблуках, отошел, не говоря ни слова.

— Давайте я помогу вам сесть, — тихо сказала Лора. — Если вы не сможете, придется перенести вас в другое место для отдыха, пока не выяснится, что у вас повреждено.

— Нет, ничего. — Женщина с трудом попыталась сесть. — Меня ударили, но мне уже пора привыкнуть… — Она закрыла глаза, а потом вновь открыла их. — Вы работаете здесь? — Лора кивнула. — Да, извините, что я подняла шум в холле. — Она снова закрыла глаза. — Что скажут люди? Что скажут люди?

— Это неважно.

— Нет, важно, важно! Вы не понимаете, вы слишком молоды.

Она села с помощью Лоры, которая поддерживала ее за плечи, вновь открыла глаза и снова заплакала. Слезы текли по лицу, оставляя дорожки на толстом слое пудры.

— Извините, извините, я знала, что мне нельзя было приходить. Я сотни раз говорила себе, что мне намного лучше оставаться в Далласе, где я не знаю, что он делает, а потом, я просто обнаружила, что снова они здесь, и конечно, она была в его комнате, и это после того, как он обещал, что не будет видеться с ней, никогда…

— Я не думаю, что вам хочется говорить об этом здесь, — твердо заявила Лора.

— Она была в постели, обнаженная, эта маленькая шлюха, ждала, когда он вернется после утренней пробежки. — Женщина жестко рассмеялась. — Здоровый образ жизни, спорт по утрам — это основное. Никто никогда не скажет, что Уилли Старрет не заботится о себе. Все говорят, он в великолепной форме. О Боже, что вселилось в меня! Я ведь знала, что он меня ударит, он всегда пускает в ход кулаки, и все это здесь, в холле. — Она наклонилась и закашлялась, когда Жюль в сопровождении официанта появился с подносом.

Лора рассеянно улыбнулась, будто это было в порядке вещей, что Жюль ждет ее.

— Спасибо. Оставьте это здесь… О, хорошо, что вы принесли поесть. — Лора наполнила чашку. — Миссис Старрет, вам следует выпить чашку чаю и съесть несколько бисквитов. А потом мы разместим вас в комнате наверху. Думаю, у вас есть багаж.

Она кивнула, глаза были совершенно застывшие. Припухлые синяки под глазами были выпачканы тушью, и Лора осторожно вытерла следы краски своим носовым платком.

— Пейте ваш чай, миссис Старрет, — мягко проговорила она.

— Я Вирджиния. Джинни. Я хочу, чтобы вы звали меня Джинни.

Лора улыбнулась:

— Я Лора Фэрчайлд. Вы можете подождать, пока я устрою для вас комнату? Мы поговорим позже, если вы захотите, когда у вас будет возможность принять ванну и отдохнуть.

— Я хочу поговорить. Вы проводите меня в мою комнату. — Властный тон несколько не вязался с ее заплаканным лицом, но было очевидно, что она привыкла отдавать приказания.

— Конечно, — сказала Лора, поднимаясь.

Лора увидела, что Жюль сделал жест рукой. Его штат исполнял все, что он приказывал. Лора посмотрела на женщину на кушетке и слегка развела руками, давая понять, что у нее нет выбора.

— Я позабочусь о комнате для вас, — сказала она Вирджинии Старрет и отправилась в отдел бронирования.