Вторая жизнь (Книга Первая)

      Мне стало смешно. Всякие шансы получить с меня что-то по суду обвиняющая сторона потеряла начисто. А насколько я понял ярла, он еще и слов этого Бьерна ему не простит. Кто бы за тем не стоял. Можно сказать, передо мной стоял и брызгал слюной в мою сторону без пяти минут труп, имеющий весьма призрачные шансы уцелеть и то, только если вовремя подскажут, в какое дерьмо его занес длинный язык.
      Потом прикинул свои дальнейшие действия, пока ярл начал допрашивать пострадавших. Четыре полосы на щеке более-менее сохранившего боеспособность не дали ребятам увернуться от признаний о цели визита. О вторжении в мою комнату они, кстати, умолчали.
      - Что, без насилия никак было не обойтись? - Презрительно ухмыльнулся ярл.
      - Да кто они такие, чтобы отказывать! - Закипятился пострадавший, - рабыни! Эта эльфийская сука кровь мне пустила.
      В зале захихикали. Дед тем не менее сохранил серьезность. Несмотря на явное презрение, которое своим обвинением вызвал пострадавший, его серьезность от этого никуда не делось. Раб за пролитую кровь свободного подлежал смерти. Если, конечно, не защищал имущество или интересы хозяев. Так же понимание среди орков встречали рабы, убившие за свою женщину, хотя тут в большинстве случаев решал хозяин. Обвинение хозяина раба в убийстве, как владельца движимого имущества, на тинге перспектив не имело, но возможность кровной мести могли заставить поступиться совестью и правосудием представителя слабого рода. Тут же обе девушки были свободны, а я вообще посторонний, который, кстати, вообще не имел права кого-то калечить или убивать, вступаясь за рабыню. Даже если рабыня - это моя женщина.
      - А почему ты решил, что они рабыни? - спокойно спросил дед. - Они просто пленницы, пришлют выкуп, опять станут свободными. И не просто свободными, а из хороших родов.
      Юноша открыл и закрыл рот. Строго говоря, дед был прав, при всей призрачности границы между рабами и пока просто пленными она в орочьих понятиях все же присутствовала. На островах, бывало, пленниц даже в жены брали, в материковых кланах такое было гораздо реже, но тоже случалось. Не говоря уже о том, что весло забитого трофеями корабля с недостатком численности в команде психологически гораздо комфортнее вручить пленному, а не рабу.
      - Какая разница! - Заорал папаша Бьерн, чувствуя, что упускает инициативу. - Пусть пленницы, но все равно не свободные. Это не его женщины, не в праве он был свободных за них калечить.
      - Как дело было? - Не обращая на него внимания, обратился ко мне ярл.
      Я обрисовал ситуацию.
      - Проснулся оттого, что за стеной кричат и бьют кого-то. Потом у меня выбили дверь (тут я слегка приврал, щеколда закрыта не была), появилась эта морда. - Указал на поцарапанного, выразив жестом как можно большее презрение обоим приятелям.
      Бьерн сжал кулаки. Сам виноват, сразу видно, что у него сынок собой представляет, по одним собутыльникам - наглое чмо, с претензиями. Сам Бьерн был явно весьма умным, жестким и сильным мужиком, добившимся всего своим горбом, на сынке которого, к несчастью, природа отдохнула. И друзей себе нашел таких же. Теперь тупорылый сынок с не менее тупорылым другом втравили папу в очень большие неприятности. Не в последнюю очередь, видимо, по причине приукрашенной версии событий, приведших к получению телесных повреждений, что озвучили отцу.
      - С бабой в кулаке, - продолжил я, - залепил ей такую плюху, что чуть голова не отлетела. Платье рванул и на кровать бросил. А там я. Я ему и сказал, мол, все, друг, спасибо, можешь идти.
      - Врешь, ублюдок, - заорал Бьерн и толкнул поцарапанного, - говори, как дело было!
      - Он сказал мне, что бы я эльфийку, - по стенам зашептались, - в покое оставил.
      - Конечно, раз ко мне в комнату не только затащил и на кровать бросил, но и даже платье разорвал, то я счел это подарком, так сказать, за счет будущей дружбы. Чтобы меня не оскорбило вторжение ночью в мои покои. - Ярл ухмыльнулся. По стенам тоже послышались смешки, судя по всему, симпатии были на моей стороне. Слишком резкие ночные вторжения обществом не одобрялись, хозяин был обычно вправе прикончить визитеров, не разбираясь, что им там понадобилось. Я продолжил эксплуатацию успеха. - Мол, спасибо за женщину, тебе очень благодарен, но ты тут лишним будешь. Подсказчиков мне не надо, сам справлюсь.
      Общество начало посмеиваться довольно откровенно. Оппонент ощерился, на изукрашенной кровоподтеками и черными синяками зеленой морде выражение смотрелось довольно забавным.
      - В моей комнате на моей кровати для посторонних места нет. А кто решит, что есть, будет потом на своих кишках валяться. - Сделав паузу для пущего эффекта, абсолютно серьезным голосом добавил я.
      - И что дальше? - продолжил расспросы ярл.
      - А дальше он зачем-то за кинжал схватился. - Пожал я плечами. - Пришлось его бить, пока не зарезал.
      - Я за эльфа его принял, - попытался оправдаться виновный. В зале заржали.
      - Ты что, в темноте не видишь? - умильным голосом уточнил ярл и запустил шпильку в район очень злого Бьерна, - от кого тебя мама тогда родила? Друг твой тоже в темноте не видит?
      - Светлый он кожей, - сник оппонент. Попытку Бьерна раскрыть хайло пресек ярл, сделав жест молчать.
      - Так что, с островов родственники моей жены у меня погостить не могут? - Повысил ярл голос. - Без того, чтобы их в темноте резать не стали? За эльфов приняв? Что вообще эльф где-то кроме тюрьмы делать может?
      - У моих детей тоже кожа светлая, - продолжил старик, - так что, ты, в темноте их встретив, сразу бы убивать стал? Так у меня и внуки есть, им тоже в моем замке беречься надо? Как бы кто ночью не зарезал? Спросил ты, кто перед тобой? - В открытую заорал ярл на сопляка, уже не играя в объективность.
      - Нет, - сразу упредил я возможную попытку соврать. - Молча за кинжал схватился.
      - Дальше что было? - смягчив голос, обратился ко мне дед.
      - Этот упал и остался лежать, появился второй. Увидел, что приятель лежит, сам на меня с кинжалом бросился.
      - Спросить, кто ты, или что другое, не пытался?
      - Нет, разве что попытался под ребра клинок загнать. Вломился в комнату уже с кинжалом в руках.
      - Коли оба оружие вытащили и резать тебя, как ты говоришь, собрались, как ты выжил? - Сообразил, что дело пахнет керосином, Бьерн, уловивший, видимо, симпатии ярла и общественности.
      - Кинжал выбил и руку ему сломал. - Опять пожал я плечами.
      - Лжет, - осмелился подать голос сам инвалид, тоже, видать, сообразивший, что дело идет не так, как хотелось бы. Действительно оказался гнидой, как я и думал. - Не хватался я за кинжал. В кулаки драться кинулся.
      - Что врешь, много таких, как ты, щенок, ублюдков, могут у воина кинжал выбить? - В наглую попытался наехать на меня уже Бьерн.
      - Как и я возраста? - поднял я брови в демонстративном удивлении, - может, и немного, а может, и многие. Противник не больно-то на Бранда А'Браги тянет.
      Умный ход. Доказать, что он брался за кинжал, я с точки зрения Бьерна с его сыном не мог. Эльфийка даже коли бы и видела, во-первых, лицо пострадавшее, во-вторых, пленница, не имеющая права выступать в суде. Во всяком случае, с привлечением ее свидетелем многие бы не согласились.
      - Предплечье ты мне кулаком порезал? - обратился я к инвалиду. Потом повернулся к ярлу. - Когда кинжал выбивал, он мне успел по предплечью резануть. Кинжалы этих придурков в моей комнате, на лезвии кровь должна остаться. Сама рана вот, - задрал рукав, показав пропитавшиеся кровью тряпки.
      - Кровь, значит, твою пролили, - лицо деда исказилось в циничной усмешке. Во взгляде, брошенном на Бьерна, блеснуло торжество. Тот, по-видимому, растерялся, бросил взгляд на сына, на лице проступила ярость.
      Мой сопровождающий отправился в комнату за кинжалами, тем временем появившиеся девицы, включая утреннюю визитершу, любящую фыркать и задирать нос, совместно с Асмундом сменили мне повязку, продемонстрировав всем желающим рану на предплечье.
      - Можешь уже не волноваться, все уже решилось, - Асмунд, закончив перевязку, положил мне на плечи руку, кивнув в сторону Бьерна, шипевшего что-то сыну.
      Появившийся сопровождающий продемонстрировал всем кинжал со следами крови на лезвии.
      - Есть еще что сказать? - поинтересовался у Бьерна. Тот махнул головой, мол, нет. Ему, по всей видимости, стало ясно, чья взяла и чем кончится дело.
      - Избил их и что потом? - Для проформы уточнил у меня ярл, прежде, чем огласить решение.
      - Выбросил за дверь, не знаю, кто их там оттуда забрал или сами убрались.
      - А бабы куда делись, раз одна в твою постель угодила, а ты ее отпускать не хотел?
      - У меня ночевали.
      - Обе?
      - Обе.
      - Да? - заинтересовался ярл, доброжелательно улыбнувшись. - У тебя самого царапин не осталось?
      - Нет, не осталось, во всяком случае, не видел, - огрызнулся я, - а спину я вам показывать не собираюсь.
      Зал пару секунд молчал, потом грохнул. Улыбнулся и дед. Бьерна и обоих виновников перекосило, у кое-кого из его свиты тоже появились и пропали ухмылки.
      - Итак, - начал ярл свой спич, - тут ко мне пришли за справедливостью. Уважаемый Бьерн, известный как Черный Меч, заявил, что его сына с другом избили. Просто так, не за что. Если не кровь, то виру требовал, родственников ответчика поносил. Будет ему справедливость.
      Что надо делать с теми, кто в чужой дом или покои в нем посреди ночи с оружием врывается? Что надо делать с теми, кто хозяина дома кровь проливает? Может, они в самом замке хозяева, а гость, в гостевых комнатах поселенный, зло какое замыслил? Нет, такие же гости, как и ответчик, хотя нет, не такие же. Так почему они решили, что в моем доме я кому-то позволю моих гостей по пьяни убивать? И не просто гостей, а моего родного внука?
      - Чтоооо?! - Заорал Бьерн.
      - Закрой рот. - Бросил ему дед. Бьерн заткнулся, в зале зашумели, вероятно, новость была достоянием еще не всех. Помалкивали больше ребята в таком же трауре, как и дед. Я уже понял причины.
      - Не успел мой внук первую ночь переночевать в замке, как к нему убивать ввалились. И кто убивать-то его решил. - Ярл презрительно махнул рукой в сторону пострадавших. - Что, решили за эльфов работу доделать? - Заорал ярл в сторону кучки обвинителей. - Последнего внука от дочери моей прикончить? Убили бы, я бы с вас всех кожу на сапоги посдирал. А потом борг твой, Бьерн, с дымом по ветру пустил. Но коли ранили всего лишь, проявлю милость.
      Помолчал для пущего эффекта, прокашлялся, подождал, пока появились дружинники в полном вооружении:
      - На кол их, обоих. Там как раз есть парочка свободных. Будут знать, как кровь родичей моих в моем же доме лить. И все пусть знают.
      Зал ахнул, Бьерн замер, не в силах сказать ни слова. Руки орков из свиты Бьерна замерли на рукоятях мечей под прицелом луков и арбалетов. Всех разоружили, приговоренным связали руки за спиной и потащили на выход. Бьерн смог только сверлить меня ненавидящим взглядом.
      Дальше бы выбор - или оставить все как есть, или брать управление ситуацией в свои руки. Поддержка высокопоставленных родственников - это, конечно, хорошо, но она идеальна, когда ты и сам что-то собой представляешь. Если не испугаются деда, то попытки если не крупных, то мелких гадостей неминуемы. Если же я сам покажу себя типом, с которым себе дороже связываться, то этого можно избежать. Во всяком случае, морды ночным зассанцам повторно бить не придется.
      Ситуация с Бьерном вообще была чиста, как стекло. Он неизбежно попытается отомстить, по морде видно. Силой ему с ярлом не справится, свободный хевдинг - это борг в Мертвых Землях из неужившихся в родах искателей приключений и преступников, пара-тройка драккаров и шнекк, плюс семьи у тех, кто ими обзавелся. Отчего я рискую получить нож в почку где-то на ночной улице, а ярл должен опасаться предательства.
      Например, загодя сданных эльфам сроков и целей похода, если предателю повезет. А может, яда в супе. Кто хочет отомстить, найдет способ. Что делать?
      На помощь пришли древние, а именно идеолог реал-политик, оплевываемый советской литературой Николо Макиавелли, с его знаменитой книгой "Государь":
      - "За малую обиду человек может отомстить, за большую нет. Отчего обиды надо наносить такие, чтобы отомстить за них было бы невозможно."
      Я хотя и не государь, но в политику попасть угораздило, поэтому действовать надо по пословице: "С волками жить - по волчьи выть".
      Признав правоту хитрого итальянца, я решил, что позволить Бьерну выйти из замка на своих двоих было бы крайне опрометчивым поступком. Дополнительным плюсом такого решения стала бы репутация отморозка, с которым без крайней нужды не стоит связываться. А то количество драк на единицу времени в замке дедули зашкалило всякие разумные пределы. За менее чем сутки трем абсолютно незнакомым джентльменам разбил морды лица, один вдобавок остался калекой, правда, ненадолго, колья, на которые его и еще одного из пострадавших усадят, тому порукой. Еще и третьего, возможно, придется укокошить, если гордости больше, чем мозгов. Репутация моя, тут, к сожалению, широким кругам общественности неизвестна, отчего видят слишком наглого и крупного для своих лет малолетку, которому непременно надо указать его место в жизни, желательно ногами или того хуже, сталью. В кругах, где жизнь копейка, вдобавок, слухам особо не верят, обязательно найдется кто-то, кто захочет проверить, правда ли я настолько крут, что зараз положил пятнадцать эльфов. А то и нарастить собственный авторитет, прикончив уже меня самого; а потом с такой репутацией в дружины к свободным хевдингам пристроиться не проблема, да и не только к ним, если грамотно разыграть ссору.
      Итак, выбор сделан. Теперь осталось только спровоцировать Бьерна и не дать ему себя прикончить. Риск приемлем, с моими-то доспехами, рана на руке неглубока. Главное - не переборщить, играя отморозка, чтобы потенциальное опасение связываться, так сказать, имеющих вес личностей, не превратилось в явное желание от меня избавиться. Кому охота иметь под боком этакую шаровую молнию. И дедуля ничем не поможет.
      - Что вылупился, козел? - сделал я морду топориком. - Ты, мне послышалось, что-то про ублюдков говорил? Сам-то в каком хлеву родился? Ладно, в хевдинги вылез, а сынок у тебя в кого? Ты сроки-то проверял, может, его тоже конюх делал, пока ты в походе был? Недаром в темноте не видит.
      В зале возник и погас смешок. Ярла будто кольнули в попу, на лице, обращенном на меня, возникло выражение крайней ярости. Замечание про слепоту в темноте вообще-то всплыло на суде в отношении не сына Бьерна, а его приятеля, но это было неважно. Главное, чтобы посторонние смеялись.
      Бьерн зарычал и бросился на меня, споткнувшись о подставленное дружинником древко рогатины и получив от второго таким же древком по затылку для успокоения. Средневековый димедрол не сработал.
      - Все равно убью, скотина, - зашипел Бьерн, поднимаясь. Дружинник собрался увеличить дозу успокоительного.
      - Стой, - остановил я его, - убить хочешь? Тогда скажи, когда?
      - Сегодня, сейчас, - заорал явно обрадованный Бьерн. - Я тебя на куски порублю, ублюдок.
      - Принято. - Хлопнул я в ладоши, не обращая внимания на возмущенный крик ярла.
 

* * *

 
      Место для поединка назначили на замковом дворе, в его части, отданной форингу для тренировок дружинников. Форинга я заинтересовал, во всяком случае, прежде чем представить мои интересы в качестве секунданта, он некоторое время рассматривал меня, потом хмыкнул, придя к каким-то выводам.
      Зато дед тет-а-тет высказал все, что обо мне думает.
      - Ты что, думаешь, он отомстить не рискнет? - Отмел я его претензии. - С такими, как Бьерн, вопросы вражды надо решать раз и навсегда, и как можно быстрее. Мне оно надо, по ночам на улицах ножа в печень опасаться?
      - Он не настолько подл. - Возразил дед.
      - Тогда мне его жалко, - пожал я плечами. - Хотя от того, как меня окружат с десяток его дружинников и по очереди будут вызовать на поединок, мне будет не легче. Да и тебе он тоже отомстить попытается.
      - Дурачок, - оглянулся дед на вошедшего форинга, тот хмыкнул, - ты действительно думаешь, что я об этом не подумал, его сына на кол отправляя? Какого демона ты на поединок его вызвал? Он же убьет тебя. Ты действительно себя великим воином возомнил?
      - Я решил, что за вечер и ночь в этом замке у меня появилось слишком много врагов, - обозлился я. - Надо либо сразу сокращать поголовье, либо убегать подальше и побыстрее. А если удастся его прибить, меня хоть дурачье с чешущимися кулаками в покое оставит. Не любитель я драться каждый день. Хоть на кулаках, хоть на оружии. Да и обязательно найдется животное, что убийцу пятнадцати эльфов на прочность попытается попробовать. Если сейчас его уделать, будет очень наглядно и страшно. По крайней мере, для тех, кто поединок увидит.
      Дед потерял дар речи. Форинг тоже весьма и весьма удивился столь приземленному объяснению моей агрессивности.
      - Так ты что, действительно считаешь, что Черного Меча свалишь? С чего ты взял, что это тебе удасться? - Форингу было действительно интересно. Только непонятно, как он оценивал мои действия.
      - Не все ли равно? В любом случае поздно от поединка отказываться. Теперь или я его прикончу, или он меня.
      - Дурак, - не сдержался дед, - это в бою тебя прикрыть могут. А сейчас я его даже в городе не смогу прикончить, если тебя убьет. Дружина же не поймет. Поединок - это суд богов.
      - Только боги подсуживают тем, кто больше к нему готов. - хмыкнул я. У форинга отвалилась челюсть, дед тоже замолк. Таких философских мыслей от сопляка он явно не ожидал.
      Поединок собрались проводить после полудня, чтобы тень от башни накрыла площадку, и у оппонентов было время отдохнуть. О том, как на Бьерна подействует зрелище сына на колу, возможно, никто даже и не подумал.
      Не надо думать об орках плохо. Особенно если один из них мой дед. Интересно только, как он планировал решить проблему с местью Бьерна.
      Когда появился Сигурд с дедулей намбер уан, я сидел на кровати и жрал яблоко. Те с ходу высказали претензии, причем абсолютно теми же фразами, что и дедуля намбер ту. Это мне быстро надоело:
      - Отстаньте от меня. Знаю, что делаю. У меня два меча, причем один топор заменить может, доспехи еще пробить надо умудриться. Против меня он выйдет в худшем случае в чешуе.
      Сигурд покачал головой, дед попытался продолжить нравоучения, но потом замолчал. Сунувшиеся в дверь красотки, обнаружив общество, попытались испариться, но были остановлены.
      - И в самом деле хороша, - заявил Сигурд, нахально рассматривая Элениэль.
      - Вторая тоже неплоха. - Добавил дед.
      - Из-за какой из них подрался? - поинтересовался Сигурд.
      - Вообще вломился он ко мне с ней, - указал на эльфийку, - но тут не в женщинах по большому счету дело было.
      - Эрика тебе все равно пару клоков волос вырвет, - хмыкнул дед. Девицы уставились на меня.
      - Было бы за что, - вздохнул я.
      Эльфийка с интересом посмотрела на меня. Бренна тоже. Потом девушки переглянулись, Бренна потупилась, а Элениэль, повернув голову, снова смерила меня оценивающим взглядом.
      Сигурд захохотал. Бренна покраснела, Элениэль задрала нос.
      - Иди сюда, - махнул Сигурд Бренне. - Дай синяк посмотрю.
      Поводил рукой над синяком и щекой.
      - Иди, умывайся, - махнул рукой Элениэли. - Теперь твоя очередь. Не бойся, не съем.
      Та с опаской подошла, процедура лечения повторилась.
      Тем ни менее пришла пора обряжаться в доспехи, не смотря на присутствие прекрасного пола. Бригантина Элениэль весьма заинтересовала, как, впрочем, и следы ударов в ней. Особенно на спине и животе.
      - На спине, вероятно, топор, не помню, чем меня рубанули. На животе дыры нет, это копье скользом прошло. Только кожу вспороло. - Та задумалась. Потом бросила взгляд на сваленные в углу доспехи. Немого вопроса я предпочел не понять.
      Как и обычно, на дуэлях вопросы оружия поединщикам не ставились. У кого лучше качеством и количеством, значит, тому повезло. Или противнику надо было о броне, раньше побеспокоится. Например, у друга одолжить.
      Так же, как обычно, Бьерн остановился на классике - мече и щите. Запрета на копья не существовало, но вне строя оно давало меньше преимуществ, чем хотелось бы. Оттого в дуэлях ими практически не пользовались. Прикинут он был очень неплохо. Чешуйчатый панцирь с юбкой и такими же чешуйчатыми наручами и наголенниками, разве что на бедрах обшитые кольчугой штаны, видные в щели между наголенниками и юбкой, а так же обшитые кольчугой башмаки. Полностью закрытый шлем с гребнем, усыпанным шипами, и личиной со спускающимся из-под нее на шею кольчужным хауберком. В руках черный меч с серебряной насечкой рун на клинке и треугольный щит.
      Изрубленная бригантина на него видимого впечатления не произвела, да и сложно сие увидеть в металлической статуе. Зато ярл психанул. Потом пригляделся, осмотрел вблизи, включая прорубленные места и помятый шлем, покачал головой и молча сел. Я взял реванш, вытащив мечи. И дед, и форинг сделали стойку, как только обратили внимание на цвет стали того, что подлиннее.
      Мое небольшое преимущество было в двух клинках против его одного, соответственно, лучших атакующих возможностях, у Бьерна же присутствовал щит, неприятная штука в руках умелого бойца, отсутствие которого у меня нивелировалось полуторамиллиметровой сталью пластин бригантины. Уязвимыми местами, как обычно, были локти, ноги, шея, кисти. У меня в меньшей мере было защищено лицо.
      Начали сходиться. Я, стоя боком, выставил вперед горизонтально клинок цзяня, малхус держал позади внизу. В отсутствие щита лучшая стойка - прежде чем добраться до меня, противнику надо убрать с дороги меч, а уязвимой поначалу оказывается только держащая его рука. Левая, кстати, что еще более неприятно.
      Укол, как впрочем, и в моем родном Средневековье, тут был известен, почитаем, и считаем вполне полезным, чтобы не думали некоторые историки на основании рисунков учебных и некоторых боевых, в основном кавалерийских, мечей со скругленным острием. Просто обычно укол не столь практичен, как рубящий удар, в условиях тотального применения щитов. Скорость удара в обход щита одна, а вот шансов промахнуться больше.
      Поэтому Бьерн на рожон, в смысле острие, лезть не спешил. Попытался обойти по кругу, я зеркально повторил его действия. Покружились некоторое время. Я понимал его сомнения, сам неоднократно продумывал днем варианты схватки. Когда у тебя под удар попадает только рука, держащая меч, поневоле задумаешься о возможности ловушки с попаданием под контратаку вторым мечом, либо под удар или укол первым, если попытка атаковать сию руку будет неудачной.
      Тут я зевнул. Противник молниеносно щелкнул плашмя по цзяню и прекрасным кистевым ударом кончиком меча в выпаде чуть было не попал по ране на предплечье, я успел только дернуть рукой, отчего его меч отрикошетил от наруча чуть в стороне. Мгновением позже он был ближе на шаг, щит ушел вниз, защищая ноги, а меч рубанул меня по голени чуть ниже колена. Цзянем я мог только резануть его по плечу, что для доспешного противника было абсолютно безопасно.
      К счастью, у меня сработал правильный рефлекс атаки малхусом вооруженной руки, а не прикрытых щитом ног противника. Косой удар снизу вверх, промахнулся, но оказался в выгодном положении для удара локтем по прикрытой нащечниками, но все же уязвимой челюсти противника. Чего-чего, а этого он не ожидал. Мгновением позже цзянь неудачно попытался пробить чешую его юбки. Машинально нанесенный им ответный удар оказался слишком слаб, чтобы прорубить наплечник. Попытка разорвать дистанцию привела к удару навершия рукояти малхуса в тот же правый нащечник и многострадальную челюсть. Голова Бьерна дернулась вбок и я, выдохнув, разрубил ему предплечье держащей меч правой руки вертикальным ударом. Еще мгновением позже Блодорм змеей скользнул под рефлекторно дернувшийся вверх щит, и я, разворачивая корпус на правой ноге, вбил его в обшитые кольчугой штаны чуть выше колена.
      Бьерн закричал и, дернувшись назад, сорвал ногу с меча. Отшагнув, он, как ни странно, не упал. Только это уже не помогло. Он только смог попытаться закрыться от удара малхуса в ноги, но с одним щитом, раненый и потерявший инициативу, ни на что больше оказался неспособен. Вместо удара в ноги ударил цзянь, чуть было не пробив его хауберк. Укол оказался слишком быстр и оттого неточен. Мгновением позже следующий, так ожидаемый оппонентом удар в ноги решил исход поединка, расколов противнику колено правой ноги, убрать которое, отходя назад, он не успел. Бьерн завалился набок, в следующую секунду цзянь, скользнув над краем щита, проколол его шею. Для гарантии пришлось повернуть меч в ране, памятуя о некоторых дуэлянтах в истории моего мира.
      Одному из них в первом же схождении пробили шею кинжалом насквозь. Вероятно, его противник очень удивился, когда тот нисколько не поспешил упасть, захлебываясь кровью, а продолжил поединок, в конце-концов укокошив своего оппонента.
      Наблюдающая за поединком общественность устроила мне овацию, которую, однако, я прекратил, углядев в толпе такую знакомую разбитую морду. С весьма и весьма кислым выражением на физиономии.
      - Ты! - я указал на него окровавленным концом Блодорма, - мне кажется, ты что-то хотел мне сегодня сказать! Говори, не тяни!
      Убивать молодого придурка не хотелось, а вот положить еще кирпичик в роль отморозка, которому что убить, что пукнуть, стоило. Однако требовалось сыграть роль так, чтобы у парня были пути отхода, иначе альтернативой была явно только одна смерть. Совершенно мне ненужная в данной ситуации.
      - Я?
      - Ну, не я же! Не хочешь? - Парень тупо моргал глазами и пытался придумать, что ответить.
      - Вот и хорошо. Достаточно на сегодня убийств, больше настроения нет. - Вздохнул я.
      Парень расслабился и раскрыл рот.
      - Если настроение появится, я убью тебя завтра! - Парень забыл, что хотел сказать.
 

* * *

 
      Новое зрелище произвело на стариков и окружение ярла различное впечатление. Форинг с Сигурдом ухмылялись, оба деда морщились, леди Бригитта чуть скривила губы в усмешке, хольды свиты тоже либо давили улыбки, либо были, можно сказать, убийственно серьезны. Но интерес, судя по взглядам, ко мне появился. Что мне и требовалось.
      Ко мне подошел один из хольдов Бьерна с просьбой забрать тело и приготовить к погребению. Меня несколько удивило отсутствие в его взгляде ненависти. Хотя в зале суда он не вытащил меч только оттого, что острие рогатины уперлось в его горло.
      - Я-то тут при чем? - Искренне удивился я подобному вопросу. - Конечно, забирайте.
      - Доспехи и оружие. - Напомнил он.
      До меня дошло. Если в судебных поединках в провинции часто обуславливали судьбу доспехов проигравшей стороны, поскольку комплект вооружения стоил очень больших денег и часто собирался всей семьей, даже иногда при участии друзей, не желавшей терять такую ценность, то в больших боргах, тем более среди профессиональных, живущих мечом, воинов этого придерживались редко. Тут действовал закон поля сражения - кто победил, тот и грабит. Точнее, забирает все с покойного. Тут тоже работала экономика. Доспехи и меч часто были единственным достойным упоминания имуществом спорщиков, а имущество победителя могло быть весьма пострадавшим в поединке.
      Я задумался. Раздевать мертвеца мне не хотелось - ни унижать его этим перед толпой, ни тем более пачкаться в крови, под доспехами он, вероятно, был залит кровью весь.
      - Устроит тебя, что вы сами его разденете? Не хочу покойного унижать у всех на глазах, - обвел толпу рукой, - доспехи снимая. Или ты это как еще одно оскорбление воспримешь? Уже не хевдинга, а его дружины?
      Воин явно удивился. Проявления уважения к павшему в нашей ситуации он не ожидал. Склонил голову:
      - Спасибо. Куда их принести?
      - Дружинники тебе покажут, - вмешался самый главный дед в наш разговор, попутно с интересом меня рассматривая.
      С тела я забрал только оружие, хотя меч предварительно осмотрел Асмунд. Сняв с ремня кинжал, я встал над телом и коротко склонил голову. Мужика действительно было жалко, попал в ситуацию, откуда не было выхода, и самое страшное для него, не по своей вине. Хотя он меня и взбесил.
      Поистине, задумаешься о судьбе...
      Толпа одобрительно зашумела. Даже воины Бьерна зашептались.
      Потом меня пригласили в знакомую малую столовую, где дедушка, который ярл, начал на меня орать. Второй согласно кивал рядом. Посторонних на выволочку не пригласили.
      Выпустив пар бездной средневековых нецензурных выражений, дед успокоился и заговорил по существу:
      - Ты хоть понял, как тебе сегодня повезло?
      - Это в смысле причины, почему меня чуть не убили? - скучающим тоном уточнил я. Причины лежали на поверхности, самокритичности было вполне достаточно, чтобы понять, что меня действительно сегодня чудом не прикончили.
      - Да! - несколько сбился с темпа ярл. - Хочешь сказать, что понял? Тогда скажи.
      - У меня были два меча, у него меч и щит. Щитом он мне мог разве только оковкой зубы выбить. Надо было не кружить и выжидать, а нападать прежде, чем атакует он. В атаке мои два меча опаснее его одного. А так напал Бьерн. Проруби достаточно глубоко наголенник - и я был бы трупом.
      - Правильно, - на глазах успокоился дед. - Спасли тебя только доспехи. Да и, наверное, удар неудачный, раз поножи не прорубил.
      - Судя по ощущениям, поножи он как раз пробил. - Решился избежать дальнейших нотаций. - Что-то мокро на ноге. Другой вопрос, что недостаточно глубоко.
      Дед заорал, вызывая слуг. Я отказался перевязываться на месте, заявив, что это вполне можно сделать и у меня в комнате, куда подниматься ярлу было несолидно, отчего воспитательный процесс откладывался на неопределенное время. А, скорее всего навсегда. От сопровождения тоже отказался, хотя дедушка Ульф молча увязался за мной.
 

* * *

 
      Дамы встретили меня с видимой радостью и любопытством. Я махнул им рукой, попросив подождать. Дед только покосился, явно недовольный. Меня это не впечатлило, даже если и согрешить, адреналин, разбушевавшиеся гормоны, отсутствующая рядом невеста. Угроза жизни, говорят, обостряет основной инстинкт. А чего невеста не знает, ей не повредит. Вообще, врачи говорят о полезности регулярной половой жизни. А от онанизма, по слухам, на руках растут волосы.