Чарити даже стало немного жаль его. Его чудная философия была пригодна для развития внутренней силы и самоконтроля, но совсем не годилась, когда дело касалось глубоких чувств, как, наверное, и любые другие философские построения. Человеческие ощущения были чересчур деликатными и не помещались в столь жесткие конструкции.

Как бы то ни было, ей следовало держать язык за зубами. Теперь Чарити понимала это. Она ведь знала, что Илиас не готов к такому разговору. Луч фонаря, который молодая женщина держала в руке, на мгновение выхватил из темноты безучастное лицо Уинтерса. Его глаза глядели, не мигая, прямо перед собой, а лицо казалось окаменевшим.

— Ну ладно, довольно стоять подобно оленю, ослепленному фарами, — раздраженно сказала Чарити, злясь на себя за язвительность, отчетливо звучавшую в ее голосе. Однако она ничего не могла с собой поделать. — Это твои трудности. Нужно же было тебе иронизировать по любому поводу. Ты же знаешь, как это меня раздражает. И потом не забывай, я сейчас сильно встревожена и могу иногда действовать импульсивно. Я, кажется, уже объясняла тебе это.

Илиас ничего не ответил на эту тираду, даже не шевельнулся. Со вздохом Чарити опустила свой фонарь, и луч света упал на пол около ее ног. Темный силуэт Илиаса по-прежнему оставался неподвижным в таинственной тишине, охватившей старую хижину.

Молодой женщине казалось, что она слышит стук своего сердца.

Так прошло еще несколько минут. Чарити уже начала беспокоиться.

— С тобой все в порядке, Илиас? — прервала она затянувшееся молчание. — Не можем же мы стоять здесь всю ночь, вглядываясь в темноту. Мы и так уже довольно долго болтаемся в этой хижине. Пора бы идти.

Он, кажется, пошевелился и сделал шаг к ней.

— Ты не можешь так просто все бросить. — Голос Илиаса был напряженным, а слова звучали так неуклюже, как будто ему было крайне трудно складывать их вместе в осмысленное предложение.

— Почему же?

— Черт возьми, ты знаешь почему! — раздраженно произнес он, делая еще один шаг к ней. Чарити видела, как даются ему эти шаги. Илиас перемещался резкими движениями на негнущихся ногах, как на шарнирах, что совсем было не похоже на его обычный скользящий широкий шаг. — Потому что это очень важно, — продолжал он. — Гораздо важнее, чем цель нашего прихода сюда.

— Я не согласна, — жестко ответила ему Чарити. — Если тебя арестуют, мы получим еще большую проблему, чем разбор динамики наших отношений.

— Не надо шутить над этим, — серьезно сказал Илиас.

— Сожалею.

— Ты уверена?

— Что сожалею?

— Нет. — Он остановился прямо перед ней, крепко сжимая в руке фонарь, свет которого лился на половицы, расплывающиеся в белом пятне от луча ее фонаря. — Уверена ли ты в том, что сказала мне несколько минут назад?

— Что я становлюсь дикой, безумной, страстной в любви с тобой? — спросила она, смиряясь с неизбежным. Не было никакого смысла отрицать это.

Чарити нравилось заниматься любовью с Илиасом, но она считала, что секс должен быть всего лишь составляющей более высокого чувства. Отношение Илиаса к сексу несколько тревожило ее. Вчера вечером им удалось избежать объяснения благодаря находке тела Рика Свинтона. Но вряд ли стоило рассчитывать на что-то подобное и сегодня. Не то чтобы она хотела этого. Просто два трупа за одно лето было уж слишком. Чарити определенно чувствовала себя не в своей тарелке.

— Да, — подтвердил Илиас. Его голос звучал приглушенно, как будто он говорил на расстоянии. — Уверена ли ты в своем желании быть со мной?

— Еще как уверена! — вздернула подбородок Ча-рити. Она с некоторым удивлением поняла, что совсем не ощущает даже признаков беспокойства. Чувства, бурлившие в ней, были совершенно не похожи на прежний страх. — Сожалею, если это нарушило твое хрупкое философское равновесие, но тебе придется считаться с этим, Уинтерс.

— Но вчера… — Илиас запнулся, подыскивая слова. — Вчера вечером ты сказала, что мы не будем вместе, потому что между нами не было никакой любви.

— Ничего подобного, я так не говорила, — живо возразила Чарити. — Ты меня не понял! Я имела в виду другое. Прежде чем сделать решительный шаг, мне хотелось бы удостовериться, что мы любим друг друга. Один раз я уже совершила ошибку, едва не вступив в брак с человеком по соображениям, основанным на дружбе, бизнесе и ответственности перед семьей. Я не собираюсь еще раз повторять подобную глупость. Вряд ли моей медицинской страховки хватит на повторный цикл терапии.

— Но наши отношения совсем другие.

— Строго говоря, ты, наверное, прав. Ты предлагал мне жить с тобой, не выходя за тебя замуж. И я даже допускаю, что союз с мужчиной, базирующийся на дружбе и хорошем сексе, лучше моих отношений с Бре-том. В том случае хорошего секса явно недоставало. Но тем не менее дружбы и секса все же недостаточно.

— Я тоже хочу больше, чем дружбы, — тихо и серьезно сказал Илиас, так что строптивость Чарити как рукой сняло.

— Насколько больше? — тихо спросила она.

— Я хочу тебя, — прошептал Илиас. Неутоленная жажда, звучавшая в его голосе, дошла наконец до Чарити. Она знала, что не устоит перед Илиасом, но сказала себе, что риск слишком велик и нужно быть очень осторожной.

— Что ты готов отдать взамен? — мягко спросила молодая женщина.

— Все, что могу. Бери все, что хочешь. Пожалуйста.

Это решительное «пожалуйста» обезоружило ее. Чарити не могла отказать ему второй раз. Она любила Илиаса, и он сказал, что готов отдать ей все, что может. В устах Илиаса это означало очень многое. Скорее всего он сам не понимал, что фактически пообещал ей попытаться научиться открывать себя для любви.

Молодая женщина улыбнулась.

— Хорошо, Илиас, я думаю, это мне подходит. Если ты действительно хочешь, чтобы я переехала к тебе, пусть так и будет. Но хочу предупредить, что свою мебель я заберу с собой. Я не собираюсь проводить каждый вечер, сидя на полу, вместо того чтобы с удовольствием развалиться в своем итальянском кресле.

— Договорились, — произнес Илиас, глядя ей в глаза и придвигаясь ближе.

— Эй, постой, — попыталась остановить его Чарити, — может, мы сначала уйдем отсюда…

Но Илиас вдруг притянул ее к себе с такой силой, что она от неожиданности выронила свой фонарь, который покатился по половицам и ударился о стену.

Прижатая к груди Илиаса, Чарити с трудом могла дышать. Его хищный рот впивался в ее губы, а тело напряглось от нарастающего возбуждения. Казалось, что все чувства, бушевавшие в нем и не находившие иного выхода, вылились в эти объятия.

— Илиас, подожди, — с трудом удалось выдохнуть Чарити, на мгновение оторвавшись от его жадных губ. Но он не слышал.

Потеряв ее губы, он стал целовать завитки волос на ее висках, как будто никак не мог надышаться ароматом ее тела, насладиться упругостью ее кожи. Когда его зубы коснулись мочки уха, Чарити почувствовала, как дрожь возбуждения пронзила ее, и издала слабый, приглушенный стон. Затем губы Илиаса спустились к изгибу ее шеи, а свободная рука его прижала голову молодой женщины, пытаясь расстегнуть заколку, стягивающую собранные в игривый хвостик ее волосы. В спину Чарити больно вдавилась ручка от фонаря, который он держал в другой руке, продолжая с силой прижимать ее к себе.

— Да перестань же! — воскликнула она, освобождая свои руки. Обхватив ладонями лицо Илиаса, Чарити несильно, но решительно встряхнула его, чтобы привлечь внимание. — Остановись! — еще раз сказала она.

— В чем дело? — В его глазах, еще затуманенных страстью, загорелся огонек недоумения и недовольства.

— Я наотрез отказываюсь заниматься сексом здесь, в грязной хижине, которую, как оказывается, в этом городе использует каждый желающий провернуть темное дельце! — на одном дыхании выпалила Чарити, все еще дрожа от возбуждения.

Несколько секунд Илиас смотрел на нее непонимающими глазами. Затем Чарити почувствовала, как немного ослабли тиски его рук, а на лице заиграла легкая, чувственная усмешка. Даже света упавшего фонаря было достаточно, чтобы увидеть ее.

— Там в спальне, — сказал он, усмехаясь уголками губ, — кто-то забыл вполне приличный комплект наручников, Может, прихватим их?

— Да пойми ты, Уинтерс, — нетерпеливо воскликнула Чарити, — мы должны немедленно уйти отсюда!

— А я-то уже стал считать тебя искательницей приключений, — с напускным разочарованием протянул он и вдруг резким движением подхватил ее на руки и выскочил из хижины.

С Чарити на руках Илиас добежал до джипа, буквально впихнул ее в машину, прыгнул за руль и помчался назад к коттеджу, совершенно не обращая внимания на знаки ограничения скорости.

За всю дорогу молодая женщина не произнесла ни слова. Даже когда Илиас вырулил на аллею перед коттеджем и заглушил двигатель, она продолжала молчать. Только загадочная улыбка играла на ее губах в слабом ночном свете фонаря над входом в коттедж.

Взглянув на Чарити, Илиас застонал и потянулся к ней, чтобы поцеловать ее еще раз, прежде чем выйти из джипа. Но в этот момент, словно подталкиваемая неведомой силой, молодая женщина повернулась к нему и обвила его шею руками.

— Господи, Илиас! — простонала она. Уинтерс на ощупь левой рукой открыл дверцу машины, но выйти из нее он не смог. Чарити целовала его так сладко, с таким неистовым желанием, что от охватившего его вожделения у Илиаса закружилась голова.

— Здесь, — прошептал он, — сейчас.

— Сейчас?

— Да, прямо сейчас. Я не выдержу до дома. Он попытался снять с нее джинсы. Чарити не возражала. Вместо этого она поцеловала его в шею и обвила руками его талию. Илиас застонал от нетерпения, когда ее рука аккуратно расстегнула «молнию» на его брюках и выпустила на свободу его возбужденную плоть. Наконец ему удалось справиться с ее джинсами, и он начал лихорадочно их стаскивать.

— Нет, подожди, — прошептала Чарити.

— Нет? Почему? — недоуменно воскликнул Илиас. — Не беспокойся, это не похоже на старую хижину Росситера. Могу поклясться, что никто никогда не занимался любовью в этом автомобиле.

Чарити не ответила. С прежней загадочной улыбкой она качала на мягкой ладони его твердое орудие любви, а затем наклонилась и нежно провела по всей его длине своим влажным теплым языком. Она сделала это очень деликатно и немного неловко, так, словно она никогда не пыталась, делать что-то подобное до сих пор и наконец решилась попробовать.

Илиас закрыл глаза от неземного наслаждения. В этот момент он мог бы поклясться, что увидел наконец космические корабли, прилетевшие в Бухту Шепчущих Вод.

— Это называется Тэл Кик Чара. Одно и то же название и для системы упражнений, и для философии, — объяснял Илиас, сидя со скрещенными ногами на коврике около небольшого пруда в саду. Его новый ученик расположился на таком же коврике напротив. Между ними на полотенце лежал кожаный пояс Илиаса. — Если перевести буквально, это означает средство для прокладывания нового русла, по которому потечет вода.

Ньюлин — а именно он был учеником Уинтерса — взял в руки пояс и попробовал обмотать его вокруг запястья, как это уже проделал Илиас.

— Я думал, это просто лента или что-то вроде, — сказал он, смутившись от своей не слишком удачной попытки.

— Наилучшим оружием оказывается то, которое совсем не похоже на оружие, — задумчиво произнес Илиас. Любопытство, с которым Ньюлин вертел в руках пояс, напомнило ему его собственное первое знакомство с тайными возможностями этой полоски кожи.

«Действительно», — думал Илиас с каким-то странным ощущением, словно все это было уже однажды (дежа-вю, так, кажется, называют это французы):

Весь этот сеанс воскрешал в памяти его первые уроки с Хейденом Стоуном. Ньюлин задавал такие же вопросы, какими он сам мучил Хейдена, а заинтригованное выражение его лица отражало те же чувства, что были вначале у самого Илиаса. «Вода никогда не исчезает навсегда. Она может вернуться в каком-то новом виде, но она всегда возвращается», — вспомнил он слова Хейдена.

— На каком это языке — Тэл Кик Чара? — спросил Ньюлин, пытаясь незаметно усесться поудобнее на своем коврике.

Илиас понял, что у его нового ученика, вероятно, затекли ноги. Ведь Ньюлин сидел в непривычной позиции уже около получаса, а в саду было довольно свежо этим утром. Лучи солнца все еще не могли пробиться сквозь туман и прогреть воздух.

Вчера вечером Илиас отыскал дневник Хейдена и с ходу прочитал несколько страниц, которые и вдохновили его на первое занятие в качестве инструктора Тэл Кик Чары. Как будто сама судьба заставила его открыть именно то место, где Хейден записал мысли о взаимоотношениях учителя и ученика.

«Хороший учитель должен чувствовать, — писал Хейден, — и учитывать в ходе занятий естественные ритмы активности своих учеников, их способность обучаться. Процесс обучения должен так же дисциплинировать учителя, как и его учеников».

Илиас подумал, что пора заканчивать этот первый сеанс, даже если Ньюлин захочет продолжить.

— Этот язык больше не существует, — ответил он ученику. — Культура людей, говоривших на нем, в течение столетий постепенно сливалась с дюжиной других культур и утратила свой язык и свою самобытность. Последним местом, где еще сохранялись в чистом виде этот язык и связанные с ним знания, был древний монастырь на малоизвестном острове. Это место было тысячелетиями отрезано от остального мира. Теперь этот монастырь пуст.

— А что случилось с жившими там монахами? — спросил Ньюлин, поправляя пальцем маленькие круглые очки на носу. — Они были убиты во время войны?

— Нет. Монастырь был хорошо спрятан, так что никто из внешнего мира так и не обнаружил его. Но все монахи были уже очень стары, когда Хейден встретил их. Они в конце концов все умерли, оставив после себя только цепь храмов, охранявших земли монастыря.

— А откуда вы знаете об этом?

— Несколько лет назад Хейден водил меня посмотреть на этот монастырь. Мы три недели пробирались через джунгли, пока нашли его. А когда мы добрались, там уже ничего не осталось, кроме старинных храмов и ручья, который протекал между ними.

Воспоминания об этом дне нахлынули на Илиаса. Рассказывая Ньюлину о монастыре, он словно наяву ощутил запах джунглей и древнюю умиротворенность сводчатых каменных храмов, раскинувшихся над прозрачным ручьем. Путешествие к монастырю вместе с Хейденом было одним из наиболее важных событий в его жизни. Но Илиас не мог найти слов, чтобы описать Ньюлину те чувства, которые он испытывал в тот момент, стоя рядом с Хейденом у журчащего потока. Воспоминания о том времени до сих пор питали его душу и придавали ему сил и стойкости.

— Наверное, это выглядело довольно таинственно и странно? — спросил Ньюлин, внимательно наблюдая за Илиаеом.

— Да, но надо сказать, есть и еще более странные вещи, — задумчиво сказал Уинтерс.

— И что же это?

— После смерти Хейдена я понял, что, по-видимому, являюсь единственным в мире человеком, точно знающим, что означает Тэл Кик Чара, не говоря уже о том, как пользоваться этим средством.

Ньюлин довольно долго раздумывал над услышанным, прежде чем медленно произнес:

— Я, кажется, понимаю, что вы имеете в виду, называя это странным. Своего рода чувство одиночества, да?

— Да, — согласился Илиас, решив, что из Ньюли-на получится хороший ученик. — Но теперь все изменилось.

— Как это?

— Теперь не только я знаю, что означает Тэл Кик Чара, — просто ответил Илиас, поднимая кожаную полоску пояса и завязывая ее вокруг талии.

Ньюлин взглянул на него с удивлением, но тут смысл слов Уинтерса дошел до него, и его щеки слегка зарделись от удовольствия.

— А ведь и правда! — воскликнул он. — Вы больше не являетесь единственным человеком во всем мире, знающим значение этих старых слов. Я тоже понимаю их.

— Следующий раз мы начнем учиться пользоваться Тэл Кик Чарой, — серьезно сказал Илиас, поднимаясь с коврика и не обращая внимания на восторги Нью-лина. — Предстоит научиться очень многому. Ведь это не просто оружие и забытый язык, это целая философия, способ видеть мир.

Ньюлин тоже кое-как поднялся на ноги.

— Нужно будет научиться наблюдать за водой, как вы, правда? — спросил он немного наивно.

— И это тоже, — снисходительно улыбнулся Илиас, направляясь к ступенькам крыльца. — Но на сегодня достаточно. Пора открывать магазины. Я возьму Отиса и его переносную клетку, и мы подбросим тебя на пристань.

— Да, конечно. Спасибо, — рассеянно сказал Ньюлин, думая о чем-то своем. После недолгих размышлений он крикнул вслед Уинтерсу; — Послушайте, Илиас!

— Да, — остановился тот у дверей, — что такое?

— Мы с Арлин собираемся пожениться через пару недель, — немного смущаясь, сказал Ньюлин. — Я, правда, не надеюсь увидеть вас на церемонии бракосочетания, там не будет ничего интересного. Но Чарити, Би и Рэдиенс собираются устроить на пристани вечеринку после этого.

Илиас оторвал руку от двери, которую он уже собрался открыть, и повернулся, чтобы посмотреть на

Ньюлина. Казалось, он не совсем поверил тому, что услышал.

— Ты и Арлин собираетесь вступить в брак?

— Да, вы знаете, как это бывает, — Ньюлин застенчиво улыбнулся. — Мы любим друг друга, мы оба получили работу, Арлин наконец порвала с этими глупыми вояджерами, так что самое время вступать в брак.

— Да, — как эхо, повторил Илиас, — самое время. Я приду на вашу свадьбу, — решительно заявил он, как бы стряхивая с себя какое-то наваждение, произведенное этой новостью.

Ньюлин смотрел на него с радостью в глазах.

— Отлично, просто здорово! — сказал он с воодушевлением, глядя вслед Илиасу, который пошел в дом, чтобы забрать Отиса и его переносную клетку.

«Самое время вступать в брак», — словно мантра звенело в ушах Уинтерса. Он решил проверить их на Отисе, чтобы услышать, как звучат эти слова, произнесенные им вслух.

— Самое время вступать в брак, Отис.

Отис презрительно фыркнул, перебираясь на руку Илиаса и позволяя разместить себя на жердочке в переносной клетке.

— Да не с тобой, Отис, — сказал Илиас, закрывая дверцу клетки. — Я имел в виду себя и Чарити. Но что, если она не поддержит эту затею? Было нелегко уговорить ее перебраться ко мне. А вдруг Чарити снова охватит страх, если я попрошу ее выйти за меня замуж?

— Кхе-кхе-кхе, — поддержал его сомнения попугай.

— Видишь ли, она не уверена во мне, — продолжал рассуждать Илиас, неся клетку Отиса к двери. — И я не знаю, как ее убедить. Черт возьми, менее всего я хотел бы вляпаться в такую же ситуацию, в которой оказался Лофтус в прошлом году. Как бы не оказаться в таком же положении.

Чарити откинула в сторону бисерный занавес, закрывавший вход в маникюрный салон Рэдиенс, вошла внутрь и лицом к лицу столкнулась с Джимом Морри-соном и группой «Дорз», мрачно смотревшими на нее исподлобья с цветного глянцевого двухметрового плаката, который висел на стене. Остальные стены салона были увешаны драпировкой, разукрашенной причудливыми узорами и дешевой графикой. В воздухе чувствовался легкий аромат ладана.

— Рэдиенс, — позвала Чарити хозяйку салона.

— Привет, Чарити. Подожди секундочку, — откликнулась та, не отрываясь от работы. Рэдиенс сидела на вертящемся кресле перед узким маникюрным столиком, наблюдая, как под специальной лампой сохнут ногти ее клиентки. На ней было надето широкое, свободное пестрое платье, волнами спадающее с колен.

— Нет-нет, не спеши, — сказала ей Чарити. Она узнала наконец женщину, чьи руки привлекали к себе все внимание Рэдиенс. — Доброе утро, Ирэн. Между прочим, ту новую книгу о самолечении, которую вы заказывали, уже доставили.

— «Почему не могут помочь книги о самолечении»? Очень хорошо. Я уже заждалась ее, — отозвалась глубоким грудным голосом Ирэн Хеннеси, приятная женщина пятидесяти с небольшим лет, поднимая глаза на Чарити и улыбаясь. — Я зайду и заберу ее, когда закончу с маникюром.

— Будьте осторожны, — нахмурилась Рэдиенс. — Хотя я и сушу эти ногти, вы же знаете, мне бы не хотелось, чтобы вы что-то делали руками, по крайней мере в течение получаса, после того как я закончу.

— Не беспокойся так, пожалуйста, — успокоила ее Чарити. — Ньюлин или я позаботимся, чтобы Ирэн не испортила свои шикарные ногти, приобретая у нас книгу. — Она подошла поближе к рабочему столику и взглянула на длинные, блестящие ногти Ирэн, — Очень приятный цвет.

— Я назвала его «Аметист Ирэн», — сказала Рэдиенс. — Правда же, этот цвет очень подходит ей?

— Да, просто великолепно! — восхищенно воскликнула Чарити. — Особенно этот необычный оттенок, подчеркивающий изысканный цвет ногтей. И их фигурная форма мне тоже очень нравится.

— Это моя визитная карточка, — гордо сказала Ирэн. — Больше ни у кого в городе нет таких ногтей.

— Конечно, нет. Вы же знаете мой девиз, — подтвердила Рэдиенс, откидываясь на спинку кресла. — Каждый клиент получает уникальную форму или цвет. Я не тиражирую свое мастерство. Ну, хорошо, Ирэн, — обратилась она к клиентке, — ногти уже высохли. Но будьте осторожны.

— Постараюсь, — ответила Ирэн, вставая и с удовольствием разглядывая свои ногти. — Я думаю, сначала зайду к Би выпить коктейль, а уж потом заберу свою новую книгу. Может быть, я также загляну в «Обаяние и достоинство». У моего племянника на следующей неделе день рождения, а ему с друзьями очень нравятся вещицы, которые водятся в магазине у Уинтерса.

Беззаботно болтая, Ирэн не забывала ни на миг о своем только что сделанном маникюре. Видно было, что она очень боится за свои ногти: пальцы на ее руках были растопырены в стороны, и она двигалась очень медленно и осторожно.

Казалось, прошла вечность, пока Ирэн наконец проскользнула сквозь бисерный занавес и исчезла из салона.

— Что ты хотела, Чарити? — спросила Рэдиенс, быстрыми профессиональными движениями разглаживая поверхность своего рабочего столика.

Чарити сунула руку в карман юбки и вытащила смятый клочок бумаги, в который она завернула обнаруженную улику.

— Это может показаться немного странным, — сказала она, — но я хочу узнать, не могла бы ты определить цвет лака на этом кусочке ногтя.

Рэдиенс недоуменно посмотрела на нее.

— Цвет лака? — переспросила она.

— Он мне очень понравился, — поспешила объяснить Чарити. Однако это прозвучало слишком неубедительно, и она начала нарочито оживленным тоном объяснять:

— Я наткнулась на этот обломок ногтя, прибираясь на днях в магазине, и мне пришло в голову, что если я и решусь сделать маникюр, то только такого цвета. Полагаю, что это одна из твоих оригинальных смесей.

— Дай-ка мне посмотреть. — Рэдиенс поставила на полку пузырек с лаком, который использовала для Ирэн, повернулась в своем кресле и протянула руку.

Чарити вытряхнула из бумажки на ладонь Рэдиенс кусочек ногтя, на котором в свете настольной лампы блеснула полоска кроваво-красного акрила.

Рэдиенс внимательно рассмотрела находку и сказала задумчиво:

— Хм, удивляюсь, почему она не пришла ко мне сразу же, как только обломила его? Она обычно очень привередлива в отношении своих ногтей.

— О ком это ты? — спросила Чарити затаив дыхание.

— О Дженнифер Питт, разумеется, — сказала Рэдиенс, подняв на нее глаза. — Этот кусочек ногтя покрыт лаком «Малиновый Дженнифер», составленным специально для миссис Питт.

— Да-да, я вижу теперь, — рассеянно произнесла Чарити, забирая обломок ногтя. Она прокручивала в голове версию о причастности Дженнифер к убийствам, которая теперь, после экспертизы у Рэдиенс, только окрепла. Нужно было немедленно все выложить Илиасу. — Спасибо, Рэдиенс. Она, вероятно, сейчас сильно расстроена, поэтому и не пришла.

— Да, для Дженнифер все эти события, должно быть, ужасное потрясение, — вздохнула Рэдиенс. — Подумать страшно, каково было бедной женщине последнее время. Ей и в браке-то было несладко все эти месяцы, а теперь еще два убийства, в которых подозревают Лейтона.

— Мы не знаем наверняка, что этих людей убил Лейтон, — осторожно заметила Чарити.

— Хэнк Тиберн никогда не арестовал бы его, если бы не был уверен в этом. Ты ведь знаешь Хэнка, он крайне осторожен.

— Да, это верно, — согласилась Чарити, направляясь не спеша к выходу.

— А потом, если поразмыслить хорошенько, то становится очевидным, что Лейтон мог это сделать, — убежденно заявила Рэдиенс. — Он потерял все из-за своей бывшей жены и Рика Свинтона и имел все мотивы желать мести. Но для Дженнифер, вероятно, это было уже слишком. Неудивительно, что она собирается уехать из города.

Чарити остановилась как вкопанная на полпути к бисерному занавесу.

— Дженнифер покидает Бухту Шепчущих Вод? — пересохшими губами спросила она.

— Да, мне сказала об этом Ирэн, — беззаботно ответила Рэдиенс, продолжая наводить порядок среди полчища своих флаконов. — Она видела, проезжая утром мимо дома Питтов, как Дженнифер укладывала вещи в свой автомобиль. Впрочем, она не заслуживает упреков за желание уехать отсюда подальше. Ты же знаешь, что она так и не прижилась в нашем городке. Многие обвиняли ее в том, что она разрушила первую семью Лейтона. Но я считаю, что Лейтон виноват не меньше Дженнифер. Нечего было ему волочиться за ней, разве не так?

— Да, ты права, — согласилась Чарити, снова направляясь к выходу.

Уже выйдя из салона, Чарити подумала, что она никогда не станет подозревать Илиаса в тайных связях с другой женщиной. В нем был какой-то твердый, непоколебимый стержень, который иногда раздражал ее, но на который она всегда могла положиться.

Это было хорошим чувством. Уверенность в Илиа-се являлась для Чарити еще одним камнем в том прочном фундаменте, на котором она собиралась строить свое будущее. Человек, умеющий быть верным, может научиться и любить, считала она.

Но сначала следовало убедиться, что ему не грозит тюрьма за убийство Рика Свинтона. Чарити решительно повернулась и зашагала вниз по пристани по направлению к «Обаянию и достоинству».

Илиас стоял в самом темном углу «Обаяния и достоинства»и разглядывал стеллаж, доверху заваленный пластиковыми гамбургерами, прозрачными кубиками с жуками внутри и волшебными самозажигающимися свечами. Внешне эта куча товаров, казалось, ничем не отличалась от других, но что-то в ней все же было не так. Илиас почувствовал это, хотя никак не мог понять, что именно здесь изменилось.

Он решил достать фонарь, хранившийся под кассовым аппаратом. «Возможно, Чарити была права, говоря о плохом освещении, особенно в этой секции в задней части магазина», — подумал Илиас. Конечно, таинственный полумрак — вещь хорошая, но когда покупатель еле разбирает надписи на этикетках, то это уже становится чересчур. Неплохо бы позаботиться о паре-другой лампочек для этого стеллажа.

Внезапно его внимание привлекла стопка небольших коробок с миниатюрными летающими насекомыми. Илиас удивился, почему некоторые коробки оказались повернутыми другой стороной наружу. Он наклонился, чтобы рассмотреть их получше, но в этот момент хлопнула входная дверь.

— Илиас? Илиас, где ты? — Голос Чарити казался возбужденным, несмотря на то что плотная атмосфера магазина приглушала его. Илиас выпрямился и повернулся к ней, но не ответил. Какое-то время он просто стоял в тени и с удовольствием смотрел на стройную фигурку Чарити, торопливо искавшую его в длинных проходах между стеллажами. Воспоминания о прошлой ночи накатили на него. Одной только мысли о горячих, влажных губах Чарити было достаточно, чтобы привести его в возбуждение.

Илиас с удовольствием вспомнил, что теперь ему не нужно тратить кучу времени, заботясь о том, чтобы Чарити проводила у него все ночи.

— Доброе утро, Отис. — Чарити, запыхавшись, остановилась около попугая, сидевшего на своей жердочке. Ей нужно было немного отдышаться. — Ты не знаешь, где Илиас?

— Кхе-кхе-кхе, — заговорщически прокудахтала птица.

— Спасибо, ты мне очень помог, — произнесла Чарити с иронией в голосе, оглядываясь по сторонам. — Илиас, где ты?

— Обернись назад, — откликнулся он наконец. — Я в секции искусственной пищи и насекомых.

Чарити быстро повернулась и вгляделась в затемненную дальнюю часть магазина.

— О, вот ты где! — облегченно воскликнула она И без остановки продолжила:

— Ты ни за что не догадаешься, что я установила с помощью Рэдиенс.

— Вероятно, она узнала обломок ногтя? — спро сил Илиас, пробираясь к прилавку, где стояла Чарити

— Именно! — Ее лицо прямо-таки светилось торжеством. — Это «Малиновый Дженнифер»!

— Переведи, пожалуйста.

— Это цвет красного лака для ногтей, который Рэдиене составила специально для Дженнифер Питт. Ты понимаешь, что это значит?

— Что Дженнифер Питт болталась около старой хижины Росситера? — спокойно спросил Илиас, добравшись до стойки с кассовым аппаратом. Он присел и стал шарить внизу под стойкой в поисках фонаря, который обычно там хранился. — Но мы и так знаем это. Она же встречалась там с Лейтоном, ты разве забыла? Она могла обломить этот ноготь во время одного из таких непродолжительных свиданий.

— Знаешь, что я думаю? Она, по всей видимости, также встречалась там с Риком Свинтоном. Скорее всего именно во время садистских игр со Свинтоном она и могла обломить свой ноготь.

— Да? Судя по тому, что мы узнали о Свинтоне, он со своими наручниками мог играть там в полицейского и грабителя с любой привлекательной и стройной женщиной Бухты Шепчущих Вод. Кроме того, мы знаем, что второй брак Питта был на грани развала. Помнишь, как Лейтон рассказывал нам о своих подозрениях, что Дженнифер встречается с кем-то?

— Илиас, ты кое-что упускаешь. Ведь этот кусочек ногтя может связать Дженнифер с Риком Свинтоном. — Чарити, казалось, была готова расстроиться от невозмутимости Илиаса, который никак не желал осознать всю важность ее открытия.

Но он словно не замечал ее состояния.

— Это указывает только на то, что они, возможно. были любовниками. Ну и что из этого? — произнес Илиас. Он нашел наконец фонарь, достал его и поднялся на ноги. — С таким же успехом можно говорить о связи с Риком Свинтоном ФиллисДартмур или некоторых представительниц вояджеров. Один Бог знает, сколько еще женщин, возможно, спали с ним. Но Лейтон Питт остается единственным человеком, имевшим мотив для убийства как Свинтона, так и Гвен Питт.