Глава 11

— Я вижу, все согласны. Брачную церемонию назначим, на следующую среду. Вы не против, мэм? — Граф взял руку Арабеллы и слегка сжал ее холодные пальцы.

— Я согласна, сэр. Но это так скоро — всего лишь через шесть дней. — Она замолчала и отвернулась, взгляд ее был устремлен в пустоту.

— Что с вами, мэм?

— Подвенечный наряд не может быть черным. Что же мне надеть?

Он увидел, как в глазах ее блеснули слезы, и быстро повернулся к леди Энн:

— Она права. Что ей надеть, Энн?

— Ты будешь в платье светло-серого шелка, Белла, а к нему можешь надеть жемчужное колье. Да, это будет очень мило.

— Хорошо, — согласилась Арабелла и резко отвернулась, чтобы никто не заметил ее слез.

— Я так рада за тебя, Арабелла, — сказала Элсбет и, наклонившись к ее уху, прошептала: — Леди Энн говорит, что граф очень добр. Я и сама так думаю, но кто знает? Никому не известно, что у другого на сердце и в мыслях. Но не беспокойся, Арабелла, он, без сомнения, добрый человек. А если это не так, ты в любой момент пристрелишь его.

Арабелла прыснула со смеху. Да и как тут было удержаться? И почему только отец невзлюбил свою старшую дочь? Ее образ мыслей пришелся бы ему по душе. Она сказала, обращаясь к графу:

— Мне бы хотелось знать, сэр, будете ли вы добры ко мне? Или, может быть, вы в этом не уверены? Как вы смотрите на то, чтобы заранее меня об этом предупредить? Я бы прочистила дуло пистолета перед свадьбой. Но мне бы не хотелось, чтобы вы пострадали по ошибке.

— Умоляю, мэм, дайте мне хоть один шанс.

— Я подумаю. А теперь я хотела бы прокатиться верхом. Солнце уже высоко, погода отличная, и я собираюсь этим воспользоваться.

В этот момент дверь библиотеки распахнулась и на пороге появился Краппер. Распрямив спину и надувшись от важности, старик откашлялся и торжественно объявил:

— Милорд, леди Энн, только что прибыл молодой джентльмен и просит его принять. Весьма необычный молодой человек. Но он, без сомнения, джентльмен, а не торговец и не лавочник.

— Спасибо и на том, — насмешливо заметил граф. — Так что в нем такого необычного, Краппер?

— Для визитов время слишком раннее, — нахмурилась леди Энн.

— Кто этот молодой джентльмен, Краппер? — повторил граф, поднимаясь с дивана и кладя руку Арабелле на плечо.

— Он сообщил, что его зовут Жервез де Трекасси, милорд и что он кузен мисс Элсбет. Он француз, милорд, иностранец. Себя он называет граф де Трекасси.

— Боже правый! — воскликнула леди Энн, вскакивая с дивана. — Я-то думала, все родственники Магдалены погибли в годы революции. Элсбет, этот молодой человек — племянник твоей матери.

— Племянник, говорите? — задумчиво произнес граф. — Что ж, в любом случае просите его сюда, Краппер.

Спустя несколько минут красивый молодой человек, сопровождаемый Краппером, ступил в библиотеку. Он был невысокого роста, изящного сложения. Одет элегантно — темно-желтые панталоны, блестящие черные ботфорты, сюртук. Волосы чернее ночи, темные глаза. Граф вдруг поймал себя на том, что внимательно смотрит на Арабеллу, стараясь угадать, какое впечатление произвела на нее внешность вновь прибывшего юноши.

Она улыбнулась молодому человеку, а про себя отметила, что он, должно быть, щеголь — его инкрустированные драгоценными камнями карманные часы выглядели слишком претенциозно, массивные перстни на пальцах придавали его рукам сходство с руками женщины. Воротничок сорочки подпирал гладко выбритый подбородок. Арабелла взглянула ему в лицо — в его черные глаза, искрящиеся умом и юмором, чей недобрый взгляд таил в себе какую-то тайну. Черные, изящно изогнутые брови и иссиня-черные локоны, в живописном беспорядке уложенные надо лбом, — вид у него был франтоватый и одновременно романтический. Интересно, лорд Байрон выглядит так же, как кузен Элсбет? Если да, то ему повезло.

— Граф де Трекасси, — провозгласил Краппер, хотя всем и так было понятно, кто перед ними. Молодой человек, на вид чуть старше Элсбет, окинул взглядом присутствующих и улыбнулся извиняющейся улыбкой, хотя, как показалось Арабелле, он вовсе не чувствовал себя смущенным, скорее наоборот — был уверен в себе, как и граф, которого она знала всего неделю и который еще через неделю станет ее мужем.

Леди Энн поднялась со своего места навстречу гостю, протягивая ему руку:

— Какой неожиданный сюрприз, мой дорогой граф. Я и не знала, что у Магдалены еще остались родственники во Франции. Нет нужды говорить, как я рада вас видеть.

К ее удивлению, молодой человек слегка сжал ее пальцы и коснулся губами ее ладони по французскому обычаю.

«Чего же еще следовало ожидать от него? — подумала она. — Он же француз».

— Я счастлив засвидетельствовать вам свое почтение, миледи. Прошу извинить меня за неожиданный визит в дни траура, но весть о смерти графа настигла меня недавно. Я хотел бы лично принести вам свои соболезнования. Надеюсь, вы не разгневаетесь на меня за это? — Он говорил с небольшим акцентом, но его любезная учтивость заставила трех женщин сразу простить ему его раннее вторжение в их дом.

— О нет, конечно, нет, — поспешно промолвила леди Энн.

— Вы, я полагаю, граф Страффорд, милорд? — обратился гость к Джастину, выпустив руку леди Энн.

Несколько секунд оба джентльмена разглядывали друг друга явно оценивающе, затем граф небрежно промолвил:

— Да, я граф Страффорд. Леди Энн сказала нам, что вы племянник первой жены покойного графа.

Молодой человек поклонился.

— Ах, Боже мой, — спохватилась леди Энн, — где мои манеры? Мой дорогой граф, позвольте вам представить вашу кузину Элсбет, дочь Магдалены, и мою собственную дочь, Арабеллу.

Леди Энн не удивилась, что обаятельный молодой француз удостоился теплого приветствия даже со стороны ее обычно надменной дочери — Арабелла одарила его улыбкой, которая затмила бы и розы в саду у Энн. Элсбет присела в реверансе, не проронив ни слова. Она отступила, предоставляя Арабелле первой ответить на приветствие.

— Хотя мы с вами не являемся родственниками, граф, — сказала Арабелла с присущей ей прямотой, — я все же рада вашему приезду. Приятно познакомиться с вами, сэр.

Француз улыбнулся. Он не стал целовать ее ладонь, всего лишь поклонился ей. Леди Энн отметила про себя, что он очень хорошо воспитан.

Гость повернулся к Элсбет:

— Ах, моя маленькая кузина, какая удача встретить столь очаровательную представительницу нашей достойной семьи. Вы так же красивы, как ваша матушка — та же милая улыбка, нежный взгляд. У моего отца была ее миниатюра, и ее черты запечатлелись в моем сердце с самого раннего детства.

Вместо того чтобы поцеловать ее руку, граф обнял ее за плечи и расцеловал в обе щеки. Элсбет залилась краской от смущения, но не отстранилась. Она смотрела на него как зачарованная.

Молодой человек улыбнулся всем присутствующим лучезарной улыбкой и, распахнув объятия, воскликнул:

— Вы так добры ко мне, в сущности, чужому для вас человеку. Хотя мы в родстве только с моей маленькой кузиной, я уже считаю всех вас своими родственниками. — Он умолк, продолжая смотреть на них с простодушным обожанием.

Граф понял по лицам трех женщин, что ему следует наконец проявить гостеприимство, и промолвил, как показалось Арабелле, подчеркнуто холодно:

— Monsieur, позвольте мне пригласить вас немного погостить в Эвишем-Эбби, если, конечно, у вас нет неотложных дел. Если же…

— Я собирался поехать поохотиться к друзьям в Шотландию, — быстро перебил его гость, с притворным сожалением разводя руками на французский манер, так что графу захотелось его стукнуть. — Но я уверяю вас, милорд, что пребывание в вашем доме доставит мне большое удовольствие. Я буду счастлив принять ваше приглашение.

В этот момент граф подумал, что Жервеза де Трекасси неплохо было бы пристрелить.

— Вот и отлично, граф, — сказала Арабелла.

— Ах, прошу вас, зовите меня, пожалуйста, Жервез. Что такое мой титул? Просто титул, и больше ничего. Вы видите перед собой несчастного эмигранта, которого корсиканский выскочка лишил всего и сделал бездомным скитальцем.

— О, как это ужасно, — прошептала Элсбет, и слезы показались у нее на глазах.

«О Господи, этого еще не хватало», — подумал Джастин. Ему казалось, что его сейчас стошнит от отвращения.

— Да, но мне удалось спастись. И я приложу все усилия, чтобы вернуть то, что принадлежит мне по праву, после того как корсиканец будет разбит или Господь покарает его страшной смертью. У вас ангельская душа, моя дорогая Элсбет, — вы так близко к сердцу принимаете мои несчастья. Как вы похожи в этом на свою мать. Тетушка Магдалена была доброй, нежной женщиной, почти святой.

Граф с трудом удержался, чтобы не хмыкнуть при этих словах. Его черные брови взлетели вверх — слишком уж сладким показался ему тон молодого человека. В черных глазах француза вспыхнул расчетливый огонек, когда он взглянул на Элсбет, и граф невольно подумал о приданом Элсбет — десяти тысячах фунтов. Молодой человек был одет богато, с иголочки, как денди, и граф уже мысленно представлял себе, как Эвишем-Эбби разоряют настойчивые требования кредиторов.

— Мальчик мой, — сказала леди Энн, слегка прикоснувшись к руке гостя. — Сейчас время ленча. Я позвоню и прикажу лакею перенести из кареты ваш багаж. Надеюсь увидеть вас за ленчем — мы хотим познакомиться с вами поближе.

Молодой человек расцвел мальчишеской улыбкой, видно, намереваясь таким образом пробудить в леди Энн материнские чувства, подумал Джастин. А когда он промолвил, склоняясь к руке леди Энн: «Я ваш раб, миледи», — граф почувствовал к нему еще большее отвращение.

К вечеру граф был уже совершенно уверен, что Жервез де Трекасси не является ничьим рабом — скорее женщины попали в плен его обаяния. Даже Арабелла, его Арабелла, приняла французского гостя. Она все время улыбалась в его присутствии — столько улыбок она не расточала со дня приезда Джастина. Нельзя сказать, чтобы ему это нравилось.

В течение последующих дней граф уже начал сомневаться, действительно ли он помолвлен. Он почти не виделся с Арабеллой. Если она не была на примерке свадебного платья вместе с портнихой и леди Энн, то каталась верхом с Жервезом, удила с ним рыбу в пруду, гуляла с ним по окрестностям, наносила вместе с гостем визиты соседям, а к графу — своему жениху — относилась с полнейшим безразличием. Но граф не мог упрекнуть ее в том, что она кокетничает с де Трекасси. Нет, он видел всего лишь, как девушка постепенно забывает свою печаль и обретает былую жизнерадостность. Он с удивлением отмечал, что она заметно повеселела, и ему становилось досадно, что не он является тому причиной. То, что Элсбет постоянно сопровождала Арабеллу в ее прогулках с Жервезом, его отнюдь не успокаивало. Джастин не мог отделаться от чувства несправедливости. Но поскольку он был граф и к тому же хозяин дома, он решил, что ему важно оставаться спокойным и невозмутимым. Поэтому он вел себя с веселой троицей как терпеливый и снисходительный дядюшка. Видя это, леди Энн удивленно вскидывала брови, а Арабелла втайне ужасно злилась на него за это напускное безразличие.

Граф нашел своего единственного союзника в лице доктора Брэниона. Именно доктор однажды вечером, когда леди Энн и молодежь играли в вист, причем Арабелла была в паре с Жервезом, заметил своим размеренным голосом:

— Молодой француз, по-моему, совершенно безобиден, хотя мне кажется немного подозрительным то, как он точно подгадал момент своего появления. Почему он не объявился раньше? Ведь покойный граф все-таки был его дядей. Так почему он дождался, пока дядя умер, и только тогда решил нанести вам визит? Да, подозрительно все это.

Граф заметил в ответ, не сводя глаз с молодого человека, который в эту минуту проигрывал леди Энн, и Арабеллы, которая лишь улыбнулась на промах своего партнера:

— Ваши тревоги, доктор, не лишены оснований. Пожалуй, стоит проверить прошлое нашего французского гостя.

— Не думаю, что его прошлый опыт может представлять какой-либо интерес — он еще слишком молод. Двадцать три года. Он всего четырьмя годами младше вас, Джастин. Для меня он совсем еще мальчик.

— А я, вероятно, кажусь вам стариком?

— Нет, не стариком, но взрослым мужем. Вы твердо знаете, кто вы и чего хотите. А что касается молодого графа… — Доктор Брэнион пожал плечами. — Мне бы очень хотелось узнать, о чем он думает и что замышляет. В любом случае его поведение не предвещает ничего хорошего.

— Его неистощимое обаяние заставляет меня думать, что он с ним родился. Он слишком обходителен и любезен, что довольно странно в его возрасте. Так он что-то замышляет? Что ж, посмотрим.

В этот момент француз вскинул руки, всем своим видом выражая отчаяние, и воскликнул:

— Элсбет, вы убили моего туза! Я этого не ожидал. Арабелла, умоляю вас простить мне эту ошибку, но чего еще ждать от меня, когда я окружен столь очаровательными леди? Хорошо, что мне удалось выиграть хотя бы два раза.

— Вы были невнимательны, Жервез, — укоризненно заметила Арабелла. Она была азартной любительницей виста, но тем не менее снисходительно улыбнулась своему незадачливому партнеру. — Поздравляю вас, Элсбет, матушка. Вы хорошо провели эту партию.

— Интересно, нас с вами пригласят к чаю? — буркнул граф, обращаясь к доктору. Он медленно поднялся, не спуская глаз с Арабеллы. — Мэм, — позвал он ее, — мы умираем от жажды. У вас есть какие-либо предложения?

— Да, — ответила она и приблизилась к нему, ступая на цыпочках. — Подождите, пока мы с вами поженимся, и у вас будет возможность убедиться в том, какая у меня богатая фантазия.

— Мэм, вы удивляете меня, — сказал Джастин, чрезвычайно польщенный ее ответом.

— Не думаю, сэр.

— Почему он зовет ее «мэм», а не Арабелла? — спросил Жервез у леди Энн.

— Они еще не поженились, — ответила леди Энн, подмигнув графу.

На следующее утро граф был приятно удивлен, когда застал в столовой одну Арабеллу.

— А, вот и вы, — весело промолвила она. — Я так надеялась, что вы придете. Как вам спалось сегодня?

— Хорошо спалось. Привидения больше не посещали меня, и слава Богу. Так почему вы вдруг так возжелали меня видеть? — Он сел за стол и сделал знак Крапперу обслужить его.

— Ну, просто я почти не виделась с вами, с тех пор как приехал граф. Я убедилась, что вы здоровы, улыбаетесь и выглядите вполне довольным жизнью. Это радует. А теперь я должна спешить. Рада была побеседовать с вами, сэр. — Арабелла быстро схватила несколько горячих тостов, отхлебнула кофе и вскочила из-за стола, намереваясь ускользнуть.

— Мэм! Извольте вытереть крошки с подбородка. Вы начисто утратили все свои благородные манеры — если они у вас вообще когда-нибудь были. Не хотите же вы, чтобы наш гость решил, что вы едите, как поросенок?

Арабелла смахнула крошки и равнодушно заметила:

— Спасибо, что предупредили. Мне пора. Мы хотели сегодня вернуться пораньше.

— И куда вы сегодня собрались? — Граф не мог скрыть раздражения и поэтому разозлился еще больше. Надо успокоиться. Он с трудом перевел дух.

Арабелла остановилась на полпути к двери и нежно ему улыбнулась. Да, он был уверен, что в ее взгляде была нежность или что-то близкое к ней.

— Мы с Жервезом и Элсбет пойдем смотреть римские развалины у Бери-Сент-Эдмундса.

— А вам не пришло в голову, что меня тоже можно было бы пригласить?

Черт, он ведет себя как осел!

Она кокетливо склонила голову набок.

— Но, сэр, вы ведь уже видели руины. Разве вы забыли? Вы говорили мне, что, приехав в наше поместье, вы сначала осмотрели окрестности и только потом направились в Эвишем-Эбби.

— Мэм, наша свадьба состоится через два дня.

Боже правый, теперь он скулит, как побитый пес.

— Не беспокойтесь, я не забыла, — сказала Арабелла. — Если хотите, можете присоединиться к нам, сэр. Уверена, Элсбет и Жервез не будут против. Просто я боюсь, что вы будете скучать в нашем обществе.

Граф поднялся, подошел к своей невесте и слегка обнял ее за плечи.

— Дело в том, что за эти несколько дней мне ни разу не удалось побыть с вами наедине. — Его пальцы нежно поглаживали ее плечи.

Ей это нравилось. Она слегка запрокинула голову, надеясь, что он поцелует ее. Но он не поцеловал. Тогда Арабелла сказала, пристально глядя на его губы:

— Вы можете располагать моим обществом. Вы хотите, чтобы я сегодня осталась с вами?

— Нет. — Он хотел сказать «да», увести ее к пруду, заросшему кувшинками и лилиями, и посвятить ее в таинства любви. — Нет, идите с Элсбет и графом. Только не забывайте и обо мне, мэм.

— Как я могу забыть о вас, сэр. — Она вздохнула и спрятала лицо у него на груди, обхватив его руками за плечи. — Как приятно обнимать вас, сэр. Вы такой сильный, крепкий. — Она хотела было сказать, что он напоминает ей отца, но решила, что этого не стоит говорить мужчине, за которого собираешься замуж.

— Как и вы, мэм. Вы тоже нежная и сильная. Мне нравится чувствовать, как ваши груди касаются моей груди.

Вот, он смутил ее. Она это заслужила.

Но вместо того чтобы смутиться, Арабелла приподнялась на цыпочки и поцеловала его в ямочку на подбородке, прижалась к нему еще крепче и рассмеялась:

— Мне тоже нравится, что ваша грудь касается моей груди.

Он тут же ощутил, как все тело его напряглось при этих словах.

— Идите же, иначе я сейчас уложу вас прямо на столе, среди копченой рыбы и тостов, и расправлюсь с вами по-свойски.

Слава Богу, всего сорок восемь часов отделяют его от того момента, когда его желание станет абсолютно законным и он сможет с полным правом предъявить свои супружеские права.

Арабелла порывисто обняла его, еще раз чмокнула в подбородок и выскользнула из комнаты.

Граф вновь вернулся к своему прерванному завтраку, пытаясь сосредоточить внимание на бифштексе, вместо того чтобы мечтать о наслаждении, которое, он знал, ожидает его в брачную ночь.

Он решил так спланировать свой день, чтобы его тело и мысли были заняты обыденными делами. Утром он встретился с Блэкуотером, позавтракал с леди Энн и доктором Брэнионом, который, как он заметил, стал частым гостем в Эвишем-Эбби, и остаток дня провел разъезжая по своим владениям и беседуя с арендаторами. День клонился к вечеру, когда он вернулся домой и отвел лошадь в конюшню. Солнце пока не зашло, и граф решил осмотреть двор фермы. Коров еще не пригнали с пастбища для вечерней дойки, и только несколько цыплят лениво поклевывали пшено в загончике, посыпанном гравием. Граф приблизился к двухэтажному амбару и остановился, с наслаждением вдыхая сладкий запах сена. Он удивился и обрадовался, увидев Арабеллу, которая подошла к дверям амбара, с усилием раскрыла их и скользнула внутрь.

Граф несколько мгновений боролся с собой: тело его желало последовать за ней, а разум твердил о последствиях такого поступка. «О черт!», — выругался он, заметив рядом козла, который разглядывал его с откровенным любопытством. Он представил, как Арабелла лежит на спине, утопая в душистой копне сена, а он ласкает ее, целует ее нежное тело. Что значат два дня? Все равно она станет его женой.

Он решительно сделал шаг по направлению к амбару и вдруг застыл на месте как вкопанный, заметив краем глаза какое-то движение. Он резко обернулся и увидел графа де Трекасси, который уверенно шагал по направлению к амбару, его щегольский плащ развевался.

У графа вдруг появилось нехорошее предчувствие, которого он не мог объяснить. Он не стал окликать Жервеза и не вышел вперед поприветствовать его. Вместо этого он затаился, не сводя глаз с элегантного молодого человека, к которому до этого момента не испытывал ненависти — всего лишь неприязнь и недоверие.

Француз помедлил перед амбаром, воровато огляделся и, потянув за ручку двери, скользнул под полутемные своды.

Молниеносным движением опытного военного граф схватился правой рукой за бедро в поисках шпаги, с которой не расставался все годы, проведенные в боевых походах, но его рука нащупала только карман сюртука. Он с трудом перевел дух и, не двигаясь с места, продолжал наблюдать за дверью амбара. Арабелла находится там, и Жервез тоже.

Нет, он никак не мог поверить своим глазам. Этому должно быть какое-то объяснение. Наверняка он сам будет потом смеяться над своими подозрениями. Но, ломая голову в поисках разумного объяснения, Джастин чувствовал страшную, сжимающую грудь боль. Как будто он потерял самое дорогое, что у него было, еще не успев понять и осознать этот драгоценный дар судьбы, который теперь сама судьба безжалостно у него отняла. Нет, этого не может быть, это неправда!

Время шло, но молодой граф не замечал этого. С пастбища донеслось настойчивое мычание коров. Солнце садилось за горизонт, отбрасывая теплые золотистые лучи на стены амбара. День подходил к концу, как и всякий другой день, но для графа он стал самым черным днем в его жизни.

Вдруг дверь амбара приоткрылась, и француз выскользнул наружу. Он снова огляделся вокруг с видом человека, который не хочет быть замеченным. Торопливым жестом, который заставил графа задрожать от ярости, он быстро застегнул пуговицы панталон, отряхнул приставшие к ним клочки сена и направился гордой походкой в сторону Эвишем-Эбби.

Граф продолжал стоять неподвижно, не сводя глаз с двери амбара. Ему не пришлось долго ждать: как только померкли прощальные лучи солнца и начали сгущаться сумерки, дверь снова отворилась, и вышла Арабелла. Прическа ее растрепалась, волосы спутались. Она остановилась, томно потянулась, потом направилась к дому, негромко мурлыкая себе под нос. Она поминутно останавливалась и отряхивала платье.

Он видел, как она весело помахала пастухам, которые гнали мычащее стадо с пастбища.

Калейдоскоп образов закружился перед его мысленным взором. Он вдруг ясно увидел лицо первого убитого им в сражении солдата — это был молоденький французский паренек. Пуля, вылетевшая из пистолета графа, вошла ему в грудь, и алая кровь забрызгала его светлый мундир. Он вспомнил искаженное предсмертной мукой лицо немолодого сержанта, которого он заколол своей шпагой, его удивленный взгляд, уставившийся в небо, и к горлу Джастина подкатила тошнота, словно он заново пережил эти страшные минуты.

В его глазах убийство было лишено романтического ореола: на войне он узнал, что жизнь — хрупкий и драгоценный дар, и никто не имеет права отнимать ее у другого человека в пылу ревности и гнева.

Джастин медленно повернулся и зашагал к своему новому дому. Осанка его была, как всегда, прямой, походка твердой и размеренной, выражение лица непроницаемым. Но глаза его были пустыми.

Глава 12

— Сегодня мы собрались, чтобы присутствовать при священной и праздничной церемонии. Перед лицом Господа нашего мы соединяем сегодня двух его детей — его светлость Джастина Морли Деверилла, десятого барона Лэйта, девятого виконта Сильвербриджа, седьмого графа Страффорда, и Арабеллу Элейн Деверилл, дочь ныне усопшего графа Страффорда, — священными узами законного брака.

Он видел, как этот мерзкий французишка поправлял свои панталоны, выходя из амбара.

Но за день до этого она целовала его, обнимала, была с ним смела и откровенна. Так откровенна, как будто знала, что мужчинам нужно от женщин. «Господи, дай мне силы вынести это».

Арабелла взглянула снизу вверх на тонко очерченный профиль своего жениха. Она молча умоляла его посмотреть на нее, но он даже не повернул головы в ее сторону, взгляд его серых глаз был прикован к лицу священника. Вчера вечером он вел себя с ней как-то отчужденно, даже холодно, и теперь она с трудом спрятала улыбку, решив, что он просто нервничал перед свадьбой или боялся приблизиться к ней, поскольку не был уверен в том, что не соблазнит ее. А она была бы не прочь принять от него еще один-два поцелуя. И вряд ли бы она рассердилась, если бы он снова сказал ей, что ему нравится прижимать ее к своей груди. Трепет пробежал по ее телу. Она знала, что сегодня ночью ее ожидает нечто большее, чем невинные поцелуи. В чем, собственно, заключается это «большее», она не была точно уверена, но горела желанием узнать.

— Если кому-либо из присутствующих известны препятствия, из-за которых этот мужчина и эта женщина не могут сочетаться законным браком, пусть встанет и скажет об этом.

У нее было свидание с французом в амбаре, и она отдалась этому подонку. Она не задумываясь предала его. Джастину хотелось убить их обоих, но он понимал, что не сможет этого сделать. Ему слишком хорошо известно, что поставлено на карту.

У нее в волосах запутались сухие стебельки сена, платье было перекошено и помято, а она насвистывала какую-то песенку как ни в чем не бывало, вполне довольная собой. Он с удовольствием прикончил бы и ее, и его. Но всего за день до этого она была так нежна с ним, так покорна. Она желала его, или он ошибся?

У леди Энн слезы показались на глазах. Ей всегда были противны мамаши, рыдающие на свадьбах своих дочерей, как будто им безумно было жаль с ними расставаться, в то время как на самом деле они сделали все возможное, чтобы этого добиться, зачастую даже подкупая и самого жениха. Но две-три слезинки можно пролить. Да и к тому же они сами просятся на глаза. Арабелла выглядит такой хорошенькой, она так похожа на отца и на самого Джастина. Но нет, она не такая, как ее отец. У нее доброе, пылкое сердце и сильная воля, хотя она порой упряма как мул. У нее есть все качества, которые любая мать была бы рада видеть у своей дочери. Еще одна слезинка покатилась по щеке леди Энн.

Священник помолчал немного и спокойно сказал:

— Поскольку нет никаких препятствий, мешающих вашему соединению, мы продолжаем. Милорд, прошу вас, повторяйте за мной: «Я, Джастин Морли Деверилл, беру тебя, Арабелла Элейн…»

Ему хотелось задушить ее. Странно, что она ни разу не посмотрела в сторону француза, с тех пор как вошла в гостиную, такая обворожительная в своем сером шелковом подвенечном платье. Ее густые косы были уложены в высокую прическу, маленькие гребни, усыпанные алмазами, сверкали в ее черных как ночь волосах, несколько длинных локонов упали ей на плечи.

Почему она не смотрит на своего любовника? И давно ли Арабелла стала его возлюбленной? В первый же день, когда он приехал? Нет, это маловероятно. Наверное, прошло дня три, прежде чем она отдалась ему там, в амбаре. Значит, они встречаются уже почти неделю. Целую неделю!

Неделя прошла с того дня, как она дала согласие стать его женой. Ее предательство колом стояло у него в горле. Он обвинит ее в этом прямо сейчас, при всех. Пусть все узнают, что она такое — потаскушка без стыда и совести. Нет, он не имеет на это права. Он не может допустить разорения Эвишем-Эбби и семьи Девериллов.

— Я, Джастин Морли Деверилл, беру тебя, Арабелла Элейн, в законные супруги…

Голос его звучал глухо, немного хрипло, что не ускользнуло от чуткого уха Арабеллы. Она вновь взглянула на него, надеясь, что он хоть теперь посмотрит ей в лицо, но он этого не сделал. Он смотрел поверх нее, явно избегая ее взгляда. Странно. Она услышала тихий вздох Элсбет. Арабелла улыбнулась графу, но он по-прежнему словно не замечал ее присутствия. Он был гораздо выше ее отца, и ей это нравилось. Но почему он отводит взгляд?

Леди Энн смахнула слезы, застилавшие ей глаза. Она не хотела плакать, но не могла сдержаться. Ее единственная дочь выходит замуж. Теперь она взрослая замужняя женщина. Как она прелестна! И так напоминает отца и своего жениха, который сейчас станет ее мужем. Серые глаза, густые блестящие черные волосы. Видно, ей, леди Энн, никогда не быть бабушкой светловолосого голубоглазого мальчика или белокурой девочки, которые были бы похожи на нее.

Джастин очень хорош собой — высокий, сильный, хорошо сложенный мужчина. Без сомнения, Арабелла смогла бы его полюбить. И вот сейчас он стоит, такой гордый, спокойный, твердо повторяя за священником слова клятвы. Он узнал, что должен жениться на Арабелле, пять лет назад. Насколько было известно леди Энн, он ни разу не изменил своего решения, ни разу не отступил. Ее муж никогда не говорил ей, что Джастин хотел отказать своей будущей невесте. Ей было интересно узнать, остались ли у него какие-либо колебания и сомнения на этот счет сегодня, когда долгожданный день свадьбы наконец наступил. Нет, невозможно, чтобы он сомневался. Слишком многое поставлено для него на карту. Кроме того, она видела, как они смотрели друг на друга. Они выглядели счастливыми. Нет, даже больше, чем просто счастливыми. Леди Энн улыбнулась, прикрыв рот рукой в черной перчатке. Она вспомнила тот вечер, когда они с Элсбет неожиданно возвратились из Тальгарт-Холла и застали Джастина и Арабеллу в Бархатной гостиной, — в глазах Джастина еще не успело остыть желание. Значит, у них все сложится куда лучше, чем у многих других пар.

— Перед лицом Господа нашего я прошу тебя, Арабелла Элейн Деверилл, повторять за мной эти слова.

Элсбет вся напряглась и застыла, слушая, как граф произносит клятву супружеской верности. Что-то странное почудилось ей в его глухом, немного хриплом голосе. Она видела, как Арабелла вскинула на него удивленные глаза и застенчиво улыбнулась ему радостной улыбкой. Элсбет тоже улыбнулась, глядя на нее.

Она предала его. Сознательно изменила ему с этим жалким французским ублюдком. Она говорила с ним с такой откровенной прямотой, и он относил это на счет ее невинности и простодушной искренности. Но он ошибся. Джастину хотелось выть от боли. Ну почему, почему Арабелла предала его?! Одному Богу известно, что сейчас творится в его душе.

Арабелла произнесла свою клятву громким чистым голосом:

— Я, Арабелла Элейн, беру тебя, Джастин Морли Деверилл, в законные мужья и буду любить и почитать тебя и повиноваться тебе как своему законному супругу…