Эпоха Регентства (№4) - Наследник

— Да, я, пожалуй, пойду. Спасибо, Белла, что одолжила мне Грейс. Без Жозетты я такая неуклюжая. — Ее хорошенькое личико погрустнело при упоминании о старой служанке.

Арабелла не знала, что и сказать на это. Она видела, что Элсбет тоскует по Жозетте — старушка опекала ее с рождения и была ей как мать. Арабелла сжала маленькую ручку сестры и мягко промолвила:

— Я понимаю, Элсбет. Еще раз спасибо, что составила мне компанию.

Арабелла скользнула под одеяло и задула свечу. Скоро придет Джастин. Ей так много нужно ему сказать. Но эти минуты перед его приходом она наконец-то побудет одна, у нее есть время обдумать то, что она сегодня узнала.

Она выучила письмо Магдалены почти наизусть, перечитав его несколько раз перед тем, как спуститься к обеду. Само письмо она вложила в носок своей комнатной туфельки — это было самое безопасное место, его никто там не найдет: даже Грейс никогда не перебирала ее туфли, только изредка, раз в месяц, проходилась по ним сверху метелочкой из перьев.

Арабелла резко села в постели. Боже, какая же она дура! Жозетта все знала! Ведь это она переправляла письма Магдалены к Шарлю! И конечно же, Жозетте было известно, что Жервез — сын Магдалены. А теперь старушка мертва. Арабелла содрогнулась от этой мысли, и мурашки выступили у нее на коже: Жозетта упала с лестницы…

В ее сознании молнией пронеслись события сегодняшнего дня. Теперь она была совершенно уверена, что обвал в подземелье не был трагической случайностью. Но в таком случае, если Жервез хотел покалечить или убить ее, почему он так быстро привел Джастина и других, чтобы ее спасти? Что кроется за его непоследовательными с виду поступками? Нет, ничего ей не понять.

Арабелла тряхнула головой, прогоняя от себя мучительные сомнения. Где ее муж? Плечи ее поникли. У нее было такое ощущение, словно она заблудилась в лабиринте Ричмонд-Парка без плана, который помог бы ей найти дорогу обратно. Ключ к этому лабиринту ее мыслей — ответ на вопрос, что заставило Жервеза приехать в Эвишем-Эбби.

Скорее всего отец знал о существовании Жервеза, внебрачного сына его первой жены. Вот потому-то француз и не показывался здесь, пока был жив граф. Но вдруг отец знал что-то еще, касающееся Жервеза, что удерживало того вдали от Эвишем-Эбби?

Вдруг дверь неожиданно распахнулась, и граф вошел в спальню. На нем был тот самый старый халат из голубой парчи, который она запомнила с их первой брачной ночи. Ткань почти протерлась на локтях от времени. Граф ступал босыми ногами по ковру, и она знала, что под халатом на нем ничего нет. Ее пальцы сжались, и ее обдало жаром. И все вдруг стало таким простым и ясным.

Как только он приблизился к кровати, она сказала:

— Я никогда не была любовницей Жервеза. Это была Элсбет.

Граф остановился как вкопанный. Тот далекий день сразу всплыл в его памяти, как будто это было вчера. Он видел все так отчетливо, все до последних подробностей. Медленно он промолвил:

— Я видел, как ты выходила из амбара, тихо что-то напевая. Это было за день до нашей свадьбы. А перед тобой оттуда выскользнул Жервез, озираясь по сторонам, как вор.

— И поэтому-то ты решил, что я тебе изменила?

Кровь стучала у нее в висках. И из-за такой-то ерунды он на нее разозлился? Арабелла готова была вскочить на ноги и броситься на него с кулаками, но не двинулась с места. Она нервно сглотнула, ожидая, что он скажет дальше.

— Нет, не только поэтому. Когда ты вышла, платье твое было помято, ты оправляла его и застегивала пуговицы. Потом ты нагнулась, чтобы завязать ленточки у туфли. Твои волосы были в беспорядке, в них торчали сухие травинки. И ты выглядела вполне довольной собой.

Усилием воли она заставила себя сдержаться и промолчать. Он присел на край кровати.

— Я не знал, что и думать, ведь перед тобой вышел Жервез. Он выглядел как мужчина, который только что занимался любовью с женщиной. Я не мог ошибиться — его гордый самоуверенный взгляд сказал мне обо всем. Я готов был убить себя и тебя, за то что ты предала меня. Да, но прежде я хотел придушить проклятого француза.

— И у тебя не возникло никаких сомнений?

— Нет. Для меня все было предельно ясно. Я не хотел верить в это, но я поверил. Я не мог усомниться в том, что видел своими глазами, и мне хотелось умереть.

Глава 28

— Ты ушел сразу после этого?

Он кивнул.

— Ты хочешь сказать, что если бы я остался там еще на несколько минут, то увидел бы, как из амбара выходит Элсбет?

— Да.

Он запустил руку в свои черные волосы.

— Но почему ты мне об этом не сказала?

Арабелла недоуменно воззрилась на него.

Он заметил ее удивление, пожал плечами и пояснил:

— Нет-нет, ты неправильно меня поняла. Ты говорила мне, я помню. Но ты ни словом не обмолвилась об Элсбет.

— Да, я говорила, но ты ничего не хотел слушать. Ты признал меня виновной без суда и следствия.

— Это так, — медленно промолвил он. — Я поверил в это — я же все видел. У меня не было и тени сомнения. А потом… — Он окинул ее задумчивым взглядом. — Потом я решил, что не могу упрекать тебя за это. Я был уверен, что ты пошла на это с отчаяния — ведь завещание отца связало тебя со мной против твоей воли. Я хотел всего лишь, чтобы ты призналась мне в этом, но ты, конечно, все отрицала. Как же ты узнала про Элсбет?

— Я поехала на прогулку с Сюзанной, и она случайно обмолвилась о том, какие нежные взгляды бросает Элсбет на своего кузена. Сначала я не поверила ей — у меня это в голове не укладывалось: застенчивая, робкая Элсбет, такое невинное дитя!

— Она далеко не дитя, если отдалась Жервезу.

— Да. И все равно она осталась такой же наивной девочкой.

— Ну вот, теперь ты ее защищаешь.

Арабелла кивнула. Если она откроет ему, что ей известно про Жервеза и Элсбет, то придется рассказать и то, что ее отец — убийца. А эту страшную тайну она унесет с собой в могилу — она так решила и сдержит слово. Ее муж никогда ничего не узнает.

— Она моя сводная сестра, — сказала она и гордо вздернула подбородок.

Он встал, подошел к ней и приподнял ее, сжав руками за плечи.

— Теперь все это уже не важно. Важно только, чтобы ты меня простила. Боже мой, я надеялся, что ты признаешься мне в своем предательстве, а я великодушно помилую тебя, как и подобает джентльмену. Да меня за это высечь мало!

— Да, — согласилась Арабелла. — Но не сейчас. Может быть, завтра я и пройдусь кнутом по твоей спине, но не сегодня. А еще лучше — давай-ка подождем до следующей ссоры. Что ты на это скажешь?

Джастин нежно поцеловал ее, и ей захотелось заплакать.

— Ты правда веришь мне? — прошептала она в его полуоткрытые губы.

— Да, я верю тебе. И никогда больше не подвергну сомнению твою искренность. Я вел себя как последний пес. Я был слеп как крот. Если бы я только догадался объяснить тебе, что видел в тот день у амбара! Но я этого не сделал. Прошу, ударь меня.

— Нет уж, как-нибудь в другой раз.

Он обхватил ладонями ее лицо.

— Ты моя жена, и если ты простишь меня, мы все начнем сначала.

— Я была бы рада.

— Так ты простишь меня?

— Да, я должна это сделать. У меня нет выбора.

— Та первая ночь, Арабелла… Ты была невинной девушкой, радостно-возбужденной и счастливой, а я так жестоко обошелся с тобой. Мне тяжело и больно вспоминать об этом. Но ты дашь мне еще один шанс? Ты позволишь мне любить тебя? Клянусь, что на сей раз все будет по-другому.

Она вспомнила ту ночь — свое унижение, боль, беспомощность.

— Это будет нелегко забыть, — прошептала она, и ее теплое дыхание коснулось его губ. — Очень нелегко. Но я люблю тебя и ничего не могу с собой поделать. Да, Джастин, я хочу, чтобы ты любил меня.

Он снова поцеловал ее, но теперь его поцелуй был другим — в нем не было больше и следа нежности, только страсть.

И потом, когда она лежала на спине, а ее ночная рубашка была уже на полу, и он, ее муж, опустился на нее, слегка поглаживая ее грудь и живот, она промолвила:

— Как жаль, что наша совместная жизнь начиналась совсем иначе.

— Да, но с этого момента я сделаю все, чтобы ты была счастлива. — Его рука скользнула ниже, продолжая ее ласкать.

Арабелла выгнулась навстречу его рукам и посмотрела ему в лицо. Джастин улыбался, и в его серых глазах она видела то же желание, которое владело ею самой.

— Да, — сказал он, целуя ее груди, — я узнаю твой довольный взгляд.

…Он довел ее до экстаза прежде, чем вошел в нее. Он хотел, чтобы в ней не осталось ни страха, ни сомнений. Арабелла вся дрожала в его руках, на лице ее ясно читалось изумление. Сердце ее учащенно билось — таким острым и сильным было ощущение наслаждения. Она даже представить себе не могла, что такое возможно!

— Это было так хорошо, Джастин, — вымолвила Арабелла спустя некоторое время.

— Остальное тебе тоже, надеюсь, понравится. — Он вошел в нее, почувствовав, как ее плоть сомкнулась вокруг него и напряглись ее гладкие мускулы. Он входил все глубже и глубже, и она, ошеломленная этими новыми и сладостными ощущениями, не переставала удивляться, как такое может быть.

— Ты часть меня, — прошептала она, обняв его за шею. Ее руки яростно ласкали его спину и бедра. — Я никогда тебя не отпущу.

— Нет, — вымолвил он, — нет.

И дикий порыв страсти увлек его за собой — словно волны поднимали его и снова бросали в ее объятия. Наслаждение переполнило его, он откинул голову, и из груди его вырвался хриплый крик.

Он придавил ее своим телом, но она не чувствовала его тяжести, покрывая поцелуями его лицо.

— Как это было прекрасно! — сказала Арабелла. — Может, повторим это еще раз?

Приподнявшись на локтях, Джастин уставился на свою жену.

— Но я не могу, — наконец сказал он. — Я ведь всего лишь мужчина, Арабелла, слабый мужчина, и ты выжала меня досуха.

— Не очень-то мне приятно это слышать.

Джастин склонился к ее лицу и поцеловал кончик ее носа.

— Дай мне немного прийти в себя, и потом я снова доставлю тебе удовольствие. — Он помолчал, затем спросил: — Ты простила меня за ту ночь? Можешь ты простить мне всю боль, которую я тебе причинил? — Голос его звучал глухо, чуть хрипло.

Он все еще был внутри нее. Она приподняла бедра, и он невольно охнул.

— Да, — просто сказала она.

И он вновь начал двигаться в ней, и ей это нравилось, нет, она страстно желала, чтобы это волшебное ощущение длилось вечно, и вскоре она снова была с ним и волны наслаждения уносили их все выше и выше.

Вскоре Арабелла свернулась калачиком под простынями, прижалась к мужу, и сон смежил ее веки.

Она снова перенеслась в мрачную келью в подземелье старого аббатства. Стены рушились вокруг нее, и камни катились к ногам. Осколки градом сыпались на нее, больно ударяя ее в голову, лицо, плечи. Она упала на пол лицом вниз и закрыла голову руками, пытаясь защитить себя от их острых ударов. Ее пальцы нащупали какой-то странный предмет, похожий на паука. И тут что-то с силой дернуло ее за руку. Вокруг была непроглядная тьма, но она, к своему ужасу, отчетливо разглядела, что так безжалостно вцепилось в ее руку — пальцы скелета крепко сжали ее запястье, словно тиски. До нее донесся глухой стон, полный ненависти и боли, от которого веяло холодом смерти. Полуистлевший остов приподнялся с земли, полусгнившие зубы вывалились у него из отверстого рта. Кости его стали рассыпаться в прах на ее глазах, череп покачнулся и упал на каменный пол, разлетевшись на куски. Жуткие крики раздались вокруг нее. Она почувствовала, как ледяные пальцы смерти сжали ее горло, и разум ее накрыло пеленой ужаса.

Арабелла очнулась в холодном поту, вцепившись руками в простыни. Крик замер у нее на губах.

— Арабелла, проснись! Слышишь? Просыпайся, черт возьми!

Граф зажег свечу и посветил ей в лицо. Она отшатнулась, задохнувшись от страха, когда пламя вырвало из мрака зловещую ухмылку скелета на резной панели «Танец Смерти». Сначала она никак не могла отличить сон от яви. Эти душераздирающие крики, что она слышала, был ли это вопль скелета? А может, плач ребенка? Или это были отчаянные стенания женщины? Неужели это призраки Эвишем-Эбби?

— Проснись, Арабелла. Иди ко мне, любовь моя. Тебе приснился кошмар. Все уже кончилось, успокойся. — Джастин привлек ее к себе, поглаживая ее по спине своей большой твердой ладонью.

Она, все еще дрожа, с трудом перевела дух.

— Это был тот мертвец из подземелья. А потом мне показалось, что я слышала вопли привидений, но сейчас я думаю, что это были мои собственные крики. О Боже, как это было ужасно!

— Я тоже слышал крики призраков. — Он мельком взглянул на «Танец Смерти». — Не нравится мне эта штука. Давай уберем ее на чердак.

Арабелла медленно кивнула:

— Не понимаю, Джастин, как эта картина очутилась в моем сновидении? Да, лучше убрать ее подальше. Теперь она никому не нужна. — Арабелла тесно прижалась к мужу. — Я сегодня чуть не умерла — я видела смерть совсем близко. Господи, как подумаю, что я могла бы умереть, так и не узнав жизнь во всей ее полноте! Я бы никогда больше не увидела тебя, не узнала тебя как своего мужа. Как я благодарна тебе, что ты спас меня!

— Ты вся дрожишь. — Он поцеловал ее в висок, откинув волосы у нее со лба. — Я не хотел говорить с тобой об этом. Наверное, это потому, что я мужчина. Мы не любим говорить о своих чувствах. Но я тебе скажу, хотя это и ни к чему: если бы ты погибла, я бы этого не пережил. Вот и все.

— Жервез пытался меня убить. Нет, не качай головой, это правда, я знаю. Обвал произошел только в той келье, где была я. Перед тем как уйти, он просил меня остаться там и подождать его. Он сказал, что хочет обследовать соседние комнаты. Зачем он это сделал, Джастин? Зачем ему нужно было убивать меня? Я все думаю об этом, но никак не могу понять, зачем ему была нужна моя смерть.

Граф молчал некоторое время, не выпуская ее из объятий. Его пальцы ласково поглаживали ее плечо.

— Француз не хотел тебя убивать, — наконец промолвил он. — Он меня хотел выманить из Эвишем-Эбби. Ему во что бы то ни стало нужно было проникнуть сюда, в нашу спальню. В этой комнате что-то спрятано, и за этим он охотится. Бедная Жозетта скорее всего знала, что он ищет, и поэтому он убил ее. Тебя разве не удивляло, почему я держу эту комнату на замке? Почему я выдумал этот нелепый предлог, что якобы доски в полу расшатались и есть опасность провалиться? Все это я делал для того, чтобы не дать ему шарить здесь, пока я сам не пойму, в чем тут дело. Я подвергал тебя такому риску, потому что хотел поймать с поличным этого мерзавца. Одному Богу известно, чего мне стоило не придушить его сегодня же, Арабелла. Но игра подходит к концу. Он не уедет отсюда, пока не сделает последнюю попытку проникнуть в графскую спальню и отыскать то, за чем сюда явился.

— Ты тоже думаешь, что он убил Жозетту?

— Похоже, ты сама почти обо всем догадалась. Да, это вполне возможно. Ты же сама обратила мое внимание на то, что она вышла тогда на лестницу без свечи. Да, наверное, все было именно так. Может, она угрожала ему, что разоблачит его намерения? Не знаю. Была б на то моя воля, я бы колотил его, пока он не испустит дух или не скажет мне наконец, зачем его сюда принесло. Но в пятницу он уедет, а до того попытается еще раз исполнить свой замысел. Когда он прибежал сюда, чтобы сообщить нам, что ты попала в беду, я немедленно бросился к входной двери и, обернувшись, заметил, как он понесся вверх по ступенькам главной лестницы. Он заманил тебя в ловушку, чтобы избавиться от моего присутствия в доме и спокойно обыскать нашу комнату.

— Давай убьем его. Прямо сейчас.

Услышав это, граф онемел от изумления. Она не похожа ни на одну из женщин, которых он знал в своей жизни. Он рассмеялся, целуя ее в ухо:

— Я тобой восхищаюсь. Ты не идешь ни в какое сравнение с этими слабонервными благовоспитанными мисс. Твои высказывания каждый раз застают меня врасплох, но мне это даже нравится. Ты просто прелесть. А теперь скажи мне, как ты думаешь расправиться с этим негодяем?

— Я бы связала его и держала в подземелье старого аббатства, пока он во всем не признается.

— Так, неплохо, — промолвил он, покусывая мочку ее уха. — А пить ему будем давать?

— Только воду, а еды — ни крошки. Он будет там один, в темноте. Ты будешь приходить к нему раз в день и задавать ему один и тот же вопрос. Если он откажется отвечать, ты оставишь его там до следующего дня. Держу пари, и трех дней не пройдет, как он запросит пощады.

— Мне очень жаль, Белла, но мы не сможем привести в исполнение твой чудесный план. Тем не менее я по достоинству оценил игру твоего воображения. А теперь что касается Элсбет. Она ведь любит его. Что же нам делать?

Арабелла судорожно сглотнула. Пора принимать решение. Но она еще не была к этому готова. Она повернулась к нему лицом:

— Еще не время, подождем немного. А теперь люби меня, Джастин. Люби меня.

И снова бурный и неистовый поток страсти подхватил их обоих. И потом, когда, уже засыпая, она прислушивалась к его ровному дыханию, она все еще не могла решить, что делать.

В жизни все так непонятно и запутанно. Это всегда раздражало ее, и особенно сейчас, когда она вновь обрела любовь своего мужа, когда ей ничего так не хотелось, как только чтобы он ласкал и любил ее. Наконец-то он принадлежит ей весь, без остатка. Наконец-то она овладела его телом и душой, и это было так прекрасно. Арабелла мечтала, чтобы он всегда принадлежал ей, и только ей.

Но «всегда» отныне не представлялось ей чем-то незыблемым и вечным.

Глава 29

Граф отдернул тяжелые портьеры, закрывавшие длинный ряд узких стрельчатых окон фамильной портретной галереи. Отряхнув пыль с ладоней, он отметил про себя, что следует обратить внимание миссис Такер на эту заброшенную комнату. Он хотел было открыть окна, чтобы проветрить галерею, но серый мелкий дождик, моросивший с утра, сейчас превратился в настоящий ливень.

Зачем он пришел в портретную? Вероятно, затем, чтобы побыть одному. Джастин окинул взглядом длинную комнату, которая была едва ли шире коридора, и его глаза случайно остановились на портрете двоюродного дедушки — предок надменно взирал на мир из-под горделиво вскинутых фамильных бровей Девериллов. Голову его покрывал белый завитой парик. «Какой, должно быть, он был заносчивый и распутный старик», — подумал граф, — невольно усмехнувшись уголком рта.

Они с Арабеллой легли спать далеко за полночь. Утром он проснулся первым, поцеловал ее, но решил, что не будет заниматься с ней любовью, — она, должно быть, устала после того, как они трижды были вместе за эту восхитительную ночь. И он не стал ее будить. Но, Боже милостивый, как же это было нелегко. Проснись она когда он уходил, он наверняка до сих пор был бы с ней в постели.

Сегодня они еще не обсуждали, что делать с Жервезом, поскольку он видел свою жену только за завтраком в присутствии леди Энн и Элсбет. Досадно. Джастин прикончил бы его с превеликим удовольствием. Но он с юности обучался военной стратегии, и первое правило ее гласило: никогда не убивай врага, пока не узнаешь, что он замышляет, — все очень просто. Не будет он отступать от этого правила и сейчас. Арабелла знает это и без всякой военной науки.

Но что же делать?

Сегодня, во всяком случае, он собирался обыскать комнату Жервеза. Вряд ли француз оставил там какие-нибудь улики, но проверить это все же стоит. Как бы там ни было, он не позволит Арабелле расправиться с Трекасси, пока не узнает, за чем тот охотится.

Подняв голову, граф увидел свою жену — она стояла под портретом их давно почившего предка шестнадцатого столетия, и жемчужные сережки у нее в ушах находились как раз на уровне белоснежного сборчатого воротника дедушки Деверилла.

— Любовь моя, — глубоким тихим голосом произнес Джастин. Для него было так естественно называть ее «моя любовь». Он никогда не говорил этих слов другой женщине. В один миг он пересек разделявшее их пространство и привлек Арабеллу к себе. — Я скучал без тебя.

— Почему ты не разбудил меня? — Ее руки ласкали его, гладили по спине, спускаясь все ниже. Он задержал дыхание. — Я проснулась, а ты уже ушел. А я хотела целовать твои губы и шею, грудь и живот, как прошлой ночью. Помнишь? Ты сказал мне, что тебе это очень нравится. — Арабелла улыбнулась ему с очаровательным бесстыдством. — И мне помнится, я заставила тебя стонать от удовольствия, а когда я прекратила свои ласки, то услышала твой разочарованный вздох.

Он дрожал с головы до ног. Покачав головой, он сказал просто:

— Мне было нелегко расстаться с тобой, но ты очень устала и нуждалась в отдыхе. Вчера ночью мы несколько раз были вместе, а ты еще не привыкла к этому. Выражаясь проще, я оседлал тебя и загнал просто до изнеможения.

— Интересно, — задумчиво промолвила она, коснувшись пальцем ямочки у него на подбородке, — а могу я оседлать тебя? Это возможно? Так делают? Это доставит тебе наслаждение?

Джастин в отчаянии закатил глаза и уперся взглядом в стену, тяжело и часто дыша — он желал ее до безумия. Арабелла неожиданно рассмеялась, заметив, какой эффект произвели на него ее слова, хотя и не вполне понимая, как ей это удалось. Пусть сегодня вечером покажет ей, как это делается.

Он перевел дух и вымолвил:

— Сегодня вечером. Я даю тебе время до вечера. А теперь, пока я совсем не потерял рассудок, я скажу тебе, почему не разбудил тебя утром: мне не хотелось покидать тебя, но я знал, что если бы остался, то неминуемо был бы снова с тобой. Но нельзя же так мучить свою жену. Так что подождем остаток дня до вечера — да, только вечером, и не раньше. Вполне возможно, впрочем, что я искусаю себе пальцы в ожидании вечера, — шутливо добавил граф, но тут же посерьезнел. Он ласково погладил ее по щеке, вглядываясь ей в лицо — такое милое, любимое лицо. — Так ты все-таки простила меня, Арабелла?

Она прижалась к Джастину и внимательно посмотрела ему в глаза. Для него было важно получить ее ответ — она это чувствовала сердцем. И поэтому произнесла медленно, вложив всю душу в свои слова:

— Ты мой муж, ты часть меня, и не простить тебя — для меня все равно что не простить себя саму. Да, я простила тебя. Я поняла: мы с тобой настолько похожи, что, если бы я случайно увидела, как ты выходишь из амбара, а вслед за тобой — другая женщина, я пришла бы точно к такому же выводу, как и ты. И я превратила бы нашу брачную ночь в сущий ад, как ты это сделал со мной. Но теперь все плохое забыто. Мы все начнем сначала. — Арабелла приподнялась на цыпочки и жадно прильнула к его губам.

— Открой рот.

Она повиновалась ему без раздумий. Его язык скользнул меж ее губ, и она вздрогнула — таким новым и неожиданным было это ощущение.

— Джастин, — прошептала Арабелла, целуя его все крепче, касаясь языком его языка, — вы знаете, милорд, а я, по-моему, не так уж и устала.

Он засмеялся было, но смех его перешел в стон. Джастин осторожно отстранил жену от себя. Господи, она просто сводит его с ума. Джастин откашлялся, но голос его все еще был похож на хриплое карканье, когда он сказал:

— Вечером, и не раньше. Мне лучше знать, что тебе нужно. Ты совершенная невежда в подобных делах, хотя я надеюсь, что это продлится недолго — я сам позабочусь о твоем просвещении. Когда дело касается отношений между мужчиной и женщиной, незнание может стать только помехой. А теперь слушайся меня. Держи руки при себе или хотя бы выше моей талии. Ты не против, если мы вместе полюбуемся на наших предков?

Утром того же дня, ближе к ленчу, гуляя по парку, граф сказал своей жене:

— Я хочу, чтобы ты увела Жервеза из дома сегодня после ленча. Элсбет тоже можешь взять с собой. Пригласите и Сюзанну. Мне это необходимо, чтобы осмотреть его комнату, — я должен быть уверен, что он не застанет меня врасплох за этим занятием. Если это случится, я вынужден буду его убить, и мы так и не узнаем, зачем он приезжал сюда, в Эвишем-Эбби.

Ее так и подмывало сказать ему, что ей известно про Жервеза и Элсбет. Но соображения фамильной чести, ее преданность отцу, и сестре одержали верх. Она прикусила язычок, хотя это было и нелегко. Он ее муж, у нее не должно быть от него никаких тайн, но ничего другого ей не остается.

— Хорошо, — согласилась Арабелла. — Я позову Сюзанну. Она, без сомнения, обрадуется любому поводу, чтобы удрать от бедного лорда Грейбурна. Я сейчас же отправлю к ней посыльного. Она не посмеет мне отказать. Кстати сказать, я почти уверена, что лорд Грейбурн предпочтет Элсбет Сюзанне. Сюзанна будет просто в восторге, и это сделает ее моей должницей.

С этими словами она улыбнулась ему. Джастин смотрел на Арабеллу и представлял, как она сидит на нем сверху, ее спина выгнулась, голова запрокинута, и она все глубже вбирает его в себя. Он сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и сказал:

— Вот и отлично. — Слегка коснувшись пальцем кончика ее носа, он добавил: — Ты прелестная и безжалостная, честная и верная. О такой жене мужчина может только мечтать.

— Если ты вдруг усомнишься в этом, я тебе напомню, — лукаво пообещала она, слегка ткнула его кулачком в бок, быстро чмокнула в губы и поспешно отступила, насвистывая себе под нос с самым невинным видом. Ну хорошо же, посмотрим, как она посвистит после сегодняшней ночи. Он ухмыльнулся ей в ответ.

Им не пришлось посылать за Сюзанной Тальгарт. Джастин и Арабелла услышали стук колес подъезжающей кареты. Они видели, как карета Тальгартов остановилась у парадного крыльца Эвишем-Эбби. Граф, к своему удивлению, заметил, как вслед за дочерью из кареты вылезла миссис Тальгарт. Дождь только что кончился, но она с явным неодобрением покосилась на хмурое небо — погоде она не доверяла. Он тоже.

Обращаясь к жене, граф тихо заметил:

— Чудеса, да и только. Как ты думаешь, неужели леди Тальгарт решила помиловать Энн? Не хотелось бы, чтобы это было так: я считаю, все эти старые сплетницы одинаковы. Не люблю менять свое мнение о людях.

Арабелла засмеялась. Они подошли к гостям, чтобы их поприветствовать. Граф слегка сжал прелестную ручку Сюзанны, обтянутую перчаткой, и отвесил ей церемонный поклон:

— Мисс Тальгарт, как вы отважились отправиться в путь в такую погоду? Хотя дождя уже нет — он кончился прямо перед вашим приездом, — я все-таки опасаюсь, как бы погода снова не испортилась. Надеюсь, не дурные вести привели вас в Эвишем-Эбби?

Сюзанна кокетливо улыбнулась, отчего на щеках ее заиграли ямочки, и, насмешливо стрельнув глазами в сторону Арабеллы, отвечала:

— Нет, милорд, совсем наоборот — у нас для вас потрясающая новость. Не правда ли, мама?

Леди Тальгарт выглядела так, словно проглотила шомпол. Она выдавила из себя кислую улыбку, которая улетучилась, как только в холл вошла леди Энн. Тем не менее официальные приветствия были произнесены.

— Ах, — промолвила леди Тальгарт, усаживаясь в кресло в гостиной, — похоже, вы собираетесь потчевать нас чаем. Правда, я не вижу лимонных кексов.

— Я пошлю Краппера на кухню посмотреть, не осталось ли еще несколько кусочков, — ответила леди Энн, пряча улыбку.

— Мама, — вмешалась тут Сюзанна, — я только что говорила графу, что мы приехали с хорошими новостями. Так вот, — продолжала она, глядя на Арабеллу, — мы собираемся пригласить вас к себе на вечер.

Леди Тальгарт поперхнулась чаем. Энн заботливо похлопала ее по широкой спине, затянутой в лиловую парчу.

— Да, — повторила Сюзанна, — мы вас приглашаем.

— Это звучит заманчиво, мисс Тальгарт. Уверяю вас, ни я, ни Арабелла не откажемся от такой чести. Ну, если только Арабелла заупрямится — видите ли, она предпочитает мое общество всему остальному. Но если вы будете достаточно настойчивы, она, может быть, и согласится принять ваше приглашение.

— Это правда?

Графу не понравились ее тон и озорной блеск в ее глазах. Эта Сюзанна Тальгарт вовсе не такая наивная дурочка, какой хочет казаться.

— Да, — ответил он, смахнув пылинку с рукава, — истинная правда. Вы видите перед собой бывшего ловеласа, возродившегося к новой жизни. Что же касается моей жены, тут ничего нельзя знать наверняка. Мне, видно, предстоит весь остаток жизни ломать голову над разрешением этой загадки. Итак, возвращаемся к вашему приглашению.

— Какая жалость, что я не встретила вас раньше, милорд.

— Сюзанна, — вмешалась Арабелла, — я тебя поколочу, если ты не прекратишь. Посмотри на свою матушку — она собирается что-то сказать нам, а ты перебиваешь ее своей пустой болтовней.

— Я всегда подозревал, что вы дерзкая шалунья, мисс Тальгарт, — заметил граф.

Леди Тальгарт откашлялась, ее массивный бюст затрепыхался.

— Мы собирались пригласить вас на вечер, — объявила она, голос ее неприятно зазвенел. — Будут карты, а для молодых людей — танцы. Хотя вы, граф, и Арабелла недавно поженились, вас по-прежнему можно причислять к молодежи, поэтому я думаю, что вы тоже будете танцевать. Надеюсь, и вы присоединитесь к нам, моя дорогая Энн. И доктор Брэнион, конечно. Вы же знаете, он лечащий врач моего мужа. Гектор так высоко его ценит! Да, мы его тоже приглашаем — мои личные соображения на этот счет сейчас не имеют значения. Тем не менее, я полагаю, танцевать вы не будете, поскольку вы мать взрослой дочери и к тому же совсем недавно еще считались вдовой.

— О нет, конечно, — покладисто согласилась леди Энн. — Но как это вы чудесно придумали! У меня будет время поговорить с вами, дорогая Орелия. Я была бы вам благодарна, если бы вы дали мне кое-какие советы касательно моего приданого и свадебного платья.

— О, я почти ничего в этом не смыслю.

— Мама, ну что вы говорите! Разве вы не выходили замуж за папу, прежде чем произвести меня на свет?

— Сюзанна! Держи язык за зубами, или я пожалуюсь твоему отцу!

— Вот-вот, выложите ему все это в присутствии лорда Грей-бурна, договорились, мама?

Когда граф пошел провожать леди Тальгарт к карете, Арабелла потянула Сюзанну за рукав:

— Как тебе удалось переубедить свою матушку?

— Ну, это было совсем нетрудно, Белла. Папа и доктор Брэнион так долго были друзьями, что вряд ли такое глупое недоразумение может испортить их отношения. Конечно же, я не преминула заметить мамочке, что доктор Брэнион является и ее лечащим врачом. «Мама, — сказала я, — что будет, если вы заболеете? Вас же некому будет лечить. Вы ведь понимаете, что доктор Брэнион не переступит порога нашего дома, зная, что вы оскорбили его жену». Тут она окончательно сдалась. Ну разве я не Сократ? А может быть, Соломон, как ты думаешь? Такие вопросы решать не так-то легко. А ведь они были мужчинами, эти мудрецы. Впрочем, я отнюдь не уверена, что они справились бы с этим лучше меня.