Глава 7

Этого он не ожидал. Он взглянул на нее сверху вниз, и на мгновение ему нестерпимо захотелось дотронуться до мягких золотистых волос у нее на висках. Но вместо этого он откашлялся и заметил:

— Принимая во внимание события прошедшего дня, я могу сказать, что вы поставили перед собой весьма нелегкую задачу.

— Арабелла плакала, — возразила ему леди Энн. — Я до сих пор не могу поверить, но это так. Что стало причиной ее слез: она разозлилась на Джастина или на нее так подействовала смерть отца? Вы же знаете, она никогда не плачет. Мне кажется, это хороший знак.

Она повернулась и, кивнув мимоходом лакею, распахнувшему перед ней двери, вошла в Бархатную гостиную.

— Джастин, Элсбет, — промолвила она, одарив их обоих очаровательной, теплой улыбкой. — Надеюсь, мы не заставили вас долго ждать?

— О нет, мэм, — сказала Элсбет. Она подошла к мачехе и смущенно спросила: — Как себя чувствует Арабелла?

В разговор вступил доктор Брэнион:

— Она заснула, как только мы вышли из комнаты. Завтра утром она вернется в свое обычное расположение духа и будет такой, как всегда.

— Жаль, — буркнул молодой граф, не обращаясь ни к кому в отдельности. — Вы уверены в этом, сэр? Может, на нее снизойдет благодать и она обретет способность здраво рассуждать? А может, станет вести себя поприветливее? Я не буду возражать, если она решит хотя бы чуть-чуть пригубить из чаши благожелательности.

Леди Энн подавила смешок, нахмурилась в его сторону и сказала, обращаясь к падчерице:

— Ты уже познакомилась с его светлостью графом, моя дорогая?

Она заметила, что Джастин удивленно вскинул на нее глаза. Это потому, что новый титул еще звучит для него непривычно, догадалась она. Ему предстоит теперь освоиться со своим новым положением.

— О нет, леди Энн. Господин граф ходил переодеваться — он испачкал свой костюм, пока гулял с Арабеллой. Мы с ним не успели еще и словом перемолвиться — он подошел прямо перед вашим приходом. Его светлость граф очень любезен: сначала он называл меня «мэм», но я сказала ему, что, поскольку мы с ним кузен и кузина, он может звать меня просто Элсбет.

— Мне нравится обращение «мэм», но, если вы предпочитаете, чтобы я звал вас Элсбет, я должен спросить разрешения у леди Энн.

— «Мэм»? — повторила леди Энн, склонив голову набок. — Это звучит уж очень официально. Мне кажется, обращение «мэм» сразу же делает женщину старше. Зовите ее Элсбет, Джастин, я разрешаю.

— Благодарю. Не соблаговолите ли вы сесть на этот изящный стул с позолотой, обитый алым бархатом, Элсбет? Боюсь, под моей тяжестью он сломается.

Леди Энн расположилась перед чайным сервизом, украшенным витиеватой росписью, и спросила, обращаясь к молодому графу:

— Вы не добавляете сливки в чай, Джастин? А сахар? Мы должны узнать ваши вкусы и привычки.

— О, не беспокойтесь, леди Энн, я вполне удовольствуюсь одним чаем, — ответил он.

— Вы считаете это излишествами, милорд? — спросил доктор Брэнион, поднося к губам свою чашку.

— В Португалии мы обходились без молока, пока нам не удалось поймать заблудившуюся козу. Что же касается сахара и лимона, то о них там и не вспоминали. Поневоле станешь противником излишеств, если обстоятельства принуждают к этому.

Доктору Брэниону все больше нравился молодой хозяин поместья. Он не выглядел напыщенным и властным, как покойный граф Страффорд. Он был высокого роста, как и его двоюродный дядя, но, несмотря на атлетическое сложение, движения его были исполнены непринужденной грации и изящества. Хотя бронзовый загар, покрывавший его лицо, выдавал в нем искателя приключений, его элегантный, хорошо пригнанный вечерний костюм вовсе не выглядел на нем как нечто чужеродное. Похоже было, что он так же свободно чувствует себя в гостиной, как и на поле битвы. Молодой граф ощутил на себе пристальный взгляд доктора и с вопросительной улыбкой посмотрел в его сторону. Улыбка совершенно преобразила его лицо, смягчив холодные и суровые черты.

Доктор Брэнион подумал, что леди Энн, возможно, не ошиблась в своих ожиданиях. Граф вполне может стать единственной подходящей партией для Арабеллы. По крайней мере он не позволит ей верховодить собой. С другой стороны, если он, в свою очередь, решит, что предназначение женщины — рожать ему сыновей, наследников, то Арабелла пристрелит его на месте. То же случится, если он, как и покойный граф, возомнит, что джентльмен волен изменять своей жене, когда только ему заблагорассудится.

Граф обратил свое внимание к леди Энн:

— Я должен признать, Энн, что вы превратили эту комнату в настоящее произведение искусства. Кажется, она называется Бархатной гостиной, если я не ошибаюсь?

— Благодарю вас за комплимент, но я его не заслужила. В этой комнате уже много лет ничего не менялось. Не правда ли, бархат прекрасно сохранился? Первая жена графа, Магдалена, занималась обстановкой гостиной. Мне кажется, алый бархат и позолота смотрятся очень богато. И эти белые колонны — иногда я чувствую себя здесь, как в ожидании королевского выхода. Конечно, я не имею в виду Георга — он совсем помешался, бедняга.

Граф отпил из чашечки — чай был темный, крепкий, как раз по его вкусу. Он спросил, обращаясь к Элсбет:

— Вы хотели бы остаться в Эвишем-Эбби?

Элсбет вздрогнула, и чашечка в ее руках заколотилась о блюдце.

— О Господи, конечно, нет, милорд. То есть я хочу сказать, вы очень добры, милорд, если позволяете мне остаться, но теперь у меня другие планы. — Она вдруг просияла. — Я все еще не могу поверить, что это правда. Но это в самом деле так, вот и леди Энн о том же говорит, и, значит, я не ошиблась. Наверное, отец и в самом деле не забыл о моем существовании. Леди Энн уверяет, что он всегда помнил обо мне. Я и не надеялась на такое внимание с его стороны, но он ведь сам доказал это, упомянув меня в завещании, не так ли?

На такой вопрос ответить было нелегко: отец завещал ей десять тысяч фунтов — какие, казалось бы, тут могли быть сомнения? — но все было не так просто.

— Да, — наконец промолвил граф, — он действительно позаботился о вашем будущем. Что вы намерены делать со своим приданым, Элсбет? Поехать в Париж? Купить виллу в Италии?

— Я еще не решила, милорд. — Она стрельнула глазами в сторону леди Энн, которая тотчас добавила:

— Мы пока только обсуждаем возможные варианты, Джастин. Но я полагаю, Элсбет понравится в Лондоне. Я бы с удовольствием отправилась сопровождать ее. — Она на секунду умолкла и прямо взглянула в его серые глаза. — После того как вы с Арабеллой поженитесь, мы должны будем пересмотреть наши планы. Но в любом случае мы не останемся здесь и не будем вам мешать.

Его левая бровь взлетела вверх — точно такую же привычку Арабелла унаследовала от отца. Энн не переставало удивлять их сходство. Остается только молиться, что они не станут относиться друг к другу, как брат и сестра. Граф ничего не ответил на ее замечание, но она чувствовала, что ему стоило большого труда промолчать.

После того как Краппер убрал поднос с чаем, доктор Брэнион приблизился к леди Энн и тихо сказал:

— Не торопите события, моя дорогая. Мне бы очень хотелось знать, что собирался сказать вам граф. Ему нелегко было молчать. Как бы то ни было, это хороший знак — он вселяет надежду.

— Чепуха! Джастин прекрасно понимает, что поставлено на карту. Он сделает все возможное, чтобы привести Арабеллу к алтарю, — попомните мое слово.

— Но если она этого не захочет, я ума не приложу, что нам тогда делать.

— А нам ни в коем случае нельзя вмешиваться, Пол. Я не верю, что Джастин настолько глуп или бестактен, что не сможет уладить это дело. Что ж, поживем — увидим. Нам и правда остается только ждать.

Доктор Брэнион кинул быстрый взгляд в сторону Элсбет, которая старательно поддерживала разговор с графом.

— Вы не сказали мне, что уезжаете вместе с Элсбет.

Леди Энн почувствовала, как внутри нее что-то встрепенулось. Она растерянно заморгала и отвела взгляд. Перед ее мысленным взором вдруг всплыло давнее воспоминание, и она неожиданно спросила:

— Пол, вы помните тот день, когда я родила Арабеллу? Я никогда не говорила вам этого, но я знаю, что вы были тогда со мной все те ужасные часы. Я знаю, что вы не покинули меня. Я помню ваш голос — он приказывал мне собраться с силами, даже когда я готова была сдаться и умереть. В тот день вы спасли мне жизнь.

Забыл ли он? Да ему до конца жизни не забыть ужаса тех бесконечных часов у ее постели: как он боялся, что она не выдержит страданий и умрет, как он ненавидел графа за его проклятое безразличие!

— Конечно, помню, — медленно ответил мистер Брэнион, — но не думал, что вы помните об этом. Боль была чрезвычайно сильной, и я полагал, что ваш разум милосердно изгладит из вашей памяти ужасные подробности того дня.

Она сказала это просто из вежливости, понял он. Леди Энн хочет убедить его, что он по-прежнему желанный гость в этом доме и всегда им будет. Доктор внезапно поднялся, чувствуя, что не может более ни минуты оставаться здесь. Ее снисхождения ему не вынести.

— Уже поздно, Энн, и я должен покинуть ваше общество — меня ждет мистер Крокер: он жалуется на боли в желудке. Его дом в получасе езды от Эвишем-Эбби. К тому времени, как я доберусь туда, он, возможно, будет проклинать всех и вся. Знаете, он зовет меня «мой мальчик» — это в моем-то возрасте.

Ему неприятны эти воспоминания, решила леди Энн, задумчиво глядя ему в лицо. Да, ей было тогда очень плохо, но для него она была всего лишь пациенткой, и теперь она поставила его в неудобное положение. Она поднялась, встала с ним рядом и попыталась изобразить вежливую улыбку, хотя это было и нелегко.

— Приходите к нам завтра, Пол, хотя бы только потому, чтобы справиться о здоровье Арабеллы. Я очень надеюсь, что завтра она полностью поправится, — мне не хотелось бы снова слышать, как вы спорите.

— О да, конечно.

Леди Энн положила свою руку поверх его руки и снова ощутила, как сердце радостно подпрыгнуло у нее в груди.

— Мне… нам было бы очень приятно, — смущенно добавила она, — если бы вы остались с нами обедать. Я велю кухарке приготовить каплунов в миндальном соусе — ваше любимое блюдо. — Ее муж терпеть не мог каплунов. Теперь же она решила заказывать их по крайней мере раз в неделю.

«Я не желаю, чтобы вы делали мне одолжение!» — хотелось крикнуть ему. Но вместо этого он спокойно промолвил:

— Как вам угодно, Энн. — За долгие годы общения с ней он привык сдерживать свои эмоции. Доктор слегка похлопал ее по руке, словно она была пациенткой, которая старательно выполняла все его предписания. — Так до завтра, моя дорогая.

Леди Энн молча стояла в дверях Бархатной гостиной и смотрела ему вслед, пока его голос и голос сопровождавшего его Краппера не затихли в глубине коридора. В этот миг она почувствовала, как тепло окутало ее с головы до ног. Но вечер был довольно прохладным, и огонь в камине уже потух. Она, наверное, выглядит нелепо и смешно — Господи, у нее же взрослая дочь!

Графиня обернула свое помолодевшее раскрасневшееся лицо к оставшимся в гостиной и встретилась взглядом с графом, который не сводил с нее внимательных глаз. Леди Энн давно уже не была юной неискушенной девочкой и поэтому непринужденно улыбнулась ему в ответ, как будто бы ничего не случилось, и сказала, обращаясь к падчерице:

— Элсбет, у тебя уже глаза слипаются — пора отправляться спать. Ну же, любовь моя, пожелай доброй ночи Джастину и идем со мной.

Элсбет невольно зевнула и тут же испуганно прикрыла рот рукой.

— Неужели я такой скучный собеседник, Элсбет? Скажите правду, я не обижусь. Откровенно говоря, мне пришлось уже выслушать вещи и похуже от вашей сестрицы.

— О нет, милорд, вовсе нет! Вы нисколько меня не утомили, клянусь вам, милорд.

— Зовите меня просто Джастин.

— Да, Джастин, но мне трудно привыкнуть к этому, милорд. Вы здесь хозяин, а кто я? Я ничего не значу. Вы очень добры, что позволяете мне называть вас по имени.

Черт возьми, ее наивная искренность растопила бы даже каменное сердце! Джастин никак не мог понять, почему ее так не любил покойный граф. Если бы он позволил своей старшей дочери жить с ним в одном доме, он бы лучше узнал ее и, возможно, стал бы лучше к ней относиться.

— Вы можете называть меня, как вам заблагорассудится. Уверен, ваша сестра в этом преуспеет. Ей никакие правила не писаны.

— Ах, милорд, это неправда. Арабелла — само совершенство. Это я такая неловкая и неуклюжая — никогда не знаю, как следует поступить и что сказать. А я бы очень хотела стать такой, как Арабелла! Она так уверена в себе и держится с таким достоинством. Прошу вас простить меня, милорд. Я просто очень устала и только поэтому позволила себе зевнуть в вашем присутствии. Это вовсе не из-за вас, милорд, то есть Джастин.

Леди Энн пришла на помощь своей падчерице:

— Не обращай внимания на слова его светлости, моя дорогая. Граф просто подшучивает над тобой. Что же касается Арабеллы, то она такая, какая есть, и я рада, что ты совсем на нее не похожа. С меня довольно одной Арабеллы. А теперь живо в постель. — Она слегка сжала руку Элсбет и, нагнувшись к ней, негромко добавила: — Завтра нам с тобой предстоит многое обсудить, любовь моя. Спокойной ночи.

Темные миндалевидные глаза Элсбет радостно вспыхнули.

— Да, леди Энн, будьте покойны — я усну так крепко, что меня и пушкой не разбудишь. — Она изобразила перед графом чинный реверанс и почти выбежала из Бархатной гостиной.

— Вам следовало бы быть дипломатом, Энн, — заметил граф, когда они остались одни.

— Ах, эта почетная миссия отведена только вам, мужчинам, — сказала она, не переставая думать о Поле Брэнионе — картины прошлого вставали перед ее мысленным взором.

— Вы правы, но я уверен, что так будет не всегда.

— Что будет не всегда?

— Вы не слушаете меня. Но это не важно. А доктор Брэнион очень приятный человек. И он так предан вашей семье.

«Он видел и понял слишком много», — пронеслось у нее в голове. Она едва кивнула в ответ на его слова и ничего не сказала. Джастин не похож на ее мужа — тот всегда держался с ней холодно и отчужденно, постоянно указывал, что ей делать, а иногда и вовсе не замечал ее присутствия, находясь с ней в одной комнате.

Граф сделал вид, что не заметил ее реакции, и переменил тему:

— Я знал вашего мужа пять лет, Энн. И мне кажется странным, что за все это время он ни разу не упоминал о том, что у него есть еще одна дочь. Она очаровательная девушка, но… — Он умолк в нерешительности.

— Но что, Джастин? Прошу вас, договаривайте.

— Что ж, если вы настаиваете… Она истосковалась по любви, ласке и вниманию. Она бесхитростна и наивна и поэтому неминуемо попадет в беду, если не будет осторожна.

— Вы правы. Граф, ее отец, не позволял ей жить с нами. Она была маленькой испуганной крошкой, когда он упаковал ее вещи и отправил ее в Кент, к своей старшей сестре Каролине. Я поддерживала с девочкой постоянную переписку все эти годы, но это, конечно, не могло заменить ей живое общение. Я уверена, Каролина сделала все, чтобы Элсбет ни в чем не нуждалась, но, как вы сказали, она истосковалась по любви и ласке. — Леди Энн тяжело вздохнула и добавила: — Я бы так хотела уничтожить всю боль, накопившуюся в ее душе и причинившую ей столько страданий.

— Но почему граф так обращался с ней?

— Сама удивляюсь. Я думаю, он так сильно любил Арабеллу, что не хотел делить свою любовь между ней и другой дочерью. Да, для него никого не существовало, кроме младшей дочки. — Леди Энн помолчала и нерешительно добавила: — И еще, по какой-то мне не совсем понятной причине, он питал отвращение ко всем де Трекасси, это была семья его первой жены. Вы сами, должно быть, знаете, что граф был не из тех, кто легко прощает.

— В таком случае не показалось ли вам странным, что он завещал Элсбет десять тысяч фунтов?

— Да, меня это несказанно удивило. Возможно, он пожалел о том, как жестко обошелся с ней в свое время, хотя в это верится с трудом. Боюсь, нам никогда не узнать, что побудило его так поступить. Ах, Джастин, простите, что я позволила себе такой нетактичный намек в отношении вас и Арабеллы. Доктор Брэнион был недоволен мной. Он сказал, что вы с трудом удержались от замечаний.

— О да, это было нелегко, — согласился граф, потирая подбородок и глядя на тлеющие угольки в камине. — Скажем так: вы своим заявлением лишили меня свободы выбора. Хотя я твердо решил еще несколько лет назад жениться на Арабелле, мне показалось, что вы слишком спешите с выводами. Но могу вас заверить, Энн, я постараюсь сделать все от меня зависящее.

— Если бы я думала по-другому, дорогой мой Джастин, я бы отстаивала интересы своей дочери со свирепостью львицы. Хотя меня не переставали терзать сомнения по поводу обмана, в который втянул меня граф, я не могла не согласиться, что его решение было наилучшим и, пожалуй, единственным выходом в создавшейся ситуации. Только это и утешало меня, пока я слушала пространные изречения Джорджа Брэммерсли перед вашим приходом. Сегодня вечером я перемолвилась несколькими словами с Арабеллой. Мне показалось, что она начинает понимать, что побудило ее отца поступить именно так, равно как и причину моего молчания. И все же ей сейчас очень тяжело. Боюсь, пройдет много времени, прежде чем она окончательно смирится с этим.

— Вы удивительно мудрая женщина, Энн.

— О, вы очень добры, но это не совсем так. Просто годы сделали из меня реалистку. Да, годы вырабатывают трезвый взгляд на жизнь. Мне кажется, граф напрасно старался все скрывать от Арабеллы. Вам, наверное, известно о его сомнениях на этот счет.

— Да, он говорил, если бы Арабелла узнала, что в роду Девериллов имеется наследник, это явилось бы для нее потрясением.

— Потрясение — это еще мягко сказано.

— Поэтому граф все сомневался и сомневался. Помню, как-то он сказал мне, что не хочет, чтобы она чувствовала себя обделенной.

— Ну, теперь все позади. Увидим, что из этого получится. Ах да, Джастин, как вы находите свой новый дом?

Граф рассмеялся:

— Меня подавляет его великолепие. За всю жизнь у меня никогда не было столько слуг — больше, чем родственников. А сегодня вечером я впервые заметил бесчисленные фронтоны и трубы, венчающие крышу особняка.

Леди Энн улыбнулась:

— Вам следует спросить у Арабеллы точное число фронтонов. Когда ей было всего восемь лет, она прибежала к отцу в библиотеку и гордо объявила ему, что у Эвишем-Эбби ровно сорок фронтонов. Она была резвым непоседливым ребенком — волосы вечно растрепаны, коленки в ссадинах. Я помню, уже тогда она была жизнерадостна и любопытна — жизнь била в ней ключом. О, простите меня, Джастин. Я, наверное, наскучила вам своими воспоминаниями. Это было так давно — не знаю, почему мне сейчас пришло это в голову.

Граф поспешно перебил ее:

— Прошу вас, не извиняйтесь. Все, что вы сочтете нужным сообщить мне про Арабеллу, может помочь делу. Я почти уверен, что моя женитьба — задача не из легких.

— Вы нисколько не ошибаетесь. Что ж, раз вы хотите услышать эту историю, я вам ее расскажу. Итак, вернемся к Арабелле и сорока фронтонам. Вскоре граф отправил ее погостить в Корнуолл к ее двоюродной бабушке Гренхильде. Только она уехала, он вызвал плотников и каменщиков и приказал им надстроить еще один фронтон. Когда, вернувшись из поездки, Арабелла бросилась, чтобы расцеловать его, он отстранил ее от себя и сказал самым строгим тоном: «Ну, дочка, похоже, мне придется нанимать тебе учителя математики! „Сорок фронтонов“, подумать только! Ты разочаровала меня, Арабелла». Она молча выскользнула из его объятий, не сказав ни слова, и в течение двух часов ее нигде не было видно. Граф не находил себе места от тревоги и уже не рад был, что затеял все это. И тут прибегает наша шалунья, вся перемазанная с головы до ног, платье порвано, становится перед ним, подперев бока ручонками, и, нахмурив свои маленькие бровки, возмущенно заявляет: «Как ты мог так обмануть меня, папочка? Не отпирайся, я все знаю. Вот каменщик свидетель — раньше было ровно сорок фронтонов!» С того самого дня граф перестал сокрушаться о том, что у него нет сыновей. Он постоянно держал малышку при себе. Даже на охоту ездил вместе с ней — сажал ее перед собой в седло на своего огромного вороного коня, и они неслись вперед с такой скоростью, что у меня волосы вставали дыбом.

Граф откинул голову и расхохотался:

— Так сколько же теперь фронтонов, Энн, сорок или сорок один?

— Уступая требованиям Арабеллы, граф приказал разобрать сорок первый фронтон. Вот такой она была маленькой командиршей. Да она и сейчас такая. Тут уж ничего не поделаешь, Джастин. Вам придется свыкнуться с ее характером.

Граф поднялся и прислонился к каминной полке, засунув руки в карманы сюртука.

— Вы правы Мне самому интересно, буду ли я позволять ей командовать? Я вырос без матери — она умерла вскоре после моего рождения, и поэтому ни одна женщина не указывала мне, что делать и как поступить. Знаете, Энн, я, наверное, не дам ей помыкать собой. Впрочем, поживем — увидим.

Леди Энн повернулась к нему в кресле, ее черные шелковые юбки тихо зашуршали.

— Мне кажется, эта ее прямота и решительность придают ей еще больше очарования. Хотя… Бедный Джордж Брэммерсли! Боюсь, он отправился в свою комнату с сильнейшей головной болью — так на него подействовали ее выходки.

— Да, но подумайте и о том, каким потрясением для нее явилось завещание отца. — Он вспомнил свою встречу с ней утром у пруда, но промолчал. Возможно, его появление явилось для нее еще большим потрясением.

— Ах, Джастин, я вижу, вы уже защищаете ее, оправдываете ее дурное поведение и несдержанность.

— Дурное поведение, говорите вы? Это слишком бледное описание того красочного представления, которое устроила ваша дочь. Энергии и решительности ей не занимать, но упрямства у нее тоже хватает.

И что на это скажешь?

Глава 8

На следующее утро Арабелла спустилась по парадной лестнице. На душе у нее было тоскливо. Такое случалось с ней не часто. Она терпеть не могла, когда на нее находило такое настроение. Положение ее незавидное — она не переставала думать об этом, едва открыла глаза на рассвете. Ей придется либо покинуть Эвишем-Эбби, либо выйти замуж за молодого графа Страффорда. Все просто и ясно. В глубине души она была уверена, что ни за что не покинет свой дом. Что же касается графа, то он был ей ненавистен, она не хотела ни видеть его, ни говорить с ним — она была бы рада, если бы его вообще не было на свете. И все же ей придется выйти за него замуж.

Хорошо, пусть так и будет.

Она прошла по длинному коридору и, минуя своды огромной арки, вступила в узкий холл, который вел к маленькой столовой. Обычно в такой ранний час они с отцом завтракали там вдвоем, и теперь она со вздохом подумала, что ей придется в одиночку вкушать тосты со своим любимым клубничным джемом.

— Леди Арабелла…

Арабелла обернулась, уже взявшись за ручку двери, ведущей в столовую, и увидела миссис Такер, которая шла вслед за ней, неся в одной руке кофейник, а в другой — поднос с тостами.

— Доброе утро, миссис Такер. Вы хорошо выглядите. Я рада, что вы приготовили для меня завтрак, как обычно. Прошу вас, не забудьте клубничный джем. Сегодня прекрасное утро, не правда ли?

— Да, да, леди Арабелла, что и говорить, мне сегодня лучше, не то что вчера. Да и день обещает быть хорошим, что верно, то верно. — Миссис Такер закивала головой, и ее двойной подбородок заколыхался над белым кружевным воротничком. Она вздернула нос, чтобы не дать очкам соскользнуть с него. — Как ваше здоровье, молодая мисс? Бедняжка вы моя, и щечку-то поцарапали, да и подбородочек весь в ссадинах — ну прямо как в детстве. Да все равно славный у вас подбородочек.

— Я прекрасно себя чувствую, миссис Такер, и подбородок совсем не болит, как, впрочем, и все остальное. — Она улыбнулась экономке.

Миссис Такер служила в доме Страффордов задолго до ее рождения. Арабелла давно уже привыкла к ее манере говорить, а вот местного священника старушка постоянно ставила в тупик своей болтовней, и он только возводил глаза к небу, призывая на помощь все свое терпение.

Арабелла распахнула перед экономкой дверь и пропустила ее вперед, чтобы та ненароком не пролила кофе или не уронила тосты.

Войдя вслед за ней в столовую, Арабелла так и застыла, словно ноги ее приросли к полу. Представившееся ее глазам зрелище так ее поразило, что она, обычно бойкая на язык, была не в силах вымолвить ни слова. Новоиспеченный граф сидел во главе стола, на месте ее отца, уткнув нос в лондонскую газету; тарелки с яичницей, беконом и огромным бифштексом были расставлены перед ним на скатерти. Услышав изумленный возглас, он поднял глаза, увидел Арабеллу, которая онемело уставилась на него, и поднялся ей навстречу.

— Благодарю вас, миссис Такер, — вежливо промолвил он. — Прошу вас, передайте кухарке мои комплименты по поводу бифштекса. Он приготовлен именно так, как следует.

— Да, милорд. — Миссис Такер сделала неловкий реверанс, торопливо поправила пухлыми пальцами кружевной чепчик и выплыла из комнаты, мимоходом ободряюще похлопав Арабеллу по плечу.

— Пожалуйста, не забудьте мой джем, — сказала ей вдогонку Арабелла.

— Вы не присоединитесь ко мне, леди Арабелла? Кстати, мне уже позволено вас так называть?

— Нет.

— Как прикажете, мэм. Не соблаговолите ли присесть? — Джастин галантно отодвинул перед ней стул. — М-да, по выражению вашего личика я осмелюсь предположить, что вы скорее будете завтракать в конюшне, чем за одним столом со мною. Как бы то ни было, мне бы хотелось, чтобы вы остались. Полагаю, нам есть что обсудить, как ни неприятна вам тема нашего предстоящего разговора.

Она молча села — у нее не было выбора. Ей до смерти хотелось сказать ему какую-нибудь колкость, но она чувствовала, что ничего этим не добьется. Все равно ей придется предстать с ним перед алтарем.

Надо бы что-нибудь сказать ему — ведь рано или поздно придется нарушить молчание.

— Вы всегда завтракаете так рано? Видите ли, остальные домочадцы предпочитают вставать попозже. Может, вы тоже придерживаетесь этого правила? Надеюсь, сегодняшний день для вас исключение?

— Мне не хотелось бы огорчать вас, мэм, но я всегда встаю рано. Прошу вас, садитесь. Мой бифштекс остывает. — Он улыбнулся, заметив ее костюм для верховой езды, и добавил: — Я не только завтракаю рано, но люблю и ранние прогулки верхом. Сразу после завтрака. Мне кажется, мэм, у вас это тоже вошло в привычку. Как вы думаете, может быть, это предвещает в будущем приятное времяпрепровождение? Я имел в виду нас с вами, мэм.

Как же — черта с два!

— Возможно, — вслух промолвила Арабелла. Усевшись с его помощью за стол, она тут же принялась накладывать себе на тарелку яичницу с беконом, не дожидаясь, пока он сядет на свое место. Клубничный джем она нашла рядом со своей тарелкой. Но как миссис Такер узнала, где она будет сидеть? Ах да, это, конечно, он ей сказал. Арабелла принялась намазывать тосты джемом.

— Не кажется ли вам, что было бы гораздо вежливее умерить свой аппетит, пока хозяин дома не займет свое место?

Ее рука непроизвольно стиснула ручку ножа. Хозяин дома? Да она сейчас воткнет ему вилку прямо в сердце! Хотя нет, он не заслужил такой легкой смерти за свои злорадные намеки. Нет, она сначала ударит его в руку — так он дольше помучается.

— Ошибаетесь, сэр, вы здесь не хозяин, — наконец процедила она сквозь зубы. — Вы всего лишь умудрились вовремя появиться на свет. Это не ваша заслуга — просто вам повезло, что вы родились в законном браке.

— То же можно сказать и о вас, мэм.

— Да, только я не называю себя хозяйкой дома. Я несчастная жертва, которая вынуждена связать себя узами брака, дабы исполнить отцовскую волю.

Ему было гораздо приятнее слышать от Арабеллы нечто разумное, чем проклятия, на которые она обычно не скупилась.

— А раз так, — подытожил граф, заметив, что она уже поднесла вилку ко рту, — подождите, пока я приступлю к тостам. Вот теперь, пожалуйста, продолжайте уничтожать яичницу. Я вижу, вам нравится этот джем. Это что-нибудь особенное?

— Да. Кухарка начала готовить его, еще когда я была ребенком. Я частенько проникала на кухню, и она давала мне лепешки и бисквиты, смазанные этим вареньем.

Он подцепил на вилку огромный кусок бифштекса, взял со стола газету и снова погрузился в чтение.