Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Отдел «Пи» (№2) - Легион Безголовый

ModernLib.Net / Юмористическая фантастика / Костин Сергей / Легион Безголовый - Чтение (стр. 1)
Автор: Костин Сергей
Жанр: Юмористическая фантастика
Серия: Отдел «Пи»

 

 


Сергей Костин

Легион Безголовый

* * *

— Так и писать?

— Так и пишите.

— Только не думайте, я не сумасшедший. Просто жить так дальше невозможно.

— Успокойтесь, товарищ э-э…

— Пейпиво. Иван Силуянович Пейпиво. Фамилия такая.

— Товарищ Пейпиво. Именно. Успокойтесь. Водички глотните. Мутная водичка, потому что после поливки кактуса осталась. К нам сумасшедшие не приходят. А если приходят, мы их быстро определяем куда следует. Но вам это не грозит. Я верю каждому вашему слову. Только на всякий случай еще раз документики предъявите. И справку, если имеется.

Ерзающий на допросной табуретке гражданин лезет за пазуху в поисках требуемых документов. Необходимые бумажки извлекаются из бумажника, завернутого в чистый носовой платок, который, в свою очередь, завернут в еще больший носовой платок, который, в свою очередь, запакован в целлофановый пакет, перетянутый белыми резинками. Сверток для надежности зафиксирован тремя булавками в святом и, главное, надежном для каждого мужчины месте.

Я же тоскливо размышляю о нелегком служебном долге, заставляющем в жаркий летний день сидеть не в парке с шоколадным мороженым, а выслушивать жалобы не совсем, на мой взгляд, здравомыслящего человека.

— Пожалуйста, гражданин следователь.

— Пока не следователь. И еще не гражданин, а товарищ. Просто товарищ старший лейтенант, — улыбаюсь, чтобы хоть немного подбодрить растерянного и смущенного посетителя. Он и сам бы не прочь в парк на скамейку, да груз личных проблем не позволяет.

Листаю паспорт. Внимательно просматриваю справку из диспансера. Число вчерашнее. Практически свежая. Человек, прежде чем прийти в восьмое отделение, в отдел “Подозрительной информации”, тщательно подготовился. Что внушает определенное уважение и доверие.

— Все верно. Пейпиво. А фамилию жены не думали взять? Поймите правильно, это сугубо ваше личное дело, но слишком уж необычная фамилия. Друзья не смеются? — Возвращаю документы Пейпиву.

Посетитель отдела “Подозрительная информация” слегка смущается. Чуть-чуть краснеет. И капельку обижается.

— У супруги моей, товарищ старший лейтенант, фамилия тоже не сахар. Жриводкова.

— Простите. — С головой залезаю в выдвижной ящик стола. Смахиваю набежавшую слезу. Господи, у человека такое горе, а я о мороженом мечтаю.

Психологически разгрузившись, возвращаюсь на рабочее место.

— Продолжим, товарищ Пейпиво. — Посетитель сползает на краешек допросной табуретки и замирает, сложив ладошки на коленях, демонстрируя усиленное внимание и готовность от чистого сердца сотрудничать с внутренними органами. — Значит, вы утверждаете, что мамаша вашей супруги, у которой также удивительная фамилия, является к вам по ночам?

— Именно так, товарищ старший лейтенант. Непременно каждую ночь и является.

— Помедленнее, если можно. Чем подробнее я запишу показания, тем больше шансов помочь без заключения вас под стражу. Сидите, сидите. Шучу. Давайте по порядку.

Посетитель Пейпиво облизывает губы, резко смахивает с виска капельку пота:

— По порядку… По порядку. Все началось две недели назад. Как раз первого числа. В ту злую и роковую ночь она пришла ко мне в первый раз.

— Ночь была страшная, местами черная, мелькала молния и гремел гром?

— Простите? — Посетитель волнуется.

— Это личное. Навеяло. Продолжайте. Кто пришла? Мама жены? — уточняю, старательно выводя буковки, которые в дальнейшем, возможно, станут основой для следствия.

— Да. Мама. Жены. Ровно в полночь вышла из кухни с двумя чемоданами и заявила, что будет с нами жить.

— Это еще не повод для обращения в милицию.

— Все верно, товарищ старший лейтенант. — Пейпиво начинает говорить быстро, глотая окончания, но достаточно внятно, чтобы я мог запротоколировать жалобу: — Да, я согласен. В появлении мамы нет ничего удивительного. Странность другая. Мама живет в Таганроге. Если и приезжает, то только по приглашению. А здесь… В двенадцать часов ночи. Без телеграммы. Из кухни. Без звонка, хоть у нас и нет телефона. С двумя чемоданами. И, знаете, товарищ старший лейтенант, какая-то не такая.

— Продолжайте.

Я не могу полностью осознать глубину расстройства Пейпива. Мамы жены у меня нет, равно как и жены. Вот везет мне пока, и все тут.

— Понимаете, товарищ старший лейтенант, что-то в маме не то. Подождите, не перебивайте, я же волнуюсь. Мама… Она какая-то не такая. Она, простите, словно нарисованная.

— “…нарисованная”. Что? Яснее формулируйте.

— Я стараюсь. Как объяснить… Карандаши, мелки, краски. Нарисованная мама, понимаете? Не живая она.

— Уверены? — На секунду отвлекаюсь от заполнения протокола. Рассматриваю товарища Пейпиво. Лицо вроде нормальное, а говорит ерунду.

— Я ее хорошо знаю. У меня и фотография есть. На всякий случай сфотографировали. Вы мне не верите?

— Очень даже верю. — Вызвать дежурного, что ли? Кого в отделение пропускаем? У нас же месячник за чистоту кабинетов. —Давайте дальше по делу. Продолжайте, продолжайте, Пейпиво.

— А это все, — неожиданно сообщает посетитель. — Мама остается на всю ночь. Мало того, что будит меня в полночь, так потом всю оставшуюся ночь ходит по кухне, грохочет посудой, шаркает, зовет петь русские народные песни и даже иногда играет на губной гармошке. Но с рассветом исчезает на целый день, чтобы в следующую полночь появиться вновь.

— “…появиться вновь”. Записал. Так, может, она никуда и не уезжает, ваша рисованная мама? Днем по магазинам, а вечером на кухне. Так сказать, утром в газете, вечером в куплете?

— Товарищ старший лейтенант! Я ж специально справку показал. Вы не думайте, я проверял. Звонил в Таганрог. Интересовался. Как здоровье? Как хозяйство? Намекал на кухню и губную гармошку.

—И?

— Мама в Таганроге. И никуда не ездила. Злая только, что я каждое утро в пять часов ее с постели поднимаю. Поймите меня правильно. Я категорически уверен, все повторится вновь. Сегодня ночью мне снова не спать спокойно.

— Хорошо! А ведь интересное дело намечается? Похоже на материальное привидение тещи. Ментальные потоки пересекают расстояние от Таганрога до кухни простого девятиэтажного панельного дома и материализуются в рисованную плоть. Хотя, может быть, и мамина шутка.

Скажите, Пейпиво, а жена ваша… как бы это сказать… не вступала в контакты с ночной гостьей? И что она думает о ваших ночных бдениях?

Товарищ Пейпиво отрицательно машет головой. Делает он это так энергично, что допросная табуретка жалобно поскрипывает. Если до конца месяца к нам в отдел “Пи” явится еще хоть парочка таких энергичных граждан, придется проводить допросы на полу.

— Что вы, товарищ старший лейтенант. Жена спит и видит прекрасные, по ее словам, сны. Волнуется только, что я ночью посуду мою.

— А вы не?..

— Ни разу! — Пейпиво крестится на плакат с Баобабовой в главной роли. Она там с капитаном Угробовым в обнимку стоит на фоне неудачно разбившейся летающей тарелки. Угробов, правда, утверждает, что это фотомонтаж, но на то он и капитан, чтобы сомневаться.

— А может, она самолетом? — Кусаю кончик шариковой ручки. Меня определенно заинтересовало дело о ночной маме. Я понимаю, когда с другого конца города или там из района на ночь глядя. Но из Таганрога… Очень интересно. — Хотя вряд ли. Из Таганрога каждую ночь? Только ради того, чтобы зять не выспался? Хотя, знаете, товарищ Пейпиво, в жизни всякие казусы встречаются. Тещи, как поется в одной песне, бывают разные. Кто ж виноват, что вам такая душка досталась? А вы ее выгонять пробовали? А мировое соглашение заключить? А попа на дом пригласить? А иголку с черной ниткой в дверях забыть? А собачку или кошку у соседа одолжить? Или рукоприкладством?

Посетитель смотрит на меня так, словно я никогда не был в разведке. Признаюсь, виноват, сболтнул глупость. По энциклопедической литературе мне известно, чем грозит принудительное выставление мамы жены из квартиры.

— И последний вопрос, товарищ Пейпиво. В каком виде появляется, так сказать, ваша мама? Вы говорили, что в рисованном?

— Мама жены, — поправляет посетитель многозначительно. — Да какой там вид? Глаза цветные, волосы прилизаны, лицо без эмоций. Угловатая, неродная.

— А что она на губной гармошке играла?

— Шлягер какой-то. — Пейпиво морщится. Я его понимаю. Каждую ночь одно и то же. Без справки не обойтись. — Да вы его знаете. Тарам-парам! Тарам-парам!

— Знаю, знаю. Достаточно. Шестая симфония. Все ясно. — Дописываю последние слова, пододвигаю протокол допроса пока что свидетелю. — Подпишитесь вот здесь. С моих слов записано верно и ничего не наврано. Число, желательно сегодняшнее. И подпись, желательно свою. Будем работать.

Посетитель вскакивает, благодарит, прижимая к груди бумажник и носовые платки.

— Товарищ лейтенант, а надежда… Есть?

— Надежда всегда есть. — По правде сказать, надежды никакой. Но в нашем отделе не принято клиентам отказывать. Жалобы, кляузы, проверки. — В течение недели непременно разберемся с вашим заявлением. Ждите в гости оперативную группу. Устроим на вашей кухне засаду. Предварительно отменим все авиарейсы из Таганрога, приостановим поезда, перекроем автотрассы. В случае же повторного появления мамаши задержим по всем правилам. Спите спокойно и не таскайте тяжелые чемоданы ночных гостей.

Посетитель с непривычной для уха фамилией уходит, оставляя после себя запах мытой импортным средством посуды.

Прячу протокол допроса в отдельную папку, где у меня хранятся особо таинственные происшествия.

Конечно, разберемся. Для того и сидим в жаркий летний день здесь, а не в парке со стаканчиком мороженого. Не знаю еще, с чем придется иметь дело, с обеспокоенной душой мамы жены или с повторным обследованием заявителя. Да это и не важно. Главное — работа.

В папке под грифом “Особо подозрительная информация” лежат еще три аналогичных дела. До прихода Баобабовой есть немного времени. Решаю просмотреть на свежую голову исходящую в архив корреспонденцию.

Сплошь таинственные дела.

Заявление от такого-то числа такого-то месяца. Дело особо подозрительное, поэтому подробности опускаю.

“…По улице Садовой из канализационного колодца слышатся холодящие душу крики неизвестного происхождения. Вызванный участковый ничего подозрительного не обнаружил. Суточная засада и устные предупреждения в канализационный колодец успехов не принесли.

Рекомендация отдела “Пи” — отдела “Подозрительной информации”, кому непонятно: во избежание дальнейшего проявления второй степени потусторонней активности залить источник подозрительных шумов бетоном и для надежности возвратить на место крышку люка. Чугунную. С навесным замком.

Выполнено. Беспокоящие звуки прекратились. Участковому объявлена благодарность за суточную засаду. Списано на оперативные мероприятия три предупредительных патрона и восемь кубов бетона…”

Дело номер следующее. Красивое дело. И очень таинственное. Число и место события, как положено, засекречены. Какая разница, от кого? Не готово еще наше общество знать всю правду.

“…На одной из площадей города обнаружены странные рисунки, явно внеземного происхождения. Впервые замечены с пролетающего над площадью дельтаплана. Концентрические круги различного диаметра, а также хорды, медианы, биссектрисы, катеты и даже гипотенузы. Все в совершенном беспорядке.

При детальном обследовании оперативной группой обнаружено: круги и прочие сообщения инопланетного содержания по внешнему виду представляют траншеи глубиной до двух и менее метров, выполненные неизвестными роющими средствами. Завитушки и фигуры появляются внезапно, по прошествии ночи. Свидетелей нет. Подозреваемых нет. Соучастников, понятное дело, тоже нет. Ученые, проанализировав так называемые асфальтовые рисунки, пришли к выводу, что изображения несут некую, неразгаданную пока, информацию к землянам. Возможно, с ближайшей к Солнцу звезды. И возможно, даже предупреждение о надвигающемся на город ледниковом периоде. В центре скопления посланий зарегистрирован сильнейший радиоактивный фон. Имеются также следы посадки неизвестного летательного аппарата в виде четырех неглубоких отверстий, как если бы кто ломиками сдуру просто так по асфальту тюкал.

Группа энтузиастов одной из центральных газет, решив опровергнуть инопланетное происхождение странных траншейных кругов, попыталась самостоятельно изобразить небольшую траншею, однако была задержана поздно ночью нарядом милиции. При личном досмотре у энтузиастов изъят компрессор в одном экземпляре. А также отбойные молотки — три штуки. Лопаты совковые — одна штука. И разметочная веревка капроновая неуказанной длины. На месте задержания обнаружено поврежденное асфальтовое покрытие площадью метр на метр и неучтенное ответвление газопровода Уренгой-Ужгород.

Рекомендации отдела “Пи”: произвести тщательное измерение веревки капроновой. Взыскать с энтузиастов ремонт площади, включая новое ограждение. Возвести над траншейными рисунками крытый павильон и пригласить как отечественных, так и зарубежных специалистов для дальнейшего изучения феномена. Засекретить объект вплоть до расшифровки странных посланий. Трамвай номер три пустить по объездному маршруту”.

Откладываю папку в сторону.

А вот это дело самое запутанное. Дело номер, не скажу какое. Над ним в данный момент времени Машка работает. Мария Баобабова. Моя напарница и товарищ по кабинету. Больше месяца вроде разбирается. Но сегодня она решила поставить жирную точку. Главное, чтобы без стрельбы обошлось.

“…В доме по улице Театральной обнаружен полтергейст. Из крана с холодной водой капает кипяток. А из горячего крана струится ледяная. Все попытки привести движение водных масс по нужным трубам результатов не дают.

При фотографировании места происшествия ручной видеокамерой на отдельных кадрах замечен посторонний предмет в виде белесой фигуры водопроводчика Жоры, уехавшего год назад на заработки в Израиль.

Рекомендации отдела “Пи”: направить на место происшествия для окончательного решения проблемы сотрудника отдела “Пи” прапорщика Баобабову.

Выполняется…”.

Машка сама вызвалась. Жалко ей стало жильцов, которые никак не могли привыкнуть к перемене мест трубопроводов и постоянно ошпаривались. Или охлаждались, в зависимости от желания.

И последнее на этот месяц таинственное дело. Кроссворд из журнала “Академия наук представляет”. Двадцатый по горизонтали. “Доисторическое животное с тремя рогами одиннадцати метров в длину”. Ведь знаю, что трицератопс, а доказать не могу.

— Лесик! Это я. Вернулась!

Баобабова с дела пришла. Сейчас начнет хвалиться, как выследила и расстреляла белобрысого водопроводчика Жору. Она всех водопроводчиков выслеживает и расстреливает. “Белое одноразовое одеяние привидения”. Пять букв. Саван? Саван.

— Лесик! Ну посмотри на меня. Ничего не замечаешь?

Баобабова аж пританцовывает перед столом. Ждет не дождется, когда я отмечу ее долгожданное появление. Интересно, что я могу заметить нового? Два метра как было, так и останется. Наголо бритая в элитной парикмахерской мощная голова с серебряными колечками в ушах. Вытатуированный на ее плече амур в памперсе грозит стрелой. Связка гранат и наручников за поясом. А прохудившиеся за зиму ботфорты на вот такой подошве Машка заменила на армейские рифленые башмаки еще неделю назад.

— Леша!

Начинает психовать. Аж притоптывает. Но на меня ее психи не действуют. Я ж Машку знаю как облупленную. Ну, стрельнет для испуга пару раз в потолок, что с того? Нам и так давно пора потолок белить. Весь в дырах от Машкиных нервов. “Передача мысли на расстояние?” Девять букв? А разве не сотовый телефон?

Слышу лязг затвора.

А ведь может и не в потолок. Кто два дня назад стрелял в прокурора, сказавшего, что прапорщик Баобабова ходит на службу одетая не по форме?

— Ты покрасила волосы? — Принципиально буду продолжать решать кроссворд. Но пойду на некоторые уступки.

— Да нет же! Посмотри повнимательней!

— Сделала завивку? Отличная работа. В нос упирается ствол только что взведенного пистолета.

— У меня новый бронежилет, Лесик.

— Вот теперь вижу. — Сдаюсь под грузом опасности и доводов.

На Машке действительно новый бронежилет. Старый, латаный и штопаный, давно пора было сменить. А новый, сварганенный по заказу в лучшей оружейной мастерской города, не прятать в бельевом шкафу, а показывать всему миру на зависть. Знай наших швей и прапорщиков.

Две дюжины дополнительных кармашков для всяких прапорщицких мелочей. Отдельный карман для лишнего вооружения. Можно автомат запихать, а можно что и покрупнее. При особой специфике Машкиной работы — не последнее приспособление. Липучки новой конструкции. Чтобы отстегнуть, необходимо приложить усилие сто килограммов на одну липкую единицу площади. Только Баобабовой и под силу. Цвет нового приобретения прапорщика стандартный. Черный. Оголенные плечи, стоячий воротничок из титана. Из излишеств только глубокий, до пупа, вырез. Декольте, если по-женски перевести.

— Нравится? По личным выкройкам. Прочность бешеная. На стенде проверяли из гранатомета. Ни одной царапины.

— Смотря куда целиться. — Рассматриваю колечко на пупке напарника.

— Мужлан ты, Лесик, — вздыхает Машка и кружится, желая показать себя во всей красе. Короткая юбка из усиленного титановыми нитями кожзаменителя весело распускается колокольчиком, оголяя крепкие ноги. — Сельчанин, одним словом. В женщине все должно быть красиво. И армейские ботинки, и бронежилет.

— Ты не женщина. Ты прапорщик. Прапорщик Баобабова из отдела “Подозрительной информации”. Доложите-ка лучше результаты проведенного рейда на место последнего происшествия!

Я непосредственный командир Марии. Вроде начальника. Номинально, конечно. В нашем отделе “Пи”, занимающемся раскрытием особо таинственных случаев, всего два сотрудника. Я да вот… она. В новом бронежилете. А когда начальник и подчиненный сидят круглые сутки в одном помещении, хоть и за разными столами, тонкая грань подчиненности постепенно стирается. Возникают доверительные отношения, переходящие в дружбу. Это, с моей точки зрения, хорошо. Например, Баобабова меня не раз спасала. Грудью от пули преступной заслоняла. Я ее, конечно, тоже. Покажите мне хоть одного подчиненного, всем сердцем желающего заслонить своего начальника от бандитской пули? Один на миллион. Да и тот наверняка врет.

— Дело можно сдавать в архив. — За неимением зеркала Баобабова вертится, проверяя усадку бронежилета, перед оконным стеклом. Изображение некачественное, но в таком деле главное не резкость, а само действо.

— Заключение? Состав преступления? Кто виновный?

— Да какой там состав преступления? — возмущается напарница, смахивая пыль бывшего красного уголка с плеч. — Ты, конечно, Лесик, извини, но я не стала долго разбираться. Вправила кому нужно мозги и перекрыла весь стояк. Дождемся, пока водопроводчик под кличкой Жора-сантехник вернется из загранкомандировки. Уверена, его рук дело. Отпечатков пальцев полно, инструмент под раковиной именной, ботинки в прихожей. Все на Жору указывает. Можно даже в Интерпол заявку посылать. А у тебя есть что новое?

Выуживаю из секретной папки заявление товарища Пейпиво. Мария быстро просматривает скупые строчки информации. Несколько раз хмыкает, показывая два выбитых в боевой операции зуба. Или не показывая? Все относительно, как посмотреть.

— Не повезло парню. Я на его месте бросила бы все к чертовой бабушке и смылась куда подальше. В Мурманск, например. Ни одна мама не сыщет.

— А если сыщет и начнет являться по ночам вместе с образом брошенной жены? — парирую я. — В этом деле рано делать выводы. На выходных займемся. Ты, как всегда, в засаде посидишь, а я в Таганрог смотаюсь, мамашу придержу на трое суток. Посмотрим, что получится.

Вздрагивает на столе телефон. Приученный нервной Баобабовой не трезвонить во всю силу, звякает осторожно, но настойчиво. У Машки сегодня отличное настроение, и пистолеты остаются в кобуре.

— Отдел “Подозрительной информации”! — томно дышит Мария в трубку, теребя серебряное колечко в ухе. Амур в памперсе на ее могучем плече задумчиво улыбается и грозит мне острой стрелой. — Говорите же, проказники.

Трубка неожиданно громко изрыгает на весь кабинет голосом капитана Угробова: “Ко мне!” и выдает серию неопознанных пискливых звуков.

Под мощным натиском ладони трещит пластмасса. Баобабова нервничает.

— Капитан вызывает, — сообщает она, бледнея лицом.

— Кто пойдет?

В последнее время Угробов вызывает нас только за тем, чтобы пожурить за безделье. А кто виноват, что в нашем районе ничего примечательного с точки зрения подозрительности не происходит?

Прапорщик Баобабова решительно вытаскивает из-за пояса шестизарядный револьвер, высыпает на ладонь патроны, отбирает три штуки, вставляет обратно в барабан. Резко прокручивает его по руке, смешивая очередность.

— Кому не повезет, тот и пойдет. Вскидывает револьвер к виску и, не моргая, сухо щелкает три раза курком.

— Твоя очередь, Лесик. Вставляю дуло в рот.

— Аптечку приготовь.

Телефон тренькает еще раз и самостоятельно сообщает, что начальство желает видеть сотрудников вышеуказанного отдела в полном составе. Желательно без лишних дырок в голове.

Сваливается плохо закрепленный гвоздями график раскрываемости, выдвигаются и задвигаются ящики столов, злобно ухмыляется на шкафу бронзовый бюст французского завоевателя.

Со всей силой жму на курок, но он даже не шелохнется.

— Смазать забыла, — чертыхается Баобабова, заглядывая в черный ствол. — Извини, Лесик, в следующий раз не повторится. Пойдем, что ли? Угробов ругаться зовет.

В коридоре, освещенном двумя торцевыми окнами да рядом гудящих люминесцентных ламп, маленькая конопатая инспекторша из детской комнаты милиции втолковывает десятку подрастающих хулиганов основы жизни:

— Сила удара резиновой дубинкой в два, а то и в три раза сильнее удара ласковой маминой ладошкой по попе. Поэтому, для того чтобы быть достойными гражданами нашего общества, необходимо строить скворечники, обустраивать детские площадки, собирать металлолом и ходить строем.

— А мы не умеем ходить строем! — ухмыляется лопоухий пацан с синяком под глазом.

— А мы вас научим! — задорно отвечает инспекторша и свистит в свисток.

В коридор из дежурки вываливаются два омо-новца, выстраивают подрастающее поколение в колонну по одному и начинают отработку основных строевых движений. Лицом к стене, прямо марш по коридору и по одному для досмотра становись. Пацанам нравится. Особо смешливым веселые омо-новцы отвешивают шлепки за хихиканье.

— Идущий строем должен видеть сложенные за спиной кулаки впередиидущего товарища. Не горбиться! Четче шаг!

Баобабова задерживается на секунду поболтать с ребятами, а я распахиваю обитые дерматином двери с табличкой “Приемная”.

Рыжая секретарша Лидочка играет десятью пальцами на пишущей машинке. Впечатление такое, что в приемной работает отбойный молоток.

— Лесик! — расплывается она напомаженной улыбкой и разворачивается фронтом навстречу. Фронт не для слабонервных. — А я только что о вас думала. Что вы сегодня вечером делаете? У меня два билета на футбол. А хотите яблоко? А конфету? Давайте я вам чайку налью. А когда вы жениться собираетесь?

Жениться — до генерала не дослужиться. Рано мне об этом думать. Мама ругаться будет.

От дармового чаю отказываются только работники чайных фабрик. Но воспользоваться приглашением Лидочки не успеваю. Дверь чуть не соскакивает с петель, и твердой поступью входит Баобабова.

— Привет бездельникам. — Для Баобабовой любой человек, не побывавший на боевом задании, потерянный для общества индивид. Тем более секретарша. — Наливай и мне, чего добру пропадать.

Лидочка мгновенно прячет выложенное яблоко, убирает вазочку с конфетами и плюет в только что налитый стакан чаю. Она Баобабову не переносит. Может, завидует, а может, и чего еще по личным причинам. Женский характер — загадка.

— Мы к капитану, — сообщаю я, сглаживая неловкую тишину.

— Капитан занят. — Лидочка демонстративно отворачивается и с помощью скоросшивателя пытается забить выползший на волю гвоздь в расшатанной крышке стола. Гвоздь ловко уклоняется от скоросшивателя и уверенно тянется к свету гудящих люминесцентных ламп.

— Так мы зайдем?

Лидочка, представив себя комиссаром, тела которого добивается все отделение, преграждает дорогу к начальству. Вечно сохнущие красные ногти растопырены, ноги уверенно стоят на шпильках, в глазах — убежденность в собственных действиях.

— Только через мой труп.

Мария Баобабова, которая всем сердцем ненавидит гражданских секретарш, кулаком вгоняет гвоздь по самую шляпку, подходит к распятой у дверей Лидочке и, облокотившись на стену, презрительно осматривает охранное устройство в виде человека женского пола.

— Вызывали. Нас. Деточка, — последнее слово Машка цедит сквозь зубы, и я явственно слышу в голосе напарницы неукротимое желание размазать гражданское лицо, ни разу не сидевшее в засаде и не умеющее даже заколотить кулаком гвоздь в крышку собственного дубового стола.

Под пронзительным взглядом Марии сдавались в руки правоохранительных органов закоренелые уголовники и до зубов вооруженные бандиты. Плакали, просили убрать от них злобного прапорщика, обещали сотрудничать до конца дней своих, лишь бы не видеть тяжелых глаз Баобабовой.

Лидочка, поняв, что проиграла схватку, безвольно отползает по стенке в сторону рабочего места, прячется за печатной машинкой.

— Спасибо, — благодарю женщин за обоюдное сотрудничество и, просунув голову в проем, интересуюсь: — Пономарев и Баобабова в дверях топчутся. Заходить или завтра забежать?

—Да.

Истолковываю ответ как положительный. Втискиваюсь в кабинет. Баобабова следом. Успевает в двух словах выдать характеристику Лидочке, называя ее “рыжей дурой”.

В кабинете капитана Угробова сизый дым, засохший кактус на подоконнике и собственно сам капитан Угробов.

— Садитесь.

Пока мы с Баобабовой, отталкивая друг друга, боремся за право обладания единственным свободным стулом, капитан закуривает сигарету “Прима”. Других не признает. Задумчиво, без комментариев, пялится в окно, где дымится под жарким солнцем городская свалка. Пепел смахивает в ладошку. Ни один мускул не дрогнет на лице боевого опера. Пахнет паленой кожей.

, Машка оказывается сильнее. Плюхается на стул и довольно улыбается. Я отступаю к книжному шкафу, где на полках стоит единственная книга — Уголовный кодекс с простреленными буквами “о”.

— Расселись? Тогда начнем. — Угробов плюет в ладошку, там же тушит сигарету. — У меня три новости. Хреновая, поганая и совсем омерзительная.

— Давайте с поганой, — подсказывает Машка. Угробов переводит взгляд с городской помойки на Баобабову:

— Позвольте, прапорщик, в этом кабинете мне решать, с какой новости начинать! Ноги со стола уберите.

Присмиревшая Машка убирает не только ноги в новых армейских ботинках, но и бронежилет. Правильно ее капитан. Мы не в театре, а у начальства.

— Начнем с поганой новости, — самостоятельно решает Угробов. — Из министерства по здравоохранению благодарность пришла. Просят отметить грамотную работу наших сотрудников. Угадайте с трех раз, кого?

Мы с Машкой улыбаемся.

Два месяца назад пришлось нам выехать в область. В одном из поселков возникла сложная здравоохранительная обстановка. Заболевание жителей превысило все допустимые нормативы. Больницы переполнены, в поликлиниках очереди, врачи без сна, медсестры без выходных. Не успевают выписать больного из стационара, как непонятная болезнь возвращается снова. Симптомы всякие разные, но преимущественно заразные.

Врачи грешили на эпидемию, зеленые на плохонькую экологию, ученые на непрофессиональность и тех и других. По поселку поползли слухи о неизлечимой инфекции, занесенной инопланетянами. Когда нянечки объявили забастовку, а единственная спичечная фабрика встала по причине нехватки рабочих рук, администрация поселка приняла решение обратиться в наше отделение. А точнее, воззвало на помощь секретный отдел “Подозрительной информации”.

По прибытии на место мы с Машкой тщательно собрали всю необходимую информацию, опросили половину жителей, взяли где нужно пробы, собрали где не нужно анализы. И пришли к удивительному, впоследствии научно доказанному, выводу.

Мною, старшим лейтенантом Алексеем Пономаревым, была замечена странная любовь жителей больного населенного пункта к иностранной жвачке с космическим называнием “Орбит”. Как с сахаром, так и без. Одурманенные рекламой, жители пережевывали неимоверное ее количество. Продажа “Орбита” превышала реализацию хлеба, сахара, табачных изделий и даже исконно русского продукта — водки.

Проведя исследования, мы отметили, что жвачка вышеуказанного названия выплевывается быстрее, чем пропадают ее вкусовые качества. В результате улицы завалены белой массой. Тротуары покрыты ровным слоем того же названия. Дворники и мусоровозы не справляются с очисткой поселка.

Именно тогда я высказал мысль, в дальнейшем подтвержденную на самом высоком медицинском уровне.

Различные болезнетворные организмы, вирусы и мерзопакостные микробы, оседая на непережеванном “Орбите”, размножались в огромных количествах, приобретая из поколения в поколение новые свойства. Жестокая мутация и родовой отбор сильнейшего. Не знаю, может, зубы отрастали, а может, уже имеющиеся крепче становились. Так или иначе, подросшие не в лучшую сторону на иностранной жвачке отечественные болезни захватили поселок и населяющих его жителей.

Рекомендации отдела “Пи” были короткими и внятными. Запретить продажу вредоносной жвачки, повысить зарплату дворникам и сделать упор на наши, российские продукты жевания.

Через неделю из больницы выписался последний больной, вновь заработала фабрика, зеленые успокоились, ученые защитили докторские и кандидатские, поселковая администрация назвала одну из улиц в честь нашего секретного отдела.

— Объявляю. — Капитан чуть приподнимается с места, раздаривая благодарности. — Хорошо поработали, слов нет.

— А почему новость поганая? — вспоминает Ба-обабова.

— Потому что производитель жвачки подал в суд на наше отделение. — Угробов недовольно морщится. — А мы работать должны, а не по судам таскаться.


  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24