Герои без вести не пропадают

      - Негодяй высшей марки! Мне известны многие его делишки... Я все расскажу вам. Если бы не господин Астахов, я бы давно выскочил из-за перегородки и набил ему морду! Даю честное слово! - заверил немецкий капитан.
      - Да, Планк вполне заслуживает такого обхождения. Но не горюйте, вы еще успеете отомстить. По настоянию моего заместителя лейтенанта Соколова, которого вы продолжаете называть господином Астаховым, я все-таки решил отправить вас на самолете в Советский Союз. Там вы и расскажете всю правду о полковнике Планке.
      Услышав эти слова, Нордау обернулся к Соколову и вопросительно посмотрел на него.
      - Да, капитан Нордау, полковник прав: я действительно его заместитель, - подтвердил Соколов.
      - Значит, вы прибыли к нам для осуществления заранее продуманного плана?
      - Да. Каждый шаг советского партизана всегда заранее продуман. Иначе мы не смогли бы одерживать победу за победой над фашистскими войсками.
      Глава тридцать седьмая
      Итак, все дела как будто закончены. Опасная провокация немцев сорвана. Абвергруппа 505 перестала существовать. Ее шеф вместе с одним из свидетелей всех его преступлений, а также документы, подтверждающие эти преступления, отправлены в Советский Союз. Тот же самолет увез сотни писем партизан к родным и знакомым, трофейное золото и драгоценности для сдачи в фонд обороны, доклад командования о выполнении боевой задачи, поставленной Штабом партизанского движения; отправлены для лечения в госпиталях все тяжелораненые бойцы и командиры - жертвы отчаянной схватки Интернационального отряда с немецкой военной разведкой.
      Завершив дела, человек обычно отдыхает. Турханову тоже хотелось завернуться в плащ-палатку, броситься на травку и спокойно проспать до утра под душистым кустом жимолости. В связи с последними событиями вот уже более суток ему не пришлось сомкнуть глаз. Но в это время его разыскал Адам Краковский. Он был явно взволнован: чувствовалось, что хочет сообщить своему другу какую-то важную новость.
      - Итак, операция по ликвидации "Осиного гнезда" успешно завершена, очередная опасная провокация немцев сорвана. Что ты намерен делать в ближайшее время? - спросил майор.
      -Жду распоряжений начальства, - ответил полковник. - Очевидно не сегодня, так завтра двинемся на соединение с передовыми частями Красной Армии, которые в некоторых местах форсировали Вислу и создают плацдарм.
      - Да, это вполне возможно. Партизаны могут оказать ценную услугу при расширении этих плацдармов.
      - Не только партизаны, но и батальон Армии Людовой.
      - Конечно, - согласился Краковский. - Но я получил другое задание.
      - Какое?
      - С частью сил перебраться в столицу.
      -В Варшаву? - удивился Турханов. - С какой целью?
      - Кажется, там назревают весьма важные события, характер которых пока не совсем ясен. Немцы спешно подтягивают к городу крупные полицейские силы. Кроме того, предатель Власов из своей армии послал туда целую бригаду под командованием Каминского.
      Турханов задумался. "Воронье слетается, - значит, будут трупы", вспомнил он чувашскую поговорку. "Неужели немцы хотят натравить этих изменников на жителей Варшавы?"
      - Послушай, Адам, не собираются ли фашисты повторить провокацию полковника Планка в еще более крупных масштабах? - с тревогой в голосе спросил Владимир Александрович.
      - Такая возможность не исключена, но имеются и другие предположения. Нам стало известно, что польская реакция тоже зашевелилась. Генерал Бор сосредоточивает в столице довольно крупные силы Армии Крайовой, тайно перебрасывая их из соседних воеводств. Несколько дней назад отсюда отбыл батальон Тадеуша Бохеньского и некоторые другие подразделения. Ясно одно: что-то готовится за спиной народа, а что именно - мы, не знаем.
      - Выходит, снова нам задали загадку.
      - Выходит так. Послушай, Володя, не хочешь ли ты разгадать ее вместе с нами? - вдруг спросил Краковский. - Говорю это потому, что все операции, которые мы готовили и проводили вместе, всегда завершались успешно,
      - Я не прочь, но как на это посмотрит командование? - усомнился полковник. - Штаб партизанского движения, как правило, особое внимание уделяет тем районам в тылу противника, куда нацелены ближайшие удары Красной Армии. Я не слышал, чтобы Варшава нее окрестности были такими районами. Значит, освобождение вашей столицы планируется на более позднее время.
      - Это понятно. Но все же поговори с генералом Барсуковым.
      - Хорошо, я спрошу у него. Как ты практически мыс лишь мое участие в предстоящей операции?
      - Если ваше командование не планирует переброску партизанских отрядов в Варшаву, то в составе Армии Людовой можно было бы сформировать отдельный батальон из моих и твоих добровольцев.
      - Что же, это вполне реально. Тогда я сегодня же свяжусь с генералом Барсуковым и завтра утром дам тебе окончательный ответ, - заверил полковник.
      На этом они расстались. Адам Краковский и сопровождающие его поляки поехали в сторону Свиной горы, а Турханов решил возвратиться в расположение своего отряда пешком. Он с детства любил бродить по лесу один, особенно ночью, когда одолевала сонливость. Слабые шорохи в чуткой тишине всегда настораживают одинокого путника и, как бы он ни устал, ночью никогда не заснет в лесу. Зато увидит много интересного, что надолго сохранится в памяти. В этот раз Владимир Александрович заметил оленя с олененком. Почуяв опасность, мамаша издала характерный звук, и теленок тут же застыл на месте, а олениха нарочно пробежала мимо человека совсем рядом, словно желая обратить его внимание на себя и тем самым увлечь преследователя подальше от притаившегося детеныша. Наивная хитрость животного развеселила полковника. Усталости как не бывало! Он постоял некоторое время возле олененка, который, строго выполняя повеление матери, продолжал стоять неподвижно, потом, обойдя его стороной, пошел своей дорогой.
      Часовой издали заметил его, но не откликнул, так как хорошо изучил его походку. В землянке горела бензиновая коптилка из артиллерийской гильзы. От копоти и запаха бензина было невыносимо душно. Ева спала сидя у рации. Бедная! Не успев как следует оправиться после страшных пыток в абверовской тюрьме, она сразу приступила к своим нелегким обязанностям и вот уже которые сутки сидит у этого волшебного ящика, связывающего партизан с Большой землей.
      Турханов не стал ее будить, взял лист бумаги, составил на имя Барсукова очередное донесение, в котором сообщил об отправке самолета, не забыл включить в донесение и содержание своего последнего разговора с Адамом Краковским и, зашифровав, передал в эфир. Штаб партизанского движения ответил не сразу. Очевидно, Барсуков консультировался с другими руководящими работниками Штаба. В радиограмме говорилось о благополучном приземлении самолета с ранеными партизанами и офицерами абвера. Генерал Барсуков от лица службы горячо поздравлял весь личный состав Интернационального отряда советских партизан с одержанной победой. Вопрос о слиянии части отряда с Армией Людовой оставлял на усмотрение самого Турханова. Если он решит это положительно, то командование отрядом предлагал передать капитану Савандееву, который и должен будет повести партизан на соединение с наступающими частями Красной Армии.
      Такой ответ вполне устраивал Турханова. Отряд под его командованием с честью выполнил все боевые задачи, поставленные перед ним Штабом партизанского движения, и получил разрешение пойти на соединение с советскими войсками, но самому Владимиру Александровичу хотелось продолжать борьбу в тылу врага. Теперь перед ним открываются новые горизонты, новые возможности служить своей Родине. Он понимал, что дело это серьезное и сопряжено с немалыми трудностями, но они его не пугали. Оставалось обо всем договориться с товарищами и снова броситься в бой.
      "Оставим это на утро, а пока вон из этой душной землянки!" - решил он и разбудил Еву, накинул на ее плечи шинель, и они вышли на воздух.
      На востоке занималась заря. Турханов вспомнил о далекой родине. Там, на Волге, где живут чуваши, уже давно день и люди занимаются своими обычными делами. Тут, на Висле, люди еще спят глубоким сном.
      Но заря была дымная, багровая, словно хотела напомнить, что в мире идет жестокая война и крови людской литься еще не день, не неделю и не один месяц.
      - Ты сегодня какой-то необыкновенный, - заметила Ева. - Лицо твое горит, как это небо на востоке. Скажи, что случилось?
      - С группой товарищей еду в Варшаву.
      - А я? - спросила девушка.
      - Беру с собой только добровольцев. Если согласишься, поедем вместе.
      - Конечно, согласна. Но что мы будем делать там?
      - Бороться за освобождение твоего родного города. До сих пор ты воевала только на родной земле. Теперь будешь биться в родном городе, в родном доме. А я все больше и больше удаляюсь от Родины... Что бы ни сделал я, чтоб хоть на минуту прижаться к родной земле!
      - Не тоскуй, милый! Скоро кончится война, и мы быстрокрылой птицей полетим в твою Чувашию...
      Светлая полоса на востоке, расширяясь с каждой минутой, стала ярко-красной. Вот уже заря заняла полнеба. Правда, другая его половина все еще была темной и мрачной. Но конец ночи неумолимо приближался. Скоро из-за дальних гор поднимется пылающее солнце и осветит весь мир...
      Часть третья
      Глава первая
      Подготовка к поездке в Варшаву совпала с освобождением Красной Армией города Сандомира. Таким образом, партизан Интернационального отряда от своих братьев-красноармейцев отделяло расстояние всего в несколько десятков километров, которое при благоприятных условиях можно было бы пройти за каких-то двое суток. Турханов опасался, что теперь, когда соединение с советскими войсками из отдаленной мечты превратилось в реальную возможность, не легко будет набрать необходимое количество добровольцев, которые пожелали бы уйти еще дальше во вражеский тыл, да еще в город, где партизанам будет гораздо труднее не только действовать, но и просто выжить. Однако эти опасения не оправдались: из трехсот бойцов и командиров больше половины выразили желание продолжать борьбу в новых условиях. Пришлось многим отказать. Турханов согласился взять с собой только тех, которые получили рекомендации от своих непосредственных начальников и партийной или комсомольской организаций. Труднее оказалось выбрать командиров. Все они выразили желание продолжать борьбу вместе с Турхановым. Уговоры не действовали. Особенно не хотел покидать своего любимого командира капитан Савандеев. Пришлось прибегнуть к авторитету партийной организации, которая обязала его принять командование отрядом. Решение общего собрания - закон для коммуниста. Савандеев вынужден был согласиться, но при одном условии если ему на помощь оставят Зильбермана. Просьбу эту удовлетворили: склады, обозы, основная часть тяжелого вооружения оставались на старом месте, а справиться с таким большим хозяйством мог только опытный хозяйственник, каким зарекомендовал себя Лев Давыдович.
      Но подбор добровольцев, был лишь первым шагом. Предстояло еще перебросить их в Варшаву. Дело это было сложным и опасным. Весь путь пролегал через города и поселки, забитые немецкими войсками, а такие препятствия, как жандармские и полицейские посты, надо было преодолевать почти на каждом шагу. Бойцы и командиры Армии Людовой, переодетые в гражданское платье, небольшими группами и поодиночке выехали в Варшаву и там Должны были явиться на сборные пункты. Всех их обеспечили надлежащими документами. Но для советских партизан такой способ переброски не годился: не владея польским языком, они могли попасться при первой же проверке. Было решено выдать их за военнопленных, завербованных в армию предателя Власова и переправляющихся в бригаду Каминского, которая в то время сосредоточивалась в Варшаве. При этом роль власовского вербовщика должен был исполнять Соколов, у которого сохранились документы на имя капитана Астахова, а на группу Кальтенберга возложили обязанность сопровождающих. Железнодорожники подготовили вагоны для перевозки мнимых власовцев и обещали прицепить их к составу, следующему в Варшаву. Яничек должен был встретить партизан в Варшаве и разместить их на квартирах, подготовленных польскими подпольщиками совместно с Адамом Краковским. К сожалению, этому хитроумному плану не суждено было осуществиться: какой-то предатель сообщил о нем в гестапо, и Турханов со своими товарищами чуть не попал в ловушку. На станции Сухеднюв, где предполагалась погрузка партизан, немцы устроили засаду. Только благодаря бдительности польских товарищей удалось предотвратить катастрофу. Помогли и связи Яничека с некоторыми служащими немецких учреждений. За приличную плату один из них рассказал Зденеку о засаде, и в самую последнюю минуту выход отряда из леса к железной дороге был отменен.
      Пришлось выработать новый план. Его предложили подпольщики, работавшие на железной дороге. Идея была проста, но для осуществления требовалась соответствующая подготовка. Для согласования подпольщики пригласили Турханова в город. Связь с городскими антифашистскими организациями партизаны поддерживали через специальный пост, который назывался пунктом сбора донесений. Турханов прибыл туда в сопровождении пяти бойцов. Здесь они должны были оставить коней и дальше пойти пешком. Начальник поста представил им щупленького подростка, присланного из города в качестве проводника.
      - Стефан, - назвал свое имя парнишка. - А я вас сразу узнал, - добавил он, глядя на полковника загоревшимися глазами.
      - Каким образом? - не понял Турханов.
      - Швабы вчера по всему городу развесили объявления с вашим портретом. Там сказано: тот, кто вас доставит в комендатуру живым, получит сто тысяч, а кто мертвым - пятьдесят тысяч марок.
      - Вот как! И ты думаешь, нам не опасно идти в город? - спросил с улыбкой полковник.
      - Со мной не бойтесь! - решительно заявил парнишка. - Я вас проведу огородами. Немцы там не бывают, а поляки не выдадут.
      - Почему ты так думаешь?
      - Хозяин дома, где мы раньше снимали квартиру, вы дал моих родителей гестапо. Там их убили. Но и предатель не уцелел: наши явились к нему и вздернули на собственных воротах, а на шею повесили дощечку с надписью: "Такая судьба ждет каждого предателя". С тех пор прошел почти год, а в городе больше никого не предали... Только вы идите один. Когда много, трудно прятаться.
      Турханов подумал и согласился. "Действительно, зачем нам ходить по городу толпой? Одному и спрятаться и уйти легче", - решил он.
      Как и уверял начальник поста, Стефан свое дело знал превосходно. Больше половины пути они прошли без приключений. Но возле какого-то каменного забора парнишка остановился и шепнул:
      - Тут живут дочери адвоката Пясковского. Настоящие шлюхи. К ним часто ходят пьяные швабы. Я перелезу через забор, а вы подождите здесь. Если нет никого, я позову.
      - А обойти это местечко нельзя?
      - Нельзя. Справа немецкие казармы, а слева завод. Там и тут усиленная охрана. Дальше все спокойно.
      Турханову не хотелось подвергать мальчика опасности, поэтому он предложил перелезть через забор вместе. Они так и сделали. Но не успели они встать на ноги, как неизвестно откуда выскочили два немца. Один наставил на полковника винтовку, другой схватился за кобуру.
      - Хальт! Хенде хох! - заорал первый.
      Стефан поднял руки и застыл в ужасе. Турханов же, обладавший мгновенной реакцией, тут же два раза выстрелил. Фашист, целившийся из ружья, без единого звука упал на землю, его товарищ-офицер попытался убежать, но следующая пуля уложила и его.
      - Бегите в сад! Я вас догоню, - шепнул парнишка. Турханов, перебежав широкий двор, через открытую калитку вошел в сад и, спрятавшись в тени дерева, стал ждать парнишку. Тот прибежал запыхавшись. В руках он держал офицерский ремень, на котором болталась кобура с пистолетом.
      - Ты из-за этого остался? - кивнул полковник на кобуру.
      - Да. Давно мечтал найти настоящее оружие. Теперь уж могу уйти в партизаны. Возьмете меня к себе?
      - Поговорим об этом после. Сейчас пошли дальше. На выстрелы могут явиться патрули.
      Действительно, только они скрылись в темноте, как со стороны дома Пясковских раздались автоматные очереди и разрывы гранат, словно там происходил настоящий бой. Неизвестно было только, кто с кем сражается.
      - Должно быть, примчалась синяя полиция, а швабы, находившиеся в доме, с перепугу открыли по ним огонь. Вот потеха! - засмеялся Стефан.
      На конспиративной квартире Турханова ожидали трое мужчин в форме польских железнодорожников. Один из них был хозяином дома. Стефан представил им Турханова. Все заулыбались.
      -Знаем, - сказал хозяин, - немцы познакомили нас с ним раньше тебя. А вот вы нас не знаете. Это пан Вешняк. Сегодня выезжает в Варшаву, встретит вас там. А это - мой младший брат Рышард. Работает паровозным машинистом. Он повезет вас в столицу.
      Турханов пожал всем руки. Человек, которого назвали паном Вешняком, показался ему знакомым. Он посмотрел на него внимательнее и вспомнил, что в сороковом году встречался с ним в Москве. Но тогда его звали товарищем Калиновским. Очевидно, и пан Вешняк вспомнил эту встречу, ибо улыбнулся ему, как старому знакомому.
      - Вас мы ждали немного раньше. В городе открыли стрельбу, и мы подумали, не вас ли преследуют немцы. Слава богу, все обошлось благополучно, - сказал хозяин.
      - Немцы действительно переполошились из-за нас, - признался Турханов. А ну, Стефан, расскажи, как ты раздобыл пистолет!
      Паренек, то и дело сбиваясь, поведал о происшествии во дворе Пясковских.
      - Они на него винтовку, - рассказывал он, восторженно глядя на полковника, - а он их пистолетом. Одного сразу же наповал, другой давай бежать, но он как выстрелит - и уложил... Тут я и снял пистолет.
      Стефан положил парабеллум на стол. Все обратили внимание на фигурную серебряную пластинку, врезанную в рукоятку. На ней красивым готическим шрифтом была выгравирована надпись: "Эриху Гайсвинклеру за героизм, проявленный при подавлении еврейского восстания в Варшаве от генерал-губернатора Ганса Франка".
      - Значит, вы ухлопали не простого фрица, а крупного преступника! Вот где настигло его проклятие женщин, стариков и детей, - сказал Вешняк.
      - Займемся делами, товарищи. Дорога каждая минута. Рышард, начинай, предложил хозяин.
      Тот разложил на столе схему железных дорог Польши.
      - Завтра на станции Слупя-Нова для отправки в Гер манию грузятся тридцать вагонов племенного скота по шестнадцать коров в каждый вагон. Ночью поезд остановится вот на этом разъезде. Там вы снимете немецкий караул и замените его своим. Затем в каждый вагон посадите по пять партизан. На стоянках возможна проверка, поэтому им придется прятаться в сено. Все проводники - наши люди. Около двух часов ночи поезд прибудет в Варшаву. Там вас встретят товарищи. Вот наш план. Конечно, ехать вместе со скотом не очень приятно, но зато надежно. Эшелоны с животными немцы, как правило, тщательно не проверяют, - закончил Рышард.
      Турханову этот план понравился. Даже если по дороге немцы случайно и обнаружат партизан, то по общему сигналу можно будет выскочить и принять бой. Турханов высказал свои соображения о замене караула, системе сигнализации в пути, о времени погрузки и выгрузки людей. Подпольщики утвердили его предложения.
      Из города к пункту сбора донесений Стефан повел Турханова другим путем. Когда они покинули пределы города, парнишка напомнил полковнику о том, что ему хочется уйти в партизаны.
      - Сколько тебе лет? - спросил Турханов.
      - Весною исполнилось шестнадцать.
      - Маловато для солдата. Через пару лет пойдешь в армию по призыву.
      - Но тогда уже войны не будет. А мне хочется воевать сейчас. Пане полковник, возьмите меня в свой отряд! Я не выпущу из рук оружия, пока не будет убит последний шваб на земле.
      - Верю тебе, мой юный друг, но торопиться нельзя. Война - дело взрослых. И швабов не надо всех уничтожать.
      - Почему? - удивился Стефан. - Разве они не враги?
      - Не все. Фашисты - действительно враги. Но немецкий народ-нет. Он дал миру Маркса, Энгельса, товарища Тельмана и многих других выдающихся революционеров.
      - Это было раньше. Теперь все швабы - убийцы.
      - Не все Стефан, далеко не все. Даже в моем отряде есть немецкий офицер, который причинил фашистам не меньше вреда, чем другие партизаны. Мы его даже представили к ордену. Многие немцы и в самой Германии ждут не дождутся, когда мы разгромим гитлеровцев и освободим их из-под гнета фашизма. Дело это не легкое. Бои с империализмом будут длительными. Ты еще успеешь участвовать в них. Поэтому набирайся сил, чтобы стать настоящим солдатом революции.
      Глава вторая
      Используя свои связи с некоторыми сотрудниками немецких учреждений, Яничек получил довольно подробные сведения об охране эшелона с племенным скотом. Команда охраны состояла из десяти солдат-резервистов и одного немецкого офицера в звании лейтенанта. Фамилия его Штокман, родом он из Восточной Пруссии. После излечения в военном госпитале в Кельцах он попросился в отпуск, чтобы посетить престарелых родителей перед отправкой на фронт. Но война требовала все новых и новых жертв, Штокману отказали. Тогда, по совету друзей, он обратился к одному человеку, который за приличную плату устроил его начальником охраны эшелона с коровами, отправляемого в Кенигсберг, где проживали его родители. "Лучше охранять скот в тылу, чем погибать, как скотина, на передовой", - сострил пройдоха, похлопав Штокмана на прощание по плечу. Используя эти сведения, было решено заменит немецкую охрану поезда разведывательно-диверсионной группой Конрада.
      31 июля с наступлением ночи Турханов сосредоточил своих людей в лесу, почти вплотную прилегающем к железнодорожному разъезду, где намечена была погрузка партизан. Тяжелый состав с племенным скотом прибыл вовремя. Начальник разъезда подошел к единственному классному вагону и попросил часового вызвать начальника охраны лейтенанта Штокмана.
      - Я вас слушаю! - вышел из вагона молодой офицер вермахта.
      - На ваше имя получена телеграмма. Вот она. Распишитесь! - подсунул ему железнодорожник тетрадь с засаленными листочками.
      Лейтенант расписался и, быстро пробежав глазами телеграмму, затрясся как в лихорадке. "Сорвалось! - со страхом подумал он. - Теперь уж не миновать штрафного батальона. Оттуда почти никто не выходит живым..."
      В телеграмме, подписанной оберштурмбанфюрером Гроссманом, лейтенанту Штокману предлагалось немедленно сдать охрану поезда команде эсэсовцев во главе с гауптштурмфюрером Фоербахом, а всех своих солдат доставить гестапо, так как среди них будто бы находятся агенты врага.
      - Где гауптштурмфюрер СС герр Фоербах? - спросил Штокман.
      - В зале ожидания много эсэсовцев. Прибыли два часа назад. Их начальник, кажется, гауптштурмфюрер, грозный на вид, злой. Может, это он и есть...
      Штокман снял с постов всех часовых, построил их перед классным вагоном, после чего побежал в зал ожидания. Там и правда были эсэсовцы. Вели они себя весьма вызывающе, приставали к молодым пассажиркам, громко рассказывали сальные анекдоты и ржали как жеребцы. Их начальник, заложив руки за спину, расхаживал по залу, словно выискивая, к чему бы придраться.
      Штокман подошел к нему.
      - Герр гауптштурмфюрер! - обратился он, отдавая честь. - Я получил эту телеграмму....
      - Хайль Гитлер! - гаркнул Кальтенберг, прерывая его. Услышав его грозный голос, все находившиеся в зале вскочили на ноги и застыли в стойке "смирно".
      - Хайль Гитлер! - пролепетал перепуганный Штокман.
      - Содержание телеграммы мне известно. Значит, действуете подкупом, да? Домой захотелось? А мы в это время должны погибать на фронте... Ну и сволочь же вы, лейтенант Штокман! - презрительно посмотрел на него Кальтенберг.
      - Простите, герр гауптштурмфюрер! - виновато за скулил лейтенант. Мать тяжело больна. Пока жива, хотелось еще раз повидаться с ней. Дома я не был с сорокового года...
      - Ладно! Расскажете об этом гестапо. Автомашина ждет на улице. Передайте сопроводительные документы и везите своих солдат прямо в Кельцы. Там доложите оберштурмбанфюреру Гроссману.
      Штокман слышал об этом звере в эсэсовской форме. "Не оберштурмбанфюрер, а обер-палач", - говорили о нем даже сами немцы. Лейтенант уже больше ни на что не надеялся. Он вытащил из полевой сумки служебные документы и передал их Конраду.
      - Коров будете пересчитывать? - спросил он упавшим голосом.
      - Нет, некогда. Поезд нельзя задерживать. Кальтенберг начал расставлять своих "эсэсовцев" на посты, а Штокман повел солдат к автомашине, ожидавшей их у выхода перед зданием разъезда. За рулем сидел один из поляков из команды Кальтенберга, которому по семейным обстоятельствам надо было остаться в Келецком воеводстве. С завтрашнего дня он уже поступал в распоряжение командования Армии Людовой. Он встретил Штокмана грубо, как поступил бы любой эсэсовец по отношению к провинившемуся офицеру вермахта, которого вот-вот должны арестовать.
      - Посадите людей в кузов и едем быстрей! - распорядился он.
      - Ночью не опасно ехать лесом? - спросил лейтенант.
      - А чего опасаться?
      - Говорят, будто партизаны пошаливают.
      - Они пошаливают только в воображении трусов, а настоящих воинов фюрера обходят за сто километров.
      "Молокосос! - выругался про себя Штокман. - Не видал настоящих партизан! Они тебе еще покажут..."
      Делать было нечего, пришлось посадить людей в кузов. Сам Штокман сел рядом с шофером. Мотор взревел, и автомашина помчалась по грунтовой дороге. Но не успели проехать и километр, как пришлось остановиться. Впереди, поперек дороги, лежало срубленное дерево. Солдаты всполошились, шофер же был совершенно спокоен. Осветив срубленное дерево ярким светом фары, он не торопясь вылез из машины, прошел вперед, потоптался, обошел дерево со всех сторон и только тогда вернулся.
      - Объехать невозможно. Придется оттащить в сторону, - сказал он. Прикажите солдатам!
      - А на нас не набросятся?
      - Кто?
      - Партизаны, - шепотом ответил Штокман.
      - Фу, ты, боже, мой! Никогда не думал, что среди немцев могут быть такие трусы... Тогда вернемся на станцию и будем ждать до утра. Только ответственность за задержку берите на себя! - проворчал шофер.
      Лейтенант посмотрел на лес, высокой стеной подступавший к дороге, и, опасливо озираясь по сторонам, повел своих солдат к проклятому дереву.
      - Поднимите за комель, сбросим его в канаву! - приказал он.
      Но только успели солдаты нагнуться, как из лесу застрочили автоматы. Солдаты как горох посыпались на землю; партизанская пуля настигла и их командира.
      - Прекратить огонь! - послышался голос Савандеева. - Оружие и боеприпасы забрать. Убитых отнести подальше в лес и зарыть в землю. Автомашину отогнать в глубь леса и там бросить. Приступайте!..
      Глава третья
      Столица Польши Варшава - один из крупных и красивейших городов мира. Не зря же приезжие иностранцы утверждали: "В мире два Парижа. Один - на Сене, другой - на Висле". Действительно, красота Варшавы изумляла всех. Сами жители Варшавы о родном городе говорили так: "Если Краков-отец городов польских, то Варшава их мать".
      И вот наступило время, когда людям Турханова предстояло сражаться на улицах этого прекрасного города. В ночь на первое августа железнодорожный состав, груженный Племенным скотом, остановился на маленьком разъезде в районе Повонзковского католического кладбища. К классному вагону подошли три человека в белых халатах.
      - Ветеринарная инспекция, - заявил мужчина с бородкой. - В каком вагоне у вас больной скот?
      Это был пароль. Значит, здесь все обстояло благополучно.
      - У нас больных животных нет, - ответил Кальтенберг условной фразой.
      Люди в белых халатах вошли в вагон. Турханов ожидал встретить среди них знакомых, но ни Вешняка, ни Краковского не оказалось. Это встревожило его.
      - Ярослав Козловский, - представился человек с бородкой. Представитель Вольского районного комитета ППР. Под квартиры вам отведены дома по Млынарской улице. Адам Краковский со своими бойцами разместился на соседней Нововольской улице.
      - Рад познакомиться, - пожал ему руку полковник. - Что будем делать?
      - Приступим к выгрузке. Проводники здесь. Они поведут вас на квартиры. Стрелковое оружие, ручные гранаты и патроны постарайтесь спрятать под одежду. Пулеметы и минометы, а также ящики с боеприпасами придется оставить на кладбище. Днем их перевезут на катафалках.
      Так и сделали. Через десять минут поезд тронулся, а молодые девушки и парни небольшими группами повели партизан на квартиры.
      Штаб батальона размещался в двухэтажном особняке. Его хозяин, член подпольной антифашистской организации, занимал довольно высокий пост в одном из многочисленных немецких учреждений и у оккупантов был вне подозрений. Помещение под радиостанцию отвели в подвале. К утру Ева установила связь с радиостанцией Штаба партизанского движения и передала первую радиограмму, в которой Турханов сообщил о благополучном прибытии в Варшаву. Затем Козловский познакомил полковника с общей обстановкой. Она оказалась сложной, даже, можно сказать, предгрозовой.
      Жители Варшавы еще в середине июля почувствовали быстрое приближение фронта. Через город на запад тянулись бесконечным потоком тяжелые грузовики с награбленным имуществом, с востока же двигались колонны сильно потрепанных частей и подразделений вермахта. Поляки горячо обсуждали, будут ли немцы защищать город или оставят его без боя. Многие склонялись к последнему. Очевидно, даже сами немцы, служащие в оккупационных учреждениях и работавшие на разных предприятиях, не знали, каковы намерения гитлеровских генералов. В начале двадцатых чисел их охватила паника. Многие учреждения уже подготовились к эвакуации. Фолькс - и рейхсдейче <Немцы, родившиеся за границей и в самой Германии> спешно покидали город. 24 и 25 июля немецкие магазины не открылись, служащие коммунальных и хозяйственных учреждений не вышли на работу, почта и телеграф бездействовали. Казалось, у стен Варшавы вот-вот появятся советские танки. Осмелевшие поляки открыто грозили кулаками вслед убегающим немцам. Чтобы как-то прекратить панику, в Варшаву вынужден был приехать сам начальник гитлеровского генерального штаба Гудериан. 26 июля губернатор Варшавы Фишер издал приказ, в котором категорически опровергались слухи о возможной сдаче немцами Варшавы и высказывалось предположение, что сейчас, как и 1920 году, произойдет чудо на Висле и Красная Армия снова откатится на восток. Приказ угрожал всем нарушителям порядка суровыми карами.