Джедра встал и подошел к ней. Она взяла его за руку и шагнула через дверь в дереве, и когда он сделал один единственный шаг, в его глазах все закружилось, он потерял ориентировку, но когда открыл глаза, оказалось, что он опять лежит у подножия холма. Он сел и взглянул на Кайану, которая была не больше чем тень в наступившей ночи.

Кайана? спросил он

Здесь.

Он обрадовался, что сидит на земле; иначе чувство облегчения, которое текло через его организм, могло бы сбить его с ног. Он взял плечи Кайаны в свои руки и поднял ее к себе, они слились в жарком объятии. Броня была на них — в настоящем мире они ее и не снимали — но ему было все равно. Он держал в руках настоящую Кайану, и тело и душу.

Китарак сидел рядом с ними, в его фасетчатых глазах отражался свет далеких звезд. — Ну, — сказал он, видя что их объятие не кончится никогда, — вы в порядке?

Кайана с трудом оторвалась от Джедры, провела руками по бокам и груди. — Похоже все на своем месте, — сказала она.

— Это больше чем я могу сказать о себе, — сварливо сказал Йонкалла. Он сидел на камне, подпирая подбодорок в руками и уперев локти в колени.

— Если тебе не нравится, пожалуйста, можешь уйти обратно в кристалл, — сказал ему Китарак.

— Нет, — мгновенно ответил Йонкалла. — Только не это. Это тело не мое, и этот мир совсем не рай, но он, по меньшей мере, настоящий.

— Ты мог бы попытаться сделать свой мир таким же, как мир Кайаны, — скаазал Джедра, касаясь кристалла, видевшего у него на шее. — Он великолепен.

Кайана пожала плечами. — На самом деле он очень похож на твой мир, — сказала она, обращаясь к Йонкалле. — Я сделала воду немного теплее, чтобы я могла войти в нее и самой двигаться через нее, но в остальном я скопировала и речку и бассейн, которые видела в твоем мире.

— Плавать, — сказал бессмертный.

— Что?

— Ты плавала. Я делаю это постоянно. Делал. Я не думаю, что в вашем мире есть достаточно воды, чтобы наполнить ванну.

— Ванну? — недоменно переспросил Джедра.

Кайана засмеялась. — В каждом дворце есть по меньшей мере одна ванна.

Йонкалла не улыбнулся. — Когда я правил этой планетой, даже у крестьян была ванна. А вода текла во многих полноводных реках по поверхности земли.

— Многие из нас посвятили всю свою жизнь тому, чтобы вернуть эти времена на Атхас, — сказал Китарак. — Ты мог бы стать замечательным дополнением к нашей команде, так как ты знаешь из первых рук то, что мы пытаемся восстановить.

— Только не в теле дварфа, — ответил Йонкалла.

Китатак возбужденно потер нижними руками свое брюшко. — Я попытаюсь найти для тебя что-нибудь получше, — сказал он, — но я никогда не стану некромантом ради тебя.

— После гладиаторских игр остается куча замечательных тел, — сказал Йонкалла, — вроде того огромного эльфа, который так великолепно сражался. Почему бы тебе не дать мне тело как у него?

Внезапный холодок пробежал по спине Джедры. — Что за огромный эльф? — спросил он. — Не Сахалик ли?

— Это его имя? — сказал Йонкалла. — Я не обращал на него никакого внимания до тех пор, пока не заметил, насколько он хорош. Если бы он не подскользнулся в луже крови, он мог бы победить.

Джедра взглянул на Китарака. — Это действительно Сахалик?

Китарак кивнул своей головой гигантского богомола. — Мне очень жаль. Он действительно великолепно сражался, но, как сказал Йонкалла, он подскользнулся и …

— И умер? Только из-за этого?

— Увы, так происходят дела в нашем мире, — печально сказал Китарак. — По меньшей мере сейчас. Возможно со временем мы сможем вернуть обратно богатства, которыми когда-то владели, и сможем использовать кристаллы, чтобы победить даже смерть, но к сожалению для Сахалика уже слишком поздно.

Джедра опустился обратно, на землю. Сахалик не мог быть мертвым. Он был слишком ловок, чтобы умереть. Ловок, умен, осторожен, уверен в себе и, по меньшей мере по отношению к Джедре, сострадателен. И он должен был стать следующим вождем племени.

— А что с Джура-Дай? — спросил Джедра. — Что будет с ними?

Китарак покачал головой. — Жизнь в пустыне непредсказуема. Они могут выжить и опять стать великим племенем, могут исчезнуть без следа, но это их собственная история. Наше будущее лежит в другой стороне.

— Разве? — спросила Кайана. — И в какой же?

Китарак повернул свою голову к ней. — Неужели я сделал недостойное вас предложение? Я думал, что вы присоединитесь к нам в наших попытках вернуть на Атхас рай. Еще немного обучения, и вы оба будете среди наших самых могущественных союзников.

— Мы должны решать сейчас? — немного дразнясь спросила Кайана. А что ты думаешь? спросила она Джедру. Это то, что мы хотим?

Он почувствовал ее настроение. Она немного поддразнила Китарака, развлекаясь, но она хотела, чтобы тор-крин предложил им это. Хотя она всегда могла отступить и укрыться в своем собственном раю, когда бы ей этого не захотелось, она хотела перенести его и в настоящий мир. И, как только сейчас осознал Джедра, он сам тоже хотел этого. Но он хотел сделать больше, чем просто вернуть на Атхас бывший рай; он хотел полностью разрушить систему со всеми этими королями-волшебниками, темпларами и аристократами, разломать страшную власть, которая ведет к рабству и заставляет влюбленных драться на арене на потеху толпе. Он хотел построить новое общество, в котором у каждого была бы еда и крыша над головой, и в котором у каждого была бы возможность преуспеть в том, к чему он стремился.

Конечно я хочу, ответил он. Больше, чем всего другого на свете. За исключением только одного: провести остаток жизни с тобой.

Это может быть очень долгое время, ответила Кайана. Особенно если мы используем твои кристаллы. Ты уверен, что хочешь этого?

Уверен. Он наклонился к ней и поцеловал ее. Он знал, что их жизнь никогда не будет безмятежной и совершенной, сколько бы они не прожили. Кайана как-то сказала ему, что в этом мире ничего не может быть долго и счастливо, и он видел достаточно, чтобы понять мудрость девиза эльфов «Надейся на лучшее, но ожидай худшее; тогда ты будешь удивляться только приятным неожиданностям». Но так как в это мгновение они целовались, учитель опять сидел рядом с ними, а их будущее казалось обеспечено, все мировые проблемы исчезли в вечном мгновении торжества.