Он поклонился, не обращая внимания на свист. Толпа взревела, приветствуя Дощака, огромный кусок обожженной на солнце плоти, который был выше и тяжелее, чем достигавший в высоту не менее десяти футов тор-крин. К удивления Джедры, вместо обычных дубины или копья, которые великаныши используют в качестве оружия, этот нес деджаду, оружие типа пращи, которое состоит из длинной и широкой корзины на веревке, из которой бросали снаряды, называвшиеся пелота. В левой руке он держал маленький щит и корзинку с пелотами.

Старик от возбуждения застучал своим посохом по скамье. Он повернулся к Джедре и сказал, — Эти длинные руки могут заставить пелоту лететь быстрее, чем оса, жалящая джакала. Великанышы, однако, слишком рыхлы и неуклюжи, так что у тор-крина есть шанс, если он достаточно быстр.

— О, он быстр, — уверил его Джедра, но про себя подумал, Надеюсь, он досточно быстр.

Глашатай крикнул, — Вперед! — и битва началась. Дощак немедленно бросил пелоту в Китарака, но тот легко поднял свой щит и отбил удар. Китарак бросил свою киоркчу в великаныша, который поднял свой собственный щит. Лезвие ударило в самый край щита, но этого оказалось достаточно, чтобы отбить оружие и отправить его высоко в воздух. Толпа вдохнула, когда увидела, как киоркча летит прямо на трибуны, но вот она завернула и вернулось обратно в протянутую руку Китарака.

Он использует псионику, сказал Джедра Кайане.

Похоже на то. Наверно они дали ему возможность использовать ее, хотя и понемногу, прежде чем они заблокируют его.

Джедра почувствовал, как успокаивается. Если Китарак может использовать псионику, битва уже закончена. Он сделал глубокий вздох и расслабился, а полугигант, которых в народе завали великанышами, продолжать кидать свои пелоты. Один шипастый каменный шар ударил в центр правого щита Китарака, а другой отклонился от цели под действием псионический силы тор-крина и с громким треском отскочил от каменной стены под королевской ложей.

Китарак опять бросил киоркчу, на этот раз она проскочила под щитом великаныша и глубоко вонзилась в его левое бедро, прежде, чем отскочить и вернуться в руку тор-крина. Дощак заревел от ярости, когда кровь побежала из раны по ноге. Используя свое преимущество, Китарак прыгнул вперед, махнул своей верхней левой рукой так, что гитка развернулась на полную длину, и ударил снизу вверх. Этот удар мог бы снести великанышу голову, но он успел вовремя подставить щит. Рубящий конец с несколькими лезвиями глубоко вонзился в дерево и застрял там. Китарак попытался вырвать его, но великаныш успел вытянуть руку и ухватиться за металлическую рукоятки гитки прежде, чем тор-крин сумел освободить ее. Одним могучим рывком великаныш сломал полую рукоятку, грозные лезвия остались бесполезно торчать в его щите, а в руках Китарака оказалась значительно уменьшившаяся в длину гитка с одним единственным лезвием на противоположном конце.

Толпа заревела, Джедра застонал, но Китарак, по всей видимости, учитывал такую возможность, во всяком случае он не показал и тени испуга. Он мгновенно перевернул гитку последним лезвием вперед и ткнул им в живот великаныша, мимо его вытянутых рук.

Дощак неловко отпрыгнул назад, припадая на раненую ногу, но жир на его животе оказался таким толстым и плотным, что гитка Китарака вонзилась не слишком глубоко. Из новой раны Дощака кровь почти не текла, и он действовал так, как будто ее и не было. Одним плавным движением он загрузил снаряд в свою деджаду, бросил его и на этот раз попал, прямо в сустав верхнего правого плеча. Осколки хитинового экзоскелета разлетелись во все стороны, а пелота срикошетила и попала нижние ряды, ударив в голову какого-то раба. Тот рухнул на пол как подкошенный и замер без движения.

— Вот еще одна причина, почему это хорошие места, — хихикнул старик. — На наших трибунах нет рядов для рабов, которые готовы встать между нами и любыми снарядами, как у аристократов, так что у нас должно быть время пригнуться.

Джедра шикнул на него, бой поглощал все его внимание. Китарак был ранен, серьезно ранен! Его рука повисла, совершенно бесполезная, он отбросил в сторону один из своих щитов, перехватил киоркчу в нижнюю руку и тут же бросил ее, почти в упор. Острое лезвие чиркнуло по горлу великаныша, и на этот раз кровь потекла ручьем, падая на плечи и грудь.

Китарак отпрянул назад и подхватил киоркчу, когда она вернулась к нему, описав круг. Ему пришлось уклониться от еще одной пелоты, но великаныш уже слабел, скорость и направление выстрела были уже не те, снаряд ударил за спиной Китарака, отскочил от песка и запрыгал, пока не остановился в конце арены. Тор-крин сохранял дистанцию, предпочитая выждать, пока его враг не истечет кровью, но некоторые из зрителей начали скандировать, — Убей его! — и скоро весь стадион подхватил эту «песню». Куски гнилых фруктов полетели с балконов в голову тор-крина, а старик даже вырвал кусок из дыни, которую купил Джедра, и бросил его, целясь в тор-крина, а попал в того самого невезучего болельщика, на которого Джедра направил поток тепла.

Но Джедре до этого не было никакого дела. Внезапно он испугался за Китарака, который был серьезно ранен, но обязан был убить великаныша. Гладиатор не может не обращать внимания на требования толпы, особенно если он раб. Если он все-таки не подчинится, владелец накажет его за испорченное зрелище, скорее всего на следуюший раз выпустив его биться с заведомо более сильным соперником, или даже с несколькими, что означало верную смерть. Китарак конечно знал об этом, но тем не менее все еще колебался, не желая наносить смертельный удар. Впрочем, было ясно, что его соперник все равно умрет, наконец Киратак сдался и сделал то, что хотела толпа: он бросил оставшийся щит в великаныша, направив его прямо в голову, и когда Дощак поднял свой щит, отбивая край летевшего в него щита, Китарак бросил в него одновременно и короткую гитку и киоркчу. Оба оружия попали в цель и застряли в ней: изогнутая киоркча воткнулась в лоб великаныша, страшный окровавленный рог вырос у него на голове, а гитка пробила грудную кость и ее лезвие вышло из спины жертвы.

Зрители разразились одобрительными криками и затопали ногами. Каждый из этих ударов был смертелен; Китарак вновь возвысился в их глазах. Даже старик одобрительно проворчал, — Неплохо, неплохо для жука-переростка.

Киратак поклонился королю, как того требовал обычай, собрал свое оружие и вышел со стадиона. Джедра встал и сказал, — Пора размять ноги. — Но Кайане он мысленно передал, Пошли, больше нам нечего здесь делать.

Она насмешливо улыбнулась, Ох, я только начала входить во вкус, но встала и пошла вместе с ним.

Они оставили старика приветствовать следующих гладиаторов — пару совершенно одинаковых женщин-близнецов, которые должны были сражаться с помешанным от жары эрдлу — спустились по лестнице с трибун и, пройдя через торговые ряды, пошли в город.

Улицы были почти пусты и непривычно тихи. Весь город был на гладиаторских играх, так что у Джедры с Кайаной был шанс посмотреть на Тир без обычной суматохи и толкотни. В таком виде город напоминал скорее большое село, где люди спокойно и тихо живут, а не центр торговли и политической власти. Только чудовищная пирамида в центре города нарушала послеобеденное спокойствие. Она нависала над городом, пронзала небеса, она была как огромная злобная тварь, которая всегда глядела на тебя, и неважно, где ты был.

Они повернули на север, прошли вдоль молчаливого квартала ремесленников, обогнули пустынные трущобы и оказались в купеческом квартале, из которого Великий Караванный Путь вел мимо роскошных особняков аристократов к главным воротам города. Рынок под открытым небом работал, несмотря на Игры, и Джедра обрадовался тому, что не все в этом ненормальном городе бросили свои обычные занятия только для того, чтобы увидеть, как люди убивают друг друга. Он и Кайана прошли вдоль прилавков, и Джедра с удивлением подумал о том, что впервые в жизни у него есть деньги для того, чтобы купить все, чтобы он не захотел, но у него нет места, где хранить любую купленную вещь. Так что они только полюбовались на замечательные украшения и красивую одежду, а потом понюхали запах еды и духов со всех концов мира.

Ближе к вечеру они обнаружили гостиницу, называвшуюся Хвост Дракона, где подавали хорошую еду, и заказали дорогой деликатес — тоже первый раз в жизни. Потом они ели поджаренного облачного ската, пили замечательное, дорогое вино при свете свеч, и весело засмеялись, когда Джедра псионически поднял мясо на несколько футов над блюдом, а затем с громким шумом уронил обратно, овощи разлетелись по всему деревянному столу. Он отрезал кусок светло-коричневого мяса и воткнул в него вилку и поднял в воздух. — Это мой реванш за утро в лагере эльфов, — сказал он и сжевал его. — Мммм, вкусно. — Мясо было сочно, буквально таяло во рту, его вкус чем-то напоминал вкус того морского жука, которого он ел в мире Йонкаллы.

— Я бы очень удивился, если эльфы не съели облачного ската, которого мы убили, до последнего кусочка, прежде чем ушли из лагеря, — сказала Кайана.

— Похоже на то, — согласился Джедра. — Ха. Такое чувство, что с того времени прошла целая жизнь, не правда ли?

— Совершенно точно. — Кайана подняла свой бокал с вином. — Предлагаю тост. За Джура-Дай, пусть они никогда не ссоряться ни с кем, похожим на нас.

Джедра не был уверен, что ему хочеться пить за племя, которое выгнало их в пустыню на верную смерть, но решил, что теперь, когда они вместе прошли через тяжелейшие испутания и выжили, он готов простить прошлые обиды. Кто старое помянет… Он поднял свой бокал и сказал, — Пусть они вообще никогда не встречаются с кем бы то ни было, похожим на нас. — Он осушил свой стакан, поразившись, насколько сладко это вино и как плавно оно скользнуло ему в горло. Он опять наполнил свой бокал и бокал Кайаны, и опять отпил маленький глоток.

— Я когда-нибудь говорил тебе, насколько ты прекрасна? — спросил он.

— Нет, никогда, — ответила Кайана. — А почему бы тебе не начать прямо сейчас? — Джедра засмеялся. — Да, пора. Ты действительно прекрасна. Мне нравится, как огонь свечи отражается в твоих зрачках. И мне нравится, когда в уголках твоего рта собираются складки, когда ты сердишься на меня или сама смущаешься. И я люблю, когда они выпячиваются, чтобы поцеловать меня. — Он наклонился вперед, сложил губы в трубочку и поцеловал ее. Она хихикнула, но ответила на его поцелуй.

— Мне нравится, как твои волосы обрамляют твое лицо, — продолжал он. — Это делает твой взгляд томным и загадочным.

— Неужели?

— У-ох!

— Что еще?

Джедра засмеялся. — Давай посмотрим… — Он вгляделся в ее лицо, примерно так, как покупатель оценивет товар где-нибудь после полудня, прищурил один глаз и склонил голову набок. — О, да, твой нос. Я люблю его. Пожалуй, он совсем не похож на клюв.

— О, спасибо за комплимент, — Кайана откинулась назад, на спинку стула и выпила еще вина, стараясь сдержать усмешку.

— Да, и твой ум, — сказал Джедра. — Разве я не упоминал твой ум? Конечно мне он нравится, я просто восхищаюсь им.

— Животное! — сказала она. — Неужели ты не заметил моих стройных ног или восхитительного тела?

— Я поработаю над этим. Не будь так нетерпелива. — Они глядели друг на друга еще пару мгновений, а потом дружно залились хохотом.

Трактирщик, высокий худой, эльф с постоянной ухмылкой на лице, быстро подошел к ним, огибая столики. — Не хотите ли вы еще вина? — спросил он.

Джедра потряс бутылку, поражаясь тому, что в бутылке не осталось почти ничего. — Я бы хотел этого, — сказал он, — но мне думается что, к сожалению, этой ночью нам надо быть трезвыми, чтобы сохранить голову на плечах. У нас впереди трудная ночь и много работы.

— А понимаю, — сказал владелец гостиницы. — Хорошо, наслаждайтесь вашим мясом. — Он повернулся к другим посетителям, его улыбка стала еще шире.

Он думает, что мы собираемся заняться… передала Кайана. Ментальный образ, который она передала вместе со словами, сказал то, что в чем она не могла признаться самой себе.

Джедра смешался, но сказал, Я скорее занялся бы этим, чем сражаться против маленькой армии аристократа.

Кайана молчаливо одобрила его, ее глаза расширились, стали глубокими и черными в полумраке. — Ты что, нервничаешь? — спросила она. Он обратил внимание, что она сказала это вслух, но не смог понять, имела ли она в виду еще одно значение собственных слов или нет.

В результате он ответил, — А кто бы не нервничал? — и откусил еще один кусок облачного ската.

Они вышли из гостиницы в непроглядную ночь. Правда некоторые звезды уже появились на темном небе, а слабое сияние на востоке обещало восход лун-близнецов. Джедра с Кайаной не собирались ждать их появления. Им вообще не нужен был свет, когда они сливали свои сознания, а темнота могла только помочь. Они направились к холму, на котором находилось поместье Рокура, стараясь выглядеть как рабы, возвращающиеся домой после долгого дня работы в поле. Конечно, они могли бы попытататься сойти за аристократов, но Джедра никогда не смог бы сыграть эту роль, а Кайана, по крайней мере, несколько дней была рабыней.

Они достаточно легко нашли поместье; приметы, которые они запомнили, когда были здесь псионически, привели их прямо к цели. Более трудной задачей оказалось найти укромный уголок, из которого они начали бы работать, но в конце концов на дороге, ведущей к задним воротам поместья и которой пользовались только слуги и рабы, они обнаружили темный угол, из которого было не так далеко до стены ближайшего к Китараку квартала поместья.

Когда они вжались в тень, которую Джедра еще и расширил, используя свои способности манипулирования светом, Кайана передала ему, Разве это не то самое место, куда мы должны были попасть, по мнению трактирщика, а?

Типа того, согласился Джедра. Он действительно волновался, и не только из-за физической близости Кайаны. Он пощупал кристалл счастья, который носил на шее, глубоко вдохнул, медленно выдохнул, потом взял руки Кайаны в свои. Давай сделаем это, пока я еще не слишком боюсь, сказал он.

Да, давай, сказала она. Начали. Она наклонилась, чтобы поцеловать его, и когда их губы встретились, их сознания слились. Ммммм. Они отделили свои сознания от тел и всплыли над стеной. Хорошее начало.

Увы, это было практически единственное, что прошло хорошо. Они легко нашли дом Китарака, но когда они начали стараться псионически повернуть болт в стене, державший его цепи, он так сопротивлялся, что они едва не сломали его и заорали как баньши, когда он наконец повернулся. Стражи мгновенно насторожились, так что Джедре с Кайаной пришлось немедленно улететь, чтобы их не заметили. Они приземлились на площадке для тренировок гладиаторов и оттуда псионически зрением смотрели, как темные щупальца псионической силы рыщут в ночи в поисках источника звука, но постепенно стражи сдались и щупальца втянулись назад.

Джедра и Кайана скользнули обратно к зданию и осторожно взглянули внутрь через зарешеченное окно. Китарак и один из рабов — человек — сидели на своих матрацах, пока четыре мастера-псионика сидели на стульях лицом к ним, их глаза были наполовину закрыты, чувствовалось, что они сконцентрированы и готовы ко всему. Эльфийки не было видно.

Даже с закрытыми глазами два пожилых псионика выглядели более свежими, чем вчера ночью. Они оба и более молодая из женщин определенно насторожились. Теперь Джедра с Кайаной отчетливо разглядели темный пузырь подавляющего поля, окружавший пленников, и более светлый и широкий пузырь сторожевого поля, окружавший все здание. Если они задели его, псионики точно знают о том, что они здесь.

Нам придется ломать цепи, когда толкнем здание, сказал Джедра. Все в порядке, время для диверсии.

Они взлетели над поместьем, в поисках лучшего пути отвлечь от домов с рабами внимание всех стражников, которых оказалось невероятно много, как они, впрочем, и предполагали. Большинство из них они могли видеть: те лежали и отдыхали после долгого дня в своих казармах. Некоторые полировали оружие, кто-то играл к карты или в кости, а кто-то просто сидел снаружи, наслаждаясь холодным воздухом и рассеянно глядя, как небо меняет цвет. И только некоторые стояли на башнях главного дома и на стенах, и еще меньшее число патрулировало поместье.

Аристократы, владевшие имением, находились в центральном дворике своего великолепного деревянного дворца и лежали в прохладных гамаках, пока слуги подавали им еду и напитки.

Может быть нам надо сначала позаботиться о них, предложила Кайана, когда они увидели полную картину поместья. Солдатские казармы выстроены из камня, зато дом аристократов построен из дерева, чтобы подчеркнуть их богатство. А дерево горит…

Они начали с небольшого пожара в пустой столовой в одном из домов, находившимся очень далеко от дома Китарака в квартале рабов. Это потребовало намного больше сил, чем они ожидали; по видимому древесина была магически защищена от огня. Тем не менее старое заклинание не выдержало их объединенной силы, и вскоре огонь охватил всю комнату, а клубы дыма повалили из окон.

Не прошло и нескольких минут как все имение охватила тревога. Стражники на башнях заметили пожар почти мгновенно и закричали в тревоге при виде первых клубов дыма, и все забегали, как сумашедшие. Солдаты выскочили из своих казарм, слуги повалили из каждого здания, большинство из них несло ведра с водой или тяжелые кожаные накидки, которыми сбивали пламя. Они бросились в дом через окна и двери, не обращая внимания на огонь и дым, и боролись с огнем до тех пор, пока почти не справились с ним.

Да, судя по всему у них богатый опыт, сказал Джедра. Давай дадим им возможность еще попрактиковаться. Они полетели через имение, зажигая один пожар за другим, при этом им каждый раз приходилось уничтожать защищающее заклинание. Просто возбудить огонь в дереве оказалось чересчур тяжело и требовало огромного расхода сил, так что они поменяли тактику, черпая тепло из водуха и направляя на дерево. Именно этот прием использовал Китарак, чтобы сохранять холод в своем холодильном ящике, и здесь это произвело точно такой же эффект: на горящее имение начали падать хлопья снега.

Как ни удивительно, это отвлекло людей даже больше, чем огонь. Все перестали тушить пожар и уставились на небо, холодные снежинки таяли на их вытянутых руках, пока люди внутри горящих домов кричали и звали на помощь. Джедра и Кайана добавили им еще работы, которая должна была занять их еще на несколько минут, добавив к треску горящего дерева и вспышкам света взрывы, огненные шары и призраков, вылетавших из темноты, которые должны были запутать сцену действия еще больше, а потом улетели, предоставив дома, солдат, слуг и суетящихся рабов своей судьбе.

Время для третьего этапа, сказал Джедра, пока они летели к казарме гладиаторов. Они опять осторожно заглянули в то же окно; псионики продолжали направлять щупальца силы вокруг, в ночь, чтобы уберечься от внезапной атаки. Китрак и второй раб лежали на своих матрацах оглушенные, без сознания, чтобы не могли даже попытаться сбежать.

Китарак не сможет помочь нам! мысленно выкрикнула Кайана, но было сишком поздно отступать. После всех того, что они тут сделали, после сожженных домов и сгоревших заживо людей, поместье никогда больше не останется незащищенным от псионических атак. Они должны освободить Китарака и сбежать вместе с ним.

Не было смысла ждать. Молчаливо помолившись все богам, которые могли их услышать, они собрали всю свою псионическую силу и ударили в стену казармы гладиаторов. Здание содрогнулось, черепица попадала с крыши, но устояло. Тогда они ударили опять, огромный кусок передней стены рухнул, но здание стояло, как ни в чем ни бывало. И только когда они разрушили одну из боковых стен, крыша покачнулась, наклонилась и здание рухнуло.

Псионики внутри комнаты отвели в сторону обломки рушащихся на них стен, защищая как себя, так и их лежаших без сознания пленников, и пока они соединили свою силу, чтобы спастись и боролись с падающими камнями, Джедра с Кайаной ударили прямо по ним.

Сначала они напали на связь между всеми четыремя псиониками, стараясь разъединить их так, чтобы они не смогли помочь друг другу. Они еще не выучили прямой метод для этого, которым пользовался Китарак, и использовали свой старый образный метод, представив себе узел и четыре веревки, ведущие в него от каждого из псиоников, а самих себя вообразив киоркчей, режущей этой узел. Они прошли через него как металлический нож через мех для воды, но результат получился совсем не тот, который они ожидали. Да, связь между псиониками прервалась, зато каждый из них в ответ ударил прямо по ним. Джедра с Кайаной почувствовали, как четыре разных сознания напали на них, сминая их защиту и стараясь разорвать их связь между собой.

Они почувствовали, как они разъезжаются и отдаляются друг от друга. Держись! крикнул Джедра и телекинетически ударил по своим врагам. Он подхватил несколько черепиц на крыше и обрушил их на одного из пожилых псиоников. Старый эльф не успел отреагировать, один из кусков ударил его в голову и он упал на землю. Одновременно он почувствовал, как Кайана использовала свои медицинские способности и на какое-то время остановила сердце одной из молодых женщин, выведя ее из битвы, но за это время остальные двое объединились и опять ударили по ним.

Связь Джедры с Кайаной становилась слабее с каждым новым ударом. Джедра попытался сжечь их, попытался ослепить их при помощи вспышек света, даже попытался поднять их в воздух и сбросить на землю, но они отбивали все, что бы он не делал. Он чувствовал, как энергия вытекает как из него, так и из Кайаны, которая пробовала на врагах свои таланты, но преуспела не больше, чем он.

А потом к врагу пришло подкрепление. Внезапно вместо двух соединенных сознаний их стало три, потом опять четыре. Джедра подумал, что может быть пришли в себя те двое, которые были без сознания, но тут же их стало пять, а потом шесть. Их огромная объединенная сила откинула назад Джедру с Кайаной, потом начала смыкаться вокруг них. Они скорее не атаковали, но подавляли возможности Джедры с Кайаной, разрушая их связь между собой, примерно так же, как действовал Китарак, когда прекратил их бой между собой в своем доме. Откуда они только взялись? спросил Джедра, сражаясь с превосходящей их силой, но он уже знал ответ, когда задавал вопрос. Пока одни бодрствовали и стерегли Китарака, другие спали, чтобы охрана Китарака не прекращалась ни на мгновение. Судя по силе, которая обрушилась на них, на службе у аристократа была по меньшей мере дюжина мастеров-псиоников.

Быстрее, разрываем связь и закрываемся щитами, чтобы они не могли найти нас, сказал Джедра Кайане, прямо в тот момент, когда она передала ему, Попробуй разбудить Китарака, может быть он поможет нам.

Нет, они схватят нас, сказал Джедра, но Кайана уже пыталась связаться с лежавшим без сознания тор-крином. Она сумела достучаться до него, и они почувствовали, как сознание и сила проснулись в гигантском богомоле, но шестеро псиоников накинулись на них, разрывая в клочки их защиту.

Бежим! в ужасе крикнул Джедра, ощутив чужое присутствие в своем сознании в виде огромной руки, сжимающей его череп.

Его паническая мысленная команда неожиданно добавила им силы; чужое присутствие Китарака замерцало в их объединенном сознании, как пламя свечи, а Кайана отступила к границам восприятия. У Джедры даже было время заметить, что тело Китарака исчезло, как и его сознание еще до того, как псионики прорвались через их ментальный барьер.

В отчаянии он разорвал связь и опять оказался в переулке вместе с Кайаной. Ее окоченелое тело стояло за ним; наверно ее схватили. Он даже не пытался вернуться обратно за ней, но просто обхватил руками ее тело и взлетел вместе с ней в воздух, а потом резко полетел по направлению к центру города. Если он сможет оторваться от псиоников, создать между ними приличную дистанцию, он сможет освободить и ее сознание, потом они затаятся в трущобах и очистят свое сознание, а затем убегут из города.

Но он не успел долететь даже до конца переулка, как псионики опять ударили по нему. Их тактика не изменилась и на этот раз: они отсекли его способности летать, и они с Кайаной упали на землю как два мешка с овощами. Джедра почувствовал, как кость в его правой ноге треснула, боль ударила его по всему телу, но он сумел встать на ноги и поволок за собой Кайану. Спрятаться было негде, но он будет бороться до конца.

Он проволок ее пару ярдов, боль ударяла его в ногу на каждом шагу, потом не выдержал и упал на колени. Он продолжал держать тело Кайаны в руках, но уже в следующее мгновение ворота поместья открылись и толпа солдат с факелами в руках вывалилась из них. Они мгновенно увидели обоих беглецов и с мечами наголо побежали к ним.

Первый из стражников — огромная женщина, все лицо и тело которой было покрыто сажей, подбежала к нему и уперла кончик своего меча ему в грудь. Джедра почувствовал, как холодное железо прошло через тунику, прорвало кожу, и задрожал сам, когда ее рука затряслась от усталости и адреналина, бушующего в крови.

— Давай, — сказал она, явно радуясь возможности проткнуть его насквозь. — Попробуй что-нибудь.

Джедра взглянул на длинный полированный клинок, в его гранях отражались огни факелов, потом перевел взгляд на ее лицо. Там не было даже намека на жалость. Для нее он был бандитом и вором, крадущимся в ночи.

— Извини, — сказал он Кайане. Медленно, с преувеличенной предосторожностью он положил безвольное тело Кайанаы на землю. — Я прошу прощения, — сказал он ей еще раз, хотя и знал, что она его не слышит.