Пани Богуслава вернулась домой в жутком настроении: из попытки срочно оформить на работе Отпуск ничего не вышло. При виде кучи гостей, которых она в эту пору никак не ожидала, настроение ничуть не улучшилось. Правда, гости поспешили заверить, что уже пообедали и вообще в такую жару — никакого аппетита, но это отнюдь не смягчило сердца Богуси. И только новая замечательная дверь шкафа в прихожей, свободно открывающаяся и закрывающаяся, ее крепкие петли и блестящая поверхность немного уменьшили раздражение. От сердца малость отлегло. Хоть и осточертело присутствие в доме посторонних, польза от них несомненная: сначала чердачный люк, теперь вот дверца шкафа. Только зачем опять приперлись такой толпой? Вполне бы хватило Хенрика с Тадеушем. Так нет, Эльжбета вцепилась в них, как репей в собачий хвост, а теперь еще и эта паршивая Крыся повадилась таскаться.
      Бросив на Крысю злобный взгляд, Богуся с удовольствием отметила: что-то эта язва неважно выглядит, как-то потускнела и осунулась, теперь уж ее красоткой не назовешь. А шурина не видать. Лучше бы он пришел — единственный приятный человек из всей этой компании.
      — А где же пан Зыгмусь? — вырвалось у хозяйки, прежде чем она успела одуматься. И сделала неловкую попытку скрыть неуместное любопытство:
      — Раз уж всегда приходите всем семейством, почему же сегодня так скромно?
      У Кристины екнуло сердце — так она и знала!
      Однако нашла в себе силы спокойно пояснить:
      — Занят чем-то. Вчера весь вечер только и бубнил — не допустит, мол, чтобы пани Богуся свой талант в землю зарывала. Должно быть, какая-то идея пришла в голову, с самого утра исчез. Сказал только — или заскочит к вам, или позвонит.
      — А Крыся что такое принесла? Опять деликатес для свиней?
      — Э-э... кажется, блинчики. Во всяком случае, задумала именно блинчики, а вот что получилось — не знаю. Потому и принесла. Сомнения у меня.
      Кристина и без того путалась в объяснениях, а тут еще за спиной пани Богуславы появилась Эльжбета и принялась делать какие-то непонятные знаки, причем их экспансивность в равной мере могла означать как радостное, так и нехорошее известие, но в любом случае — весьма важное. Пытаясь одним глазом косить на падчерицу, а вторым на изделие своих рук, Кристина неловко переминалась на месте, пока хозяйка не положила конец этой сцене:
      — Может, все-таки покажете?
      С облегчением шмякнув на кухонный стол принесенный сверток, Кристина поспешила его развернуть. Взорам собравшихся предстала тарелка с горкой блинов среднего размера неопределенной окраски — зеленовато-желтоватой.
      Богуся сначала внимательно обозрела новое произведение Кристины, затем, подняв тарелку к носу, обнюхала и лишь после этого отважилась отщипнуть кусочек, тщательно разжевать и не торопясь проглотить. Бросив на Кристину какой-то странный взгляд, отщипнула второй кусочек и тоже проглотила.
      — Укропчик, — сурово вынесла она вердикт. — И сыр. Чего еще намешала?
      Поскольку Эльжбета перестала подавать таинственные сигналы и тоже приблизилась к столу, Кристина смогла сосредоточиться и дать исчерпывающие показания:
      — Обезжиренное молоко, яйца, натертая сухая булка, немного укропа и очень много тертого сыра.
      Жуткая вещь получилась? В горячем виде они были вкуснее. Правда, масла извела полбутылки, я на масле жарила...
      Если Эльжбета и изумилась при виде зеленоватого творения мачехи, то сумела не показать удивления. Хозяйка же удовлетворенно заметила:
      — Ах, на масле... Понятно, понятно...
      Разумеется, эта дура в жизни не слыхала, что блины следует жарить на сковородке, смазывая ее кусочком свиного сала на вилке, тогда блины получаются красивыми, и экономно, и для здоровья полезнее. Хотя вышло вполне съедобно, ничего не скажешь, даже удивительно, что и эта лахудра в состоянии смастерить что-то путное. Разумеется, совет Богуси чего-то стоит, но о блинах не было разговора. Ладно, так и быть, похвалит, все равно ведь сама испечет не в пример лучше.
      — Очень неплохо получилось, — наконец снисходительно одобрила хозяйка. — И даже не слишком дорого. Вот что значит прислушаться к добрым советам!
      Кристина прямо расцвела. Эльжбета тоже отщипнула, попробовала и была приятно поражена. Не удержавшись, она воскликнула:
      — Слушай, Крыха, а ведь и правда вкусно!
      Богуся не утерпела, чтобы не сделать замечания, а главное, оставить за собой последнее слово:
      — К таким блинам непременно требуется... ну да я тебе потом скажу, что именно требуется. А в общем, Кристина права — блины надо есть горячими.
      — Конечно, горячими! — подхватила обрадованная Кристина. — Я тоже подумала, уж пани Богуслава непременно мне что-то посоветует, самой никогда не сообразить, и пытаться нечего. Моя фантазия дальше салатов не идет.
      Однако сегодня пани Богуслава была сама снисходительность.
      — И салат — хорошее дело, — одобрила она. — Помидоры, лучок, майоран или перец...
      Перечисляя составные части салата, Богуся жевала очередной кусок блина, на ходу обдумывая усовершенствование блюда. Тут открывались широкие перспективы для экспериментирования, уж она не упустит такие возможности. И спохватилась — с чего это она так разоткровенничалась? Нечего им знать о ее рецептах, перебьются. А Кристинины блины можно будет подать гостям в качестве перекуса, к ним пивко, обойдутся сегодня и без обеда.
      Тадик отрапортовал об окончании ремонтных работ и предложил сделать дверцу к чуланчику с пухом, в гараже имеются подходящие доски Только вот хорошо бы хозяйке предварительно лично навести в чуланчике порядок, там вроде бы продралась бумажная упаковка, где этот пух-перо хранится.
      Хозяйка идею одобрила и признала целесообразность наведения порядка до начала работ (было бы о чем говорить — просто вложит разорвавшийся бумажный мешок в какую-нибудь старую наволочку).
      Учитывая, что гости обошлись ими же принесенными блинами; учитывая, что дети не путались под ногами и почему-то не приставали, чтобы их покормили; учитывая, что вскоре прибыл шурин с цветами и гигантской коробкой французских сыров, во что бы то ни стало желая немедленно услышать о них мнение эксперта, — учитывая все это, пани Богуслава, к своему немалому удивлению, провела вечер в очень приятной атмосфере, не дулась, не злилась, не раздражалась.

      — Слушай, когда же ты умудрилась напечь такие офигительные блинцы? — поинтересовалась Эльжбета у Кристины, оставшись с нею наедине. На этот раз Клепа добровольно покинул обитель богини, но не поехал к Карпинским, а отправился по своим таинственным делам. Карпинский с Тадиком уселись за шахматный столик.
      — Что ты, это не я, — безмятежно ответила Кристина. — Я весь день проторчала в издательстве и уже собиралась уходить, но позвонила Цеблинская и попросила, чтобы я сама заехала к ней за корректурой, она к плите привязана намертво, и вообще в доме полный бедлам. Оказывается, она задумала фаршированную курицу, для начала надо эту птицу запечь в духовке, а потом уж напихать в живот всякую премудрость. Так вот, стала она готовить фарш и здорово промахнулась в расчетах, ингредиенты перепутались, то одного переложит, то другого перельет, она запаниковала, ухнула все сразу — молоко, натертую сухую булку, сыр, в результате получился целый таз, хватило бы на десяток кур. Вот она с горя и решила из этого месива блинов напечь и уже не могла отойти от плиты. Я выручила ее с корректурой, а она всучила мне полную тарелку экспериментальных блинов. Ну да бог с ними, расскажи лучше, что ты так руками размахивала? Какие-то странные знаки мне делала, я так и не поняла.
      Эльжбета триумфально фыркнула:
      — И ты бы размахивала! У меня новость — закачаешься! Погоди, позову отца с Тадиком, сразу всем и расскажу.
      И когда все заговорщики были в сборе, девушка выдала свою новость:
      — Агатка видела, как Северин принес портфель!
      Хаотичные возгласы типа «Вот это да!», «Клево!», «С ума сойти!» выразили всю гамму чувств, охвативших кладоискателей.
      — Погоди, — навела порядок Кристина. — Давай с самого начала.
      — Мне удалось установить контакт с Агаткой.
      Главным образом благодаря этой блузке, — начала Эльжбета и позволила присутствующим вволю налюбоваться упомянутой блузкой, на которую до сих пор никто особого внимания как-то не обратил. Что-то вроде майки, псивого цвета, ничего особенного. Во всю грудь огромное изображение Майкла Джексона, во всяком случае так утверждала Эльжбета. Повернулась спиной. Для сомневающихся там большими буквами были написаны имя и фамилия поп-звезды. И добавлено интимное признание.
      — Надо же, а мне казалось — так себе маечка, — честно признался Карпинский.
      — Мне тоже, — утешила отца дочка. — Просто утром схватила первую попавшуюся под руку тряпку, что полегче. Понятия не имею, откуда у меня эта пошлость, должно быть, когда покупала с лотка под суперсамом, вместе с другими майками случайно взяла. Помню, меня привлекла с тонущим «Титаником», наверное, тогда этот Майкл и затесался. При виде его Агатка обо всем на свете забыла, оказывается, это супер-пупер, ее голубая мечта. Я пообещала подарить ей майку, завтра конечно, сегодня надо же было в чем-то до дома добраться. А девчонка от радости разоткровенничалась: мать ни за что не купит ей такую, считает это баловством и пустой тратой денег, и вообще она скупердяйка, а вот отец был совсем другим человеком. Я стала расспрашивать о Северине, слово за слово, и тут выяснилось — девчонка слышала скандал, который нам ее мамаша закатила из-за портфеля, а она, Агатка, своими глазами видела, как отец принес портфель в дом. Черный, тяжелый и с оборвавшейся ручкой. Собственными глазами!
      Ответом был общий стон. Кристина осмелилась задать вопрос:
      — А знает ли эта потрясающая девчонка, что стало с нашим портфелем?
      — Кое-что знает. Северин втащил его по лестнице, вошел в свой кабинет и шмякнул портфель на письменный стол. Не положил аккуратно, а небрежно шмякнул, и поэтому Агатка решила — ничего ценного в портфеле нет, значит, действительно рабочий инструмент, как ей отец и сказал на ходу, еще поднимаясь по лестнице. Девчонка до сих пор уверена — в портфеле не деньги, иначе не был бы таким тяжелым.
      — А дальше что? Так и лежит до сих пор на столе?
      — Не было его на столе, когда меня в кабинет впустили, — со всей ответственностью заявил Карпинский.
      — Тадик?
      — Должно быть, отец спрятал его где-то в кабинете. Напрасно мы по всему дому искали. Наверняка портфель остался в кабинете, факт!
      — Так проникните же в этот чертов кабинет как-нибудь! — взмолилась Кристина. — Ведь теперь у вас такие заслуги, должна мегера отдать тебе наконец отцовские вещи.
      — А если нет, так, может, отмычка... — заикнулась Эльжбета.
      — Отмычка — не проблема, — рассуждал Тадеуш. — Хотя в данном случае придется иметь дело с хорошим замком, уж я-то знаю, отец при мне вставлял новый. Но попытка не пытка, думаю, справлюсь.
      — А что, если Клепу привлечь? — в полном отчаянии предложила Кристина. — Уж этот справится с любым замком, он и банковский сейф запросто вскроет.
      Эльжбета напомнила:
      — Клепа по ту сторону баррикады. Во вражеском стане, так сказать.
      — Лучше обойтись без вашего Клепы. Только вот не представляю, как стану отмычкой шуровать в замке отца. На глазах детей? Или ночью?
      — Так я детей возьму на себя, — напомнила Эльжбета.
      — Стася не удастся, — возразил Тадик. — Он так и рвется в кабинет, удочки ему спать не дают.
      Он уж ни на шаг от меня не отступит, ни за какие коврижки, то есть мороженое. Дурак я был, что отказался от наследства, глядишь, что-нибудь и придумал бы. Например, переночевать в отцовском кабинете, если бы претендовал на часть жилплощади.
      Или еще что.
      И тут парню пришла в голову новая идея. Из родного дома надо уйти, придется искать жилье. Так почему бы не снять комнату у мегеры? Заплатить ей, сколько положено, пообещать к тому же бесплатно еще кое-что отремонтировать, да хотя бы водосточные трубы, совсем ведь пришли в негодность. Деньги отдать скупердяйке вперед, чтобы не сомневалась...
      Незаметно для себя Тадеуш начал рассуждать вслух. Естественно, от него потребовали объяснения: с чего это он вынужден уйти из родного дома? Парень замялся: не хотелось при всех говорить о своих личных проблемах. Кристина сразу смекнула, что дело деликатное. Эльжбета тоже, и вообразила бог знает что. Карпинскому было плевать на деликатности, он так прямо и поставил вопрос — отчего бы в таком случае парню не пожить в отцовском доме, раз прежнее жилье по какой-то причине отпадает?
      Таким образом, озвученная идея Тадеуша сразу была одобрена. Заговорщики принялись на все лады обсуждать дипломатические шаги, которые следует предпринять, чтобы Богуся тоже нашла идею отличной.
      Продолжительные дебаты были прерваны торжествующим возгласом Кристины:
      — Знаю! Мужчина!
      — Какой мужчина? — насупился Карпинский.
      — Надо убедить мегеру, что ей совершенно необходим в доме мужчина. Нельзя, дескать, больше рисковать, в доме лишь она, слабая женщина, и дети.
      В наше-то время, когда разгул преступности и прочее. Организуем ей этот разгул. Подозрительный тип по ночам заглядывает в окна, для убедительности может даже одно разбить...
      — Чует мое сердце — ремонта мне хватит на всю оставшуюся жизнь, — обреченно вздохнул Тадик.
      — Подумаешь, одним стеклом больше, — легкомысленно подхватила Эльжбета блестящую идею Кристины. — А еще этот взломщик может и замок в дверях... того... Или нет, есть другое слабое место — проход из гаража в дом! Ну да детали мы обмозгуем, главное, поубедительнее организовать попытку взломщиков проникнуть в дом, а уж потом станем толковать ей о необходимости поселить у себя сильного молодого мужчину.
      Молодому и сильному мужчине явно пришлась по вкусу роль спасителя, и он энергично включился в обсуждение проблемы.
      В ходе дискуссии вспомнили, разумеется, и о Клепе, тоже претендующем на роль спасительного мужчины, но тут же отбросили сомнения. Шурин мегере не родственник, вдова очень печется о своей незапятнанной репутации и в ближайшее время не станет подвергать ее, репутацию, опасности. Другое дело — родной сын ее покойного мужа, все знакомые должны хором славить доброе сердце женщины, приютившей бездомного парня. А если еще этот парень предложит ей приличную плату и безвозмездный ремонт...
      — Конечно же, я заплачу хорошие деньги, — согласился Тадеуш, — ведь все равно собирался снимать комнату, может, учитывая ремонт, у нее мне даже дешевле обойдется.
      — Ну так что? — спросила Эльжбета. — Приступаем?
      — К чему? — не понял ее отец.
      — Ну как же, к попыткам взлома! Для начала пусть просто кто-нибудь ночью по садику пошляется. Можете и с Тадиком вдвоем. Только чтобы вас не узнали. И я могу присоединиться. Бороду подвяжу, брюки большие напялю.
      Карпинский попытался уточнить:
      — А где ты возьмешь бороду?
      Кристина решительно возразила:
      — Никаких бород! В темноте все равно не разглядят, достаточно будет, если чем-нибудь прикроешь лицо. А еще лучше замотать голову черной тряпкой. О, всем натянуть на голову черные чулки, очень убедительно получится!
      — Чудесно! — обрадовался Карпинский. — Что-то новенькое в жизни. А раньше мне приходилось изображать взломщика?
      — И я с вами пойду! — заявила Кристина. — Нет, дорогой, раньше ты взломщиков не изображал, не было необходимости. Только вот что... Наверняка после нашей ночной эскапады весть о ней разнесется по всей округе, если, конечно, нам удастся напугать Богусю. А Клепа не дурак. Вернувшись и не обнаружив нас дома, сразу заподозрит... Что бы тут такое придумать?
      — Ничего не надо придумывать, просто дождаться, когда он вернется и ляжет спать. Все равно рановато для взлома, еще и одиннадцати нет.
      Тадик поддержал девушку и с миной бывалого взломщика авторитетно заявил:
      — Правильно! Лучшая пора — два часа ночи. А до того люди еще не все спят, у кого бессонница, у кого ночная работа. После двух, наоборот, уже мало времени для грабежа, того и гляди светать начнет.
      Так что два часа ночи — самое подходящее время, ну, может, полвторого...
      — Вот только бы этот подлец поскорее вернулся, вдруг лишь на рассвете заявится?
      Подлец не заставил себя ждать, тут же появился, что даже несколько озадачило заговорщиков. Не обратив никакого внимания на сборище за столом в гостиной и не выразив желания перекусить или хоть выпить чайку на сон грядущий, шурин сразу отправился спать, пробормотав нечто извинительное о хлопотах, которые доставляет хозяевам. Все говорило о том, что Клепа в отличном настроении, не голодный и очень усталый. Ну что ж, им только на руку.
      — Вроде бы обстоятельства складываются наилучшим образом, — так и сказала Эльжбета, на всякий случай шепотом, когда заговорщики опять остались одни. — Заснет — и можем приступать, уж сон у него дай бог каждому.
      Очень приятно проведя время до часу ночи, вся компания на цыпочках покинула квартиру, предварительно убедившись, что шурин дрыхнет сном праведника. Они так радовались предстоящей операции по запугиванию Богуси, что спать никому не хотелось.
      Женщины напялили на себя мужские брюки и куртки и захватили все черные тряпки, которые удалось разыскать.
      В садик при доме Хлюпов забраться было нетрудно. Еще днем Эльжбета обратила внимание, что забор не примыкал вплотную к сараю, игравшему роль гаража, правда, в щель мог протиснуться лишь не слишком толстый человек. Например, сам Хлюп ни за что бы не пролез, а вот Карпинский, похудевший за время болезни, пролез без особого труда. Для остальных участников операции проблем не существовало.
      — И что теперь делаем? — шепотом спросила Кристина, споткнувшись на кротовой куче. — Тьфу, ничего не видно!
      — Нет, кое-что все-таки можно разглядеть, — тоже шепотом возразила Эльжбета. — В городе всегда что-нибудь светится. Я позабыла — мы сразу принимаемся за окна-двери или сначала собирались пошуметь?
      Откуда-то из темноты отозвался Тадеуш:
      — Можно все делать одновременно. Холера!
      Разорвавший ночную тишину громкий треск свидетельствовал, что парень влез в кучу хвороста. И тем самым дал сигнал к началу операции.
      Продолжил Карпинский. Споткнувшись о жестяную лейку, он поддел ее ногой, и лейка с хорошим грохотом влетела прямо в тачку. Эльжбете под руку попался какой-то обломок доски, и она запустила им в дверь дома, вернее, в то место, где, по ее расчетам, должна быть дверь. Как ни странно, не промахнулась.
      Тадик, как-то незаметно взявший на себя руководство нападением, остался недоволен.
      — Ну-ну, не слишком усердствуйте. Бандитам не обязательно быть вдребадан пьяными, как-никак шли на дело. И начали они с подвального окна, мы же все обсудили. Через него легче всего проникнуть в дом. В двери они не полезут, изнутри засов, против него никакая отмычка не поможет.
      — Ты прав, просто жутко жарко в этой черной маске, ничего не соображаешь, — пожаловалась Кристина и, нащупав окошечко над самой землей, спросила главаря банды:
      — Ну что, разбиваем?
      — Разбиваем, проше пани, почему не разбить?
      Стекло все равно не вылетит, оно же армированное.
      Крепкое. Чем бить-то собираетесь?
      — Вот я тут обнаружил что-то подходящее, — отозвался из темноты Карпинский. — Понятия не имею, что такое, но тяжелое!
      И он ощупью передал Кристине деревянный огородный башмак пани Богуславы. Послушная воле руководства, Кристина стукнула им по маленькому окошечку над самой землей. Стекло треснуло, но не выпало, его удерживала сетка из тоненькой проволочки. Кристина стукнула сильнее, и на этот раз удалось отбить порядочный кусок, о чем взломщики сразу же узнали — стекло забренчало по каменному полу подвала.
      — И тут не мешало бы заменить стекла на новые, — со знанием дела прокомментировал Тадеуш.
      Эльжбета разозлилась:
      — Оглохла она, что ли? Мы стараемся, вон какой шум подняли, а ей хоть бы хны! Может, еще в трубу потрубить?
      Предводитель банды проявил заботу о подчиненных:
      — Теперь надо действовать поосторожнее, она может врубить наружное освещение, лампочка над входной дверью включается изнутри. И увидит нас!
      — Хенек, будь внимателен! — дернула мужа за рукав Кристина. — Маска у тебя в порядке?
      Хенрик послушно поправил натянутые на лицо черные колготки любимой женщины.
      Меж тем в доме никто не отреагировал на звон и грохот, поднятый взломщиками.
      Подумав, Тадик принялся ломать замок входной двери, ведь грабители могли и не знать о наличии внутреннего засова, причем старался производить как можно больше шума и нанести замку как можно меньше ущерба — самому же потом чинить. Остальные члены банды методично разбивали одно за другим окошки в полуподвальном помещении, двигаясь вокруг дома и стараясь разбивать аккуратно.
      Не знали преступники, что Богуся всегда спала без задних ног. То же можно сказать и о ее сыне, но вот дочка проснулась. Сначала не поняла, в чем дело, потом испугалась, поняв, а затем решилась выглянуть в окно — интересно все-таки. И выглянула.
      Девочка увидела на садовом крылечке какую-то ужасную черную фигуру. Фигура дергалась, подпрыгивала и страшно скрежетала. А две другие страшные фигуры с бесформенными черными головами крались у самой стены и били стекла в подвальных окнах, явно намереваясь проникнуть в дом и всех их поубивать. Появления четвертой страшной фигуры Агатка не стала дожидаться.
      Одним кенгуриным прыжком бедная девчонка оказалась в постели и, свернувшись клубочком, натянула на голову одеяло. Не кричала она лишь потому, что от страха лишилась голоса, вот как бывает в кошмарном сне. Агатке было всего десять лет, но она сразу поняла, что за силуэты крутились у их дома, недаром насмотрелась столько страшилок по телевизору. Это могли быть и бандиты, и пришельцы, и изуверы-маньяки, да мало ли еще кто! С дико колотящимся сердцем ожидала бедняжка неминуемого конца. А мать и брат спят без задних ног, ничто их не разбудит, хоть из пушки стреляй...
      Тадеуш в садике потерял терпение.
      — Что за холера, ведь приди сюда настоящие грабители, запросто бы в дом проникли! — злился он. — Долго нам еще стараться?
      — А вдруг мегера именно в этот момент потихоньку звонит в полицию? — выдвинула предположение Кристина.
      — А те тоже потихоньку подъедут, не включая сирены? — встревожился предводитель банды. — Смываемся! По пути я, пожалуй, обработаю дверь сарая, вы же, пан Хенрик, постойте на шухере у калитки. Если услышите шум мотора, дайте знать.
      Сделав свое черное дело, члены банды один за другим просочились через щель в заборе и, срывая с лиц черные маски, устремились к припаркованному на соседней улице автомобилю Карпинского. На дело решили ехать в этой машине, нечего Тадеушу рисковать.
      — А тебе нет смысла сейчас возвращаться к себе на край города, — милосердно заявила Кристина, когда взломщики подъехали к своему дому. — Третий час! Переночуешь у нас.
      — Правильно! — поддержал жену хозяин квартиры. — В гостиной на диване, он такой удобный...
      А пижаму я тебе свою одолжу. И утром можешь воспользоваться моей бритвой.
      — Постельного белья у нас хватит, — добавила Эльжбета. — И полотенец тоже.
      Ее слово решило дело. Тадеуш с благодарностью принял предложение. Еще бы, уже с полчаса ему не давала покоя мысль о Боженке, которая наверняка поджидает его с намерением учинить грандиозный скандал, а уж теперь он вряд ли воспримет его так спокойно, как предыдущий. Парень чуть было не пожалел, что так рано закончили крушить отцовский дом, хорошо бы до утра задержаться. Ну да теперь проблема с ночлегом отпала.

      Наутро, едва рассвело, Агатка бросилась к матери с сенсационным сообщением:
      — Мамуля, тут ночью бандиты крутились!
      Невзирая на пережитый страх, она, видимо, все-таки задремала под одеялом, едва не задохнулась и проснулась чуть свет. Мать, однако, уже была в кухне.
      И конечно, не поверила.
      — Не морочь мне голову. Садись, завтрак готов.
      Должно быть, приснилось тебе.
      — Да ничего не приснилось, — обиделась девочка, — я все видела. В садике крутились, окошки подвальные разбивали, пытались входную дверь открыть, чтобы всех нас поубивать.
      Мать разгневалась:
      — Больше не будешь у телевизора день-деньской сидеть. Бандиты ей мерещатся! С чего это бандитам к нам ломиться? Они богатеньких грабят.
      Тут в кухню вошел Стась, уже умытый и очень голодный. Услышав слово «бандиты», он без особого интереса спросил:
      — О каких бандитах речь?
      — О наших, — пояснила сестренка. — Ночью пришли нас грабить, а мама не верит. И меня ругает. А я сама видела, как стекла в погребе били и заднюю дверь хотели открыть. И нас всех поубивать!
      Брат поморщился:
      — Совсем обалдела! Меньше смотри телевизор.
      — Ну вот, и ты туда же! А я видела! Видела!
      Собственными глазами! И собственными ушами! То есть слышала собственными ушами, как в дом лезли!
      — Тогда почему меня не разбудила? — равнодушно отозвался брат и набросился на завтрак, прекратив дальнейшие расспросы.
      Пани Богуслава сухо заметила:
      — И ты ешь, а то все остынет. Никаких бандитов я не слышала, а она, видите ли, слышала! Перестань морочить мне голову!
      Садясь за стол и беря в руки вилку, девочка ответила брату:
      — Так я же испугалась! Знаешь, как испугалась, вся дрожмя дрожала. Надеялась, вы сами проснетесь.
      А вы с мамулей спите и спите. А сейчас можешь пойти и поглядеть — подвальные окна наверняка вдребезги. Я же слышала...
      — Последний раз говорю — ешь и не морочь голову! — разгневалась мать. — И чтобы больше никаких телефильмов с бандитами...
      — Вот видишь, идиотка, чего ты добилась? — с полным ртом упрекнул Стась сестру.
      — От идиота слышу, — не осталась в долгу Агатка. — Сам увидишь!
      — Ладно, увижу. Дай хоть поесть.
      Позавтракав, Стась очень неохотно отправился осматривать место преступления. Бандиты, видите ли, в их дом ломились! Навыдумывала с три короба.
      Слишком это замечательно, чтобы быть правдой. И, не веря своим глазам, убедился — точно! Вон, стекла разбиты, следы под окнами, замок задней двери покорябанный...
      Под натиском теперь уже двоих своих отпрысков пани Богуслава вынуждена была преодолеть скепсис и выйти во двор. И тоже не поверила собственным глазам при виде учиненного злоумышленниками разгрома. Сын ее добил. В полном восторге Стась метался по двору, выискивая все новые следы пребывания здесь ночью преступников и тыча мать носом в эти следы.
      — О, вот еще! Видите? Замок! А зачем им замок? Начали было ломать, убедились — изнутри засов, и бросили. А стекло в окошках! Глядите, все не разбилось, только кусочки отскочили. Помните, отец нам говорил: «Армированное стекло — это вещь, на сто лет хватит»? И точно, уж они тут разбойничали, глядите, все окна поразбивали, а толку чуть! Прикольно, пацаны обо... то есть обзавидуются! А окно в гараже почему-то не тронули, времени небось не хватило... Где Агатка? Ты, слушай, во сколько ты проснулась?
      — Не знаю, — с достоинством ответила девочка, очень довольная, что ее сообщение наконец оценили по заслугам. — Темно было.
      Но Стась не дожидался ответа, он уже обежал вокруг гаража и теперь выдвинул новую версию:
      — Вот, глядите, тут они все топтались. Должно быть, к соседу полезли, а пан Маевский встает с рассветом, вспугнул, они и драпанули. Но завтра непременно опять заявятся, уж я вам гарантирую!
      Этого пани Богуслава уже не могла вынести.
      Следы, оставленные преступниками, убедительно свидетельствовали о попытке проникнуть в ее дом, дочь видела воочию бандитов, не сон это, а страшная явь. И бандиты знали, что делали! А как же: денежки теперь в доме были, и крупная сумма, в шкафу на полке, под колготками, именно туда для безопасности Богуся спрятала всю страховку, полученную за мужа. Не стала класть деньги на книжку, мог прицепиться Тадеуш, у себя в колготках надежнее.