— Нет, не к нему, — с расстановкой ответила Кристина, опять чувствуя, как заколотилось сердце. — Но вот думать о нем перед аварией вполне мог.
— Вы полагаете? — подхватил врач, довольный, что его наблюдение пригодилось.
— Вполне, вполне возможно, — рассуждал профессор. — Предположим, с Северином Хлюпом были связаны какие-то сильные переживания нашего пациента. Предположим, во время пути Карпинский думал только о нем. И тогда вполне логично допустить, что Хлюп оказался последним, о ком думал Карпинский перед катастрофой. Затем сознание оборвалось. Амнезия, знаете ли, очень странная вещь и еще недостаточно изучена. Закрепившееся в сознании слово могло рефлекторно вырваться у больного, хотя тот сам уже не осознавал, что говорит. Не исключаю, не исключаю... Тут нам могла бы помочь очаровательная супруга нашего пациента. Возможно, незадолго до катастрофы что-то случилось с другом вашего мужа, Северином Хлюпом?
Кристина отрицательно покачала головой, изо всех сил пытаясь изобразить, что тоже глубоко раздумывает. Присутствовавший при описанной выше беседе сам Карпинский сидел с отрешенным видом, однако благожелательно улыбался.
Продолжением этой научной дискуссии явился разговор уже дома, с участием Эльжбеты.
— Не знаешь, амнезия заразна? — спросила девушка Кристину. — Как мы могли о таком забыть? Ведь обе же слышали.
— О! Ты тоже!
— Ну да! Не придала значения, тут же вылетело из головы, потому что отец принялся зайчиков считать. А ведь Хлюп сказал что-то вроде «все в безопасности». Тогда я и внимания не обратила на эти слова, а вот теперь думаю — не просто так сказал.
— Точно.
— Теперь я уверена — отец схватил портфель и помчался к Хлюпу. И скоро вернулся. Наверняка отдал другу на хранение! Портфель в доме Хлюпа, оттуда его и заберем!
— Как ты себе это представляешь? — возразила Кристина. — Знаешь же Хлюпиху...
— Подумать надо.
— А я Хлюповой не знаю, — подключился к разговору Хенрик. — Мы собирались нанести ей визит. И еще я помню — она Крысю не любит.
— Она никого не любит, но пойти к ней придется.
— И меня не любит? — удивился Карпинский.
— Тебя она всегда считала недоразвитым придурком, — безжалостно резанула правду-матку в глаза Кристина. — Должность у тебя маленькая, сам жить не умеешь и другим не помогаешь, никакой пользы от тебя.
— Это она так думает? — не поверил Хенрик. — А ты откуда знаешь?
— Так ты же сам мне говорил. До того. А узнал от Хлюпа. Вы с ним ничего не скрывали друг от друга, а от супруги ему приходилось скрывать встречи с тобой. И ты звонил ему под именем несуществующего Яцека, если к телефону подходила Хлюпиха.
— Сложно все это, но раз мы так с Хлюпом дружили, я мог отдать ему деньги. Не уверен, что отдал, но мог.
Эльжбета пыталась, прихлебывая чай, рассуждать логично:
— Времени у отца было в обрез. Клепа свалился нам как снег на голову. На следующий день вы с отцом разъезжались в разные стороны, оставался всего один вечер. Портфель тяжеленный, мужчина, правда, поднимет, но далеко не унесет...
— До машины дотащит, — подхватила Кристина. — А я вспоминаю, твой отец в тот вечер куда-то ездил...
— Наверняка к Хлюпу!
— Да мог поехать в любое другое место.
— И чего ты так за эти места ухватилась? Сама же первая заговорила о Хлюпе, все логично.
— И я считаю — логично, но как подумаю о Хлюпихе...
— Думаешь, Хлюпова тоже знает о деньгах? — спросил Карпинский, наливая себе еще один стакан чая. — Какая красивая штука! — добавил он, снова водружая на чайник стеганый капор из китайской ткани.
— О боже! Сам же привез его из Дании.
— Значит, соображал. Так вот, что касается Хлюповой. Мне кажется, что она не была допущена к тайне. Это я суммирую сведения о наших взаимоотношениях с Хлюпом, от вас же полученные.
— Правильно суммируешь, — похвалила мужа Кристина. — Наверняка вредную бабу не допустили к мужской тайне. И если ты действительно отдал портфель Северину на сохранение, а в этом я почти не сомневаюсь, то так же верно и то, что Северин жене об этом не сообщил. И даже постарался скрыть от нее.
— Выходит, она не знает, — заключил Хенрик. — Баба, как ты утверждаешь, вредная. Судя по всему, нам не поможет?
— «Поможет»! — фыркнула Кристина. — Да она все сделает, чтобы помешать! Уж и ума не приложу, как быть.
— Тадик! — сказала Эльжбета.
— При чем тут Тадик?
— Если ему сказать... Он ведь с Хлюпихой на ножах. Может, станет нашим союзником?
— Нужно очень хорошо все обдумать, прежде чем на что-то решиться, — рассудил Карпинский. — Не можем же мы отправиться к человеку и утверждать, что у него имеется нечто, если этого у человека не имеется...
— Что-что, а характер у отца остался прежним, — проворчала Эльжбета. — Вечно рассусоливает и колеблется, а уж решительным и энергичным его никак не назовешь. Вряд ли предложит нам что путное. Поэтому считаю, что нужно рассказать обо всем Тадику, он вхож в дом Хлюпов, пусть проверит, не лежит ли где у них портфель с золотом и долларами или еще с чем. Я просто уверена — лежит. И в том, что Тадик — человек порядочный, тоже не сомневаюсь.
— Ты же его совсем не знаешь.
— Ну и пусть, все равно ни капельки не сомневаюсь. И еще — в гости к Хлюпихе надо пойти обязательно.
* * *
В гости решили отправиться втроем: Карпинский, Эльжбета и жулик Клепа. Тот звонил чуть ли не ежедневно и радостно поддержал проект, благодаря которому мог пожить у бывшего родича хотя бы два денька. Кристину решили не брать. А с Тадиком разработали такой план: он самостоятельно прибудет в дом Хлюпа вскоре после прихода туда Карпинских.
Поджидая Клепу, Карпинские спешно разрабатывали детали операции. До сих пор никому из них не приходилось наносить соболезнующие визиты. Наверняка мужчины в черных костюмах, это ясно, Эльжбете Кристина даст свое черное платье. А что еще? Если просто идут в гости — приносят торт, коробку шоколада, даже бутылку хорошего вина, а в этом случае? Не идти же с венком на могилку. А цветы?
И еще проблема — надо ли предупредить о визите хозяйку дома? Напроситься.., невежливо. А вдруг откажется принять? Брать внезапностью? Тоже как-то.., неловко.
— Я бы не стала предупреждать, — говорила Эльжбета, подняв сиденье дивана и пряча туда от Клепы геологическую коллекцию отца.
— Лучше все-таки явиться неожиданно. Разумеется, предварительно убедившись, что хозяйка дома. Чтобы не получилось по-глупому: мы приходим, а хозяйка отправляется на работу. Пусть лучше Клепа на денек у нас задержится.
— Ты уверена, что Клепа не найдет камни в диване? — усомнилась Кристина.
Захлопнув диван, Эльжбета уселась сверху и даже попрыгала, придавливая.
— Когда речь идет о Клепе, никогда ни в чем нельзя быть уверенной. Один раз я застукала его за тем, как он пытался поднять диван, да у него не получилось. Если как следует придавить... Ладно, времени у нас в обрез. Быстренько прячь что успеешь, Клепа вот-вот прибудет, а я отправляюсь к мегере, попробую последить за ней. Какое счастье, что у меня каникулы!
Вскоре Эльжбета вернулась с сообщением: мегера только что пришла с работы, вряд ли сегодня опять уйдет. Разведданные мобилизовали семейство: Карпинский и Клепа в черных костюмах настраивались на похоронный лад, Эльжбета переодевалась в Кристинино платье, Кристина пыталась приладить его по фигуре девушки. Тадик сидел у телефона. Через час все были готовы. И букет уже купили, это были белые каллы, перевязанные фиолетовой лентой.
— Недостаточно вы все соболезнующие, — критиковала экспедицию Кристина, уже сидя в машине. Она решила переждать их визит в каком-нибудь кафе рядом с домом Хлюпов. — Смахиваете на свадебных гостей. И букет какой-то.., вызывающий.
Эльжбета возразила:
— Чего тебе еще надо? Все путем. А в Японии белый цвет как раз траурный, тем более с фиолетовым. Вот только платье твое какое-то неудобное, и вообще я чувствую себя в нем полной идиоткой. Летом, в черном! Не выдержу!
— Уж потерпи.
Жулик Клепа жалобно вздохнул на заднем сиденье:
— Она права, я в своем костюме совсем запарился.
Клепа почему-то очень волновался из-за предстоящего визита, а в подготовке оного принимал самое активное участие, хотя о действительной его цели не знал. С Хлюпом они были знакомы, а вот с его женой — нет. Клепа видел ее всего один раз, на похоронах Северина, всю в траурном одеянии, с черной вуалькой на лице, и роскошная фигура вдовы сразила его. Даже свободные черные одежды не могли скрыть пышные формы. С тех пор Клепа мечтал познакомиться с этой женщиной, но хватило ума не лезть нахально в ее дом, а выжидать своего часа. Теперь этот час наступил и Клепу одолевали эмоции.
Карпинский тоже был взволнован. Впервые после несчастного случая ехал он в дом своего лучшего друга и очень надеялся — а вдруг в его памяти что-то дрогнет? И хотя Хенрик Карпинский примирился со своей болезнью, отсутствие прошлого давало о себе знать на каждом шагу, напоминая о его ущербности. Пан Карпинский старался внешне этого не показывать, но в душе переживал.
Высадили Кристину у небольшого кафе и подъехали к дому Хлюпов. Окна были открыты, из маленького садика доносились детские голоса, так что пани Хлюповой никак не удастся скрыть своего присутствия. Припарковались, вышли из машины и позвонили у калитки.
* * *
Через неделю после похорон мужа злость на покойника у его вдовы несколько поумерилась, но совсем не прошла. Проявлялась она не всегда, лишь когда действительность грубо напоминала о смерти мужа, который взял и умер назло бедной женщине, оставив ее один на один с этой самой действительностью. Так что для злости были уважительные причины. Ну хотя бы сломанный люк, ведущий на чердак, — так и не починил, лентяй! В люстре уже требовалось сменить две лампочки, не станет же она сама это делать — она, панически боящаяся всего электрического! А кран в ванной! Давно течет, кто должен этим заниматься? Уж не она ли? Не говоря о дверцах шкафов, сколько раз просила! И в довершение всего оставил еще на ее шее парня, сына от другой бабы. Нужен он ей как дыра в кармане...
Машину у Тадеуша Сарницкого пани Богуслава не стала отбирать, и в этом у алчной бабы был свой расчет. Разумеется, она бы ни минуты не задумалась, будь та зарегистрирована на ее имя.
Однако владельцем был Северин Хлюп, а не Богуслава Хлюпова, а для того, чтобы переоформить права, пришлось бы официально разобраться со всем наследством мужа, чего ей вовсе не хотелось. Ведь могло оказаться, что какая-то часть имущества по закону отходит старшему сыну покойного, и, глядишь, эта часть намного превысит стоимость старой развалюхи. К тому же наглый парень возьмет и поселится в доме или станет претендовать на его часть. Ну уж нет! Пусть лучше пользуется машиной, она и так скоро рассыплется, вон сколько Северин в последнее время под ней належался, вечно приходилось что-то чинить. Да и если рассудить, на что ей машина? Сама ездить не собирается, продать — кто купит старую колымагу? А в гараже будет стоять — совсем заржавеет. Нет, уж лучше заткнуть драндулетом рот молодому нахалу, чем делиться с ним выплатой по страховке. Дело в том, что Северин Хлюп дорого застраховал свою жизнь, и теперь вся выплата достанется ей одной!
На Карпинского мегера тоже злилась. Ведь какие были дружки с Северином, как она ни старалась, не могла их поссорить, и вот Северин умер, а этот фиктивный дружок даже на похороны не явился! В больнице он, видите ли, так из больницы люди выходят, этот же не пожелал. Теперь, когда бедная женщина осталась без мужской опеки, мог бы и позаботиться о вдове друга, хотя бы советом, если так болен, ведь для того друзья мужей и существуют. Мог бы о том же наследстве все поразузнать, как да что, имеет ли для нее смысл вообще поднимать этот вопрос, нотариально оформляя имущество или как там это называется? Даже не позвонил, мерзавец, а его любовница, выдра нахальная, наверняка к нему чужих баб не пускает, хотя на похоронах Северина притворялась, что так переживает, так переживает...
Злость на покойника мужа и его дружка недоделанного усугублялась еще тем, что невозможно было дать ей исход, наводя порядок в доме. Приходилось соблюдать приличия, чтобы люди не сказали — радуется вдовушка, что освободилась, вон как ей не терпится начать новую жизнь, генеральную уборку устроила, все в доме перевернула! Поэтому и сдерживала себя, украдкой, даже от детей скрываясь, наводила порядок то в кухне, то на чердаке. Как назло, дети околачивались дома. У них каникулы, а те же приличия обязывали проводить их тихо-скромно, без развлечений и обычных летних радостей. Теперь им всем не до развлечений, вот и она сидит взаперти, и хоть бы кто вспомнил о ее существовании...
Неожиданный звонок у калитки заставил Хлюпову вздрогнуть. Она выглянула в окно. Карпинского узнала сразу. Наконец-то собрался! С ним Эльжбета и еще какой-то мужик, все в черном. Слава богу, выдры с ними нет.
Отсутствие Кристины и соответствующая обстановке одежда гостей настроили хозяйку на милостивый лад. Знала бы Эльжбета, сколь многим была обязана неудобному шерстяному платью Кристины, не стала бы жалеть о привычных ярких летних тряпках. Да и потеющие в черных костюмах Хенрик с Клепой тоже бы порадовались — не напрасно страдают.
Гостям пришлось подождать за калиткой, открыли им не сразу. Нужно же хозяйке привести себя в должный вид! И хотя на сей случай всегда под рукой было просторное черное платье-балахон до полу (по причине отсутствия черных чулок) и черные тапочки, все равно понадобилось какое-то время на переодевание, а копну густых белокурых волос пани Богуслава кое-как причесала, пока шла по дорожке от дома к калитке. И, впуская гостей, была в полной боевой готовности, включая скорбную мину на лице.
Поздоровались, Клепу представили как шурина Хенрика, не вдаваясь в тонкости родственных отношений. Да Богуся и не обратила внимания на него, всецело занятая цветами. Надо признать, кое в чем эти Карпинские разбирались, могильные белые каллы и фиолетовая лента выбраны с умом. Без тени улыбки поздоровавшись и приняв цветы, хозяйка жестом пригласила гостей в дом.
Вот и правильно сделала, ничего не меняя в гостиной, здесь все осталось так же, как было при муже и в день его похорон, людям не в чем упрекнуть вдову. Попросив гостей подождать, хозяйка оставила их одних, а сама принялась неторопливо накрывать на стол. Они тем временем успели прийти в себя.
Клепа был потрясен до глубины души. Такая женщина! Правда, увидев Богусю на кладбище, он уже предполагал, что это будет нечто особенное, но не до такой же степени! Рост и дородство просто редкостные, причем все эти женские округлости не рыхлые и дряблые, а сразу чувствуется — крепкие, упругие, с ума сойти! А буйные золотистые кудри, свободно спадающие на могучую грудь! Тут не ошибешься — цвет натуральный, первый раз в жизни видит не крашеную блондинку!
Потрясен был и Карпинский, только чувства его носили прямо противоположный характер. Его ужаснула огромная бабища, отворившая им калитку. Бывают же такие чудовища в женском обличье! Бесформенная толстомясая громадина, на голове — спутанный желтый колтун, на багровой роже злобно поблескивают бурые глазки. Выходит, его лучший друг Хлюп вынужден был жить вот с этой страшилой! И теперь она станет их заядлым врагом! И у такой придется отбирать сокровища, которые, возможно, спрятаны в ее доме.
Эльжбетка заметила, что оба ее спутника немного выбиты из колеи, пришлось все брать в свои руки. Пани Богуславу она знала давно и успела к ней привыкнуть.
— Прежде всего, мы хотели бы извиниться перед пани за то, что так поздно явились выразить свое соболезнование, — начала девушка. — Но ведь и нас постигло несчастье. В автокатастрофе отец не только травмировал голову, но и лежал в гипсе, перелом руки, до сих пор еще ходит на процедуры.
Хозяйка уже резала на куски большой творожный сырник и обернулась к девушке, чрезвычайно удивленная.
— Как рука? Я слышала только о голове. Так у Хенрика еще и рука не в порядке?
— Да, еще и рука.
— Какая? — подозрительно глянула Богуся на Карпинского, который поспешил продемонстрировать не вполне справную левую руку.
— А, левая, это не так страшно. Что-то мне Северин ни о какой руке не говорил. Тогда, может, и в самом деле Хенек не мог прийти на похороны. А так он выглядит совсем неплохо, я бы даже сказала — выглядит совсем здоровым.
Поскольку последние слова уже были обращены к Карпинскому, тому неудобно было не отреагировать, и он, откашлявшись, немного хрипло подтвердил:
— Да, я чувствую себя отлично. Вот только иногда.., головные боли...
Наслышанная об амнезии Карпинского, пани Богуслава воспользовалась случаем, чтобы теперь расспросить о ней сам объект.
— У Хенека и в самом деле с памятью не того? А как это проявляется? Забудет обуться и из дому босиком выйдет? Или пойдет в магазин и там оставит кошелек? Или как?
— Да нет, — смутился Хенрик. — О ботинках я не забываю. О кошельке тоже. А вот...
Эльжбете вдруг пришло в голову, что незачем Богусе знать все о болезни отца. Неизвестно как повернется дело, а хитрая баба, уцепившись за амнезию, нагло откажется признать наличие портфеля... Отец сам не помнит, а она заявит — ничего подобного не было, не приносил Северин никаких портфелей, знать не знаю!
И девушка поспешила направить беседу в безопасное русло.
— А вот с фамилиями у него сложности, — подхватила она. — Видит человека знакомого, а кто он — не помнит. Но пана Северина не забыл. С его именем на устах, можно сказать, с того света вернулся. После катастрофы был без сознания, а все пана Северина поминал. Вот мы и подумали...
Уловив в голосе девушки нечто важное, хозяйка подозрительно глянула на нее и на всякий случай возразила:
— Мало ли чего наговоришь без сознания. И принялась раздавать гостям тарелочки с кусками аппетитного сырника.
— Но отец только фамилию пана Хлюпа называл, — упорствовала Эльжбета. — Вот мы и подумали.., раз они были такими друзьями, может, в доме пана Хлюпа к отцу память возвратится? Он ведь бывал тут у вас?
— Бывал, бывал. Да вы его спросите, ему же известно, что бывал.
Карпинский уже раскрыл рот, чтобы заявить — он же не помнит, где и когда бывал, да дочь вовремя толкнула его под столом ногой. Вздрогнув, Карпинский отодвинул ногу и смущенно пробормотал:
— Извините.
— Да что Хенек извиняется, бывать у кого-нибудь — не преступление. И вы даже не очень нам мешали. Так только, временами. Да я в этом виню не вас, а Северина. Ведь тот хозяин, мог бы и поумереннее быть...
Эльжбета почувствовала, что они отвлекаются от темы. Нет, не даст она сбить себя с толку, жаль, конечно, что предварительно не уговорились с отцом, как себя вести в гостях, какой придерживаться тактики.
Теперь придется избирать эту тактику самой. — А раз отец здесь бывал, — продолжала она гнуть свою линию, — то у нас и мелькнула надежда, что хоть частичка памяти вернется к нему, когда окажется в знакомом доме. Ведь вы разрешите ему немного у вас осмотреться? Походить, повспоминать... Скажем, в комнате пана Северина вдруг что-нибудь из прошлого припомнится? Я не настаиваю, вы хозяйка, вам решать, но мы уж каких только средств не применяли... Ведь вы разрешите?
Хозяйка лихорадочно пробежала мысленно все помещения своего дома. В спальне узел с грязным бельем, туда ни за что их не впустит. В комнате Северина все осталось так, как было при нем. Ладно, пусть идут, пусть думают — она специально держит все так, как при муже, дескать, память о нем хранит... О чердаке и речи быть не может. А гараж.., ха, пусть сидит в гараже, вспоминает! И кухня в порядке, на такую кухню кого угодно, можно запустить.
Ни о чем другом Богуся не подумала, так что пока никакие подозрения в ее мозгу не зародились.
И она снисходительно разрешила:
— Что ж, пусть поглядит, повспоминает. А как они с мужем моим покойным по большей части в гараже торчали, имеет смысл ему там подольше задержаться. Не может быть, чтобы Хенек не припомнил гаража! Ну и в кабинете тоже. Прямо сейчас?
Стряхнув с себя отупение, Карпинский вернулся к действительности. Для чего-то же они пришли в этот дом, ясно, не для того, чтобы любоваться на это страшилище, вдову покойного друга. И ему, Карпинскому, надо собраться с силами, как физическими, так и умственными, поднапрячься и попытаться заметить что-то такое, что позволит им решить — приносил сюда Северин его портфель с деньгами или нет. И правильно эта жуткая баба предлагает повспоминать в гараже и кабинете покойного — так сказать, мужские помещения. Если Северин и принес в дом его портфель, то, скорее всего, спрятал именно там. Не желая того, пани Богуслава подкинула стоящую идею.
И как только к нему вернулась способность соображать, Хенрик, вопреки опасениям дочери, сам по себе понял, что ни к чему говорить о полной потере памяти. Правильно, лучше о такой, частичной, потере. Надо скрыть от нее полную амнезию и делать вид, будто кое-что вспоминается.
— Я был бы... Богусе очень признателен, — пробормотал Карпинский, в последний момент удерживаясь от обращения к хозяйке на «пани», ибо та могла расценить это как обидную для нее попытку перевести прежние дружеские отношения в официальную плоскость. Кристина его об этом особо предупреждала. И она права, вон хозяйка его только Хенеком зовет, без всяких «панов».
И тут кто-то позвонил у калитки. Глянув в окно, Богуся побагровела от гнева — явился этот прыщ поганый, ее пасынок! А ведь казалось, после первой встречи с ним раз и навсегда покончено. Нет, надо же — приперся! Да еще при гостях, даже вышвырнуть нахала нельзя. Может, сделать вид, что не слышит звонка? Опять же, если бы не гости, а при них и не притворишься, что тебя нет дома. И эти тоже, нашли когда заявиться со своими идиотскими соболезнованиями!
— Я открою, — предложила Эльжбета, видя нерешительность хозяйки.
Еще чего не хватало! Так она и позволит кому ни попади распоряжаться в своем доме! Пани Богуслава так и не успела выбрать наилучший выход из положения, решение за нее приняли дети. Они подбежали к калитке и впустили нового незваного гостя. Воспитывала их, воспитывала, а ума так и не набрались. Эльжбета тоже хороша! Не дожидаясь разрешения хозяйки, проявила излишнюю живость и, сорвавшись со стула, выпорхнула в прихожую, чтобы впустить Тадеуша в дом. В конце концов, чей это дом? Ее, Богуси, или этих непрошеных гостей? А теперь еще и наглеца придется кормить-поить. Ну, попался бы ей в руки этот Северин, земля ему пухом!
Если в данный момент покойный Северин с того света наблюдал за тем, что происходит на этом, он наверняка испытывал чисто небесное наслаждение от того, что находится уже там.
Единственное, что пани Богуслава сделала почти не злясь, не дергаясь и не терзаясь, — поставила на стол дополнительный прибор, поставила машинально. Но приветствия, даже самого банального, выдавить из себя так и не смогла. Спасибо этому, как его, шурину, что ли, который пришел вместе с Карпинскими и так почтительно заговорил с ней о чем-то постороннем, частично сняв тяжесть с души бедной женщины.
Да, сырник она приготовила собственноручно, вообще в этом доме вся еда — ее рук дело, ничего покупного. Покупное она не любит, дорого оно и невкусно. Вот и Тадик пусть съест кусочек, сейчас она подаст чай, вода еще не закипела, а потом и отправятся осматривать дом, ну не весь дом, хотя бы кабинет, впрочем, там видно будет. Удивившись, что мегера даже милостиво предложила ему кусок сырника своей работы, Тадик присел на краешек стула, но к сырнику не притрагивался. Ведь этой ведьме и отравить его ничего не стоит. Подложить в творог немного стрихнина — для нее пустяки. Хотя.., она ведь не знала о его приходе заранее, а то, что стоит на столе, все ели. Вряд ли пани Богуслава готовила массовое убийство.
После чая гости поднялись, собираясь пройтись по дому. Решив симулировать наличие какой-никакой памяти, Карпинский пробормотал, что хотел бы начать с гаража, логично рассудив, что тот должен быть где-то рядом, возможно даже в полуподвальном помещении, и шагнул к выходу.
— Чего уж церемонии разводить, — едко заметила хозяйка. — Можете и через дом пройти, вам не привыкать!
Милостивое разрешение повергло Хенрика в ужас. Как он сможет пройти в гараж в этом совершенно незнакомом доме? Скорее всего, начинать надо с холла.
В холл выходило несколько дверей. Карпинский наудачу резко распахнул одну из них, и, прежде чем понял, что вломился в чулан, ему на голову посыпался ворох рулонов туалетной бумаги. Пани Богуслава разгневалась.
— И чего это Хенек по чуланам шарит? Что за новая мода? Или со зрением тоже неполадки? Тут уж вмешался Клепа:
— Вы ошибаетесь, уважаемая пани, это не зрение виновато, это просто отсутствие равновесия. Мы все должны снисходительно отнестись к человеку, которого постигло такое несчастье, — добавил он, с наслаждением ловя и целуя пухлую ручку.
— Это как же вас понимать? — недоумевала хозяйка, отбирая ручку.
— Видите ли, Хенек намеревается идти в одно место, а ноги несут его в другое, — пояснил Клепа.
— Пьяный он, значит?
— Да нет, просто с памятью у него нелады, вот она и швыряет несчастного то туда, то сюда. Чаще всего не туда, куда надо. Но ничего, это скоро пройдет. Особенно если рядом такая женщина, как пани. Что касается меня, то я бы предпочел вас любому ангелу-хранителю... Так что не обращайте внимания и не сердитесь.
— Как же не сердиться, он мне весь дом вдребезги разнесет!
— Ну что вы, у Хенека пока еще сил на такое не хватит. А вы пожалейте свои нервы и красоту, не стоит гневаться по пустякам, никакой дом не стоит вашего здоровья. Даже два дома. Да что я говорю, даже двести домов!
Отвыкшая от мужских комплиментов, пани Богуслава разнежилась было, но бдительности не потеряла. Она тут глупости слушает, а нахалка Эльжбета в каморке роется, делает вид, что укладывает вещи на место, и Тадеуш рядом вьется, вроде бы ей помогает. Ох, неспроста все это. Может, и шурин тоже с ними в одной шайке-лейке, только притворяется, что очарован ею? И что он за шурин? По какой линии? Почему до сих пор ни о каком шурине не слышала?
И, решительно пресекая ухаживания новоявленного шурина, хозяйка рванула в прихожую.
При виде Богуси, вплывающей в холл, как фрегат на всех парусах, готовый открыть пальбу из пушек с обоих бортов, бедный Карпинский запаниковал и, умоляюще сложив руки, попытался как-то оправдаться. Эльжбета, сообразив, что Клепа остался в гостиной один, опрометью бросилась из чулана присматривать за вороватым дядюшкой, чуть было не столкнувшись с фрегатом.
— Уж извините меня, Богуся, — смущенно бормотал Хенрик, — ну что поделаешь, такие вот казусы со мной случаются. Возможно, не стоит наносить визиты знакомым, если человек еще не полностью пришел в себя...
Клокочущая возмущением Богуся полностью разделяла это мнение.
— Но еще хуже не отдать долг памяти умершего друга. Не беспокойтесь, я немедленно исправлю свою ошибку.
Желая поскорее умилостивить грозную хозяйку дома, Карпинский перестал соблюдать осторожность. Найти дверь, ведущую в гараж, стало для него вдруг делом чести, смыслом жизни. Вон за той, полуоткрытой, просматривается кухня, значит, не она. Остаются лишь две двери рядом.
Одна солидная, капитальная, двустворчатая, вторая совсем скромная, узенькая. Еще не кончив фразы, Хенрик рванул ручку первой.
Помешать ему пани Богуся не успела, смогла лишь коротко вскрикнуть. Дверь огромного стенного шкафа сорвалась с петель и рухнула прямо на них. Находившийся рядом Тадеуш успел подхватить дубовое крыло двери, так что Карпинский не пострадал, ему лишь слегка задело плечо.
Хозяйка была вне себя.
— Вы что, сговорились с моим покойником? Мало того, что Северин так и не удосужился навесить как следует, еще и вы тут шуточки шутите? Издеваетесь надо мной? Хотите показать, что в доме у меня все рушится? И без вас знаю, а если кому не нравится, так пусть не приходит, я не приглашала.
Тадик вставил дверь на место, Карпинский опять принялся кланяться и извиняться. Услышав грохот, в холл прибежал Клепа, за ним по пятам Эльжбета. Узкая скромная дверца осторожно приоткрылась, из нее выглянул Стась. С порога кухни за происходящим с интересом наблюдала Агата.
Клепа опять попытался загладить неприятность, целуя очаровательные ручки, Эльжбета извинялась за отца, а хозяйка полыхала огнем и метала громы и молнии.
Собственно, теперь оставалось только с позором удалиться, поставив крест на всех планах, однако за спиной Стася Карпинский внезапно узрел путь в гараж и, не долго думая, бросился туда, предоставив Эльжбете и Клепе успокаивать хозяйку.
Возможно, их усилия еще не скоро увенчались бы успехом, не приди пани Богуславе в голову интересное соображение: просто у этого Хенека после катастрофы крыша поехала, а родные, спасая его честь, плетут невесть что о какой-то потере памяти. А тот просто спятил. О, так ему и надо, наказал Господь за те муки, что ей пришлось переносить из-за мужнина дружка!
Эта мысль доставила такое удовольствие бедной женщине, что она сразу успокоилась, вернулась в гостиную, подлила воды в чайник и, усадив за стол шурина и Эльжбету, принялась расспрашивать их о деталях болезни мужнина приятеля. Говорила же она, говорила Северину не один раз, чтобы не водился с этим человеком, что такая дружба добром не кончится, и вот пожалуйста — так и вышло. А покойник не верил! Теперь бы поверил.
На галантного шурина пани Богуслава посматривала уже почти благосклонно, пока, правда, не поощряя его ни одним словечком, а вот на отвратительного Тадеуша совсем старалась не смотреть. И за стол его не приглашала, сам уселся. Атмосфера в гостиной создалась почти теплая, да, на беду, хозяйка вспомнила, что псих Хенек в данную минуту находится в ее гараже один. Господи, да он там может такого натворить! Дом подожжет!
Замолчав на полуслове, гостеприимная хозяйка выскочила из-за стола и на всех парах бросилась по коридорчику в гараж. Гости устремились следом.
* * *
Ожидающая в кафе Кристина выпила: чашку чая, чашечку кофе, рюмку коньяка, еще одну рюмку коньяка, минералку, пиво, кофе с коньяком, пиво, опять минералку. Времени оказалось предостаточно для того, чтобы не только охватить мысленным взором всю свою жизнь, но и принять судьбоносное решение.
