— Оставь. Мы все-таки едем завтра в Бедфорд.

— Роберту нельзя путешествовать с такой раной! Королю следовало бы поручить кому-нибудь другому привезти камень.

— Он так и сделал. Кристиану де Бошему приказано проводить нас и доставить камень в Виндзор. О, Адель, мне не стоило справляться о здоровье Роберта! Нужно было послать Рэндела!

— Ах, что ни делается, все к лучшему. Я так рада, что мы едем домой. А ты, мой ягненочек?

— И да, и нет. Правда, я очень хочу оказаться в Бедфорде, но должна была отправиться туда с Робертом, — устало промолвила Брайенна.

— Может, судьба отвела от вас испытание — близость в совместном путешествии перед свадьбой. Лично я думаю, искушение было бы слишком велико. Теперь ты в безопасности.

Брайенна, не веря ушам, уставилась на тетку. Неужели Адель вправду считает, что рядом с Хоксбладом ей ничего не грозит?

— Роберт ужасно зол на меня.

— Не на тебя, ягненочек. Сердится, потому что случайно ранил себя. А как насчет церемонии помолвки?

— Его Величество сказал, что сегодня вечером объявит о ней, но церемония состоится, когда Роберт снова будет на ногах.

— Может, он и Уоррик еще не успели подготовить все необходимые бумаги? В любом случае ты должна сегодня выглядеть как можно лучше. Давай, я помогу тебе снять платье и налью немного розовой воды.

Два часа спустя, когда Брайенна вошла в Трапезный зал, она в самом деле выглядела ослепительно. Бледно-аметистовое платье и фиолетовый камзол красиво оттеняли волосы цвета расплавленного золота. Рядом с ней мгновенно очутился Уоррик, и Брайенна поняла, что он, должно быть, ждал ее. Старый воин галантно взял ее за кончики пальцев, положил их себе на руку и проводил к отведенному для нее месту за столом. Усадил между двумя своими сыновьями, а сам устроился возле Роберта, которого, как догадывалась Брайенна, скорее всего принесли в зал. Девушка радовалась, что не видела этого. Роберт был очень бледен, глаза, казалось, сверкали лихорадочным блеском. Кристиан де Бошем вскочил при ее приближении и оставался стоять, пока она не заняла свое место. На нем тоже был фиолетовый костюм, но такого темного оттенка, что выглядел почти черным. Брайенна ощущала себя костью между двумя псами.

В зале царило веселое возбуждение, вызванное событиями дня. Король уступил свое огромное резное кресло Черному Принцу, занимающему сегодня почетное место. Принцессе Изабел пришлось греться в лучах славы брата. Он был в черной шелковой тунике, его светлые волосы походили на сияющий нимб вокруг головы. А почему нет? Разве боги не улыбнулись ему сегодня?

Королевский двор сверкал и переливался всеми красками радуги в честь празднества. Разряженные придворные кичились пышными мехами и дорогими украшениями. Вино текло рекой, слуги разносили все новые блюда с едой — лебедей с позолоченными клювами, покоившихся на синем шелке, гусей и павлинов, жареных оленей, разрезанных на куски и политых перечным соусом, кабаньи головы, фаршированные яблоками и травами. Сначала были поданы говядина, баранина и свинина, тем временем пажи стояли наготове со сменой блюд: огненно-горячими жареными чирками, лесными утками и другой дичью.

Брайенна ела из одной серебряной ложечки с Робертом де Бошемом, показывая тем самым, что они помолвлены. Роберт сидел молча, не пытаясь занять ее вежливой беседой, лишь изредка окидывая недобрым взглядом.

В душе Брайенны бушевала буря, сметавшая все попытки успокоиться, взять себя в руки. Разумные мысли развеялись, как перья по ветру. Ему больно? Он хочет, чтобы она заговорила или чтобы продолжала молчать? Предпочитает говядину оленине? Можно ли съесть немного дичи или все оставить Роберту?

Брайенна неожиданно осознала, что сидит с будущими родственниками. Она так долго хотела иметь семью и теперь должна быть вне себя от радости… Но почему же ей так плохо? Присутствие Хоксблада лишало девушку воли и разума, подавляло и пугало. Мужественность этого человека была слишком явной, первобытной, с трудом сдерживаемая энергия ощущалась на расстоянии.

В его обществе остальные словно отступали на второй план, становились незаметными. Брайенне казалось, что она чувствует жар этого сильного тела, ощущает исходящий от кожи запах мужчины.

— Вы с каждой нашей встречей становитесь все прекраснее, — с лаской в голосе заметил он.

Этот низкий бархатный голос окончательно лишил девушку самообладания. Не осмеливаясь взглянуть на Кристиана, она опустила глаза, но тут же с ужасом обнаружила, что длинная прядь ее волос легла на бедро Хоксблада и сияла на темном фоне, словно золото. Девушка с тревогой наблюдала, как по-хозяйски он перебирал пальцами эти блестящие нити.

— Ваши волосы великолепны, Брайенна. Вы затмили всех дам при дворе.

Брайенне хотелось выхватить пряди и ударить его по лицу, но тогда Роберт непременно поймет, что происходит, а между братьями уже и так разгорелось соперничество, так что девушка изо всех сил старалась не замечать Хоксблада. Но хитрый дьявол знал: она не осмелится устроить сцену. Теперь девушка опасалась, что он наверняка весь вечер будет шептать ей на ушко непристойные комплименты, соблазнять, искушать…

— Я не могу дождаться завтрашнего утра, когда мы отправимся в Бедфорд. Король, сам того не подозревая, дал нам возможность побыть вместе.

Брайенна заподозрила, что это путешествие — дело рук Хоксблада, но неужели его власть над всеми настолько велика! Нет, он тогда верно сказал, что попросту обладает более сильной волей, чем остальные.

Брайенна поспешно поднесла кубок к губам и выпила до дна, боясь, что закричит. Нужно было усадить Адель рядом с Хоксбладом в качестве барьера между нею и этим зловеще властным арабским рыцарем. Она оглядела столы, пока не отыскала взглядом Адель, сидевшую рядом с Глинис, которая, в свою очередь, устроилась рядом с Джоан и Эдмундом Кентом. Подруга, встретившись с ней глазами, весело махнула рукой. Брайенна помахала в ответ, заметив с досадой, как сильно дрожат пальцы. Глубоко вдохнув, чтобы немного успокоиться, она почувствовала, как действует выпитое вино, расцветая в груди красной розой.

И внезапно все происходящее показалось невероятно забавным. Роберт злится на весь мир, хотя должен винить во всем только себя. Любой, кто получает рану от собственной руки, становится предметом насмешек и злых шуток.

Она взглянула на Уоррика. Тот приветственным жестом поднял кубок и заговорщически подмигнул Брайенне. Девушка еле сдержала смешок. Значит, он тоже находит ситуацию смешной.

Брайенна повернулась так, чтобы можно было взглянуть Роберту в лицо. На этот раз она не смеялась, наоборот, одарила его нежнейшей из улыбок и была вознаграждена едва заметной ответной искоркой, смягчившей свирепость взора.

Король и королева пригласили известного своим искусством барда, который пел о подвигах героев с таким чувством, что публика либо рыдала, либо приходила в безумное возбуждение. Он чередовал декламацию с пением, переходил от стихов к прозе, даже не теряя размера. Сегодня он исполнял «Тристана и Изольду»[43], и с первого же слова Брайенна забыла обо всем на свете, поглощенная страданиями влюбленных.

Когда бард закончил трагическое повествование, зрители дружно вздохнули. Брайенна смахнула слезу, вновь сделала глоток из чаши и поставила ее на стол.

Почти все дамы тоже прослезились, а мужчины оглушительно аплодировали. Брайенна снова протянула руку, но увидела, как Кристиан Хоксблад подносит кубок к ее губам, и внезапно поняла, что это не ее чаша, а его. У девушки перехватило дыхание. Озарение снизошло на нее, такое же неожиданное, как весенний дождь. Совсем как Изольда на пиру, она выпила любовный напиток, поднесенный темным рыцарем. Девушка была совершенно убеждена, что Хоксблад силой чар заставил ее отведать волшебное зелье: он заколдовал ее!

Брайенна чувствовала, как магическое питье растекается по жилам, согревая кровь, лишая разума.

Она с ужасом посмотрела на Кристиана, а тот в ответ поднял кубок и осушил его до дна.

Что теперь делать? Что?!

Ничего. Она совсем ничего не сможет сделать.

« Что суждено, то свершилось» — отрешенно подумала Брайенна.

Когда громовые аплодисменты стихли, король встал и поднял руки, требуя тишины:

— Сегодня у нас много поводов для празднования: это и наша блистательная победа над Францией в морском сражении, и наши предстоящие победоносные битвы. Но есть и еще кое-что. Поэма менестреля напомнила нам, что на свете существует любовь. И сегодня я с величайшей радостью объявляю о двух помолвках, которые должны вскоре состояться. Я отдаю руку леди Брайенны Бедфорд Роберту де Бошему. Никого я не ценю выше рода Уорриков.

Король улыбнулся и добавил:

— Кроме того, говорят, что любовь исцеляет все раны.

По залу прокатился добродушный смешок — все поняли, что речь идет о поражении Уоррика на турнире.

Щеки Брайенны загорелись, она робко взглянула на Роберта и заметила, что тот тоже покраснел, словно одержал победу. Он был таким красивым, мужественным и сильным. Почему же она чувствует в нем странную слабость характера, отсутствие самообладания и духовную нищету.

Брайенна осторожно посмотрела вправо. А вот в этом человеке, конечно, нет ни малейшего признака малодушия, мягкости… или нерешительности. Он будет преследовать цель неотступно, всеми средствами, пока не достигнет желаемого. Смугло-прекрасный, неотразимо-притягивающий. Впервые она призналась самой себе, насколько Хоксблад привлекателен. Правда, она околдована могущественным рыцарем и против воли постоянно думает о нем.

Недовольная собой, Брайенна откинула назад золотистые волосы. Что значат теперь ее переживания? Король объявил о помолвке. Судьба ее решена.

Король снова заговорил, и Брайенна попыталась услышать его слова сквозь шум крови в ушах.

— Как вам всем известно, мой самый старый и лучший друг граф Солсбери попал в плен и сейчас гостит при французском дворе. Я веду переговоры о его освобождении, тем временем, желая оказать честь его сыну, Уильяму де Монтекьюту, отдаю ему в жены леди Джоан, прекрасную деву из рода Кентов.

Нежный румянец мгновенно сошел с лица Джоан, побелевшего, как пергамент.

«Нет! Нет!» — протестовало все внутри. Но Джоан только улыбнулась дрожащими губами и опустила ресницы, чтобы никто не заметил боли в ее глазах.

Принц Эдуард ни взглядом, ни жестом не выдал своих чувств. Но серебряный кубок, который он поставил на стол, был расплющен, как яичная скорлупа.

Принц поднял голову. Кристиан Хоксблад смотрел на него. Взгляды их встретились и замерли, пока Эдуард не ощутил, что в какой-то мере вновь обрел спокойствие. Все-таки он мудрый тактик. И найдет способ разорвать эту помолвку.

Хоксблад прекрасно понимал, что испытывает друг. Они оба оказались в одинаковом положении. Сегодня вряд ли можно что-то сделать. Завтра… завтра они выждут нужный момент.

Брайенна не поверила себе, услышав имя Джоан. Какой коварной, скрытной лисичкой иногда могла быть подруга! Даже словом не проговорилась Брайенне. Правда, намекала на тайную страсть, но всегда притворялась, что с трудом выносит ухаживания Монтекъюта.

Брайенна взглянула туда, где сидели Джоан и Эдмунд. На губах Джоан играла ангельская улыбка, но наблюдательная Брайенна заметила, что подруга бледна как смерть. Возможно ли, что Джоан потрясена и поражена словами короля так же, как и она сама?

Забыв о собственных бедах, девушка всем сердцем пожалела подругу.

Сегодня танцев не было, поскольку в зале сидело слишком много людей и столы было некуда убрать. К тому же мужчины потеряли много сил в поединках и теперь были рады подольше посидеть, выпить вина, повеселиться или получить выкуп от проигравших.

Брайенна хотела быть поближе к Джоан, но не могла оставить Роберта до тех пор, пока не иссякнет поток желающих поздравить обрученных. К ее огромному облегчению, Кристиан Хоксблад, поклонившись, отошел, избавив Брайенну от своего властного присутствия. Только через несколько минут она осмелилась поискать его взглядом и обнаружила, что араб занят беседой с принцем Эдуардом. Эта парочка опять что-то замышляет! Оба Черных Рыцаря менялись местами во время турнира. Неужели она единственная, кто знает об их заговоре?

Блуждающие мысли девушки вернулись к реальности только тогда, когда сама королева Филиппа, остановившись у их стола, благосклонно поздравила Роберта. Тот попытался встать, но она остановила его:

— Леди Бедфорд моя любимица. Бог наградил ее талантом, красотой и грацией. Вам, молодой человек, неслыханно повезло.

— Спасибо, Ваше Величество, — сухо процедил Роберт.

Вслед за матерью подошел Лайонел, уже навеселе, впрочем, как и половина людей в зале к этому времени.

— Жаль, что ты оросил кровью свое оружие на арене, — он похотливо ухмыльнулся. — Нужно было подождать до ночи. Может, я помог бы тебе выполнить долг по отношению к невесте!

Глаза Роберта блеснули. Коротко рассмеявшись, он ответил:

— Нет, спасибо, ваше высочество, но, возможно, вы могли бы обучить меня, как пронзить копьем лошадь!

— Око за око, Роб! — весело взревел Лайонел.

А Джоан в этот момент мечтала об одном — провалиться сквозь землю. Когда король объявил о помолвке, она едва не потеряла сознание и вцепилась в руку брата, который попытался ее успокоить:

— Милая, это хорошая партия. Он наследник графства Солсбери, а семья Монтекьютов в милости у короля.

Джоан задыхалась и, резкими толчками втягивая в себя воздух, схватилась за сердце. Казалось, кто-то железной рукой вырывает его из груди. Эдмунд сказал чистую правду. Хотя Джоан знала, что рано или поздно ей найдут мужа, все же сама мысль, что ее используют в качестве подачки для Кэтрин де Монтекьют только потому, что граф Сойлсбери в плену, была невыносима.

Джоан не осмелилась даже переглянуться с Эдуардом, не могла заставить себя прочитать то, что написано на его лице, будь то гнев, жалость или сожаление. Она должна смириться со своей участью. Но сейчас ей больше всего хотелось оказаться в сотне миль от Трапезного зала. Уильям де Монтекьют завладел ее рукой и каждые несколько минут многозначительно пожимал ее.

Королева поздравила и его, однако другими словами, чем Роберта де Бошема. Филиппа почувствовала большое облегчение, когда Джоан благополучно обручилась и принц Эдуард избежал сетей, расставленных хорошенькой девушкой. Изящная фигурка Джоан казалась слишком хрупкой женщине, родившей девятерых детей и беременной десятым.

— Поздравляю, Уильям. Надеюсь, у вас сразу же родится наследник. В возрасте леди Кент я уже произвела на свет двоих, а третий прожил в моем чреве половину срока.

Лайонел, не отходивший от матери, плотоядно ухмыльнулся.

— Можно начать прямо сейчас. Отодвинь эти кубки и разложи ее прямо на столе.

Де Монтекьют вспыхнул, но не осмелился ответить на оскорбление, однако Джоан была не столь застенчива. Повернувшись к Уильяму, она мило улыбнулась.

— Королева имела в виду, что третий оказался полоумным.

Лайонел расхохотался. Дьявол побери, он готов держать пари — эта Джоан, должно быть, горяча в постели!

Кристиан Хоксблад вежливо поздравил Уильяма, старательно скрывая жалость к опьяненному любовью юноше. Поднося к губам пальцы леди Кент, ловко сунул ей записку. Их глаза встретились, но бесстрастный взгляд Хоксблада ничего не сказал девушке. Она судорожно стиснула записку, чувствуя облегчение.

Брайенна, вновь посмотрев в сторону Джоан, заметила, как умоляюще глядит подруга на Хоксблада и как тот, воспользовавшись галантным поцелуем, передал ей сложенную бумажку. Что он написал? Стихи? Клятвы верности? Время и место свидания? Если верить сплетням служанок, рыцарь оставлял разбитые сердца на всем пути от Аравии до Англии. Его власть над женщинами стала легендарной. Он обладал способностью зачаровывать, околдовывать, опутывать магическими узами. Придется остерегаться его по пути в Бедфорд. К обрученным подошел Эдмунд Кент.

— Леди Брайенна, вы разбили мое сердце. Невыносимо сознавать, что самая прекрасная дама в Виндзоре предпочитает де Бошема.

Роберт, мгновенно приободрившись, самодовольно заулыбался, счастливый уже от того, что Брайенна давным-давно отказала Эдмунду. Однако, когда тот решил посыпать солью его рану, терпению Роберта пришел конец.

— Поздравляю, вы, кажется, победили на любовном, ристалище, что хоть немного утешит вас после позорного проигрыша на другом поле.

Роберт подозвал оруженосца:

— С меня довольно! Немедленно уведи меня отсюда, черт возьми! — прорычал он

Брайенна тоже поднялась.

— Вы что — собираетесь сделать меня всеобщим посмешищем?! Я не нуждаюсь в том, чтобы опираться на женщину.

Брайенна досадливо прикусила губу.

— Надеюсь, вы скоро поправитесь, Роберт. Попрощаемся сейчас. Увидимся, когда вернусь из Бедфорда.

— Вам не следовало бы ехать, — холодно бросил он.

— Извините, но таков приказ короля!

— Вам нужно овладеть искусством обмана, леди. Стоит притвориться больной, и любой приказ потеряет силу.

Роберт, тяжело опираясь на оруженосца, хромая, вышел из зала. Брайенна последовала за ним и, когда они добрались до крыла Бошемов, мягко пожелала жениху спокойной ночи. Затем направилась к своим покоям.

«Вам нужно овладеть искусством обмана, леди». Эта удивительная фраза до сих пор звенела в мозгу. Может, она именно так и поступит!

Повернув обратно, Брайенна направилась в Трапезный зал. Первым ее заметил Эдмунд Кент.

— Сожалею насчет Бошема. Это все из-за моих слов? — ухмыльнулся он.

— Эдмунд, ты такой же озорник, как и Джоан! Отведи меня к ней. Я еще не поздравила счастливого жениха.

— Боюсь, крошке Жанетт сегодня не до проказ. Попробуйте утешить ее, миледи.

— Значит, она ничего не знала об этом? — охнула Брайенна, возмущенная тем, что случилось с подругой.

— Она ошеломлена, словно птичка, которая ударилась о стену.

Эдмунд и Брайенна приблизились к обрученным одновременно с королем, который, как всегда галантно, поклонился присевшей перед ним Брайенне и настоял, чтобы та первой приблизилась к жениху и невесте.

— Роберт просил меня передать поздравления, Уильям. Джоан, не согласитесь ли вы с Глинис сопровождать меня в Бедфорд? Хотя времени на сборы совсем не остается, мы выезжаем завтра.

Лицо Джоан осветилось.

— Это лучшее, чего бы мне сейчас хотелось! — призналась она, стараясь не выглядеть так, словно хватается за соломинку.

Монтекьют негодующе выпрямился.

— Но вы не можете ехать! — воскликнул он.

Король насмешливо поднял брови.

— Это я предложил, чтобы леди Кент сопровождала леди Бедфорд. Брачный договор еще не подписан. Терпение, Уильям.

Де Монтекьют вспыхнул.

— Я… прошу прощения, сир. Я не хотел никого оскорбить…

Король подмигнул прелестным девушкам, которых считал украшением своего двора.

— Конечно, нет, я уверен. Что неприличного в том, что две подруги решили немного насладиться воздухом свободы, прежде чем навеки связать себя узами брака?