Меч Истины - Девятое Правило Волшебника

      Всеми силами он стремился удержать Кару рядом с собой — но груз тьмы казался бесконечным. Когда чаша терпения переполнилась, он почувствовал, как будто тонет в жаркой пустоте, погружаясь все ниже, и понял, что на дне пропасти его ждет та тень, которая пришла сквозь стену по его душу. Он увидел это существо глазами Кары, ощутил ледяное острие ужаса, пронзившее ее, когда оно вломилось в комнату.
      Ничто не могло быть ужаснее этой отвратительной твари, воплощения смерти, пришедшей за ним, но встретившей на своем пути Кару. Это было вовсе не постепенное растворение сознания в пустоте небытия. Эта была бесконечная вереница кошмаров, являющихся, чтобы разорвать нити, соединяющие душу с миром живых. Это была темная гибель, нависшая над Карой, — гибель в полном одиночестве и без всякой надежды, безжалостная жница душ, поджидающая своей добычи, с нетерпением ждущая момента, когда вместе с криком из несчастной уйдет жизнь.
      Встав перед тварью и преградив ей путь, Кара приняла на себя смертельное прикосновение.
      Он понял, что Кара воспринимает все это как возмездие за то, что подвела его когда-то давно, не вырвала из рук Никки — и сейчас стремится умереть, чтобы доказать верность клятве. Ею все еще управляло безумие.
      Кара верила, что нависшая над ней смерть восстановит ее доброе имя в его глазах, потому-то и не хотела уклоняться от нее.
      Когда неведомая тварь прошла сквозь стену в ее комнату, она попыталась заступить путь самой смерти.
      Ричард почувствовал, как это мучительное прикосновение овладевает теперь им, топит во всепоглощающей муке. Оно было таким холодным, что от него заледеневало сердце.
      Злая сила начала отпускать Кару, но обрушилась на Ричарда; все поплыло у него перед глазами, мир стал чернеть и таять.
      Он погрузился в бездну боли того смертоносного прикосновения.

Глава 19

      Ричард чувствовал себя так, будто провалился под лед, в ледяную темную воду быстрой реки. Все сильнее им овладевало чувство паники.
      Он был истощен, запасы его сил исчерпались.
      Когда вместе с предчувствием краха пришло понимание того, что мог означать для него этот крах, он собрал волю в кулак и с неимоверными усилиями начал пробиваться к далекому огоньку сознания. Он чувствовал, что частично уже пришел в себя, но все еще находился где-то слишком далеко и глубоко, из последних сил завершая путешествие. Он отчаянно рвался вверх, к жизни, но не мог пробиться.
      Ричард все-таки попытался напрячься еще сильнее, но толку не было — слишком трудно, слишком далеко плыть. Впервые он подумал — не сдаться ли? Подумал всерьез, как думала Кара перед тем, как страшный противник сломил ее.
      Смертоносные клыки поражения уже касались его горла. Но тут же перед ним встал образ того, что последует за поражением, и Ричард, подстегнутый страхом, собрал воедино оставшиеся силы, сконцентрировал волю и отчаянным рывком вернулся в мир живых.
      Задыхаясь, он открыл глаза.
      Боль была ужасной. Его тошнило, голова кружилась от встречи с неслыханной враждебностью. Его бил озноб — так велика была сила неведомого зла. Сердце билось в груди, словно молот, и Ричард боялся, что после такой тяжелой внутренней борьбы каждый удар его может стать последним. Мерзкое прикосновение оставило ему на память невыносимую вонь разложения, от которой было почти невозможно дышать.
      Он побывал в глубине сознания Кары и ощутил чужеродную волю, проникшую туда, высасывающую ее жизнь, затягивающую в пучину забвения. Эта отнимающая силы мерзость была страшнее всего, что он когда-либо чувствовал, страшнее даже черной бездны вечности. Это было оскаленное, обнаженное воплощение невообразимого ужаса, который приходил за ним.
      Сначала ему показалось, что он коснулся ледяного лица смерти — но теперь, несмотря на все отвращение, он понял: это была не просто смерть, а нечто другое.
      Смерть была лишь составной частью чего-то большего.
      Смерть была неодушевленной. А тут чувствовалось присутствие души.
      Он так обессилел, что не знал, сумеет ли подняться, сумеет ли дальше жить. Кости ломило. Даже костный мозг, и тот, казалось, болел. Он не мог унять дрожь. Боль была не просто телесным страданием, это был яд, пропитавший душу.
      Очертания комнаты перед его глазами начали наконец приобретать четкость. Лампы по-прежнему сдерживали натиск темноты. Цикады за окном без устали выводили свою песню.
      Лежа на кровати и все еще бережно обнимая Кару, Ричард наконец смог сделать то, чего так хотел — вдохнуть полной грудью. Тотчас же он ощутил аромат волос Кары, вдохнул запах теплой и влажной кожи ее шеи, и в этот момент боль начала отступать.
      Он почувствовал, что руки Кары крепко обнимают его. Мягкая, словно пуховая, прядь волос за ее ухом щекотала его лицо.
      — Кара? — прошептал он. Она приподнялась и, не стыдясь своего порыва, прижала его к себе и нежно погладила по голове.
      — Тсс… — успокаивающе сказала она ему на ухо. — Все в порядке.
      Он никак не мог освоиться с происходящим.
      Он растерялся, не понимая, почему обнимает Кару, почему ее руки так нежно обхватили его, что тела тесно прижались друг к другу, почти переплетясь. Но, в конце концов, это был пустяк по сравнению с той близостью, которую они оба испытали во тьме, борясь со злом, завладевшим ею.
      Он облизал потрескавшиеся губы и почувствовал соленый привкус слез.
      — Кара…
      Она кивнула.
      — Тсс… — снова шепнула она. — Все в порядке. Я с вами. Я не покину вас.
      Он отстранился ровно настолько, чтобы посмотреть ей в глаза. Они были голубыми и чистыми, в них отражалась глубина, прежде никогда не виданная. Кара всматривалась в его лицо с заботой и сочувствием.
      И он вдруг ясно различил в ее глазах истинную сущность, увидел Кару такой, какой она должна была стать, если бы не жестокая судьба морд-сит. Сейчас внешняя оболочка опала и затерялось где-то в глубинах души. В тот миг Кара была женщиной, человеком — и больше ничем.
      Он увидел ее в совершенно новом, необычном свете, как никогда раньше. И это было удивительно красиво.
      — Вы необычайный человек, Ричард Рал.
      Легкий вздох коснулся его лица и разогнал томительную боль так чарующе, как могли это сделать только ее руки, ее глаза, ее слова, сама ее жизнь — живое и теплое дыхание.
      Но страдание, от которого он ее избавил, все еще жило в нем и выжидало подходящего момента, чтобы снова сбросить его во тьму и смерть. Где-то в глубинах сознания он боролся с ним, вооруженный любовью к жизни и радостью оттого, что Кара жива.
      — Я волшебник, — прошептал он в ответ.
      С удивлением покачав головой, она пристально посмотрела ему в глаза.
      — Никогда прежде не было такого магистра Рала, как вы. Клянусь, никогда.
      Обнимая его за шею, она придвинулась ближе и поцеловала его в щеку.
      — Спасибо вам, господин мой Рал, за то, что вернули меня в этот мир. Спасибо за то, что спасли меня. Вы заставили меня снова осознать, что я хочу жить. Ведь именно мне полагалось бы защищать вашу жизнь — а вы рискнули своей жизнью ради меня!
      Она снова смотрела ему в глаза с безмолвным раскаянием. Совсем не так, как всматриваются в лицо человека морд-сит, будто проникая взглядом прямо в душу. В тот миг у нее в душе родилось чувство признательности. Проще говоря, это была любовь — и она без всякого стеснения выказала перед ним свои чувства.
      Он понимал, что после такого совместного переживания скромность будет бессмысленной. Но здесь проявилась и личность Кары: искренняя, бесстрашная, откровенная.
      — Никогда прежде не было такого лорда Рала, как вы!
      — Кара, ты не представляешь, как я рад, что ты снова со мной!
      Она обхватила руками его голову и поцеловала в лоб.
      — Представляю. Я знаю, что вам пришлось вытерпеть ради меня этой ночью. Я отлично знаю, как сильно вы хотели вернуть меня.
      Она снова оплела руками его шею и крепко обняла.
      — Мне никогда не было так страшно, даже когда я в первый раз…
      Он коснулся пальцами ее губ, сдерживая слова, чтобы не прервать волшебного мгновения истины, не слишком быстро вернуть ее красивым голубым глазам взгляд морд-сит. Он не хотел сейчас вспоминать о безумных мучениях прошлого.
      — Спасибо вам, магистр Рал, — с удивлением прошептала она, когда он убрал пальцы. — Спасибо за все, и за то, что не позволили заговорить о плохом. — Ее лицо исказила судорога боли. — Потому и не было никогда прежде такого магистра Рала, как вы. Они все создавали морд-сит. Все причиняли боль. Вы же отогнали ее.
      Ричард не мог вымолвить ни слова, он просто убрал ее волосы со лба и улыбнулся. Ему не хватало слов, чтобы выразить, как радуется он ее воскрешению. Он обвел взглядом комнату, прикидывая, насколько сейчас поздно.
      — Я не знаю, долго ли вы трудились, чтобы исцелить меня, — сказала она, заметив, как он посматривает на шторы в поисках хоть какого-нибудь знака, указывающего на время суток. — Но после этого вы совсем обессилели и провалились в сон. Я не могла… Я не хотела вас будить, — она все еще свободно обнимала его за шею и счастливо улыбалась, будто собиралась лежать так вечно. — Я и сама была так слаба, что тоже заснула.
      — Кара, нам нужно выбираться отсюда.
      — Почему?
      Ричард вскочил, давая понять, что время не ждет. Его мутило, голова кружилась.
      — Чтобы исцелить тебя, я использовал магию.
      Она кивнула, неожиданно спокойно восприняв упоминание о магии. Ведь сейчас именно магия открыла для нее путь к радости. Но тут до нее дошло, к чему он клонит. Она резко села, но вынуждена была опереться рукой о постель, чтобы сохранить равновесие.
      Ричард уже встал, хотя ноги у него подгибались. Он обнаружил, что меч все еще при нем, и был этому рад.
      — Если зверь Джеганя рядом, он мог почувствовать, что я воспользовался своим даром. Не знаю, где он может быть, но мне бы не хотелось лежать здесь в тот момент, когда он вернется.
      — Мне тоже. Одного раза хватит на всю жизнь.
      Он подал ей руку и помог встать. На мгновение она застыла, боясь упасть, затем собралась с силами и сделала несколько шагов. Почему-то ему показалось удивительным, что на ней все тот же красный кожаный наряд. После того, как он так приблизился к ней, побывал внутри нее, эта одежда казалась ему несообразной, излишней.
      Однако непостижимым образом Кара вновь окружила себя аурой морд-сит. Она улыбалась, и спокойная уверенность этой улыбки согрела его сердце.
      — Со мной все в порядке, — сказала она, как будто просила не волноваться. — Я снова с вами.
      В ее взгляде снова была сталь. Кара действительно вернулась. Ричард кивнул.
      — Я тоже. Сейчас я чувствую, что просыпаюсь. — Он потянулся к ее мешку. — Собираем вещи и уходим.

Глава 20

      Прижимая руки к груди, Никки стояла на краю холма. Ее взгляд скользил по далекой статуе из белого мрамора, ярко освещенной светильниками, — ибо народ Алтур-Ранга посчитал, что символу свободы не должно погружаться в темноту даже на мгновение.
      Большую часть ночи Никки мерила шагами полумрак нижней залы гостиницы. Мысль о том, что по ту сторону двери беспомощно угасает чужая жизнь, не давала ей покоя. Все ее знания не смогли спасти Кару. Все было напрасно.
      Никки не слишком хорошо знала Кару — но, разумеется, знала Ричарда. Причем лучше, чем любой человек на земле — за исключением, возможно, волшебника Зеддикуса, его деда. Ее не интересовали истории о детстве Ричарда; она знала взрослого мужчину. Знала самые сокровенные тайны его сердца. И не было человека, которого она знала бы лучше.
      Она чувствовала, как тяжела ему будет потеря Кары. Дар позволял ей улавливать лишь отголоски его страданий — но и этого было достаточно, чтобы терзать сердце. Никки была готова на все, лишь бы избавить Ричарда от этой боли.
      Был момент, когда ей хотелось войти и утешить Ричарда, разделить с ним его боль и одиночество. Но дверь не открывалась.
      Это озадачило Никки, но она и не пыталась открыть дверь силой. Ощущения подсказывали ей, что внутри только Кара и Ричард, а то, что удалось ей услышать, говорило лишь о безграничной печали. Не в силах слушать стенания Ричарда над ложем угасающей Кары, Никки в конце концов вышла на свежий воздух — и вот теперь, сквозь беспроглядную ночь, смотрела на созданную Ричардом статую.
      Быть с Ричардом или смотреть на удивительные творения его рук — больше ей не хотелось ничего.
      Иногда смерть близких заставляет людей увидеть мир в новом свете, обратить внимание на что-то более важное. Никки было любопытно, встряхнет ли Ричарда смерть Кары, заставит ли прекратить гонку за призраками и встать рядом с людьми, сражающимися против Империи.
      Раздались шаги, кто-то позвал ее по имени. Никки обернулась. К ней приближался Ричард, за ним шел кто-то еще, плохо различимый в темноте. Сердце Никки упало. Это могло означать только, что мучения Кары пришли к концу.
      Но вот они приблизились, и Никки разглядела его спутницу.
      — Милосердные духи! — в изумлении прошептала она. — Что ты сделал?
      В неярком свете далеких светильников Кара смотрелась превосходно — и была вполне жива.
      — Магистр Рал исцелил меня. — Кара небрежно пожала плечами, как будто это деяние было ничуть не сложнее, чем помощь на кухне.
      Никки остолбенела.
      — Но как?
      Ричард выглядел изможденным, как после тяжелой битвы. Никки не удивилась бы, будь он залит кровью с ног до головы. Но за плечами у него был дорожный мешок, на поясе меч — он приготовился к отъезду.
      — Я подумал, что нельзя не попытаться помочь Каре, — ответил он. — Видимо, сильного желания оказалось достаточно, и я смог это сделать.
      Причина, по которой дверь не желала открываться, внезапно стала ясна. В каком-то смысле Ричард все же был залит кровью — только ее не было видно.
      — Ты использовал свой дар, — нахмурилась Никки. Это было обвинение, а не вопрос. Однако он спокойно ответил:
      — Думаю, да.
      — Ты думаешь! — Никки изо всех сил старалась удержаться от насмешки. — Я перепробовала все, что знала. Все было напрасно. Я не смогла дозваться до ее сознания, не смогла исцелить. Что же сделал ты? Как смог коснуться своего Хань?
      — Ну, не знаю… — Ричард смущенно пожал плечами. — Я держал ее и чувствовал, как она умирает. Я позволил себе — своему разуму — проскользнуть в нее, в самую глубину, туда, где таилась ее душа и где требовалась помощь. А когда мне удалось достигнуть соединения, я вобрал ее боль в себя — так, чтобы у нее хватило сил принять тепло жизни, передаваемое мною.
      Никки хорошо понимала суть того сложного действия — можно сказать, чуда, — которое он совершил. Но ее слегка ошеломило то, какими обыденными словами он все это описал. С тем же успехом она могла бы спросить его, как ему удалось сделать такую чудесную статую, и услышать в ответ: «Отсек от мраморной глыбы все лишнее». Довольно точное объяснение — и при этом настолько простое, что кажется абсурдным.
      — То есть ты впустил внутрь себя то, что убивало ее?
      — Мне пришлось сделать это…
      Никки потерла виски кончиками пальцев. Даже она, со всей силой отпущенного ей дара, не говоря уже о годах тренировок, знаниях и опыте, не смогла бы проделать такого. Сделав несколько глубоких вдохов, она слегка успокоила колотящееся сердце.
      — Ты хоть понимаешь, насколько это опасно?
      Ричарда очень смутила ее горячность, но он только и сумел сказать:
      — Никки, это был единственный выход.
      — Единственный выход, — пробормотала Никки, не веря своим ушам. — Ты хоть понимаешь, сколько сил нужно, чтобы отправить собственную душу в такое путешествие? А чтобы вернуться? И насколько это опасно?
      Она отчитывала его, как мальчишку. Насупившись, Ричард сунул руки в карманы и упрямо повторил:
      — Другого пути не было — вот все, что я знаю.
      — И у него получилось. — Кара ткнула пальцем в сторону Никки, привлекая внимание и защищая Ричарда. — Магистр Рал спас меня.
      Никки прищурилась, глядя на морд-сит.
      — Ричард ходил за тобой на границу мира мертвых… а, может, и дальше.
      Кара искоса взглянула на Ричарда.
      — Правда?
      Никки медленно кивнула.
      — Твоя душа уже ушла в царство теней. Я не могла дотянуться до тебя. Поэтому и не могла исцелить.
      — Что ж, у лорда Рала получилось.
      — Да, получилось. — Никки подошла ближе и потрепала Кару по подбородку. — Никогда не забывай, что этот человек сделал для тебя. Помни об этом всю жизнь. Сомневаюсь, что в целом мире еще хоть кто-то отважится на такой поступок.
      — Он не мог поступить иначе. — Кара ухмыльнулась. — Магистр Рал без меня не обойдется, и ему это прекрасно известно.
      Ричард отвернулся, чтобы никто не видел его улыбки.
      Никки не верилось, что можно так легко отзываться о столь важном свершении. Она еще раз глубоко вдохнула, чтобы не дрожал голос. Ей не хотелось создать ложное впечатление, будто она недовольна тем, что Ричард исцелил Кару.
      — Подумаем о другом, Ричард. Ты использовал дар! Чудовище уже близко, а ты использовал свой дар…
      — Я не мог поступить иначе. Мы бы потеряли ее.
      Как же просто он все воспринимает! Ну по крайней мере он старается не выглядеть таким самоуверенным, как Кара. Подбоченясь, Никки подошла еще ближе.
      — Ты вообще понимаешь, что натворил? Я же предупреждала тебя. Чудовище где-то рядом. Используя дар, ты прямо говоришь ему, где находишься!
      — А что мне было делать? Позволить Каре умереть?
      — Да! Она поклялась своей жизнью защищать тебя. Это ее дело и священный долг — а вовсе не приманивание чудовища. Мы могли потерять и тебя, и ее — не говоря уже об угрозе, которую ты сейчас пробудил. Ты столько значишь для жителей всей Д’Хары, и при этом рискуешь всем, чтобы спасти жизнь одного человека! Ты должен был позволить ей уйти. А теперь вы оба погибнете, потому что чудовище знает, где вы. Случившееся один раз теперь случится снова. Вот только в следующий раз спасения не будет. Ты спас жизнь Кары ценой собственной жизни — но никто не остался в выигрыше!
      Еще не закончив свою горячую речь, Никки увидела огонек ярости, разгорающийся в глазах Ричарда, и поняла, что перегнула палку. Ее старания выразиться точнее ни к чему не привели. Глаза Кары, напротив, вспыхнули тревогой, чуть ли не паникой. Ричард обнял девушку и легонько сжал ее плечи, словно уговаривая не обращать внимания на слова Никки.
      — Во-первых, это всего лишь твои предположения. — Он стиснул зубы так, что на щеках проступили желваки. — Такой ход событий возможен, но не обязателен. Во-вторых, я не позволю умереть дорогому мне человеку только потому, что это может немного усилить мою безопасность. Охота уже началась. Я мог бы позволить Каре умереть — но это не остановило бы охотника.
      Никки безвольно опустила руки. Ричард был не в настроении спорить по поводу спасения дорогого ему человека, и не было ни малейшего способа объяснить ему, какой опасности он сегодня избежал и какие силы пробудил к жизни. Как сказать ему об этом и не быть неверно понятой?
      — Ричард, я не могу тебя винить. — Никки мягко положила руку ему на плечо. — На твоем месте я поступила бы так же. Однажды, когда у нас будет много времени, мы непременно поговорим об этом. Ты расскажешь мне, что именно сделал. Такое под силу только тебе — но, возможно, я бы смогла помочь тебе научиться управлять стихийными действиями и концентрироваться, чтобы уменьшить опасность.
      Ричард кивнул, одобряя то ли ее предложение, то ли проявленную ею сдержанность — Никки так и не поняла, что именно.
      Она видела по глазам Ричарда и Кары, что пережитое вместе потрясение сильно сблизило их. Вспомнив, что им вскоре предстоит уезжать, а ей — оставаться, она расстроилась, и вспышка радости от исцеления Кары угасла.
      — Кстати, — пробормотал Ричард, глядя в темноту, — мы ведь до сих пор не знаем, имеет ли все это отношение к той твари в лесу.
      — Конечно, имеет! — уверенно сказала Никки.
      — Откуда ты знаешь? Та тварь разорвала людей на куски. Сегодня нападение выглядело совсем иначе. С чего вдруг нам утверждать, что в обоих случаях действовало именно то чудовище, сотворенное по приказу Джеганя?
      — О чем ты говоришь? А кто же еще это мог быть? Это должно быть чудовище, которое вызвали сестры.
      — Да я не говорю, что это не оно… вполне возможно, все обстоит именно так… но многое не сходится.
      — Например?
      Ричард почесал в затылке.
      — Тварь в лесу напала на людей — но не напала на меня, хоть я был совсем рядом. А теперь оно не стало рвать на части Кару. Хотя мы знаем, что чудовище легко может убить меня. Почему сегодня оно не использовало свой шанс?
      — Может быть, потому что я пыталась овладеть его силой? — хмыкнула Кара. — А, может быть, я представляла для него угрозу — или спугнула его, и оно решило удрать?
      Ричард замотал головой.
      — Ты не была ему угрозой. Твари хватило одного прикосновения, чтобы убрать тебя с дороги. А проломившись сквозь стену, она не сбежала от страха, а просто исчезла.
      Никки заподозрила неладное. Ей впервые рассказали историю целиком.
      — Ты находился в комнате, а чудовище просто так исчезло?
      — Ну, не совсем. Я выпрыгнул из окна в тот же миг, когда тварь ворвалась в мою комнату. А потом увидел, как из окна вылетела и растворилась какая-то черная тень.
      Никки теребила шнуровку корсажа, размышляя о словах Ричарда. Она пыталась сложить обрывки сведений, но стройной картины не получалось. Действия чудовища не имели смысла — если, конечно, это было то самое чудовище. Ричард был прав, многое здесь чересчур нелогично.
      — Может, оно просто не заметило тебя? — задумчиво протянула Никки, обращаясь скорее к самой себе. Ричард скептически фыркнул:
      — Другими словами, тварь нашла меня ночью в гостинице, проломилась сквозь стены точно в ту комнату, где находился я — а затем, когда мне удалось выскочить в единственное окно, внезапно растерялась и удрала восвояси?
      Никки на мгновение задумалась.
      — Оба нападения во многом совпадают. И там, и тут видна невероятная мощь — деревья сломаны, как сухие хворостинки, а стены оказались не надежнее бумаги.
      — Да, это так, — печально вздохнул Ричард.
      — А вот что мне действительно интересно, — продолжала Никки, складывая руки на груди, — так это почему чудовище не убило Кару.
      Легкое колебание промелькнуло в его глазах, и Никки поняла, что Ричард чего-то не договаривает. Склонив голову набок, она терпеливо ждала, пока он найдет нужные слова.
      — Когда я был там, внутри… когда забирал боль, вызванную прикосновением этого мерзкого существа, там было еще что-то, — тихо сказал Ричард. — Я думаю, оно хотело оставить мне послание… предупредить, что идет за мной, что найдет меня… и смерть покажется мне непомерной роскошью, когда это случится.
      Никки посмотрела на Кару.
      — Я не просила его идти за мной туда, в этот сумеречный мир! Не просила и не хотела, чтобы он это делал! — Морд-сит гневно сжала кулаки. — Но я не буду лгать и говорить, что предпочла бы быть мертвой.
      Никки не смогла удержаться от улыбки, глядя на такую искренность.
      — Кара, я рада, что ты жива. Правда-правда. Чего стоил бы человек, за которым мы следуем, если бы позволил другу умереть, не попытавшись сделать все для его спасения?
      Кара выдохнула и расслабилась. Никки снова посмотрела на Ричарда.
      — И все-таки интересно, почему Кара осталась жива. Понимаешь, это послание с тем же успехом могло быть передано лично тебе, ты же был почти в лапах чудовища. Если опасность реальна — а в этом нет никаких сомнений, — то у него было достаточно времени для осуществления угрозы. Более того, абсолютно бессмысленно врываться в твою комнату, а потом исчезать.
      Ричард побарабанил пальцами по рукояти меча, обдумывая ее слова.
      — Вопросы хорошие, но у меня нет хороших ответов. — Придерживая эфес меча левой рукой, он снова вглядывался в темноту, пытаясь различить хоть малейшее движение. — Мне кажется, нам с Карой следует продолжить путь. Когда я думаю о том, что случилось с людьми Виктора, мне страшно даже представить, что может начаться здесь, если тварь вернется. Кровавая ярость не должна затронуть город. Люди не должны гибнуть понапрасну. Что бы это ни было — чудовище Джеганя или нечто иное, о чем мы не имеем ни малейшего понятия, — мне кажется, нам следует двигаться вперед, если мы хотим остаться в живых. Сидеть на одном месте… слишком уж похоже на ожидание собственной казни.
      — Это звучит вполне логично, — признала Никки. — Хотя трудно быть в чем-то абсолютно уверенным!
      — Тем не менее нам пора уходить. И по многим причинам — лучше раньше, чем позже. — Ричард поправил лямки своего мешка. — Нужно еще найти Виктора и Ицхака.
      Никки махнула рукой куда-то за спину.
      — Вскоре после нападения я сходила за ними и нашла вон там, в конюшне. Ты заказывал лошадей, Ицхак подготовил их. Люди помогали ему собирать припасы. — Она накрыла его руку своей. — А еще… Родственники убитых из отряда Виктора тоже там. Они хотели бы поговорить с тобой.
      Ричард кивнул с глубоким вздохом.
      — Надеюсь, я смогу им помочь. Горе еще свежо в моей душе. — Он быстро взглянул на Кару. — Но горе проходит.
      Поправив висящий на плече лук, Ричард шагнул вперед и через несколько мгновений растворился в темноте.

Глава 21

      Кара собиралась последовать за Ричардом, но Никки, удостоверившись, что Ричард не может их услышать, перехватила руку морд-сит и заставила ту остановиться.
      — Кара, ты как? Только честно!
      Кара спокойно встретила пристальный взгляд Никки.
      — Я устала, но в полном порядке. Магистр Рал все сделал правильно.
      Никки удовлетворенно кивнула.
      — Кара, можно личный вопрос?
      — Можно, но не обещаю на него ответить.
      — Для тебя что-то значит человек по имени Бенджамин Мейфферт?
      Даже в тусклом свете высоких светильников можно было увидеть, что залившаяся румянцем Кара стала краснее своей кожаной одежды.
      — Кто рассказал тебе?
      — А что, это секрет и никто не должен его знать?
      — Да нет, я не об этом, — с запинкой проговорила Кара. — Я хочу сказать, что… ты хочешь подловить меня на чем-то и заставить проболтаться!
      — Я не собираюсь заставлять тебя рассказывать что-либо. Тем более не хочу, чтобы ты лгала. Я просто спросила про Бенджамина Мейфферта.
      Кара нахмурилась.
      — Все-таки, кто же рассказал тебе?
      — Ричард. — Никки удивленно приподняла бровь. — А что, это неправда?
      Кара поджала губы и отвернулась, изучая ночную темноту.
      — Правда.
      — Ты говорила Ричарду о своем отношении к этому солдату?
      — С ума сошла? Я бы никогда не сказала магистру Ралу об этом. Откуда он только узнал?
      Молчание повисло в воздухе. Никки рассматривала морд-сит, слушая непрерывный стрекот цикад.
      — От Кэлен.
      Кара застыла с открытым ртом. Затем, опомнившись, потерла лоб, словно собираясь с мыслями.
      — Это безумие какое-то… Видно, я же сама ему и рассказала. Думаю, потом я просто забыла. Мы так много говорили… сложно вспомнить все, что я ему рассказывала. Но я вспоминаю теперь — однажды ночью мы говорили о чувствах и таком прочем… наверное, тогда я и рассказала ему про Бенджамина. Видимо, я похоронила эти воспоминания в глубине памяти. А он нет. Мне нужно было бы научиться держать рот на замке!
      — Не нужно бояться того, что ты рассказала Ричарду. Лучшего друга не найдешь в целом мире. И ты не должна беспокоиться из-за того, что я тоже это знаю. Он рассказал мне о твоих чувствах в минуту печали, чтобы я увидела в тебе не просто морд-сит, а живого человека с нормальными человеческими желаниями. Говоря об этом, он гордился тобой. А я обещаю хранить твои чувства в секрете.
      Кара нервно наматывала локон на палец.
      — Знаешь, я никогда не рассматривала это с такой точки зрения — но если он гордился мной, это так… хорошо.
      — Любовь — это стремление к жизни, которое хочется разделить с другим человеком. Ты любишь кого-то, кого считаешь совершенно особенным, и это чудесно. Он — отражение того, что ты больше всего ценишь в жизни. Любовь — величайшая награда, и не стоит стыдиться того, что ты влюблена в Бенджамина, — если это действительно так.
      Кара задумалась.
      — Мне не стыдно. Я морд-сит. — Она едва заметно вздрогнула. — Но я не уверена, что люблю. Не знаю точно. Я знаю, что хочу заботиться о нем. Но ведь это еще не любовь? Возможно, только первый шаг к ней… Знаешь, мне очень тяжело говорить о таких вещах. Непривычно разбираться в том, что я на самом деле думаю или чувствую.
      Никки кивнула.
      — Большую часть своей жизни я тоже не знала, что такое любовь. А вот Джегань воображал, будто любит меня.
      — Джегань? Любит тебя? Ты это серьезно?
      — На самом деле не любит. Он только так думает. Даже будучи тогда среди его подчиненных, я чувствовала, что на любовь он не способен — хотя и не понимала, почему. Теперь — понимаю. Джегань мерит все сущее двумя мерками — ненавистью и желанием, он искажает и разрушает все, что есть хорошего в жизни, и потому никогда не узнает настоящей любви. Однако он чует, что любовь существует, как можно в ночи чуять неуловимый аромат неодолимо притягательного и таинственного цветка — и наступить на него с размаху. Любовь — это нечто за гранью его восприятия, и именно поэтому он так к ней стремится. Знаешь, как ему вздумалось познать любовь? Он схватил меня за волосы, швырнул на кровать и изнасиловал. Вожделение он принял за любовь и считал, что я должна быть благодарна за то, что он испытывает ко мне столь сильную страсть, заставляющую отложить все дела. Он верил, что оказывает мне честь своим насилием.
      — Похоже на Даркена Рала, — пробормотала Кара. — Они бы отлично поладили друг с другом. — Внезапно она задумалась. — Но ты же волшебница. Почему ты не испепелила этого ублюдка?
      Никки тяжело вздохнула. Как же объяснить несколькими словами целую жизнь, исполненную предрассудков и заблуждений?