Едва уловимый звон снова послышался мне.

— Все хорошо, — сказала я себе и сама удивилась своему голосу, так громко и незнакомо он звучал.

Это было так, будто сама земля говорила со мной. Говорила, что поле будет вспахано отлично, и что планы у меня хорошие, и что даже если тут не останется захватывающей дух красоты, то зато пшеница, выращенная на этом поле, накормит Экр.

Ветер тихонько налетел с холмов и обдул мое разгоряченное лицо. Беатрис буквально двигала горы, чтобы завоевать это поле. Она засеяла овраги и выкорчевала огромный старый дуб. Но чувствовалось, что работа эта делалась в большой спешке: всюду виднелись следы старых тропинок, и зияла огромная яма, оставшаяся от корней старого дуба. Именно в этой яме и произошла моя давнишняя стычка с Клари.

Я улыбнулась. Здесь творила историю не только Беатрис. Каждый из Лейси оставил свой след на этой земле, и я тоже оставлю свой. Экр помнит, как Беатрис боролась с людьми за это поле. Теперь он запомнит, что Джулия Лейси посадила здесь яблони. Следующим летом эта битва за поле может быть выиграна.

Я повернула пони и направилась через Экр домой. Около школы уже не было нашей кареты, и я предположила, что мама уехала домой, забрав с собой Ричарда и Джона. Теперь мне оставалось только одно дело, которое нужно было сделать до обеда, и я повернула к лугу у Трех Ворот.

Ральф сидел на скамье у изгороди вместе с рабочими, но, услышав цоканье копыт, тут же поднял голову. У них был сейчас обеденный перерыв, и остальные только приветственно помахали мне, продолжая есть. Я помахала в ответ, спрыгнула на дорогу и набросила поводья на плетень.

— День добрый, мисс Лейси, — поздоровался Ральф, подходя и улыбаясь мне.

— Добрый день, мистер Мэгсон, — ответила я. — Дядя Джон просил меня передать вам, что яблони будут доставлены сегодня после обеда. Я проверила поле, похоже, что оно хорошо вскопано и очищено от камней. Думаю, что завтра мы уже можем и засадить его.

Ральф нахмурился.

— У меня сегодня нет свободных рабочих, — сказал он. — А завтра я сам уезжаю в Питерсфильд купить несколько овец для новой отары. Так что рабочие-то здесь будут, но я не хочу, чтобы они занимались этим без меня. Не то чтобы я много понимал в посадке фруктовых саженцев, но я хочу все делать по книгам Джона.

— Если дело только в этом, — возразила я, — то читать и я умею. Хоть и ничего не понимаю в сельском хозяйстве.

— Вы очень хорошо понимаете в сельском хозяйстве, не так ли, мисс Джулия? — с нажимом, но чрезвычайно ласково произнес он. — Как бы иначе вы определили, что поле готово к посадке деревьев?

— Да, правда, — коротко ответила я, не желая продолжать дискуссию. — Во сколько мне прийти завтра работать?

— Рабочие соберутся в поле часам к семи, — ответил Ральф. — Затем будет перерыв для завтрака в десять. К часу они разойдутся по домам на обед, затем будет небольшой перерыв в четыре, и дальше будете работать дотемна. Думаю, что раньше вам не справиться.

— Я тоже так думаю, — сказала я с чувством. — Это огромное поле. Я почти уверена, что работы там хватит на два дня, не меньше.

— Есть, сквайр, — шутливо согласился Ральф и притронулся к картузу.

— Никогда не зовите меня так, — нахмурилась я, — даже в шутку. Здесь будет сквайром Ричард. Мы оба — наследники, но он — мальчик.

— Но наследники все-таки вы оба, — сказал Ральф. — Вам следует настоять на своих правах.

Я вспомнила утверждение моей бабушки, что женщине никогда не следует ни на чем настаивать, и грустно покачала головой, но ничего не сказала.

Ральф улыбнулся.

— Тогда вы совсем не Лейси, — сказал он очень тепло, — ибо любой из них не задумываясь наступил бы на горло другому ради пяди земли. И Беатрис была хуже всех из них. Она ни перед чем не останавливалась, лишь бы владеть землей. А вы — законная наследница Лейси — толкуете о каких-то глупостях, будто кровь и плоть Вайдекра не поет в ваших жилах.

— Я — не Беатрис! — со внезапным нетерпением воскликнула я. — Меня воспитала моя мама, и я буду следовать ее советам. Доля женщины давать, а не брать. Кроме того, если я буду великодушна и справедлива с Ричардом, то он…

Тут я оборвала себя, ибо и так уже сказала слишком много.

— Вот в чем дело… — протянул Ральф вполголоса. Он подошел ближе к воротам, приоткрыл их и подошел ко мне.

— Земля и любовь, — в его устах эти обычные слова вдруг приобрели зловещее звучание, — вот то, что нужно Лейси. И женщинам Лейси в особенности. Беатрис выбрала землю. Я полагаю, что вы выберете любовь.

Я изучала его смуглое лицо, добрые глаза в сети морщинок.

— А любовь мастера Ричарда стоит того? — мягко поинтересовался он. — Стоит ли его любовь лоскутка этой земли, лучше которой не найти во всей Англии?

— О да, — ни минуты не колеблясь, ответила я. — Я любила Ричарда с самого детства. И я обещала любить его всегда.

— Ну, что ж, тогда вы сделали свой выбор, — кивнул Ральф. — Это любовь. Любовь, и затворническая жизнь, и все, что положено молодой леди, и не больше того. — Он издал короткий смешок. — Беатрис хорошенько бы вздула вас, если б была жива.

— Но быть молодой леди — мой долг, — начала я протестовать. — У меня нет другого выбора. Я рождена леди. Это часть меня самой.

— Вовсе нет, — уверенно произнес он. — Вы совсем не кисейная барышня. Но вы провели в затворничестве всю свою жизнь, словно молодой ястреб в клетке, и это сделало вас слабой и неувереной в себе. И теперь вы воображаете, что влюблены в этого щенка, и позволяете ему третировать вас. Вы ведете себя как маленькая Дурочка и не знаете сами, что же вам нужно. Вы должны выбрать землю, только вы можете заставить ее плодоносить. Вы — наследница Беатрис. Ваша жизнь будет пустой и скучной, если вы намерены провести ее в гостиной, не думая ни о чем, кроме любви своего прекрасного кузена и других таких же глупостях.

Ральф бросал слова подобно проповеднику, и я, слушая их, понимала, что эта истина всегда была мне известна, но никогда не была облечена в такие простые фразы. Внезапно Дауэр-Хаус представился мне темницей, в которой маленькую свбодную девочку насильно превращают в чопорную леди, на которую можно кричать, где можно грубо обращаться и которая будет гордиться тем, что она отвечает любовью на зло и жестокость. Я слегка нахмурилась, пытаясь понять, что же я сама думаю об этом всем.

— Что же мне в таком случае делать? — спросила я.

— Расти, — в голосе Ральфа не было и следа сочувствия. — Работайте над собой, Джулия. У вас есть мозги — пользуйтесь ими. У вас есть сердце, которое способно любить землю и говорить с людьми. Растите и старайтесь больше понять.

Я ответила укоризненным взглядом на его нервный тон. Но мой взгляд остался незамеченным. Ральф озорно усмехнулся мне и слегка подтолкнул к коляске.

— Поезжайте, мисс Джулия, — велел он. — Когда я голоден, я всегда бываю несколько раздражен. И запомните, пожалуйста, — никогда нельзя мешать рабочему человеку вовремя поесть. Ступайте домой — и не размышляйте слишком много. И не обещайте никому ничего, пока вы не уяснили для себя, что же вы хотите. — С этими словами он отвязал поводья и помог мне сесть в коляску.

— Извините, что была вынуждена оторвать вас от обеда, — сказала я тоненьким голоском, опустив глаза. — Я не собиралась сердить вас.

— Ничего, ничего, — воскликнул он, внезапно озадаченный. Но тут поймал мою улыбку и понял, что я смеюсь над ним. — Ступайте домой, Джулия Лейси, вам пора! — сердито заговорил он. — Ступайте дразнить кого-нибудь другого, кто больше подходит для этого. А я простой человек, да и голоден я сейчас.

Я громко расхохоталась, кликнула пони и, счастливо помахав Ральфу, отправилась домой.

Но мне было совсем не до смеха на следующее утро, когда Дженни разбудила меня в половине шестого с сообщением, что идет дождь и похоже, что он затянется на целый день.

— О нет! — простонала я и спрятала голову в подушку.

— К тому же там очень холодно, — добавила она с тайным злорадством человека, давно уже вставшего.

Я уселась и выглянула в окно. Да, день был действительно ненастный, с густым промозглым туманом и с мелким моросящим дождем.

— Сегодня слишком влажно, чтобы сажать яблони, — заявила я.

— Правда? — доверчиво переспросила она, тоже выглядывая в окно.

— Нет же, — рассердилась я. — Не слишком. Только затопите, пожалуйста, камин, я не могу вставать в такую погоду без огня.

Она кивнула и поспешила в кухню за растопкой. Я следила за ее работой, попивая свой утренний шоколад, и не стала вставать, пока комната достаточно не нагрелась. Только тогда я нашла в себе силы выпрыгнуть из кровати и быстро одеться.

Благодаря стараниям мамы у меня появилась еще одна новая амазонка, и сегодня я решила надеть ее в честь первого дня моей работы на полях. Она была из теплой шерсти светло-серого цвета, и к ней полагалась такая же шляпка. Мне шел этот цвет, поскольку он подчеркивал мои глаза, к тому же все последние дни у меня был зверский аппетит, и узкое платье делало меня стройнее, выше и элегантнее.

Растопив камин, Дженни одобрительно взглянула на меня.

— О, мисс Джулия, вы очаровательно выглядите в этом платье! — воскликнула она. — Вам идет серый цвет.

— Будем надеяться, что кто-нибудь разглядит меня в нем, — проворчала я, глядя на густой серый туман. — По-моему, я просто растворюсь в этом тумане и меня никто не заметит.

Она рассмеялась на мою мрачную шутку и спустилась на кухню. Миссис Гау и Страйд еще не встали, но меня ожидала на кухне корзинка с завтраком.

— Мы не знали, вернетесь ли вы домой к завтраку, — объяснила Дженни, — миссис Беатрис всегда брала завтрак с собой, так что миссис Гау оставила его для вас тоже. — Мы обе замолчали при этом неожиданном сравнении. — Миссис Гау просила узнать у вас, вернетесь ли вы домой к обеду.

— Если я не вернусь домой к двум, то не могли бы вы передать мне на поле что-нибудь поесть? Скорее всего, я вернусь. Погода явно не для пикника.

Я попрощалась с Дженни и вышла с заднего хода. Верхушка высокого кедра в нашем саду утопала в тучах, с листьев падали капельки дождя, все вокруг сочилось влагой, но дождь уже прекратился. Яблони должны были приняться. Я знала, что они примутся. Знала это так же хорошо, как знала свое собственное имя и линию холмов на горизонте.

Джем уже был в конюшне, он запрягал пони в коляску.

— Спасибо, — поблагодарила я его. Джем был совсем сонным, и я даже разглядела, что он накинул пальто прямо поверх ночной сорочки. — Если бы дядя Джон увидел вас в таком виде, вам бы пришлось распроститься с местом, — заметила я.

— Я проспал, — просто сказал он. — И решил, что будет лучше, если я запрягу вовремя лошадь, чем надену ливрею, но зато опоздаю на несколько минут.

— Я бы предпочла, чтобы вы запрягли лошадь вовремя, но при этом были в ливрее.

Он подал мне руку, и я улыбнулась ему. Это была моя первая попытка сделать выговор прислуге, и я не была уверена, что сделала его правильно.

— Вы не обиделись на меня, Джем?

Его грязное лицо расплылось в улыбке.

— Вы правы, мисс Джулия. Не переживайте, я совсем не обиделся.

— Спасибо, — еще раз зачем-то поблагодарила его я и с новой уверенностью отправилась в путь. Эта уверенность сопровождала меня весь день, и когда тележка с саженцами перевернулась и нам пришлось вытаскивать их из грязи, и когда первые ряды посадили слишком тесно и нам пришлось все переделывать заново, и даже когда мои работники отправились на обед слишком рано и вернулись слишком поздно.

— Нет, так не пойдет, — сердито заявила я Теду Тайку. — Я управилась за час, а мне ведь пришлось ехать в Дауэр-Хаус. Если между нами существует партнерство и сотрудничество, я не хочу быть здесь в качестве надзирателя и присматривать за вами. Вам следует приходить вовремя, поскольку это наше общее дело.

И Тед, давний товарищ моего детства, согласно кивнул и протянул мне руку, чтобы помочь выпрыгнуть из коляски.

— Ты права, — признал он. — Просто пока еще трудно в это поверить.

После этого короткого разговора работа пошла быстрее. И хотя половина поля была засажена безнадежно кривыми рядами, мы учились прямо по ходу дела, и я училась вместе со всеми. Поэтому, когда, после того как я дотошно рассчитала, сколько деревьев должно быть в каждом ряду и сколько рядов на поле, у нас осталось одно лишнее деревце, одиноко лежащее на повозке, все разразились таким гомерическим смехом, что у Теда на лице остались грязные полоски от слез.

— Фу, какая я глупая! — нетерпеливо воскликнула я. — Я все посчитала неправильно, и теперь для него нет места. Давайте посадим его в деревне на лужайке, и пусть детишки срывают с него яблоки. Может, это удержит их от этого сада.

— Н-н-ничего их не удержит, — возразил мне Мэтью Мерри. — Они просто р-р-разбойники. Помнишь, мы были точно такими же?

— Помню, — ответила я. — А посмотри на нас сейчас.

Клари, закончив работу, подошла к нам, и мы все посмотрели на поле. Ральф был не прав. И точно так же была не права я. Мы управились со всем всего за один день, и, хотя уже было темно и уже давно пора было вернуться домой, мы сделали то, что обещали себе. Мы сделали даже больше.

— Я устала, — простонала Клари.

Я глянула на нее с сочувствием. Ее мать только что родила еще одного ребенка, и Клари всю ночь нянчилась с ним, чтобы дать ей немного поспать.

— Давай я подвезу тебя, — предложила я, и они все вместе направились со мной к коляске.

— Мы пойдем следом, а то коляска будет перегружена и пони не сможет ее везти, — сказал Тед. — Увидимся завтра, Джулия.

Я молча кивнула и улыбнулась, слишком усталая для долгих разговоров. Но Мэттью придержал Клари за руку, когда она, усевшись, в изнеможении откинулась назад.

— Я забегу к вам сегодня вечером, — предложил он, — примерно около девяти. Я могу погулять с ребенком, когда он проснется.

Клари кивнула и потрепала его по щеке. Я тронула поводья, и коляска покатилась по грязной дороге. Дождь давно перестал, но здесь, под деревьями, было темно и мокро.

— Мэттью помогает тебе нянчиться с ребятами? — спросила я Клари.

— Угу, — пробормотала она. — Он даже готовит им еду, когда я позволяю. Его уже поддразнивают из-за того, что он возится с нашими меньшими.

— Какой он добрый, — сказала я. — Но он всегда любил тебя.

— Да. Знаешь, Джулия, мы помолвлены. Теперь уже по-настоящему. И мы уже разговаривали с Ральфом Мэгсоном насчет коттеджа для нас. Он разрешил нам занять тот пустой дом возле лужайки.

Я сжала ее пальцы.

— Я рада за тебя, — тихо сказала я. — Мне всегда нравился Мэтью. И нравилось, как он относится к тебе. Но как же твоя мама справится без тебя?

— Я заберу двоих старших с собой, а Алиса пойдет служить в Мидхерст. Так что с мамой останутся только Джо и маленький.

Я кивнула. Клари нянчилась со своими братишками и сестренками так долго, что я даже не могла представить ее без них. Да и когда я говорила с ней, меня переполняло какое-то странное чувство. Такое же, как было, когда мы сажали эти яблони, когда я осматривала землю. Чувство, что все в Экре идет правильно. И для земли, и для людей.

— А как насчет тебя? — коротко спросила Клари. — Это будет Ричард?

Я кивнула.

— Но это секрет, — предупредила я.

— Ужасный секрет, — произнесла она с улыбкой. — Весь Экр знал, что вам предназначено пожениться, еще когда вы только родились.

— Экр, может, и знал, — сухо ответила я, — но если это дойдет до мамы или дяди Джона, то у меня будут неприятности.

— Они все еще против? — Клари метнула на меня косой вопросительный взгляд. — Даже теперь, когда появились деньги?

— Да, деньги здесь никакой роли не играют.

— Может быть, твоя мама хотела бы для тебя кого-нибудь получше? — испытующе спросила Клари.

— Едва ли может быть лучший вариант для поместья, — возразила я, но Клари покачала головой.

— Не для поместья, Джулия, а для тебя. Кто-то, кто больше бы подходил тебе, кто больше любил бы тебя, а не смотрел на тебя как на часть своего состояния. — Ее голос был так тих, что я едва слышала ее. — Кто-то, кто обращался бы с тобой лучше.

Тут мы добрались до ее коттеджа, и я остановила пони.

— Не у каждой из нас есть такой Мэтью, — ответила я. — Я люблю Ричарда и не жалуюсь.

— Я знаю. — И мы обе помолчали.

— Черт возьми, — совсем другим голосом заговорила она. — Опять огонь в очаге потух.

— Давай я пойду с тобой и помогу, — предложила я.

— Не надо, — мягко отказалась она. — Ты тоже целый день работала. И, думаю, работала еще больше, чем мы, бегая все время и подсчитывая эти чертовы ряды.

— Да, и в конце концов ошиблась.

Клари весело расхохоталась:

— Это было самое смешное из всего, что я когда-либо видела. Мне показалось, что Тед даже икать начнет от смеха.

— Зато в Экре теперь будет собственная яблоня. Ты уверена, что мне не стоит заходить к тебе?

— Нет, нет, не надо. Чем скорее я начну, тем скорее закончу. — И она выпрямилась, поднявшись устало, словно была старухой, а не семнадцатилетней девушкой. — Ох, не хотела бы я танцевать сегодня вечером.

— Я тоже, — подтвердила я. Она повернула на тропинку к дому, а я, помахав ей на прощанье, направила пони домой.