Он взял Гаттерас за руку:
      – Мне жаль, что с вами это произошло. Виной тому чья-то небрежность?
      При этих словах он взглянул на Бо. Тот вспыхнул.
      – О нет, – ответила Гаттерас. – Моя лошадь споткнулась… Это несчастный случай.
      – Вносите ее в дом, – распорядился Роман. Джон словно не слышал его слов:
      – Гаттерас, если вам что-то нужно, я все сделаю. К моим гостям в Маунтен Вью должны относиться внимательно, я сам прослежу за этим.
      – Мне нужны шерсть, инструмент, ткань для прокладок, – сказал Роман, – и умелый помощник.
      – Хорошо. Я пришлю к тебе Чанг Лю. У китайца хорошие руки, и он прекрасно говорит по-английски.
      – Нет, мне нужна Селия. Она весьма расторопна. – Гаттерас доставили наверх, и Роман приступил к изготовлению деревянного каркаса.
      – Если нам повезет, перелом срастется сам. К сожалению, Селия, считается, что переломы бедра неизлечимы. Но я видел, как такой перелом успешно лечили в Бостоне, а Гаттерас сказала мне, что не возражает против моих методов лечения.
      Неизлечимы! Сердце девушки сжалось от жалости.
      – Она будет?.. – Селия не могла выговорить до конца.
      – Не знаю, черт побери! – Глаза Романа потемнели. – Порой мне кажется, что все доктора – шарлатаны, которые причиняют своим пациентам больше вреда, чем пользы. Если бы только мы понимали, отчего одни больные умирают, а другие выздоравливают. Мы так мало знаем о человеческом теле, Селия! Но я постараюсь.
 
      Вскоре готовый каркас обернули мягкими полосками ткани. Селия помогла его наложить. Когда они стали поворачивать Гаттерас и та вскрикнула от боли, Селия съежилась от жалости.
      – Ножницы, пожалуйста, – распорядился Роман. – Быстро! Мы не должны мучить ее дольше, чем нужно.
      Селия преодолела слабость и выполнила его требование.
      Когда они устроили Гаттерас, Селия дала ей немного супа и фруктового сока и промокнула губкой ее лицо. Девушка пыталась бодриться.
      – Я знаю, тетя, завтра тебе станет легче. Мы будем читать вслух, болтать, и время пройдет незаметно.
      Гаттерас улыбнулась:
      – Я не намерена торчать в спальне, как моллюск в раковине.
      – Тогда мы будем днем усаживать вас на веранде.
      – Только на веранде? Я хочу бывать везде, и я добьюсь этого. Где носилки, на которых меня принесли сюда? Надеюсь, ты их не выбросила? Я собираюсь ими воспользоваться.
      – Отличная мысль, – согласилась Селия, умолчав о том, что опасается, как бы тетке не пришлось пользоваться носилками всю жизнь.
      Роман кивнул девушке, давая понять, что пора уходить. Когда они направились к двери, казалось, что Гаттерас спит.
      – Настойка опия, – сказал Роман. – Она оказывает удивительное действие. Селия, как вы будете управляться с тетей? У вас есть обязанности, связанные со школой, ученики. – Она задумалась:
      – Мне поможет одна из служанок.
      – Кинау очень смышленая девушка, и у нее есть опыт сиделки: она ухаживала за своей матерью, когда та умирала от рака.
      Роман упомянул об этом как бы вскользь, но Селия вспыхнула от ревности:
      – Я не хочу Кинау.
      – Почему? – Он бросил удивленный взгляд на девушку.
      – Я предпочитаю Леинани.
      – Но почему?
      – Она… жизнерадостная, и я уверена, что тете это понравится.
      – Но она плохо говорит по-английски, – возразил Роман. – И порой ленива. Однако, если вы настаиваете…
      – Настаиваю. – Роман пожал плечами:
      – Прекрасно. Я переночую здесь, а утром вернусь в Лахаина. Я оставлю настойку опия, а если у вашей тетки возникнут осложнения, вы меня срочно вызовите.
      Они прошли по холлу и остановились наверху у лестницы. У Селии заколотилось сердце. Чтобы хоть немного успокоиться, девушка пропустила Романа вперед и пошла сзади, крепко держась за перила.
      – Сомневаюсь, что у нас возникнут трудности, – сказала она.
      – Прекрасно, – холодно ответил он. – Тогда мне незачем думать о Маунтен Вью, да?
      «Или о вас, Селия», – мысленно добавила она.
 
      – Никогда не предполагала, что меня упакуют, как кусок мяса в лавке мясника, – усмехнулась Гаттерас, когда наутро Роман зашел проведать ее перед отъездом.
      – Но кто захочет вас купить? Вы слишком жесткая и жилистая, – пошутил он.
      В это утро он был в веселом настроении. Видя, как он добродушно поддразнивает ее тетку, Селия, удивляясь, что это тот же Роман Бернсайд, который так холодно говорил с ней накануне.
      До чего же это загадочный и сложный человек! То холодный и отчужденный, то веселый и милый. Девушка видела, с какой трогательной заботой он относится к своим пациентам, как тревожится, когда лекарство не помогает. Поймет ли она его со временем? Что толкнуло ее к нему, почему на нее так действует обаяние Романа?
      Джон Бернсайд проводил брата до аллеи, где стояла оседланная лошадь Романа. Селия шла с ними, глядя на высокие облака, которые таяли в голубом небе.
      – Спасибо за помощь, – холодно сказал Джон. – В Лахаина тебя ждут пациенты, так что не смею задерживать.
      Братья враждебно посмотрели друг на друга. Роман взял поводья:
      – Дай знать, если у нее возникнут осложнения. – Он вскочил на лошадь и посмотрел вниз. – А пока… Всего доброго, Селия. – И помчался галопом по направлению к поселку китобоев.
      Когда Роман скрылся из виду, Джон тяжело вздохнул:
      – Наконец-то избавились от него.
      – Почему вы его так ненавидите? – спросила Селия. – Уверена, то, что произошло пятнадцать лет назад, сейчас уже почти забыто. Роман был тогда мальчишкой.
      – Вырастая, мальчишка превращается в мужчину. – Джон откинул со лба прядь седых волос и показал девушке старый шрам. – Это доказательство того, что однажды мой сводный брат пытался меня убить. Я терплю его в Маунтен Вью, ибо такова воля моего отца, но не обязан любить его. Я найду другого доктора для вашей тети. А Роман пусть остается в Лахаина и лечит туземцев и проституток.
      – Но…
      – Не возражайте. Здесь, в Маунтен Вью, хозяин я, Селия.
 
      Постепенно к Гаттерас возвращались силы, и ее начал раздражать деревянный каркас.
      – Я пленница, – жаловалась она, – замурованная в деревянной клетке! Я хочу, Селия, чтобы шустрая Леинани устроила для меня завтра пикник. Я хочу побывать во дворе, в своем саду и посмотреть, как там все растет.
      – Очень хорошо, но…
      – Никаких возражений! – воскликнула Гаттерас. – От этого деревянного приспособления одни неудобства. Немедленно позови Леинани и поищи, пожалуйста, мои садовые рукавицы. Может, я даже окопаю несколько растений.
 
      Две недели спустя в одно субботнее утро Селия встала с постели и, позавтракав с Гаттерас, проследила, чтобы тетку доставили к ее любимой поляне.
      В Тихом океане отражалось утреннее солнце, его гладь была спокойной, небо – синим.
      Селия бродила по лужайке, размышляя, чем бы заняться. В школе были каникулы, и ей не хотелось сидеть в маленькой библиотеке Маунтен Вью или в кресле с книгой. Гаттерас сосредоточилась на своих цветах, в ее распоряжении были слуги. Джон отправился в заводскую контору, а Тина бегала с Айко.
      Селия побрела к конюшням. Увидев ее, Мисти заржал.
      – Хочешь прогуляться, Мисти? Давай отправимся куда-нибудь.
      Она погладила мерина, заглянула в умные глаза и оседлала его. Привязав лошадь у изгороди рядом с кухней, зашла туда, чтобы взять с собой у Чанг Лю еду на дорогу.
      – Решили прогуляться, мисси? – Повар-китаец засуетился.
      – Да, наверное. Не дадите ли вы мне запас еды на случай, если я задержусь?
      – Запас? Вы не вернетесь к обеду?
      – Я не знаю, когда вернусь. Приготовьте мне большую коробку с цыплятами и фруктами, положите, пожалуй, еще немного холодных бисквитов.
      Девушке не терпелось отправиться в путь. Она едва дождалась, пока Чанг нарезал цыплят, завернул их в промасленную бумагу и сложил в маленькую плетеную корзинку, Селия оставила записку для тети и уехала.
      Вскоре она поняла, что держит путь на Лахаина, но решила не менять направления. Разве она не может ехать куда захочет? Тем более, что прежде не бывала на этой дороге.
      Девушка наслаждалась прекрасной погодой, солнцем, чудесными пейзажами. Послеполуденное солнце уже опускалось за горы, когда Селия въехала в Лахаина.
      Она огляделась. Поколение назад, когда расцвел китобойный промысел, этот маленький городок стал бурно расти, его наводнили моряки, завсегдатаи винных лавок и борделей. Да и сейчас на улицах было полно матросов, которые глазели на Селию и присвистывали, пока она проезжала по Олонуи Мои, Королевской улице.
      – Эй, красотка! Остановись, давай познакомимся! – крикнул ей бородатый матрос. – Что это ты так зазнаешься?
      В дверях дома, обшитого дранкой, стояли две смуглые девушки, смеясь и прикрывая рот рукой: Из окошка второго этажа высунулся морщинистый старик китаец с косичкой.
      Селия нашла приемную Романа в конце тупика, между баром и лавкой корабельных товаров. Вывеска над дверью маленького домика из кусков кораллового камня гласила: «Доктор Роман Бернсайд, хирург».
      У Селии пересохло во рту. Она поняла, что это и было целью ее путешествия.
      Что если Роман не обрадуется ей? Что если с ним Кинау и Селия помешает им в самое неподходящее время? Сомнения так мучили девушку, что она чуть было не повернула назад. Какую же она сделала глупость, приехав без приглашения и без предупреждения!
      Но все же Селия спешилась и подошла к двери. Сердце у нее чуть не выпрыгнуло из груди, когда она постучала.
      Роман брился. Одна щека была еще намылена, а мускулистая обнаженная грудь отливала темным загаром.
      – Боже мой, Селия!
      Он уставился на девушку.
      – 3-здравствуйте, – промолвила она. – Я приехала за настойкой опия для Гаттерас.
      – Правда? А почему вы не послали слугу? – Селия вспыхнула и отвела глаза, прекрасно сознавая, насколько очевидна ее ложь.
      – Можно войти? – смущенно спросила она.
      – Если вас не шокирует мой вид, пожалуйста. Располагайтесь.
      Селия прошла за ним в комнату, не зная, куда девать глаза, хотя уже видела Романа обнаженным.
      Заметив ее смущение, Роман снял со стула рубашку и надел ее.
      – Так лучше, верно?
      Лучше?! Когда они были нагими и свободными, какими только могут быть мужчина и женщина.
      Селия огляделась. В приемной было абсолютно чисто, на застекленных полках лежали хирургические ножи, пинцеты, пилы и другие инструменты, о предназначении которых она могла только догадываться, стоял высокий стол, на котором, видимо, Роман делал операции, пахло карболкой и чем-то еще.
      Роман подошел к небольшому зеркалу в дубовой раме, висевшему на стене, и продолжал бриться, намыливаясь кисточкой. Селия, как завороженная, следила за ним.
      – У вас в приемной так интересно, – сказала она первое, что пришло ей в голову. – Вы много оперируете?
      – Довольно много. – Роман откинул голову и стал брить шею.
      – А где вы живете? – спросила девушка. – Здесь так мало места.
      Он усмехнулся:
      – Да, я бы не стал спать на операционном столе. У меня квартира под приемной. Может, хотите посмотреть ее, прежде чем взять настойку опия, за которой вы приехали? У меня там и аптека.
      – Если не возражаете, – ответила, вспыхнув, Селия.
      Роман привел ее в квартиру, в которой было четыре комнаты, застеленные соломенными циновками, плетеная мебель, обитая ситцем, и бамбуковые занавески, спасающие от тропического солнца. На стенах висело гавайское оружие. Роман принялся рассказывать о нем, о войнах между племенами и их бесчисленных жертвах.
      – Как-нибудь я одолжу вам некоторые образцы, чтобы вы показали их вашим ученикам, – сказал он, улыбаясь. – Уверен, им понравятся эти трагические истории об отважных людях.
      Селия вздохнула:
      – Я не хочу вас беспокоить. Боюсь, больные уже ждут вас.
      – Вообще-то я только что от больного. – Роман, нахмурился. – Бедняга матрос умер от гангрены. Поранился гарпуном, и мне не удалось его спасти.
      Он выглядел усталым. Селия подумала, что Роман, наверное, ушел рано утром, поэтому и не успел побриться.
      – Я приехала за настойкой опия для тети, – торопливо повторила девушка. – Если можете приготовить немного, я передам ее, и тетя будет вам очень благодарна. Я привезла деньги.
      – Денег я не возьму, но, если подождете, приготовлю настойку.
      Роман зашел в кабинет, оставив дверь открытой. Селия увидела множество пузырьков, коробочек с порошками, баночек с притираниями; на всем были надписи. Роман порылся в лекарствах, достал большую бутыль, отлил из нее настойку в пузырек и заткнул его пробкой.
      – Этого должно хватить, но не давайте слишком много, Селия, если только у Гаттерас не будет бессонницы. Опий вызывает привыкание, а это очень неприятно.
      – Я ее предупрежу, – сказала Селия. – А теперь мне пора возвращаться в Маунтен Вью, пока не стемнело.
      Роман нахмурился:
      – Вы не успеете добраться до наступления темноты. Уже поздно, Селия.
      – Я…
      Конечно, он говорил правду. Она отправилась в путь, совсем не подумав, как опасна тропическая непроглядная ночь. Почувствовав на себе любопытный взгляд Романа, девушка покраснела. Неужели он решил, что она нарочно все это выдумала, желая соблазнить его? Да, видимо, так он и подумал.
      Она поднялась:
      – Я взяла с собой фонарик, так что со мной все будет в порядке. Если вы решили, что я приехала сюда из-за вас, Роман Бернсайд, то глубоко заблуждаетесь! Я бы не… Я никогда…
      – Вы красивая маленькая ведьма, Селия, и уверен, всегда добиваетесь того, что вам нужно.
      – Вы мне не нужны! – Она крепко сжала пузырек с настойкой опия. – Тем не менее, – насмешливо добавила девушка, – спасибо за лекарство для тети. Я передам ей ваши пожелания.
      – Да, пожалуйста.
      Спокойный тон Романа сводил ее с ума. Выходя из его квартиры, она хлопнула дверью. Ей пришлось остановиться у магазина и купить фонарик.
 
      Гаттерас страшно рассердилась, что Селия одна ездила в Лахаина и вернулась поздно ночью.
      – Какой бес в тебя вселился, Селия Гриффин? Отправиться так далеко одной… Лошадь могла оступиться, повсюду снуют разбойники. А если бы ты заблудилась… Иногда мне кажется, что тебя не мешало бы как следует выпороть.
      – Я… я очень сожалею, тетя Гаттерас.
      – Да уж конечно! Селия, я глупая старая женщина, но очень хорошо знаю, что сломанное бедро – безнадежный случай. Обычно стараются лишь облегчить жизнь больному. Я благодарна Роману Бернсайду за все, однако признаюсь, он беспокоит меня.
      – Чем?
      – Ты в него влюблена? – Вопрос застал Селию врасплох. Она, покраснев, взглянула на тетку. – О девочка моя, не надо так краснеть! Я наблюдала за тобой, когда вы закрепляли на моей ноге это деревянное приспособление. Каждый раз, когда он смотрел на тебя или случайно к тебе прикасался, ты вздрагивала. Ты никогда не реагировала так на Джона Бернсайда. А ведь Джон – твой жених, и ты обещала выйти за него замуж. Предполагается, что ты любишь его.
      Селия взглянула на столик у кровати, там лежало неоконченное письмо вдовцу из Калифорнии:
      – Я… помогала Роману как доктору.
      – У меня повреждено бедро, а не глаза, и я кое-что заметила. Бо тоже в тебя влюблен.
      У Селии перехватило дыхание.
      – Он слишком далеко зашел, – наконец проговорила она.
      – У Бо горячая кровь, – заметила Гаттерас. – Трое мужчин… – Она задумалась. – Бо. Джон. Роман. Ты затеяла опасную игру, Селия, и рано или поздно тебе придется выбирать между ними. Надеюсь, ты к этому готова?
 
      Пришло время сбора урожая. В начале лета побеги тростника едва доходили до уровня груди человека, а сейчас в его зарослях мог скрыться всадник.
      – В этом году мне повезло, – с удовлетворением заметил Джон, глядя на зеленое поле. – Ни болезней, ни ураганов, и уровень сахара в тростнике, кажется, довольно высок. Надеюсь, мы получим не меньше десяти тонн с акра.
      – Наверное, рабочие да и вы тоже будете очень заняты, – предположила Селия.
      – Это быкам придется перевозить тростник, дорогая. А они передвигаются со скоростью одной мили в час, так что нам понадобится много повозок.
      Однажды утром Селия проснулась от удушливого запаха дыма. В панике девушка вскочила с кровати, натянула платье и подбежала к двери.
      «Тина! – подумала она, и сердце ее бешено забилось. И Гаттерас, беспомощная, в своем тяжелом деревянном каркасе».
      Однако тетка лежала в постели и ела тост, между тем как Леинани расчесывала ее длинные седые волосы. У нее в ногах расположилась Тина с книгой о Тибете. Рыжие кудри рассыпались у нее по щекам. Никого из них, казалось, ничуть не беспокоил запах дыма, проникающий в занавешенные окна.
      Селия остановилась:
      – Тетя Гаттерас! Что-то горит! – Тина засмеялась.
      – Конечно, дорогая, – спокойно заметила тетка. – Сахарный тростник, акры сахарного тростника. Начался сбор урожая, и Джон сжигает старые листья, чтобы добраться до стеблей. – Селия покраснела, чувствуя себя глупо:
      – Я… я понимаю.
      – Он поджигает листья рано утром или поздно вечером, когда пассат дует не слишком сильно и меньше опасность пожара.
      Горящие листья тростника, от которых поднимались клубы дыма, на много дней наполнили воздух запахом гари. Он наполнял дом и впитывался в одежду, постели и еду. Каждый день раздавались скрип колес, крики возчиков и свист кнута. Сотни повозок катили, нагруженные стеблями тростника, направляясь на сахарный завод.
      В эти дни Селия редко видела Джона. Он вставал с рассветом, чтобы проследить за тем, как горит тростник, и возвращался после наступления темноты. Его лицо, темное от загара, стало еще темнее.
      Бо, которого не пускали в заводскую контору, слонялся по Маунтен Вью с мольбертом, Селия видела его последнюю картину, изображавшую горящий тростник. Эта мрачная картина со всполохами огня и клубами дыма напоминала сцену из ада.
      Полотна Бо были очень экспрессивны. В таланте юноши Селия не сомневалась, но яркие краски пейзажей и персонажи портретов казались отражением темных сторон его души. «Хорошо, что я не согласилась позировать Бо», – подумала девушка.
      На третий день сбора урожая Бо заперся в своих апартаментах, расположенных в западном крыле усадьбы и отделенных от других помещений кладовкой и длинным коридором. Селия видела, как Чанг Лю относит Бо еду на подносе, накрытом салфеткой.
      Она послала слугу узнать, не заболел ли Бо. Туземец вернулся, усмехаясь:
      – Бо лоло. – Слуга повертел пальцем у лба.
      – Лоло?
      – Он лоло, – повторил слуга и вышел.
      – Что случилось с Бо? – спросила Селия Джона вечером, ибо молодой человек не появился к обеду.
      – Он просто не в духе. Временами Бо отсиживается у себя, если у него дурное настроение.
      – Может, ему хотелось бы помочь вам? – предположила Селия.
      – Помочь?! Я пытался его привлечь к работе, дорогая, но мне это не удалось. У Бо такой темперамент, что рабочие отказываются иметь с ним дело. Он не может снискать их уважения, а рабочих здесь не хватает, и я не хочу их терять. Маунтен Вью принадлежит мне, и я знаю, как его сохранить.
      Селия кивнула. Джон и Роман владели Маунтен Вью совместно. Тем не менее Джон настойчиво называл поместье своим, и она не сомневалась, что именно так он и считал. Неудивительно, что Джон и Роман часто ссорились. Так же, впрочем, как Джон и Бо. Как это соперничество все осложняло в Маунтен Вью!
      – Вы готовы к большому празднику? – спросил Джон.
      – У нас будет праздник?
      – Обязательно! Я устрою его, как только закончится сбор урожая. Приглашения уже разосланы.
      Джон назвал имена плантаторов с Мауи, а также с островов Кауаи и Гавайи.
      – Многие из нас посещали школу Пунахое в Гонолулу. А вы хотите кого-нибудь пригласить, Селия?
      Девушка задумалась. У нее было много знакомых в Гонолулу, но она не считала их настоящими друзьями.
      – Мы можем пригласить мою кузину Ребекку, – ответила она. – Бекки проделала долгий путь на Кауаи, чтобы выйти замуж за человека, которого никогда не видела. Не знаю, счастлива ли она.
      – Тогда пошлем ей приглашение. Вам полезно с ней встретиться.
      – Благодарю вас!
      Селия порывисто обняла Джона, но испугалась, когда он сжал ее в объятиях?
      – Селия, Селия, – шептал он, – вы сводите меня с ума! Вы же знаете, почему я устраиваю этот праздник, правда?
      – Вы сказали, в честь окончания сбора урожая.
      – А кроме того, я хочу объявить о дате нашей свадьбы. Нам пора пожениться.
      Селия вздрогнула. Ей следовало знать, что это повторится. Разве можно питать иллюзии, что эта райская жизнь будет продолжаться бесконечно и Джон не потребует от нее ничего? Ведь она его невеста!
      Ей удалось высвободиться из его объятий.
      – Джон, я… я…
      – Нет! Больше никаких отговорок! Я требую ответа, Селия, и хочу официально объявить о свадьбе на празднике. Так что обдумайте все, дорогая. А кстати, поразмыслите и о том, какой свадебный подарок хотите от меня получить.
 
      Приготовления к празднику сбора урожая начались. Одних гостей предполагалось разместить в комнатах для гостей и в апартаментах Бо, других – в пристройках – в домах Мак-Рори и Кеннедэя, десятника, которых собирались временно переселить в другое место.
      Гаттерас, лежа в постели, обдумывала меню и отдавала распоряжения насчет жареных поросят и прочих праздничных блюд. Ученики Селии уже взволнованно обсуждали «хула». На уединенной плантации, где развлечения довольно редки, праздник урожая был событием.
      Но каждый день приближал Селию к трудному решению. Она с головой ушла в преподавание и по многу часов занималась со взрослыми учениками, чтобы не думать о Джоне. Если бы только она поговорила с ним раньше! Если бы ей удалось сразу сказать, что она не любит его и заставить его поверить ей!
      Однако она поставила себя в двусмысленное положение: влюбленный в нее Джон не сомневался, что она выйдет за него замуж, и, если отказать ему сейчас, ей придется покинуть Маунтен Вью.
      Но уезжать Селии не хотелось.

Глава 14