– Я не… Вы не должны…
Она уже не знала, что хочет сказать, забыла все слова и безвольно дала Роману закутать себя в рубашку.
– Вы не должны что? Высохнуть и согреться? – Его голос звучал ласково, успокаивающе. – Как же я могу не помочь вам, Селия?
Теперь его руки двигались более осторожно. Ей хотелось, чтобы это длилось бесконечно.
– У вас такие прекрасные груди, – пробормотал он. – И прелестные розовые соски… – Он нежно отвернул полу рубашки и взял ее левую грудь в свою ладонь. Его пальцы массировали ее тело, поглаживали соски, и Селии хотелось стонать от удовольствия.
Роман поцеловал ее правую грудь, потом провел языком вокруг соска, дразня, соблазняя, воспламеняя ее.
В душе вспыхнул огонь, который, казалось, вот-вот поглотит ее. Селия прильнула к Роману, он поднял ее на руки, понес к маленькой поляне и положил на ложе из папоротника и травы. Рубашка сползла с Селии, и она лежала нагая, позволяя ему смотреть на себя.
– Селия… Боже мой…
Ей больше не было холодно, кожа горела, девушка тяжело дышала. Он хочет заняться с ней любовью! Наконец, наконец-то! Она тоже страстно желала этого.
Роман опустился рядом с ней и прильнул к ее губам. Его язык погрузился в ее рот. Девушка ощутила страшную слабость и беспомощность.
– Я никогда раньше… Роман, я никогда не занималась любовью!
– Это не важно. Я помогу тебе… Обещаю… – Они шептали бессмысленные, но полные ласки слова, которые говорят все любовники в порыве страсти. Роман сбросил с себя одежду и навалился на девушку.
Их тела слились. Селия трепетала, охваченная доселе не изведанным ею наслаждением. И кроме этого всепоглощающего наслаждения, она не чувствовала ничего.
И вдруг они услышали стук колес. Роман вскочил и накинул на Селию свою рубашку.
– Роман? Что…
Она потеряла голову и не могла вернуться к реальности.
– Ш-ш-ш! Кто-то едет!
Он поднял ее и подтолкнул в заросли дикого «таро», заставив пригнуться. Селия дрожала с ног до головы. Только что она была в объятиях Романа, а теперь прячется, будто преступник!
Они ждали бесконечно долго. Стук колес приближался. Молодые люди услышали гавайскую речь и смех мужчин.
– Это заводские рабочие, а может, бригада лесорубов. Если нам повезет, они проедут мимо, – шепнул Роман.
А вдруг рабочие захотят искупаться или выпить холодной родниковой воды? А что если они увидят двух привязанных лошадей и разбросанную одежду? Если их найдут здесь…
Снова послышались голоса, рев быка и щелканье хлыста.
Неужели их обнаружат?
Но, наконец, стук колес стал удаляться. Селия глубоко вздохнула. Слава Богу, они в безопасности.
– К счастью, они поехали верхней дорогой, – сказал Роман, поднимаясь на ноги. Он был прекрасен в своей наготе. Селия тоже встала и запахнула рубашку, испытывая глубокое смущение. Все так внезапно изменилось, что вернуться к любовной игре было уже невозможно.
– Пойдем, Селия. Мы чудом избежали опасности, но тебе лучше одеться. Рабочие могут вернуться.
Она натянула платье, застегнула пуговицы и завязала тесемки. Где же их чувства, которые всего лишь несколько минут назад охватили их, как пожар? Селия ощущала опустошенность и разочарование.
– Нам сегодня не следовало заниматься любовью, – проговорил Роман.
Селия изумленно уставилась на него.
– Да, это охватило нас, как безумие… – Одетый Роман выглядел так же, как в те минуты, когда появился у заводи. Его глаза, темные и непроницаемые, свидетельствовали о том, что он ушел в себя и его душа уже недосягаема для нее.
– Если это было безумием, то в его власти оказались мы оба, – мягко заметила Селия.
К ее удивлению, Роман сердито посмотрел на нее:
– Такая красивая женщина… Я ведь, конечно, не первый ваш любовник?
– Но я никогда… Я же вам сказала… – Краска залила ее щеки.
– Странно! Но вы столь опытны в любви… И так умело кокетничаете за обедом, ловко манипулируя тремя мужчинами…
Селия была поражена. Да ведь она любит его и была готова отдаться ему! Девушка раздраженно застегнула последние пуговицы.
– Роман, объяснитесь!
– Все очень просто. Джон пожирает вас глазами. Бо тоже. Разве вы этого не замечали, Селия? И разве вам не нравится, что мы все страстно желаем вас?
– Я даже не знаю, что ответить на ваши несправедливые обвинения, – пылко возразила Селия. – Виновата ли я в том, что Джон влюблен в меня? Что касается Бо…
– Довольно! – Глаза Романа сверлили ее. – Неужели вы полагаете, что я поверю вам? За что же такую необыкновенно привлекательную молодую девушку отослали из дома на эти забытые Богом острова? Не считайте меня глупцом! Ни одна хорошая бостонская семья не отправит дочь так далеко без причины. И причины эти, без сомнения, сексуальные.
Селии казалось, что она задохнется от слез.
– Нет! Это ложь!
– Это правда, вы сами знаете. Если вы не были беременны, значит, дело в вашем кокетстве. Вы флиртуете, получаете удовольствие, когда мужчины оказывают вам знаки внимания, постоянно подвергаете их испытаниям. Ну? Разве не так, Селия?
– Нет!
– Не обманывайте себя, красавица, и меня тоже. Все свидетельствует об обратном. Две расторгнутые помолвки, трое мужчин за столом у Бернсайдов, каждый из которых желает вас, что, кстати, вполне обоснованно! – Роман пожал плечами: – Разве вы приехали в Маунтен Вью не как невеста моего брата? А где оказались? Здесь, у заводи Пеле, флиртуя со мной!
– Но… Я могу объяснить…
– Не трудитесь, Селия. Я не хочу слушать! Но вам не следует возвращаться со мной в Маунтен Вью, чтобы никто не заподозрил, что мы были вместе. Вы же этого не хотите!
Лицо Романа потемнело от гнева. Он направился к своей лошади, угрюмо подтянул подпругу и ускакал, даже не взглянув на Селию.
Глава 12
Селия вернулась домой мрачнее тучи. Никогда еще она не была так близка к отчаянию. Обвинения Романа отзывались в ней болью: «Легкомысленная, кокетка…»
Она с трудом дотянула до вечера и только ночью дала волю слезам. Вволю наплакавшись, она вышла в халате на веранду и рассеянно взглянула на залитое лунным светом море.
Сейчас она была равнодушна даже к этой волшебной красоте. Вернувшись в спальню, Селия услышала неподалеку какой-то странный звук.
Может, плачет во сне Тина?
Встревоженная Селия, забыв о собственных тревогах, быстро надела платье, открыла дверь и сразу же поняла, что это не Тина. Из комнаты Романа доносился женский смех, высокий, нежный, непринужденный и очень знакомый.
Селия замерла, поднеся руку к груди. В спальне Романа была Кинау!
У Селии пересохло во рту, а к горлу подкатил комок. С трудом передвигая ноги, она вернулась в свою спальню.
Цветущие гавайские деревья были очень красивы. Многие из них в Маунтен Вью посадила Сьюзен Бернсайд, мать Бо. Здесь были олеандры с узкими зелеными листьями, и карликовые пуанцеттии с гроздьями алых цветов, увешанные плодами грушевые и абрикосовые деревья.
Плюмерии, благоухающие восковые цветы белого, желтого, розового, светло-вишневого цвета, были когда-то вывезены из Индии и храмовых садов Цейлона, где это растение называлось франжипани. Здесь, на Гавайях, его называли мелия и часто сажали на кладбищах.
На следующий день после встречи с Романом у заводи Пеле Селия забрела на небольшое кладбище поместья Маунтен Вью. Она не знала, что привело ее сюда. Возможно, безысходный мрак в душе?..
Здесь Селия сразу ощутила густой запах мелии. Повсюду пышно цвел гибискус, буйно разрослись кусты бугенвиллии с ярко красными и пурпурными цветами. Маленькое кладбище казалось запущенным.
Селия печально бродила вдоль могил. Надгробия были из камня и дерева, многие надписи стерлись от тропических ливней. Девушка разобрала надпись на могиле: «Анни Ланг, старшая медсестра, умерла от дифтерии в феврале 1849 года в возрасте 23 лет». Рядом был похоронен Генри Бернсайд, годовалый ребенок, который тоже умер от дифтерии в феврале 1849 года.
Селия задумалась: может, Генри брат Бо? Бедная Сьюзен Бернсайд! Селия видела портрет этой худощавой женщины с задумчивым выражением лица, Сьюзен увезли из Атланты и поселили здесь, она потеряла одного ребенка, потом умерла в родах, оставив после себя только Бо и несколько цветущих деревьев…
Глаза Селии наполнились слезами, хотя она не знала, о ком она плачет: о Сьюзен, умершем ребенке или о себе.
Она прошла мимо могилы Амоса Бернсайда, основателя Маунтен Вью, доставившего морем на плантацию дом из Коннектикута – бревнышко к бревнышку. Эпитафия гласила: «Могила успокоила того, кого не мог успокоить весь мир».
Селия задержалась у могилы, затем медленно побрела дальше, мимо могил двух жен Амоса, могилы Ариадны, второй жены Джона. Женщины этой семьи умирали из-за «проклятия Бернсайдов», как сказала Катрин Уитт. Селия поежилась. Здесь, на фамильном кладбище, эта мысль не казалась такой надуманной, как прежде.
– О, кто это? Плакальщица? Как трогательно!
Голос Бо прервал ее размышления. Молодой человек стоял у кладбищенской калитки. В шляпе, сидевшей набекрень, он выглядел красивым и агрессивным.
– Я случайно заглянула сюда.
– Да? Вам нравится это место вампиров?
– Нет! Я… – А что вы здесь делаете? – нашлась Селия. – Уж не преследуете ли меня?
– Честно говоря, да. Я видел вас на дороге и заинтересовался, куда вы направляетесь.
Девушка вдруг вспомнила слова Романа о том, что Бо смотрит на нее с вожделением. «Да, – подумала она со злостью, – так оно и есть».
– Я уже говорила вам: мне не нравится, что вы за мной следите, – резко сказала девушка. – И не смотрите на меня так.
– Я смотрю на вас самым обыкновенным образом, да и пришел сюда лишь за тем, чтобы рисовать.
Тут Селия заметила, что в руках у Бо складной мольберт и коробка с красками.
– Кажется, так.
– Мне нравится бывать на кладбищах, – сказал Бо. – Они таят в себе какую-то тайну, верно?
Мрачно. Время неподвижно. Все застыло. Ничего не меняется, только могильные камни разрушаются. Бо коснулся носком ботинка доски на могильном камне медсестры, и Селия ахнула, когда та покачнулась.
– О! – Девушка поспешила поправить ее. – Разве так можно! Это же надругательство над могилой…
– Когда-нибудь я унаследую Маунтен Вью, и это кладбище тоже будет принадлежать мне.
Бо беспокойно прохаживался взад и вперед. «Какие мрачные у него сегодня глаза», – подумала Селия.
– Когда вы согласитесь мне позировать? – внезапно спросил Бо.
– Позировать? – изумилась девушка.
Бо всегда тревожил Селию, и ей казалось, что он одновременно желает и ненавидит ее, а к тому же знает о ней все.
– Что вы имеете в виду? – Он пожал плечами:
– Ничего. А что?
– Бо, вы говорите загадками и постоянно на что-то намекаете, но все это ни к чему не приведет. Если хотите мне что-то сказать, я вас выслушаю, а нет, так, пожалуй, мне лучше уйти. Я должна еще проверить школьные задания.
Не дождавшись ответа, Селия пошла к кладбищенской калитке. Бо последовал за ней.
– Вы и впрямь слишком уж много о себе возомнили, Селия Гриффин! – Она ускорила шаг, делая вид, что не замечает его. – Важничаете… Учительствуете… Строите глазки моему отцу и Роману…
Селия покраснела и резко возразила, что ничего подобного не делает. Бо ухмыльнулся:
– Строите. Вы словно кувшин с медом, дорогая. Вокруг вас так и роятся пчелы. Однако, – добавил он, – одна пчела уже улетела.
– О чем вы? – возмутилась Селия.
– О том, что Роман сегодня утром уехал в Лахаина. И скатертью дорога! Нам в Маунтен Вью не нужны потенциальные убийцы, даже если они готовы ссудить нас деньгами для строительства каналов. – Бо злобно сверлил Селию глазами. – Думаю, он захватил с собой и свою любовницу. Она ведь так мила, правда? Гавайские женщины часто склонны к полноте, но она очень грациозна.
У Селии ноги подкосились.
– Я… я пойду домой, – проговорила она. – И не пытайтесь меня преследовать, не то я пожалуюсь вашему отцу.
– Что с тобой, Селия? У тебя такой вид, словно ты потеряла лучшего друга. – Гаттерас взглянула на нее, подняв глаза от цветочной клумбы. Тетка как обычно возилась в саду, ее старое платье было запачкано землей.
«Неужели мне не удается скрыть мои чувства?» – подумала девушка.
– Боже мой, сейчас я приготовлю тебе тонизирующий напиток, ты должна немного взбодриться и почувствовать интерес к жизни.
Гаттерас смотрела на племянницу с тем же пристальным любопытством, что и в тот день, когда та впервые прибыла на Гонолулу.
– Я прекрасно себя чувствую, тетя, – твердо ответила девушка.
– Не лги мне, Селия. Я слишком хорошо тебя знаю. У тебя островная лихорадка?
– Островная?.. О нет, мне здесь очень нравится. Просто сегодня немного нездоровится, вот и все.
Гаттерас кивнула:
– Я вот думаю, не пора ли нам посмотреть на кратер Халеакала, как, по-твоему? – Она указала рукой гору, покрытую облаками.
– Пожалуй, было бы неплохо отправиться туда, – равнодушно ответила девушка.
– Это будет настоящий праздник. Я поговорю за обедом с Джоном, уверена, он одобрит наши планы.
Обед длился бесконечно, без Романа гостиная, казалось, опустела. Селия заметила отсутствие Кинау. Неужели Роман взял ее собой в Лахаина, как предполагал Бо?
Тина весело щебетала об игрушечном домике, который они с Айки собирались построить, и просила Гаттерас помочь им. Селия слушала вполуха, погруженная в свои невеселые мысли. Бо тоже угрюмо молчал, явно избегая взгляда Селии.
Наконец Гаттерас заговорила о поездке к кратеру.
Джон откашлялся:
– Конечно, поезжайте, если вам хочется, и возьмите с собой Тину. Бо проводит вас.
Бо удивленно взглянул на отца, а Селия почувствовала раздражение, ибо совсем не желала, чтобы их сопровождал этот неприятный молодой человек.
– А вы не поедете?
– У меня нет времени, Селия. Надо следить за работами по строительству канала и другими неотложными делами. На носу сбор урожая, а, как вы знаете, кроме нас, в Маунтен Вью еще три владельца плантаций.
– Но…
– Довольно об этом. – Джон нетерпеливо взмахнул рукой. – Если угодно, отправляйтесь с Бо. Так или иначе с вами будут слуги-мужчины, поэтому у вас вряд ли возникнут серьезные трудности, каким бы бестолковым ни был мой сын.
Хотя казалось, что Бо руководит поездкой, не он, а Гаттерас разработала план путешествия к Халеакала. Гаттерас, Селию, Бо и Тину должны были сопровождать четверо слуг, среди которых был Мака, крупный, сильный туземец с застенчивой улыбкой. Им предстояло нести палатки и продукты. Гаттерас уже складывала в седельную сумку мелочи, необходимые в дороге: нож, гвозди для подков, глицерин, нитки, шпагат, кожаные ремни, ложки, фляжки с водой.
– Надеюсь, ты не страдаешь головокружениями? – спросила Селию Гаттерас, подбирая для себя одежду в дорогу. Высота вулкана достигала десяти тысяч футов, и наверху могло быть очень холодно.
– У меня никогда еще не кружилась голова.
– Прекрасно! У меня тоже и, надеюсь, не закружится.
Селия улыбнулась, подумав, что ее тетка – само совершенство. На этой неделе Гаттерас наконец получила ответ на свое объявление в газете Сан-Франциско. Письмо пришло от богатого золотопромышленника, вдовца с аккуратным почерком. Он описывал двух золотоволосых внучек-близняшек семнадцати лет, нуждавшихся, по его словам, «в гораздо лучшем присмотре, чем тот, что может им обеспечить всегда занятый дедушка». Видимо, владелец золотых приисков обладал чувством юмора.
Селия представила, как Гаттерас сопровождает двух бойких девиц в путешествии по Европе или Индии, не менее чем они стремясь к приключениям. «Ну что ж, прогулка на Халеакала может развлечь меня. Во всяком случае, я сменю обстановку, и, может быть, покинув на несколько дней Маунтен Вью, восстановлю душевное равновесие».
Два дня спустя восемь человек отправились в путь по дороге вдоль узкой части острова через пустынную, засушливую долину Ваилуку к отрогам Халеакала.
Бо решил идти впереди.
– Я бывал на Халеакала десятки раз, – хвастался он, – собирал цветы серебряной травы мискантус и катил их по склонам, как пушечные ядра. Это чудовищное растение, наделенное странной красотой, – добавил он. – Оно растет только на Халеакала.
– Надеюсь, вы нам оставили немного этих цветов, – пошутила Гаттерас»
– О да, там их полно. Эти цветы отправляют морем на Восток, где их используют как украшения. Особенно ценят их китайцы.
Настроение Селии постепенно улучшалось. Она призналась себе, что ехать по этой дороге, обдуваемой легким ветерком, совсем не плохо. Небо над головой и даже пушистые облака над горами Западные Мауи казались свежевымытыми, а за ними простирался Тихий океан.
«Как красив этот остров», – думала Селия. Ее сердце дрогнуло, когда она вспомнила, как любовалась закатом вместе с Романом, как вместе они наслаждались тишиной. Если бы он был сейчас рядом с ней! Как бы она была счастлива!
«Перестань», – строго сказала себе девушка. Роман уже у себя в больнице, занят своими пациентами, и дай Бог чтобы там он и остался. У него своя жизнь и есть Кинау. Так тому и быть. А ощущение, что между ними возникло что-то необыкновенное, – только ее мечта.
Лошади шли по тропе легким галопом. Ветер нес красноватую пыль с песчаных холмов, обрывки травы, чертополох, индигоноску и «похуехуе». Здесь проводником стал Мака, поскольку ветер смел следы колес и человеческих ног.
Надвинув шляпу на глаза, чтобы защититься от ветра с песком, Бо подъехал к Селии:
– Местные жители любят Халеакала и совершают там религиозные обряды. Когда мы приедем туда, вы поймете почему.
– Значит, это впечатляет?
– О да! И очень сильно. – Это был совсем новый Бо, оживленный и открытый. – Кратер действительно производит неизгладимое впечатление, особенно, если вам повезет и вы попадете туда в ясный безоблачный день. Обычно туристы поднимаются туда днем, разбивают лагерь у вершины, мерзнут всю ночь и просыпаются рано утром, чтобы увидеть восход солнца – это величественное зрелище.
Тропа к Халеакала опять пошла вверх, к посадкам эвкалиптов, которые когда-нибудь начнут давать тень, источая свой своеобразный аромат. Между тем Бо рассказывал Селии о своей жизни в Маунтен Вью:
– Я там ничуть не нужен. Отец глух ко всем моим предложениям. Он считает, что я разбираюсь в делах хуже, чем любой местный слуга, например, Мака. Он хочет одного – чтобы я был у него на глазах.
– Наверное, с этим очень трудно мириться, – осторожно заметила Селия.
– Это так, вы совершенно правы. – Пришпорив лошадь, Бо неожиданно ускакал вперед.
К вечеру они миновали полосу облачности, холодного тумана и поднялись выше. Пока взрослые кутались в свитеры и устраивались на ночлег, Тина возбужденно рассказывала всем, что видела в кустах среди холмов кабана.
Селия, помогая устраиваться на ночлег, раздумывала над словами Бо. В Маунтен Вью он был не на месте и так же бесполезен, как в Калифорнии. Бо высказал ей не только жалобы и обиды. Девушка видела, что Джон относится к сыну с плохо скрываемым презрением.
Неудивительно, что Бо такой агрессивный и трудный. Учитывая его домашние обстоятельства, с этим было проще примириться.
Ночью, лежа в своей палатке, Селия тщетно пыталась согреться. Холодный высокогорный ветер проникал во все щели и бился в стенки палатки.
Она смотрела в темноту и снова предавалась тягостным размышлениям. Почему Роман до сих пор мучает ее, хотя она и решила навсегда выбросить его из головы?
Вдруг полог палатки откинулся, на Селию пахнуло свежим воздухом, и кто-то медленно заполз внутрь. Девушка ощутила едкий запах околехао.
– Кто это?
Она села, отбросив ворох одеял.
– Я хочу поговорить с вами, – прозвучал невнятный голос Бо.
– Но уже ночь!
Скорее рассерженная, чем встревоженная, Селия отодвинулась подальше от молодого человека. Бо загородил выход из палатки, превратив ее в ловушку.
– Я не могу заснуть.
– Очень жаль, но это не оправдание для того, чтобы прийти ко мне ночью. Прошу вас, уходите!
– А что если я не захочу?
Бо вдруг схватил девушку за руки. Селия испугалась:
– Бо, мне что, закричать? Или позвать на помощь Мака?
Это было глупо, поскольку ветер в горах шумел так сильно, что ее крик едва ли кто-нибудь услышал бы. Тем не менее угроза подействовала, и Бо выпустил ее:
– Селия, только вы одна и слушаете меня здесь. Только вы меня понимаете.
– Бо… – Она вновь попробовала урезонить его. – Вам действительно следует уйти.
– Еще нет. Я люблю вас, Селия. О да! – добавил он, поняв, что девушку шокировали его слова. – Вы удивлены? Вы думали, что я просто ленивый молодой щенок, слоняющийся по Маунтен Вью со своими картинами и ни на что не способный?
От Бо можно было ждать любого неприятного сюрприза. Чего он ждал от нее в ответ на эти признания?
– Бо, пожалуйста, уходите отсюда, пока не сказали того, о чем пожалеете утром.
– Вы любите не моего отца, а меня. Я знаю и чувствую это.
Селии казалось, будто она барахтается в зыбучем песке. Ее засасывала трясина противоречивых эмоций Бо.
– Разве я когда-то дала вам понять… Я… я, конечно, очень люблю вас…
Но мягкие объяснения, вполне приемлемые для гостиных Бостона, совершенно не подходили для тесной палатки у подножия спящего вулкана. Пробормотав что-то невнятное, Бо притянул Селию к себе и запечатлел на ее губах поцелуй, отдающий запахом виски.
– Не лги мне. Я ненавижу ложь. Стоит мне захотеть, ты станешь моей, я уведу тебя у отца.
– Бо, нет же…
Напуганная его словами и неприятной ситуацией, Селия с силой толкнула его к выходу.
– Немедленно убирайтесь! Слышите? И не говорите мне больше о любви! Иначе мне придется рассказать все вашему отцу.
Она уже не первый раз угрожала ему этим. Но сейчас Бо отпрянул от нее, будто она его ударила:
– Вы этого не сделаете.
– Сделаю. Обязательно сделаю. Я не шучу, Бо.
– Ну и прекрасно.
Бо выполз из палатки, откинув парусиновый полог:
– Но вы еще не слышали моего последнего слова, Селия Гриффин. Вы будете моей. Так или иначе, но я отобью вас у отца, запомните это.
Селия закрепила полог, ругая себя за то, что не сделала этого раньше. Утром, если кто-нибудь спросит, она скажет, что сделала это из-за ветра.
Девушка всю ночь не сомкнула глаз. Бо влюблен в нее! Она едва в это верила. Да нет, это пустая болтовня, всему виной околехао. Утром Бо устыдится, если вспомнит ночное происшествие.
Селия надеялась, что все обойдется, ибо ей совершенно не хотелось рассказывать Джону обо всем этом.
Наутро, к удовольствию Селии, Бо ехал рядом с ними и вел себя с нею, как обычно, – то возбужденно, то насмешливо и всегда непредсказуемо. Селия решила, что ночью он был пьян, и больше не заговаривала с ним об этом.
Восход сиял золотом и пурпуром. Они взобрались на край кратера и уселись на скале, засыпанной пеплом и покрытой застывшей лавой. Серые облака, обычно нависающие над вершиной Халеакала, рассеялись, и им открылся вид, величественнее которого Селия ничего не видела.
Кратер был перед ними – мрачный, серый, таинственный. Невероятная первобытная красота!
– Смотрите, смотрите! – закричала Тина, указывая, как сыплется от ветра пепел.
– Кажется, будто мы на поверхности луны, – задумчиво сказала Гаттерас, – Застывшая красота, по какая удивительная!
– Застывшая, – повторила Тина незнакомое слово.
Девочка толкала ногой в кратер кусочки лавы. Зачарованные путешественники смотрели, как они катятся по склону, вздымая облачка пепла.
– Осторожно, Тина, – предупредила Селия. – Здесь очень крутой склон.
– Да пусть ее катится вниз, – беспечно проговорил Бо. – Посмотрим, сумеет ли она выбраться.
– Бо! – одернула его Селия.
– Ну согласитесь, ведь эта девчонка – всего лишь обычная болтушка, за которой нужен глаз да глаз. К тому же она выдумывает, что видела кабанов… Признаюсь, мне она изрядно надоела.
Селия рассердилась. А разве Бо не испорченный и вздорный мальчишка? Однако она сдержалась и увела Тину туда, где росли цветы серебряной травы с острыми листьями.
Ночью они снова разбили лагерь на краю кратера, и Селия предусмотрительно пригласила к себе Тину, чтобы Бо не беспокоил ее.
Наутро они оседлали лошадей и спустились по склону. Но ясная погода, которой они наслаждались накануне, испортилась. Теперь под ними была гряда серых облаков, и, когда они вступили в нее, сгустился туман.
Внезапно услышав крик, Селия обернулась: Гаттерас упала с лошади и катилась по склону, цепляясь за заросли кустарника.
– Тетя Гаттерас!
Селия остановила лошадь, спрыгнула на землю и побежала к тетке, которая лежала, маленькая и жалкая, в серой вулканической пыли с искаженным от боли лицом.
– Я в полном порядке, Селия. Моя лошадь оступилась… Кажется, у меня перелом… Наверное, бедро…
– Так, Селия, – решительно сказал Бо. – Надеюсь, у вас есть хоть какие-то медицинские познания, потому что цивилизация очень далеко отсюда.
Он указал на пустынную дорогу, которую заволокли густые облака.
Слуги спешились и сгрудились вокруг них, испуганно что-то говоря по-гавайски. Селия услышала слово «моо», которое произносилось как «мох-ох», что означало «ящерица».
– Они думают, что несчастье с Гаттерас случилось из-за ящерицы, – пояснил Бо. – Пеле не хочет, чтобы мы были здесь. Эти люди верят всему.
Тина заплакала. Селию очень встревожило состояние тетки. Сломанное бедро! Что же делать? Девушка ничего не знала о переломах, разве что несколько лет назад видела, как доктор лечил сломанную руку ее старшей сестры. Рука срослась, но Селия понимала, что перелом бедра гораздо серьезнее. Лицо Гаттерас покрылось испариной, ее знобило. Как же доставить ее вниз?
– Простыни, – быстро сказала Селия Мака. По крайней мере это она сообразила. – Надо ее согреть. И еще… Надо ее на что-то положить.
Слуга непонимающе уставился на нее.
– Носилки… Что-то, чтобы нести…
Селия отправила одного из слуг за Романом, велев сказать, что они двинутся навстречу ему по тропе. Здесь было сыро и холодно, и девушка понимала, что это принесет вред тетке.
Прошло полчаса, пока Гаттерас завернули в несколько простыней и отправили слуг на поиски крепких длинных веток для носилок. Селия держала тетку за руку и успокаивала ее.
– Селия! Я вовсе не собираюсь умирать. – Боль пронзила сердце девушки.
– Конечно, нет!
– И все же это возможно, моя дорогая. Я уже стара.
– Нет, вы совсем не старая.
– Старая, – возразила Гаттерас, криво улыбнувшись, и сжала руку племянницы. – Ты все делаешь правильно, девочка. Вытащить меня отсюда, из этих облаков, и доставить в Маунтен Вью – именно это и нужно.
Однако скоро стало ясно, что это не так просто. Трое слуг и Бо несли самодельные носилки, спотыкаясь на каменистой тропе, а Тина и Селия вели лошадей.
Они двигались медленно и с трудом. Несколько раз Селия слышала сдавленный крик.
– Тетя, вы очень мужественно держитесь, – сказала Селия во время очередной остановки, гладя седые волосы тетки, мокрые от пота.
– Чепуха! Я ужасно боюсь боли и всегда боялась. – Потом Гаттерас тихо добавила: – Кажется, я не поеду в кругосветное путешествие, дорогая.
– Поедете. Роман встретит нас и полечит вашу ногу.
Но Гаттерас закрыла глаза и устало вздохнула.
Глава 13
Наконец они оказались возле молодой эвкалиптовой рощи. Заметив вдалеке на дороге облако пыли, Селия вздохнула с облегчением, уверенная, что это Роман.
Он скакал на взмыленной, покрытой красной пылью лошади. Его одежда тоже была в пыли, а темная щетина придавала ему дикий, мрачный вид.
Селия кинулась ему навстречу:
– Роман! Пожалуйста, скорее, ей так больно!
– Покажите.
Он спешился, подбежал к лежащей на носилках Гаттерас и склонился над ней:
– Я хочу осмотреть ее бедро, Селия. Велите слугам и Бо отойти. А вы останьтесь и помогите мне.
Как было известно Селии, многие врачи-мужчины часто прописывали лекарство, не осматривая пациентку.
Благодарная за помощь, Селия с готовностью стала выполнять приказы Романа. Он осторожно нажал на ногу. Гаттерас напряглась и прикусила губу, стараясь не стонать.
– Да… – Роман нахмурился. – Нога сломана. Мы доставим вас обратно в Маунтен Вью, Гаттерас, и затем я сделаю вам поддерживающий каркас. Это чертовски неудобная штука, и вам понадобится постоянная помощь, поскольку некоторое время вам придется лежать. Но я уверен, вы снова будете ходить.
– И ездить верхом? – прошептала Гаттерас.
– И ездить верхом, – уверенно ответил Роман, хотя Селия увидела, что он при этом опустил глаза. – А сейчас я дам вам настойку опия. Это облегчит боль, и нам будет легче доставить вас домой.
Гаттерас выпила настойку и закрыла глаза. Роман закрепил носилки, и они медленно двинулись в путь. Доктор нес носилки наравне с другими.
Час спустя, когда настало время сменить Романа, Селия подошла к нему:
– Роман, моя тетя выздоровеет? – Он смутился:
– Не знаю. – Увидев, как огорчилась девушка, он слегка коснулся ее руки. – Она сильная женщина, а это важно. Кстати, должен похвалить вас зато, как вы сделали носилки. Они очень удобные.
Селия вспыхнула.
– У таких женщин, как ваша тетушка, большой запас энергии, – задумчиво продолжал Роман. – Если она решит выздороветь, ее ничто не остановит. Кроме того, она благовоспитанная леди и вежливая даже со мной, хотя, как мне известно, я ей не нравлюсь.
Он говорил о тетке с таким восхищением, что Селия почувствовала зависть. О ней он никогда так не отзывался, хотя девушка все бы отдала за это.
Джон встретил их в Маунтен Вью. Он послал на помощь слуг, а теперь, когда они вносили Гаттерас в дом, шел рядом.
