Современная электронная библиотека ModernLib.Net

Камни его родины

ModernLib.Net / Зарубежная проза и поэзия / Гилберт Эдвин / Камни его родины - Чтение (стр. 34)
Автор: Гилберт Эдвин
Жанр: Зарубежная проза и поэзия

 

 


      Доехав до середины сквера, он свернул вправо, на Хеллокс-лейн, извилистую и только на вид крутую улицу, и через три минуты подъехал к своему дому, полутора-этажному каркасному зданию, перестроенному им самим с помощью единственного плотника. Он с радостью всадил в это не только деньги, полученные от Мансона Керка, но и шестьсот долларов сверх того, то есть ни много, ни мало – две тысячи сто долларов. Да, езды до центра всего три минуты, а между тем из окон открывается вид на волнистую линию широко раскинувшихся холмов и на долины, где зелень полей и пастбищ – настоящая, неподстриженная зелень – час от часу меняет оттенки и переливается, словно радуга.
      Рафф уже сейчас боялся, что в один прекрасный день какой-нибудь предприниматель пригонит сюда бульдозеры, уничтожит деревья, мох и лавровые кусты, сравняет холмы и сведет на нет своеобразную прелесть этих мест; он разделит землю на унылые, плоские участки и застроит их домами в стиле ранчо или нелепыми полутораэтажными оранжевыми сооружениями с панорамными окнами и щетиной телевизионных антенн. Рафф мечтал об одном: о возможности доказать людям, что не так уж трудно создать город, архитектурные формы которого будут гармонировать с этой необыкновенной местностью, с исполинскими кленами, тсугами и белыми соснами, город, который – Рафф не сомневался в этом – навсегда внушит всем отвращение к плоским, оголенным шаблонным постройкам Гадвилла!..
      В конце концов – и очень скоро! – Смитсбери, и его окрестности, и весь этот щедрый, изобильный, неприкрашенно прекрасный край, в котором он впервые в жизни обрел родину, – все это должно измениться.
      "А единственный архитектор тут я", – подумал он.
      Он был рад, что борьба, и задачи, и опасности, скрытые за этими словами, так сильно волнуют его. Был рад, что они обещают целиком поглотить его. Теперь это ему необходимо.
      Рафф вошел в свою контору, в свой новый дом. Он понятия не имел, который час. Но знал, что Трой уже в поезде и едет в Бостон.
      И еще он знал, одиноко сидя в белой просторной конторе, что лицо ее навсегда останется у него в памяти, а тоска по ней – у него в крови.
 
      В тот решающий понедельник, готовясь к выступлению перед строительным комитетом смитсберийской конгрегации, Рафф переходил от ужаса к надежде.
      Он явился на заседание в семь сорок пять вечера. Лучше уж прийти заранее, чем опоздать. Он был окрылен надеждой, потому что усердно трудился, размышлял и окончательно продумал концепцию здания. Он был охвачен ужасом, потому что хотел во что бы то ни стало получить этот заказ и вместе с тем понимал, какая предстоит борьба.
      Почти все архитекторы, независимо от их религии и степени процветания, вынашивают честолюбивую мечту создать хотя бы одну действительно красивую церковь. Рафф встречал аритекторов, которых эта мания одолела до такой степени, что они отказывались от самых лестных и выгодных заказов, выкладывали собственные деньги, убивали многие месяцы – лишь бы добиться возможности построить прекрасную, незаурядную церковь.
      Рафф не был исключением.
      Он два года ждал сегодняшнего вечера.
      И так как этот вечер наступил в самую критическую пору его жизни, а у него, как и у его матери, была склонность – или слабость – верить приметам, он преисполнился надежд. Он был готов к созданию церкви. Готов и одинок.
      Два года молодой священник исподволь внушал своей пастве и приходскому совету интерес к проекту Раффа
      И два года рассмотрение проекта откладывалось из-за каких-то случайных помех.
      Но в ноябре случились два события, в результате которых Рафф был наконец вызван на заседание комитета.
      1. Главный жертвователь, мистер Фрэнклин Дэвис вернувшись из больницы доктора Мэйо в добром здравии подписался на тридцать пять тысяч долларов – "в знак благодарности богу и своему искусному хирургу", как объяснял Кен Стрингер.
      2. Приходский совет, сдавшись на уговоры Стрингера, заключил контракт со Стидменовским обществом содействия – организацией, бизнес которой состоял в сборе средств на постройку церквей. Отделения общества были рассеяны по всей Америке. В декабре из Бостона в Смитс-бери приехал представитель общества, некий Леонард Шивли, и сразу организовал комитет по сбору денег. Этот Шивли, человечек, чем-то похожий на мышь, обладал несокрушимой энергией, тактом, а также острым нюхом ко всему, что касалось финансовой и духовной атмосферы любой церковной общины. Все время держась в тени, он за четыре месяца ухитрился сделать то, что считалось совершенно нереальным: его комитет, подобрав энергичных помощников и пустив в ход стидменовскую технику, собрал по подписке девяносто пять тысяч долларов (при сравни тельно маленькой конгрегации – двести десять семей). Шивли не только сколотил необходимую сумму, но и создал попутно – цитируя его собственные слова – "новый дух христианской деловитости среди членов конгрегации".
      Когда Рафф вошел в большую комнату, где заседал строительный комитет, за длинным столом уже сидело семь человек с Кеннетом Стрингером в центре.
      Рафф с огорчением обнаружил, что на заседании присутствует и Шивли, примостившийся на отлете, в дальнем конце стола. Шивли, по его словам, пришел только из вежливости: "Вдруг я смогу чем-нибудь помочь". "Нет, – думал Рафф, – Шивли не союзник: слишком много вечеров провел он в качестве гостя на обедах у Джорджа Синглтона Хоули, архитектора, который хотя и практически ушел от занятий архитектурой, но тем не менее предложил "подарить" конгрегации Смитсбери свои профессиональные услуги (вместо денег по подписке). Хоули не гнался за новыми лаврами, а просто, как большинство архитекторов, жаждал построить церковь".
      При таких обстоятельствах этика воспрещала Раффу обращаться к комитету с какими-нибудь предложениями по собственной инициативе. Но он был специально приглашен. Об этом позаботился Кен Стрингер.
      Рафф не был желторотым новичком, впервые выступающим перед строительным комитетом. Работая в Тоунтоне и Ньюхилле, он накопил немалый опыт, а Кен Стрингер снабдил его фактами и цифрами. Накануне вечером он сказал Раффу на прощание: "Вы только будьте самим собой, Рафф. Постарайтесь рассказать им то, что рассказывали мне. Думаю, что мы провернем это. Должны opnbepmsr|".
      – Рафф, – сказал Кеннет Стрингер, вставая, – вы, кажется, впервые встречаетесь с членами нашего комитета. – По сравнению с остальными шестью сам он казался мальчишкой.
      После официальных представлений поднялся Лаймен Орр, председатель комитета; он сидел на левом конце стола, неподалеку от Шивли.
      – Начну с того, – сказал он, выговаривая слова твердо и раскатисто, как заправский янки, – что мы много слышали о вас от Кена. И никаких предубеждений у нас нет, имейте это в виду. – Он сделал паузу. У него была крепкая фигура, смелое лицо, и стоило ему чуть-чуть улыбнуться, как складки, бегущие от крупного носа к нижней челюсти, и морщинки у спокойно-проницательных голубых глаз и длинного, тонкого рта, мгновенно углублялись. – Возможно, кое-кто предпочел бы, чтобы мы обратились к архитектору, который разделяет нашу веру. Но, поверьте, в данном случае нас интересует только одно: работа.
      – Благодарю вас, – сказал Рафф, стоя под перекрестным огнем оценивающих взглядов. Он был рад, что не поленился и надел тщательно выутюженный серый твидовый костюм, белую рубашку и черный вязаный галстук.
      – Ни для кого не секрет, – продолжал Лаймен Орр, – что нам предложил свои услуги один из членов нашей конгрегации. Но мы хотим учесть все возможности. Мы приветствуем новые идеи. Более того – нуждаемся в них. – Он посмотрел на Стрингера, и задорная улыбка тронула его губы. – Поэтому мы и согласились на предложение Кена. – Перед тем как закончить, Орр снова помолчал. – Но в первую очередь мы обязаны думать о прихожанах. СТройть-то будем на их денежки. И мы не примем никаких чересчур фантастических или расточительных проектов. Хотите что-нибудь сказать, прежде чем приступим к делу?
      – Только одно, мистер Орр, – сказал Рафф, глядя на него тепло и признательно. – Только то, что я очень благодарен за предоставленную мне возможность. Я еще не построил ни одной церкви, но всегда мечтал об этом и готов сделать все, что от меня зависит, лишь бы получить заказ. – Он продолжал, ободренный умным, проницательным и в то же время приветливым взглядом Орра. – Я вложил душу в этот проект. Больше чем душу.
      Лаймен Орр кивнул.
      – Лучше всего расскажите нам сначала о своей жизни и работе. – Снова улыбка, углубляющая все морщины. – Затем мы начнем донимать вас вопросами.
      Рафф откашлялся. Он вдруг заметил, что все еще держит в руках большую папку с чертежами и фотографиями. Сделав шаг вперед, он положил ее перед Орром, потом отступил и снова откашлялся. Сунул было руку в карман за сигаретами, но тут же вытащил обратно.
      Он рассказал обо всем, что, по его мнению, было существенно для членов комитета: о своем смешанном происхождении, о том, откуда он родом, какой колледж окончил, у каких архитекторов работал, о тоунтонской фирме, из которой он вышел, чтобы переехать в Смитсбери и начать самостоятельную практику. Он сказал, что уже давно думает об этой церкви.
      Пока члены комитета рассматривали чертежи и фотографии, он не выдержал и закурил.
      – Стрингер был в восторге от вашего замысла, – сказал Лаймен Орр. – Расскажите теперь о нем сами, мистер Блум...
      Ну вот, началось.
      – С моей точки зрения, – заговорил Рафф, волнуясь и поэтому пользуясь несвойственными ему казенными оборотами, – задача сводится к тому, чтобы построить здание вполне современное и вместе с тем продолжающее архитектурные традиции данной местности. Конечно, создать что-нибудь привычное для глаза куда легче, но, по-моему, это было бы просто нечестно. – Рафф постепенно успокаивался. – Насколько я понял мистера Стригнера, вы хотели бы, чтобы ваша церковь привлекала молодое поколение?
      Орр и еще несколько членов комитета кивнули. Кен Стрингер одобрительно улыбнулся.
      – На мой взгляд, один из серьезнейших недостатков современных церквей как раз и состоит в том, что эти ничего не говорят молодежи. Не вызывают в ней. Они чересчур величественны и мрачны. Чересчур Церковны. Ребятишек они иногда даже пугают. – Рафф влекся и полностью овладел собой. – Мне кажется, церковь должна выглядеть дружелюбно и молодо, и если ее построили в наше время, то пусть у нее не будет такого вида, словно ей сто или двести лет.
      Конечно, первое возражение исходило от Фрэнклина дэвиса.
      – Вы считаете, что старые церкви отжили свое? – Дэвис, тонкий, хрупкий, лысый, барабанил бескровными пальцами по краю стола.
      – Вовсе нет, мистер Дэвис, – возразил Рафф. – Я хочу сказать другое: неумно, более того – расточительно, принимать церкви восемнадцатого века за образец для нашей церкви. Если вы предоставите мне возможность изобразить на бумаге то, что я предлагаю, мне кажется...
      – А не расскажете ли вы нам, – пришел к нему на выручку Кен Стрингер, – как вы представляете себе будущее здание церкви? То есть не изобразите ли его на словах так, как изобразили мне? Исходя из этого, члены комитета смогут решить, хотят ли они продолжать переговоры и заказать вам предварительные чертежи.
      – Охотно. – Но Рафф и не думал что бы то ни было изображать. Во всяком случае, не сейчас. Последние два года не прошли для него даром. Основываясь на своих наблюдениях и раздумьях, на своем опыте, он выбрал только те пункты, которые считал самыми убедительными. – Прежде всего должен подчеркнуть следующее: при мер лучших современных церквей показал нам, что они обходятся дешевле, чем церкви, построенные по классическим образцам. К тому же современные проекты отличаются куда большей гибкостью. – Рафф был сейчас во всеоружии. – За счет экономии на пирамидальной крыше можно добавить две классные комнаты для воскресной школы.
      – Вы хотите сказать, что у нашей цекви не будет пирамидальной крыши? – Фрэнклин Дэвис, главный жертвователь, уставился на Раффа унылыми водянисто-голубыми глазами.
      Рафф секунду колебался.
      – Да, в общем, не будет.
      – Какая же это конгрегациональная церковь без пирамидальной крыши? Это вообще не церковь! – Фальцет Дэвиса забрезжал от возмущения.
      – Сейчас я перейду к этому вопросу, – сказал Рафф.
      – А вы знаете, каким требованиям должна удовлетвс рять архитектура конгрегациональной церкви? – не успс каивался Дэвис.
      – Прежде не знал, – ответил Рафф. – Никогда не занимался этим. Но теперь, кажется, знаю. Многое мн рассказал мистер Стрингер, и, кроме того, я осмотре немало церквей в Коннектикуте...
      – А известно вам, какая нам нужна площадь, мисте Блум? Wспросил другой член комитета.
      – Да, известно. Шесть тысяч квадратных футов, ил около того. То есть примерно десять квадратных футов н человека.
      – Как же все-таки с пирамидальной крышей? – снов раздался надтреснутый голос Дэвиса.
      – Сейчас перейду к этому, мистер Дэвис. Думаю, мн известны и ваши требования и характер участка. В своём проекте я постараюсь сохранить в неприкосновеннос-п побольше деревьев – мне хотелось бы, чтобы дереву вошли естественной составной частью в проект. – Он запнулся: где найти достаточно убедительные слова, чтоб! вызвать в воображении этих людей образ, который он са? видит с такой отчетливостью? – В общем, так... Эт; церковь будет иметь вид заглавной буквы "А" с очень острым углом при вершине.
      – Как, как? – Это опять Дэвис.
      – Простая А-образная конструкция, – объясни, Рафф. – Боковые стены имеют наклон и наверху сходятся Так что, если хотите, вся церковь становится пирамидаль ной крышей. – Рафф видел, что лица слушателей вы ражают растерянность и недоумение.
      – Вот так... – Он соединил пальцы рук таким образом что получилось нечто вроде высокой двускатной крыши
      Мистер Дэвис почесал за ухом, в том месте, где он ещё не совсем облысел.
      – На мой взгляд, – с растущим волнением продолжа; Рафф, – эта форма выражает сущность церкви – онс напоминает положение рук во время молитвы.
      – В этом – смысл всей концепции, – сказал Кеь Стрингер, явно обращаясь к Фрэнклину Дэвису.
      – А где в этом А разместятся классные комнаты? – спросил кто-то.
      Когда Рафф попытался объяснить и это, другой члеь комитета сказал:
      – Что-то больно уж смахивает на большую палатку По-моему, раз это церковь, так пусть и будет похожа на церковь.
      Эд, если бы вы видели ее на чертеже... – вступился Стрингер.
      Один вопрос, мистер Блум, – заговорил Лаймен Орр. – Имеете вы представление, во что обойдется постройка вашей церкви?
      – Только приблизительно, – ответил Рафф. – Но заверяю вас, что ее можно построить, сэкономив при этом семь-восемь тысяч из ассигнованной суммы.
      Жесткое, морщинистое лицо Орра смягчилось.
      – Приятно слышать, – сказал он.
      Лысая голова Фрэнклина Дэвиса повернулась в сторону Орра.
      – Лаймен, я по опыту знаю, что предварительные расчеты архитекторов никогда не оправдываются. – Он перевел взгляд на Раффа. – Прежде чем мы перейдем к следующим пунктам, должен сказать, что эта ваша А-образная конструкция для меня так же непостижима, как А-бомба. И обойдется, надо думать, не дешевле.
      Рафф заметил, как нахмурился Кен Стрингер.
      – Лично я доверяю расчетам мистера Блума, Фрэнк. Если архитектор утверждает, что может сэкономить нам столько денег, то, мне кажется, мы должны хотя бы предоставить ему возможность познакомить нас с предварительными чертежами или эскизами.
      – Сколько вы возьмете за предварительные чертежи? – спросил Фрэнклин Дэвис.
      – Ну, я... – Рафф чуть было не сказал, что сделает их даром. С профессиональной точки зрения, предварительные чертежи должны быть оплачены, но Рафф смертельно боялся упустить и без того проблематичный шанс. – Тут дело не в деньгах... То есть я очень хотел бы представить эти чертежи, так как у меня нет другого способа объяснить, что я имею в виду.
      – Какова же ваша цена? – спросил Орр.
      Рафф наудачу назвал ничтожную цифру:
      – Пятидесяти долларов будет достаточно.
      Орр кивнул.
      – Вот что меня смущает, – заговорил один из членов комитета. – Как вы сможете снизить стоимость при такой сложной форме здания? Ведь это очень трудоемкая конструкция. И потом, откуда будет проникать свет, если Две главные стены поднимаются под острым углом до самого верха?
      – В церкви будут три источника света. Во-первых, застекленный фронтон, во-вторых, частично застекленная задняя стена. Но основным источником света будут две узкие полосы стекла по всей длине конька...
      – Что?! – одновременно воскликнули три члена комитета.
      – Вы хотите застеклить самый конек крыши? – спросил Фрэнклин Дэвис.
      – Да. Это будут узкие полосы стекла – дюймов по шестнадцать каждая. Они пройдут прямо по стропилам, так что все конструктивные элементы крыши, сходясь вверху будут одновременно играть роль оконных переплетов. Они разделят фонарь на клетки, которые создадут интересную игру света в помещении церкви.
      Фрэнклин Дэвис громогласно запротестовал.
      – Хотелось бы знать, почему вы считаете, что для церкви стеклянные полосы лучше, чем обычный конек? – поинтересовался Орр.
      – Не для всякой церкви. Только для этой. Потому что она окружена деревьями. – Он помедлил, потом убежденно заговорил: – Но главным образом потому, что конгрегаци-ональная церковь по сути своей, по обрядам и архитектуре всегда была самой простой, самой человечной, самой естественной, и, значит, здание церкви должно естественно, органично сливаться с небом и деревьями. И еще потому, что свет, льющийся сверху, уже сам по себе является символом...
      Больше Раффу ничего не удалось сказать. Все разом заговорили, страсти накалились, собрание распалось. Тут Кен Стрингер поспешил вмешаться и тактично увел Раффа в соседнюю комнату.
      Ожидая его возвращения, Рафф выкурил добрую половину своего запаса сигарет. Стрингер вернулся с таким видом, словно побывал в драке; тем не менее он улыбался.
      – Конец первого раунда, – объявил он. – Один – ноль в вашу пользу, Рафф. Теперь давайте эскизы, да поскорее.
      – Что там было? – спросил Рафф, вытирая лоб и шею совершенно мокрым платком.
      – Неважно, – отмахнулся Кен. – Только соберитесь с силами и выдайте им чертежи неслыханной красоты.
      – Спасибо, Кен, – пробормотал Рафф, не умея иначе выразить чувство огромного облегчения и радость возродившейся надежды.
 
      В ту же ночь Рафф начал работать, как одержимый. Он чертил почти до рассвета, пока не почувствовал, что глаза то словно полны песку. Он лег, часа четыре поспал, Потом выпил неимоверное количество кофе и в полоВинс девятого уже снова сидел за работой. И так – две ночи и три дня.
      Достаточно – почти достаточно – для того, чтобы отогнать неотвязные мысли о ней, заполнить ноющую пустоту в сердце.
      Лист за листом – скомканные наброски видов, планов, разрезов – летели в мусорную корзину, прежде чем Рафф взялся за окончательный вариант.
      Усталости не было. Возбуждение росло с каждым часом. Мягкий черный карандаш сам собою скользил по бумаге.
      Рафф начертил не только планы церкви и отдельно план того крыла, где помещалась воскресная школа, но и все общие виды здания. Кроме того, он сделал перспективный вид акварелью, чтобы наглядно показать эту церковь из камня и дерева, стены которой вздымались под острым углом, сходясь у стеклянного конька; чтобы члены комитета видели ее в естественном окружении древних кленов и вязов; чтобы они поняли, как органически сливается она с контурами местности, с приютившими ее деревьями и пологом неба...
      В четверг под вечер пришел Кеннет Стрингер и встал, как нетерпеливый рассыльный, у чертежной доски; едва лишь высохли краски, он схватил чертежи и умчался. В тот же день он представил их специально созванным членам комитета.
      Ожидая ответа у себя в конторе, Рафф попытался уснуть, но так и не сомкнул глаз.
      В одиннадцать вечера зазвонил телефон.
      – Рафф, можете вы сейчас прийти ко мне? – Это был Кен Стрингер. Голос его звучал тускло, уныло.
      – Неудача, Кен? – спросил Рафф. Он все понял.
      – М-м-м... Они отклонили, Рафф.
      – Так... – Рафф уставился на чертежную доску.
      – Но я не собираюсь сдаваться. И вы не сдавайтесь. Можете вы прийти сейчас? Нужно поговорить.
      Когда Расрф пришел к священнику, тот уже взял себя в руки и снова был полон надежды и решимости.
      Как ни пытался Рафф тоже настроиться на оптимистический лад, ему это не удалось. Он слишком устал; бессонная, лихорадочная работа доконала его. Все тело ныло от безнадежности. Он старался не думать о том, какую брешь в его сбережениях пробила перестройка конторы и квартиры.
      – Из-за чего все-таки они угробили ее? – спросил он наконец.
      – Понимаете, – сказал Кен Стрингер, – все уже было на мази, можно сказать – вот-вот и прошло бы, Но тут они спросили Леонарда Шивли, что он думает на этот счет. А он сказал, что, судя по этому проекту они рискуют получить собачью конуру, но что не будет никакого риска, никаких неприятностей и огорчений если мы обратимся...
      – К Хоули, – закончил Рафф.
      Стрингер кивнул.
      – Но я еще не сказал вам о главном ударе под ложечку. После Шивли выступил Фрэнклин Дэвис и заявил, что если мы примем ваш проект, то можем не рассчитывать на его тридцать пять тысяч.
      – Аминь, – пробормотал Рафф.
      – Но я не складываю оружия, – сказал молодой священник. – Я еще только начинаю борьбу. До следующего совещания строительного комитета целый месяц. Я добился их согласия на то, чтобы о проекте высказались все члены конгрегации. Я повесил ваши эскизы на большой доске объявлений в приходском доме. Пусть все посмотрят на них. Мы с Молли начнем работу среди молодежи и в Клубе молодоженов. Они-то будут голосовать за ваш проект, в-этом я уверен. На мой взгляд, он поразительный и оригинальный, и я не dnosys, чтобы его зарезали.
      – Слушайте, Кен, – заговорил Рафф, – я не хочу, чтобы вы из-за этого лезли на рожон. Вы уже и так достаточно сделали...
      – А я вам говорю, что я еще и не начал, – возразил Кен. Он взъерошил свои короткие светлые волосы.
      Но на этот раз задорная решимость священника не заразила Раффа. И когда он ехал домой, эта печальная ночь сулила ему только недоброе.
      Он отпер дверь, вошел в просторную комнату, где еще два часа назад жил и работал, полный надежд. По винтовой железной лестнице поднялся на балкон, служивший ему спальней. Нельзя больше думать о церкви, иначе ему не уснуть.
      Он лежал на низкой кровати и не спал.
      Вернулась ли уже Трой из Бостона?
      И как там Винс Коул в Западной Виргинии?
      И как Эбби?
      И вдруг он с удивлением подумал о том, что Эбби в конце концов дождался, добился почти всего, что ему нужно в жизни. Эбби, такой робкий, осторожный и благопристойный, оказался достаточно мужественным, чтобы ради любви к Феби нарушить все условности.
      Тогда как он, Рафферти Блум, словно заразившись от осторожностью, сдержанностью и благопристойно-лишил себя шанса завоевать Трой.
 
      Он уснул на рассвете, а когда проснулся после короткого беспокойного сна, было только четверть девятеро. Он встал, подгоняемый сознанием, что даже один лишний час сна для него теперь непозволительная роскошь.
      Позавтракав и одевшись, он заказал телефонный разговор с шарикоподшипниковой фирмой "Тикнор" в Тор-рингтоне, штат Коннектикут. Он собирался сделать это сразу, как приехал в Смитсбери, но увлекся перестройкой своего дома и забыл.
      Ожидая соединения, он сидел за своим безрадостно-пустым чертежным столом и оглядывал комнату.
      Прежде здесь помещалось маленькое предприятие по изготовлению серебряных и платиновых изделий, но когда Молли Стрингер сняла этот дом для Раффа, он уже многие месяцы пустовал. Обходился он недорого, всего семьдесят пять долларов в месяц. В помещении конторы был огромный, совсем простой кирпичный камин, который прежде, очевидно, служил плавильной печью. Рафф и его помощник-плотник разобрали переднюю стену дома, поставили через каждые три фута деревянные стойки четыре на четыре и застеклили промежутки между ними. Входную дверь Рафф выкрасил желтой охрой теплого оттенка, неоштукатуренные стены внутри – белилами, а дубовые балки оставил в их натуральном виде. В задней части дома над маленькой кухней Рафф устроил застекленный балкон, служивший ему спальней. Туда вела старенькая, купленная по случаю, железная винтовая лестница.
      Просторная комната внизу служила конторой и гостиной. Рафф сделал стенные полки и шкафы для чертежей, из Двух деревянных козел и гладко выструганной двери соорудил чертежную доску. В порыве безумной расточительности он купил еще современную тахту, обитую темно-зеленой материей в рубчик, два мягких стула, длинный ноллевский стол, а в Смитсбери ему удалось найти несколько простых старинных сосновых стульев; в резуль-Тате получилась чудесная игра форм и поверхностей, теплых и холодных красок...
      Этот дом доставил ему огромное, никогда прежде не испытанное наслаждение.
      И разорительное до крайности.
      – Фирма "Тикнор" на проводе, – звонко отчекани голос в телефонной трубке.
      Но секретарь сказал Раффу, что Тикнор еще не приходил. "Позвоните через полчаса... "
      Рафф закурил. Видимо, он совсем рехнулся тогда у Вертенсонов: промчался мимо Тикноров, думая только о том, как бы поскорее увезти Мэрион Мак-Брайд.
      Он вдруг поднял голову и поглядел в огромное, во всю стену окно: мальчишка-рассыльный опускал в его ящик газету. Рафф сообразил, что это, видимо, тот самый номеп смитсберийской газеты "Пчела", где помещена статья о нем. Он открыл дверь и вынул газету из ящика.
      Так оно и есть. На первой странице. Он разложил газету на чертежной доске.
      Вот фотография перестроенного дома, вот портрет самого Раффа, а вот интервью в две колонки, которое он дал на прошлой неделе. АРХИТЕКТОР ИЗБИРАЕТ СМИТСБЕРИ СВОИМ ПОСТОЯННЫМ МЕСТОЖИ ТЕЛЬСТВОМ, – гласил заголовок над его фотографией. Бегло просматривая интервью, он ужасался нелепостям, которые, очевидно, наговорил. Его передернуло, когда он добрался до высказываний мистера Рафферти Блума, "известного современного архитектора", о Смитсбери и его чудесных окрестностях, а также о возможности создать современные здания в этом, еще нетронутом краю.
      Но разделы, написанные самим редактором газеты, были очень милы и наивны. Рафф воспрянул духом при мысли, что, может быть, статья принесет ему клиентов.
      Он отложил газету и снова вызвал Торрингтон. На этот раз его соединили с Тикнором.
      – Мистер Тикнор, с вами говорит Рафферти Блум. Я...
      – Кто?
      – Блум. У Вертенсонов мы...
      – А! Архитектор. Да, да, теперь вспоминаю. Как поживаете?
      Рафф сказал, что он обосновался в Смитсбери и открыл там свою контору. Потом спросил, нельзя ли ему встретиться с мистером Тикнором?
      – Боюсь, вы немного опоздали. Мы уже начали работы. Машина завертелась.
      – Ах так! – Рафф проглотил слюну.
      – Мы пригласили Картера Филипса, нью-йоркского архитектора, – продолжал Тикнор. – Может, знаете его – в журнале "Дома и сады" есть фотография большого дома, построенного по его проекту. Не видели случайно?
      Рафф сказал, что не видел.
      – Мне бы хотелось, чтобы он взглянул на дом, который вы строите для Всртенсонов. Не возражаете?
      Нет, Рафф не возражал.
      – Обидно, что мы с вами разминулись, мистер Блум, – не без сожаления в голосе сказал Тикнор. – Надеюсь, в следующий раз...
      Рафф положил трубку и отодвинул аппарат на самый край чертежной доски. Рассеянно просмотрел первую страницу газеты. Он не знал, не представлял себе, далеко ли простирается эта пустыня стоячего, бесплодного времени, выдержит ли он, хватит ли s него сил.
      Чтобы как-нибудь заглушить страх, он встал, прошел в другой конец комнаты, достал из стенного шкафа обрезки картона, клей, ножницы, острый нож, краски и взялся за сложную, кропотливую работу: он решил смастерить макет своей церкви в подарок Кену и Молли Стрингерам.
      Он трудился весь день, наутро снова сел за макет, но тут позвонил Роджер Вертенсон: в доме приступили к кладке камина, и каменщик сказал, что ему было бы спокойнее, если бы Рафф приехал, тем более что Рафф и сам просил вызвать его.
      Он отложил макет, запер контору, где не было ни работы, ни клиентов, и поехал в Ньюхилл-Коув. Добрался он туда в половине третьего.
      Шагая по великолепному участку Вертенсонов, он с глубоким удовлетворением отметил, как быстро поднимается дом: каркас готов, пологие стропила уже укреплены на солидных подушках, и весь ансамбль так гармоничен, что взгляд сам собою скользит от округлых очертаний каменной ограды к входу, и дальше, к каменному выступу террасы, которая, подобно носу корабля, устремляется к морю. Ему стало легче, и смертельная апатия, владевшая им в дни ожидания, начала отступать.
      Он пробрался в пятистенную, еще открытую со всех сторон гостиную и около двух часов работал с молодым каменщиком, отбирая камень за камнем, указывая, как их расположить. При нем рабочие с помощью массивной треноги, веревок и блоков подняли и положили на место громадный замковый камень неправильной формы.
      Рафф смотрел на его замшелую, выветренную, испещ-Ренную пятнами поверхность, зеленую, серую, охряную, и вдруг на него нахлынули воспоминания о том далеком Дне, и он снова ощутил прикосновение стеганого красного пальто, и щек, чуть холодноватых от ветра, и удивленного рта и снова услышал громкий призыв своей, прежде немой тоски...
      В половине пятого рабочие разошлись, а Рафф с каменщиком отправились в Ньюхилл-Сентер и выпили там в баре по нескольку кружек пива. Потом он позвонил в контору к Эбби, но не застал его.
      Повинуясь неотступному желанию, родившемуся еще на участке Вертенсонов, Рафф сел в машину и поехал в Тоунтон к дому Трой. Он подошел к боковому входу и постучал в ветхую дощатую дверь, не думая, да и не желая думать о том, что он скажет Трой, когда увидит ее.

  • Страницы:
    1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20, 21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37