— Не трать патроны зря, Мун, и выслушай, что я тебе предлагаю. Богатства превыше всех твоих грез и вечную жизнь. Я могу сделать тебя бессмертным, Мун. Могу исполнить самые несбыточные твои желания.

Мун расслабился и убрал пистолет в кобуру.

— Это сон, так ведь? Разрази меня Бог, я же сплю!

— Нет, не спишь, Мун, — сказал ему багряный мужчина. — Хочешь жить вечно?

— Я слушаю.

— Мой мир умирает. Мне нужен другой. Человек, которого ты знал как Савла, открыл мне Врата, и я теперь оглядел твой мир. Он мне по вкусу. Но мне нужен здесь помощник, чтобы руководить моими… войсками. Мысли, которые я успел извлечь из умирающего Савла, подсказали мне, что этот человек — ты. Это так?

— Объясни мне про вечную жизнь, — сказал Мун, не отвечая на вопрос.

— Она может начаться прямо сейчас, Мун. Значит, ты желаешь ее?

— Ага!

Мун чуть не опрокинулся — его лоб невыносимо обожгло. Он вскрикнул, поднес руку ко лбу, но боль исчезла столь же внезапно, как вспыхнула. На середине лба пальцы Муна нащупали маленький камешек.

— Пока ты будешь служить мне, Мун, ты будешь бессмертным. Ощущаешь новую силу в своем теле, энергию… жизнь?

Иаков Мун ощущал не только это. Наружу вырвалось его долго подавляемое ожесточение, его первозданная злоба. Как сказало видение, он ощущал в себе новые силы, усталость от долгого пути исчезла, спина больше не ныла от долгих часов в седле.

— Ощущаю, — сказал он решительно. — Что тебе от меня нужно?

— Поезжай к развалинам древнего города к северу от Долины Паломника. Там я встречу тебя.

— Я спросил, что тебе от меня нужно? — сказал Мун.

— Крови, — ответило видение. — Реки крови. Насилие и смерть, ненависть и войны.

— Ты Дьявол? — спросил Мун.

— Я лучше Дьявола, Мун. Ведь я победил.

Гарет не знал, что его мать решила взбираться следом за ним, оставив Шэнноу на уступе последним. Когда веревка внезапно утратила натяжение, Амазига потеряла опору. В такое мгновение большинство людей поддались бы панике и с воплем полетели бы вниз навстречу смерти. Но она была другой.

Она жила ради одной заветной цели — найти Сэма.

А потому, когда веревка перестала ее поддерживать и она сорвалась, ее пальцы уже шарили по мокрому камню. Первый выступ, за который она было ухватилась, был слишком мал, и она снова заскользила. Пальцы впивались в камень, один ноготь был сорван, но тут ее рука ухватила надежный выступ, и скольжение прекратилось. Она повисла на одной руке почти у нижнего края навеса, ее ноги болтались над пустотой, а рука быстро уставала, и сжимать пальцы становилось все труднее.

— Шэнноу! — крикнула Амазига. — Помоги мне! Ее пальцы почти разжались, но тут сильная рука ухватила ее за пояс, и Шэнноу втащил ее на уступ. Поникнув на коленях, она прижалась затылком к обрыву и закрыла глаза. Боль в поврежденной кисти ее почти обрадовала: значит, она жива!

Шэнноу поднял веревку и осмотрел ее конец.

— Кто-то ее перерезал, — сказал он. Ее охватил страх.

— Гарет! — прошептала она.

— Возможно, они взяли его живым, — сказал Шэнноу шепотом. — Вопрос в том, что сейчас делать нам? Вверху враги, наши лошади внизу.

— Если они поглядят с обрыва, то не увидят нас, — ответила она. — И решат, что мы сорвались. Думаю, нам следует лезть вверх.

Она увидела, как Шэнноу улыбнулся.

— Не знаю, сумею ли я, госпожа, но знаю, что с поврежденной рукой вы никак не сумеете.

— Не можем же мы бросить Гарета! — Она посмотрела на часы. — А до того, как они убьют Сэма, остается всего час. Времени спуститься и найти кружной путь у нас нет.

Шэнноу встал и обследовал уступ. Нигде ничего. Амазига присоединилась к нему, и они осмотрели уступ уже вместе. Тянулись томительные минуты, затем сверху донесся треск выстрелов — оглушительный, непрерывный.

— Ты прав, — сказала она наконец усталым от отчаяния голосом. — Мы ничего сделать не можем.

— Погодите, — перебил Шэнноу. Отцепив от пояса пистолет, он протащил конец веревки сквозь предохранительную скобу спускового крючка и туго его завязал. Отступив к краю уступа, он взялся за веревку ближе к другому концу и начал раскручивать ее над головой. Амазига посмотрела вверх. Примерно в двадцати пяти футах над ними, там, где навес был поуже, торчал каменный палец. Шэнноу взял веревку за самый конец, снова раскрутил пистолет и наконец запустил его вверх. Пистолет застучал по навесу и упал, таща за собой вниз веревку, захлестнувшую камень. Шэнноу поймал его, отвязал и убрал в кобуру.

— Ты думаешь, он выдержит твой вес? — спросила Амазига.

Шэнноу трижды подергал сдвоенную веревку и натянул ее.

— Будем надеяться, — ответил он. И полез наверх.

Гарет изнемогал от гнева. Смуглая женщина перерезала веревку, потом велела ему заложить руки за голову встать.

— Да послушайте же, — сказал он. — Я здесь, чтобы…

— Заткнись! — прикрикнула она, и он услышал щелчок взводимого курка. — Иди и помни, что я позади тебя и что мне уже приходилось убивать.

Она не отобрала у него оружие, что указывало либо на уверенность в себе, либо на глупость. Гарет выбрал уверенность. Он послушно пошел в сторону поляны, где десятка два мужчин с ружьями в руках укрывались за валунами и упавшими деревьями. На их шаги обернулся высокий чернокожий мужчина.

— Я нашла этого… эту тварь, — яростно сказала смуглая женщина, — когда он влез по веревке на обрыв позади нас. Там были и другие, но я перерезала веревку.

— Да, перерезала, — сказал Гарет, — и, наверное, убила одного из немногих твоих друзей в этом мифе, Сэм. Глаза чернокожего удивленно расширились.

— Я тебя знаю, малый?

— В определенном смысле. — Небо утренне светлело, дождь кончился. — Погляди на меня повнимательней, Сэм, кого я тебе напоминаю?

— Кто ты? — спросил Сэмюэль Арчер. — Отвечай без загадок.

По изумлению на его лице Гарет заключил, что он хотя бы отчасти догадался о правде.

— Мою мать зовут Амазига, — сказал он.

— Лжешь! — закричал Сэм. — Я знал Амазигу всю мою жизнь. Других детей у нее не было.

— Моя мать на уступе под обрывом. Она перешла из мира в мир, Сэм, чтобы найти тебя. Спроси ее сам.

В эту же секунду справа от Гарета прогремел залп. Несколько человек — и мужчин, и женщин — с криком упали. А к лагерю ринулись исчадия, стреляя на бегу. Дюжие, в туниках из черной кожи и рогатых шлемах. Сэм обернулся, хватаясь за пистолет. Гарет поднял «узи», и поляну огласили раскаты грома. Исчадия в первом ряду повалились как скошенные. Гарет бросился навстречу остальным, автомат сотрясался в его руках. Вокруг него загремели другие выстрелы — инсургенты открыли огонь. Он сменил пустую обойму на новую. Но первая атака уже захлебнулась. Исчадия укрылись среди деревьев и стреляли оттуда. Пуля просвистела мимо виска Гарета, а вторая взметнула облачко пыли у его ног. Пригнувшись, он бросился за валун и скорчился позади него. Слева лежала убитая молодая женщина. Из круглой ранки на виске текла кровь. От камня над головой Гарета срикошетила пуля. Он рискнул выглянуть и увидел стрелка в листве дерева неподалеку. Подняв «узи», он дал короткую очередь. Снайпер сорвался с сука, и кусты внизу затрещали под тяжестью его тела. По ту сторону поляны за поваленным стволом лежал Сэм. Он клял себя за то, что не сообразил, насколько вероятной была атака исчадий под покровом утреннего тумана. Появление юноши с многострельным ружьем спасло их. Он посмотрел на Гарета. На его профиль. И заметил даже еще большее сходство с Амазигой: в тонком очертании скул, в безмятежности гладкого лба. Гарет перехватил его взгляд и улыбнулся. Иных доказательств ему не требовалось. Сэм не понимал, каким образом, — но это было правдой!

Слева раздался залп, около тридцати исчадий выскочили из подлеска, стреляя на бегу. Сэм увидел, как падают инсургенты. Загрохотал «узи», но атака продолжалась. Подняв пистолет, Сэм выстрелил в приближающихся врагов. Вокруг него в воздухе свистели пули, одна задела его скальп, и он упал. Перекатившись на другой бок, ом увидел, что навстречу исчадиям бежит Шэмми с двумя пистолетами. Ее жизнь казалась заколдованной, пока пуля не попала ей в бедро и не сбила ее с ног. Джерет бросился к ней на помощь, продолжая стрелять. В то мгновение, когда он нагнулся над ней, его лицо исчезло в фонтане багровых брызг.

Сэм приподнялся на колени и разрядил свой пистолет в последнего из исчадий. Снова загрохотал «узи» Гарета, и поляну окутала тишина. Шэмми подползла к Сэму. По ее обмоткам расползлось алое пятно.

— Я сейчас наложу жгут, — сказал Сэм.

— Не имеет смысла, — ответила она.

Сэм огляделся. Убито около сорока исчадий, в живых их осталось не меньше ста пятидесяти. А из инсургентов уцелели пока только он и Шэмми, ну и неизвестный юноша.

Гарет добрался до них по-пластунски.

— Моя веревка еще там, — сказал он. — Если мы спустимся, у нас хотя бы будет шанс.

— Нет времени, — ответила Шэмми, поднимая перезаряженные пистолеты: исчадия снова бросились в атаку. Гарет привстал на колени и расстрелял свою последнюю обойму. По меньшей мере десять атакующих упали, но остальные не остановились.

И тут раздался грохот еще одной очереди, скосившей многих из них, и Гарет увидел бегущую к ним Амазигу с «узи». Позади нее Шэнноу хладнокровно вел прицельный огонь из своих длинноствольных пистолетов.. Исчадия дрогнули и побежали назад в густые кусты.

— Надо скорее уходить! — сказал Гарет. Они с Сэмом подняли истекающую кровью Шэмми и, пошатываясь, пересекли поляну. Мимо жужжали пули, но они вскоре оказались под защитой деревьев. Гарет торопливо привязал веревку к тонкому древесному стволу.

— Ты первым, Сэм, — сказал он. — Ниже уступ, и ты увидишь еще веревку. У подножия ждут лошади. — Но Сэм словно не слышал. Он во все глаза смотрел на Амазигу. — Вопросы потом, договорились? — Гарет ухватил его за локоть. — А пока… вниз! Когда окажешься на уступе, дерни веревку дважды. И спустится следующий.

Сэм ухватился за веревку и исчез за краем обрыва, а Гарет обернулся к матери:

— У тебя остались обоймы для «узи»?

— Последняя. — И она протянула ее ему. На поляне показался исчадие, целясь из ружья. Шэнноу дважды прострелил ему грудь. Гарет оглянулся на веревку.

— Давай же! — прошептал он, и, словно услышав его, невидимый Сэм дважды дернул за веревку.

— Теперь ты, мама, — распорядился Гарет. — Отдай «узи» Шэнноу.

Бросив автомат Иерусалимцу, она подошла к веревке и скрылась из виду.

Опять вокруг них засвистели пули. Шэнноу дал очередь из «узи», и внезапно все стихло. Веревка задергалась.

— Теперь вы, Шэнноу.

— Нет, ты, — ответил Иерусалимец. — Я спущусь последним.

Гарет отдал свой «узи» Шэмми и исчез за краем обрыва.

Некоторое время царила тишина, а затем Шэнноу увидел, как веревка дернулась два раза.

— Теперь ваша очередь, — сказал он молодой женщине.

Она улыбнулась и пожала плечами:

— Слишком много потеряла крови, друг. Сил у меня больше нет. Спускайся ты, а я их на время задержу.

— Я вас понесу, — сказал он.

— Нет! Перебита артерия. Возможно, мне осталось жить несколько минут. Спасайтесь и спасите Сэма. Увезите Сэма отсюда.

Появились два исчадия. Пуля отлетела рикошетом от дерева над головой Шэнноу. Извернувшись, он израсходовал обойму «узи»и отбросил его. Шэмми теперь лежала навзничь. В груди у нее зияла вторая рана. — Ну, эта хотя бы сняла боль, — прошептала она.

— Вы храбрая женщина и заслуживали лучшей судьбы.

— Поторопитесь, — сказала она, — только сначала посадите меня. Может быть, я сумею еще пострелять.

Шэнноу усадил ее, прислонив спиной к дереву, и вложил ей в руки «узи». Потом прополз к обрыву и начал спускаться.

Когда он достиг уступа, вверху раздалась очередь.

А дальше — тишина.

Сэм сидел на склоне над покинутой деревушкой, все еще не в состоянии опомниться от потрясений этого дня. Шэмми убита. Они все убиты: Джерет, Марсия, Кейлеб… А Амазига жива! Его томило ощущение нереальности, душевное онемение, исключавшее любые чувства. Они спустились к подножию обрыва, а исчадия стреляли в них сверху. Пули поднимали облачка пыли, но все в отдалении. Он ехал впереди на одной лошади с Амазигой, черный юноша и угрюмый воин следовали за ними. Ехали они много часов и наконец остановились в этом обезлюдевшем селеньице, жители которого давным-давно были перебиты воинами Кровь-Камня, и только опустелые дома с запорошенными пылью комнатами напоминали о навсегда исчезнувшей тихой общине.

Амазига привела его в один из домов, усадила, а сама встала перед ним на колени. И объяснила ему все. Но ее слова скользили мимо его сознания, были лишены смысла. Он протянул руку и прикоснулся к ее лицу, она нагнулась и поцеловала его пальцы — как делала всегда. И тут у него хлынули слезы. Он встал, шатаясь, вышел за дверь, почти столкнувшись с юношей, а потом побежал и продолжал бежать, пока не оказался высоко на холме.

Шэмми убита. Верная надежная Шэмми, которая ни о чем не просила, кроме как сражаться с ним рядом.

Но где же горе? Амазига, которую он любил больше жизни, вернулась к нему. Не его Амазига, сказала она, но другая женщина из другого мира. Это казалось бессмыслицей и ничего не меняло. На лошади, сидя позади нее, он вдыхал запах ее волос, ощущал прикосновение ее тела.

Сэмюэль Арчер попытался привести свои мысли в порядок. Когда-то в Центре Хранителей он изучал принцип множественности миров, даже теоретически постулировал существование других Сэмюэлей Арчеров. Затем Саренто преобразился в Кровавого Зверя, и Сэм забыл о науке в ожесточенных войнах.

Амазига погибла под градом пуль, ее красивое лицо превратилось в кровавое месиво…

Амазига жива!

О Господи!

Всему есть предел! Сэм уставился в небо. Нигде ни единой птицы, ни единого живого существа на земле, куда хватал глаз — Кровь-Камень высосал мир досуха. Сияло солнце, в белесо-голубом небе плыли облачка. Сэм растянулся на траве. В его мозгу теснились хаотичные мысли. Он увидел, что к нему идет Амазига. Он впивал взглядом каждое ее гармоничное движение, покачивание, неосознаваемую их притягательность, легкость походки. Господи, она же самая красивая женщина из всех, каких ему доводилось видеть!

«Я не знаю ее!»

— Нам надо поговорить, Сэм, — сказала она мягко, садясь рядом с ним.

— Поговорим о наших общих воспоминаниях, — сказал он более резко, чем намеревался. — Помнишь лето в Пропавшем Соколе у озера?

Она грустно покачала головой.

— Мы с тобой не разделяли ни единого лета, хоти не сомневаюсь, что некоторые наши воспоминания окажутся общими. Не в том суть, Сэм. Я прошла через вселенную, чтобы найти тебя и спасти от смерти. Я так же не смогла спасти моего Сэма, как ты не сумел защитить Амазигу, которую знал. Но мы абсолютно точные копии оригиналов. Все, что я любила в моем Сэме, присуще тебе, и вот почему я могу сказать, не боясь впасть в противоречие, что люблю тебя, Сэм, я люблю тебя, и ты мне необходим.

— Кто этот мальчик? — спросил Сэм, зная ответ, но ища подтверждение.

— Твой сын. Сын, которого ты мог бы зачать.

— Он смел и надежен. Я мог бы гордиться таким сыном.

— Ну так гордись, Сэм, — горячо сказала она. — Отправляйся с нами. Вместе мы можем попытаться предотвратить гибель мира. Не нашего, но почти такого же, как тот, который почти погиб. Мы можем спасти его, Сэм. Можем осуществить мечты Хранителей.

— Ну а Кровь-Камень? Она взмахнула рукой.

— Он, Сэм? Он убил один мир. Ему будет нечем питаться. С ним покончено. Так или иначе. Сэм покачал головой.

— Саренто был далеко не глуп. Что помешает ему найти доступ в другие миры? Нет. Я поклялся уничтожить его и обязан этого добиться.

— Это же глупо, Сэм, — сказала Амазига после некоторого молчания, — и мы оба это знаем. Нам нечего противопоставить его силе. У тебя есть план? Или просто донкихотское упрямство не позволяет тебе признать, что ты проиграл?

— Моя Амазига никогда не задала бы такого вопроса!

— Нет, задала бы, Сэм, и ты это знаешь. Ты романтик и идеалист. А она такой не была. Ведь верно?

Он вздохнул, отвернулся от нее и посмотрел на деревушку и двоих, которые там ждали.

— Кто этот холодный убийца? — спросил он, уклоняясь от ответа.

— Его зовут Шэнноу. В его собственном мире он был известен как Иерусалимец… как Взыскующий Иерусалима. Вот и у него была несбыточная мечта, но он осознал безумность таких фантазий.

— На мечтателя он не похож. И не выглядит человеком, потерявшим надежду. — Резко обернувшись к ней, он улыбнулся:

— Ты была права: моя Зига задала бы мне такой же вопрос. Меня интересует, как ты отнесешься к тому, что я собираюсь сказать. Или ты уже, заранее это знаешь?

— Знаю, Сэм, — ответила она. — Ты скажешь, что бегство тебя уничтожит, так как оно равносильно отречению от всего, во что ты веришь. Или что-нибудь схожее. Ты скажешь мне, что будешь продолжать сражаться с Кровь-Камнем, даже если я пригрожу, что мы отправимся в свой мир без тебя. Я права?

— Не стану отрицать.

— А ты не прав, Сэм. Нет, я восхищаюсь твоим мужеством, но ты не прав. Прежде чем отправиться сюда, мы изучили Кровь-Камень. Саренто неуязвим для оружия, которым мы располагаем. К нему нет подступа. Мы не можем застрелить его, уморить голодом или сжечь. Погреби мы его под тысячами тонн льда, это его не остановило бы. Так скажи мне, Сэм, как ты будешь сражаться с таким чудовищем?

Сэм отвел глаза.

— Должен же существовать какой-то способ. Должен, Богом клянусь!

— Если он существует, любовь моя, здесь мы его не найдем. Возможно, что-то удастся отыскать в мире до Падения… А тогда вернуться сюда.

Сэм обдумал ее слова, потом медленно кивнул.

— Ты, как всегда, права. Как мы попадем в твой мир?

— Ну, зачем такое унылое лицо? — Амазига засмеялась. — Мы вместе сможем сделать так много для блага всего человечества. Ты жив, Сэм. И мы вместе!

— А Кровь-Камень торжествует победу, — прошептал он.

— Временную, — заверила она его.

Шэнноу взглянул на склон, увидел, как они обнялись. К нему подошел Гарет.

— Что ж, мистер Шэнноу, мы сделали это. Мы воссоединили любящих.

Шэнноу кивнул, но ничего не сказал, а перевел взгляд на дальние горы и полосу пустыни на севере.

— Вы полагаете, они отправились в погоню за нами?

— Можешь не сомневаться, — заверил его Шэнноу. — По расчетам Люкаса, им потребуются почти сутки, чтобы отыскать спуск с плато для своих лошадей. Но все равно мне не нравится, что мы сидим здесь и ждем. Четверо людей и три усталые лошади. Нам от них не уйти, это очевидно.

Он встал и направился к кирпичной шахте колодца за первым домом. Он опустил ведро, утопил его и вытащил. Вода была прохладная, чистая, и он долго пил ее. Смерть смуглой девушки странно его тронула: такая юная, и столько перед ней открывалось дорог! А теперь она не пройдет ни по одной из них, ее жизнь оборвала банда жестоких убийц, служащих мерзости.

Не в первый раз он удивился тому, что люди способны пасть до такого варварства. Ему припомнились слова Варея Шэнноу: «Йон, человек способен на величие, любовь, благородство, сострадание. Но ни на секунду не забывай, что его способность творить зло бесконечна. Печальная истина, малый, заключается в том, что, вообрази ты сейчас самые страшные пытки, каким только один человек способен подвергнуть другого, можешь не сомневаться: где-то они уже применялись. Если победный марш человечества сопровождается музыкой — то это вопли, вопли, вопли».

Гарет подвел лошадей к колодцу и наполнил второе ведро.

— Вы глядите в неизмеримую даль, мистер Шэнноу. О чем вы думаете?

Шэнноу не ответил. Оглянувшись, он увидел, что Амазига и Сэм идут к ним рука об руку. — Мы готовы ехать дальше, — сказала она.

— Лошади нуждаются в отдыхе, — сказал Шэнноу. — Они совсем измучены. Переночуем в одном из этих домов и отправимся дальше с рассветом. Первым нести дозор буду я.

К его удивлению, Амазига не возразила. Сняв обруч с наушниками и коробочки, содержащие Люкаса, она отдала их ему, объяснила, как включать машину, и предупредила о необходимости экономить энергию.

Сэм и Амазига вошли в ближайший дом. Гарет задержался рядом с Шэнноу.

— Я, пожалуй, устроюсь в соседнем доме, — сказал он с улыбкой. — Сменю вас через четыре часа.

Шэнноу снял шляпу, надел наушники, а потом нажал кнопку первой коробочки. Несколько секунд спустя он услышал мягкий голос Люкаса:

— Все целы и невредимы?

— Да, — ответил Шэнноу.

— Я вас не слышу, мистер Шэнноу. Выдвиньте микрофон. Он соединен с наушниками и после выдвижения включится автоматически.

Шэнноу выдвинул микрофон.

— Да, мы все целы. Амазига нашла Сэма.

— У вас печаль в голосе. Как понимаю, произошла какая-то трагедия?

— Много людей погибло, Люкас.

— А, да… Сейчас я ее вижу. Молодая, красивая. Вы не хотели оставлять ее. Ах, мистер Шэнноу, мир бывает таким свирепо-беспощадным. — Люкас помолчал. — Какое пустынное место, — сказал он наконец. — Ни птиц, ни зверюшек. Ничего. Вы не повернете голову, мистер Шэнноу? В обруч вделана камера. Я хочу сканировать местность. — Шэнноу повертел головой. — Ничего, — объявил Люкас. — Даже ни единого насекомого. Поистине мертвое место… Погодите… Я что-то улавливаю.

— Что? Верховые?

— Ш-ш-ш! Пожалуйста, погодите. — Шэнноу уставился на дальние горы, но в уже меркнущем свете не уловил никакого движения. Наконец голос Люкаса зазвучал снова:

— Скажите Амазиге, что назад мы отправимся через каменное кольцо в Вавилоне. До него ближе.

— Ты хочешь, чтобы мы поехали к городу исчадий? — удивленно спросил Шэнноу.

— Это сэкономит полсуток.

— Не учитывая встреч в краю врагов, — заметил Шэнноу.

— Доверьтесь мне, — сказал Люкас. — Утром поезжайте на северо-восток. А теперь, мистер Шэнноу, пожалуйста, выключите энергию. Я видел все, что мне требовалось.

Шэнноу нажал на кнопку и снял наушники.

Эльза Брум не могла уснуть. Ее грузное тело ворочалось на узкой кровати, пружины постанывали под ее весом. Она задыхалась от злобы. Ее муженек спятил и застрелил Пророка, в один миг покончив со всеми ее мечтами о солидном положении, о всеобщем уважении. Он всегда был слабой и бесхребетной никчемностью, думала она. «И не надо было мне за него выходить!» Да и не вышла бы, если бы Эдрик Скейс не отвергнул ее. Мужчины! Скейс был бы редкостной добычей. Богатый, красивый, всеми уважаемый. А кроме того, он умер молодым, и, значит, Эльза осталась бы горюющей вдовой, наследницей всего его имущества, которого хватило бы, чтобы жить-поживать среди роскоши, возможно, даже в Единстве. Вдова Скейса! Какая пленительная мысль! Однако, несмотря на все ее уловки, Скейс оставался равнодушен к ее заигрываниям, и она вынуждена была довольствоваться не первым, а вторым… Вторым? Она чуть не расхохоталась. Да Джозия Брум был последним фитюлькой! Однако благодаря удаче и помощи умницы-жены он занял в Долине Паломника видное место.

Но теперь об этой малости следовало забыть. Сегодня на главной улице у всех на глазах женщины одна за другой переходили на другую сторону, лишь бы не встречаться с Эльзой Брум. Когда она проходила мимо, все отводили глаза. Все — только не Эзра Ферд, главный конкурент Джозии. Он улыбался до ушей, а его тощая ведьма-жена выскочила из дома и стояла рядом с ним, упиваясь унижением Эльзы.

А ведь будет еще хуже! Иерусалимские Конники привезут ее мужа — то-то он нюни распустит! — и запрут в тюрьме при штабе Крестоносцев до суда, который кончится тем, что его повесят. Какой срам!

Крепко зажмурившись, она помолилась вслух:

— Господи, тебе ведомы все муки, каких я натерпелась от этого человека. Говорят, его подстрелили, когда он убегал. Так пусть он умрет в горах, а его тело пусть сожрут звери, не оставив никаких следов!

Может быть, через год-другой ее полоумный муж мало-помалу исчезнет из памяти горожан. Или она найдет нового мужа…

Внезапный шум внизу заставил ее открыть глаза. Кто-то ходил по дому.

«Господи Боже! Только бы не Джозия! Кто угодно, только не он!»— прошептала она.

В ящике тумбочки лежал маленький пистолет. Эльза села на постели. Если она тихонько спустится и убьет его, то станет героиней! Будет снова окружена общим уважением! Выдвинув ящик, она достала пистолет. В ее массивном кулаке он казался совсем крохотным. Она убедилась, что пистолет полностью заряжен, потом приподняла свое грузное тело, опустила ноги, встала и вышла на лестницу. Пояс ее огромной ночной рубашки из белой фланели зацепился за дверную ручку. Высвободив его, она шагнула на первую ступеньку, которая громко заскрипела.

— Это ты, Джозия? — крикнула она, продолжая спускаться во мрак. И тут заметила какое-то движение слева. Взведя курок, она сошла с последней ступеньки. Из-за облаков выглянула луна, в окно и открытую входную дверь хлынул серебряный свет. Прямо перед ней вздыбилось огромное тело.

У Эльзы Брум достало времени только на один пронзительный вопль.

Его услышал Леон Эванс, капитан Крестоносцев, отправившийся в ночной дозор. От этого крика кровь похолодела у него в жилах. Из тени вышел кто-то, и Леон стремительно обернулся, уже держа в руке пистолет.

— Это только я, сэр, — сказал Сэмюэль Мак-Адам, подходя к нему. — Вы слышали?

— Еще бы, черт дери! Где-то на Западной улице.

— Мне пойти с вами?

Леон улыбнулся и хлопнул юношу по плечу.

— Ты пока еще не Крестоносец, Сэм. Погоди, пока тебе не начнут платить за это! — Держа пистолет в вытянутой руке, он зашагал по улице. Из тени метнулась серебристая фигура, но Эванс уже миновал проулок и не увидел ее. Сэмюэль заморгал. Он не верил своим глазам. Волчецы не бывают такими огромными.

— Капитан! — закричал он, хватаясь за свой пистолет. Он выстрелил и промахнулся. Однако Леон Эванс обернулся и на одном движении выстрелил. Сэмюэль увидел, как зверь пошатнулся, его голова откинулась, и из борозды в скальпе хлынула кровь. Он выстрелил еще раз. Из шкуры зверя над бедром взметнулось облачко пыли и захлестала кровь. Леон Эванс шагнул ближе и всадил две пули в грудь Пожирателя, который с жутким воем осел на задние лапы. В конце улицы заметались тени, из нескольких домов справа от Сэмюэля донеслись крики. Окно верхнего этажа разлетелось вдребезги, и на крышу навеса над тротуаром, проломив его, рухнуло тело мужчины. Он ударился о землю головой. Леон подбежал к нему, Сэмюэль последовал за ним. Эзра Ферд лежал с развороченной грудью.

Из домов выбегали люди, сбиваясь в кучки на середине улицы. Из окна Эзры Ферда вылез огромный зверь и спрыгнул между ними. Сэмюэль увидел, как он опрокинул наземь кричащую женщину. К ней на помощь бросился мужчина, но в его грудь вцепились когти. Толпа в панике бросилась бежать. В конце улицы появились еще десятка два зверей, их завывания заглушали отчаянные крики толпы.

— Бегите в штаб Крестоносцев! — завопил Леон Эванс, пытаясь перекричать крики ужаса, оглашавшие ночную тьму. Сквозь толпу с пистолетом в руке пробивался Сэмюэль, стараясь добраться до капитана. Крестоносец стоял, вытянув руку, и с холодным спокойствием стрелял в атакующих зверей. Раздался сухой щелчок разряженного пистолета. Леон Эванс открыл его, начал перезаряжать, но тут на него прыгнул зверь. Сэмюэль был в нескольких шагах позади. Он выстрелил и промахнулся. Когти впились в щеку Леона Эванса, сдирая его лицо. Крестоносец попятился, выронив пистолет. Когда зверь прыгнул снова, смертельно раненный человек вытащил охотничий нож и нанес удар. Но лезвие сломалось о шкуру. Когти впились в его тело, и он упал, весь залитый кровью. Сэмюэль начал пятиться, весь дрожа, потом повернулся и бросился бежать, спасая жизнь.

В каменное здание штаба Крестоносцев устремился людской поток, а по главной улице все бежали и бежали те, кто еще остался в живых. Из переулка галопом вылетела лошадь. Сэм прыгнул к ней, хватаясь за гриву в надежде вскочить к ней на спину, но не сумел, и она протащила его шагов тридцать, пока он не свалился в уличную пыль. Кое-как вскочив на ноги, он осмотрелся. Прямо к нему устремился огромный волчец. Рука Сэмюэля рванулась к кобуре. Кобура была пуста.

Справа над ним рявкнуло ружье. Получив полный заряд в грудь, зверь попятился со стоном. Сэмюэль посмотрел вверх и увидел в окне над собой юного Уоллеса Нэша с двустволкой.

— Скорее сюда, Сэм! — крикнул Уоллес. Сэмюэль молниеносно взбежал по ступенькам крыльца и проскочил в дверь. Раненый зверь прыгнул на дверь, которая сломалась от удара и открылась. Сэмюэль кинулся вверх по лестнице, перепрыгивая через ступеньки, а зверь преследовал его по пятам. На верхней площадке появился Уоллес Нэш.

— Ложись, Сэм! — крикнул юноша.

Сэмюэль растянулся на ступеньке в тот момент, когда загрохотал выстрел, и он услышал, как туша зверя катится вниз позади него. Он выбрался на верхнюю площадку к рыжему юнцу. С Уоллесом он знаком не был, но помнил, что тот славился как бегун на короткие дистанции, и однажды от него отстал Степной Пожар, призовой жеребец Эдрика Скейса.

— Спасибо, Уоллес, — сказал он, когда тот перезарядил оба ствола.

— Надо выбираться отсюда, — сказал Уоллес. — Моей старушкой для охоты на птиц их не остановить. И думать нечего. Где твой пистолет? — спросил он, заметив пустую кобуру.

— Уронил на улице, — смущенно признался Сэмюэль.. — Немножко спаниковал.

Уоллес кивнул, потом сунул руку за пояс и вытащил однозарядный старого образца пистолет исчадий.

С улицы донеслись новые крики. Они бросились в комнату к окну. В дверь штаба Крестоносцев отчаянно стучала молодая женщина с младенцем на руках, но внутри все были настолько перепуганы, что ее не впускали.

А к ней уже бежал зверь.

— Сюда! — завопил Сэм. Она повернулась, и он увидел, как она оценивает расстояние и быстроту волчеца. Нет, ей не успеть…

Но она попыталась.

Уоллес прицелился и выстрелил из обоих стволов. Пули попали зверю в плечо и повернули его. Но он удержался на ногах и снова ринулся к женщине. Сэмюэль открыл окно и взобрался на подоконник. К большому разочарованию его матери. Бет Мак-Адам, он не был наделен ни особой храбростью, ни стойкостью. Сэмюэль считал, что он обманул все ее ожидания. Глубоко вздохнув, он прыгнул и приземлился неудачно, вывихнув лодыжку. Женщина почти добежала до крыльца, но зверь настигал ее, и тут Сэмюэль, отпрыгнув влево, выстрелил. Его первая пуля попала в разинутую пасть. Вторая пробила зверю шею, из выходной раны хлынула кровь, но он не остановился.