Сипстрасси: Йон Шэнноу (№3) - Кровь-камень

— Ну конечно, — ответил Шэнноу. Висевший на стене экран замерцал, по нему пополз текст новостей, а в правом верхнем углу зажелтели цифры даты и часа.

— Мистер Шэнноу?

— Что?

— Вы избрали странное время для прохода через Врата.

Мы всего лишь в двенадцати минутах до Падения.

Шэнноу мгновенно понял, каким образом это произошло. Его последней мыслью, когда вокруг него заполыхал фиолетовый цвет, было оказаться в Аризоне перед Падением. И он вспомнил жуткое утро, когда самолет взлетел — и как в этот момент он взлетел на дальнем Восточном побережье.

— Люкас, мне необходимо иметь вас с собой, — сказал он. — Где портативка, которой пользовалась Амазига?

— Забрала с собой, мистер Шэнноу. Но в запасной спальне есть еще одна — в тумбочке под телевизором и видеоаппаратурой.

Шэнноу бросился туда. Этот портативный компьютер был еще меньше того, который Амазига взяла с собой в мир Кровь-Камня. Шэнноу даже принял его сперва за стереонаушники.

— Восемь минут, мистер Шэнноу, — раздался спокойный голос Люкаса, когда Взыскующий Иерусалима вернулся в большую комнату.

— Куда подсоединять эти проволоки? — спросил он. Люкас объяснил и добавил:

— Голубой проводок наденьте на штырек с задней стороны машины прямо над центральным вводом. — Шэнноу надел. — Передаю файлы, — сказал Люкас. — В нашем распоряжении пять минут сорок секунд.

— Сколько времени займет передача?

— Три минуты.

Шэнноу отошел к двери и посмотрел на застывшую в неподвижности дышащую жаром пустыню, на жгуче-синее небо. В вышине на запад пролетел большой реактивный лайнер, направляясь к посадочным полосам аэропорта Лос-Анджелеса — аэропорта, который окажется под миллиардами тонн ревущей океанской воды задолго до того, как самолет пойдет на посадку.

Земля под ногами Шэнноу задрожала, и он ухватился за косяк.

— Почти готово, мистер Шэнноу, — сказал Люкас. — Я сумел сэкономить сорок две секунды. Отцепите меня и наденьте наушники.

Шэнноу отсоединил провод и пристегнул портативку к поясу. Включателя-выключателя не было, и в наушниках жестяно задребезжал голос Люкаса.

— Думаю, вам следует бежать отсюда, мистер Шэнноу, — произнес он с жутковатым спокойствием.

Иерусалимец мгновенно выскочил из дома, спрыгнул с крыльца, минуя ступеньки, и помчался к кольцу древних камней.

— Одна минута двенадцать секунд, — сказал Люкас. Земля содрогнулась, и Шэнноу споткнулся, но удержался на ногах и взбежал по склону внутрь кольца.

— Верни нас, — приказал он.

— Какие координаты? — спросил Люкас.

— Координаты? О чем вы?

— Направление. Дата и место. Мы должны знать, куда отправляемся.

— Ферма Бет Мак-Адам… Но я точно не знаю когда.

Ветер усиливался, по небу стремительно неслись клубящиеся тучи.

— Двадцать восемь секунд, — сказал Люкас. — Держите камень покрепче, мистер Шэнноу.

Вокруг них разлился фиолетовый свет под завывания ветра.

— Куда мы направляемся? — во всю мочь закричал Шэнноу.

— Положитесь на меня, — мягко сказал Люкас.

Клем Стейнер отполз от гребня холма и, пригибаясь, скатился вниз к остальным. Зера и дети спешились. Нестор все еще оставался в седле.

— Что вы видели? — спросила Зера.

— Ребятки, держитесь лошадей, — сказал Клем, улыбнувшись Осу.

— Я хочу посмотреть! — взвизгнула Эстер.

Клем прижал палец к губам.

— Ни гу-гу, девочка, тут неподалеку плохие люди.

— Больше не буду! — шепнула Эстер, зажимая рот ладошкой.

Нестор спрыгнул с лошади и вместе с Клемом и Зерой поднялся почти до самого гребня, прежде чем упасть на живот и сдернуть шляпу. Остальные двое поползли рядом с ним. Внизу на равнине в каких-то двухстах ярдах от них Нестор увидел десяток всадников в рогатых шлемах и черных панцирях. Держа в руках ружья, они медленно ехали по сторонам толпы мужчин, женщин и детей — всего около семидесяти человек, определил Нестор на глаз.

— Чего это они? — спросил Нестор. — Кто они такие?

— Исчадия.

— Никаких исчадий нет! — огрызнулся юноша. — Их всех истребили.

— Так, стало быть, нам это кажется, — ласково ответил Клем.

— Да нет, они настоящие исчадия, — сказала Зера. — Зеб и я были с Даниилом Кейдом во время Первой войны с исчадиями. И они гонят пленных.

Нестор понял, что она права: исчадия — если это были они — держали бредущих людей под прицелом.

— Они направляются в Долину Паломника, — сказал Нестор, вспоминая капитана Леона Эванса и его Крестоносцев, их спокойную силу. Уж они разберутся!

Клем шепнул, словно читая его мысли:

— Им должны быть видны дома вдалеке, но их это вроде не настораживает.

— Ну и что?

— А то, — перебила старуха, — что город уже взят либо покинут.

Нестор, чье зрение было острее, чем у его спутников, первым заметил вдалеке всадника, который галопом несся со стороны городка. Когда всадник приблизился, Нестор прищурился, чтобы лучше его разглядеть, но не узнал.

Клем Стейнер негромко выругался.

— Вот те на! — сказал он. — Провалиться мне, если это не Иаков Мун.

Нестор был наслышан о грозном Иерусалимском Коннике.

— Мы должны ему помочь! — ахнул он. — В одиночку ему с ними не справиться! — И он приподнялся, но Клем прижал его к земле.

— Давай-ка понаблюдаем, малый. Сдается мне, Мун не сражаться прискакал.

Нестор обернул к нему искаженное гневом лицо:

— Да, конечно, тебе неохота встретиться с Иаковом Муном! Он мигом разделается с разбойником и грабителем по имени Лейтон Дьюк.

Всадник подъехал к исчадиям и приветственно поднял руку. Из толпы пленных выбежала женщина в широкой голубой юбке и обняла колено Муна. Иерусалимский Конник ударом ноги отшвырнул ее в пыль. На него, крича, бросился пленный юноша. По равнине раскатилось эхо выстрела. Юноша со стоном упал, прижимая ладонь к раненому плечу.

— Господи! — ахнул Нестор. — Мун заодно с ними!

— Точнее не скажешь! — буркнула Зера. — Только я не понимаю, почему исчадия берут пленных. В старину они устраивали общую кровавую баню. Бессмыслица какая-то! Их же не так много, зачем же тратить время и людей на охрану пленных? Вы что-нибудь понимаете, менхир Стейнер?

— Нет. Но раз Мун к этому причастен, значит, тут замешана выгода. Он вор и убийца и, возможно, самый быстрый пистолетчик в мире.

— Такой быстрый, как вы? — съязвил Нестор. Стейнер словно не заметил сарказма.

— Я бы сказал, что он быстрее. Будем надеяться, что до проверки, кто из нас быстрее, дело не дойдет.

— Струсили, а?

— Бога ради, да повзрослей же! — отрезал Клем. — По-твоему, ты первый желторотый мальчишка, который вдруг узнал, что мир не состоит из благородных героев и прекрасных девиц. Да, я был… Я Лейтон Дьюк. И нет, я этим не горжусь. Я был слаб, когда мне следовало быть сильным, и чертовски сильным, когда мне следовало быть слабым. Но я тебе ничего не должен, сынок, и нечего срывать на мне свою обиду. Я пока терпел, потому что ты славный паренек и для тебя было тяжким ударом узнать про ложь Диакона. Но возьмись за ум, сынок, потому что мы в ловушке, и, боюсь, нам потребуется большая удача, чтобы выбраться из нее живыми.

— Заруби это себе на носу, малый, — сказала Зера. — Со мной двое детей, а силы зла сейчас вроде бы совсем разгулялись в наших местах. Нам только и не хватает, чтобы между собой собачиться. — Обернувшись к Клему, она улыбнулась ему:

— А теперь куда, менхир разбойничек?

— Тут поблизости живет одна моя знакомая… если она еще жива. Поедем на ее ферму. Ты согласен, Нестор, или ты намерен отправиться своей дорогой?

Нестор проглотил уничтожающий ответ и перевел дух.

— Пока я поеду с вами, — сказал он.

Амазига Арчер сохраняла невозмутимое спокойствие, а ветер завывал над ацтекским храмом, выламывал камни из древних стен и взметал их в воздух, точно картонные. Вырванные с корнем деревья ломались о стены, и над подземным помещением, где скорчились они с Сэмом, все ревело и грохотало. А сила урагана продолжала возрастать, скорость ветра приближалась к шестистам милям в час, как она в свое время узнала, изучая Падение мира. Когда Земля опрокинулась на своей оси, заходящее солнце взошло на западе, и за воющими ветрами последовало цунами. Никто в мире еще не видел такое и остался жив.

«Какие мы странные создания, — думала Амазига в своем убежище, куда ветер не достигал. — Почему мы прячемся, когда цунами все равно покончит с нами? Почему не выйти наружу и не позволить демоническим ветрам унести нас на небеса?» Ответ она знала: инстинкт выживания, цепляющийся и за последние бесценные секунды жизни.

Ветер стих с такой же внезапностью, с какой налетел.

Амазига, спотыкаясь, выбралась наружу. Сэм последовал за ней, и они побежали вверх по склону, перебираясь через поваленные деревья, а потом вверх по ступеням пирамиды, все выше, выше, ни на миг не отводя взгляда от запада, где должна была возникнуть колоссальная волна смерти, несущая гибель им обоим. Что предсказывал пророк Исайя? «Изольются моря из чаш их, и не останется камня на камне».

Мудрый старик, подумала она, преодолевая последние ступени.

— Смотри! — закричал Сэм. Амазига обернулась к западу. Зрелище было невероятным, немыслимым, и на секунду она почувствовала себя избранной, раз ей было дано его увидеть. Надвигающаяся волна была черной и закрывала небо. В тысячу футов высотой. Нет, больше.

Много больше! Ведь здесь, в этом девственном тропическом лесу, они уже находились на две тысячи футов выше уровня моря.

— О Господи! — прошептал Сэм. — Боже мой! Они крепко обнялись, глядя на стремительно приближающуюся водяную стену.

— Я люблю тебя, Сэм. Всегда любила и всегда буду любить.

Взглянув на ее лицо, он улыбнулся и нежно поцеловал в губы.

Вокруг них заплясал фиолетовый свет, уши оглохли от страшного грохота…

Когда свет померк, они увидели, что стоят на островке ярдов шестидесяти в диаметре, насколько хватал глаз окруженном океаном. Шагах в пяти стоял Йон Шэнноу, но он выглядел очень постаревшим с тех пор, как они распрощались с ним в последний раз. Его длинная борода была совсем белой, и лишь кое-где в ней проглядывали чуть более темные пряди. При нем был портативный компьютер. Амазига улыбнулась ему до ушей.

— Не знаю, как вы это сделали, но я вас благодарю.

— Я тут ни при чем, госпожа, — сказал он, снимая компьютер и передавая ей наушники. Амазига надела их и услышала мягкий мелодичный голос Люкаса.

— Электронная кавалерия на выручку, моя дорогая, — сказал Люкас.

— Что ты сделал?

— Перекинул нас на шесть дней вперед. Цунами уже прокатилось, и вода идет на убыль.

— Как ты нашел меня?

— Амазига! Я навсегда связан с тобой. Мне не нужны координаты. Люкас, человек, любил тебя до последней минуты своей жизни. А возможно, и после, не знаю. Поэтому и я тебя люблю. Так ли уж это странно?

— Нет, — ответила она пристыженно. — Куда мы отправимся?

— При нормальных обстоятельствах решала бы ты, но камень принадлежит мистеру Шэнноу, а он сражается с Кровь-Камнем. Мне нужны координаты, чтобы вернуть его домой, и дата возвращения туда.

Амазига окликнула Шэнноу, он подошел и сел рядом с ней. Некоторое время она расспрашивала его о событиях, которые завершились его проходом сквозь Врата, но это ей почти ничего не дало. Сэм, в свою очередь, начал задавать вопросы о звездах, лунных фазах, временах года.

Наконец Амазига сдалась.

— Надо придумать что-то другое, — сказала она. Шэнноу устало поник, борясь с отчаянием.

— У вас-старика вид более человеческий, — сказала Амазига. — Не такой страхолюдный. Шэнноу улыбнулся:

— Знаю. Я встретил… самого себя. Нерадостная встреча. Увидеть такую молодость, зная, что ожидает его впереди, — и не иметь возможности сказать, предупредить. Странно, когда-то молодым человеком, раненным, потерявшим память, я увидел дряхлого старика на пороге смерти. Он сказал, что я могу называть его Джейком. Я не узнал в нем ничего своего. А потом — встретился с ним снова, уже став Джейком, увидел лицо без складок и морщин и тело, наделенное силой и гибкостью, о которых я давно забыл. Он показался мне совсем мальчиком.

Амазига наклонилась вперед:

— Вы встретились с ним в горах? До того, как он отправился в Доманго?

— На день раньше, — ответил Шэнноу.

— А когда после этой встречи вы прошли Врата?

— Через восемь… или девять дней. А что?

— Я встретила вас на окраине Доманго, и эта дата Люкасу известна.

— Если мы отправимся дальше вперед дней, например, на десять, мы вернем вас в ту же линию времени. Как ты думаешь, Люкас?

— Да, это я могу, — ответил Люкас. — Вопрос в том — куда? У меня нет сведений о том, какую силовую точку использовал Шэнноу. Придется пройти в каком-то другом месте. Ты знаешь те края. Так куда именно?

— Неподалеку от Долины Паломника есть очень сильная точка. Я дважды ею пользовалась.

— Значит, это и будет пунктом нашего назначения, — сказал Люкас. — Но я не могу гарантировать, что мы прибудем точно в то же время или в тот же день. Не исключено, что даже неделю спустя.

Миновало четыре дня. Уоллес Нэш и Бет починили разломанные оконные ставни как сумели, а Исида и доктор Мередит срезали оставшиеся лохмы мяса с костей животных. На третий день во двор прибрел мул Диакона. Увидев его, Бет захлопала в ладоши.

— Молодчага! — сказала она, улыбаясь, подошла к мулу и погладила ему морду. — Сумел-таки сбежать!

Обвязав взятыми в сарае веревками трупы волчецов и останки волов, они уволокли их подальше от дома. Бет собрала все овощи с огорода за сараем и сложила их на кухне. Кроме того, она наполнила несколько ведер водой из колодца и поставила их в доме. На четвертый день она и доктор Мередит отнесли завернутое в одеяло тело Иеремии в угол двора за разрушенным сараем. Уоллес и доктор вырыли глубокую могилу. Пока покойника засыпали землей, Исида стояла рядом с Бет.

— Он был хорошим человеком, — сказала она Бет.

— Даже хорошие люди умирают, — вздохнула Бет. — Мы все умрем. Будем хотя бы надеяться, что ужасы на этом кончились.

— Нет, — ответила Исида. — Сюда скоро придут воины в рогатых шлемах и черных панцирях. Кровь-Камень нельзя остановить, Бет. Я ощутила его — всю его силу, всю жажду крови и ужасающую решимость. А теперь и Диакона нет. Я думаю, мы все погибнем. Бет вскинула ружье на плечо и ничего не сказала. Мередит наклонился над могилой и положил свою лопату. Его тонкое лицо было залито потом, глаза опущены, и все в нем говорило о глубоком горе.

— Простите меня, Иеремия, — сказал он. — Вы были так добры ко мне, а я вас убил.

— Перестаньте себя терзать, — сказала Бет. — Вы совершили ошибку. Мы все ошибаемся. Вам просто надо научиться жить с этим. — Она обернулась к рыжему юноше:

— Насколько помню, у тебя красивый голос, Уоллес. Так спой какой-нибудь псалом.

— Подъезжают всадники, — сказал Уоллес. Бет обернулась, взводя курок.

Во двор въехал Клем Стейнер и спешился. Нестор Гаррити остался на лошади, упираясь ладонями в луку седла. Мальчик теперь выглядит много старше своего возраста, подумала Бет. Его лицо осунулось, в глазах была бесконечная усталость. Следом во дворе остановились еще две лошади. На одной сидела худая как щепка старуха с выдубленным ветрами лицом и живыми голубыми глазами, а на второй — двое детей.

— Мы его не нашли, Бет, — сказал Клем. — Но он жив. Она рассеянно кивнула и подошла к слезавшей с лошади старухе.

— Добро пожаловать в мой дом, — сказала Бет и назвалась.

Старуха улыбнулась усталой улыбкой.

— Рада принять твое приглашение, деточка. Я Зера Уилер, и добраться сюда было не так-то просто. Вижу, вы кого-то хороните. Не стану мешать последнему прощанию.

— В доме есть еда, — сказала ей Бет. Они вместе сняли детей с седла, и Зера увела их в дом. Бет обернулась к Нашу:

— Так спой псалом, Уоллес.

И он запел неожиданно звучным баритоном. Клем, Бет и Нестор присоединились к нему, и слова старинного псалма отдавались эхом от склонов холмов. Исида заплакала, вспоминая, как добр и заботлив был с ней Иеремия.

Наконец голоса смолкли, и Бет отошла от могилы, взяв Клема под руку. Он рассказал ей об их странствованиях и о том, как Нестор был вынужден убить человека. Бет сочувственно кивнула.

— Бедный Нестор, — сказала она. — Всегда такой идеалист. Но у него сильный характер, Клем. И он справится. Жаль, что Йона с вами нет. Впереди нас ничего хорошего не ждет.

— Знаю, — ответил он и рассказал ей про рогатых всадников, гнавших пленных к городу. В свою очередь она сообщила ему про Диакона, про Кровь-Камень и о преображении, которому тот подверг волчецов.

— Может, нам лучше убраться отсюда, — сказал Клем. — Побыстрей и подальше.

— Не думаю, Клем. Во-первых, у нас всего четыре лошади, а нас десятеро и один тяжело ранен. Помнишь Джозию Брума?

— А как же! Безобидный миротворец, ненавидящий всякое насилие.

— Он его и сейчас ненавидит. Его подстрелили, Клем. Иерусалимский Конник.

Клем кивнул.

— Никогда не доверял этой шайке. А уж когда во главе их встал Иаков Мун, так и подавно. Он насквозь гнилой. Я видел, как он якшался с исчадиями. — Клем ухмыльнулся ей. — Значит, остаемся здесь?

— Это мой дом, Клем. И ты сам говорил, что он — настоящая крепость. До сих пор еще никому не удалось выгнать меня отсюда.

Клем громко выругался.

— Похоже, это мы скоро проверим. Бет, радость моя! Бет обернулась. На склоне к северу она увидела ряды всадников, которые с седел смотрели вниз на ферму.

— Думается, нам пора вернуться в дом, — сказала она. Рука об руку они медленно пошли к дому. От всадников их отделяло примерно двести ярдов. Бет на ходу пересчитала их. Около пятидесяти, все в рогатых шлемах и с ружьями.

Войдя в дом, она отправила Уоллеса и Нестора наверх сторожить у окон спальни, а Зера с ружьем в руках встала у нижнего окна. Доктор Мередит сидел на полу у очага рядом с Исидой, молодой матерью и младенцем. Клем посмотрел на врача.

— Одолжить вам пистолет, менхир? — спросил он. Мередит покачал головой.

— Я не могу убивать, — ответил он.

В комнату вошел Джозия Брум. Повязка вокруг его тощей груди багровела разводами крови.

— Что происходит? — Его глаза лихорадочно блестели, а лоб покрывала холодная испарина. Но, увидев Клема, он улыбнулся. — Ну-ну, да никак это юный Стейнер! Рад тебя видеть, малый. — Внезапно он привалился к косяку. — Черт, — прошептал он. — Вот не думал, что я так слаб!

Клем подхватил его под руку и увел назад в спальню.

— Оставайтесь-ка тут, менхир. Вы не в том состоянии, чтобы сражаться.

— А с кем мы сражаемся, Клем?

— Со скверными людьми, Джозия. Но вы не тревожьтесь. Я все еще неплохо палю из пистолетов.

— Даже слишком хорошо, — печально вздохнул Джозия и закрыл глаза.

Клем вернулся к остальным. Исчадия уже спустились с холма и неторопливо направлялись к дому. Бет вышла на крыльцо. Клем ухватил ее за плечо.

— Какого черта?

— Послушаем, что они скажут, — ответила она.

— Чего ради? — спросил Клем. — По-твоему, они завернули выпить бакеровки с печеньем?

Бет пропустила его слова мимо ушей и остановилась у верхней ступеньки, держа ружье наготове. Клем сбросил куртку и встал рядом с ней, положив руку на пистолет.

Бет стояла неподвижно, вглядываясь во всадников. Угрюмые люди. Мрачные настороженные глаза, рубленые лица, суровые и безжалостные. «Фанатики, — подумала она, — несгибаемые, непреклонные». На них были черные кирасы с серебряной насечкой в виде спиралей и черные рогатые шлемы, застегнутые под подбородком. В руках они держали короткоствольные ружья, а на бедрах висели пистолеты. Однако самым грозным Бет сочла то, что во лбу каждого, в самом центре, багровел Кровь-Камень. Как у гигантских волков, подумала она. Исчадия въехали во двор и развернулись в полукруг перед крыльцом. Из рядов выехал воин с худым лицом и остановился перед ней. Глаза серые, как зимнее небо, ледяной взгляд. На нем тоже был рогатый шлем, но кончики рогов казались золотыми.

— Я Шорак, — сказал он, — первый лейтенант Второго Корпуса. Эти земли теперь принадлежат владыке Ада. — Бет промолчала, а Шорак обшарил взглядом фасад дома, задержав его на дулах ружей в щелях окон второго этажа.

— Я здесь, — продолжал он, переводя взгляд на Бет, — чтобы сопроводить вас к владыке Саренто, чтобы вы преклонились перед ним и перед его величием. Оружие вам не понадобится, но можете взять съестные припасы в дорогу.

Бет посмотрела на него, а затем на безмолвных всадников.

— Я ни про какого владыку Саренто не слышала, — сказала она начальнику.

Он наклонился с седла, и солнце заиграло на золоте его рогов.

— Тебе же хуже, женщина, ибо он — живой Бог, владыка всего сущего. Те, кто достойно служит ему, обретают вечную жизнь и блаженство, превосходящее всякое воображение.

— Это мой дом, — ответила Бет. — Я сражалась за него и убивала тех, кто пытался лишить меня его. Я вырастила в нем моих детей и, думается, в нем и умру. Если владыка Саренто хочет, чтобы я преклонилась перед ним, ему придется самому приехать сюда. Я испеку для него пирог. Ну, если это все, что ты хотел мне сказать, так уезжай со всеми своими. У меня дел по горло.

Шорак как будто остался равнодушен к ее отказу. Он спокойно помолчал, а потом снова заговорил:

— Ты меня не поняла, женщина. Скажу попроще. Собери припасы в дорогу, и мы проводим тебя к владыке. Откажись — и мы убьем вас всех. И смерть ваша будет нелегкой. В доме есть другие люди, так что поговори с ними. Не все они захотят умереть. У вас есть время на размышления до полудня. Мы вернемся в полдень.

Повернув коня, Шорак вернулся со своими всадниками на склон.

— До чего же вежлив, а? — заметил Клем. Бет не отозвалась на его шутку и решительным шагом вернулась в дом.

Первой заговорила Руфь, молодая мать.

— Я поеду с ними, фрей Мак-Адам, — заявила она. — Не хочу больше бояться, не хочу снова слышать свист пуль.

— Это как будто единственный выход, — согласился доктор Мередит. — Мы не сможем им сопротивляться.

Сверху сбежали Уоллес и Нестор. Бет налила себе воды в кружку и молча ее прихлебывала.

— Сколько у нас патронов? — спросил Уоллес. Бет улыбнулась.

— Сто обойм для ружей. Двадцать для моего пистолета.

— У меня тридцать, — сказал Клем.

— Мы не должны противиться им! — крикнула Руфь. — Не должны! Мне надо думать о моем маленьком. Ну, изъявим покорность, что тут такого? Это же просто слова!

— Да, кстати, — вмешалась Зера Уилер, — это же только слова, их слова, будто им от нас не надо ничего, кроме изъявления покорности. Как только мы выйдем из дома без оружия, мы окажемся в полной их власти.

— Но с какой стати им причинять нам вред? — спросил доктор Мередит. — Это же не имело бы никакого смысла.

— Они исчадия, — возразила Исида. — И волков на нас наслал их господин.

— Мне все равно! — закричала Руфь. — Я не хочу умирать, и все тут.

— Умирать не хочет никто! — оборвала ее Бет. — Уоллес, иди наверх, следи за ними. Нельзя допустить, чтобы они напали на нас врасплох.

— Хорошо, фрей, — ответил он и вернулся на свой пост.

Молчание нарушил Нестор:

— Когда мы их видели, они направлялись к городу, ведя толпу людей. И никого не убивали. Может, он сказал правду: они требуют только изъявления покорности их господину?

Бет обернулась к Клему.

— Что ты молчишь? — сказала она.

— А что тут говорить? — Он пожал плечами. — Не знаю, откуда взялись эти исчадия, но если они хоть в чем-то схожи с воинами Первой войны, то они — кровожадные варвары: они будут насиловать и пытать женщин, уродовать мужчин. И я не отдам мое оружие таким, как они.

— Ты сумасшедший! — взвизгнула Руфь. — Обрекаешь нас всех на смерть!

— Закрой рот! — прикрикнула Бет. — Я этого не потерплю! Сейчас не время для истерик! А что думаете вы, Зера?

Зера обняла Эстер за худенькие плечи. Ос подошел поближе, и она взъерошила ему волосы.

— Мне терять меньше, чем вам всем. Ведь я стара и совсем измучена. Но я стараюсь, чтобы эти дети остались жить, и не знаю, на что решиться. Фрей Мак-Адам, по-моему, вам пришлось многое повидать. Так что думаете вы?

— Я не люблю угроз, — сказала Бет, — и мне не нравятся те, кто прибегает к угрозам. Мы им требуемся живыми. Не знаю почему. Ну да мне все равно.

— Я могу объяснить вам почему, — негромко сказала Исида. — Когда я вышла к волкам, я ощутила силу Кровь-Камня. Он голоден, а питается он душами. Отправиться к нему значит обречь себя смерти.

— То есть как это питается душами? — съязвила Руфь. — Глупость какая-то! Ты все придумываешь! Исида покачала головой.

— Он был связан с волками. Всякий раз, когда они убивали, часть жизни поглощалась камнями в их лбах. Он воплощение крови и смерти. Для него мы все — лишь средство насыщения. Диакон знал это.

— А куда он девался? — прошипела Руфь. — Бросил нас и сбежал! Ну, я здесь умирать не намерена, что бы вы тут ни сочиняли.

— Думаю, нам следует проголосовать, — сказал Клем. — До полудня времени остается совсем немного.

Бет позвала Уоллеса, и он вышел на верхнюю площадку с ружьем в руке.

— Ты потребовал голосования, Клем. Так что предлагаешь ты? — спросила она.

— Сражаться, — ответил Клем.

— Уоллес?

— Я с ними не пойду, — ответил рыжеголовый.

— Нестор?

— Сражаться, — ответил юноша после некоторого колебания.

— Исида?

— Я с ними не пойду.

— Доктор? Мередит пожал плечами.

— Я соглашусь с большинством.

— Зера?

Старуха поцеловала Эстер в щеку.

— Сражаться, — сказала она.

— Я думаю, вопрос решен, — объявила Бет.

— Вы что, все с ума посходили? — закричала Руфь, обводя их взглядом.

— Они возвращаются, — предупредил Уоллес сверху. Бет подошла к комоду и вытащила три коробки с патронами.

— Берите сколько требуется, — сказала она. — Вы, малыши, ложитесь на пол.

Эстер и Ос юркнули под стол. Зера встала и взяла свое ружье, потому что Бет направилась к двери.

— Неужели ты опять к ним выйдешь? — спросил Клем.

Бет открыла дверь, прислонилась к косяку, держа наготове ружье с взведенными курками. Исчадия въехали во двор, как и раньше, развернулись полукругом.

Руфь пробежала через комнату, проскочила мимо Бет и бросилась во двор.

— Я изъявлю покорность! — закричала она. — Возьмите меня с собой!

Шорак даже не взглянул на нее.

— Что вы решили, женщина? — спросил он.

— Мы остаемся здесь, — ответила она.

— Либо вы все, либо никто, — сказал Шорак и, плавным движением вытащив пистолет, выстрелил Руфь в голову. Молодая женщина рухнула на землю. Бет вскинула ружье и выстрелила. Пуля просвистела мимо Шорака, ударила в грудь всадника позади него и выбила его из седла. Клем ухватил Бет и втащил ее в комнату, а пули уже впивались в косяк, с визгом влетали в дом. Нестор ударом ноги захлопнул дверь, и Клем задвинул засов.

Зера трижды выстрелила в окно, тут пуля задела ее плечо, и, пошатнувшись, она упала. К окну подскочил воин-исчадие. Клем пустил пулю ему в лицо. Дверь задрожала под натиском тяжелых тел.

Бет кое-как поднялась с пола. В окне появились еще несколько исчадий, стреляя в комнату. Зера, вся залитая кровью, перекатилась к стене под подоконник. Бет выстрелила исчадию в грудь. Он упал ничком. Еще один воин ударил плечом в окно, вышиб раму и влетел в комнату. Нестор дважды выстрелил в него. Исчадие ударился лицом об пол, дернулся и затих.

Клем перебежал через комнату, опрокинув сосновый стол. Пули впивались в стены дома. Дверь затрещала. Бет трижды выстрелила в нее и услышала крик и стук упавшего тела.

Нестор взбежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки. Вокруг него жужжали пули, но он благополучно скрылся в спальне, чтобы помочь Уоллесу. Мередит лежал на полу, крепко обнимая Исиду, стараясь прикрыть ее от пуль своим телом. Дети скорчились за лежащим на боку столом. В задней комнате тоненько и пронзительно заплакал младенец.

— Они заходят сзади дома! — крикнул Уоллес сверху. Бет взглянула на Клема и указала на комнату Джозии Брума.

— Заднее окно!

Клем упал и пополз по полу. Он как раз добрался до порога задней комнаты, когда ставни слетели с окна внутрь. Вскочив, он прострелил горло первому из нападавших, и тот свалился на своих товарищей. Брум был в забытьи и лежал на самой линии огня. Клем прыгнул к кровати и сдернул раненого на пол. Мимо них просвистели пули, пронизывая пуховое одеяло, и в воздухе закружились перышки. Пуля жгуче чиркнула по шее Клема. Он выстрелил, и его пуля ударила врага в подбородок, прошила мозг.

Растянувшись у кровати, Клем перезарядил пистолет. Пуля пробила матрас, вошла ему в бедро, задела кость и разорвала мышцы. Клем откинулся и пустил три пули в фигуры за окном. Исчадия пригнулись ниже подоконника. Клем покосился на свою ногу, увидел хлещущую из раны кровь и негромко выругался.

В окно влезал человек. Клем застрелил его, и он неподвижно перевесился в комнату. Его пистолет со стуком упал на пол. Перекатившись на живот, Клем подполз к пистолету и подобрал его.

Наступила мертвая тишина.

Джозия Брум очнулся от бредовых видений и осознал, что лежит на полу спальни, а молодой Клем Стейнер сидит в двух шагах от него с двумя пистолетами в руках, а нога у него вся в крови.

— Что происходит, Клем? — прошептал он.

— Исчадия, — ответил пистолетчик.

«Я все еще брежу», — подумал Брум. Исчадия ведь были все уничтожены Диаконом в самой кровавой бойне, какую только видел этот новый мир. Пуля отбила щепку от оконной рамы и прорвала вышивку, висевшую в рамке на дальней стене. Джозия Брум засмеялся. Вот уж бред так бред! Рамка повисла криво, в середине зияла дыра. Но Брум успел разобрать слова: «Труды человеческие преходящи, но Господь пребывает вечно».

Он попытался встать.