Сипстрасси: Йон Шэнноу (№3) - Кровь-камень

— С какой стати?

Юноша наклонился почти к самому его лицу:

— Джек Диллон и есть капитан Крестоносцев. Назначен месяц назад самим апостолом Савлом.

— Что это за город? — спросил Шэнноу, — Тут совсем нет честных людей?

Чернокожий юноша рассмеялся:

— Да где ты жил, друг? Кто решится поднять голос против помазанного Крестоносца? Их тут сорок, да еще Иаков Мун с его Конниками. Против них никто не пойдет.

Шэнноу ничего не сказал, но юноша с облегчением услышал, как затвор был снят с боевого взвода.

— Меня зовут Арчер, Гарет Арчер. — Он протянул руку.

— Оставь меня, малый. Мне надо о многом подумать.

Арчер отошел, а официантка принесла еще одну кружку подслащенного молока. На этот раз она улыбнулась. Шэнноу смотрел в окно на главную улицу городка. На западных склонах за домами виднелись рудники, а за ними поднимались дымы плавилен и фабрик. Столько грязи и черной копоти от дыма.

В его памяти непрошено возникло лицо. Худой пожилой мужчина, лысеющий, с острыми чертами лица и кроткими карими глазами.

» Это прогресс. Пастырь. С той поры, как самолеты приземлились и мы узнали, кем мы были когда-то, все изменилось. В самолетах летели инженеры и врачи и еще всякого рода специалисты. Большинство умерли до истечения года, но они успели передать свои знания. Мы вновь созидаем. Скоро у нас будут хорошие больницы, прекрасные школы и заводы, которые снабдят нас машинами для того, чтобы было легче сеять и собирать урожай. Появятся большие города и дороги, ведущие к этим городам. Будет подлинный рай «.

» Рай, опирающийся на изрыгаемый дым и вонючую копоть? Я вижу, что вокруг консервного завода погибли все деревья, а в Малой речке больше нет рыбы «.

Шэнноу прихлебывал подслащенное молоко и старался подобрать имя к этому лицу. Браун? Брим? И вдруг он вспомнил: Брум, Джозия Брум. И это имя воскресило еще одно лицо — сильное женское лицо в ореоле пшенично-золотых волос.

Бет.

Воспоминание пронзило его сердце будто нож.

» Господи Боже! Ты же прежде был мужчиной. Теперь ты позволяешь такой мрази, как Сим Джексон, бить тебя на глазах толпы. Свалить тебя в грязь! Во имя Божьей бороды, Йон, чем ты стал?«

» Этот удар унизил его больше, чем меня. Я навсегда отказался убивать. Бет. Я покончил с путями насилия, неужели ты не можешь понять, что есть более достойный образ жизни?«

» Я понимаю только, что не хочу, чтобы ты и дальше жил здесь. Ты мне просто не нужен «.

Приближающийся топот копыт вернул Шэнноу в настоящее. Четыре всадника остановили лошадей перед штатом Крестоносцев. Шэнноу встал, положил на стол серебряный полтинник и пошел к двери.

Его нагнал Гарет Арчер.

— Не глупите! Диллон меткий стрелок, а те, кто с ним, совсем не ангелы.

—» Если ты в день бедствия оказался слабым, то бедна сила твоя «, — сказал Шэнноу. Выйдя наружу, он по трем ступенькам спустился с деревянного тротуара на пыльную улицу.

— Джек Диллон! — окликнул он. Четверо спешились, и самый высокий из них — чернобородый, могучего сложения — резко обернулся к нему.

— Кому я потребовался? — отозвался он. Прохожие на тротуарах остановились и уставились на них.

— Я Йон Шэнноу, и я обличаю тебя как убийцу и разбойника! — Шэнноу услышал судорожный вздох толпы и увидел, что бородач побагровел.

Диллон заморгал. Облизнул губы, но тут же к нему вернулась его самоуверенность.

— Чего? Это чушь!

Шэнноу неторопливо направился к нему, и его голос был слышен всем на улице.

— Ты застрелил фермера Хонкина, хладнокровно убил его. Потом охотился на его детей. Как ты ответишь на эти обвинения, злодей?

— Я тебе отвечать не собираюсь! Рука силача опустилась на пистолет, и толпа бросилась врассыпную. Диллон выстрелил первым, и пуля просвистела у самой щеки Шэнноу. В ответ прогремели оба пистолета Шэнноу, и Диллон с пулями в груди и животе, шатаясь, попятился, уронил пистолет в пыль. Его подручный выстрелил в Шэнноу и промахнулся. Шэнноу выстрелил ему в грудь, он упал на коновязь и больше не шевелился. Оставшиеся два Крестоносца стояли, окаменев. Диллон упал на колени, и кровь заливала его одежду.

Шэнноу широким шагом приблизился к умирающему.

—» Кто роет яму, тот упадет в нее; и кто покатит вверх камень, к тому он воротится «.

— Кто… ты… такой? — Диллон повалился набок, но его агонизирующие глаза все еще были устремлены вверх на его убийцу.

— Я — воздаяние, — ответил Шэнноу, отшвыривая ногой его пистолет, и обратился к толпе:

— Вы позволили злу расцвести здесь, — сказал он, — и этот позор лежит на вас всех. — Он увидел, что слева подходит Гарет Арчер, ведя на поводу его коня. Не спуская глаз с двух оставшихся Крестоносцев, Шэнноу сел в седло.

— Поезжай на северо-восток, — прошептал Арчер, — а через час сверни на запад, где речка разделяется на два рукава.

— Она будет ждать там? Арчер растерялся, но кивнул.

— Ты знал?

— Я вижу ее в тебе, — ответил Шэнноу, повернул коня и медленно выехал из городка.

Амазига Арчер ждала его у речки. Чернокожая женщина почти не изменилась с тех пор, как Шэнноу видел ее в последний раз. Ушедшие в прошлое десятилетия словно не оставили на ней следа — как и на нем. Ее волосы по-прежнему были иссиня-черными. Ни единой морщины на лице, а миндалевидные глаза хранили свое темное сияние. Одета она была в серую защитную рубаху и кожаную юбку для верховой езды. Она сидела на сером мерине ладоней шестнадцати в холке.

— Следуй за мной, — велела она и поехала по каменистому руслу. Копыта мерина разбрызгивали воду мелкого ручья. Они ехали так почти полчаса, а тогда она повернула мерина вправо и заставила его взобраться на крутой берег. Шэнноу следовал за ней. Копыта его коня соскальзывали с мокрых камней.

— Они увидят, где мы свернули из русла, — сказал Шэнноу. — Опытный следопыт не будет обманут. Течение не быстрое, и метины, оставленные копытами на дне, сохранятся несколько дней.

— Я это знаю, Шэнноу, — сказала она. — Признай за мной хотя бы каплю здравого смысла. Последний час до твоего появления я ездила по воде взад и вперед, причем выбиралась на берег в семи местах. К тому же туда, куда мы едем, за нами не может последовать ни один человек — за одним исключением.

Дальше она ехала молча, направляясь к высокому каменному обрыву. Взглянув вниз, Шэнноу увидел, что теперь их лошади трусят по древней дороге, мощенной грубыми гранитными плитами.

— Когда-то эта дорога вела в Пизекурис, — сказала Амазига Арчер, — главный город аккадцев. Они произошли от народов на окраине Атлантидской империи и достигли наивысшего расцвета тысячи и тысячи лет тому назад.

Впереди показались ряды развалин, а за ними — кольцо из огромных камней. Амазига Арчер проехала через развалины и спешилась в центре кольца. Шэнноу спрыгнул с седла.

— Что теперь? — спросил он.

— Теперь мы пойдем домой, — ответила она, доставая золотистый камешек.

Воздух озарился фиолетовым светом, и конь Шэнноу было взвился на дыбы, но он его тотчас успокоил. Теперь за кольцом виднелся двухэтажный дом из красного кирпича и выкрашенных бревен с крутой крышей из черной черепицы. Перед крыльцом стояла ярко выкрашенная и хитро построенная повозка с окошками по всей длине и четырьмя пухлыми черными колесами.

— Вот мой дом, — сказала она холодно, пока он рассматривал экипаж. — Хотела бы сказать, что ты в нем желанный гость, только это не так. За домом есть загон. Отведи туда лошадей, а я приготовлю что-нибудь поесть.

Бросив ему поводья серого мерина, она ушла в дом. Шэнноу увел лошадей за угол, расседлал и впустил в загон. Потом вернулся к парадной двери и легонько постучал по филенке.

— Бога ради! — сказала Амазига. — Подобная деликатность тут совсем не обязательна!

Войдя, он увидел необыкновенную комнату. Толстый серый палас от стены до стены, четыре мягких кресла и диван, обтянутый черной кожей. С потолка свисала странная стеклянная лампа, не больше винного кубка, но она излучала свет такой яркости, что на нее было больно смотреть. От каменного очага веяло жаром, но угли в нем, хотя и были раскалены, не горели. На письменном столе у дальней стены он увидел непонятное приспособление: ящик с тремя серыми сторонами и одной черной, повернутой к креслу. Сзади от него тянулись провода, скрепленные с небольшой коробочкой в стене.

— Что это за место? — спросил Шэнноу.

— Мой кабинет, — ответила Амазига. — Тебе должно польстить, Шэнноу, — ты третий, кто его видел. Первым был мой второй муж, а вторым мой сын Гарет.

— Ты снова вышла замуж. Это хорошо.

— Да что ты знаешь! — почти крикнула она. — Мой первый муж погиб из-за тебя. А он был моей единственной любовью, Шэнноу. Только тебе этого не понять, верно? И из-за тебя и твоей полоумной веры мой дом был разрушен, и я потеряла моего первого сына. И я не думала, что ты способен причинить мне боль сильнее. И вот, пожалуйста, ты здесь собственной персоной. Новый Илия, не больше и не меньше, и твои извращенные понятия вдохновили законы твоего идиотского нового мира.

— Так для чего вы привели меня сюда, госпожа? — спросил он негромко. — Чтобы возложить на меня вину за все зло человеческое? Вашего мужа убил злой человек. Но ваши друзья погибли потому, что следовали за Саренто, а война с исчадиями была делом его рук. Он, а не я напитал Камни Даниила кровью и погубил Хранителей. Ну, да вы и сами все это знаете. Так если вы не намерены обвинить меня во всех бурях и засухах, в любом моровом поветрии, то для чего вы поручили своему сыну указать мне дорогу к вам?

Амазига закрыла прекрасные глаза и испустила медленный вздох.

— Садитесь, Шэнноу, — сказала она наконец — чуть более мягко. — Я сварю кофе, и мы поговорим. — Она отошла к шкафчику на дальней стене и достала яркий пакет. Шэнноу следил, как она высыпала его содержимое — мелкие черные камешки — в стеклянный сосуд. Затем она нажала на кнопку, и сосуд зажужжал, перемалывая камни в черный порошок. Его она ссыпала в бумажную коробочку сверху другого сосуда побольше. Заметив его взгляд, она в первый раз улыбнулась:

— Напиток, популярный в этом мире, — объяснила она. — Возможно, вы предпочтете пить его с молоком и сахаром. Потребуется еще несколько минут.

— Где мы? — спросил он.

— В Аризоне, — ответила она, предоставив ему недоумевать.

Пройдя через комнату, она села напротив него.

— Я сожалею, — сказала она, — о моих сердитых словах. И я сама знаю, что вы не в ответе… за все целиком. Но, с другой стороны, если бы вы не вторглись в мою жизнь, мой первый муж был бы все еще жив, как и Люк. И я не могу забыть, как вы уничтожили мир — или два мира. Миллионы и миллионы людей. Но Бет была права, вы не намеревались взорвать Меч Божий, вы даже как следует не понимали, что он такое. — Вода в сосуде забурлила, Амазига встала и подошла к нему. — Я не религиозна, Шэнноу. Если Бог есть, то он капризный самодур, и я не хочу иметь с ним ничего общего. И значит, поводов у меня, чтобы не терпеть вас, слишком много.

Бульканье в сосуде сразу оборвалось, и Амазига налила темную жидкость в две узорчатые кружки. Одну она протянула Шэнноу, и он опасливо понюхал пар. Потом отхлебнул. Вкус оказался едко-горьким, похожим на баркеровку, но крепче.

— Вот сахар, — сказала Амазига.

С сахаром напиток стал почти сносным.

— Скажите, чего вы хотите от меня, госпожа? — сказал он, отставляя кружку.

— Вы так уверены, что мне что-то нужно от вас? Он кивнул.

— Я не ищу новых сердитых препирательств, но я хорошо знаю, что вы меня презираете. Вы ясно давали это понять уже много раз. И раз я здесь, значит, вы нуждаетесь во мне. Вопрос только в одном: для чего?

— Ну, может, просто я хотела спасти вам жизнь. Он покачал головой:

— Нет, госпожа. Вы презираете меня и все, что, по-вашему, я знаменую. Так зачем бы вам меня спасать?

— Ну ладно! — отрезала она. — Мне нужна услуга.

— Скажите какая, и я попытаюсь, если это осуществимо.

Она потерла лоб и отвела глаза.

— Вы так легко сыплете обещаниями! — сказали она почти вполголоса.

— И сдерживаю их, госпожа, если даю. Я не лгу.

— Да знаю я это! — сказала она, повышая голос. — Вы же Взыскующий Иерусалима, Господи Боже ты мой!

— Просто скажите, что вам нужно, — не отступал он.

— Да, я скажу, что мне нужно от вас, Шэнноу. Вы сочтете меня сумасшедшей, но все равно дослушайте до конца. Обещаете? — Он кивнул, а она помолчала, а потом посмотрела ему прямо в глаза. — Ну хорошо. Я хочу, чтобы вы вернули Сэма из мертвых.

Он молча смотрел на нее.

— Это вовсе не безумие, как может показаться на первый взгляд, — продолжала Амазига, — поверьте мне, Шэнноу. Прошлое, настоящее, будущее сосуществуют, и мы можем бывать в них. Вы же уже знаете это — ведь легионы Пендаррика, чтобы вторгнуться в наши земли, перешли бездну времени. Они перешли через двенадцать тысяч лет. Это возможно.

— Но Сэм же мертв! Как вы не понимаете?

— Неужели вы способны мыслить только прямолинейно? — вспылила она. — Предположим, вы вернулись в прошлое и помешали им убить его.

— Но я же этого не сделал! Мне непонятны принципы, стоящие за подобными путешествиями, но я знаю, что Сэм Арчер умер, потому что это произошло. Если я вернулся бы туда и спас его, мы бы не вели сейчас этот разговор!

Внезапно она засмеялась и захлопала в ладоши.

— Браво, Шэнноу, наконец-то взлет воображения! Отлично. А теперь подумайте вот о чем: если бы я отправилась в прошлое и застрелила вашего отца до того, как он познакомился с вашей матерью, а затем вернулась сюда, была бы я сейчас тут одна? Вы перестали бы существовать?

— Полагаю, что так, — ответил он.

— Нет! — торжествующе воскликнула она. — Таково величайшее открытие.

— Но как я мог бы оказаться здесь, не имея отца?

— Параллельно нашей вселенной существует еще бесконечное их множество, возможно, в том же пространстве. Бесконечное. Иными словами, без числа. Существуют тысячи Йонов Шэнноу, возможно, миллионы. Когда мы проходим через древние порталы, мы попадаем в параллельные вселенные. Некоторые идентичны нашей, другие отличаются самую чуточку. Бесконечное их число означает, что любое, о чем мы способны помыслить, обязательно должно где-нибудь существовать. И где-то Сэм Арчер не умер в Замке-на-Руднике. Вы понимаете?

— Слова я слышу, госпожа. Но понять их — это совсем другое.

— Представьте себе песчинки в пустыне. Двух абсолютно одинаковых среди них практически нет. Шанс найти две идентичные песчинки равен примерно одному к ста миллионам. Но, с другой стороны, число песчинок конечно, хотя оно может равняться и тридцати триллионам. Однако предположим, что числу песчинок предела нет. Тогда соотношение ста миллионов к одному станет не таким уж большим. А в бесконечности должно быть бесконечное количество идентичных песчинок. Таков факт жизни внутри мультивселенной. Я знаю. Я видела.

Шэнноу допил кофе.

— Вы хотите сказать, что в каком-то мире Сэма Арчера еще не увели в Замок-на-Руднике?

— Вот именно.

— Так почему вы не отправитесь туда и не найдете его сами? Зачем посылать кого-то?

Амазига отошла к сосуду и наполнила кружки. Теперь Шэнноу прихлебывал черный напиток с удовольствием. Она села и откинулась на спинку кожаного кресла.

— Я побывала в прошлом, — сказала она, — и нашла Сэма. И вернулась с ним домой. Мы прожили с ним здесь почти год.

— Он умер?

Она покачала головой.

— Я совершила ошибку. Рассказала ему всю правду, и однажды утром он исчез, отправился на поиски того, что назвал своей собственной жизнью. Но он не знал, что я уже была беременна Гаретом. Возможно, это толкнуло бы его изменить решение. Не знаю. Но на этот раз, Шэнноу, я все сделаю правильно. С вашей помощью.

— Вашему сыну около двадцати. Почему вы ждали так долго?

Амазига вздохнула.

— Ему восемнадцать. У меня ушло два года, чтобы снова найти Сэма. Да и то мне повезло. Последние десять лет я потратила на исследования, изучала ясновидение и мистицизм. И поняла, что ясновидящие не могут видеть будущее, так как оно еще не существует. Они лишь способны заглядывать в другие идентичные миры, чем и объясняется нелепейшая ошибочность некоторых их предсказаний. Они видят будущее другого мира и предсказывают, что оно произойдет здесь. Но самые разные события могут изменить вероятные будущие. Наконец, я сумела найти человека с невероятнейшими способностями. Он жил в Сидоне — я редко видела более красивые края: красные крутые холмы среди великолепной пустыни. Некоторое время я жила с ним и с помощью моих Сипстрасси запечатлевала его способности в машине. — Она встала и подошла к ящику с черной стенкой на письменном столе. — Вот в этой. Она похожа на компьютер, но совершенно особый. — Амазига нажала кнопку, экран замерцал, и его заняло красивое мужское лицо с огненно-рыжими, отливающими золотом волосами и глазами удивительной синевы.

— Добро пожаловать домой, Амазига, — раздался негромкий, гармоничный и бесконечно человечный голос. — Я вижу, ты нашла, кого искала.

— Да, Люкас. Это Йон Шэнноу.

Шэнноу вскочил и подошел к ящику.

— Ты заперла там человека? — спросил он в ужасе.

— Нет, не человека. Он умер. Я уехала, продолжая исследования, а с ним случился инфаркт. Люкас хранит все его воспоминания. Но он одновременно и нечто иное. Он осознает себя по собственному праву. Действует он как своего рода хроноскоп, используя и силу Сипстрасси, и магию древних порталов. Благодаря его способностям мы можем наблюдать альтернативные миры. Покажи ему, Люкас.

— Что вам хотелось бы увидеть, мистер Шэнноу? — спросил Люкас.

Он чуть было не сказал» Иерусалим «, но не смог и, поколебавшись, ответил:

— Выберите сами.

Лицо исчезло, и Шэнноу увидел перед собой город на холме с огромным храмом в центре. Небо над городом было глубокой синевы. Перед храмом, вскинув руки, стоял мужчина, которого слушала огромная толпа. Он был одет в вызолоченные доспехи и бронзовый шлем. Из машины доносились звуки языка, которого Шэнноу не знал, и голос человека в доспехах был мелодичным и сильным. В его речь ворвался голос Люкаса:

— Это Соломон, и он освящает великий иерусалимский храм.

Картина растаяла и тотчас сменилась другой. Теперь город лежал в развалинах. Темнобородый человек угрюмо смотрел на разбитые камни. И вновь Люкас пояснил:

— Это ассирийский царь. Он уничтожил город. Соломон пал в великой битве. Как видишь, храма тут нет. В этом мире Соломон потерпел неудачу. Хочешь увидеть другие варианты?

— Нет, — сказал Шэнноу. — Покажите мне Сэма Арчера — того, которого вы хотите, чтобы я нашел.

Экран замерцал, и Шэнноу увидел горный склон со скоплением палаток. Несколько человек собирали хворост. Одним был высокий широкоплечий мужчина, которого он так хорошо помнил: Сэм Арчер, археолог и Хранитель. За его плечом торчало ружье. Он стоял на уступе и оглядывал равнину. По равнине двигалось войско.

— На следующий день, — сказал Люкас, — армия проникнет в горы, убивая всех.

— Какая это война?

— С исчадиями. Они победили, а теперь истребляют последних, кто уцелел.

Экран снова замерцал, и на нем возникло красивое лицо с ясными синими глазами.

— А я в этом мире существую? — спросил Шэнноу.

— Существовали. Были фермером. Вас убили во время первого вторжения. Сэм Арчер не был с вами знаком.

— А кто управляет исчадиями? Саренто? Уэлби?

— Ни тот и ни другой, а Кровь-Камень.

— Но ведь кто-то же должен его контролировать?

— Нет, Шэнноу, — сказала Амазига. — В этом мире Кровь-Камень живой. Саренто втянул его в себя и таким образом сотворил демона ужасающей мощи. С тех пор умерли тысячи и тысячи, чтобы насыщать Кровь-Камень.

— А убить его можно?

— Нет, — сказал Люкас. — Он неуязвим для пуль и снарядов и способен окружить себя силовым полем гигантской мощности. Его мог бы уничтожить Меч Божий, но в этом мире не было подстерегающей ядерной ракеты.

— Кровь-Камень тебя не касается, Шэнноу, — вмешалась Амазига. — Я хочу только, чтобы ты спас Сэма и доставил его сюда. Так ты согласен?

— У меня есть затруднения, — сказал он.

— Ну да. С твоей памятью. Тут я могу тебе помочь. Но только после твоего возвращения.

— Но зачем ждать?

Она заколебалась, а потом ответила:

— Я скажу тебе правду и прошу тебя принять ее. Если я верну тебе память, ты уже не будешь таким, как сейчас. А человек, которым ты станешь — хотя и более для меня приемлемый, — будет иметь меньше шансов на успех. Поверишь мне на слово?

Шэнноу помолчал, не отводя светлых глаз от ее темных.

— Тебе нужен Шэнноу-убийца.

— Да, — прошептала она. Он кивнул.

— Это принижает нас обоих.

— Знаю, — ответила она, опустив глаза.

Когда Нестор и Клем въехали в Чистоту, главная улица городка кишела людьми. Рудокопы, чьи карманы жгла недельная получка, спешили в питейные заведения и игорные дома, а горожане направлялись в рестораны и харчевни. Лавки и магазины были все еще открыты, хотя уже давно смерклось, и трое фонарщиков с лестницами и свечами шли по улице, а позади них двойной ряд больших фонарей лил желтоватый свет, и в его лучах грязь на мостовой сверкала, точно золотые самородки.

Нестор никогда прежде в Чистоте не бывал, хотя и слышал, что серебряные рудники очень способствовали процветанию общины. В воздухе воняло дымом и серой, а на улице повсюду звучала музыка, режущая слух дисгармоничностью и громкостью — слишком уж много мелодий соперничали между собой.

— Выпьем! — крикнул Клем. — У меня горло пересохло так, будто в нем застряла половина пустынь!

Нестор кивнул, и они остановили лошадей перед большим трактиром с затейливыми окнами из цветных стекол. У коновязи лошадей стояло не меньше двадцати, и Нестор не без труда нашел место еще для двух. Клем поднырнул под жердь и вошел в трактир. Внутри были расставлены игорные столы, а за ними виднелась стойка, обслуживавшаяся пятью барменами. Играл духовой оркестр под аккомпанемент рояля. Игорный зал опоясывала галерея, и Нестор увидел на ней броско одетых женщин, направляющихся куда-то под руку с рудокопами и горожанами. Он нахмурился. Подобное поведение было безнравственным, и его поразило, что город под рукой Диакона закрывает глаза на подобное возмутительное зрелище.

Клем пробрался к стойке и заказал два пива. Нестору вкус пива не нравился, но он промолчал, когда бармен придвинул к нему кружку.

Шум вокруг стоял оглушительный, и Нестор пил в растерянном молчании. Какое удовольствие могут люди извлекать из подобных мест? Он подошел к карточному. столу, в середине которого громоздилась куча бумажных обменников, и покачал головой. Зачем работать всю неделю, а потом спустить весь заработок за один вечер? Нет, этого ему не понять!

Нестор повернулся и нечаянно толкнул дюжего детину с пинтовой кружкой в руке. Пиво выплеснулось мужчине на рубашку, он выронил кружку, и она разлетелась осколками по усыпанному опилками полу.

— Стервец безмозглый! — взревел детина.

— Простите! Разрешите я куплю вам… В лицо Нестора врезался кулак и отшвырнул его на карточный стол. Стол опрокинулся, рассыпая обменники по полу. Нестор перекатился набок и попытался встать, но у него так закружилась голова, что он упал на колени. В его бок врезался тяжелый сапог, и он откатился к ножке стола. Детина нагнулся и поднял его за лацканы куртки.

— Ну хватит; — услышал Нестор голос Клема Стейнера.

Детина оглянулся.

— Я сам скажу, когда хватит. И не раньше, — парировал он.

— Отпусти его, не то я тебя убью, — сказал Клем. Музыка оборвалась, едва Нестор получил первый удар, но теперь тишина стала нестерпимой. Детина медленно разжал руки, отпихнул юношу и повернулся к Клему, поводя рукой над кобурой с пистолетом.

— Ты меня убьешь, тварь навозная? Да ты знаешь, кто я?

— Я знаю, что ты жирная туша и быстр, как параличная черепаха, — ответил Клем с небрежной улыбкой. — На твоем месте я бы подождал пистолет вытаскивать, а собрал бы вокруг тех друзей, какие у тебя имеются. Детина выругался и ухватил пистолет, но прежде, чем его пальцы успели сомкнуться на рукоятке, он увидел перед собой дуло никелированного пистолета. Клем шагнул вперед, и дуло уперлось в переносицу детины.

— И как только такой копуша дожил до того, чтобы обзавестись такой безобразной мордой? — спросил Клем. При последних словах он сделал еще шаг и ударил детину коленом в пах. Тот со стоном согнулся, и Клем с силой опустил рукоятку пистолета на его затылок. Детина упал ничком и замер.

— Приветливое местечко, — сказал Клем, убирая пистолет в кобуру. — Нестор, ты тут все оглядел? — Юноша угрюмо кивнул. — Так пойдем поищем, где бы перекусить. — И Клем похлопал его по плечу.

Нестор шагнул, пошатнулся, и Клем поддержал его.

— Черт, малый, с тобой хлопот не оберешься. К ним подошел пожилой мужчина.

— Сынок, послушай доброго совета и уезжай из Чистоты. Сахс не забудет, как ты его уложил. Он постарается тебя отыскать.

— Какая в городе самая лучшая обжорка? — спросил Клем.

—» Малютка Мари «. В двух кварталах к югу. На правой стороне.

— Ну так когда он прочухается, скажите ему, куда я пошел. И скажите, чтобы он прихватил свой заступ. Я его похороню там, где он свалится.

Клем вывел Нестора из трактира и подсадил в седло.

— Держись, малый, — сказал он. — Боль скоро пройдет.

— Да, сэр, — промямлил Нестор, а когда Клем вскочил на лошадь и повернул на север, ведя лошадь Нестора, за повод, юноша недоуменно спросил:

— Так вы же не туда едете?

Клем только весело усмехнулся. Через несколько кварталов они увидели вывеску, гласившую» Ресторан Единство «, над довольно непритязательным заведением.

— Сойдет! — сказал Клем. — Как ты себя чувствуешь?

— По мне будто лошадь прогулялась.

— Ничего, выживешь! Давай-ка перекусим. В ресторанчике стояло всего пять столиков, а занят был только один. За ним сидел высокий мужчина в серой защитной рубашке Крестоносца. Клем повесил шляпу на вешалку у двери и направился к свободному столику. К ним подошла тоненькая официантка — блондинка с волосами цвета меда.

— У нас есть бифштексы. У нас есть куры. У нас есть ветчина. Что выберете?

— Теперь я понял, почему ваш ресторан так популярен, — сказал Клем. — Надеюсь, еда будет теплее вашего гостеприимства.

— Пока не выберете, не узнаете, — парировала она, и глазом не моргнув. — У нас есть бифштексы. У нас есть куры. У нас есть ветчина. Что выберете?

— Мне бифштекс с яйцом. Ему тоже. С кровью.

— Э-э… Мне бы хорошенько прожаренный, — сказал Нестор.

— Он молод, но скоро поумнеет, — перебил Клем. — Два бифштекса с кровью.

— У нас есть местное вино. У нас есть пиво. У нас есть баркеровка. Что выберете?

— А вино приличное? — Она подняла бровь. — Забудьте! Два пива.

Когда она ушла, Нестор наклонился к Клему.

— Что это за город? — спросил он. — Вы видели, чем они занимались в трактире? Играли на деньги, якшались с… с… — Он смущенно замолчал.

— Ты про женщин? — Клем засмеялся. — Эх, Нестор, тебе учиться и учиться, малый!

— Но это же против законов Диакона!

— Есть вещи, против которых никакие законы не помогут, — сказал Клем, переставая улыбаться. — Большинству мужчин время от времени требуется общество женщины. А в рудничных городках, где число мужчин превосходит число женщин раз, может, в двадцать, их на всех никак не хватит, а это приводит к беспорядкам, Нестор. Хорошая шлюха содействует поддержанию мира.

— Твой друг — мудрый человек, — сказал Крестоносец, поднявшись со стула и подходя к ним. Он был. высокий, сутуловатый, с висячими усами. — Добро пожаловать в Чистоту, ребята, — сказал он. — Я Сиф Уилер, местный капитан Крестоносцев.

— Первые слова привета, которые мы тут услышали, — сказал Клем, протягивая руку. Уилер пожал ее и сел рядом. — В гости приехали? — спросил он.

— Завернули переночевать, — ответил Клем, не дав Нестору рта открыть.

Уилер кивнул и повернулся к Нестору.

— Не суди нас строго, малый, — сказал он. — Твой друг прав. Как только тут нашли серебро, сюда вдобавок к четырем тысячам рудокопов нахлынули всякие мерзавцы. Крутые ребята. Сначала мы пытались требовать соблюдения законов об азартных играх и прочем, но не было толку никакого. Мошенники и шулера обирали трудяг. Начались убийства. Вот мы и открыли игорные дома и приглядываем, чтобы игра там велась честно. Конечно, тут есть к чему придраться, но мы стараемся поддерживать порядок. А это непросто.

— Но как же законы? — спросил Нестор. Уилер устало вздохнул.

— Ну, издам я закон, что дышать разрешается только по воскресеньям. Думаешь, его будут соблюдать? Люди соблюдают только те законы, с которыми согласны, или те, соблюдать которые их способны принудить такие, как я. Я могу заставить рудокопов и преступный сброд держаться подальше от порядочных горожан. Это я могу. Но Единству требуется серебро, а здешние рудники самые богатые. Вот мы и получили от апостола Савла разрешение на наши… заведения. — Было ясно, что Уилеру такое положение вещей не очень по вкусу, и Клему он показался порядочным человеком. — Так куда вы едете? — спросил Крестоносец Нестора.

— Ищем одного человека, — ответил юноша.

— Кого же?

— Пастыря Долины Паломника, сэр.

— Йона Кейда? Я слышал, его убили, когда его церковь сгорела.

— А вы его знали? — спросил Клем.

— В глаза не видел. Но пошли слухи, что он привечает волчецов — даже в свою церковь их пускает. Неудивительно, что она запылала. Так он жив, вы считаете?

— Да, сэр, — сказал Нестор. — Он убил налетчиков, но был ранен. Тяжело.

— Что ж, здесь его нет, сынок. Могу тебя в этом заверить. Но все-таки опиши его, а я присмотрю, чтобы это описание распространили.

— Рост около шести футов двух дюймов, на висках легкая седина. На нем был черный плащ, белая рубашка, черные брюки и башмаки. Лицо очень худое, глаза глубоко посажены и почти не улыбается. Лет ему тридцать пять, а может, и больше.

— А куда он был ранен? — негромко спросил Уилер. — В висок? Вот сюда? — добавил он, постукав себя по голове справа.