Глава 42

Дважды-укушенной, как поэтично назвал ее Дольф, оказалась маленькая женщина лет тридцати. Ее каштановые волосы были собраны сзади в хвост, оставляя шею и следы от укусов вампиров болезненно видимыми. Помешанные на вампирах, люди, находящие в укусах сексуальное наслаждение, не прячут следы клыков только на своих собраниях. Смертные же члены Церкви Вечной Жизни почти всегда выставляют укусы напоказ. Высоко заколотые волосы, короткие рукава, если отметины есть на запястьях и у локтей. Они гордились своими укусами, считая их знаками спасения.

Верхний след от клыков был больше, кожа краснее и сильнее разодрана. Кто-то был неаккуратен со своей едой. Второй след был почти изящным, хирургически аккуратным. Женщину звали Каролина, и она стояла, обхватив себя руками, словно ей было холодно. Поскольку на тротуаре можно было яйца жарить, я не думаю, что ей было холодно, по крайней мере, в этом смысле.

– Вы хотели меня видеть, Каролина?

Она кивнула, голова качнулась вверх-вниз, как у одной из тех собачек, которые сидят у заднего стекла автомобилей.

– Да, – сказала она на выдохе, потом посмотрела на Дольфа и МакКиннона, и снова на меня. Этого взгляда было достаточно. Она хотела поговорить с глазу на глаз.

– Мы с Каролиной прогуляемся немного. Вы не против?

Дольф кивнул, а МакКиннон сказал:

– В машине Красного Креста есть кофе и напитки.

Он показал на маленький грузовик с прицепом. Добровольцы из Красного Креста раздавали кофе и помогали копам и пожарным. Их не всегда увидишь на месте преступления, но они делают свое дело.

Дольф поймал мой взгляд и слегка кивнул. Он доверил мне допросить ее в его отсутствие, доверил рассказать ему потом все, что касается преступления. Тот факт, что он все еще мне доверяет, сделал мой день немного светлее. Хорошо, что что-то еще может это сделать.

Так же было приятно сделать что-нибудь полезное. Дольф настаивал, чтобы я приехала как можно скорее. Сейчас же все остановилось. Фултон не стремился рисковать своими людьми ради трупов. Но дело не в этом. Если бы там были шестеро людей, мы бы уже собрались и вошли внутрь. Но они не были людьми, и что бы ни говорил закон, разница есть. Дольф был прав, до процесса Аддисон против Кларка они бы вызвали пожарную команду, чтобы огонь не перекинулся на соседние здания, но этому позволили бы сгореть. Стандартная процедура.

Но это было четыре года назад, и мир изменился. Во всяком случае, так мы себе говорили. Если вампы не в гробах, и крыша обвалится, они окажутся на солнце. Пожарный разбил топором стену рядом с лестницей, и я увидела тело второго вампира. Оно было обгоревшим, но не дотла. Я не могла объяснить, почему тело осталось нетронутым. Я даже не была уверена на сто процентов, что с приходом ночи оно не восстановится. Оно – даже я все еще использовала это слово. Оно обгорело настолько сильно, что напоминало черные палочки и коричневую кожу, мышцы лица вывернулись, выставляя напоказ зубы и клыки, в гримасе страшной боли. Пожарный Рен объяснил, что при высокой температуре мышцы порой сжимаются так, что могут раздавить кости. Когда вы уверены, что знаете о смерти все, жизнь убеждает вас в обратном.

Я должна была думать о теле, как о вещи, или я не смогла бы на него смотреть. Каролина знала вампира, и я думаю, ей было еще сложнее.

Она взяла напиток у приятной дамы из Красного Креста. Даже я взяла Колу, поскольку пить кофе в такую проклятую жару невозможно.

Я провела ее во двор соседнего дома, где никто не мог нам помешать. Шторы во всех окнах были опущены, дороги пусты, хозяев нет. Единственным напоминанием о жизни была треугольная клумба с розами и черная бабочка – кажется, парусник, порхающий над ней. Идиллия. На секунду я подумала, не одна ли это из подружек Уоррика, но не почувствовала силы. Это была просто бабочка, как маленький кусочек папиросной бумаги порхающая над двором. Я села на траву. Каролина присоединилась ко мне, разглаживая бледно-голубые шорты сзади, словно ей привычнее было ходить в юбке. В ее стакане оказалась содовая. Заполучив меня в свое распоряжение, она не знала, с чего начать.

Возможно, стоило подождать, пока она начнет сама, но я уже давно не была терпеливой, это не было одной из моих добродетелей.

– Что вы хотели мне рассказать? – спросила я.

Она осторожно поставила стакан содовой на траву, тонкие пальцы заскользили по кайме шорт. Ее короткие ногти были покрыты бледно-розовым лаком, что подходило к розовым полоскам на ее топе.

Лучше, чем бледно-голубой, я думаю.

– Я могу вам доверять? – спросила она слабым бледным голосом, какой у нее и должен был быть.

Ненавижу такие вопросы. У меня не было настроения врать.

– Возможно. Зависит от того, что вы хотите рассказать.

Каролина выглядела немного испуганно, словно ожидала, что я скажу "конечно".

– Очень мило с вашей стороны. Большинство людей лжет, не задумываясь.

Что-то в ее словах наталкивало на мысль, что Каролине слишком часто говорили не правду те, кому она доверяла.

– Я стараюсь не врать, Каролина, но если вы знаете что-то, что может нам помочь, вы должны сказать это мне.

Я глотнула колы и постаралась, чтобы это выглядело случайным жестом, чтобы тело не выдало меня, не показало, как сильно мне хочется накричать на нее, чтобы она рассказала все. Нельзя нападками заставить людей говорить. Каролина хотела поведать мне свои секреты. Мне просто нужно было успокоиться и позволить ей сделать это. Если я сорвусь и проявлю жестокость, она либо откроется и расскажет все, либо замкнется и оставит нас гнить. Никогда не знаешь, по какому сценарию будут развиваться события, так что надо быть терпеливой. Наорать всегда успею.

– Я была человеческим связным в этом доме в течение трех месяцев. Охранником, наблюдавшим за младшими, был Гайлз. Он был силен и могущественен, но не мог встать из гроба до наступления полной темноты. А два дня назад он проснулся в полдень, в первый раз за все время. На лестнице вы видели одного из младших вампиров.

Она посмотрела на меня, карие глаза расширились. Она подвинулась ко мне, понижая голос почти до шепота. Мне пришлось пододвинуться еще, чтобы ее услышать, достаточно близко, чтобы мои волосы упали ей на плечо.

– Ни одному из младших еще не исполнилось двух лет со смерти. Понимаете, что это значит?

– Это значит, они не должны были встать днем. Это значит, что парень на лестнице должен был сгореть дотла.

– Точно, – сказала она. Она была рада, что нашла кого-то, кто ее понимает.

– Ранние подъемы были запрещены в вашем доме?

Она покачала головой, уже шепча. Мы сдвинули головы, словно первоклашки, болтающие на уроке. Я была достаточно близко, чтобы рассмотреть красные линии в ее глазах. По какой-то причине Каролина не могла спать.

– В каждом доме и каждой церкви вампиры стали подниматься раньше времени. Голод молодых усилился.

Ее рука поднялась к шее и рваной ране.

– Их стало сложнее контролировать, даже охранникам.

– У кого-нибудь есть теория относительно того, что происходит? – спросила я.

– Малкольм считает, что кто-то на них воздействует.

У меня было несколько кандидатов, кто мог бы воздействовать на вампов, но сегодня нам нужны были ответы Каролины, а не мои.

– Он подозревает кого-нибудь?

– Вы знаете о наших прославленных гостях? – спросила она таким тихим голосом, словно боялась произнести последние слова вслух.

– Если ты имеешь в виду Совет Вампиров, я с ними встречалась.

Она отшатнулась от меня в шоке.

– Встречалась с ними, – проговорила она. – Даже Малкольм еще с ними не встречался.

– Они сначала нанесли… визит вежливости Мастеру города, – пожала плечами я.

– Малкольм сказал, что они свяжутся с нами, когда придет время. Он увидел в их появлении знак того, что все вампиры готовы принять истинную веру.

Я не собиралась сидеть здесь и рассказывать ей, зачем в действительности члены Совета приехали в город. Если в Церкви об этом не знали, значит, так надо.

– Я не думаю, что Совет думает о религии, Каролина.

– Почему в таком случае они здесь?

Я пожала плечами.

– У Совета свои причины.

Видите, я не лгу, скрываю по-черному, но не лгу. Она приняла это утверждение, возможно, уже привыкла к мистическому бреду.

– Почему Совет хочет навредить нам?

– Возможно, они не считают это вредом.

– Если пожарные спустятся вниз, чтобы спасти младших, и те проснутся без охранника… Она подтянула колени к груди, обнимая ноги.

– Они восстанут как ревенанты – проснутся почти животными, и выйдут из этого состояния лишь покормившись. Люди могут погибнуть, прежде чем они придут в себя.

Я коснулась ее плеча.

– Вы боитесь их, не так ли?

Я никогда не встречала смертного члена церкви, который боялся бы вампиров, особенно среди тех, кто жертвует свою кровь как человеческий связной.

Она спустила воротник топа так, что мне стала видна ее маленькая грудь. На бледной коже одной груди был след от укуса, больше похожий на собачий, чем на вампирский. Плоть зарубцевалась плохо, как если бы вампа оторвали от нее сразу же, как он начал пить.

– Гайлз оттолкнул его от меня и удержал. Глядя в его лицо, я поняла, не будь тут Гайлза, он бы меня убил. Без каких-либо причин, просто я была едой.

Она отпустила топ, чтобы он снова прикрыл раны, крепко обхватив себя руками, дрожа под жарким июльским солнцем.

– Как давно вы принадлежите к Церкви, Каролина?

– Два года.

– И только сейчас вы впервые испугались?

Она кивнула.

– Значит, они были с вами осторожны.

– Что вы имеете в виду? – спросила она.

Я показала ей шрамы на левой руке.

– Вот эти шрамы у локтя остались после того, как туда вгрызся вамп. Рука была сломана, и мне повезло, что она не потеряла подвижность.

– А это?

Она коснулась следов от когтей, спускающихся по предплечью.

– Ведьма-оборотень.

– Как случилось, что на вашей руке выжжен крест?

– Люди с несколькими укусами вроде вас сочли забавным заклеймить меня крестом. Просто развлекались, пока их хозяин не проснулся.

Ее глаза расширились.

– Но вампиры в Церкви не такие. Мы не такие.

– Все вампы такие, Каролина. Некоторые могут себя контролировать лучше, но они все равно питаются людьми. Вы никогда не сможете по-настоящему уважать свою еду.

– Но вы же вместе с Мастером города. Вы верите, что он такой?

Я подумала и ответила честно.

– Иногда.

Она покачала головой.

– Я думала, что знаю, чего хочу. Что я собираюсь делать всю вечность. Теперь я ничего не знаю. Я чувствую себя такой… потерянной.

Слезы катились из ее больших глаз.

Я положила руку ей на плечо, и она прижалась ко мне, вцепившись своими маленькими аккуратными руками. Она плакала беззвучно, и лишь прерывистое дыхание выдавало ее.

Я обняла ее и позволила выплакаться. Если я возьму милых пожарных вниз во тьму и шестеро новоумерших вампиров проснутся животными, то либо погибнут пожарные, либо мне придется убить вампиров. Ни одно из решений не было выигрышным.

Нам нужно было определить, живы ли вампиры, и получить хоть какой-то контроль над ними. Если причиной проблемы был Совет, возможно, они могли помочь решить ее. Когда большие плохие вампиры приезжают в город, чтобы убить меня, я обычно не обращаюсь к ним за помощью. Но мы старались спасти жизни вампиров, не только людей. Может быть, они помогут. Может быть, и нет, но попытка – не пытка. Ладно, может быть и пыткой, но спросить стоило.

Глава 43

Даже по телефону я смогла определить, что моя идея обратиться за помощью к совету шокировала Жан-Клода. Можете назвать это догадкой. Он буквально потерял дар речи. Чуть ли не первый раз на моей памяти.

– Ну, и почему бы не попросить их помочь?

– Они – совет, ma petite, – сказал он, почти не дыша от эмоций.

– Именно! – сказала я, – они правят своим народом. А правление предполагает не только привилегии.

Оно имеет свою цену.

– Расскажи это вашим политикам в костюмах по три тысячи долларов из Вашингтона, – заметил он.

– Я не говорила, что у нас с этим лучше. Это к делу не относится. Они создали проблему. Они же, ради всего святого, должны помочь ее решить, – мне пришло в голову, что все могло быть хуже. – Разве что они не сделали это специально, – сказала я.

Он тяжело вздохнул.

– Нет, ma petite, не специально. Я не сразу понял, что это происходит с остальными.

– Почему с нашими вампирами все в порядке?

Думаю, он рассмеялся.

– С нашими вампирами, ma petite?

– Ты знаешь, что я имела в виду.

– Да, ma petite, знаю. Я ограждал наших.

– Не пойми меня не правильно, но удивительно, как у тебя хватило пороху удержать совет от того, чтобы повлиять на твоих людей.

– Сказать правду, ma petite, я сам удивлен.

– Это значит, что сейчас ты сильнее Малкольма?

– Похоже, что так, – спокойно ответил он.

С минуту я обдумывала новые данные.

– Но почему они рано поднимаются? Почему обострился голод? Зачем все это нужно совету?

– Им это не нужно, ma petite. Это просто побочный эффект их пребывания.

– Объясни, – попросила я.

– Одно их присутствие дает незащищенным вампирам дополнительные силы: они могу раньше восставать, возможно, что-то еще. Ненасытный голод и потеря контроля над младшими могут означать то, что совет решил не кормиться на моей территории. Я знаю, что Странник может получать энергию через низших вампиров, не овладевая их телами.

– Значит, он забирает часть выпитой ими крови?

– Oui, ma petite.

– А остальные пьют сами? – спросила я.

– Если с такой проблемой столкнулись все члены Церкви, то, думаю, нет. Полагаю, Странник нашел способ забирать энергию для них всех, но я все равно не могу представить, чтобы Иветт хотя бы одну ночь не причиняла бы кому-нибудь боль.

– У нее для этого есть Уоррик.

И в тот же момент я сообразила, что до сих пор не рассказала ни про маленькую дневную вылазку Уоррика, ни про его предупреждение. Жан-Клод проснулся как раз тогда, когда я была в больнице, в окружении оборотней. И после этого я носилась от одного срочного дела к другому.

– Сегодня днем ко мне приходил Уоррик, – сказала я.

– Что ты имеешь в виду, ma petite?

Я подробно рассказала ему обо всем.

Безмолвие в ответ. Его присутствие выдавало только легкое дыхание. Наконец, он заговорил.

– Я знал, что Иветт получает силу от своего мастера, но не думал, что он сдерживает способности Уоррика.

Неожиданно он рассмеялся.

– Предупреждение Уоррика меняет наши планы? – спросила я.

– Мы вовлечены в традиционное представление, ma petite. Если мы откажемся заплатить оговоренную цену за верлеопардов, то тем самым дадим Падме и Иветт самый лучший предлог, чтобы бросить нам вызов. Среди нас, нарушение данного слова – практически не искупаемый грех.

– И я сама нас во все это втравила, – сказала я.

– Oui, но при том, кто ты есть, ты не могла иначе. Уоррик – мастер вампиров, кто бы мог подумать. Он так долго был игрушкой Иветт.

– Как долго? – спросила я.

Два-три удара сердца Жан-Клод безмолвствовал, потом сказал:

– Он был в Крестовом походе, ma petite.

– В котором? Их было несколько, – сказала я.

– Приятно говорить со знатоком истории, ma petite. Но ты сама была рядом с ним. Сколько ему лет?

Я подумала.

– Сотен девять, или около того.

– Что означает?..

– Не люблю загадки, Жан-Клод. Первый Крестовый поход был в конце XI века.

– Exactement.

– Значит, Иветт даже старше, – сказала я.

– Ты не смогла определить ее возраст?

– Ей около тысячи. Но это хилая тысяча. Мне встречались вампы ее возраста, которых я боялась до смерти. А ее – нет.

– Да, Иветт может ужаснуть, но не благодаря возрасту или силе. Она может увидеть конец света, но уже никогда не станет мастером среди нас.

– И для нее это, как геморрой в заднице, – сказала я.

– Сказано грубо, но точно, ma petite.

– Я собираюсь просить о помощи Странника.

– Мы договорились с ними уже обо всем, о чем только могли, ma petite. Не влезай в еще большие долги перед ними. Я тебя умоляю.

– Ты меня никогда раньше ни о чем не умолял, – сказала я.

– Так послушай меня, ma petite. Не делай этого.

– Я не собираюсь торговаться, – сказала я.

Он вздохнул так, будто до этого сдерживал дыхание.

– Хорошо, ma petite, очень хорошо.

– Я просто спрошу.

– Ma petite, ma petite, что я тебе только что говорил?

– Слушай, мы пытаемся спасти не только человеческие жизни, но и вампиров. Вампы в этой стране имеют все гражданские права. Это не означает, что у них есть привилегии. Это влечет за собой определенную ответственность. Или, по крайней мере, так быть должно.

– Ты собираешься воззвать к чувству справедливости совета? – он не позаботился обойтись без недоверчивости в голосе. Фактически, он ее подчеркнул.

В таком виде, звучало это глупо, но… – Частично вина за то, что происходит, лежит на совете. Они поставили под угрозу жизнь своего собственного народа. Хорошие правители так не делают.

– Никто еще не обвинял их в том, что они "хорошие правители", ma petite. Они такие, какие есть. Это не вопрос – хорошие они, или плохие. Мы их боимся, и этого достаточно.

– Бред! Этого вовсе не достаточно. Этого даже близко не достаточно.

Он вздохнул.

– Пообещай мне, что ты не будешь заключать с ними никакие сделки. Спроси, но ничего не предлагай.

Ты должна поклясться мне в этом, ma petite. Пожалуйста.

"Пожалуйста", плюс страх в его голосе, меня добили.

– Обещаю. Это их обязанность. Нельзя торговаться с кем-то о том, чтобы он сделал то, что обязан делать в первую очередь.

– Ты – мое любимое дивное сочетание цинизма и наивности, ma petite.

– Считаешь наивным ждать от совета помощи вампирам этого города?