Глава 39

Чувствовала я себя дерьмово, а для оправдания этого на мне не было даже синяков. Я сконцентрировалась на следующей проблеме, отодвинув то, что я сделала, и то, что едва не сделала, в дальний угол. Я не могла с этим определиться, пока не поговорю с Ричардом и Жан-Клодом. Раньше меня тревожило, что я связана с вампиром, но никогда особо не беспокоило, что я привязана к вервольфу. Мне следовало догадаться, что достанется с обеих сторон.

За три минуты мой пейджер пищал трижды. Первый раз – МакКиннон, второй – Дольф, и незнакомый номер. С незнакомого номера звонили дважды за десять минут. Проклятье. Я заехала на заправку и первым делом позвонила Дольфу.

– Анита.

– Откуда ты всегда знаешь, что это я?

– Я не знаю, – сказал он.

– Что случилось?

– Ты нужна нам на новом месте.

– Я на пути к церкви и МакКиннону.

– Пит здесь, со мной.

– Звучит зловеще.

– Мы тут только что отправили вампа в больницу, – сказал он.

– В гробу?

– Нет.

– Тогда как…?

– Он был на лестнице, завернулся в одеяла. Они не думали, что он на такое решится. Но это одна из пристроек к зданию Церкви. У нас здесь есть дважды укушенная, и она говорит, что тот вамп был опекуном для более молодых вампиров, которые все еще в здании. Она волнуется по поводу того, что будут делать вампиры, когда проснутся, а опекуна не будет, чтобы их успокоить и накормить.

– Накормить? – переспросила я.

– Говорит, что они все отпивают немного крови опекуна, чтобы начать ночь. Без этого, как она говорит, голод становится слишком сильным, и они могут быть опасны.

– Ну не кладезь ли информации…

– Она испугана, Анита. У нее два чертовых вампирских укуса на шее, и она испугана.

– Черт! – сказала я. – Я еду, но, честно говоря, Дольф, я не знаю, чего ты от меня ждешь.

– Ты – эксперт по вампирам, ты мне и скажи.

Так, немного враждебности.

– Я подумаю по дороге. Может, я придумаю план к тому времени, как приеду.

– До того, как они легализовались, мы бы сами их сожгли.

– Эх, – сказала я, – старые добрые времена!

– Ага, – отозвался он.

Не думаю, что он уловил сарказм. Хотя с Дольфом всегда трудно быть уверенной.

Я набрала третий номер. Ответил Ларри:

– Анита.

Его голос казался лишенным интонаций, полным боли.

– Что случилось? – спросила я, борясь с перехватившим дыханием.

– Я в порядке.

– По голосу не скажешь, – сказала я.

– Я просто слишком много двигался со всеми этими швами. Мне нужно принять болеутоляющее, но тогда я не смогу вести.

– Тебя нужно подвезти?

Он молчал секунду или две, потом сказал:

– Да.

Я знала, чего ему стоило мне позвонить. Он был чуть ли не в первый раз на задании полиции без меня.

То, что ему понадобилась моя помощь хоть для чего-то, должно быть, жгло ему пятки. Меня бы это взбесило до крайности. Вообще-то, я бы не позвонила. Я бы упиралась до потери сознания. Я не критиковала Ларри, я критиковала себя. Временами он был просто умнее, чем я. Это был один из таких случаев.

– Ты где?

Он назвал адрес, и это было совсем недалеко. Удачно.

– Я меньше чем в пяти минутах от тебя, но не смогу сразу отвезти тебя домой. Еду на место преступления.

– Пока мне не приходится вести, со мной все в порядке. Мне приходится тратить все мое внимание, чтобы просто оставаться на дороге. Пора затормозить, когда становится так сложно.

– Ты действительно мудрее меня.

– Это значит, что ты все же не стала бы просить помощи, – сказал он.

– Ну… да.

– И когда ты бы позвала на помощь?

– Когда съехала бы в кювет и была вынуждена вызвать аварийную машину.

Он засмеялся и резко вздохнул, как будто ему стало больно.

– В общем, я тебя жду.

– Еду.

– Я знаю, – сказал он. – Спасибо, что не сказала "Я же говорила".

– Даже не подумала, Ларри.

– Честно?

– Перекрестя сердце и…

– Не продолжай.

– Ты становишься суеверным на мой счет, Ларри?

Два удара сердца он молчал.

– Может быть, а может, просто день был длинный.

– Ночь будет еще длиннее, – сказала я.

– Спасибо, – сказал он. – Как раз то, что я хотел услышать.

И он повесил трубку, не попрощавшись.

Может, это я сама научила Дольфа никогда не прощаться? Может, я всегда приносила плохие вести, и все хотели как можно скорее повесить трубку? Ну уж нет.

Глава 40

Я думала, что Ларри будет ждать меня в машине. Но нет. Он стоял рядом, облокотившись на нее.

Даже на расстоянии было видно, что ему больно, спину тянет, и он старается не двигаться больше, чем необходимо. Я затормозила рядом с ним. Вблизи он выглядел еще хуже. Его белая рубашка была в пятнах копоти. Легкие брюки были коричневыми, поэтому пострадали не так сильно. Через лоб до щеки шла черная полоса сажи. Чернота оттеняла голубой цвет его глаз, так что они казались темнее, как сапфиры в обрамлении оникса. Взгляд был тусклый, словно боль иссушила его до дна.

– Боже, ты выглядишь, как черт, – сказала я.

Он почти улыбнулся.

– Спасибо, именно это мне было нужно услышать.

– Пей таблетку и лезь в джип.

Он хотел покачать головой, но остановился посередине движения и сказал:

– Нет, если ты будешь вести машину, я справлюсь.

– От тебя несет так, будто тебя поджигали.

– А ты такая чистенькая, – возмущенно ответил он.

– В чем дело, Ларри?

– Кроме того, что мне кажется, будто мне в спину тычут раскаленной кочергой?

– Кроме того, – подтвердила я.

– Расскажу в машине, – сквозь обиду звучала усталость.

Я не стала спорить, и пошла к джипу. Через несколько шагов я поняла, что он не пошел за мной. Я обернулась и увидела, что он стоит совершенно неподвижно, закрыв глаза, и сжав руки в кулаки.

Я вернулась к нему.

– Дать тебе руку?

Он открыл глаза и улыбнулся:

– Вообще-то, лучше спину. С руками у меня все в порядке.

Я улыбнулась и осторожно взяла его под руку, почти ожидая, что он будет протестовать, но он не возражал. Ему действительно было больно. Он с трудом шагнул, и я поддержала его. Мы медленно, но уверенно продвигались к джипу. Когда мы, наконец, добрались до машины, его дыхание стало быстрым и поверхностным. Я открыла дверцу, не вполне представляя, как его усадить. Ему было бы больно в любом случае.

– Просто дай мне опереться на руку. А я сам справлюсь, – сказал он.

Я протянула руку. Он вцепился в нее мертвой хваткой и сел, зашипев от боли.

– Ты говорила, что на второй день болеть будет еще сильнее. Ну почему ты всегда права?

– Тяжело быть совершенством, – ответила я, – но я иду с этой ношей.

И я выдала ему свое лучшее невозмутимое выражение лица.

Он улыбнулся, потом рассмеялся, и согнулся пополам от боли. В результате, несколько секунд он извивался на сиденье. Когда Ларри опять смог сесть прямо, он вцепился в приборную панель, пока не побелели пальцы.

– Боже, не смеши меня.

– Прости, – сказала я.

Я достала детские салфетки с алоэ и ланолином из багажника. Ими очень удобно стирать кровь. И они наверняка должны справиться и с сажей. Отдав ему салфетки, я помогла застегнуть ремень безопасности. Да, ему было бы не так больно без него, но никто не ездит со мной в машине без ремня.

Моя мама была бы сейчас жива, если бы пользовалась им.

– Выпей таблетку, Ларри. И поспи в машине. После того, как я посмотрю на место преступления, отвезу тебя домой.

– Нет, – сказала он так упрямо, и определенно, что я поняла: отговорить его не удастся. Так к чему стараться?

– Как хочешь, – сказала я. – Но ты можешь сказать, чем ты занимался, что выглядишь так, как будто хотел замазать пятна?

Он перевел на меня глаза и нахмурился.

– Валяясь в саже, – уточнила я. – Ты что, никогда не смотрел диснеевские фильмы и не читал детские книжки?

Он слабо улыбнулся.

– Только не в последнее время. Я был на трех пожарах, где просто должен был подтвердить, что вампы мертвы. На двух пожарах я ничего не нашел, только пепел. Третий выглядел, как набор черных палочек. Я просто не знал, что делать, Анита. Я попытался проверить пульс. Я знаю, что это глупо. И череп просто взорвался, обсыпав меня всего пеплом.

Он сидел очень неподвижно, контролируя себя, но его тело выдавало боль, ссутулившись, стараясь отрешиться от того, что он сегодня видел.

То, что я собиралась сказать, делу бы не помогло.

– Ларри, вампы сгорают дотла. Если остались фрагменты скелета, то это был не вампир.

Он посмотрел на меня, и внезапно на его глазах выступили слезы.

– Хочешь сказать, это был человек?

– Возможно. Я не уверена, но возможно.

– Благодаря мне, мы этого уже не узнаем. Без клыков, разницы нет.

– Не совсем так. Они могут сделать анализ ДНК. Хотя, честно говоря, я не уверена, оставил ли огонь что-нибудь для этого. Если они смогут найти подходящие фрагменты, то мы, по крайней мере, узнаем, был ли это вамп или человек.

– Если это челвоек, я уничтожил все возможности опознать его по отпечаткам зубов, – сказал он.

– Ларри, если череп был такой хрупкий, то я не думаю, что кто-нибудь мог бы его использовать. С него просто не сделаешь отпечатков.

– Ты уверена? – спросил он.

Я облизнула губы и хотела соврать.

– Не на сто процентов.

– Ты бы поняла, если бы это был человек. Ты бы не стала его трогать, и думать, что он еще жив, правда?

Машину наполнило молчание.

– Отвечай, – потребовал он.

– Да, я не стала бы искать пульс. Я бы решила, что это останки человека.

– Черт возьми, Аинта, я занимаюсь этим больше года, и до сих пор совершаю такие глупые ошибки!

– Не глупые, просто ошибки.

– Какая разница? – спросил он.

Я подумала, что подставлять спину под кол было глупой ошибкой, но решила не говорить этого вслух.

– Сам знаешь, Ларри. Когда перестанешь себя жалеть, поймешь сам.

– Не будь такой снисходительной, Анита.

Злость в его голосе жгла больнее, чем слова. На сегодня с меня было этого довольно. Действительно довольно.

– Ларри, я бы с удовольствием успокоила твое эго, и сказала бы, что все замечательно, но у меня кончились все конфеты и игрушки. Мой день тоже был не корзиной с подарками.

– Что случилось? – спросил он.

Я покачала головой.

– Да ладно. Прости. Я слушаю.

Я даже не знала, с чего начать, и вообще, я была не готова рассказывать кому-либо про то, что произошло в больнице, тем более – Ларри.

– Даже не представляю, с чего начать, Ларри.

– Попробуй, – сказал он.

– Ричард просто невыносим.

– Проблемы с бойфрендом, – сказал он почти довольно.

Я посмотрела на него.

– Не будь таким снисходительным, Ларри.

– Прости.

– Дело не только в этом. Перед последним звонком, они хотели, чтобы я приехала в Церковь Вечной Жизни. В подвале завалило Малкольма. Его последователи требуют, чтобы его спасли. Пожарные хотят знать, могут ли они оставить его там, пока он не восстанет ночью сам.

– И что? – спросил Ларри.

– А то, что я понятия не имею, как определить, жив ли еще Малкольм или мертв.

Он уставился на меня.

– Шутишь!

– Хотелось бы.

– Но ты же некромант, – сказал он.

– Я поднимаю зомби и обычных вампов, но я не смогу поднять мастера вампира с такой силой, как у Малкольма. Кроме того, что, если я смогу? Докажет это, что он жив, или что он мертв? То есть, если я смогу поднять его, это будет просто означать, что он готов стать зомби. Черт, Жан-Клод уже проснулся, – так, может, и Малкольм тоже.

– Зомби-вампир? – сказал Ларри.

Я пожала плечами.

– Не знаю. Насколько мне известно, я – единственный человек, который может поднять вампов, как зомби. Так что по этому предмету учебников еще не написали.

– А как насчет Сабитини?

– Имеешь в виду фокусника?

– Он поднимал зомби у себя на представлении, и у него там были вампиры, которые ему подчинялись.

Я читал свидетельства очевидцев.

– Во-первых, он умер в 1880 году. Немного до моего времени. Во-вторых, вампы были просто с ним заодно. Для них это был способ остаться в живых. Их звали – Сабитини и его ручные вампиры.

– Никто не доказал, что все это был обман, Анита.

– Прекрасно! Но он умер и не оставил никаких записей.

– Подними его и спроси, – сказал Ларри.

Я смотрела на него достаточно долго, чтобы резко ударить по тормозам и не врезаться в машину перед нами.

– Что ты сказал?

– Подними Сабитини и узнай, мог ли он поднимать вампиров так, как ты. Ему всего-то чуть больше сотни после смерти. Ты поднимала зомби и постарше.

– Ты забыл, как в прошлом году жрица вуду подняла некроманта. Зомби сразу же вышел из-под контроля и начал убивать людей.

– Ты рассказывала, но жрица не знала, кем он был. А если ты будешь знать, то сможешь принять все меры предосторожности.

– Нет, – сказала я.

– Почему? – спросил он.

Я открыла рот и закрыла, потому что не могла придумать достаточно убедительный ответ.

– Я не одобряю, когда мертвых поднимают просто из любопытства. Ты знаешь, сколько денег мне предлагали, чтобы поднять умерших знаменитостей?

– Лично мне до сих пор интересно узнать, что же действительно случилось с Мерлин Монро, – сказал он.

– Когда ко мне придет ее семья, возможно, я это сделаю. Но я не стану поднимать бедную женщину только для того, чтобы бульварная пресса излилась денежным потоком на нашего босса.

– Излилась денежным потоком на нашего босса, – повторил Ларри, – достаточно денежным, чтобы он послал для этого Джеймисона. Но он не смог ее поднять. Слишком давняя смерть, так что нужна была большая жертва.

Я покачала головой.

– Джеймисон слабак.

– Все остальные из Аниматорз Инк. тоже завалили это дело.

– Включая тебя, – сказала я.

Он пожал плечами.

– Я мог бы поднять ее и спросить, как она умерла, но не перед объективами. За бедняжкой охотились при жизни. И теперь та же история. Это не честно.

– Ларри, а ты хороший парень, – улыбнулась я.

– Не достаточно хороший, чтобы знать, что вампы сгорают дотла, а останки скелета – человеческие.

– Не начинай, Ларри. Все дело в опыте. Я должна была сказать тебе об этом раньше. Честно говоря, ты так хорошо справляешься с работой, что мне просто не пришло в голову это сказать.

– Ты решила, что я знаю? – спросил он.

– Ага.

– Я заметил, что ежедневные лекции в последнее время сократились. А я уже привык писать на работе больше, чем писал на лекциях в колледже.

– А в последнее время не так много записей, да? – сказала я.

– Нет, я не думал об этом, но нет.

Неожиданно он усмехнулся, и это осветило его глаза, прогнав весь ужас этого дня. На одно мгновенье он превратился в того же оптимистичного мальчишку с сияющим взглядом, который впервые появился у меня на пороге.

– Хочешь сказать, я наконец учусь, как что делать?

– Ага, – сказала я, – учишься. Вообще-то, если бы ты был побыстрее в деле с оружием, я бы сказала, что ты молодец. Просто трудно научиться сразу всему, Ларри. Всегда происходит что-нибудь такое, что ты не можешь понять, какого черта творится.

– Даже ты? – спросил он.

– Даже я.

Он глубоко вдохнул и выдохнул.

– Я видел, как ты удивилась, всего один или два раза, Анита. Когда монстры становятся такими непонятными, что ты не знаешь, что происходит, они становятся действительно мерзкими, и действительно быстрыми.

Он был прав. Мне хотелось бы, чтобы это было не так, потому что как раз сейчас я понятия не имела, что, черт возьми, происходит. Я не понимала, что произошло с Натаниелем. Я не знала, как работают наши с Ричардом метки. Я не знала, как определить, остается ли Малкольм все еще среди немертвых, или он перешел в более постоянное состояние истинной смерти. На самом деле у меня было так много вопросов и так мало на них ответов, что мне хотелось все бросить и уехать домой. Может, мы с Ларри вместе выпьем по таблеточке болеутоляющего, и выспимся до завтра. Вот завтра наверняка будет день получше. Боже, я так на это надеялась.

Глава 41

Когда мы приехали, здание еще дымилось. Тонкие сероватые струйки дыма маленькими приведениями поднимались от почерневших балок. По какой-то причуде огня высокий купол здания остался нетронутым. Нижние этажи были опустошены и почернели, но купол белым маяком возвышался над развалинами. Казалось, чернозубый гигант откусил от здания большой кусок.

Пожарная машина заняла большую часть узкой улицы. Вода разлилась по улице неглубоким озером.

Пожарные пробирались через воду, неся за плечами мили шланга. Полицейский офицер остановил нас недалеко от места действия.

Я опустила окно и показала свое удостоверение. Бэйдж выглядел официально, но не был удостоверением. Иногда полицейские пропускали меня, иногда им нужно было спросить разрешения.

В Вашингтоне давно обсуждался закон Брюстера, который мог дать истребителям вампиров статус федеральных агентов. Я не была уверена, нравится мне это или нет. Чертовски большее количество вещей, чем удостоверение, делает полицейского полицейским, но я бы предпочла его иметь.

– Анна Блэйк, Ларри Кирклэнд, к сержанту Сторру.

Офицер посмотрел на удостоверение.

– Мне нужно получить подтверждение допуска.

Я вздохнула.

– Хорошо, мы подождем здесь.

Полицейский ушел искать Дольфа, а мы остались ждать.

– Обычно ты с ними споришь, – сказал Ларри.

– Они просто делают свою работу, – пожала плечами я.

– С каких это пор ты перестала стервозничать?

Я посмотрела на него. Он улыбался, что спасало его от язвительного ответа, который уже вертелся у меня на языке. Кроме того, было приятно видеть, как он хоть чему-то улыбается.

– Просто я смягчилась – немного. Что такого?

Улыбка растянулась в ухмылку, дерьмоедскую ухмылку, как назвал бы мой дядя. Это когда то, что он собирается произнести, слишком уж его веселит. Могла поспорить, что мне это не показалось бы таким уж смешным.

– Это влюбленность в Жан-Клода смягчила тебя или регулярный секс?

Я мило улыбнулась.

– Кстати, о регулярном сексе, как дела у детектива Тэмми?

Он покраснел первым. Я была счастлива.

По мокрой улице к нам возвращался коп в сопровождении детектива Тэмми Рэйнолдс. О, жизнь налаживалась!

– А вот и твоя конфетка, – сказала я.

Ларри тоже ее заметил и из ярко красного, стал огненно красным, переплюнув даже свой собственный цвет волос. Его глаза расширились, когда он попытался вздохнуть глубже. Сажа размазалась и немного помогала избежать полного сходства его лица с большим красным кровоподтеком.

– Ты ведь ничего не скажешь, правда, Анита? Тэмми не любит, когда ее дразнят.

– А кто любит? – спросила я.

– Извини, – он говорил быстро, пока они не подошли к нам. – Я извиняюсь, этого больше не повторится.

Пожалуйста, не смущай меня перед Тэмми.

– Разве я могу?

– Запросто, – ответил он. – Пожалуйста, не надо.

Они почти подошли к машине.

– Не наступай мне на ногу, и я не стану наступать тебе, – прошептала я.

– Договорились, – ответил он.

Я открыла окно и, улыбнувшись, протянула:

– Детектив Рэйнолдс, как я рада вас видеть!

Рэйнолдс нахмурилась, потому что я редко была рада ее видеть. Она была ведьмой и первым полицейским со сверхъестественными способностями помимо дара психолога. Но она была молодой, светлой, сияющей, и очень усердно пыталась со мной подружиться. Особенно ее очаровал тот факт, что я поднимаю мертвых. Она хотела знать об этом все. Ни одна ведьма не заставляла меня чувствовать себя настолько чудовищно. У большинства ведьм души были понимающие. Возможно, дело было в том, что Рэйнолдс была ведьмой-христианкой, членом Последователей Пути. Секта брала за основу учение Гностиков, которые принимали почти все магические способности. Почти все они были уничтожены во времена инквизиции, поскольку вера не позволяла им быть излишне скромными, но они выжили. Фанатиков не так то легко истребить.

Рэйнолдс была высокой, стройной, с прямыми, падающими на плечи каштановыми волосами, и глазами, которые я бы назвала ореховыми, но она зовет зелеными. Серо-зеленые, с широким коричневым ободком вокруг зрачка. Это у кошек глаза зеленые, а у людей таких почти не встретишь.

Она пыталась стать моим другом, но когда я не стала ей рассказывать о зомби, она переключилась на Ларри. Поначалу он был непреклонен по тем же причинам, что и я, но мне она секс не предлагала. Это загнало Ларри в угол и в ее руки.

Я бы поспорила с его выбором подружки, если бы имела на то моральное право. Меня не волновало то, что она ведьма или коп. Меня волновало то, что она была религиозным фанатиком. Но когда делишь постель с ходячим мертвецом, ты не имеешь права привередничать.

Я мило ей улыбнулась.

Рэйнолдс нахмурилась сильнее. Никогда раньше я не выглядела такой счастливой при ее виде.

– Я тоже рада вас видеть, Анита.

Ее приветствие было осторожным, но казалось искренним. Всегда хочет подставить вторую щеку, хорошая маленькая христианка.

Мне вдруг стало интересно, являюсь ли я все еще хорошей христианкой? Я не сомневалась в Боге, я сомневалась в себе. Внебрачный секс с вампиром покачнул мою веру во многие вещи.

Она склонила свои пять футов десять дюймов перед окном, чтобы рассмотреть Ларри, который сидел за мной.

– Привет, Ларри.

Ее улыбка тоже была настоящей, она светилась в ее глазах. Я смогла почувствовать волны желания, если не любви, идущих от нее к нему, как теплый, смущающий поток.

Румянец оставил лицо Ларри с брызгами веснушек, словно пролили коричневую тушь. Он поднял на нее большие голубые глаза, и мне не понравилось, как он на нее посмотрел. Я не была уверена, что с его стороны это лишь желание. Возможно, дело было не в Рэйнолдс, но о его чувствах я заботилась гораздо больше.

– Детектив Рэйнолдс, – произнес он.

Мне показалось, или его голос стал немного глубже? Вряд ли… – Ларри. – Это единственное слово было наполнено теплом.

– Где мы можем припарковаться? – спросила я.

Она моргнула и посмотрела на меня ореховыми глазами, словно на секунду забыла, что я здесь.

– Прям здесь, только чуть дальше.