Глава 35

Я зашла за темно-синей рубашкой-поло, но не обнаружила в спальне Ричарда. Шум воды прекратился, но он не вышел. Мне не хотелось опять его видеть, особенно наполовину обнаженного. Я хотела быть подальше от него. Ну, не было бы счастья, да несчастье помогло. Полицейская работа, много полицейской работы, вероятно, сможет удержать меня вне дома весь день. Прекрасно. Приехала скорая, и Зейна загрузили в нее.

Шерри поехала с ним. Я чувствовала себя виноватой, что не еду с ними, но она могла принести больше пользы, чем я. Полиция все еще не показывалась. Мне жутко не хотелось оставлять других объясняться с копами без меня, но нужно было идти. То, что я могла свободно уйти, заставило меня на пару минут почувствовать себя виноватой, но только слегка.

Ронни вернулась в дом и села на диван. Я уже выходила, когда она спросила:

– Я проведу сегодняшний вечер в тюрьме?

Я встала на колени перед ней, взяв ее странно холодные руки.

– Ронни, ты его не убивала.

– Я отстрелила ему полголовы. Что за пули у тебя в том пистолете?

– Я дважды попала ему прямо в грудь. То, что осталось от его сердца, ложки не наполнит, – сказала я.

Она закрыла глаза.

– Его мозги текли по всему крыльцу. Не говори мне, что это не убило бы его само по себе.

Я вздохнула и погладила ее руки.

– Пожалуйста, Ронни, ты сделала то, что должна была сделать. Возможно, потребуется медицинская экспертиза, чтобы установить, какая пуля его убила, но когда полицейские доберутся сюда, убедись, что ты на себя не наговариваешь.

– Я бывала в таком положении прежде, Анита, вспомни. Я знаю, что говорить и что не говорить. – Она смотрела на меня, и взгляд ее был не вполне дружеский.

Я отпустила ее руки и встала.

– Прости, Ронни.

– Я застрелила двух человек, и оба раза я была с тобой.

– Оба раза ты сделала это, чтобы спасти мою жизнь, – сказала я.

Она посмотрела на меня холодными глазами.

– Я знаю.

Я коснулась ее лица и хотела погладить ее по голове, утешая ее, как утешают ребенка, но она не была ребенком.

– Мне жаль, что это случилось, Ронни. Но честно, что еще ты могла бы сделать?

– Ничего, – ответила она, – и это заставляет меня задуматься, тем ли делом я занимаюсь.

Что-то внутри меня сжалось.

– Хочешь сказать, те ли у тебя друзья? Это случилось не из-за твоей работы. Это случилось из-за меня.

Она крепко схватила мою руку.

– Мы друзья, Анита, навсегда.

– Спасибо, Ронни, больше, чем ты можешь представить. Я не знаю, как я смогла бы пережить твою потерю как друга, но не оставайся со мной только из-за лояльности. Подумай об этом, Ронни, правда подумай. Моя жизнь, кажется, не становится менее опасной. Если что-то происходит, оно все опаснее. Тебе стоит подумать, хочешь ли ты быть на линии огня. – Одно это предложение заставило мои глаза гореть. Я сжала ее руку и отвернулась прежде, чем она могла бы увидеть, что гроза вампиров разревелась.

Она не окликнула меня снова, убеждая в вечной дружбе. Я наполовину хотела этого, но на другую половину была довольна, что она действительно задумалась. Если бы Ронни убили из-за меня, я могла бы только завернуться в вину по уши и уползти в нору. Я заметила, что с лестницы на меня смотрит Ричард. Возможно, мы с ним могли бы разделить одну нору. Это было бы достаточным наказанием.

– Что еще случилось? – спросил он. Он высушил волосы, и блестящая волнистая масса скользила по его плечам, когда он шел в комнату. Он снова надел свои джинсы и нашел майку почти по размеру. Это была большая футболка с карикатурой Артура Конан-Дойля. Я в ней обычно спала. Она только чуточку была тесновата Ричарду в плечах и груди. Не мала, заметьте, просто обтягивающая. На мне футболка свисала почти до колен.

– Вижу, ты нашел фен и футболки. Очень рада, – сказала я.

– Ответь на мой вопрос, – попросил он.

– Спроси у Джамиля. Он в курсе всех деталей.

– Я спросил тебя, – сказал Ричард.

– У меня нет времени стоять здесь и повторять это. Я должна идти работать.

– Полиция или вампиры?

– Раньше ты спрашивал об этом, потому что волновался больше, если я уходила на казнь вампира. Тебе всегда было легче, если это была только полицейская работа. Какого черта ты хочешь знать теперь, Ричард? О чем ты беспокоишься? – Я вышла, не дожидаясь ответа.

Мне пришлось переступить через труп на крыльце. Я надеялась, что полицейские будут скоро. Сегодня был типичный июльский день в Сент-Луисе: жаркий и влажный до клаустрофобии. Тело начнет пахнуть, если его быстро не увезут. Еще одна из многих летних радостей.

Мой джип был в гараже, где и должен был быть. Я разрешила Жан-Клоду воспользоваться им, чтобы перевезти сюда всех. Хотя вел не он. Я никогда не встречала старого вампа, который водил бы машину. Они проявляли тенденцию быть немного технофобами. Я уже выруливала из гаража, когда увидела Ричарда в зеркале заднего вида. Он выглядел злым. Я очень серьезно подумала, не продолжить ли движение. Он шагнул в сторону. Но на случай, если у него хватило бы глупости не сделать этого, я подождала, пока он подошел к окошку со стороны водителя.

Я нажала кнопку, и стекло скользнуло вниз, как и полагалось.

– Что? – спросила я. Я позволила этому единственному слову быть таким же враждебным, как его глаза.

– Трое из моей стаи в опасности. Трое моих людей могут быть арестованы, а ты не сказала мне.

– Я позабочусь об этом, Ричард.

– Это – моя работа, заботиться о моих волках.

– Ты хочешь пойти туда лично и объявить, что ты – их Ульфрик? Ты не способен даже просто пойти туда и быть их другом, потому что это может подвергнуть опасности твою драгоценную тайну.

Он сжал край окна достаточно сильно, чтобы его пальцы побледнели.

– Большинство лидеров стай скрывает их личность, Анита. Тебе это известно.

– Райна была вашей альфой для публики, Ричард. Она пошла бы в больницу за ними. Но она мертва. Ты пойти не можешь. Кто остается?

Что-то ударило в дверь.

– Я разозлюсь, если ты испортишь мне машину, – сказала я.

Он передвинул руки медленно, как будто ему нужно было чем-то их занять.

– Не слишком привыкай быть лупой, Анита. Я собираюсь найти тебе замену.

Мы смотрели друга на друг с расстояния меньше фута. Когда-то он вышел бы к машине для еще одного прощального поцелуя. Теперь это была еще одна прощальная ссора.

– Прекрасно, но пока ты не найдешь кого-то другого, я – все, что у тебя есть. Мне нужно поехать и посмотреть, не смогу ли я избавить наших волков от тюрьмы.

– Они не были бы в заключении, если бы ты не подставила их под опасность.

Он достал меня.

– Если бы я не поставила охрану у Стивена и Натаниеля, они были бы уже мертвы. – Я тряхнула головой и начала сдавать джип назад. Ричард убрался с дороги, так что я не рисковала отдавить ему ноги.

Он стоял и наблюдал, как я уезжаю. Если бы он попросил, я бы нашла ему рубашку, но не эту. Во-первых, она была моей любимой; во-вторых, она напоминала мне особенный уикэнд. Тогда шел сериал о Шерлоке Холмсе, с участием Бэзила Рэтбона. Не мой любимый, главным образом потому, что они сделали из доктора Ватсона клоуна, но все равно хороший. Я носила футболку в тот уикэнд, хотя она была слишком велика для того, чтобы выйти в ней из дома. Знатоки моды меня не поняли бы, но Ричарду футболка понравилась. Он просто схватил футболку и даже не вспомнил? Или он надел ее, чтобы напомнить мне о том, что я потеряла? Думаю, я предпочла бы, чтобы это был мстительный жест. Если он мог надеть рубашку и не вспомнить тот уикэнд, я не хотела об этом знать. Нам удалось засыпать поп-корном всю меня и диван в придачу. Ричард не позволил мне встать и отряхнуться. Он настоял, что вычистит меня сам. Чистка, как оказалось, не подразумевала участия рук вовсе, зато дала много работы губам. Если это воспоминание ничего для него не значило, то, возможно, мы никогда не любили друг друга. Возможно, все это было только вожделение, и я просто путала одно с другим.

Мой Бог, я надеялась, что нет.

Глава 36

Еще одно место преступления, еще одно шоу. По крайней мере, тело уже убрали. Это было уже чуть лучше, чем у меня дома. Я оставила здесь трех вервольфов, чтобы охранять Стивена и Натаниеля. Двое из этих вервольфов были в коридоре. Лоррейн все еще была одета как идеальная школьная учительница младших классов, если бы не наручники, которые были явно не в ее стиле. Она сидела на одном из тех стульев с прямой спинкой, которыми, кажется, снабжены все больницы. Этот был неприятно-оранжевого цвета, не соответствовавшего ни одному из мягких пастельных цветов стен. Она рыдала, закрыв лицо руками. Ее запястья выглядели очень маленькими в наручниках. Тэдди стоял возле нее на коленях, похожий на маленькую накачанную гору, и гладил ее тонкую спину.

С обеих сторон от них стояли полицейские в форме. Один из копов небрежно опирался рукой на рукоятку пистолета. Кобура была уже расстегнута. Это меня взбесило.

Я подошла к упомянутому полицейскому, ближе, чем необходимо, вторгаясь в его чертово индивидуальное пространство.

– Спрячьте оружие, офицер, прежде, чем кто-нибудь отберет его у вас.

Он моргнул на меня бледными глазами.

– Mэм?

– Используйте вашу кобуру как положено, или отойдите от этих людей.

– Какие проблемы, Мэрдок? – Высокий, долговязый человек с полной головой темных кудрей шел к нам. Его костюм так свободно болтался на его тощем теле, что выглядел как с чужого плеча. Его лицо притягивало взгляд парой огромных синих глаз. Если бы не рост, он казался двенадцатилетним подростком, одолжившим одежку у папы.

– Не знаю, сэр, – сказал Мэрдок, его глаза смотрели прямо перед собой. Я могла поспорить, что он был в армии или хотел быть. Он выглядел типичным новобранцем.

Высокий человек обратился ко мне.

– В чем дело, детектив…? – Он оставил длинный пробел, чтобы я поместила в него имя.

– Блэйк, Анита Блэйк. Я – с Региональной Группой по Расследованию Противоестественных Случаев.

Протянув мне свою костистую руку, он тряхнул мою немного слишком энергично, но не очень ее сжал. Он не пытался испытывать меня, просто рад был видеть. Его прикосновение оставило на моей коже покалывающее ощущение. Он был сенс. Первый из полицейских, кого я встречала, если не считать ведьмы, которую они наняли специально.

– Вы, должно быть, детектив Пэджетт, – сказала я.

Он кивнул и отпустил мою руку, чудесно улыбаясь. Улыбка сделала его еще моложе. Если бы он не был ростом почти с Дольфа, ему было бы действительно трудновато с авторитетом. Но люди ошибочно принимают большой рост за надежность. Я боролась против противоположной реакции большую часть моей жизни.

Он положил руку мне на плечо и отвел меня от вервольфов. Я не обратила большого внимания на руку на моих плечах. Если бы я была парнем, он бы этого не сделал. Я позволила ему отвести меня в сторону, затем высвободилась из-под его руки. Не делала на этом акцента, просто освободилась. Кто говорит, что я не повзрослела?

– Введите меня в курс, – сказала я.

Он начал рассказывать. Практически то же, что сказал мне Дольф. Единственное дополнение состояло в том, что человека в стену бросила Лоррейн, что объясняло ее слезы. Она, видимо, думала, что ее посадят в тюрьму.

Я не могла ручаться, что этого не будет. Если б она была женщиной-человеком, которая только что спасла жизнь полицейского, убив по неосторожности плохого парня, ее бы не посадили, не в наше время. Но она не была человеком, а закон не беспристрастен, или слеп, независимо от того, чему мы хотели бы верить.

– Позвольте мне проверить, все ли я поняла, – сказала я. – Офицер у двери упал. Стрелок направил пистолет на его голову и собирался произвести контрольный выстрел, когда женщина прыгнула на него. Ее ускорение швырнуло их обоих к дальней стене, о которую он ударился головой. В целом так?

Пэджетт поглядел в свои записи.

– Да, в принципе, правда.

– Почему она в наручниках?

Его глаза расширились, и он выдал мне свою лучшую мальчишескую улыбку. Детектив Пэджетт был очаровашка. Не имело значения, что он выглядел как чучело, он привык рассчитывать на обаяние. По крайней мере, с женщинами. Я могла поспорить, это действовало, хотя и менее удачно, даже на Лоррейн.

– Она – ликантроп, – сказал он, улыбаясь, как будто это все объясняло.

– Она вам сказала это? – спросила я.

Он выглядел пораженным.

– Нет.

– Тогда почему вы предположили, что она – оборотень?

Улыбка испарилась, сменившись нахмуренной гримасой, которая заставила его выглядеть скорее раздраженным, чем сердитым.

– Она бросила человека в стену с достаточной силой, чтобы разбить ему череп.

– Маленькие старушки поднимают автомобиль, под которым лежат их внуки. Это делает их ликантропами?

– Нет, но… – Его лицо закрылось, оборонительная реакция.

– Мне говорили, что вы не слишком любите оборотней, Пэджетт.

– Мои личные чувства не влияют на мою работу.

Я рассмеялась, и это заставило его удивиться.

– Пэджетт, наши личные чувства всегда влияют на нашу работу. Я приехала сюда взбешенной, потому что поссорилась с экс-бойфрендом, так что я отыгралась на Мэрдоке с его кобурой. Почему вы не любите ликантропов, Пэджетт?

– У меня от них мурашки бегут, понятно?

До меня дошло.

– Буквально? – уточнила я.

– Как это, буквально?

– Если вы рядом с оборотнями, у вас действительно бегут по коже мурашки?

Он поглядел туда, где столпились остальные полицейские. Он нагнулся вперед и понизил голос, и я поняла, что не ошиблась.

– Будто жуки ползают по моей коже каждый раз, когда я рядом с ними. – Он уже не выглядел двенадцатилетним. Страх и ненависть в его лице обострили складки, что поместило его ближе к тридцати, чем к двадцати.

– Вы чувствуете их энергию, их ауру.

Он дернулся назад от меня.

– Черт!

– Послушайте, Пэджетт, я узнала, что вы сенс в ту же секунду, как пожала вашу руку.

– Это полное дерьмо, – сказал он. Он боялся, боялся себя.

– Дольф разослал заявку на всех полицейских, которые имеют талант в этой области. Почему вы не откликнулись?

– Я не псих, – сказал он.

– А, вот она, правда. Вы не боитесь ликантропов. Вы боитесь себя.

Он поднял большой кулак, не ударить меня, но просто, чтобы дать выход гневу.

– Вы ничего не знаете обо мне.

– У меня от них тоже мурашки, Пэджетт.

Это успокоило его, немного.

– Как вы можете выносить их присутствие?

Я пожала плечами.

– К этому привыкаешь.

Он качнул головой, почти вздрогнул.

– Я никогда не привык бы к этому.

– Они делают это не нарочно, детектив. Некоторые оборотни лучше скрывают свою сущность, чем другие, но все они излучают больше энергии во время сильных эмоций. Чем больше вы их допрашивали, тем больше они нервничали, больше энергии выделяли, и тем больше мурашек ползло по вашей коже.

– Здесь в комнате была только женщина, а мне казалось, что моя кожа собралась уползти с моего тела.

– Подождите, одна? Вы зачитали ей ее права?

Он кивнул.

– Она сказала вам что-нибудь?

Он покачал головой.

– Ни одного чертова слова.

– А что с другими?

– Мужчины ничего не сделали.

– Так они свободно могут уйти?

– Большой не хочет оставлять ее, а другой находится в палате с двумя ранеными. Говорит, что он не может бросить их без охраны. Я сказал ему, что мы можем позаботиться об этом. Он ответил: очевидно, нет.

Я согласилась с Кевином.

– У вас есть свидетели, которые говорят, что она не хотела ранить человека. Он даже не умер пока. Почему она все еще здесь и в наручниках?

– Она уже убила одного человека сегодня. Я думаю, что этого достаточно, – сказал он.

– Две вещи, детектив. Во-первых, она могла бы сломать эти браслеты в любое время, как захотела бы. Во вторых, если бы она была человеком, вы бы уже отпустили ее.

– Это не так, – сказал он.

Я посмотрела на него. Он попытался меня переглядеть, но сдался первым. Он сказал, глядя в точку выше моей головы:

– Парень умирает. Если я ее отпущу, она может сбежать.

– С какой стати? Она увидела, как полицейскому собираются снести голову, и бросилась на вооруженного человека, чтобы спасти его. Она не зарезала его. Она толкнула его в стену. Поверьте мне, детектив, если она хотела убить его, это была более тщательная работа. Она рисковала жизнью, чтобы спасти одного из ваших.

– Она ничем не рисковала. Пули не вредят ликантропам.

– Серебряные пули – вредят. Они действуют точно так же, как обычные пули на человека. В каждом нападении, которое расследовали сегодня, применялись серебряные пули, Пэджетт. Лоррейн могли убить, но она не колебалась. Если бы не она, у нас был бы мертвый коп на руках. Сколько граждан рискнули бы жизнью, чтобы спасти полицейского?

Он, наконец, посмотрел на меня, глаза были настолько сердиты, что потемнели на два оттенка синего.

– Я понял ваши аргументы.

– В самом деле?

Он кивнул.

– Да. – Он пошел назад к ожидающим копам и рыдающему вервольфу. – Сними с нее наручники.

Мэрдок сказал:

– Сэр?

– Выполняйте, Мэрдок, – сказал Пэджетт.

Тот не стал дальше сомневаться, просто стал на колени перед Лоррейн и расстегнул наручники. Его партнер с другой стороны расстегнул кобуру и сделал два больших шага назад. Я оставила это без внимания. Мы побеждали, нет нужды ссориться.

Как только ее руки были свободны, Лоррейн бросилась ко мне. Я знала, что она не замышляла никакого вреда, но я услышала скрип расстегивающейся кожи по всему холлу. Я подняла голос и сказала:

– Все в порядке, парни. Она – в порядке. Расслабьтесь.

Лоррейн была на коленях, руки охватили мои ноги, рыдая в полный голос, громко и сопливо. Я протянула руку, направив ладонь к другому концу холла. Тэдди встал, и половина стволов повернулась в его сторону. Мы были на грани того, что вещи действительно пойдут не правильно.

– Пэджетт, призовите ваших людей к порядку. – Я бросила взгляд назад в его сторону и обнаружила, что его пистолет направлен на Тэдди. Черт!

– Пэджетт, уберите оружие, и они последуют вашему примеру.

– Велите ему сесть, – сказал Пэджетт, голос напряженный и очень серьезный.

– Тэдди, – сказала я мягко, – сядь, очень медленно, никаких резких движений.

– Я ничего не сделал, – сказал он.

– Неважно, просто сделай это, пожалуйста.

Он сел под настороженным прицелом полдюжины пистолетов. Он положил большие руки на колени, ладонями вниз, показывая, что он не вооружен. Будто ему уже приходилось стараться выглядеть безопасным.

– Теперь уберите ваше оружие, детектив, – сказала я.

Пэджетт смотрел на меня пару секунд. Я подумала, что он не сделает это. Я смотрела в большие синие глаза и видела что-то опасное. Страх, такой глубокий и всеохватный, что ему было необходимо уничтожить вещь, которой он боялся. Он убрал пистолет, но этого одного обнаженного момента его глазах было достаточно.

Мне стоило поговорить с Дольфом и узнать, не было ли на счету Пэджетта убитых оборотней. Я почти готова была поспорить, что были. Снятые обвинения – не всегда значат "невиновен".

Я погладила макушку Лоррейн.

– Все хорошо. Все хорошо. – Мне нужно было вытащить их отсюда. Хорошие парни были почти так же опасны, как плохие.

Она посмотрела на меня, глаза опухли, из носа текло. Настоящий плач – это как настоящий секс. В реальности это не слишком красиво.

– Я не хотела причинить ему вред, – прошептала она.

– Я знаю.

Я поглядела на полицейских в холле. Некоторые из них отвели взгляд. Я покачала головой и помогла ей встать.

– Я беру их с собой в палату Стивена и Натаниеля, детектив Пэджетт. Есть возражения?

Он только покачал головой.

– Замечательно. Пойдем, Тэдди.

– Я могу встать? – спросил он.

Я посмотрела на Пэджетта.

– Вы думаете, что вы и ваши люди сможете удержаться от игры в Рэмбо?

– Если он будет вести себя правильно, конечно.

Пэджетт больше не пытался быть очаровательным. Думаю, он был смущен всем этим шоу. Я знала, что он все еще злился, может, на меня, может, на себя. Мне было без разницы, пока он не начинал стрелять.

– Вы поставили копа внутри палаты? – спросила я.

Он коротко кивнул.

– Он так же счастлив нажать на курок, как все остальные, или я могу открыть дверь без угрозы быть застреленной?

Пэджетт шагнул к двери и постучал в нее.

– Смит, это Пэджетт. Идет детектив.

Он демонстративно широким жестом открыл дверь и предложил Лоррейн и мне войти.

Я посмотрела на молодого копа, сидящего сразу за дверью. Кевин развалился на стуле напротив него, с не зажженной сигаретой в углу рта. Вервольф посмотрел на меня, и одного взгляда было достаточно: не счастливый отдыхающий. И не только из-за нехватки никотина.

Я почти втолкнула Лоррейн в комнату, затем вернулась к Тэдди. Я протянула ему левую руку, и он взял ее. Я помогла ему встать, хотя он не нуждался в помощи.

– Спасибо, – сказал он, не имея в виду благодарность за то, что я помогла ему встать.

– Нет проблем, – сказала я. Я проводила его к палате. Как только они оба благополучно попали внутрь, я обратилась к Пэджетту.