Глава 20

Я спала, положив голову на колени отца. Он гладил мои волосы. Я прильнула к его коленям, прижавшись щекой к обнаженному бедру. Обнаженному бедру? Я внезапно проснулась и резко села, прежде чем увидела Джейсона, который сидел, прислонившись к стене. Это на его коленях я проснулась. Он одарил меня разбавленной версией своей обычной завлекающей улыбки, но глаза его остались холодными и уставшими.

Он даже не косился на меня сегодня. Если Джейсон не издевается, все слишком плохо.

Жан-Клод и Падма спорили по-французски. Они стояли с другой стороны от деревянного стола. Мужчина был прикован к столу лицом вниз серебряными полосами за запястья, щиколотки и шею. Полосы крепились непосредственно к столу. Он был обнажен, но не хватало не только одежды. Вся задняя сторона его тела походила на сплошную кровоточащую массу. Я нашла владельца кожи на двери. Темное привлекательное лицо Рафаэля не выражало ничего. Я надеялась, он еще не скоро придет в сознание.

Рафаэль, Крысиный Король, возглавлял вторую по величине и силе группу оборотней в городе. Он не был ничьей игрушкой. Какого черта он делает здесь в таком виде?

– Как сюда попал Рафаэль? – спросила я у Джейсона.

Усталым голосом он произнес:

– Мастер Зверей захотел крысолюдов. Рафаэль оказался не достаточно сильным, чтобы не подчиниться зову, но его сил было достаточно, чтобы не привести за собой остальных крыс. Он принес себя в жертву.

Джейсон снова прислонился к стене и закрыл глаза.

– Они не смогли сломать его. Они и Сильви не смогли сломать.

– Сильви?

Я осмотрела комнату. Она была двадцать на двадцать, не такая уж большая. Сильви свисала на цепях, весь вес на запястья, без сознания. Большая часть ее была скрыта от меня столом с прикованным Рафаэлем. Она не выглядела раненой.

– Почему она здесь?

– Мастер Зверей призвал и волков. Ричарда здесь не было, так что пришла Сильви. Она защитила всех нас, так же как Рафаэль защитил свой народ.

– О чем спорят Жан-Клод и этот Зверюшечник?

– Странник обещал нам свободу, но они не хотят включать в сделку Рафаэля. Мастер зверей говорит, он не из нашего народа и не наш друг.

– Он мой друг, – сказала я.

Он улыбнулся, не открывая глаз.

– Я знал, что ты это скажешь.

Я поднялась на ноги, опираясь на стену. Меня слегка качало, но все было не так плохо. Я подошла к спорящим вампирам. Французский звучал горячо и яростно.

Жан-Клод повернулся ко мне.

– Ma petite, ты проснулась.

Его английский звучал с сильным акцентом, как обычно после того, как он долго говорил по-французски.

Падма поднял руку.

– Нет, не влияй на нее.

Жан-Клод решительно кивнул.

– Как пожелаешь.

Я хотела прикоснуться к Рафаэлю. Я могла видеть, как поднимается и опускается его спина, но не могла поверить, что он в порядке, пока не коснусь его. Моя рука заколебалась, поскольку здесь почти не осталось места, которое бы не кровоточило. Наконец я коснулась его волос и отошла. Мне не хотелось его будить.

Бессознательное состояние сейчас было лучшим для него.

– Кто он тебе? – спросил Падма.

– Это Рафаэль, Крысиный Король. Он мой друг.

Открылась дверь и в подвал вошла Ханна. В тот же момент стало ясно, что это Странник. Он прислонил это очень женственное тело к двери и попытался выглядеть мужественно.

– Ты не можешь дружить с каждым монстром в городе.

Я уставилась на него.

– Хочешь поспорить?

Он покачал головой, светлые волосы Ханны запрыгали взад-вперед как в рекламе шампуня. Он засмеялся совсем по-девичьи.

– О нет, Анита, я не стану заключать с тобой еще одну сделку сегодня, – Он начал спускаться по лестнице, сняв высокие каблуки и заскользив в одних чулках. – Но будут и другие ночи.

– Я просила безопасный проход, и ты дал его, – сказала я. – Ты не можешь больше причинить нам вред.

– Я дал вам проход только на эту ночь, Анита.

– Не помню, чтобы в твоем обещании упоминались временные рамки, – сказал Жан-Клод.

Странник отмахнулся:

– Это было и так понятно.

– Не мне, – сказала я.

Он остановился на другой стороне стола рядом с Падмой и уставился на меня серыми глазами Ханны.

– Кто угодно понял бы, что я имею в виду только эту ночь.

– Ты сам сказал, Странник, она не кто угодно, – промолвил Жан-Клод.

– Он лишь один из совета и не может говорить за всех, – сказал Падма. – Он может заставить нас отпустить вас сегодня, но ничего больше. Он не может освободить вас, не учитывая мнения остальных.

– Тогда его слова ничего не значат, – сказала я.

– Если бы я собирался пообещать вам неприкосновенность на все время нашего пребывания, – сказал Странник, – я бы попросил большего, чем просто правда о смерти Повелителя Земли.

– Мы заключили сделку. Я свои условия выполнила, – сказала я.

Он попытался скрестить руки на груди, но пришлось опустить их на живот, бюст помешал. Женское тело не предназначено для грозных поз.

– Ты создала мне еще одну проблему, Анита. Разумнее было бы не быть столь проблематичной.

– Угрожай, сколько хочешь, – ответила я, – но сегодня ты не можешь нас тронуть.

– Не забивай себе этим голову, – Его голос звучал несколько ниже, исходя из горла Ханны.

Я подошла к голове Рафаэля, желая пригладить его волосы и не смея сделать этого. Слезы подступили к глазам.

– Освободите его. Он пойдет с нами, или твои слова хуже дерьма, Странник.

– Я не отдам его, – сказал Падма.

– Ты сделаешь, как тебе сказали, – ответил Странник.

Я отвернулась, чтобы не видеть разделанного тела Рафаэля. Еще не хватало, чтобы плохие парни видели меня плачущей. Отвернувшись от Рафаэля, я смогла лучше рассмотреть Сильви. То, что я увидела, заставило меня остановиться.

Ее брюки были спущены до щиколоток, туфли все еще одеты. Я сделала шаг, потом другой, почти подбежала к ней и опустилась на колени. Кровь покрыла ее бедра. Ее руки были вывернуты в запястьях, глаза крепко зажмурены. Она что-то шептала, очень тихо, снова и снова. Я коснулась ее руки, и она вздрогнула. Ее голос стал громче, и я разобрала лишь одно слово:

– Нет, нет, нет.

Снова, и снова, и снова, как мантра.

Я заплакала. Сегодня днем я собиралась выпустить в Сильви пулю, а сейчас плакала из-за нее. Я превращаюсь в крепкого социопата. У меня свои проблемы с Сильви, но такое… Она и при лучших обстоятельствах не любит мужчин. Это делает то, что с ней произошло, еще более жестоким. Или, может быть, просто я помню ее очень гордой, уверенной и самодостаточной. Видеть ее в таком положении было почти невыносимо.

– Сильви, Сильви, это Анита.

Я хотела вернуть на место ее одежду, но боялась коснуться ее снова, пока она не осознает, что это я.

– Сильви, ты меня слышишь?

К нам подошел Джейсон.

– Дай мне попробовать.

– Она не хочет, чтобы к ней прикасался мужчина.

– Я не трону ее.

Он встал на колени.

– От меня пахнет стаей. От тебя нет.

Он очень осторожно провел рукой перед ее лицом, стараясь не касаться.

– Почувствуй запах стаи, Сильви, познай комфорт наших прикосновений.

Она перестала говорить нет, но это все. Она даже не открыла глаза.

Я встала и оглядела комнату.

– Кто это сделал?

– Она могла остановить это в любой момент, – сказал Падма, – отдав мне стаю, она бы освободилась и свободно ушла.

Я закричала:

– КТО ЭТО СДЕЛАЛ?

– Я, – ответил Падма.

Я опустила глаза, а когда подняла их, мой узи был направлен на него.

– Я собираюсь разнести тебя на куски.

– Ma petite, ты заденешь Рафаэля и, возможно, меня.

Автомат совсем не приспособлен для стрельбы по одной цели в толпе, но браунинг тут вряд ли поможет. Я покачала головой.

– Он умрет. За это он умрет.

Странник встал перед Падмой.

– Ты уничтожишь это тело? – Он расставил руки и загородил собой Падму. – Ты убьешь любовницу своего Вилли?

Обжигающе горячие слезы потекли по моему лицу.

– Будь ты проклят, все вы.

– Падма не насиловал твою подружку лично, – сказал Странник. – Любой мужик может это сделать, а вот снять кожу с живого оборотня – это искусство.

– Кто тогда?

Мой голос стал слегка спокойнее. Я не собиралась использовать автомат, и все это знали. Я опустила узи и убрала его под плащ, после чего взяла в руку Браунинг.

Жан-Клод подошел ко мне. Он слишком хорошо меня знал.

– Ma petite, сегодня мы все уйдем отсюда живыми. Не лишай нас этой возможности ради мести.

В дверь вошел Фернандо, и все стало ясно. Возможно, он был не один, но он точно в этом участвовал. Он мне подмигнул.

– Странник не дал мне поиметь Ханну.

Я начала дрожать, легкий трепет возник в моих ладонях, поднялся к плечам и распространился по всему телу.

Никогда еще мне не хотелось убить кого-либо так сильно, как его в эту секунду. Он ступал по лестнице босыми ногами, водя руками по груди, играя с волосами на животе и, наконец, устроив их на шелке брюк.

– Возможно, я получу тебя, прикованную к стене, – проговорил он.

Я почувствовала, как улыбка появляется на моем лице. Я говорила очень ясно, очень осторожно, потому что иначе я бы сорвалась на крик, а если бы я потеряла контроль над голосом, я бы пристрелила его. Я знала это так же точно, как то, что стою здесь.

– Кто тебе помогал?

Падма остановил сына, заключив его в объятия. Я видела настоящий страх на лице мастера вампиров. Его сын был слишком заносчивым или слишком глупым, чтобы понять.

– Я сделал это сам.

Послышался смех, достаточно острый, чтобы придушить меня.

– Ты не мог сам причинить столько вреда. Кто тебе помогал?

Странник коснулся плеча Фернандо.

– Другие, безымянные другие. Если женщина сможет, пусть скажет. Если нет – значит, тебе не нужно этого знать. Ты не станешь охотиться за ними, Истребительница.

– Не сегодня, – сказала я.

Дрожь прошла. Холодный, ледяной центр моей души, который я обычно скрываю, словно выплеснулся наружу. Я была спокойна, мертвецки спокойна. Я могла пристрелить их, не моргнув глазом.

– Но ты сам сказал, Странник, будут и другие ночи.

Джейсон говорил тихим голосом, и Сильви ему отвечала. Я взглянула на нее. Она больше не плакала. Ее лицо было бледным и по-странному твердым, словно все крепкое и тяжелое держалось внутри. Джейсон открыл замки на цепях, и она сползла по стене. Он попытался помочь ей надеть брюки, но она оттолкнула его.

Я встала перед ней на колени.

– Позволь мне помочь тебе.

Сильви попыталась натянуть брюки сама, но руки недостаточно хорошо ее слушались. Она продолжала тянуть их, пока не упала на пол в слезах.

Я стала одевать ее, и она мне это позволила. Она помогала мне, как могла, но ее руки сильно тряслись, и многого она сделать не могла. Ее брюки были из розовой ткани. Я никак не могла найти белье, оно исчезло. Я знала, что Сильви его носила, потому что она была настоящей леди.

Когда все было закрыто, она, наконец, посмотрела мне в глаза. Взгляд ее карих глаз заставлял меня отвернуться, но я сдержалась. Если она может терпеть ту боль, что читается на ее лице, то я должна, по крайней мере, смотреть на нее. Не дрожать. Я даже перестала плакать.

– Я не отдала им стаю, – сказала она.

– Я знаю, – ответила я.

Хотелось коснуться и успокоить ее, но было страшно. Она упала вперед, всхлипывая; не плача, но, всхлипывая так, словно пыталась собрать части себя с пола. Я осторожно обняла ее. Она повисла на мне, прижимаясь. Я обхватила ее частично руками, частично коленями, укачивая ее. Я приблизилась к ее уху и выдохнула:

– Он мертвец. Они все мертвецы.

Она медленно успокоилась, после чего посмотрела на меня.

– Клянешься?

– Клянусь.

Она прижалась ко мне и тихо проговорила:

– Я не буду убивать Ричарда.

– Хорошо, потому что мне бы не хотелось убить тебя теперь.

Она засмеялась, и смех сменился плачем, но более спокойным, тихим, не таким безнадежным.

Я посмотрела на остальных. Мужчины, мертвые и живые, глазели на меня.

– Рафаэль идет с нами, разговор окончен.

Падма кивнул.

– Хорошо.

Фернандо повернулся к нему.

– Отец, ты не можешь этого позволить. Волки, да, но не Крысиный Король.

– Спокойно, Фернандо.

– Он не должен жить, если не подчинится.

– Ты не достаточно пробыл крысой, чтобы быть доминантом для него, не так ли, Фернандо? – спросила я. – Он сильнее, чем ты когда-либо сможешь стать, и за это ты его ненавидишь.

Фернандо шагнул ко мне, но Падма и Странник задержали его, положив руки на плечи.

Жан-Клод встал между нами.

– Пойдем своей дорогой, ma petite. Ночь затягивается.

Странник медленно отошел от Фернандо. Я не была уверена, кому он доверяет меньше, мне или крысенку. Он начал раскрывать оковы, державшие Рафаэля. Крысолюд все еще был без сознания, к счастью для него.

Я поднялась на ноги, Сильви вместе со мной. Она оттолкнулась от меня, пытаясь пойти, и почти упала. Мы с Джейсоном подхватили ее за руки.

Фернандо рассмеялся.

Сильви споткнулась, словно ее толкнули. Смех ранит сильнее любых слов. Я прижалась губами к ее щеке, притянула ее лицо к своему свободной рукой, губы к ее уху.

– Он мертвец, запомни это.

Она на мгновение склонилась ко мне, потом кивнула. Она выпрямилась и позволила Джейсону помочь ей пройти к лестнице.

Жан-Клод поднял Рафаэля на руки как мог аккуратнее, балансируя с мужчиной на плече. Рафаэль застонал, руки дернулись, но глаза оставались закрытыми.

Я посмотрела на Странника.

– Тебе нужно найти другую лошадку, – сказала я. – Ханна уходит с нами.

– Конечно, – сказал он.

– Сейчас, Странник, – проговорила я.

Высокомерие скользнуло по его лицу, какого никогда не было у Ханны.

– Не позволяй одному удачному магическому трюку сделать тебя дурой, Анита!

Я улыбнулась, зная, что это не удовольствие. Это было стремление ранить, высокомерие и злоба.

– Мое терпение кончилось на сегодня, Странник. Убирайся из нее сейчас же или… Я наставила Браунинг в пах Фернандо. Они все сгрудились рядом.

Глаза Фернандо расширились, но он был не так испуган, как стоило бы. Я нажала на курок немного сильнее, обычно это заставляет большинство мужчин отступить. Он что-то проворчал, но пошел ко мне. Он собирался поцеловать меня.

Я рассмеялась. Я смеялась, когда его губы накрыли мой рот и пистолет прижался к его телу. Это смех, а не пистолет, заставил его отступить.

Ханна упала на колени, Странник оставил ее. Нужно было, чтобы кто-то помог ей подняться по лестнице. Я подумала о Вилли, и он пришел. Не глядя на меня, он помог ей подняться на ноги. Я продолжала смотреть на плохих парней. Одна проблема.

– Почему ты смеешься? – спросил Фернандо.

– Потому что ты чертовски глуп, чтобы выжить.

Я отошла от них, все еще направляя на него пистолет.

– Он твой единственный сын? – спросила я.

– Мой единственный ребенок, – сказал Падма.

– Сочувствую, – ответила я.

Нет, я его не пристрелила. Но, глядя в злые глаза Фернандо, я поняла, что еще будет возможность. Кто-то ищет смерть из безрассудства, кто-то по глупости. Если Фернандо хочет упасть, я буду больше чем счастлива помочь ему в этом.

Глава 21

Рафаэль лежал на смотровом столе, но мы были не в больнице. У ликантропов есть на случай непредвиденных ситуаций самодельный госпиталь в подвале здания, владельцем которого тоже был оборотень. Однажды здесь осматривали и мои собственные раны. Рафаэль лежал на животе, подключенный к капельнице, наполненной болеутоляющими средствами. Болеутоляющие не очень помогают ликантропам, но – эй, нужно же делать хоть что-то. Он пришел в себя в джипе. Он не кричал, но слабых сдавленных звуков, которые все время вырывались из его гортани, когда машина подпрыгивала на кочках, было более чем достаточно.

Доктор Лилиан была маленькой женщиной с волосами цвета соли с перцем, постриженными в деловом стиле. Она так же была крысолюдом. Она повернулась ко мне.

– Я сделала для него все, что могла.

– Он выздоровеет?

Она кивнула.

– Да. Настоящая опасность при таких повреждениях, если пережить шок и потерю крови – инфекция. А мы не можем подхватить инфекцию.

– Как, оказывается, полезно покрываться мехом, – сказала я.

Она улыбнулась и похлопала меня по плечу.

– Я знаю, что юмор – это ваш способ борьбы со стрессом, но не испытывайте его на Рафаэле сегодня вечером.

Он хочет поговорить с вами.

– Ему уже…?

– Достаточно хорошо? Нет, но он мой король и не позволит мне помочь ему отключиться, пока вы не поговорите. Я пойду, посмотрю на другого нашего пациента, пока вы выслушаете то, что он считает таким важным.

Я дотронулась до ее руки до того, как она прошла мимо меня.

– Как Сильви?

Лилиан не хотела смотреть на меня, потом подняла глаза.

– Физически, она выздоровеет, но я не психиатр. Я не имела дела с последствиями таких нападений. Я хотела оставить ее здесь на ночь, но она настаивает, что пойдет с вами.

Мои глаза расширились.

– Почему?

Лилиан пожала плечами.

– Думаю, она чувствует себя с вами в безопасности. И она не чувствует себя в безопасности здесь, – пожилая женщина неожиданно внимательно посмотрела на меня. – Есть ли причина, по которой она не может чувствовать себя здесь в безопасности?

Я подумала об этом.

– Верлеопарды когда-нибудь лечились здесь?

– Да, – сказала она.

– Проклятие.

– Почему это имеет значение? Это нейтральное место. Мы все с этим согласились.

Я встряхнула головой.

– Сегодня ночью вы в безопасности, но все, что знала Элизабет, знает Мастер Зверей. Завтра, здесь уже может быть не безопасно.

– Вы уверены в этом? – спросила она.

– Нет, но я не могу сказать наверняка, что вы будете здесь в безопасности.

Она кивнула.

– Очень хорошо. Тогда возьмите Сильви с собой, но Рафаэль должен остаться здесь, по крайней мере, на одну ночь. Я придумаю, куда переместить его завтра, – она окинула взглядом медицинское оборудование. – Мы не можем взять все это, но мы сделаем все, что в наших силах. Теперь идите, поговорите с нашим королем, – и она вышла из комнаты.

Я внезапно осталась одна в тишине подвала. Я посмотрела на Рафаэля. Они устроили что-то вроде палатки из простыни над его телом, прикрывающей, но не касающейся. Обнаженная кожа была покрыта целебной мазью, но не забинтована. Все, что можно было наложить на раны, причинит больше вреда, чем пользы. Они обращались с его раной так осторожно, словно это был ожог. Я не знала всего, что они делали с ним, так как отлучалась на какое-то время зашить руку.

Я обошла стол так, чтобы Рафаэль мог видеть меня, не поворачивая головы. Движение – это плохо. Его глаза были закрыты, но дыхание было частым и неровным. Он не спал.

– Лилиан сказала, вы хотите поговорить со мной.

Он моргнул и посмотрел на меня. Его глаза скосились под неудобным углом. Он попытался повернуть голову, и из глубины его грудной клетки вырвался слабый звук. Я никогда не слышала ничего подобного. И не хотела услышать это снова.

– Не двигайтесь, пожалуйста, – я нашла маленькую табуретку на колесиках и пододвинула к кровати. Когда я села, мы оказались приблизительно на одном уровне. – Вы бы позволили ей накачать вас лекарствами. Вам нужно поспать.

– Во-первых, – сказал он. – Я должен знать, как вы освободили меня, – он сделал глубокий вдох, и боль судорогой прошла по его лицу.

Я посмотрела в сторону, затем обратно. Нельзя отворачиваться.

– Я заключила на вас сделку.

– Что … – его руки конвульсивно дернулись, и чувственные губы сжались в тонкую линию.

Когда он заговорил снова, его голос был ниже, более вкрадчивым, как будто даже просто слова причиняли ему боль.

– Что вы отдали ради меня?

– Ничего.

– Он бы не … не отказался от меня так легко, – Рафаэль пристально посмотрел на меня, его темные глаза требовали правды. Он думал, что я обманывала его, и не мог успокоиться. Он думал, что я сделала что-то ужасное и благородное для его спасения.

Я вздохнула и рассказала ему очень сокращенную версию ночных событий. Это был самый простой способ объяснить.

– Видите, это не требует от вас никакой доплаты.

Он почти улыбнулся.

– Крысолюды будут помнить то, что вы сделали сегодня ночью, Анита. Я буду помнить.

– Может быть, мы не ходим вместе по магазинам и не встречаемся в тире, но вы – мой друг, Рафаэль. Я знаю, если бы я позвала вас на помощь, вы бы пришли.

– Да, – сказал он. – Да, это так.

Я улыбнулась ему.

– А теперь я схожу за Лилиан, О'Кей?

Он закрыл глаза, и напряжение отпустило его. Словно теперь он, наконец, мог отдать себя боли.

– Да, да.

Я отослала Лилиан к нему и отправилась искать Сильви. Она была в маленькой комнате, где, как надеялась Лилиан, она сможет немного поспать. Сильви была вместе со своей подругой, другими словами, любовницей, ну да все равно. Ее вызвал Джейсон. Я понятия не имела о ее существовании. Голос Гвен было хорошо слышно в коридоре.

– Ты должна сказать ей Сильви, обязательно.

Я не расслышала ответ Сильви, на высоких каблуках трудно быть бесшумной. Они знали, что я приближалась.

Я вошла в открытую дверь. Гвен посмотрела на меня, а Сильви отвернулась. Белая подушка обрамляла ее короткие, очень кудрявые каштановые волосы. Она была на три дюйма выше меня, но смотрелась хрупкой в маленькой кровати.

Гвен сидела на стуле рядом с кроватью, держа обеими руками руку Сильви. У Гвен были длинные слегка волнистые светлые волосы и большие карие глаза на утонченном лице. Все в ней было изысканно, женственно, как у бледной, превосходно сделанной куклы. Но сила в ее лице, ум в ее глазах, заставляли изменить это мнение. Гвен была психологом. Она была неотразимой личностью даже без струящейся энергии ликантропов, которая окружала ее, словно аромат духов.