— Уже покарал, — зло бросила Дарси, — заставив меня повстречаться с тобой.

Кейн сделал вид, что ее слова не имеют для него никакого значения, и лениво развалился в кресле. Он положил ноги на стол и завел обе руки за голову.

— Мне кажется, — задумчиво сказал он, — что мы оба получили по заслугам. Ты для меня — настоящий ад на земле. Полагаю, и я для тебя тоже.

Дарси смотрела на него и думала, как быстро, словно хамелеон, этот человек умеет менять обличья. Он представал перед ней в образе картежника, джентльмена, грабителя и проделывал все это с необыкновенной легкостью. Как ему это удается, с завистью подумала Дарси. По-видимому, это умение помогало ему дурачить людей и таким образом зарабатывать себе на жизнь.

— Что тебе от меня нужно? — наконец спросила она.

— Кажется, я тебе уже об этом сказал, — ответил Кейн, стараясь не выходить из образа злодея.

Да, ему не нравилось то, что он делал, но он обязан был создать у Дарси такое неприятное впечатление о Денвере, чтобы у нее больше никогда не возникало желания вернуться в этот город.

Дарси с вызовом смотрела на сидевшего в кресле Кейна. Казалось, она готова перегрызть ему горло.

— Я знала, что ты с самого начала был связан с Гризли Ванхуком, — сказала она. — Вот почему ты единственный выступил против него и сделал вид, что пытаешься защитить меня. Каждый из вас играл свою роль, не так ли?

Она не ждала от него ответа, а продолжала, нанизывая на нить своих рассуждений одно умозаключение за другим;

— Какое замечательное сочетание: утонченный карточный шулер и грязный бандит!

Ее глаза заскользили по его лицу, пытаясь найти какой-нибудь знак, отметину или недостаток, свидетельствующие о нечистоплотности и двойственности его натуры. Но увы, у Кейна не было физических недостатков ни на лице, ни, как она знала, на теле.

— Ты хотел завоевать мое расположение, а потом спокойно обокрасть меня. И тебе наплевать, что твоего напарника застрелили. На Гриза повесят обвинения за все ограбления, а ты исчезнешь вместе с добычей, получив в придачу выкуп за меня. Как же я тебя ненавижу!

Кейн в очередной раз поразился ее способности делать совершенно парадоксальные выводы. Он забрал золото из конторы только для того, чтобы кто-нибудь, воспользовавшись суматохой, не украл его. А лошадь Гриза он взял, чтобы использовать ее как доказательство преступлений Ванхука.

Конечно, он не мог поделиться с Дарси всеми этими соображениями, и к тому же это было совершенно бесполезно: она все равно будет слышать только себя саму. Такова ее философия в общении с мужчинами — верить лишь в самое худшее.

Кейн тяжело вздохнул и начал снимать сапоги. Прошедший день измотал его и физически, и эмоционально.

— Что это ты задумал? — охнула Дарси, когда он направился к кровати. — Если ты собрался спать здесь, то я этого не допущу. Лучше уж пустить в постель гремучую змею!

— Это ты про себя? — осведомился Кейн. Он лег на кровать и положил ногу на ноги Дарси, чтобы лишить ее возможности двигаться. — Но здесь одна кровать, и нам придется спать на ней, хотим мы этого или нет.

— Я не хочу! — тут же выпалила Дарси. — К тому же я с полудня ничего не ела и думаю, что…

— А я думаю, что ты вполне доживешь до утра, — перебил он ее.

— Ты решил заморить меня голодом?

Она содрогнулась от такой перспективы. Но разве можно ожидать сочувствия от этого бандита? Он уже доказал свою холодность и бесстрастность. А те нежные слова, что он шептал ей на ухо, когда они занимались любовью, были обыкновенной ложью.

— А зачем тебя кормить? — зевая, спросил Кейн. Он фамильярно положил руку Дарси на живот, чем еще больше вывел ее из себя. — В тебе столько ненависти, что ты можешь питаться ею не один день.

— Я действительно тебя ненавижу, — подтвердила она. — Надеюсь, ты это понял!

— Да ну-у? — насмешливо протянул он, накрывая себя и ее одеялом. — Кто бы мог догадаться?

— Хочу предупредить, что пристрелю тебя, как только мне представится такая возможность, — пригрозила она.

— Спасибо за предупреждение, а теперь замолчи и спи.

— Не думаю, что мне удастся уснуть, особенно рядом с таким подонком, как ты. Не могу себе представить…

Кейн схватил подушку и прижал ее к лицу Дарси.

— Боюсь, что в своем стремлении оставить за собой последнее слово ты заболтаешь меня до смерти, — сказал он.

Дарси ничего не сумела ответить ему, потому что едва могла дышать. Через некоторое время она почувствовала, что засыпает. Хотя она поклялась себе, что не сомкнет глаз, усталость взяла свое. Без сомнения, это была самая ужасная ночь в ее жизни. Ее оскорбляла сама мысль о том, что она делит ложе с Кейном Каллаханом.

Все предыдущие дни она вытравливала в себе даже намек на нежные чувства к нему. Она составила алфавитный список причин, по которым должна его ненавидеть. Этот человек не имел понятия о сочувствии и доброте, а также был напрочь лишен благородных побуждений. И если он еще не продал душу дьяволу, то только потому, что они не сошлись в цене!

Даже на смертном одре Дарси ни за что не призналась бы, что Кейн нравится ей, что его образ навсегда поселился в ее сердце. Слава Богу, она проявила достаточно твердости и ни разу не сказала ему об этом, а то он получил бы еще одну возможность всласть посмеяться над ней.

Ничего, она найдет возможность и сбежит от него. Этот негодяй проклянет день, когда встретил ее! Она еще скажет свое слово и посмеется последней!

Когда Оуэн Грейвз пришел утром на работу, то обнаружил, что в конторе заправляет Лестер Олдридж. Оуэн еще по дороге узнал об исчезновении Дарси, Прошлую ночь он провел у своей любовницы на другом конце города и не мог быть свидетелем превращения Лестера в народного героя.

Оуэн пришел в отчаяние, когда узнал, что помощник шерифа Меткаф назначил управляющим Одлриджа. С одной стороны, исчезновение Дарси было Оуэну на руку, потому что ее вечные придирки уже начали сводить его с ума. Но с другой стороны, новое назначение так воодушевило Лестера, что тот даже перестал заикаться. Более того, худосочный бухгалтер принялся полностью копировать Дарси. Он точно так же носился по конторе, расставляя все предметы в алфавитном порядке. В какой-то момент Оуэну начало казаться, что Дарси никуда не исчезала, потому что Лестер в до боли знакомой манере вручил ему увесистую стопку бухгалтерских книг и сказал:

— Разложи эти книги в алфавитном порядке, чтобы я легко мог найти нужную информацию.

— Я не собираюсь выполнять твои приказы, — огрызнулся Оуэн и выразительно указал бывшему бухгалтеру на дверь его комнатки.

— О нет, это твой долг, — возразил Лестер тем же тоном, каким обычно разговаривала Дарси. — У нас есть обязанности перед обществом, и мы будем их выполнять, пока мисс О'Рурк отсутствует. Где бы она ни находилась, она рассчитывает на нас.

— Если она еще дышит, — фыркнул Оуэн и нехотя взял книги.

— Не стоит тратить время на подобные упаднические разговоры, — указал ему Лестер, поправляя съехавшие на переносицу очки. — Не забудь, в алфавитном порядке! — напомнил он.

Оуэн закатил глаза к небу. Господи, в конторе завелся еще один алфавитный монстр!

Пока Грейвз возился с книгами, Лестер обслуживал посетителей. Его отвлек появившийся в дверях Патт Меткаф.

— Есть какие-нибудь новости о мисс О'Рурк? — поспешил спросить Олдридж.

Патт печально покачал головой:

— Нет. Мы не нашли никаких следов. Скорее бы шериф встал на ноги. Может быть, он справится с этим делом лучше, чем я.

— Я отправил телеграмму мистеру О'Рурку, — сообщил Лестер, — но ее доставят в Сент-Луис через несколько дней. Уверен, мистер О'Рурк пошлет на спасение своей дочери лучших детективов.

Патт тяжело вздохнул и снова покачал головой.

— Лишь бы не было слишком поздно, — сказал он и, понурив голову, вышел на улицу.

Кейн проснулся от громкого урчания, раздававшегося из живота Дарси. Та, как обычно, встретила его злобным сверканием своих изумрудных глаз.

Ни слова не говоря, Кейн поднялся в кровати и начал разводить огонь в камине. Собственно, в этом не было особой нужды, улыбнулся он про себя, подбрасывая очередную щепку, ведь атмосфера в хижине и так раскалена до предела.

— Я умираю с голоду, а ноги затекли так, что я их не чувствую, — раздался с кровати голос Дарси, — кроме того, у меня даже не было возможности справить нужду. Конечно, такой бессердечный человек, как ты, не обязан заботиться о моих удобствах, но я требую предоставить мне хотя бы самые элементарные из них!

Когда огонь в камине разгорелся, Кейн развязал ноги Дарси и отвязал веревку, которой ее руки были привязаны к кровати. Используя веревку как поводок, он вывел Дарси на улицу и подвел к зарослям кустарника возле хижины. Он знал, что ее взбесит такое обращение, но не мог доверять ей. Стоит предоставить ей хотя бы малейшую возможность сбежать, как она ею воспользуется.

Дарси вышла из-за кустов с пылающими от стыда и гнева щеками. Еще никогда ее так не унижали. Даже измена Майкла показалась ей глупой шуткой по сравнению с тем, что ей приходилось испытывать в обществе Кейна Каллахана!

— Даже если мне придется смириться с неволей до тех пор, пока ты не получишь деньги за мое освобождение, я не допущу, чтобы со мной обращались как с животным, — объявила Дарси. — Я требую, чтобы мне ежедневно предоставлялась возможность помыться, чтобы меня как следует кормили…

Все еще продолжая молчать, Кейн резко дернул веревку, отчего Дарси едва не потеряла равновесие, и, таща ее за собой, быстрым шагом направился в сторону от хижины, где в низине протекал горный ручей. Это охладит ее чувства, с мрачной ухмылкой подумал Кейн.

Не веря в то, что это происходит на самом деле, Дарси полетела в ледяную воду. Ей показалось, что ее тело мгновенно покрылось инеем. Она в ярости вскочила на ноги, но набухшая от воды юбка, как якорь, пригвоздила ее к одному месту. Самым невыносимым было то, что Кейн смеялся, глядя на нее!

— Ваша ванна, миледи, — сквозь смех произнес он. — Теперь вы готовы позавтракать?

Эти слова сопровождались церемонным поклоном.

— Я хоть сейчас готова, — ответила Дарси, с трудом выбираясь из ручья, — пристрелить тебя, отравить, повесить и четвертовать, только не знаю, с чего начать.

Кейну показалось, что у нее пар идет прямо из-под воротничка! Видимо, он недостаточно охладил се эмоции.

К сожалению, он должен быть жестоким ради ее же блага. Пусть после всего пережитого Колорадо снится ей и кошмарных снах, зато Патрик получит свою возлюбленную дочь.

Продолжая ругаться и стучать зубами от холода, Дарси последовала за Кейном обратно в хижину. Там он начал снимать с нее промокшее насквозь платье.

— Спасибо, я сама с этим справлюсь, — фыркнула девушка.

Кейн пожал плечами и протянул ей шерстяной плед.

— Закутайся в это, пока твое платье не высохнет, — сказал он.

Дарси брезгливо посмотрела на колючий плед.

— Это или ничего, — перехватил Кейн ее взгляд. — Я бы предпочел, чтобы ты осталась вообще без одежды, но…

Она выхватила кусок грубой ткани из его рук и бросила на Кейна такой убийственный взгляд, что, будь Каллахан более чувствительным, он свалился бы замертво.

Дарси зажала плед в зубах, прикрываясь им как щитом, и протянула Кейну свои руки, чтобы тот развязал их. После этого ценой невероятных усилий она начала стягивать с себя платье так, чтобы Кейн не мог увидеть даже крохотного участка ее тела.

Боясь, что соблазн покрыть поцелуями ее шелковистую кожу разрушит образ жестокого похитителя, Кейн нехотя отвернулся к стене, но обнаженная Дарси все равно стояла перед его мысленным взором.

Когда девушка переоделась, Кейн снова привязал ее к кровати и повесил платье на палку, из которой смастерил импровизированную вешалку. Он поставил платье напротив камина, чтобы оно быстрее высохло, и занялся приготовлением завтрака.

О, как ему хотелось упасть на колени перед Дарси, рассказать ей правду и вымолить прощение, но он понимал, что подобный поступок вряд ли произведет на нее должное впечатление. Скорее всего она обратит свой гнев не только на него, но и на отца, который решил хитростью заманить ее обратно домой.

— Не понимаю, как ты, такой ужасный человек, можешь жить в согласии с самим собой, — принялась вслух размышлять Дарси. — Ты аморальный, беспринципный, лживый…

— Пожалуйста, составляй алфавитный список моих добродетелей про себя, — оборвал ее Кейн.

На завтрак он заварил кипятком тонко нарезанную вяленую говядину. Подавая Дарси тарелку с едой, он намеренно положил хлеб на «двенадцать часов», зная, что это выведет ее из себя. Так оно и случилось.

— Я хочу получить нормальную еду, — с отвращением произнесла Дарси, глядя на плавающие в бульоне кружочки жира. — Даже собака не стала бы это есть.

Кейн сел рядом с ней на кровать и зачерпнул полную ложку варева.

— Открывай рот, моя милая. Это тебе не Сент-Луис и не дорогой ресторан.

— Я бы хотела…

Едва Дарси открыла рот, чтобы снова начать препираться, как Кейн засунул туда ложку с едой. Как только она прожевала и опять попыталась сказать свое последнее слово, Кейн отправил ей в рот вторую порцию. Так продолжалось до тех пор, пока он не решил, что с нее достаточно.

— Я презираю тебя, Кейн Каллахан, — наконец смогла сказать Дарси.

— Я знаю, — равнодушно ответил он. — Ты уже не первый раз говоришь мне это.

Быстро покончив с завтраком, Кейн указал Дарси на таз с водой, стоявший на краю стола.

— Я приготовил еду, а ты будешь мыть посуду.

— Ни за что! — возмутилась Дарси. — Я тебе не служанка!

Кейн схватил ее за плечи и подтолкнул к тазу.

— Мой, — коротко приказал он. — Может быть, ты не привыкла к такой работе, но, если хочешь в следующий раз есть из чистой тарелки, ты будешь ее мыть. Не думай, что я стану обращаться с тобой как с королевой из-за того, что твой папочка владеет транспортной компанией.

— Я вымою только свою тарелку и свою ложку, — сквозь зубы сказала она.

— Если ты так сделаешь, то в следующий раз будешь есть после того, как твой отец заплатит мне выкуп, — пригрозил ей Кейн.

Этого Дарси не могла перенести и с такой силой ударила Кейна в грудь связанными руками, что тот пошатнулся. По пути он зацепил сапогом за стул, не удержал равновесие и рухнул прямо на висящее на палке платье. Паттка сломалась, и платье полетело в пылающий камин. Уже начавшая подсыхать ткань загорелась в считанные секунды.

— Ах ты, неуклюжий болван! — взорвалась Дарси. — И что я теперь надену?

Кейн тупо посмотрел на тлеющее платье. Дарси осталась практически голой, с усмешкой подумал он. Наверное, теперь ей точно не терпится вернуться домой, где у нее будет возможность менять наряды и заказывать «полноценные» блюда в самых дорогих ресторанах.

— Отвечай, — не унималась Дарси, — что я должна надеть? Ведь ты не оставишь меня в этом колючем одеяле до тех пор, пока не получишь за меня деньги?

— О, чуть не забыл, — сказал Кейн. — Я заходил к тебе в отель и прихватил кое-что для путешествия.

Он направился в противоположный угол комнаты и достал из седельной сумки ее ночную рубашку. Дарси почувствовала новый прилив ярости.

— Ты просто наглец! — завопила она. — Ты все это спланировал с самого начала!

Она отвернулась, когда он протянул ей рубашку.

— Ни за что не буду ходить перед тобой в этом легкомысленном наряде! — фыркнула она.

— А что тебе остается?

Дарси поняла, что никакие слова не могут поколебать невозмутимость Кейна. Каждый его поступок был призван унизить и оскорбить ее, и у него это получалось очень хорошо.

— По крайней мере отвернись и дай мне спокойно переодеться, — потребовала она.

— Зачем? — искренне удивился Кейн. — Если ты помнишь, я уже видел каждый дюйм твоего великолепного тела.

Дарси прикусила язык. Ей не требовалось напоминать о том, что произошло между ними. Она и так изо всех сил пыталась стереть из своей памяти ту романтическую ночь, но безуспешно.

— Неужели тебе не надоело издеваться надо мной? — взмолилась она, и слезы выступили у нее на глазах.

Кейн колебался. Он испытывал невыносимые страдания, глядя на измученное лицо Дарси и ее увлажнившиеся от слез глаза. Больше всего на свете ему хотелось согреть ее в своих объятиях и покрыть поцелуями ее тело. Как он мечтал превратить ее ярость в страстное желание и снова разбудить в ней то нежное и чувственное создание, которое несколько дней назад подарило ему невыразимое блаженство!

— Прошу тебя, — продолжала умолять его Дарси, — отвернись и не подглядывай. Ты и так достаточно поиздевался надо мной сегодня утром!

— Хорошо, но поторопись, — уступил наконец Кейн. Дарси мгновенно сбросила с себя плед и попыталась надеть рубашку, но не смогла продеть в рукава связанные руки. Тогда она прикрыла рубашкой бедра, оставив грудь обнаженной, и, краснея, дотронулась до плеча Кейна.

— Помоги мне, — тихо попросила она. — Развяжи мне руки… пожалуйста.

Кейн тут же обернулся, и его глаза жадно впились в полукружия грудей, просвечивающих сквозь тонкое кружево нижней рубашки. Он начал медленно, очень медленно развязывать руки, пожирая взглядом обнаженные плечи, притягивающую ложбинку между грудей и алебастровую шею. Дарси бросало то в жар то в холод под его взглядом, который был таким выразительным, что у нее возникло ощущение, будто Кейн дотрагивался до нее.

Но едва она надела рубашку, как поняла, что у нее появился шанс бежать. Ее руки и ноги были развязаны, и если она каким-то образом сумеет обезвредить Кейна, то сможет покинуть хижину, сесть на лошадь и исчезнуть прежде, чем он придет в себя. Возможно, другого такого шанса у нее уже не будет.

Дарси действовала молниеносно. Она схватила со стола котелок и ударила им Кейна по голове так неожиданно, что тот не успел защититься. После этого она бросилась к двери.

Но удар котелком оказался не слишком сильным и не лишил Кейна сознания. От неожиданности он лишь упал на колени. Едва Дарси метнулась к двери, как Кейн схватил се за край рубашки. Выкрикивая проклятия, Дарси попыталась вырвать подол из его пальцев и даже протащила Кейна по полу, но так и не смогла освободиться.

Когда Кейн окончательно оправился от удара по голове, он рывком притянул Дарси к себе. Та не удержалась и упала прямо ему на грудь. Он обвил ее руками и ногами, и девушка оказалась словно прикованной к его широкой груди. Все это тут же напомнило ей о том, как они занимались любовью. Воспоминания нахлынули на нее с такой силой, что она едва не потеряла сознание.

Если Дарси пыталась забыть о той волшебной ночи, то Кейн не собирался лишать себя столь захватывающего воспоминания. Ощущение ее тела в его объятиях мгновенно разожгло огонь страсти в его груди. И эта страсть требовала немедленного удовлетворения, невзирая на то что для этого было не время и не место. Он и так боролся с собой целую ночь. После этого он дважды видел ее обнаженной, что превращалось для него в настоящую пытку. У него не было больше сил держать себя в руках…