Он был на палубе, а через борт лезли приллы. Кроме него, на борту никого не было, и какое-то призрачное, похожее на насекомое существо вело судно по проходу, образованному поднявшимися из воды пастями гигантских пиявок, похожими на рупоры. Он пятился от приллов, но больший страх испытывал от того, как следили за ним пасти пиявок. Он посмотрел вверх, и парус махнул крыльями, как бы подтверждая неизбежность происходившего. Ноги отказывались двигаться достаточно быстро, и огромные, испещренные розовыми венами крылья окутали его и потянули куда-то. Только в этот момент стало ясно, насколько нелепой была ситуация, и то, что все происходит во сне. Пробуждение принесло чувство страха, которое почти мгновенно превратилось в мучительный голод.

Джанер открыл глаза и мгновенно сел на койке. Он посмотрел на свою перебинтованную руку и попытался сжать и разжать пальцы. Рука одеревенела и немного ныла, но ему казалось, что боль будет значительно сильнее.

– Как долго? – спросил он.

– Пропустил целый день и почти половину второго, – ответил разум.

– Я заразился вирусом.

– Вирусом заражается пять процентов посещающих эту планету. Не заражаются лишь те, кто принимает меры предосторожности. Ты так не поступил, несмотря на полученный на терминале совет и предложенный информационный пакет. Ты его просканировал?

– Нет – ответил Джанер.

– Значит, ты хотел заразиться.

– Возможно. По крайней мере, не сознательно. Теперь это – свершившийся факт. Каковы недостатки данного состояния?

– Некоторые есть. Если ты проведешь достаточно долгое время без повторной инфекции в течение первого века, вирус умрет в твоем теле, а его распад вызовет разрушение главных органов. Твоя чувствительность к боли значительно ослабнет, хотя некоторые не считают это недостатком. Ты станешь более восприимчивым к определенным грибковым инфекциям. Известны три болезни, от которых ты умрешь мучительной смертью, хотя раньше мог бы выжить… Список длинный, и он приведен полностью в полученном тобой информационном пакете.

Джанер посмотрел на сидевшего на столике рядом с койкой шершня. Разум не мог чувствовать боли. Как могло чувствовать боль нечто, рассеянное среди тысяч гнезд?

Как мог понять боль разум, некогда мысливший с низкой скоростью передачи феромонов?

– Ты считаешь боль преимуществом?

– Я считаю преимуществом все, что повышает мою чувствительность к окружающему миру. Находящаяся рядом с тобой единица умерла еще ночью, и я испытал потерю чувствительного сигнала из этого мира.

Джанер более внимательно осмотрел шершня и даже потрогал его пальцем. Действительно, мертв.

– Что его убило?

– То же, что заразило тебя.

– Кажется, ты говорил, что эти шершни были изменены.

– Изменения были разными, я предсказывал, что одно окажется неудачным.

– Не понимаю, как он мог заразиться? Его же не могли укусить.

– Насекомые в отличие от людей не могут избежать инфекции. Споры вируса, которые овладевают человеческим телом только после массового вливания, например в результате укуса пиявки, проникают в насекомое посредством воздуха, – несколько саркастически ответил разум.

– Я думал, что вирус не может долго существовать вне тела.

– Верно. Споры могут проникнуть в организм шершня, если насекомое питается чем-то зараженным. И даже в том случае, если насекомое садится на что-то зараженное или пролетает мимо. Достаточно нескольких жизнеспособных спор, чтобы вирус укоренился.

– Почему? Почему они так отличаются от людей?

– Очевидно, мы – более примитивные живые существа.

– Ах вы, бедненькие, несчастные… – вздохнул Джанер.

– Конечно, – сказал разум. – Впрочем, я имел в виду примитивность физическую, а не интеллектуальную.

– Да, несомненно.

Джанер вытащил ноги из-под одеяла и переместился на край койки. Разбинтовав руку, он осмотрел безобразную рану, в центре которой, как ему показалось, уже просвечивало синее кольцо. Он стал хупером. У него был знак.

– Что ты намерен сделать с… потерянным чувствительным сигналом? – спросил он, забинтовывая руку.

– Я хочу, чтобы ты его вернул, – ответил разум. – Мне предстоит еще многое узнать об этом вирусе и его воздействии на физиологию перепончатокрылых насекомых.

Джанер достал из-под койки свой рюкзак и вытащил оттуда два комплекта обработанных алюминиевых цилиндров, каждый был три сантиметра в диаметре и десять – в длину. Высвободив один из пластиковой упаковки, он открыл его, а затем при помощи куска пластика поднял мертвого шершня со стола и положил в цилиндр. Годы работы по контракту и последующие за ними два десятилетия научили его терпеть присутствие насекомых, но он так и не мог заставить себя прикасаться к ним.

Назойливо звучал сигнал модуля связи скутера, но Кич не обращал на него внимания и ждал, когда станет зеленым последний индикатор на устройстве очистки. Скоро сигнал отключился, и поступило сообщение по звуковому каналу стимулятора.

– Сообщение для Сэйбла Кича.

– Что еще?

– Канал, запрошенный от приемопередатчика Улья. Кич бросил взгляд на шестигранный контейнер в багажнике скутера – он едва не забыл о нем.

– Даю разрешение на канал.

Сначала он услышал жужжание, затем к линии подключился разум Улья.

– Ты получил посылку?

– Я получил посылку, – ответил Кич, – но не буду доставлять ее Джанеру немедленно.

Жужжание стало сердитым.

– Мы заключили соглашение.

Кич увидел, что последний красный индикатор стал зеленым, отключил устройство очистки и аккуратно сложил трубки.

– Мы заключили соглашение, – повторил разум Улья.

– Соглашение расторгнуто. Мне необходимо вернуться на Корам, чтобы воспользоваться установленным там медицинским оборудованием.

– У тебя проблемы? – спросил разум с чем-то вроде тревоги в голосе.

– У меня проблемы, – подтвердил рейф.

– Какого рода?

– Особо не распространяясь, можно назвать их медицинскими.

– С Джанером находится Эрлин Тейзер Третья Неукротимая. Насколько мне известно, она повсюду ездит с набором оборудования для медицинских и патологических исследований.

– Спасибо за заботу, – сказал Кич и, опершись рукой о скутер, встал.

– Это был сарказм или ирония? – счел нужным уточнить разум.

– Возможно, и то и другое, – ответил Кич, опуская устройство очистки в багажник скутера.

– Так и не научился различать.

Кич смотрел на скутер, пытаясь решить, может ли он рискнуть и вернуться в Купол. Поле зрения оставалось по-прежнему узким, в нем иногда появлялись странные, посылаемые стимулятором квадраты. Его мысли прервал какой-то шипящий треск, он машинально пригнулся и оказался в облаке дыма, вырвавшегося из его собственной коленной чашечки.

– Тебе некуда деваться, рейф! – услышал он чей-то крик.

Прошло несколько мучительных секунд, пока Кич пытался понять, происходит это в действительности или нет. Появившиеся из зарослей чуть выше по берегу батианцы ничем не отличались от тех наемников, которых ему довелось видеть и убивать в течение многих лет. Потом, к своему ужасу, он понял, что встреча с этими людьми на посадочной площадке шаттла была им благополучно забыта. Не следовало сосредоточиваться на том, что могло значить такое резкое ухудшение памяти, – имелись другие, требующие безотлагательного решения, проблемы: два батианца уже были здесь, а за ними, без сомнения, скоро появятся остальные.

– Знаешь, ты сильно облегчил нашу работу, – зло произнес наемник.

Кич молча смотрел на наставившую на него лазерный карабин женщину. Между тем мужчина небрежным движением убрал свое оружие в кобуру. Это была ошибка, которую они всегда совершали, – слишком сильная уверенность в своем превосходстве. Они ведь были такими меткими стрелками, не правда ли? Сейчас ситуацию можно было сравнить с пламенем и пеплом – пламя не могло сжечь то, что уже сгорело.

– Кто вас послал? – Кич задавал этот вопрос уже много-много раз.

Мужчина гнусно ухмыльнулся, но ничего не ответил – как всегда. Кич кивнул и достал из кобуры импульсный пистолет.

– Бросай оружие! – крикнула женщина.

Кич поднял пистолет и тщательно прицелился. Лазерные лучи пробивали его грудь и живот, но рука осталась твердой. Он выстрелил один раз, черная дырка появилась на лбу женщины, а содержимое черепа вылетело из затылка кровавым облаком. Когда она попятилась и упала навзничь, Кич повернулся и сел на скутер. Мужчина с ужасом смотрел на него и даже не догадался достать из кобуры пистолет.

– Вы забыли, что я уже умер, – сказал рейф и взмыл в небо.

Ветер гнал судно по волнам с хорошей скоростью, и брызги взлетали высоко над носом. Эрлин наблюдала за тем, как Джанер поднимается на палубу и удивленно осматривается.

– Уже привык к качке, – сказал капитан Рон.

Повернувшись к нему, женщина ожидала увидеть иронию на его лице – безрезультатно. В это мгновение Джанер подошел к борту и бросил в море какой-то серебристый предмет. Предмет полетел по дуге, но, прежде чем коснуться воды, выровнялся и взлетел в небо. Рон удивленно хмыкнул, а Эрлин, повернувшись к нему, заметила следы смущения на его лице.

– Модуль доставки, – сказал он, кивая на удалявшийся предмет. – Посылал такие во время войны.

– Какой войны? – спросила Эрлин.

– С Прадором.

– О!

Рон был почти таким же старым, как Амбел, не следовало забывать об этом и относиться к Старым капитанам, как к нормальным людям. Их кажущаяся простота была обманчивой, потому что эти хуперы обладали многовековым опытом и, вероятно, забыли больше, чем ей удалось узнать за каких-то двести сорок лет. Членам команды, которых считали младшими матросами, а Амбел называл просто «ребятами», было гораздо больше века. Как просто оказалось игнорировать течение жизни на этой планете. Интересно, кем считал ее Амбел? Ребенком? Какой будет его реакция, когда она найдет его? «Глупая девчонка», – сказала она себе, глядя на подходившего Джанера.

– Что было в сообщении? – поинтересовался Рон.

– Ничего, – ответил Джанер, поднимаясь на крышу надстройки. – Просто отослал домой мертвого шершня.

– Я же говорил, что волокна убивают их, – кивнул капитан.

– Видимо, да, – согласился Джанер. – Куда направляемся?

– Капитан Драм заметил, что «Странник» двигается в сторону пастбищ, – ответила вместо Рона Эрлин. – Мы идем за ним.

– И кто там пасется?

– Пиявки, очень большие.

Джанер кивнул и, поморщившись, посмотрел на шрам на руке.

Эрлин снова повернулась к Рону.

– Амбел утверждал, что появился здесь после войны. Все время, которое я провела с ним, у меня не возникало сомнений, но теперь я задумалась, говорил ли он правду?

– Не знаю. – Капитан пожал плечами. – Я прилетел сюда спустя век, а с ним встретился, когда прошел еще один век.

– Ты прилетел сюда спустя век после окончания войны? – вмешался в разговор Джанер.

Рон бросил на него взгляд.

– Тогда мне это показалось неплохой мыслью. Я старел, а медицинское обслуживание престарелых на территории Правительства в те времена не отличалось хорошим уровнем.

Джанер посмотрел на Эрлин, чтобы понять, как она реагирует на слова капитана, учитывая ее позицию по отношению к ищущим «чудес» людям. Выражение ее лица ничего не сказало ему, и он снова обратился к Рону.

– А чем ты занимался на войне? Бестактность вопроса поразила его самого. Лучше бы он не открывал рот – таким было выражение лица капитана.

– Я был в подразделении, ведущем бои против внешних систем Чейна. Боевые зонды и кибер-форсированные бойцы. Мы занимались диверсиями на верфях и в казармах, в которых содержались их солдаты из людей, которых лишали всего человеческого. Это было давно.

Джанера очень интересовала эта тема, он бросил взгляд на Эрлин, в надежде, что она задаст какой-нибудь вопрос, но та смотрела на море несколько отрешенным взглядом.

– Не хочешь говорить на эту тему?

– Не хочу.

Шиб долго смотрел на Нолан, потом резко убрал пистолет в кобуру. Почему он не среагировал быстрее? И почему выстрелы Нолан не убили этого ублюдка? В этот момент из зарослей выскочили Сван, Торс и Дайм с явным желанием кого-нибудь пристрелить.

– Он ушел от вас! – воскликнула Сван.

– Нолан попала в него четыре раза, а он выстрелил ей в лоб и сел на скутер. Просто не стал умирать.

Сван бросила взгляд на Торса – тот пожал плечами, а она в ответ покачала головой и направилась к лежащей Нолан, чтобы поднять лазерный карабин. Осмотрев оружие, она бросила его Шибу, который поймал его на лету, резко взмахнув рукой.

– Я полагала, – медленно начала Сван, – что неоднократно повторявшиеся в течение семи веков события предоставили вам достаточно информации о Сэйбле Киче. Видимо, нет. – Она посмотрела в глаза каждому. – Вы знаете, сколько батианцев погибли, пытаясь выполнить условия контракта? Нет? Я тоже, но полагаю, что больше пятидесяти, скорее всего, по таким же причинам. – Женщина показала на карабин в руках Шиба. – Оружие отрегулировано на поражение обычного смертного, а Кич – рейфикация, он может выглядеть уязвимым, но не следует забывать, что даже кости в его теле были усилены для установки кибердвигателей. – Наемница подошла к Шибу, сняла с его пояса небольшую коробочку и подняла ее вверх.

– Мы преследовали его, и поэтому он крайне опасен, – продолжила она, словно читая лекцию идиотам. – Когда-то он был человеком, но давно перестал им быть. Он – биомеханизм, который не чувствует боли, и для того, чтобы убить его, следует использовать специальную разрывную пулю или лазерный импульс полной мощности. Мне следует вырезать это на ваших тупых лбах?

Тишина в ответ. Шиб чувствовал себя особенно пристыженным, потому что вся тирада предназначалась ему и Нолан. Он опустил взгляд на тело женщины, лежавшее у его ног.

– Итак, – Сван обратилась к Дайму, – ты с Торсом будешь накачивать плот, а ты, – она ткнула пальцем в Шиба, – похоронишь Нолан. Я не хочу, чтобы здесь валялось хоть что-нибудь, способное привлечь внимание Блюстителя.

Шиб снова уставился на труп. Согласно батианским традициям, мертвых не хоронили: если умер, значит, умер, какой смысл проявлять уважение к падали? Однако здесь ситуация складывалась иначе: Спаттерджей не был миром, принадлежавшим Правительству полностью, находясь на границе, он являлся объектом пристального внимания Блюстителя. Где-то рядом могли находиться ПР, причем они могли выглядеть как угодно. Что, если один из них следит за ними? Он проводил взглядом Сван, которая направилась к краю зарослей за рюкзаком. Женщина достала похожий на панцирь краба черный защитный костюм и стала его надевать.

Настроение у него было хуже некуда.

На карте это место называлось Маленьким кремнем, и, как это часто случалось, название соответствовало действительности, хотя Кич надеялся на преуменьшение. Парусов на наклонной черной поверхности, выступающей всего на метр из воды, не было. Хороший знак – иначе не удалось бы посадить скутер. Кич приземлился, едва не разбив летательный аппарат, и спрыгнул с него, когда полет еще не закончился у известковой кромки скалы. Он зашатался, упал ничком, потом сумел подняться на колени, оставляя мокрые полосы бальзама и менее полезных для здоровья веществ на блестящей поверхности камня.

Вариантов не осталось, пора платить паромщику.

Кич внимательно осмотрел черную скалу и убедился в том, что на ней не хватит места для Фрейна, Римска и всех остальных призраков. Игнорируя их язвительные замечания, он поднялся на ноги и, покачиваясь, подошел к багажнику скутера. Прижимая к груди, как любимое дитя, устройство очистки, рейф упал рядом с ним на колени. Если то, что он намеревался сделать, убьет его, место было достаточно эффектным для окончательного ухода из жизни.

Распахнув прожженный и пропитанный жидкостями комбинезон, Кич обнаружил четыре предположительно смертельные раны на теле. Кроме того, он увидел, что была глубоко прожжена металлическая оболочка на боку, но гнезда для очистки, к счастью, оказались неповрежденными. Он подключил устройство и нисколько не удивился, увидев целый ряд красных индикаторов. Впрочем, сейчас они не имели значения. Несколько равнодушно вознеся молитву Анубису, он сдернул с шеи ромб. Отстегнув от него цепочку, он долго смотрел на этот кусочек металла.

«Я верю в чудеса?» – спросил он у призрачной толпы, с интересом наблюдавшей за ним, и почему-то вспомнил насмешливые замечания Эрлин по этому поводу.

Ответы были настолько разными, насколько это можно было вообразить, но он знал, что они будут именно такими, потому что пока не потерял способность отличать реальный мир от воображаемого. Действовать следовало быстро, исходя из возможностей имевшихся у него остатков органического мозга.

Кич наклонился и вставил ромб в предназначенное для него углубление в верхней части устройства очистки. Ромб зафиксировался, из его кромок мгновенно появились тончайшие трубки, соединившиеся с крошечными гнездами на устройстве.

«ИНИЦИИРОВАТЬ МОДУЛЬ НАНОКОНТУРА ПРЕОБРАЗОВАТЕЛЯ», – отдал он приказ через стимулятор, затем откинулся назад и стал наблюдать за трубками. Из него вытекал черный бальзам, назад поступала идеально прозрачная жидкость. Он закрыл глаза, прислушиваясь к своим ощущениям, пока устройство закачивало миллионы микроскопических контуров в систему кровообращения вместе с бальзамом. Воображение рисовало следующую картину: внутри тела контуры прикреплялись к стенкам вен, и через мгновение, подобно маленьким вулканам, они начнут извергать миллионы наномеханизмов. Там же находился и делал свою работу вирус Спаттерджей.

Предупреждения шли непрерывным потоком, пока он не приказал стимулятору их отключить. Система, которая контролировала его тело, была предназначена для отслеживания равновесия мертвеца. Но сейчас в действие вступала программа преобразователя.

На самом деле Кич должен был находиться в резервуаре под наблюдением самого современного автоматического врача, а не сидеть на скале в окружении людей, которых он давно убил. Он открыл глаза и увидел, что индикаторы в виде иероглифов на устройстве очистки изменили цвет на синий. Кич никогда не видел синих индикаторов и издал какой-то хриплый звук, который можно было принять за смех. А что скажут зрители? Когда он огляделся, чтобы увидеть их реакцию, то понял, что находится в одиночестве. Он хрипло рассмеялся над тишиной, потом резко повернул голову и уставился на прожженное колено – там возникло какое-то странное ощущение. Нет, невозможно, не так быстро! Скорее всего, какой-то блуждающий сигнал поступил от органического мозга на стимулятор.

Мучительную боль, которая возникла чуть позже, отрицать не было смысла. Кич знал, что она не отступит, пока наномеханизмы ремонтируют его разложившуюся нервную систему. Если контролер Сейбл Кич выживет, то никогда не забудет этот момент – чувство боли вернулось к нему спустя семь столетий…

Молли-карп сделал на высокой скорости три круга по заливу, прежде чем затаиться в глубокой впадине. ПР-13 приписал такое поведение расстройству желудка, и Снайпер предложил маленькому зонду поработать в качестве суппозитория.

– А как же подсчет популяции моллюсков и молли-карпов?

– Последнюю не мешало бы сократить на одну особь.

– Ты не можешь так поступить, – заявил «морской конек». – Тебя обвинят в убийстве разумного существа третьего класса, а меня признают соучастником.

Произведя ультразвуковое сканирование внутренностей карпа, Снайпер обнаружил мозг размером с земляной орех и задумался о том, кто производил классификацию. Кроме того, содержимое желудка свидетельствовало, что карп был виновен в преступлении, которое собирался совершить он сам.

– Эта тварь пожирала своих собратьев, – сообщил он Тринадцатому.

– Таков естественный порядок. Нам запрещено в него вмешиваться.

– Да, но как Блюститель узнает, что эту тварь тоже не сожрали?

– Поймешь, если пороешься в своей бестолковой голове.

Снайпер так и поступил и скоро обнаружил микроскопический приемопередатчик, непосредственно связанный с одним из нервных центров карпа. Он выругался и использовал сканер для самодиагностики. Невероятно, но карп умудрился помять его броню.

– Снайпер… Снайпер…»

– Да слышу я тебя!

– Я должен связаться с Блюстителем. Его следует поставить в известность.

– Не глупи.

– Я должен. Передатчик на этом карпе установлен потому, что он играет важную роль в исследованиях Блюстителя. Если я ему не сообщу, у него могут возникнуть подозрения, а нам это совсем не нужно.

– Давай, подонок, стучи.

– Не говори так. Наша договоренность все еще в силе? Снайпер задумался, пытаясь найти выход, чтобы выторговать процент повыше.

– Мы так и не договорились о процентах. Пятьдесят на пятьдесят, верно?

Не услышав ответа, боевой зонд хотел было продолжить, но, почувствовав, как задрожала антенна, и ощутив незримое присутствие Блюстителя, предпочел заткнуться. В течение нескольких секунд присутствие было неясным, а сила сигнала – слабой, потом Блюститель перешел в подпространство и включил Тринадцатого в тройной канал.

– Итак, вы даже моллюсков не можете сосчитать, чтобы не попасть в беду.

– Да, вы правы, – согласился Снайпер.

– Ты, ПР-13, забыл предупредить Снайпера, как неравнодушны молли-карпы к крупным ракообразным. Это – твоя недоработка.

– Извините, – сказал Тринадцатый.

– Переместишься в следующий сектор, чтобы продолжить исследования. Можешь отправляться немедленно.

Снайпер почувствовал, как разорвался канал связи с маленьким зондом: тот улетел на восток и скоро уже находился вне диапазона ультразвукового сканирования.

– А ты, – продолжил Блюститель, – останешься на месте и будешь ждать естественного развития событий. Если этому карпу будет каким-либо образом нанесен вред из-за твоей некомпетентности, я узнаю об этом.

– Он может летать, – пробормотал боевой зонд. Молли-карп, извиваясь всем туловищем и хватаясь щупальцами за уходящее вниз дно, устремился к поверхности моря. Потом он поднялся над волнами и, опустив нос, полетел на восток со скоростью, которой никогда еще не развивали существа его вида. Возможно, поняв, что ситуация вышла из-под его контроля, он закрыл глаза и свернул щупальца.

Снайпер горько сожалел, что не может использовать свои термоядерные ускорители, но пока ему приходилось обходиться антигравитационным планированием. Пролетев сто километров, он опустил карпа в воду и произвел сканирование его организма. Перистальтические артерии сердца карпа находились в отличном состоянии, микроприемопередатчик не излучал сигналов – молли-карп только выглядел слегка потрясенным. Затем они преодолели двести километров, причем значительно быстрее. Состояние карпа не изменилось. Чертовски выносливая тварь! Очевидно, им понадобится один солстанский день или около того, чтобы достичь того, что на Спаттерджей в насмешку называлось цивилизацией.

Близился к концу очередной вечер, и Джанер не мог не удивляться спокойствию морской жизни. Чуть раньше он сказал об этом Роучу, и нечесаный низкорослый моряк посмотрел на него, как на ненормального, а затем после неловкого молчания сказал:

– Один из капитанов говорил так: «Все как на войне – долгие периоды скуки, прерываемые моментами полного ужаса». Поэтому я не стал бы называть это спокойствием.

Джанер стоял, опершись на леер, и чуть повернул голову, когда к нему подошла Эрлин. В отличие от него она не носила тепловой костюм. Он подумал о том, что, возможно, тоже откажется от своего, когда вирус еще больше овладеет его телом. Он долго изучал ее профиль и почувствовал нечто похожее на страстное желание. Эта женщина казалась ему очень привлекательной.

– Сейчас все происходит так, как раньше? – спросил он.

Эрлин бросила на него взгляд, потом снова стала смотреть на море.

– В основном.

– Судя по тому, что говорила ты и другие члены команды, здесь уже долгое время практически ничего не меняется. – Он кивнул в сторону Рона. – Возможно, они этому причиной.

– Что ты имеешь в виду?

– Ну, они являются здесь полновластными правителями, пусть неофициально, поэтому приходит в голову мысль о том, что они не хотят перемен, даже не сознавая это.

– Может быть, ты прав, – согласилась женщина.

– Я в этом почти не сомневаюсь.

Джанер ощущал необыкновенное спокойствие, почти не замечая лязга и скрипа механизмов судна.

– Ты была здесь достаточно долго, верно? – спросил он через некоторое время.

– Восемьдесят лет, может быть, чуть больше или меньше. Некоторые из них я почти не помню. Полагаю, так и должно быть, если почти ничего не происходит.

– А что было, когда ты впервые оказалась здесь и открыла вирус… увидела странную, если не сказать больше, обстановку?

Выражение тревоги появилось на лице Эрлин, и она посмотрела на Джанера оценивающим взглядом.

– Тогда происходили очень странные события, но это было так давно, что я иногда не могу понять, не подшучивает ли надо мной память. – Она поежилась, словно только сейчас почувствовала холод.

– Не останавливайся, ты должна мне все рассказать. Женщина долго смотрела на него, и ее лицо стало жестким.

– Почему я должна тебе все рассказать? Джанер выдержал ее взгляд.

– Потому что мы похожи. Мы оба подошли к тому возрасту, когда человек невольно задумывается, почему следует продолжать.

Напряженность на лице Эрлин сменилась улыбкой.

– Ты безнадежно самонадеянный человек, Джанер Корд Андерс.

– Да, и поэтому буду жить дальше. Расскажи мне.

Она оперлась на леер и стала смотреть на море.

– Я была очень молода, когда оказалась здесь, полна энтузиазма, любопытна, уверена в том, что моя жизнь будет полна великих свершений.

– Так и произошло, – заметил Джанер.

– Можно поспорить. – Немного помолчав, женщина продолжила: – Увидев схватку между Домби и Форламом, ты начал понимать этот мир, верно?

– Да.

– Ну, скажем так, что для меня откровение было более… шокирующим. Я провела на борту «Странника» всего несколько дней. Меня доставили на судно из Купола на антигравитационном аппарате. Я не видела ни одного паруса, потому что на судне его не было. Амбел, Пек и Энн отправились на какой-то маленький островок, чтобы добыть немного свежего мяса для его приманки. На Пека напала пиявка, и я, конечно, была поражена, увидев, как Амбел принялся топтать пиявку, пока та не выплюнула откушенный кусок мяса, а Пек просто приложил его к ране.

– И все? – спросил Джанер. Эрлин посмотрела на него.

– Это лишь разожгло мое любопытство, и я начала исследования. Я брала анализы, записывала показания и постепенно начинала понимать, что основой экологии этой планеты являлись пиявки. Я пыталась взять анализы у Амбела… впрочем, я уже говорила об этом.

– В его тела не было крови, – кивнул Джанер, – только волокна.

– Я не могла взять анализ, даже вскрыв его руку скальпелем. Как бы то ни было, мы продолжили плавание с парусом на мачте, на палубу постоянно прыгали моллюски-лягушки, пытавшиеся откусить от меня кусок, и я уже начинала понимать суть происходившего, хотя представления не имела, до каких крайностей может дойти ситуация. – Она снова посмотрела на Джанера. – Ты слышал о Скиннере?

– Слышал об островах Скиннера. Полагаю, что они названы так в честь открывшего их человека.

– Нет. Это имя жителя островов. – Эрлин сделала паузу. – Мы снова лишились паруса, потому что в хранившемся на судне мясе завелись черви. Даже они были ужасными, и я была вынуждена спрятаться в каюте, пока от них очищали судно. Амбел отбуксировал «Странника» к ближайшему острову, потом отправился с Пеком и Энн на поиски мяса: черви-носороги в основном водятся на отмелях. Потом Энн и Амбел вернулись на судно без Пека и стали собирать гарпуны и другое оружие… Знаешь, кожа почти у всех членов команды была более синей, потому что они долгое время не питались земными продуктами. Я еще тогда должна была обо всем догадаться…

– Такое питание помогало поддерживать латентное состояние вируса, – заметил Джанер.

– Да, конечно. – Женщина кивнула. – Но что происходит с человеком, который совсем не питается земными продуктами? После того как ЦСБЗ прогнала Хупа и его банду, здесь всегда была земная пища. Хуперы выращивали лишь несколько адаптированных и выведенных ими самими сортов, но их было достаточно. Если бы этой пищи не было, к моменту возвращения правительства не осталось бы людей.

– Они умирают без нее?

Эрлин горько рассмеялась и посмотрела на солнце, садившееся в пелену похожих на илистые отмели серых облаков.

– Лучше бы умирали. Они не умирают, просто перестают быть людьми, мы знаем это на примере хуперов, которые по разным причинам были лишены земной пищи. Пек, как оказалось, попал в руки одной из тварей, которая когда-то была человеком, – Скиннера. Это прозвище не случайно. Я, конечно, захотела посмотреть на него лично и настояла на том, что сойду на берег вместе с ними на поиски Пека. Думаю, их убедило то, что у меня был хирургический лазер. Я сумела удалить ограничители безопасности и сделать из него достаточно эффективное оружие.

– Итак… ты отправилась на берег.

– Да, мы отправились на берег и увидели этого Скиннера.