Агент Кормак - Скиннер

– Бей их, ребята!

Орлие бросил в появившегося на палубе последним бандита якорь. С отвратительным хрустом якорь сложил бандита пополам, и тот упал на палубу. Громко крича, Орлие бросился на следующего, но что-то вдруг оторвало его от палубы и отбросило метра на четыре назад. Он упал на спину и уставился на дымящуюся дыру в животе.

– Эй! Это только…

Глухой взрыв прервал его, раскидав куски тела по палубе.

Капитан поднял наконечник гарпуна, который затачивал Баннер на крыше надстройки, и бросился в драку.

– Еще один шаг, и ты умрешь.

Драм замер как вкопанный и огляделся. Он увидел женщину, направившую на него мощный импульсный пистолет. Судя по всему, она не собиралась шутить: понадобится два или три выстрела, но ему не удастся устоять на ногах. Эти люди, кем бы они ни были, были хорошо подготовлены и знали о выносливости хуперов.

Женщина выглядела явно удивленной.

– Ты? Не узнаешь меня, Бурдючок?

Драм даже не помнил, когда его называли так в последний раз. Но и тогда лишь определенная группа людей знала эту кличку. Тошнота поступила к горлу, когда капитан догадался, кем была эта женщина. Сначала он решил, что она изменила внешность при помощи пластической операции, но быстро понял свою ошибку. Человек, сдавшийся ЦСБЗ, должен был обладать правильным генетическим кодом, чтобы обман удался. Это означало, что стоявшая перед ним тварь либо клонировала себя, либо избавилась от собственного тела. Драм знал, как она поступила и почему стала выглядеть иначе.

– Парус! – крикнула женщина. – Не дайте ему улететь!

Послышались три громких хлопка, и, опустив взгляд, капитан увидел в руке одного из нападавших нечто вроде пистолета для крепежа. Парус визжал и извивался на реях, шестерни и цепи лязгали под палубой, фок-мачта раскачивалась. Последовал еще один хлопок, и голова паруса стукнулась об палубу.

Драм выругался и метнул в женщину наконечник гарпуна. Пистолет дернулся в ее руках, и Драм попятился под ударами импульсов ионизированного газа. Ему было очень больно, в нос лез запах горелого мяса. Она выстрелила еще раз, и капитану показалось, что его ударили лопатой в грудь. Третий выстрел бросил его на палубу. Он ударился головой о крепкие доски, потерял сознание и поэтому не видел, как зверски убивали остальных моряков.

Ребекка Фриск наблюдала, как три батианца, сняв шлемы с противогазами, осматривают своего товарища. Сван, Торс и Шиб были крепкими бойцами, способными разорвать обычного землянина на куски голыми руками. Дайм тоже ничем от них не отличался, но якорь едва не разрубил его пополам. Сван поняла, что соотечественнику уже не помочь, и поднялась по трапу на палубу, служившую крышей носовой надстройки.

– Они сильны и опасны, – обратилась она к Фриск. – Жаль, что мы не знали об этом перед встречей с Олиан Тай.

– Вы были предупреждены. – Глаза женщины казались стеклянными. – Вы также были обеспечены оружием, пригодным для выполнения задания, вместо нелепых карабинов. Кажется, предупреждения и оружия было недостаточно. – Она показала на тело Дайма.

Сван отвернулась и посмотрела на поднявшийся на поверхность прадорский корабль, броня которого уже приобрела окраску и текстуру расположенного рядом островка водорослей, так что теперь он казался продолжением этого островка.

– В будущем мы будем вести себя более осторожно.

Фриск еще раз поздравила себя с тем, что догадалась нанять этих безжалостных убийц. Эбулан предлагал ей взять нескольких своих «болванов», но она сомневалась, что смогла бы контролировать их так, как эти батианцы контролировали себя. Для того чтобы справиться с хуперами, нужно было обладить мгновенной реакцией. Она посмотрела на свою руку и увидела, как сильно она трясется. Фриск схватилась за леер, чтобы унять дрожь, не обращая внимания на уже затягивающийся глубокий порез на щеке, оставленный едва не раскроившим ей голову гарпуном.

– Когда доставите капитана на борт, – Фриск кивнула на небольшое клиновидное транспортное судно, направлявшееся к ним от прадорского корабля, – не забудьте его надежно связать. Помните, хупер его возраста вдвое сильнее любого из вас и гораздо выносливее. Будьте готовы поразить его импульсом шестого уровня, даже если он просто пошевелится.

Сван спустилась на нижнюю палубу, чтобы проследить, как Драма заковывают в металлокерамические кандалы.

Странное чувство, похожее на грусть, вдруг овладело Ребеккой Фриск. Какая ирония – много лет назад она спасла именно этого человека от извлечения разума, чтобы сделать своим личным рабом, а сейчас была вынуждена так с ним поступить! Она долго смотрела на Драма, потом достала из кармана платок, чтобы вытереть кровь со щеки. Как только платок коснулся кожи, судорога пробежала по ее телу, заставив выронить импульсный пистолет. Наемница подняла на нее взгляд, но Фриск отвернулась, сняла с ремня шприц-инжектор и прижала его к шее. Судороги быстро прошли, но чувство дезориентации, непонимания того, кем она была и, самое главное, почему, сохранилось.

За Драмом прибыли два охранника-«болвана» и спикер.

– У нас и раньше возникали трудности с извлечением разума у старых хуперов, – сказал, пристально глядя на нее, спикер.

– Вам следует действовать очень быстро и не беспокоиться о наружных повреждениях, – сообщила Фриск находившемуся на корабле прадору. – Не пытайтесь удалить мозг, просто сделайте разрез и установите модуль раба.

– Хорошо.

Вероятно, в тысячный раз Фриск обратила внимание на то, что они никогда не кивали и не использовали жесты.

– Кстати, пусть вас не беспокоят раны – на хуперах они затягиваются очень быстро, – добавила она, еле сдерживая смех, когда капитана стали спускать за борт.

Набежавший с востока ветер становился все сильнее и сильнее, превращая в серые нити облака на нефритовом небе. Благодаря умению, но не без помощи проклятий, Обманщик ветра и Борис вывели «Странника» из бухты, обогнули остров и попытались сбежать от надвигавшегося шторма. Утро уступило место дню, когда островок еще не скрылся за горизонтом, противный мелкий дождь сделал блестящей кожу Обманщика и промочил до костей команду.

Борис стоял у руля в длинном вощеном хлопчатобумажном плаще и зюйдвестке и недовольно ворчал, когда вся команда поспешила укрыться от дождя в кубрике. Парус поднял голову и наслаждался дождем и прохладой.

К рулевому подошел Амбел и долго стоял рядом, прежде чем заговорить.

– Сменю тебя через пару часов, но раньше пришлю Пека с ромом и чаем.

– Есть, капитан, – сказал давно привыкший к длинным вахтам Борис.

Старый хупер постоял еще немного, явно чувствуя себя не в своей тарелке.

– Борис, у тебя есть спрайн? – спросил он наконец. Моряк удивленно посмотрел на него.

– Никогда не беру его с собой. Знаю, что, если возникнет ситуация, в которой он может понадобиться, я все равно не успею его использовать.

Капитан кивнул и направился к трапу.

– Спроси у Пека, – посоветовал Борис. – Если у кого-нибудь и есть, так это у него.

Амбел снова кивнул, спустился по трапу и спрыгнул с последней ступени прямо к двери в свою каюту. Оказавшись внутри, он мгновенно открыл сундук. Он не стал открывать ящик с головой Скиннера, просто долго смотрел на него, потом закрыл сундук и вышел из каюты.

Тяжело шагая, капитан направился к люку в кубрик, открыл его и начал спускаться по трапу. В ноздри ударил аромат чая с ромом.

– Пек, у тебя есть спрайн? – спросил он. Сидевший у маленькой печки Пек посмотрел на него, покачал головой и снова стал смотреть на чайник. Обманул, наверное. Любой хупер, переживший то, что довелось пережить Пеку, постоянно имел бы при себе спрайн на случай повторения беды. Амбел не стал настаивать.

– А у кого-нибудь из вас он есть?

– Что есть? – не понял лежавший на койке с книгой на коленях Планд.

– Спрайн, идиот, – не выдержала Энн.

– Я не настолько богат, – пожаловался Планд.

Капитан посмотрел на Энн, но женщина покачала головой. Он прислонился к стенке и бросил взгляд на кубрик младших матросов, но решил, что спрашивать у молодежи не имело никакого смысла. О смерти начинаешь задумываться, когда подходишь к концу второго столетия.

– Значит, нужно его сделать, – сказал он.

Никто не спросил зачем. Все знали о содержимом ящика в капитанском сундуке.

– Для этого нужна надежная стоянка, – заметил Планд.

– Мы пересечем Глубокое море, по пути поймаем пару пиявок, затем встанем на стоянку у западных атоллов. Там и займемся этим. – Он обвел оценивающим взглядом команду. – Отдохните примерно час, потом я хочу всех видеть на палубе. – Сказав это, Амбел поднялся по трапу наверх.

Через час, стоя на палубе носовой надстройки, он увидел в древний бинокль горбатый силуэт.

– Есть одна! Лево руля!

Борис допил чай с ромом, повесил на ремень свою оловянную кружку и повернул корабль в нужном направлении.

Обманщик соответствующим образом отрегулировал паруса. На палубу поднялась вся команда, но по мере того, как «Странник» приближался к горбатому существу, все начали понимать – что-то не так. Не было видно приллов на спине, кроме того, горб выглядел слишком высоким и неподвижным.

– Еще один молли-карп, – сказал Пек.

Все молча смотрели на плывшую параллельным курсом огромную рыбу, потом занялись обычными делами. Энн принялась точить ножи и гарпуны. Пек, с парой младших матросов, ремонтировал старые тросы и плел новые из волокон трепаных стеблей водорослей. Планд работал в трюме – занимался засолкой мяса червя-носорога, а Борис, конечно, стоял у руля. Остальным тоже хватало занятий – бесконечной смазки, уборки и чистки.

Амбел долго наблюдал за молли-карпом в свой древний бинокль, потом отвел от него взгляд. Дождь прекратился, солнце окрасило небо в более светлый оттенок зеленого. И тут ему пришлось прокричать очередное предупреждение – он увидел направлявшихся к «Страннику» трех гигантских пиявок.

– Двадцать градусов право руля! – последовал приказ. – Так держать. ,

Когда судно повернуло, Планд поднялся из трюма и сменил у руля Бориса, который немедленно зарядил палубную пушку порохом и камнями. Остальные проверили свое оружие. Амбел нырнул в свою каюту и через мгновение вернулся с любимым мушкетоном под мышкой.

Он окинул взглядом палубу.

– Младшие матросы – вниз! – крикнул он, испепеляя взглядом Голлоу и Силда.

Оба матроса явно собирались поспорить с ним, но передумали и кивнули с недовольным видом. Требование было справедливым: ни один из младших матросов не мог сравниться по силе со старшими, не говоря уже об Амбеле. Тем более что парни, хорошо показавшие себя во время последней охоты, еще не оправились от ран, полученных во время погони за последним червем-носорогом, когда они сходили на берег вместе с Амбелом.

Когда младшие члены команды ушли, Амбел оглядел оставшихся.

– Ребята, берем последнюю, – Он повернулся к Борису. – Ты слышал?

– Не глухой, капитан.

Борис прицелился по стволу палубной пушки в последнюю из трех быстро приближавшихся пиявок. Амбел тоже посмотрел на них, потом перевел взгляд вправо. Молли-карп был на посту и внимательно наблюдал за происходящим.

Нашествие приллов с первой пиявки было быстро отражено. Сама пиявка попыталась прогрызть деревянный корпус, но быстро потеряла интерес и уплыла почти со всеми приллами на спине. То же самое произошло со второй пиявкой, что касается третьей, то она появилась, когда вторая едва успела отплыть от судна, и атака приллов была безжалостной. Борису удалось произвести три залпа из пушки, Амбел выстрелил два раза из мушкетона, а потом вонзил в огромную тварь первый гарпун. Он продолжал методично втыкать в пиявку остальные четыре гарпуна, постоянно натягивая тросы и подтягивая тварь к борту судна.

Приллы были разрублены, растоптаны или расстреляны. Части их тел тем не менее умудрялись доползти до шпигатов и упасть в море; оставшиеся на палубе куски, не обладавшие подвижностью, Энн и Пек, немного отдохнув, отправили в том же направлении.

– Хорошая тварь нам досталась, – сказал Амбел, довольно потирая руки.

Он спустился по тросу за борт, надев шипы на подошвы и повесив «кошки» на ремень. Планд последовал за ним с ножом и бруском в руках, и скоро они оба стояли на скользкой туше пиявки и делали первый разрез. Пиявка вдруг задрожала, Планд не удержал равновесие и едва не упал, однако Амбел успел схватить его за воротник.

Спустя некоторое время Планд уже шарил руками в покрытых кровавой слизью внутренностях. Пиявка снова задрожала и стала уходить на дно хвостом вперед. Капитан оглянулся и увидел водоворот, в центре которого вдруг показалась голова молли-карпа. Рыба некоторое время внимательно смотрела на людей, потом нырнула.

– Хитрая гадина, – пробормотал Амбел.

Тем временем, услышав, что стрельба прекратилась, на палубе, желая оказать посильную помощь старшим, появились младшие матросы. Впрочем, в данный момент они мало чем могли помочь, поэтому отошли в сторону, чтобы не путаться под ногами.

Пек бросил трос, Амбел ловко поймал его и передал Планду. Когда пиявка снова вздрогнула, изо рта Планда непрерывным потоком посыпались ругательства. Он уже выбирался из разреза, когда молли-карп схватил пиявку за хвост и потянул вниз. Брусок выскользнул из раны, разрез закрылся, словно пасть, и Планд остался внутри. Амбел поскользнулся и сумел остановить падение всего в метре от поверхности воды, воткнув в бок пиявки один из крюков. С треском сломался один из гарпунов, и часть пиявки с ротовым отверстием освободилась в достаточной степени, чтобы определить, насколько серьезно было повреждено туловище. К счастью для Амбела, эта часть направилась под водой к тому месту, где в ее туловище вцепился молли-карп.

– Тяните! Тяните! – завопил Пек.

Вместе с Энн он начал тащить трос, который был привязан к желчному пузырю твари. Натянутый трос чуть приоткрыл разрез, и Планд смог высунуть одну ногу, но пиявка вдруг перевернулась, и Амбел с Пландом скрылись под водой. Борис схватился за трос, и они принялись тянуть втроем. Скоро к ним присоединились Голлоу и Силд. На мгновение трос ослаб, но скоро они уже поднимали улов. Пузырь был просто огромным, и на нем висел Планд, будто покрытый покрывалом из мелких пиявок. Моряки быстро подняли его на палубу.

– Снимайте их! Снимайте! – вопил Планд. Моряки собрались вокруг него и стали снимать пиявок.

Более крупных они били о палубу, пока те не выплевывали откушенные куски мяса. Планд, отчаянно ругаясь, прикладывал их к телу.

Тем временем Пек свесился через борт, держа привязанную к тросу «кошку». Бормоча что-то вполголоса, он пытался отыскать взглядом капитана. Пиявка пыталась отплыть от судна, несмотря на вцепившегося в истерзанный хвост молли-карпа. Пек стал смотреть на оставляемую кормой корабля волну, в которой плавали копошившиеся части приллов. Он вдруг швырнул туда «кошку», быстро выбрал трос и бросил еще раз. С четвертой попытки ему удалось зацепить что-то крупное.

– Эй, помогите мне! – крикнул он.

Энн и Борис мгновенно оказались рядом и схватились за трос, а Планд прислонился к надстройке и громко выл, пока с него снимали оставшихся пиявок. В луже липкой крови у его ног валялись куски мяса, Силд, стоя на коленях в этой луже, поднимал их и передавал Голлоу, который осторожно прикладывал их к телу – у Планда уже не осталось сил заниматься этим.

Выбиравшие трос старшие моряки наконец увидели показавшееся на поверхности бесформенное тело.

– Это – капитан, – прохрипел Пек.

Они начали подтягивать его к борту, но вдруг рядом возник водоворот, и тело мгновенно оказалось рядом с судном. Моряки стали быстро выбирать трос, но успели заметить, что водоворот сместился в сторону пиявки.

Энн вопросительно посмотрела на Бориса.

– Молли-карп, – пояснил он, пожав плечами.

Под толстым слоем извивавшихся пиявок действительно был Амбел. Подняв его на палубу, команда начала очищать его тело, правда, прикладывать откушенные куски мяса не пришлось. Раны затягивались достаточно быстро, а потери крови не было. Из бедра капитана торчала «кошка», и потребовались усилия двоих моряков, чтобы вытащить ее из тела. Одежда превратилась в лохмотья, на теле, поверх старых, появились свежие шрамы; лишившийся части мышц Амбел словно стал меньше.

– Капитан? – нерешительно позвал его Пек. Никакой реакции в течение нескольких секунд, но потом Амбел вдруг открыл глаза и резко сел.

– Капитан, ты в порядке? – спросил Борис. Амбел встал и направился к борту, но Пек успел схватить его.

– Проклятый Хуп! Проклятый Хуп! – завопил тот и принялся дубасить Пека кулаками.

Моряки услышали, как затрещали кости их товарища, и быстро навалились на капитана, пытаясь прижать его к палубе, но безрезультатно. Он сбросил их, как простыню, и мгновенно оказался у леера. Там он остановился, тяжело дыша и ломая пальцами дерево. Моряки молча смотрели на него и ждали, скоро к ним присоединился отошедший от окровавленной стены надстройки Планд.

Амбел отвернулся от леера и долго смотрел на них, потом направился в свою каюту и запер за собой дверь.

«Не слишком удачно все получилось», – заметил Обманщик, поворачиваясь к ветру и наблюдая за суетившимися вокруг Планда матросами.

«Это была твоя идея – натравить этого треклятого карпа на пиявку», – ответил Снайпер.

«Ты хотел добиться дефекации? Скоро получишь». – Парус вспомнил последний съеденный им кусок мяса пиявки и не слишком приятные последствия. Между прочим, не повезло и команде судна, над которым он в тот момент пролетал.

«Кажется, ты прав. В желудке молли сейчас не меньше тонны пережеванного мяса пиявки, и оттуда доносятся довольно странные звуки. Странно, что он набросился на пиявку, должен был знать, чем это грозит».

«Молли-карпы набрасываются на все, что шевелится, но предпочитают глистеров и приллов».

«Мне известно об их любви к ракообразным».

«Почему ты так торопишься выйти наружу? Блюститель снова пошлет тебя считать моллюсков».

Снайпер ответил после долгой паузы.

«Происходит что-то странное. Только что на орбите взорвался прадорский корабль. Вероятно, поэтому Блюститель послал тебя сюда на разведку. Он всегда слишком осторожничает, уже должен был перекрыть всю зону боевыми зондами».

Обманщик опустил взгляд на палубу. Пек и Энн сливали желчь из добытого с таким трудом пузыря. Капитан находился в своей каюте и явно не собирался покидать ее. Парус даже задумался, правильно ли он поступил, выбрав именно это судно.

«Что происходит, как ты думаешь?» – спросил он.

«Не знаю, но уверен, что этот взрыв не был случайностью».

Парус задумался. Возможно, в происходящем был какой-то смысл и у него еще был шанс увеличить сумму на счете в «Норвабанке». Следовало внимательно следить за ситуацией.

Кичу было тепло и приятно, он обдумывал, как будет поступать дальше. Утром он проверит информацию, касающуюся Кладера. Старый пират предусмотрительно оставил несколько ложных следов, но Кич был уверен, что ему удалось выяснить истину при помощи присланной Фрэнсисом Койаном программы поиска. Когда он стал размышлять, что сделает с Римском, когда его найдет, аналитическая часть его разума холодно напомнила ему, что Римск, а также контролер Кич мертвы. Кроме того, возникло ощущение, что прошло очень много времени.

СООБЩЕНИЕ НАНОКОНТУРА: РОСТ 65% ЭПИДЕРМИСА ЗАВЕРШЕН.

Что это? Он попытался пошевелиться и встретил сопротивление. Тело двигалось, но не так, как он хотел. Думать о том, что это могло значить, было слишком мучительно, и он сосредоточился на задаче, которую предстояло решить в ближайшее время.

Человек на Кладере утверждал, что видел Римска и знает, где тот находится. Информация дорого обойдется, но это не имело значения. Кич с радостью заплатил бы за нее из собственного кармана, если бы у него не было фондов ЦСБЗ. Пират должен умереть за совершенные преступления, они все должны умереть.

СООБЩЕНИЕ НАНОКОНТУРА: ПЕРЕЗАПУСК СЕРДЦА.

Глухие удары нарушили ход его мыслей. Конечно, это билось его сердце, но почему-то ему казалось, что он давно не слышал его биения. Кич почувствовал тошноту, голова стала раскалываться, как от огромного давления. По появившимся водоворотам он определил, что находится в какой-то жидкости. «Я – в резервуаре. Я ранен», – сказал он себе. Но этого не могло быть – он же давно умер!

Жидкость вдруг стала уходить, и оказалось, что он лежит в какой-то скользкой яме в переплетении шлангов. Кич поднял взгляд на лица смотревших на него людей и почувствовал подключенное к телу оборудование. В чем дело? Кто эти люди? ,

СООБЩЕНИЕ ОБ ОШИБКЕ: ФИЗИЧЕСКОЕ СОПРОТИВЛЕНИЕ КИБЕРПЛАНТАЦИИ.

ОТКЛЮЧИТЬ.

Кич попытался спросить, кто они и что происходит. Аналитическая часть разума давно все поняла и пыталась сообщить ему об этом, пока жидкость через рот выливалась из легких. Он вдруг почувствовал, что тонет, и попытался сопротивляться.

Ты – рейфикация, Сэйбл Кич. Ты умер семьсот лет назад.

Кич попытался сделать вдох и издал звук, скорее похожий на хрип, чем на крик, однако другого выбора у него не было.

СООБЩЕНИЕ МЕМПЛАНТАЦИИ: ПОЛНАЯ ЗАГРУЗКА В ОРГАНИЧЕСКИЙ МОЗГ.

Начала возвращаться память, и Кич больше не мог сопротивляться – он был парализован. Перед ним открылась дверь, и он вошел в квартиру, доставая штатный пистолет службы безопасности и чувствуя почти аппетитный запах обугленной плоти, который постоянно преследовал его на Спаттерджей. Кич узнал информатора только потому, что на нем была та же самая ярко-зеленая рубашка, в которую он был одет, когда оставлял сообщение. По лицу человека узнать было невозможно, потому что такового не имелось. Информатора привязали к креслу и медленно срезали лицо – бедняга сломал все ногти, цепляясь за подлокотники.

Кич вошел в комнату и проверил все выходившие из нее двери. Он ничего не мог сделать сейчас. Сюда предстояло вернуться с криминалистами и исследовать все помещения на микроскопическом уровне. Но Кич не нуждался в доказательствах, чтобы узнать, кто здесь побывал. Он вышел из квартиры и закрыл за собой дверь, насколько это было возможно со сломанным замком. На улице шел сильный дождь, один из тех, что бывают только на Кладере. От него блестели трассы для гидромобилей, и вода ручьями стекала с тротуаров. Кич поднял воротник и направился к потрепанному полицейскому гидромобилю. Очередной тупик или еще оставалась надежда?

Ответ вышел из переулка прямо к машине.

– Сэйбл Кич, – насмешливо произнес мужчина.

Он был низким, с узким лицом и лысой головой, толстое пальто не могло скрыть казавшуюся перекачанной мускулатуру. Но она не была перекачанной, по крайней мере, в обычном смысле. Кич выхватил пистолет и выстрелил. Афед Римск упал на спину, в животе дымилась дыра. Как все просто – наконец, я достал его!

Римск сел и улыбнулся, а потом небрежно поднял пистолет, который все время держал в руке. Кич увидел вспышку, но не услышал выстрела. Что-то ударило его в бок и развернуло. Когда он очнулся, то понял, что сидит под дождем на тротуаре и не может пошевелить рукой, чтобы поднять валявшийся рядом пистолет. Вирус, проклятый вирус. Кич с трудом поднял голову и посмотрел на Римска. Тот по-прежнему улыбался, уменьшая диафрагму своего мощного импульсного пистолета. Потом – приставленный к голове холодный ствол, удар, темнота. Больше ничего не было, какое-то время.

Сначала темнота стала серой. Он не был жив и прекрасно знал, что произошло. Он был готов к этому, готов стать рейфом. Я мертв. На него навалились воспоминания о долгих годах поисков, об убийствах и бесконечных допросах, о поставленной перед собой благородной, но лишенной чувства цели. Он охотился за командой Хупа с настойчивостью вгрызавшейся в скалу буровой установки. Первым стал Римск – трудно оказалось найти его, а отнюдь не вывести из строя скафандр. Угрызений совести не было – Кич больше не считал себя контролером. Высшей точкой стало убийство Корбела Фрейна. Было еще много убийств, в основном людей, подосланных Фрейном и, возможно, самим Хупом. Их было так много, и прошло так много лет… Он хотел заплакать и почувствовал, как включилась и почти мгновенно отключилась приводившая в действие ирригатор схема. Все воспоминания загружались в его отремонтированный и приведенный в действие мозг.

Обманщик ветра наблюдал, как Амбел неуверенно выходит из каюты в темноте. Все моряки, кроме стоявшего у руля Бориса, находились в кубрике. Когда капитан подошел к бочонку с едой для паруса и стал методично отправлять кусок за куском в рот, Обманщик сначала намеревался выразить недовольство, но передумал. Он просто стал наблюдать за происходящим.

Борис, заметив Амбела, спустился по трапу.

– Капитан, тебе уже лучше?

Тот, прежде чем ответить, вытер с губ лиловую кровь.

– Плохие воспоминания.

– Иногда так бывает. Лет двадцать назад в меня выстрелили из импульсного пистолета. Рана затянулась через день, а еще в течение месяца я на всех бросался.

Амбел молча смотрел на него и ждал продолжения – разумеется, оно последовало.

– Все дело в том, что в меня стреляла первая жена, понял?

– Ты все помнишь?

– Почти все, – ответил Борис.

– А я нет. Из моей памяти исчез отрезок жизни, примерно равный всей твоей жизни, и я не хочу, чтобы он вернулся. Знаю, что произошло за это время, но не хочу помнить об этом. – Капитан пристально посмотрел на Бориса. – Но какие-то отрывки постоянно возвращаются.

– А как ты лишился памяти?

– В море, Борис. Я потерял память в море. Обманщик не шевелился, только моргал. В отличие от других разговоров людей, сейчас он не понял ничего. Он увидел и выражение невыразимого ужаса на лице рулевого, заметил, что тот задрожал не от холода. Но кроме этого…

Амбел долго молчал, затем продолжил:

– Утром подойдем к атоллам и сделаем немного спрайна. С его помощью я надеюсь навсегда избавиться от воспоминаний. Пора Скиннеру навсегда остаться в ящике. – Он достал из бочонка еще один кусок мяса и стал медленно его пережевывать.

– Давно пора. Не могу понять, почему ты не сделал это раньше. Ты знаешь, что он шепчет по ночам?

– Да, знаю. В основном, зовет Пека. Поэтому парень такой нервный.

– Его легко вывести из себя. – Да.

Оба понимающе посмотрели друг на друга, потом Борис кивнул и пошел к рулю, покачивая лампой. Ее свет отразился в открытых глазах Обманщика, который наблюдал за тем, как Амбел направился к лееру.

– О чем шла речь? – спросил парус через стимулятор.

– О потере памяти из-за сильной боли, – ответил Блюститель.

– О, я очень рад, что спросил.

– Занятно, что ты выбрал именно это судно. Кстати, почему ты его выбрал?

– Просто оно оказалось рядом. Ты же сам хотел, чтобы я следил за всем необычным.

– И что тебе удалось выяснить?

Обманщик, давно знавший язык людей, иногда мог говорить язвительно.

– Ну, я нашел судно с Джеем Хупом на борту, а еще я нашел молли-карпа с каким-то металлоломом внутри.

– Я все слышу! – вмешался в разговор Снайпер.

– Я знаю, что ты рядом, – сказал Блюститель. – Кстати, как чувствует себя молли-карп?

– Кажется, у него небольшое расстройство желудка. Скорее всего, сожрал что-то несъедобное, я не имею в виду себя, – ответил боевой зонд.

Блюститель помолчал.

– Снайпер, ты будешь следить за этим судном, – сказал он наконец. – Когда окажешься на свободе, я передам дополнительные инструкции. Что касается тебя, Обманщик, ты покинешь судно утром и отправишься на остров Олиан Тай. К тому времени туда подойдет судно капитана Спрейджа. Присоединишься к нему и продолжишь наблюдение. Я хочу, чтобы ты докладывал мне обо всем незамедлительно.

– Что происходит? – не скрывая раздражения, спросил Снайпер.

– Взрыв прадорского корабля был прикрытием для появления на планете Ребекки Фриск. Я могу лишь догадываться, где она сейчас находится.

– Фриск здесь? – возбужденно прошипел Снайпер.

– Да, она здесь.

– И явно не одна.

– Не одна, – подтвердил Блюститель и отключился от канала связи.

– Давай, проклятая рыбина! Я хочу выбраться из тебя! Парус перевел взгляд на то, что привлекло внимание Амбела. Море взволновалось рядом с судном, появилась белая пена, заметная даже в темноте, и на поверхность всплыл отчаянно извивающийся и бьющий хвостом по волнам молли-карп.

11

Второй самец-глистер уловил окончание низкого по тону визга выполнявшими функцию ушей органами, похожими на волосы, но, одурманенный вкусовыми ощущениями, не понял, что означал этот звук. Это было вполне объяснимо – ему еще не приходилось слышать предсмертный визг своего собрата. Шевеля усиками, он ощутил только вкус мяса моллюска, но не придал этому особого значения: слишком много этих существ было разорвано вокруг него на куски. Ничего не подозревая, глистер принялся поедать очередной кусок восхитительно вкусного и так легко доставшегося мяса. Стену плоти, внезапно накатившуюся на него, а также на не приглашенных на пир приллов и пиявок, по прочности можно было сравнить со старым дубом, а огромная пасть, открывшаяся вдруг в этой стене, всосала в себя всех обитателей дна без разбора.

Прибитый к мачте парус изрыгал ругательства, пока Шиб не вырезал ему язык. После этого парус стал так сильно извиваться, что пришлось прибить его шею к мачте еще двумя скобами. Сделал это все тот же Шиб, в конце концов он громче всех высказывал недовольство самой планетой и местной фауной.

Трое батианцев без лишних церемоний бросили за борт тело своего павшего товарища. Мертвый Дайм стал для них таким же мусором, как разбросанные по палубе останки других людей. Фриск посмотрела, как бесчисленные пиявки тянут труп в бездну, потом отправилась посмотреть, как обстояли дела у Сван.