Агент Кормак - Скиннер

– Ты могла разместить их в вакуумных витринах.

– Могла, но они подвержены воздействию света, – сказала Тай и попыталась сменить тему разговора. – А что еще я изобразила неправильно?

Отвлечь Ребекку Фриск было трудно.

– Я хочу увидеть эти картины. Покажи мне их.

«Попалась», – подумала Тай, хотя ее немного беспокоила легкость, с которой проглотили ее наживку. Никто из восьмерки не был настолько глуп, не говоря уже о наемниках. Возможно, они просто были уверены в том, что совместными усилиями смогут расстроить любой коварный замысел. Тай затравленно огляделась, словно в поисках выхода. Наконец, она посмотрела Фриск прямо в глаза.

– Я отдам их тебе, если ты сохранишь мне жизнь.

– Почему ты решила, что я намереваюсь тебя убить?

– Ты забыла, что я все о тебе знаю.

Лицо Ребекки выражало смертельную скуку.

– Покажи мне картины, или я прикажу Сван отрезать тебе пальцы по одному, пока их не увижу.

Тай бросила взгляд на батианку – та выразительно похлопала ладонью по висевшему на ремне кривому ножу. Резко кивнув, Олиан направилась к двери. Двое батианцев мгновенно оказались рядом, когда она вышла на залитую изумрудным солнечным светом поляну. Решили, что она попытается сбежать именно сейчас? Тай специально споткнулась, показывая, какой слабой сделал ее страх, потом пошла вперед очень медленно. Сван толкнула ее в спину, и она снова споткнулась. С трудом удержав равновесие, Олиан двинулась вперед. Это был ее единственный шанс, и любые ошибки исключались.

Скоро они подошли к разбитой двери, Фриск первой вошла в дом, за ней последовал один из наемников. Сван подтолкнула ее, и Тай переступила порог.

Когда все оказались в гостиной, Фриск осмотрела Тай с головы до ног.

– Итак? – сказала она, полагая, что полностью контролирует ситуацию.

– Я должна обратиться к домашнему компьютеру, – глухим голосом ответила Олиан.

Фриск кивнула Сван, наемница быстро подошла к Тай и прижала к ее затылку ствол электрошокового пистолета. Женщина откашлялась, прежде чем заговорить:

– Домашний компьютер, открыть ложную стену.

Стена, на которой были расположены два окна, мгновенно сдвинулась в сторону. Окна мигнули и погасли, оказавшись экранами. Стала видна овальная дверь, лишенная, как казалось, каких-либо запорных механизмов.

– Домашний компьютер… – Тай чувствовала, что ствол пистолета еще сильнее прижался к затылку. – Домашний компьютер, отменить блокировку и открыть герметичный сейф.

Раздался громкий металлический звук, затем – щелчки и шипение, и овальная дверь, настолько толстая, что напоминала бочку, открыла вход в сферическую камеру. В центре камеры стояли два продолговатых, похожих на гробы ящика. Олиан очень осторожно показала на один из ящиков.

– Картины там. Можешь посмотреть, если хочешь. Фриск мгновенно заподозрила неладное.

– Ты, – она взглянула на одного из наемников. – Кажется, тебя зовут Шиб, верно? Вытащи этот ящик.

Держа в одной руке лазерный карабин, приставив приклад к бедру, батианец осторожно вошел в камеру. Он присел, схватился за ручку, торчащую из торца ящика, дернул и, обернувшись, вопросительно посмотрел на Тай.

– Он зафиксирован на полу реагирующим на ладонь датчиком, – сообщила она.

– Войди туда вместе с ней, – приказала Фриск Сван, – разблокируй ящик и вытащи его.

Наемница прижала ствол пистолета к затылку Тай, Олиан подождала, пока из сейфа вышел и отошел в сторону Шиб. Слегка пригнувшись, она переступила через порог камеры и вдруг изо всех сил нанесла локтем удар назад. Батианка крякнула и отступила на шаг, Тай нанесла ей удар ногой в пах и мгновенно прижала ладонь к сенсорной панели рядом с дверью. Дверь начала закрываться, но недостаточно быстро. Тай увидела вспышку и мгновенно почувствовала жгучую боль в бедре – кто-то попал в нее лазерным лучом. Она попятилась, наткнулась на ящик и, обернувшись, успела заметить, что Сван навела на нее электрошоковый пистолет. Никто не мог остановить закрывавшуюся дверь, но половина заряда, тем не менее, попала в Тай. Ее словно ударило ослепительно ярким молотом и отбросило к стене сейфа. Тай слышала сыпавшиеся из уст Фриск проклятия. Звук закрывавшегося запорного механизма двери сообщил ей, что у нее есть шанс сохранить себе жизнь, и в следующий момент она потеряла сознание.

Амбел поднялся на судно первым, потом свесился через борт, чтобы поймать брошенный ему трос. Быстро перебирая руками, он затащил на палубу несколько пропитанных свежей лиловой кровью кожаных мешков. Вслед за капитаном на борт поднялась Энн. Планд вопросительно посмотрел на окровавленные разрезы на ее одежде.

– Проклятые приллы, – пробормотала она.

У последовавших за ней матросов были такие же разрезы на одежде. Голлоу и Силд отправились вниз, чтобы залечить раны. Борис остался на палубе, зажимая рукой глубокую, сочащуюся кровью рану на животе. Он жевал ус – явный признак раздражения. У Амбела, как сейчас заметил Планд, тоже была порвана одежда. Крови, конечно, не было – раны слишком быстро затягивались. В свое время его подружка с Земли Эрлин даже высказывала предположение о том, что в теле капитана вообще не было крови. Вспомнив об этом, Планд хихикнул и пошел помогать спускать в трюм мешки с мясом и заполнять бочонок для кормления паруса. Он поискал взглядом Пека и увидел его у кормового леера, склонившимся над бочкой и засыпавшим в нее соленые дрожжи. Он позвал его; Пек, завязав мешок с дрожжами, бросил его на палубу и подошел. Не сказав ни слова, он стал помогать Планду и другим матросам, а Амбел без посторонней помощи поднял и привязал к борту шлюпку.

– Ребята, несколько кусков оставьте на палубе, может быть, нам удастся приманить парус, а потом отправимся за очередной большой пиявкой, – сказал капитан.

Все дружно застонали, кроме Пека, который был странно молчаливым.

– Пек, ты в порядке? – спросил Амбел.

– Проклятье, лучше бы с вами отправился на берег – проворчал тот.

– В следующий раз. Как дела с тростником?

– Бочка стеблей и бочка плодов, – угрюмо ответил Пек.

– Отлично! – Капитан хлопнул его по плечу. – Часть браги продадим в «Живце», когда вернемся, из остального сварим себе смолу. Запечатай бочки и спусти их в трюм.

– Он нормально себя вел? – спросил Амбел у Планда, когда Пек пошел выполнять приказ.

– Болтал много, – ответил Планд. – То кричал, то бормотал, а так – ничего нового.

– Гм-м, – задумчиво протянул капитан.

Ночью дремавшего на вахте Бориса разбудил шум крыльев. Он сразу же заметил длинную шею и крокодилью голову – у мачты топтался парус, жадно пожирая куски мяса червя-носорога. Затем моряк стал свидетелем удивительного зрелища: парус выронил из пасти непроглоченныи кусок и стал внимательно смотреть на море.

– Кто это? – прорычал он.

Борис, посмотрев в ту же сторону, сразу же увидел всплывшего рядом с судном молли-карпа. Парус, громко лязгнув зубами, закрыл пасть и замер. Могло показаться, что два эти существа пытались переглядеть друг друга. Борис потряс головой, чтобы перестать об этом думать, и снова прислонился к лееру.

На следующее утро огромный парус занял привычное для него место и с интересом наблюдал, как проснувшиеся матросы поднимаются на палубу.

Первым появился Пек, он вылил за борт ведро нечистот, посмотрел на поднявшуюся в воде возню и помочился.

– Доброе утро, Пек, – поздоровался Борис.

Тот что-то буркнул в ответ и направился к бочонку с питьевой водой. Когда на палубе появились несколько младших матросов вместе с Энн и Пландом, Пек уже установил жаровню и раздувал в ней угли. Часто он выпрямлялся, чтобы откашляться, вытереть слезящиеся глаза или выругаться. Энн, подбоченясь, наблюдала за ним с выражением явной тревоги на лице. Когда Пек, наконец, обратил на нее внимание, женщина свирепо посмотрела на него, подняла с палубы брошенное грязное ведро и спустилась вниз.

– В чем дело? – спросил Пек у Планда.

– Если до сих пор не понял, никогда не поймешь, – сказал подошедший с небольшим кувшином и кожаным мешком моряк.

Пек пожал плечами и продолжил раздувать угли, а Планд налил в сковороду масло и поставил ее на жаровню. Когда угли наконец раскалились и сидевший на корточках Пек отодвинулся от жаровни, Планд положил на сковороду квадратные ломтики мяса бокси. Громкое шипение и разнесшийся по палубе ароматный дымок заставили Амбела выйти из каюты.

– А, бокси, – сказал он и посмотрел на Планда. – Посмотри, не осталось ли у нас бекона из Купола?

Планд кивнул и пошел выполнять просьбу капитана. Амбел проводил его взглядом и задумался о том, что странно было называть беконом пищу, которую отделяли от свиньи несколько световых лет. Потом он обратил внимание на парус, который громко чихал от поднимавшегося из сковороды дыма и явно сомневался, стоит ли здесь оставаться.

– Как тебя зовут? – спросил капитан, как того требовала учтивость – ведь все паруса носили одинаковые имена.

Парус повернул к нему голову, обнажил зубы в некотором подобии улыбки, и Амбел непроизвольно сделал шаг назад, поняв, насколько огромным он был.

– Обманщик ветра.

В ответ раздался дружный вздох удивления. Матросам еще не приходилось встречать парус, которого звали бы не Ловец ветра. Доходили слухи о существовании паруса, который первым понял, что имя может быть индивидуальным, но они, как и все остальные хуперы, отвергали их как полную чепуху.

– Шучу, – сказал парус. – На самом деле меня зовут Ловцом ветра.

Матросы закрыли рты и занялись делом, стараясь поскорее забыть это случайное отклонение от привычного хода событий.

– Рад познакомиться с тобой.

Амбел внимательно рассмотрел великана. Он уже заметил прикрепленное к голове устройство в форме боба и догадался, что это такое.

Парус фыркнул и взмахнул крыльями.

Обманщик рассматривал судно с живым интересом, вспоминая события, происходившие очень давно, когда он был здесь в последний раз. Тогда на борту была женщина с Земли, которую он попытался укусить, когда она подкралась к нему, чтобы взять образец кожи. Затем капитан с несколькими матросами и женщиной сошел на берег и, после драматических событий, о которых парус узнал значительно позже, вернулся на судно с ящиком, который находился здесь до сих пор. Парус даже иногда слышал шепот. Человек, которого он когда-то сбросил с вершины Большого кремня, находился здесь, по крайней мере частично.

Он проверил реи, убедился в том, что они хорошо смазаны и свободно поворачиваются в гнездах, а также в том, что практически нет люфта в механизмах управления всех трех мачт. Натянув тросы, Обманщик ветра освободил носовой и кормовой паруса и проверил плавность их управления. Все было в порядке. Он опустил голову, чтобы сообщить об этом капитану, но резко отдернул ее, почувствовав запах подгоревшего мяса. Почему люди предпочитали превращать почти в пепел отличное свежее мясо перед его употреблением в пищу? Впрочем, не только это в поведении людей казалось ему непонятным. Наблюдая за поедавшими жареное мясо матросами, он вспоминал далекое прошлое.

Обманщик ветра был самым умным из всех парусов и первым заинтересовался этими странными, спустившимися с неба существами, но автоматические пушки и системы сигнализации, установленные вокруг занятого людьми острова, были способны отпугнуть даже самых любознательных, и такая ситуация сохранялась в течение очень долгого времени. Затем, когда на планете появилось больше этих существ, система обороны была демонтирована и люди стали выходить за границы острова. Любопытство, которое испытывал Обманщик, превратилось почти в болезнь, когда люди стали строить из дерева подвижные оболочки и странствовать в них по морям.

Он старался держаться на расстоянии, но иногда, особенно ночью, подлетал близко и вслушивался в звуки, при помощи которых люди общались между собой. Он быстро понял, что звуки были языком, аналогичным языку парусов, и стал запоминать слова. Для того чтобы узнать значения слов, понадобилось значительно больше времени, почти один человеческий век, но и после этого он с трудом понимал, что для описания ветра людьми используется лишь несколько слов. А что касалось имен…

Когда Обманщик увидел дрейфующее судно без обычного тканевого паруса, он мгновенно понял, какие возможности открываются перед ним. Сев на реи и посмотрев сверху вниз на удивленных моряков, он сказал тогда: «Я – Ловец ветра». Так все и началось. Скоро к нему присоединились другие паруса – заниматься этим оказалось значительно интереснее, чем сидеть на скале и постоянно обсуждать погоду. Они, в отличие от самого первого Ловца ветра, не сразу уяснили идею, что каждая личность может иметь индивидуальное имя, а когда уяснили, уже установилась традиция – называть все паруса одинаково. Эту традицию нарушил самый первый Ловец, изменив свое имя на Обманщика ветра. Впрочем, он всегда первым нарушал традиции.

Вернувшись из воспоминаний в реальность, парус открыл через стимулятор канал связи, установленный еще ночью, и сразу же получил сообщение:

«Все так же торгуешь памятниками культуры?»

«Ты еще там?» – спросил парус, по-прежнему испытывая трудности в общении и не раскрывая рта.

«Мне никуда не деться, пока эта поганая рыба не надумает опорожнить кишечник», – услышал он раздраженный голос Снайпера.

«Значит, ты не контролируешь этого безумного карпа?»

«Нет, пока подзаряжаюсь, чтобы подготовиться к выходу на свободу. Этот молли несколько сбит с толку, ему вдруг приспичило поплавать рядом с судном. В принципе понятно, он так далеко от дома. Скажи, сколько Блюститель платит за твои услуги?»

«Тысячу в день».

«Я так и думал. Но что ты надеешься увидеть на этом судне?»

«Ничего особенного. Я просто проголодался и устал. Решил остановиться. Чем дольше здесь нахожусь, тем больше денег получу. Полечу дальше, если Блюститель прикажет. Не вижу смысла слишком стараться».

«Нравится получать зарплату, верно? Тебе никогда не приходило в голову, что несколько кусков мяса – слишком низкая оплата работы парусом? Если бы тебя не было, им понадобился бы дополнительный парус, такелаж и матросы».»

Обманщик заморгал и осмотрел «Странника». Борис стоял у руля и управлял судном, а остальные занимались какими-то пустяками. Да, на протяжении веков он видел, как изменяется конструкция судов хуперов, но до этого момента считал, что они нужны лишь для более удобного размещения его собратьев. Только сейчас парус с удивлением понял, что преимущества были несколько односторонними. Через стимулятор он получил доступ к текстовому файлу, описывающему суда хуперов и методы их использования.

«Члены команды получают процент от прибыли».

«Парус тоже может потребовать свою долю. Правда, скорее всего, ему придется оставаться на судне до окончания плаванья».

Снайпер передал ему адрес одного сайта, и Обманщик с интересом изучил образцы договоров о найме. Когда он перестанет работать на Блюстителя, то изменит ситуацию коренным образом.

Рана на бедре уже беспокоила ее значительно меньше, чем последствия выстрела из электрошокового пистолета. Раздвинув обгоревшую ткань брюк, Олиан увидела, что она уже затягивается розовой рубцовой тканью. Батианцы и Фриск были настолько уверены в себе, что забыли, что их противник – тоже хупер, причем проживший в этом качестве достаточное количество лет. Если бы она была обычным человеком, Сван едва ли почувствовала бы ее удары – батианцы славились крайней выносливостью и стойкостью.

Как бы то ни было, ей удалось выжить. Давно стихли звуки взрывов, а также душераздирающий вой уничтожаемого домашнего компьютера. Они, конечно, пытались взорвать или разрезать дверь, но Тай знала, что ей ничего не угрожало, после того как дверь закрылась. Для разрушения метрового слоя материала, до сих пор называемого просто «прадорской броней» и являвшегося сверхпроводящим и крайне ударопрочным экзотическим металлом, применение которого являлось одной из причин, по которым древняя война продолжалась так долго, требовалось такое количество энергии, что это не могло не привлечь внимание Блюстителя. Фриск не осмелится так рисковать. Между прочим, эта тварь даже не смогла понять, зачем ей понадобился такой непроницаемый сейф, потому что не знала, что в нем хранится. Тай схватилась за край одного похожего на гроб ящика и с трудом встала на ноги, затем приложила ладонь к запору на верхней поверхности.

– Открыть просмотровую панель.

Прямоугольное окно на хромированной крышке стало прозрачным. Никаких картин внутри не было.

– Я правильно передала все черты твоего лица.

Олиан пристально смотрела на лежавшего в гробу Дэвида Гренанта. Затем, легонько ударив пальцем, включила сенсорный пульт управления и стала изучать показания приборов. Система питания работала бесперебойно, содержание «интертокса» поддерживалось на должном уровне – в таких условиях пленник мог существовать вечно. Она нажала клавиши в последовательности, которую использовала крайне редко, и стала ждать. Через минуту лицо Гренанта задергалось, потом открылись глаза. Несколько секунд он явно не мог понять, где находится, потом стал трясти и крутить головой. Она и раньше замечала, что ему требовалось несколько секунд, чтобы вспомнить, какая судьба ему уготована. Женщина спокойно наблюдала, как открывается его рот в беззвучном крике, как запотевает окно от его дыхания. Заточение Гренанта было одним из самых ужасных наказаний, рожденных богатым воображением Фрэнсиса Койана, и Тай не собиралась ничего менять – в конце концов так создавалась история. Она нажала на кнопки в обратной последовательности, пленник постепенно успокоился и закрыл глаза.

Если ее план, осуществляемый в течение столь долгих лет, достигнет желанной цели и она откроет музей на Земле, этот экспонат станет основой ее богатства. Женщина улыбнулась, потом вдохнула носом воздух. Сначала ей следовало выбраться отсюда, прежде чем воздух, больше не возобновляемый домашним компьютером, станет совсем плохим.

Хромая, она подошла к пульту управления дверью и замерла в нерешительности. Невозможно было предугадать, что ждет ее, – Фриск могла оставаться в доме, хотя прошло уже несколько часов. Тай медлила, и вдруг индикатор на пульте управления мигнул и, щелкнув, замок начал открываться. Она не прикасалась к пульту! Тай в ужасе уставилась на дверь – закрыть ее можно было только из полностью открытого положения.

Гренант! Она проковыляла к гробу и приложила ладонь к датчику замка.

– Открыть!

Черные линии разделили на четверти крышку ящика, потом эти четверти начали медленно расходиться. Гренант лежал в одежде, скрюченные пальцы застыли над грудью, там, где он пытался царапать крышку. На бедре висела пустая кобура. Проклятье! Она совсем забыла, что его оружие – у выставленной в зале музея скульптуры. Тай боялась поднять голову и посмотреть на полностью открывшуюся дверь.

– Кажется, вам советовали убраться отсюда, – услышала она раздраженный голос.

Олиан долго смотрела на развалины, в которые Фриск и батианцы превратили ее дом, потом перевела взгляд на существо в дверном проеме – моллюска в раковине цвета железа, длиной около полуметра.

Моллюск открыл створки, между которыми замерцали зеленые огоньки, и заговорил:

– Тебе повезло – ты осталась жива. А кто твой друг?

– А ты кто такой? – спросила Тай, хлопнув ладонью по датчику замка гроба.

– Я – ПР-12, меня обычно посылают убирать дерьмо за людьми, – сообщил ей железный моллюск. – А здесь я вижу много дерьма. Может быть, хочешь сообщить через меня обо всем Блюстителю?

– Закрыть.

Женщина посмотрела, как выполняется команда, и только после этого отошла от ящика-гроба. Когда она приблизилась к двери, зонд отлетел и завис в центре комнаты. Коснувшись ладонью пульта, Тай закрыла сейф и стала осматривать разгромленную комнату. Это был обычный вандализм – словно некто, вооруженный газовым импульсным пистолетом, сошел с ума. Вся мебель была сожжена, даже пол и потолок обуглились, все шкафы разбиты. Везде валялись и уже сгоревшие, и еще тлеющие книги; компьютерный пульт представлял собой полностью выгоревшие обломки.

– Судя по всему, они за что-то обиделись на тебя. Тай мгновенно поняла, что моллюск заговорил совсем другим голосом, впрочем, именно это он и хотел ей сообщить. Обходя обломки, женщина направилась к выходу. Зонд последовал за ней.

– Обиделись? – переспросила она.

– Я имею в виду наемников-батианцев, которые, предположительно, пришли сюда, чтобы найти Сэйбла Кича, – сказал Блюститель.

– О, я не считаю это обидой.

Она вышла на залитую зеленоватым светом, лишенную растительности площадку.

– Как мне кажется, тебе нанесен чрезмерный ущерб.

– Но не ими, как мне кажется. Не их стиль. Скорее всего, все это, – Олиан, не оборачиваясь, показала большим пальцем на дом, – дело рук их заказчицы, которая поняла, что не сможет достать меня. Эта особа давно известна своей раздражительностью, точнее, просто безумна.

Тай направилась к зданию музея, зонд опередил ее и влетел в зал. Приятный сюрприз – здесь ничего не было разрушено. Зонд висел над головой Скиннера, и вместе они представляли собой зловещую композицию.

Тай подняла на него взгляд.

– Никакой взрывчатки? Никаких ловушек?

– Все чисто, – ответил ПР-12 своим голосом.

– Я так и думала. Высокомерие и забота о собственных интересах не позволили ей разрушить все это.

– Кого ты называешь заказчицей? – спросил зонд снова голосом Блюстителя.

– Ты еще не догадался?

– У меня есть некоторые мысли, но я хотел бы услышать твой ответ.

– Ребекку Фриск. – Тай посмотрела на скульптуру женщины, о которой шла речь. – Вероятно, она заняла тело другого человека. Для того чтобы человек, которого она поместила в свое прошлое тело, сыграл роль Ребекки Фриск, понадобилось глубокое перепрограммирование, впрочем, у нее был доступ к прадорским технологиям порабощения, которые она использовала без угрызений совести или моральных ограничений.

– Значит, женщина, которую на Земле мы приняли за Фриск и стерли ей память, невиновна, – сказал Блюститель.

Тай показалось, что Блюститель специально пытается выглядеть тугодумом. Возможно, ИР иногда испытывают трудности в оценке интеллекта людей, с которыми общаются.

– Итак, что ты собираешься сделать, признав очевидное?

– Пока ничего. Здесь у меня нет достаточных полномочий.

Историк поморщилась и со злостью посмотрела на зонд.

– Сделай одолжение. Обычный гражданин может поверить в подобную чепуху, но только не я.

Железный моллюск подлетел ближе и шире раскрыл створки. Такое действие можно было понять только как улыбку. Потом створки закрылись, а голос Блюстителя стал резким.

– ПР-12, анализ.

Наверное, Блюститель хотел, чтобы она слышала их разговор. Других причин оставаться в звуковом режиме не было, потому что Блюститель и зонд могли общаться в тысячу раз быстрее другим способом или даже стать единым разумом.

– Изученные мной обломки принадлежат построенному после заключения перемирия прадорскому межпланетному грузовому кораблю. Вероятно, она использовала небольшой тактический заряд, чтобы взорвать его, и под прикрытием взрыва покинула корабль в отделяемом отсеке, – доложил ПР.

– Олиан Тай, как ты считаешь, почему она прилетела сюда? – спросил Блюститель.

Вопрос застал Тай врасплох. Может быть, она недостаточно быстро соображала?

– Чтобы разобраться с Кичем. Это первое, что приходит в голову. Она могла также оказаться здесь, чтобы найти мужа, или просто по прихоти. Трудно предсказывать действия такого человека. А ты как считаешь? Почему она здесь?

– Не могу сказать. Крайне сложно оценить столь древнюю личность. Знаю только, что кому-то хочется, чтобы ее присутствие здесь не сохранялось в тайне. Прежде чем ты подтвердила ее присутствие, я наблюдал за несколькими непонятно кем нанятыми агентами, распространявшими слухи об ее прибытии на планету. Занятно, как ты считаешь?

– Может быть, это выгодно какому-нибудь ее врагу? – предположила Тай.

– Возможно.

– А как иначе? Ты знаешь, какой будет реакция на ее появление.

– Знаю и уже наблюдаю за ней, – сказал Блюститель. – Старые капитаны уже объявили сбор – не сомневаюсь, чтобы договориться о том, как ее выследить и бросить в стаю пиявок.

Тай повернулась и вышла из своего музея, дотом остановилась и долго смотрела на башню.

– Полагаю, эта стерва уничтожила мой антигравитационный скутер.

– Не отчаивайся, Олиан Тай. Спрейдж уже направляется к тебе, зная, что ты ни за что не захочешь пропустить такое событие.

– Ты сообщил ему? Как ты узнал обо всем? Почему послал зонд?

– Твой домашний компьютер обратился ко мне, прежде чем окончательно отключиться. Кроме того, он сообщил мне код замка твоего сейфа. Желаю удачи, Олиан Тай.

Тай оглянулась и посмотрела на зависший неподалеку зонд.

– Подожди, ты не сказал, почему здесь оказалась

Фриск!

В этот момент Двенадцатый встряхнулся, словно от разряда.

– Он уже отключился.

– Блюститель не ответил на мой последний вопрос…

– Босс не знает, почему она оказалась здесь, но считает, что возможна любая комбинация из трех причин: убить Кича, найти мужа, умереть самой. Он сказал, что последний исход не вызывает сомнений, хочет она сама этого или нет. – Наградив ее своей полной зеленых огней улыбкой, зонд взмыл в небо.

10

Первый самец-глистер почувствовал вибрацию и изменение направления течения, но решил, что ему ничего не угрожает. Он продолжил рвать мясо и жадно его поглощать, отлично понимая, что лишь немногие обитатели моря способны разрушить исключительно крепкий панцирь. Наличие большого валуна, который стал виден, когда изменившееся течение немного разогнало облако органических соков, озадачило его лишь на мгновение, потом он снова зарылся носом в пищу. Удивление несколько усилилось, когда глистер заметил, что валун почему-то приблизился. А когда он вдруг поднялся и уставился на него из темноты огромными глазами, у глистера имелось лишь несколько секунд, пролетевших в замешательстве, прежде чем его панцирь хрустнул в ужасных челюстях.

Очертания тела Кича были едва видны сквозь серебристую моноволоконную ткань. Он лежал, свернувшись калачиком, с похожим на хромированного краба автоматическим доктором на боку. Шланги и кабели тянулись из жидкости, в которой он плавал, к миниатюрной фабрике для производства лекарств, устройству очистки, , компьютеру Джанера и другому, собранному наспех, оборудованию.

– Это все, на что мы способны, – вздохнула Эрлин.

Джанер заметил, как трясутся ее руки. Ему удалось подремать пару часов, а она не смыкала глаз всю ночь. Джанер подошел к ней и взял за локоть. Она прижалась к нему, положив голову ему на грудь.

– Будет лучше, если ты ляжешь на койку, – сказал Джанер.

Эрлин кивнула, не отрывая головы от его груди, и позволила проводить себя в каюту, которую занимала вместе с Госс, и усадить на постель.

– Ты посмотришь за показаниями приборов? – спросила она.

– Конечно.

– Ты – хороший человек.

– Спорное утверждение.

Джанер наклонился и попытался повернуть ее, чтобы она могла лечь. Эрлин обняла его за шею и, прежде чем он успел что-то понять, крепко поцеловала. Поцелуй длился долго.

– А это – хорошая мысль? – спросил мужчина. Она расстегнула молнию на комбинезоне и подняла на него взгляд.

– Я этого хочу. А ты?

Синеватых, едва заметных на темной коже колец было не так уж много. Джанер положил руку на ее шею, потом скользнул вниз, накрыв ладонью маленькую грудь, и почувствовал, каким твердым мгновенно стал сосок.

– Помоги мне раздеться. У меня совсем нет сил. Джанер снял комбинезон с ее плеч, потом потянул его вниз, снимая с бедер, которые она с готовностью подняла. Затем пришел черед ботинок. Женщина лежала и лениво гладила себя по животу.

– Усталость всегда возбуждает меня.

– Меня тоже.

Он начал так торопливо раздеваться, что она захихикала и никак не могла остановиться. Эрлин была теплой и мягкой, ее тело восемнадцатилетней девушки обладало двухвековым опытом занятий любовью. Джанер, едва разменявший второй век, многое узнал о том, как лучше использовать все части человеческого тела.

* * *

Потирая глаза и почесывая живот, капитан Драм вышел из каюты. Наверное, прошлым вечером он слегка переел моллюсков-молотов и перепил рома из морского тростника, но не до такой же степени, чтобы нанести вред здоровью! Лишними оказались мозги глистера с гренками. Вызванные этим блюдом галлюцинации были связаны с полетами и продолжались всю ночь, поэтому Драм чувствовал вялость и легкую тошноту и не сразу понял, что существо, наполовину торчавшее из воды рядом с островком водорослей, не было кем-то из известных ему морских чудовищ.

– Орлие, дружище, поднимай якорь.

Драм подошел к лееру, чтобы получше рассмотреть неизвестную тварь. Глаза его словно закрывала пелена, и часть мозга пыталась опровергнуть странное зрелище. Наконец и эта часть согласилась, что он видит на золотистой броне прадорские пиктограммы.

Рядом с ним остановился первый помощник Джек.

– В чем дело, кэп? О…

– Это – легкий прадорский эсминец, – сказал Драм, – защищенный этой треклятой броней, которую почти невозможно пробить. – Он обернулся, чтобы посмотреть, поднял ли Орлие якорь, и поспешил к штурвалу, на ходу крикнув парусу: – Просыпайся, Ловец!

– Нас берут на абордаж! – вдруг закричал Джек. Прежде чем капитан успел отреагировать, на палубе появилась фигура в черном защитном костюме наподобие панциря с каким-то странным оружием в руках. Вспышка сопровождалась клубами дыма, затем раздался звук выстрела, и в тот же миг Джек свалился за борт. Его разорвало на части, прежде чем он успел коснуться воды, и все видели, как высоко в воздух, кувыркаясь, взлетела нога. Еще один убийца в черном появился на палубе, за ним – еще один.