9

АННАТ ГОТАЛЛАМОР

Часть II: Орел и Ворон

В библиотеке Аннат Готалламора — той самой комнате с окном в форме розы — Тулли, скрестив ноги, сидел на ковре, мягком лугу золотистой скошенной травы и синих васильков. Уриск играл на свирели. В кресле у высокого, точно копье, второго окна, створки которого были распахнуты навстречу ночи, свернулась калачиком Кейтри. Девочка пела:

— Ах, Кейтри, — вздохнула Ашалинда. — Пожалуйста, не пой эту песню. Лангот ни на миг не отпускает меня — а эти слова лишь усиливают его, как раздувает ветер угли костра. Только здесь, с головой зарывшись в старинные книги, я могу отвлечься от тоски. Лишь вглядываясь в эти пожелтевшие страницы, могу ненадолго забыть о нынешнем нашем бедственном положении. Даже во сне мне являются одни кошмары.

Она нервно вертела эмалевый браслет на запястье — после всех скитаний он слегка облупился и выглядел довольно-таки жалко, особенно на фоне роскошных и сделанных с безупречным вкусом украшений Светлых, что украшали одежды обеих пленниц.

Девять светильников все так же струили свет с золотых постаментов. Блики его плясали на каменной резьбе и узорах на потолке, мерцали на золоченых переплетах книг, стопкой лежавших на восьмиугольном столе. На подставке письменного стола перед Ашалиндой лежала раскрытая книга. Девушка внимательно рассматривала ее.

— Вот, гляди. Здесь на картинке один человек смеется, а другой плачет. А между ними — одна-единственная красная роза, на которую оба они смотрят. Но почему два человека, видящих одно и то же, реагируют так по-разному? Что это может значить?

Товарищи по несчастью точно так же встали пред этой загадкой в тупик. В общем молчании Ашалинда снова склонилась над книгой.

— Интересно, — спросила Кейтри, ни к кому в особенности не обращаясь, — много ли веры словам лебединой девы или принца? Разумеется, оба они говорят только правду — они же не могут иначе. Но оба так искусны в недомолвках и словесных увертках. Они говорят сплошными загадками, вопросами и намеками. За много веков они в этих играх поднаторели.

— Вот именно, — поддакнул уриск.

Долгое общение со смертными заставило его забыть прежнюю манеру выражаться.

— А как насчет движущихся картинок в озере? — продолжала девочка. — Вот, например, я не слишком поверила тому, как в них изображалась кончина Короля-Императора и его королевы. Ведь всякий знает, что, когда на них напал этот ужасный Накалэвие, они ехали верхом.

— Лучше верь озеру, — посоветовал Тулли. — Оно показывает чистую правду. А вот слова, переходя из уст в уста, искажаются, теряют одни подробности и обрастают другими, если вы понимаете, о чем это я. Лошади — это такой же домысел, как общее заблуждение, будто Светлые не выносят железа.

— Что ты имеешь в виду? — изумилась Кейтри. — Хочешь сказать, Чужаки не боятся железа, оно не запретно для них?

— Именно. Чистая правда. Холодное железо — проклятие для нежити, а для Светлых оно пустяк. Они прекрасно умеют с ним работать, совсем как с золотом или серебром. Просто в Темные Годы смертные, основываясь на нашей ненависти к холодному металлу, выдумали себе очередную легенду. А Светлые тогда спали и не могли опровергнуть ее, даже если бы их волновали такие мелочи. Вот глупая басня и приобрела большую популярность, потому как придавала смертным, которые-то никакого железа не боятся, оттенок превосходства.

— Я слышала выражение «Знание — сила», — задумчиво промолвила Ашалинда. — Знай я то, о чем ты рассказываешь, раньше, все могло бы пойти совсем по-другому. Только то, что Торн может пользоваться железом, убедило меня, что он смертного рода, а вовсе не Светлый.

— Значит, девонька, ты очень проницательна, ведь Риг Ард сумел затуманить глаза всему остальному ничего не подозревающему Эрису! — усмехнулся Тулли. — Ну кто бы подумал, что король смертных на самом деле — владыка Светлого королевства?

— А как насчет прочей кежити? Все знают, кто он такой?

— Наверное, кто-то знает, кто-то нет. Я, например, не знал. А те, кому открыли правду, и явные, и неявные, поклялись ничего не рассказывать смертным, дабы Империя не распалась.

— Король Ангавар столь могущественен, — заметила Кейтри. — Почему же он не построит новых Ворот?

— Есть вещи, которые не под силу даже Верховному королю Светлого королевства, — спокойно ответила Ашалинда и снова уткнулась в книгу. Тулли опять поднес к губам тростниковую свирель.

Средь шпилей и башенок Готалламора рыдал, слагая печальные песни, горестный ветер. Через некоторое время Ашалинда подняла голову.

— Я нашла ответ на загадку двух людей и розы! У того, кто плачет, когда-то был самый прекрасный и большой сад во всей Айя. А теперь ему только и осталось, что глядеть на один-единственный цветок. А тот, что смеется, раньше был слеп, а вдруг прозрел.

— Загадки-загадочки, — пробормотала Кейтри, блуждая глазами по темному ковру неба с вытканным на нем узором звезд, похожих на пылающие жемчужины. Под окном сутолока крыш выводила на Вышнюю равнину, где сейчас слабо различалось какое-то шевеление. — Кстати, за все время, что мы живем здесь, еще ни разу не было шанга, — заметила девочка.

— Фитиах запретил шангу приближаться к Аннат Готталамору, — объяснил Тулли, — потому что во время бурь появляются изображения смертных. Поэтому, когда он в крепости, шанга не бывает.

— А вот любопытная вещь, — подала голос Ашалинда, не отрываясь от книги, — поэма про эту самую твердыню. Тулли. А что значит «Риачад на Ката»?

— О, да это ж старинный кенинг, обозначающий Вышнюю равнину, — ответил уриск. — Он переводится «Равнина Войны» или «Поле битвы королей».

Ашалинда перевела взгляд на золотые письмена, выгравированные на арке над книжными полками. Так ли трудно обнаружить истину.

— Риачад на Ката, — медленно повторила она и закрыла книгу.

Музыка тростниковой свирели Тулли вплетала тонкую вязь мелодии в мягкие переливы звездного света, струящегося сквозь сиреневые стекла. Этот напев Ашалинда уже слышала прежде, слова его навеки отпечатались в ее памяти. Когда-то эту песню пел ей Торн под густой листвой леса Глинкута, увенчав головку невесты гирляндой цветов…

Теперь эти слова наполнились для нее новым значением. Где же сейчас Торн-Ангавар, думает ли о ней? Верны ли слова лебединой девы? Неужели стремление доставлять радость своей невесте было для него не более чем мимолетным капризом? От одной только мысли об этом сердце останавливалось у бедняжки в груди, однако гнев владыки Светлых мог быть куда опаснее безразличия. Наверняка теперь Торн уже знает, что именно она, Ашалинда-Рохейн зажгла огонь на маяке Тамхании и впустила Трех Воронов Войны. Она, и никто иной, повинна в гибели Королевского острова. Кто бы упрекнул Торна-Ангавара, если это известие разгневало его, убило в нем всякую нежность?

Наверное, следует благодарить судьбу за то, что он просто-напросто не стал разыскивать ее, считая, что дерзкая девчонка погибла в объятой огнем Тамхании. Могло ведь быть и хуже — а что, если бы он искал ее, дабы жестоко покарать?

И все же, все же — он ведь и правда посылал за ней, как стало ясно со слов нежити. Ну разумеется: должно быть, он, как и Морраган, наконец выяснил, что она в некотором роде хранит ключ к его Королевству. Сколь же ужасен, надо думать, был гнев Владыки Светлых, когда он слишком поздно осознал, что заветный ключ уже лежал у него на ладони, пока Ашалинда, унося с собой свою тайну, не проскользнула у него меж пальцев. Равнодушие или гнев — иного ждать от Торна нечего. Ведь правы были те, кто говорил: союз между смертным и бессмертным всегда обречен окончиться трагедией.

Но как же Морраган проведал, что шпионка из Призрачных Башен оказалась той самой смертной, что вышла в Эрис через последние Ворота? Ворота, которые, как оказалось, еще могли провести обратно в Светлое королевство?

Уриск доиграл песню. Последняя жалобная нота затихла в безмолвии комнаты.

— Тулли, — произнесла в наступившей тишине Ашалинда, — пожалуйста, расскажи мне все, что тебе удалось проведать о том, как принц вообще узнал обо мне, ибо это и по сей день остается для меня тайной, разгадать которую мне бы очень хотелось.

— Это я запросто, — певуче проговорил козлоногий дух, откладывая инструмент. — Я времени не терял — распахнув уши пошире, слонялся по всему замку, ловя каждую крупинку из того, что пропустил за долгие годы одиночества.

И он начал перечислять все, что удалось ему услышать.

После того как Светлые узнали о том, что Ашалинда пробралась в Призрачные Башни, после того как она сбежала, ее преследовали и сочли погибшей в обвале древнего рудника, после того как в окрестностях башни поймали дуэргара, в хлыст у которого были вплетены золотые волосы — после всех этих событий несколько спригганов случайно заметили прядь волос. Подойдя поближе и учуяв запах, они вспомнили его и сказали: «Это волосы той самой смертной, что посещала Хоббов холм тысячу лет назад. Как она попала сюда? Ее кости должны были давным-давно истлеть в могиле!»

Ибо то были те самые спригганы, что вели Ашалинду через залы Карнконнора, когда она отправилась на выручку детям Хис Меллина.

Новость эта немедленно достигла ушей Моррагана. Один из рыцарей Принца-Ворона явился к своему повелителю и с низким поклоном вручил ему золотую прядь. И когда принц взял эту прядь, в глазах у него зажглась внезапная надежда — первый проблеск надежды в пучине бессмертного отчаяния, что превыше всех скорбей мира.

— Если спригганы, — сказал он, — правы, то дева, коей принадлежал этот локон, не кто иная, как Ашалинда на Пендран, дочь Ниам. Вместе со всей своей семьей и прочими жителями города Хис Меллин она ушла в Светлое королевство, дабы навсегда остаться там. Как же могла она попасть в Эрис? Ибо я знаю доподлинно, что во время Закрытия Ворот она находилась в Фаэрии. Она прошла через Ворота из нашего мира в этот. Найти ее — значит обрести обратный путь в королевство. Возможно, это сулит конец нашему изгнанию. Необходимо отыскать девушку!

И он повелел Принцам Неявных:

— Найдите лазутчицу!

— Ваше королевское высочество, — отвечал Хуон, — после того как лазутчица бежала из моей крепости, Керб заставил скалы содрогнуться, сокрушив ее убежище. Не сомневайтесь, девчонка лежит мертвой где-нибудь в старых рудниках.

— Тогда принесите мне ее тело, — приказал принц. Однако к тому времени было уже поздно. Никаких трупов в руднике не нашлось, во всяком случае, трупов недавних — слуги сумели откопать целый могильник людских костей, но все они принадлежали шахтерам былых времен. Поначалу решили было, что отважную девчонку выкопали и сожрали дикие волки, но Морраган усердно допрашивал волков, наводил справки средь нежити, птиц и лесных зверей — но никто не видел смертной девы с золотыми волосами, ни живой, ни мертвой, кроме как среди талитов, которых в тех краях было мало, и всех их знали наперечет. Нежить прочесала все земли, как окрестные, так и отдаленные, — но безуспешно. Лазутчица исчезла, и ни люди, ни духи, ни Светлые ничего не знали о ней.

— Если девица выжила, то будет искать Верховного короля, — сказал Морраган первому средь своих рыцарей. — Но прежде чем найти его, она явится ко мне. И пусть никто вне узкого круга посвященных не ведает причины ее поисков, ибо если обратный путь и в самом деле существует, знать о нем должны лишь самые верные мои союзники!

Так оно некоторое время и оставалось. Светлые рыцари Моррагана, прислуживающая им нежить и Аттриод Неявных установили наблюдение за всем Эрисом, бдительно выжидая, не появится ли где талитская дева. А тем временем в Башне Исс уродливый слуга не снимал с головы талтри, под которым скрывался отросший ежик золотистых нездешних волос.

Еще в самом начале Морраган решил отвлечь Ангавара, не дать ему проведать об Ашалинде — так ласточка выделывает в воздухе невероятнейшие пируэты, уводя хищника от гнезда. Его слуги из числа нежити принялись вербовать союзников среди бунтовщиков, уже и так будоражащих окраины Намарры. Слуги эти подстрекали недовольных к мятежу, украдкой объединяя разрозненных главарей, подбивая их единым фронтом восстать против Империи. Слуги Моррагана усердно пускали слухи о том, что огромные силы магических существ и еще один могущественнейший чародей выступают на стороне мятежников, а в обмен за свои услуги просят теплые трупы врагов и недобитых раненых после битвы. Намаррцев заставили поверить, будто их орды способны сокрушить королевские легионы и, покорив все северные земли, сбросить с престола самого Короля-Императора. Завороженные видениями славы и богатства, разбойники объединились, образовали что-то вроде армии. Выступая в роли пресловутого черного чародея, Морраган послал Зов — и нежить начала стекаться к нему.

Все это тянулось довольно долго, ибо главная цель принца заключалась вовсе не в том, чтобы и в самом деле развязать войну, а в том, чтобы предвоенные маневры длились и длились без конца. Постоянными вылазками и набегами колдовские приспешники Моррагана отвлекали Джеймса-Ангавара, держали Королевский Аттриод в вечном напряжении, добивались, чтобы все внимание Империи было приковано к намаррской границе. Кроме того, открытые военные действия вообще не в обычае у нежити. Как хитрые кошки, злобные духи предпочитают внезапные удары исподтишка, ночные засады, а не прямые атаки, которые милы сердцам людей и собак.

И уловки помогли добиться своего. Ангавар даже ничего и не заподозрил. Тайна прошедшей через Ворота девушки не вышла за пределы тесного круга рыцарей Моррагана. Даже Аттриод Неявных ничего не знал. Что же до двух часовых, узнавших запах волос Ашалинды, Морраган заточил их в подземелье Призрачных Башен, где спригганы, зарывшись в перегной, год за годом наслаждались отличнейшими червями и слизняками.

Наблюдение продолжалось.

Сие шаткое равновесие нарушилось лишь в день уваймилса следующего года — в день освобождения найгеля. Галл, предводитель спригганов, шатался по рыночной площади Жильвариса Тарва, строя всякие козни купцам и зевакам. Он-то и углядел золотые волосы Имриен — ведь тогда она еще не успела покрасить их, — выбившиеся из-под капюшона. Приэвав своих подручных, он пустился в погоню, однако ведунья Этлин Бруадайр сумела перехитрить спригганов.

Боясь признаться Хуону и принцу в неудаче, спригганы предприняли собственные поиски и установили наблюдение за домом ведуньи. И снова они потеряли след златовласки — она ускользнула у них из-под носа и они не нашли ее в Жильварисе Тарве. Как прежде, она осталась на свободе, но теперь Морраган точно знал: та, кого он так жадно ищет, жива. Он понял это по цвету ее волос — ведь в Эрисе оставалось мало талитов и уж никто из них не явился бы на рынок в Тарве. Принцу-Ворону только и оставалось, что найти и захватить ее раньше, чем Ангавар — ежели Верховный король вообще прознает о ее существовании.

Тем временем немая девушка и ее друг-эрт едва не погибли в домике у реки, были спасены и начали свое злополучное путешествие в Каэрмелор. Странствуя в глуши под защитой Торна, Ашалинда до поры до времени обрела безопасность.

Однако все та же несвоевременная завеса таинственности крепким барьером встала между королем Светлых и немой девушкой, хранившей тайку Ворот. Сам он усердно скрывал, кто он такой, она же, кто она такая, забыла вовсе — однако в те осенние дни совместное странствие связало их иными узами, узами глубокой и сильной страсти.

В последнюю неделю года Королевский маг Саргот прокрался ночью в лес под Каэрмелором и произнес там семь слов заклятия. Глаза его заволокла тьма, и он пронесся меж дерев в тайное место, где предстал перед Галлом, предводителем спригганов. Маг давно уже якшался с неявными — он принадлежал к числу тех рисковых смертных, которые пытаются завоевать благосклонность колдовских созданий, дабы обрести власть над людьми. Иногда это срабатывает, но как правило — нет. Большинство смертных потом горько жалеют о сделках с нежитью. И отваживаются на такое только самые глупые, бесчестные или самоуверенные.

По указке Галла продажный колдун тоже следил, не объявится ли неизвестная девушка из народа талитов. Услышав от Дайанеллы, какого на самом деле цвета волосы у последней явившейся ко двору гостьи, он бросился прямиком к предводителю спригганов.

— Я нашел ту, кого ищут ваши владыки, — сказал Саргот. — Но не похищайте ее прямо из Казрмелора, чтобы не всплыло мое участие во всей этой истории. Если меня раскроют, я больше не смогу приносить вам никакой пользы. Более того, за эту работу я требую дополнительной платы.

— Будь по-твоему, — согласился Галл, которому не терпелось убедиться, что на сей раз промашки не вышло. Да и в любом случае дворец Каэрмелора был окружен сильными и искусными чарами — Ангавар наложил их, дабы обеспечить Эдварду полную безопасность. Оттуда талитскую девушку похитить было просто невозможно. Дайанелла, а потом и Саргот предлагали отослать не подозревающую заговора златовласку в Башню Исс, где ее могла бы захватить Охота.

— Кто еще знает об этой девчонке? — спросил предводитель спригганов.

— Только Маэва-Одноглазка да ее мальчишка-посыльный.

Королевский маг вернулся в Каэмелор, но Галл приказал тем, кто сопровождал его, всю дорогу щипать и колотить несчастного, дабы как следует наказать его за дерзость, с какой он потребовал дополнительной платы.

Предводитель спригганов отрядил своих слуг за Маэвой. Она и Том Коппинс вынуждены были бежать и спрятались в пересохшем колодце. Не в силах добраться до жертв, спригганы просто-напросто заколотили колодец, тем самым взяв беглецов в плен. И Хуону в Призрачные Башни полетело предупреждение: «Готовьтесь».

В назначенный час Дикая Охота спустилась на твердыню Семи Домов Всадников Бури. Появись Хуон всего днем раньше — затея увенчалась бы успехом. Но, к несчастью для Рогатого и Галла, планы их вновь пошли кувырком. Ибо предательство мага уже раскрылось — Ангавар-Джеймс давно знал, что Саргот — шпион, и использовал это в своих целях, поставляя тому неверную информацию. Теперь же, охваченный яростью, он сам вылетел навстречу Охоте и разгромил ее.

Так намеченная добыча в очередной раз сбежала от преследователей и в Башне Исс. ДоМоррагана долетела весть:

Ашалинда вернулась ко двору. Вот когда Принц-Ворон поверил, что все потеряно и Ангавар наверняка узнал, кто такая эта талитская девушка.