Подвальная станция

Джастин не говорил ничего. Он просто не хотел. Доктор Петерсон был как бы глуповат, и он разговаривал с доктором Ивановым, который скучал и главным образом старался слушать, что доктор Эдвардс рассказывает о своих проблемах, связанных с проектом, посвященным морским водорослям. Дядя Дэнис за всеми наблюдал, был вполне славным и старался сделать так, чтобы Жиро, сидевший рядом с ним, замолчал.

Она знала о морских водорослях. Доктор Эдвардс рассказывал ей. Он показывал ей все запечатанные бутылки с различными видами водорослей и рассказывал, что растет в зеленых океанах, и чем они отличаются от тех, что на Сайтиин.

Так что она старалась слушать об этом и временами отвечала доктору Петерсону, когда он заговаривал с ней.

И все равно это было лучше, чем играть с Эми Карнат. И никто не был противным.

А когда они покончили с тортом и пуншем, и настало время взрослых пить свои напитки, она схватила Джастина за руку и усадила в одно из кресел, стоящих кругом возле того конца стола, где сидел дядя Дэнис — и ох! — от этого Джастин стал сильно нервничать.

Это было прекрасно. Джастин нервничал потому, что был умным и знал, что если дядя Дэнис рассердится на него, то все лопнет. Но она была слишком хитрой, чтобы такое допустить. Первым она открыла подарок дяди Дэниса. Это были часы, которые могли делать очень многое. Настоящие часы. Она была в восхищении, но даже если бы и не была, все равно сказала бы так, чтобы дядя Дэнис порадовался. Она подошла и поцеловала дядю Дэниса в щеку, и была настолько милой, насколько могла.

Следующим она открыла подарок дяди Жиро, чтобы сделать дядю Дэниса по-настоящему счастливым, и там оказалась очень славная голограмма всей планеты Сайтиин. Когда ее поворачиваешь, то облака двигаются. На всех это действительно произвело впечатление, особенно на доктора Эдвардса, а дядя Жиро объяснил, что перед ними особенный тип голограммы, и она совершенно новая. Так что дядя Жиро всех удивил: он действительно очень старался сделать ей приятный подарок, и сюрприз в самом деле понравился. Ей никогда не приходило в голову, что дяде Жиро по вкусу такие вещи, хотя конечно, ведь это он подарил ей голограмму с птицей. Так что кое-что относительно дяди Жиро она поняла и теперь была не уверена в его постоянной противности. Она подарила ему долгий поцелуй и отскочила, чтобы открыть подарок доктора Иванова, где оказалась шкатулка с секретом. А затем подарок доктора Эдвардса, который представлял собой кусок золотого пластика. А если положить на него палец или что-нибудь типа карандаша, то тогда он отбрасывает тени различных цветов в зависимости от того, насколько предмет теплый, и так можно делать узоры, которые некоторое время сохранялись. Это было действительно замечательно. Она не сомневалась, что таким окажется все, что бы он ей не подарил. Однако она не стала по этому поводу суетиться больше, чем по поводу шкатулки доктора Иванова или книжки о компьютерах доктора Петерсона и, разумеется, не больше, чем по поводу часов дяди Дэниса или голограммы дяди Жиро.

И это тоже сработало. Все радовались. Она открыла подарок Нелли, в котором было белье — ох, как это похоже на Нелли — а затем открыла тот, который от Джастина. Это был шар в шаре, и в шаре и все разные. Это было красиво. Подобную вещь могла иметь маман, и она обязательно сказала бы: «Ари, не трогай!» — А эта вещь принадлежала ей самой. Однако она не должна поднимать суматоху, независимо от того, насколько ей понравилась такая штука. Она сказала «спасибо» и направилась прямиком к огромной куче других подарков от людей, которые не пришли на прием.

Там были подарки от детей. Даже противная Эми подарила ей шарф. А Сэм подарил механического жука, который по-настоящему ползает и сам может найти дорогу в квартире. Она знала, что он недешев, она видела его в магазине; и это было очень мило со стороны Сэма.

Там еще оказалось множество книг и лент, и несколько картин, и огромное количество одежды: она подумала, что наверно дядя Дэнис сообщал всем размеры, потому что все, несомненно, были в курсе. И еще пластилин для лепки, и много игр, и несколько браслетов, и парочка машин, и даже головоломка в виде лабиринта, где нужно закатить шарик (от эйзи Мэри из лаборатории). Это было очень мило. Она сделала пометку, что надо послать Мэри «спасибо».

И Сэму тоже.

От подарков все пришли в хорошее настроение. Взрослые пили вино, и дядя Дэнис даже ей позволил выпить четверть стакана. У вина был подозрительный вкус, как будто оно испортилось. Все взрослые засмеялись, когда она это сказала, даже Джастин улыбнулся, но дядя Дэнис сказал, что, конечно, это не так, вину полагается иметь такой вкус, и ей больше не дали, сказав, что иначе она будет себя плохо чувствовать и ее потянет в сон.

Так что ее не потянуло в сон. Она занималась со своей шкатулкой с секретом и открыла ее, в то время, как взрослые много пили и хором смеялись, дядя Дэнис, наконец, установил-таки ее часы на правильную дату. И прием оказался вовсе не плохим.

Она зевнула, и все заговорили, что пора идти. И они позвали эйзи, и желали ей счастливого дня рождения, пока она стояла возле дверей вместе с дядей Дэнисом так же, как стояла бы маман, и всем говорила «до свидания» и «спасибо — что пришли».

Все были шумные и веселые, как когда-то. Дэнис по-настоящему улыбался доктору Эдвардсу, и пожимал его руку, и говорил доктору Эдвардсу, что он искренне рад, что тот пришел. Доктор Эдвардс стал очень доволен, потому что дядя Дэнис являлся администратором, а она хотела, чтобы дяде Дэнису понравился доктор Эдвардс. А дядя Дэнис был доброжелателен даже по отношению к Джастину, и искренне улыбался ему и Гранту, когда они уходили.

Так что все ее расчеты оправдались.

Все ушли, даже дядя Жиро, и настало время раскладывать по местам подарки. Однако Ари решила, что еще не слишком поздно для одного разговора с дядей Дэнисом, так что она подошла и обняла его.

— Спасибо тебе, — сказала она, — это был чудесный прием. Мне очень понравились часы. Спасибо.

— Спасибо тебе, Ари. Все было славно.

И он весело улыбнулся ей. Как будто был действительно счастлив.

Он поцеловал ее в лоб и посоветовал идти спать.

Но она ощущала такой подъем, что решила помочь Нелли и Сили разобраться с подарками, и дала Нелли специальные инструкции, чтобы та не повредила самое ценное.

Она завела Сэмова жука и пустила его бегать совсем быстро.

— Что это? — завопила Нелли, а дядя Дэнис снова вышел посмотреть, по поводу чего суматоха.

Так что она хлопнула в ладоши, остановила игрушку, схватила ее, и унесла ее в свою комнату.

Очень быстро унесла. Потому что она в самом деле старалась быть хорошей.

Утром Ари проснулась от настойчивого звона Монитора и велела ему заткнуться. Она потерла глаза и подумала, что хорошо бы остаться здесь, но ей полагалось идти на ленточные занятия: сегодня был как раз такой день. А теперь ей нельзя ходить мимо кабинета Джастина.

В ее спальне находилась масса новых игрушек и огромное количество новой одежды; но она предпочла бы поваляться и поспать еще, хотя все равно скоро явится Нелли и будет говорить, что пора вставать.

Так что она опередила Нелли. Ари перекатилась и соскользнула с кровати. И пошла в ванную, вылезла из пижамы, приняла душ и почистила зубы.

Обычно к этому времени Нелли уже появлялась в комнате.

Так что она надела одежду, которую Нелли приготовила вечером, и сказала:

— Монитор, позови Нелли.

— Нелли нет здесь, — ответил Монитор. — Нелли отправилась в больницу.

И тогда она испугалась. Но это могло оказаться устаревшей информацией. Она спросила:

— Монитор, где дядя Дэнис?

— Ари, — проговорил Монитор, голосом дяди Дэниса, — зайди в столовую.

Она наскоро причесалась, открыла дверь и пошла по коридору своей квартиры мимо комнаты Нелли. Ари открыла дверь в главные апартаменты и прошла в гостиную.

Сквозь арку она увидела, что дядя Дэнис сидит за столом. Она вошла, прищелкивая карточку, а дядя Дэнис сказал, что она должна сесть и позавтракать.

— Я не хочу. Что случилось с Нелли?

— Присядь, — говорил дядя Дэнис.

Она села. Она все равно ничего не узнает, пока не сделает так как он хочет. Она знала дядю Дэниса. Она взяла маленькую булочку и начала всухомятку отщипывать крошечные кусочки. Подошел Сили, и налил ей апельсинового сока. Она почувствовала тошноту.

— Итак, — сказал дядя Дэнис, — Нелли в больнице потому, что она получает еще ленту. В действительности Нелли не способна справляться с тобой, Ари, и ты теперь в самом деле должна осторожно обращаться с ней. Ты растешь, становишься очень умной, а бедная Нелли думает, что ее обязанность поспевать за тобой. Доктора собираются объяснить ей, что это не ее вина. Надо ко многому приспособить Нелли. А тебе скажут, что Нелли нельзя обижать.

— Я не обижаю. Я не знала, что жук напугает ее.

— Ты не подумала, а следовало бы.

— Наверное, так, — согласилась она. Без Нелли утро казалось одиноким. Но, в конце концов, с Нелли ведь все в порядке. И она положила немножко масла на свою булочку. Стало заметно вкуснее.

— Кроме всего прочего, — проговорил дядя Дэнис, — у нас в хозяйстве появятся еще два эйзи.

Она посмотрела на дядю Дэниса без особой радости. Сили был достаточно скучным.

— Они будут твоими, — продолжал дядя Дэнис. — Они часть твоего дня рождения. Только ты не должна говорить об этом: люди не являются подарками на день рождения. Это некрасиво.

Она проглотила большой кусок булки. Это ее совершенно не радовало, кроме Нелли ей не нужны были эйзи, шляющиеся за ней повсюду, но если это вроде как подарок, то ей не хотелось задеть чувства дяди Дэниса, для этого имелось много причин. Она лихорадочно размышляла, стараясь придумать способ сказать «нет».

— Так что ты не должна сегодня идти на ленточное обучение, — сказал дядя Дэнис. — Ты пойдешь в больницу и заберешь их оттуда. И можешь провести весь этот день, показывая им, что делать. Они не такие, как Нелли. Оба они — альфа. Экспериментальные.

Большой глоток апельсинового сока. Она не знала, что и подумать. Альфы были редкостью. С ними было ужасно трудно обращаться. Она не сомневалась, что им полагается наблюдать за ней. Все выглядело очень похоже на то, что дядя Дэнис собирается устроить так, чтобы ей стало совершать что-то запретное. Она точно не знала, является ли это подарком Дэниса или дяди Жиро.

— Сходи за пульт, — сказал дядя Дэнис, — и дай свою карточку агенту безопасности, он зарегистрирует эйзи на тебя. Фактически ты станешь их Инспектором, и их положение будет сильно отличаться от положения Нелли. У Нелли Инспектор — я. А ты находишься только на ее ответственности. Это разные вещи. Ты знаешь, что делает Инспектор? Ты знаешь, сколько это ответственно?

— Но я — ребенок, — запротестовала она.

Дядя Дэнис ухмыльнулся и намазал маслом еще одну булочку.

— Это правильно. Они тоже. — Он серьезно посмотрел на нее. — Но они не игрушки, Ари. Ты понимаешь, насколько это серьезно, если ты рассердишься на них или ударишь так, как била Эми Карнат.

— Я так не буду! Нельзя бить эйзи. Нельзя грубо говорить с ними. Кроме Олли. Или Федры.

— Я не думаю, что будешь, дорогая. Но я просто хочу, чтобы ты всякий раз подумала прежде, чем сделаешь им больно. А ты можешь сделать им очень, очень больно, гораздо больнее, чем Нелли — так, как только я могу травмировать Нелли. Ты понимаешь?

— Я не уверена, что они нужны мне, дядя Дэнис.

— Тебе нужны другие дети, Ари. Тебе нужен кто-то твоего возраста.

Это было верно. Но не было никого, кто не вызывал бы в ней бешенства. И если они тоже будут раздражать, то станет ужасно, потому что ей придется жить вместе с ними.

— Мальчика зовут Флориан, а девочку Кэтлин, и у них тоже день рождения где-то около твоего. Они будут жить в комнате, соседней с твоей и Неллиной, для этого она всегда и предназначалась. Но им придется возвращаться в Город на свои занятия, а ленточное обучение они будут проходить в Доме так же, как и ты. Они такие же дети как ты, только у них имеются Инструкторы, на которых они должны обращать внимание. Она очень шустрые. И во многом они опередили тебя. Так часто обстоят дела с эйзи, особенно с талантливыми. Так что тебе придется поработать, чтобы не отстать от них.

Теперь она слушала. Никто никогда не говорил, что она — не самая лучшая во всем. Она не верила, что они могут быть лучше. Так не должно быть. Ничего не существовало такого, чего она не могла бы сделать если захочет. Маман всегда так говорила.

— Ты закончила?

— Да, сир.

— Тогда можешь идти. Ты заберешь их, и покажешь им все, и будешь осторожной, хорошо?

Она вылезла из-за стола и отправилась по коридорам, мимо охраны, через большие парадные двери, и через аллею по дороге к больнице. Часть пути она пробежала, потому что иначе было скучно.

Но когда она входила в дверь больницы, она была полна достоинства и выглядела взрослой, и вручила свою карточку больничной охране у стола.

— Да, сира, — сказали они. — Пройди сюда!

И они привели ее в какую-то комнату.

И они вышли и отворилась другая дверь. Сестра ввела двоих эйзи, ее ровесников. Девочка была беленькая, блондиночка с косичкой; мальчик — пониже, с волосами более темными, чем их униформа.

И дядя Дэнис оказался прав. Никто и никогда не смотрел на нее так, хотя она их видела впервые. Они глядели как друзья. Нет, более того. Как будто они находились в каком-то страшном месте, и только она могла вывести их оттуда.

— Привет, — сказала она. — Я — Ари Эмори.

— Да, сира.

Очень мягко, оба, и почти одновременно.

— Вы должны пойти со мной.

— Да, сира.

Это выглядело по-настоящему странно. Не как с Нелли. Совершенно не так, как с Нелли. Она придержала для них ручку двери, и вывела к столу охраны, и сказала, что она забирает их.

— Вот их карточки, сира, — сказал мужчина, сидящий за столом. Она взяла их и посмотрела.

Там стояли их имена. Флориан-9979 и Кэтлин АК-7892. И альфа-символ в секторе классификации. А понизу широкая черная полоса службы безопасности Дома.

Она обратила на это внимание, и почувствовала холод в животе, ужасное ощущение, как тогда, когда она обнаружила агента Безопасности в апартаментах маман. Она никогда не забывала об этом. Ей даже снились кошмары с участием службы безопасности.

Но она не показала им своего лица. Она взяла себя в руки перед тем, как повернулась, отдала им карточки и они пристегнули их.

Выражение их лиц тоже были совсем другие, несколько отсутствующие. Очень серьезные, вылитые эйзи: они слушали ее, они следили за ней, но следили и за всем окружающим.

Надо запомнить, какими они были в той комнате, подумала она. Нужно было помнить, их взгляды, чтобы осознать, что все это — всерьез.

Они относились к Безопасности, и это за другими людьми они следили таким же образом, за каждым едва заметным движением вокруг нее.

Мне нужен Олли, вспомнила она, но дядя Дэнис дал ей другое. Он дал ей Безопасность.

«Почему? — недоумевала она, немного рассерженная, немного напуганная. — Для чего они мне нужны?"

Но она была за них в ответе. Так что Ари вывела их на улицу, и пошла с ними по дорожке к Дому, зарегистрировала их в службе безопасности Дома. С дежурным офицером она были очень вежливы.

— Да, сира, — очень отрывисто отвечали они офицеру, а та быстро говорила и перечисляла им правила, пользуясь такими словами и кодами, которых Ари никогда не слышала. Однако эйзи все это знали. Они были очень уверены в себе.

Дядя Дэнис не сказал, что им нужно идти прямо домой, но она решила, что поступить следует именно так. За исключением того, что она прошла мимо офиса дяди Дэниса, и тот оказался на месте. Так что она представила Кэтлин и Флориана.

Затем она доставила эйзи домой, показала комнаты, где они будут жить и рассказала о Нелли.

— Вы должны делать то, что говорит Нелли, — сказала она. — И я тоже, вообще говоря, Нелли хорошая.

Не то, чтобы они были нервными… Особенно Кэтлин с ее способностью действительно быстро оценивать обстановку. Оба они находились в напряжении, очень скованные и формальные.

Но все было в порядке, они высказали уважение и выглядели славными.

Так что она достала свою игру «Гонки по звездам», развернула ее на отдельном столе и объяснила правила.

Никто из других детей никогда не слушал так, как они. Они не дразнили и не шутили. Она достала деньги, вынула карточки и раздала им их долю. А когда они начали играть, Ари почувствовала настоящее напряжение.

Она не была уверена, явилось ли это схваткой или игрой, но все было не так, как с Эми Карнат, совсем не так, потому что никто не сердился. Эйзи просто всерьез взялись за дело и очень скоро она склонилась над таблицей и думала так напряженно, что жевала губу, даже не подозревая об этом.

Им нравилось, когда она совершала что-то каверзное. И они хитрили в ответ, и в тот момент, когда она группировала свои вложения так, чтобы Флориан попал в беду, Кэтлин перекидывалась на другую сторону.

Обычно в Гонки По Звездам играли быстро. А теперь они засели надолго, пока она не смогла накопить достаточно денег, чтобы построить много кораблей и удерживать Кэтлин, покуда не загонит в угол Флориана.

И тогда он спросил, разрешают ли правила объединится ему с Кэтлин.

Никому никогда не приходило это в голову. Она нашла это очень умным, взяла правила и посмотрела.

— Здесь не говорится, что не можешь, — ответила она. Но ее плечи устали, и тело затекло от долгого неподвижного сидения. — Давайте положим таблицу в моей комнате, чтобы Сили не перемешал тут все, и сходим на ленч, хорошо?

— Да, сира, — ответили они.

Всякий раз, когда она пыталась заставить их расслабиться, они поступали так, словно хотели напомнить, что они не просто дети.

Однако Флориан перенес таблицу и ничего не рассыпал. И она подумала, что они лучше сходят на ленч в Северное крыло: дядя Дэнис разрешал ей туда ходить в ресторанчик, где и эйзи, и заведующий ее знали.

Туда-то она и повела их, в «Вариации», по соседству с магазинами, на углу, куда на ленч главным образом приходил персонал. Она представила их знакомым, села сама и велела им сесть. Ей пришлось заказывать ленч для них.

— Сира, — прошептал Флориан с совершенно смущенным видом после секундного взгляда в меню, — что нам полагается делать с этим?

— Выбери, что ты хочешь поесть.

— Я не знаю таких слов. И не думаю, что Кэтлин знает.

Кэтлин покачала головой, очень сосредоточенная и с крайне обеспокоенным видом.

Так что Ари поинтересовалась, что им нравится, на что они ответили, что обычно во время ленча ели бутерброды. Их она и заказала, им и себе.

И подумала, что они ужасно нервничают, продолжая следить за всем и за всеми, кто двигался. Кто-то уронил поднос, и их глаза метнулись в том направлении, как будто что-то взорвалось.

— Вам не надо беспокоиться, — сказала она. Они заставляли нервничать и ее. Как будто что-то должно произойти. — Успокойтесь. Это всего лишь официанты.

Они очень сосредоточено посмотрели на нее. Но не избавились от напряжения.

Такие же серьезные и сосредоточенные, как и во время игры.

Официант принес их напитки. Эйзи окинули его взором так быстро, что трудно было заметить. Но она знала, что они это делают потому, что она — тут.

Ничего похожего на Нелли.

Дядя Дэнис говорил о том, что в коридорах безопасно. И раздобыл двух эйзи, которые считают, что официант собирается наброситься на них.

— Послушайте, — сказала она, и два серьезных лица повернулись к ней, — временами мы можем просто развлекаться, хорошо? Никто не собирается поймать нас здесь. Тут я знаю почти всех людей.

Они моментально успокоились. Как по волшебству. Как будто она совершенно правильно провела психическую обработку. Она слегка вздохнула и ощутила гордость. Они потягивали свой лимонад, а роскошные бутерброды и в самом деле произвели на них впечатление.

Им понравилось. Это было очевидно:

— Я не могу съесть так много, — проговорил Флориан с обеспокоенным видом. — Прошу прощения.

— Все в порядке. Не беспокойся об этом. Слышишь?

— Да, сира.

Она смотрела на Флориана, смотрел на Кэтлин, и на всю их серьезность; а затем вспомнила, что они — эйзи, и что все заложено в их психотипе. Другими словами, особенно изменить их не удастся.

Однако, они не были тупыми. Нисколько. Такие же альфы, как Олли. А это значило, что они способны на многое из того, на что не способна Нелли. Как в игре: она нападала на них, как могла, а они не сердились и не расстроились.

Они были отлично подготовлены. Но не слишком отлично для нее.

А затем она подумала, и уже не в первый раз за это утро, что они были еще были еще и Ответственностью. И ты не можешь брать себе эйзи, а затем просто отказываться от них. Дядя Дэнис говорил правду. Нельзя получать людей в подарок. Если у тебя есть кто-то, кто любит тебя, ты никогда не сможешь просто отвернуться и уйти.

(Маман так поступила, подумала она, и от мысли стало, как всегда, больно. Маман так поступила. Но маман не хотела этого. Маман была несчастна задолго до того, как уехала).

Ей надо поскорее написать и все рассказать маман, чтобы маман узнала: ей следует сказать дяде Дэнису, чтобы и их он отправил вместе с ней. Потому что она не могла их просто так покинуть. Вот теперь. Она знала, что при этом чувствуешь.

Сначала она думала, что сможет выбрать только одного из двух эйзи, потому что ее дом становился слишком многолюдным; она бы с большим удовольствием оставила себе Олли, и еще одного, но никак не двоих. Она могла бы сказать «нет», и не позволить дяде Дэнису передавать их ей. Она полагала, что как-нибудь справилась бы с этим. Как со всем прочим.

Но так было до тех пор, пока они не посмотрели на нее там, в больнице, и они как бы загипнотизировали ее, сами того не желая. Они просто очень сильно хотели пойти с ней; и она сама почти также сильно хотела, чтобы кто-нибудь был с ней.

Так что теперь они были привязаны друг к другу. И она не могла бы оставить их одних.

НИКОГДА.