Поцелуй небес

      - Вашего дворецкого не затруднит вызвать мне такси? - светски холодно улыбнулась она. - Но прежде я должна хотя бы просушить обувь. Хочу обратить ваше внимание на не совсем благоприятствующую прогулкам погоду.
      Джон смахнул со лба мокрую прядь и робко улыбнулся:
      - Простите, простите меня, Антония! Я готовил эту речь уже два дня, как перед выступлением в парламенте. Кажется, я переутомился. Скорее греться в каминный зал - он у меня всегда великолепно протоплен!
      Седой, солидный слуга с невидящим взглядом принес вазу с бисквитами и хрустальные бокалы с золотыми гербами.
      - Что вы будете пить? Мне кажется, надо что-то погорячее, учитывая грозящую простуду! - Дони открыл - дверцу в дубовой панели, представив подсвеченный изнутри бар.
      - У вас нет возражений против шотландского глинтвейна? Конечно, он более приемлем в матросской таверне, но выглядите вы сейчас, как после хорошего шторма. - Астор кивнул слуге. Тони отрицательно покачала головой и поднялась.
      - Кажется, мне удалось немного согреться у огня. Благодарю за гостеприимство, но, боюсь, что мне пора. Ваша речь удалась, но адресат выбран неверно. Сэр Астор, вы чрезвычайно щедры в своих намерениях устроить мою жизнь. Увы, я слишком молода для того, чтобы пренебрегать условностями. Кроме того, меня хорошо воспитали!
      - Антония! - Астор вскочил. - Антония - вы поняли меня превратно! Я никогда не посмел бы предложить вам... Боже... как вы могли подумать такое! - Астор сморщился как от зубной боли.
      - Если я правильно информирована, вы помолвлены с леди Патрицией Грейс, - смиренно опустила ресницы Тони. Искоса она наблюдала за его смущением, за ставшими вдруг не ловкими движениями провинившегося школьника. Казалось, Джон не мог найти слов, прислонившись к камину, он молча созерцая танец огня. " А он мил, решительно - очень мил. И вовсе не стар. Эти скрутившиеся от дождя завитки, грустные умные глаза и какая-то роковая тайна, скрывающаяся за сумасшедшей безрассудностью поступков," думала Тони, загрустив вдруг по несостоявшейся пока в ее жизни любви. Она машинально взяла принесенный слугой горячий напиток и память тела, скорее чем память души, взмолилась о продолжении этого вечера, о том, чтобы Астор остался рядом. Она, как бы на минутку, присела на краешек кресла, задумчиво теребя брелок на запястье.
      - Джони, я не назвала главной причины моего отказа: я настолько наивна, что мечтаю о настоящей любви...
      - Вы уверены, что не сможете полюбить меня? - спросил Астор таким тоном, будто собирался выслушать смертный приговор. - Думаю, что не смогу сейчас объяснить, что произошло со мной за эти дни, нет - за часы, прошедшие с той роковой минуты, когда я увидел вас. Я знаю - это судьба. Жить без вас мне неинтересно и невозможно. Мое существование - песок, убегающий сквозь пальцы. Сухой серый песок. Вправе ли я назвать это чувство любовью? Не знаю... Может быть, оно больше любви, а может - нечто другое... - более опасное, могучее... - Астор глубоко вздохнул и решительно продолжил: - Я буду ждать, Антония. Сегодня вечером, каким бы ни было ваше решение, я расторгну помолвку с леди Грейс. Я должен сделать это в любом случае. А ровно через сутки (он посмотрел на огромные напольные часы) в 17 часов ноль минут я жду вестей. В случае вашего согласия - я вечером представлю вас своей матери. А если нет - вы свободны. Мы никогда не увидимся больше и никто не узнает о состоявшейся здесь встрече.
      - Но вы так и не сказали, чего, собственно, ждете от меня, Джон, чего хотите, - Тони поставила свой бокал и поднялась.
      - Я прошу Вашей руки. Вернее, согласия, просить вашей руки у ваших родителей... А хочу я того, что не произошло той ночью во Флоренции. Страстно, болезненно, обреченно... Простите за откровенность и не поминайте меня злом. Астор позвонил в колокольчик, и тот же молчаливый слуга проводил леди к автомобилю.
      - Так что, я почти леди Астор, ты настоящий оракул, Артур, - Тони радовалась, как ребенок новой игрушке, доложив Шнайдеру о встрече с лордом.
      - Ну нет, детка! В этих кругах такие события впопыхах не происходят. Начнутся смотрины, выводы в свет, знакомства, сбор досье, помолвка, оглашенная во всех средствах массовой информации, сплетни, слух и копание в вашем прошлом. И если вы выдержите год - пожалуйте под венец. Но, предупреждаю, дистанция, поистине, марафонская. Представив все "за" и "против", Артур сокрушенно покачал головой. И вдруг, подхватив, закружил Тони по комнате.
      - А знаешь, Карменсита, я счел бы себя первоклассной свахой, если бы сумел устроить этот брак!
      _
      Глава IV (3)
      Апартаменты, отведенные Максиму во дворце эмира, поражали роскошью. Такое можно было увидеть разве в кино, и то лишь в таком как "Синдбад-ореход", "Багдадский вор" или "Али-Баба". Понадобилась бы неделя, чтобы облазить и осмотреть - залы, украшенные как драгоценные шкатулки, мраморные дворики с лениво журчащими фонтанами, круглую, выложенную золочеными плитками купальню под сверкающим, подобно новогоднему хрустальному бокалу куполом. Здесь было почти не жарко, и любое пожелание, как в сказке, сразу исполнялось. Залы, сады и даже бассейны предназначались только для Максима. Помимо этого у него появилась свита, одетая с восточной роскошью и никогда не показывающая Максиму спину. Он безумно хохотал, представляя как будет рассказывать в школе об этих толстяках, пятящихся под его взглядом оттопыренными задами к двери, ловко распахиваемыми при их приближении другими слугами - безмолвными и одеревенелыми как статуи.
      Максиму даже не приходилось купаться самостоятельно. Слуги намыливали его тело ворсистой тканью, пропитанной пахучим шампунем, потом растирали какими-то благовониями: ему было неловко и смешно, особенно от серьезности, с которой действовала его свита. После купания мальчика церемонно облачали в одеяния, похожие на карнавальный костюм. Присутствующий при этом Амир, одетый подобным же образом, давал Максиму подробные объяснения по поводу различных частей туалета.
      - Граждане вашей страны теперь часто употребляют элементы европейского костюма, в сочетании с национальным. Многие служащие, особенно те, кто работает на крупных фирмах, связанных с международным бизнесом, вообще перешли на европейскую форму одежды. Однако, в аристократических слоях, особенно у представителей правящей династии, принято носить в пределах своей страны лишь традиционную одежду. То, что сейчас надето на вас, представляет собой северо-аравийский бедуинский костюм, состоящий из набедренной повязки - изара, длинной белой рубахи, застегнутой у ворота, называемой тоб... Мужчина должен закрывать голову, поэтому он носит маленькую белую шапочку и головной белый платок, придерживаемый жгутом акалем. Акаль может быть черным или белым, в зависимости от обстоятельств и родовитости его носителя. Это очень удобный и красивый убор, особенно в условиях жаркого климата. Летом температура здесь часто доходит до 50 градусов.
      - Можно мне посмотреть в зеркало? - не выдержал Максим, ощупывая свое одеяние. - Вот, наверно, чучело!
      Амир пропустил последнюю реплику мимо ушей и терпеливо объяснил:
      - Скоро и у вас состоится день рождения - вам исполнится 13 лет. В это день Аллах посылает чудесные подарки самым любимым и послушным своим подданным, а также тем, кто намеревается вступить под его покровительство. До этого дня неделю нельзя смотреть в зеркало и есть жирную пищу.
      - А, похоже на Новый год? Или, я забыл как называется праздник, когда яйца красят...
      - Яйца красят? - удивленно переспросил Амир. - У мусульман такого обычая нет. Зато есть другой, обязательный для всех мужчин, называемый обрезанием. Это вам объяснят чуть позже.
      Неделя прошла для Максима как в сказке. Ему очень понравилась новая пища - столько фруктов и сладостей он не съел за всю свою жизнь. А плов совершенно необыкновенный - с финиками, изюмом, курагой, вареными в масле или с острыми приправами и кусочками жареной рыбы. Только надо есть очень медленно и смотреть все время на сидящего напротив Амира, повторяя его манипуляции, да еще под внимательными взглядами целой свиты, ловящей каждый жест Максима.
      Честно говоря, иногда Максима эти штучки страшно раздражали и хотелось сбежать на свою родимую одесскую кухню, где можно было спокойно выловить мясо из борща, или обглодать куриную ножку в одну секунду, без помощи приборов. Если, конечно, никто над тобой не стоял с разными воспитательными замечаниями. Но Максиму обещали, правда очень смутно, возвращение на родину, подсовывая все новые и новые развлечения на территории дворца, а здесь можно было и целый год просидеть не соскучившись. Прекрасная комната, оборудованная компьютерами, телевизором, музыкальным центром, находилась в полном распоряжении Максима, и за часами учебы следовали огромные "переменки" с компьютерными играми, просмотром видеофильмов (из жизни Арабского Востока, а также в качестве поощрения американских вестернов) и бесконечной обжираловкой.
      Во дворце был и целый "аквопарк", устроенный в виде подземного грота, в стены которого вделаны огромные аквариумы с представителями невероятно разнообразной морской флоры и фауны. В овальной подземной пещере, прямо под ногами, под толстым слоем стекла, извивались гибкие мурены, а вся подводная глубина, подсвеченная изнутри мощными прожекторами, создавала ощущение пропасти, в которую ты летел с ощущением безопасной страшности сновидения.
      Осмотрел Максим оранжереи - целые сады, находящиеся под прозрачным колпаком для сохранения определенного режима температуры и влажности. Теперь то стало ясно, как растет ананас и банан, а еще всякие такие штуки, которые можно было прямо тут же сорвать и попробовать, а пересказать вкус
      - невозможно. Один плод, например, ужасно вонял гнилым мясом, но когда Максим, пересилив себя поддался уговорам и попробовал сочную мякоть ощущение оказалось непередаваемым. А вот обычные лимоны, которые продают в Одессе прямо из ящиков только зимой, оказывается, плодоносят круглый год. На цветущем деревце одновременно висят крошечные зелененькие зародыши и совсем готовы желтые плоды. А висеть они могут много месяцев, меняя окраску к весне - зрелый плод, снова начинает зеленеть. Особенно удивило Максима заявление местного ботаника, что нигде в мире не обнаружены дикие лимоны. Что же их - с Марса занесло?
      Мальчик проявлял любознательность, сообразительность, сочетающиеся с насмешливым, острым умом и начинал входить во вкус власти. Амир, предпочитавший теперь обращаться к Максиму просто на вы, намекал, что в тринадцатый день рождения он должен получить новое имя. Как опытный педагог, Амир постепенно вводил в речь арабские обороты и требовал от ученика знания назубок наиболее употребляемых в общественной жизни выражений, относящихся к светскому и религиозному ритуалам.
      Максим запоминал быстро и охотно, иной раз казалось, что в нем просыпается глубинное, заложенное в древней крови знание. Он легко копировал жестикуляцию и пластику окружающих его мужчин и сразу понял категорически оборвавшего его поклон Амира:
      - Этот жест особа вашего положения, может применять только по отношению к мулле или Аллаху. Скоро вы получите достаточный пример для подражания. Пока же Максим повторял гордую и бесшумную поступь Амира, стараясь угодить учителю и не ведая, что следят за каждым его движением еще более пристальные, более заинтересованные глаза.
      Увидав привезенного из Европы преображенного мальчика, Хосейн был потрясен - обыкновенный арабчонок, какими кишат улицы города. Тот курносенький мальчишка, едва изъясняющийся по-французски, бойкий и смышленный, казался более родным, чем этот юный ряженый бедуин, смешно мямлящий арабские слова и старающийся подражать Амиру. Карнавал, шутка. блеф. Впервые за эти месяцы Хосейн увидел в сложной операции "внедрения наследника" лишь пустую и глупую игру. Он не мог принять окончательного решения, а время шло и скоро, очень скоро - двадцатого сентября - эмир должен будет признать чужого мальчика своим сыном и наследником династии Дали Шахов или удалить его навсегда... Хосейн не хотел вмешательства советников - он знал, что среди его ближайших приспешников есть противники инсценировки и не мог не заподозрить их в двуличии: отсутствие прямого наследника разжигало страсти у тех, кто мог бы в будущем претендовать на власть в государстве.
      В глубокой задумчивости он гулял в саду, в тех дальних, укромных его частях, которые считал персональной территорией, недоступной для любого лица и даже члена семьи без специального на то разрешения. Лишь радиотелефон, заткнутый за шелковый, расшитый серебром пояс, связывал его с миром. В резиденции Хосейна находились его жены - каждая в отдельном доме, выстроенном по индивидуальному проекту. И была среди жен одна - Зухрия самая "старая", двадцатипятилетняя, которую Хосейн продолжал часто навещать, не по необходимости продления рода, а по зову плоти и с которой мог бы поделиться своими проблемами, если бы имел права на советы с женщиной. Сейчас она тихо следовала рядом, чуть отстав от своего господина, готовая в любую минуту повиноваться каждому его жесту. Ее лицо скрывала бабула - черная маска, обязательная для женщины аристократических фамилий, даже в пределах дома, а фигуру - наброшенный на голову длинная шелковая накидка. Хосейну не казалось странным, что эта девушка, прекрасно говорящая на трех языках, имеющая отличное европейское образование, всего три месяца назад при визите в Великобританию, играла с ним в лаун-теннис на корте, предоставленном восточным гостем загородной резиденции. Она отлично смотрелась в шортах, охотно танцевала современные танцы от танго до рок-н-рола, могла поддержать беседу о киноавангарде и о новой философии. Но здесь, на заколдованной территории эмирских владений Зухрия становилась лишь женщиной невольницей, такой же, как ее пра-ара-прабабки, описанные в "Тысяче и одной ночи". Она шла чуть поодаль, приближаясь лишь тогда, когда рука Господина манила ее.
      Зухрия осталась в тени огромной магнолии, пока Хосейн стоял у ограды, отделявшей от парка территорию ипподрома. Арабские скакуны были его страстью, конюшня Дали Шахов считалась лучшей на всем Аравийском полуострове, демонстрируя своих питомцев на праздниках и во время традиционной охоты. На сезон охоты, по приглашению Хосейна съезжались высокопоставленные гости из соседних государств, а также привлеченные экзотикой могущественные деловые партнеры со всего мира.
      Зимой, когда температура здесь опускается до 20 градусов и в песчаные равнины наведываются из Аравии стайки газелей и дроф, мужчины из самых высоких кругов общества с ловчими соколами и арабскими борзыми выезжают поохотиться, чаще всего, по заведенной в последние годы моде, - на мощных джиппах.
      Хосейн, считавшийся отменным наездником, презирал автомобильные развлечения: для царской охоты использовались чистокровные скакуны. Лошади были страстью Хосейна, его гордостью и дорогостоящим хобби. Он часто захаживал на конюшни, навещая своих питомцев, а когда душа требовала разрядки - вскакивал в седло, делая круг за кругом по специально оборудованному ипподрому и демонстрируя высший класс выездки.
      Уже издали он услышал перестук копыт и оживленные голоса, а подойдя к ограде, с изумлением обнаружил, что по кругу во весь опор несется его любимый жеребец Галла, с незнакомым всадником на спине. Неслыханная дерзость - такое невозможно было даже вообразить! Хосейн остолбенел, изобретая в приливе ярости наказание наглецу. Да кто же это? Галла приближался, и сузившиеся как у рыси глаза Хосейна впились в лицо наездника, азартное и разгоряченное. Аллах, великий Аллах! В чертах юноши, в посадке его ладного крепкого тела Хосейн узнавал самого себя. Он жестом велел Зухрие приблизиться и стоял молча с выражением восхищение и гордость.
      Парень притормозил коня и, скинув на ходу головной платок и тоб, стал проделывать номера, считавшиеся высшим искусством наездника, демонстрируемым мастерами на празднествах и соревнованиях. Бронзовое легкое тело без страха и устали взлетало над седлом, глаза сияли отвагой и радостью.
      - Это мой сын, - сказал Хосейн Зухрие. И вместо обидного "Да, мой господин," она ответила по-английски: - Поздравляю! Ты просто везунчик, Хосейн. Вряд ли у меня получилось бы что-нибудь лучшее, причем в столь короткий срок!
      ...Потом только и разговору было об этом случае. Рассказывали свидетели - прислуга и Амир, приведший своего подопечного на экскурсию в конюшню. Сначала парень ходил смирно, оглядывая лошадей, восхищался. А потом попросил вывести самого лучшего скакуна и примерить седло. Вернее, не попросил - приказал! Седло внимательно рассмотрел, и вдруг, подхватив уздцы, взлетел в стремена... никто не успел сообразить, что произошло...
      - Дальше, ваше высочество сами все видели. Это не случайность и не колдовство: юноша делал в седле то, что умеете делать только вы... - Амир замялся, явно чего-то не договаривая. Хосейн потребовал:
      - Рассказывай все до конца. Мне должна быть известна каждая мелочь.
      - Я не берусь толковать некоторые высказывания мальчика, но... Там, на ипподроме он уверял всех нас, что стал наездником благодаря отцу. "Отец научил меня всем этим номерам" - сказал он. - Отец? - глаза Хосейна сверкнули огнем, но через мгновение его губы искривила горькая усмешка.
      - Ты хочешь, Амир, убедить меня в том, что упоминая отца, Бейлим имел в виду некий голос предков, научивший его обращению со скакуном? Увы, следует больше доверять реальной информации, нежели своим желаниям. Насколько мне известно, он до сих пор считает своим отцом господина Козловского, который был отличным наездником. Ведь ты пока не сообщил мальчику о том, что...
      - Конечно, нет, ваше превосходительство. Я не считаю себя вправе предпринимать какие-либо шаги без вашего ведома. И теперь жду распоряжений на завтрашний день, - Амир почтенно склонился, показывая позой ответственность ожидаемых приказаний. Хосейн долго молчал, повернувшись к окну, в котором восходило в сиреневой дымке утреннее солнце.
      - Я всю благодарю Аллаха за поданный мне знак... Сейчас я могу признаться, что лишь на ипподроме узнал в наезднике, пришпорившем строптивого Галла, своего сына. И я готов, абсолютно готов идти до конца. Хосейн повернулся к Амиру и передал ему свиток бумаг. - Здесь все необходимые указания для осуществления Чуда. Надеюсь, вы справитесь и не допустите ошибку. Амир понял по голосу своего господина, что "ошибка" в данном случае для всех участников завтрашнего действа будет приравниваться к государственному преступлению. Он уже выходил из кабинета Хосейна, когда услышал тихий вопрос: - Кого из близких мальчик вспоминает чаще всего?
      - Сестру Викторию, которая, как вам известно, не является ему даже отдаленной родственницей. К обеим женщинам, имевшим отношение к его воспитанию, Бейлим привязан, но как мне удалось понять, ни одну из них не считает родной матерью. Хотя... у русских вопрос кровного родства не имеет такого значения. Он называл мамами сразу двух женщин и совершенно не интересовался своим истинным происхождением. Конечно, за это время мне удалось внедрить в сознание мальчика мысль о некой его взаимосвязи с нашей страной, но пока весьма смутно, как было условлено...
      - Хорошо, ступай... Да, еще одно: как звали его настоящую мать на самом деле?
      - Лана, ваше высочество, полностью - Светлана. Это очень красивое русское имя, означает "светлая"... да так оно, в сущности, и было...
      "Светлана, Светлана..." - повторил Хосейн. глядя на диск солнца, поднимающийся все выше и наливающийся ослепительным ярким сиянием. Он не сощурил глаза, не позволил векам сомкнуться: зоркость бедуина питается энергией солнца. Лишь тот, кто встречает и провожает взглядом огненный солнечный диск, может вынести ослепительный полуденный свет пустыни, не теряя остроты зрения до глубокой старости. Зрачки Хосейна сузились в крошечную черную точку, едва различимую в агатовой глубине радужки. Он впитывал солнечный свет, продолжая шептать: "Светлана, Светлана..."
      Ровно в 8 часов Хосейн пригласил к себе Верховного муллу и заказал большой праздничный молебен на двадцатое сентября, а также попросил установить в соответствии с Шириатом все необходимые гражданские и религиозные процедуры, связанные с введением в семью старшего сына и наследника. Ребенка, возвращенного из плена иноверцев.
      Процедура совсем не простая, но принимая во внимание тот факт, что все руководящие посты в государстве традиционно принадлежали представителям династии Дали Шаха, а Конституционный Совет, состоящий при правительстве, занимался по преимуществу экономическими и правовыми вопросами, вполне разрешимый. Главную проблему представлял сам мальчик, а следовательно завтрашний день, должный решить его судьбу и будущее династии Дали Шахов.
      ...Максим проснулся на своем царском ложе и тут же вспомнил, что сегодня - его день рождения, а следовательно, и обещанные Амиром подарки. Прежде всего, надо позвонить домой. Уж если нельзя сообщить адрес, то хотя бы поговорить с отцом и с Катей. "Они не могут запретить мне связаться с родителями в день рождения, - решил Максим. - И уж если собираются раскошеливаться на подарки, то это был бы самый лучший." Он заметил, что дверь приоткрылась, затем обе золоченые створки распахнулись настежь, и на пороге выросла целая делегация, возглавляемая Амиром.
      - Принесите мне телефон! - распорядился Максим, вскакивая навстречу входящим. Но не успел он приблизиться к Амиру, как тот, выражая крайнее изумление, застыл, попятился, потом рухнул перед Максимом на колени и что-то забормотал по-своему. Четверо служителей из свиты Максима окаменели, глядя на своего подопечного и тоже рухнули наземь. Взрослые дяденьки лежали, уткнувшись лбами в ковер, а Максим, возвышаясь над их поверженными телами, упрямо бубнил:
      - Мне надо позвонить домой! Принесите, пожалуйста, телефон...
      - О чудо, чудо, чудо! Мы молились до рассвета и Аллах послал в этот день нам чудо! О, мой повелитель, вы должны выслушать меня. Я потрясен, я глубоко взволнован, но... мы молились и мы ждали этого! - Амир поднялся с колен, жестом приказал всем удалиться и подвел Максима к высокому, неудобному креслу, утыканному крупными разноцветными камнями.
      - Прошу вас сесть сюда и серьезно выслушать то, что я вам скажу. Очень, очень серьезно... Вам уже известны из уроков истории такие случаи, когда наследников богатых или знатных людей похищали с целью выкупа или политического шантажа. Вы были украдены в младенчестве, увезены в СССР, получили новое имя и новую семью. Но это чужое имя и чужая семья. - Амир говорил медленно и убедительно. Когда-то он усвоил азы аутотреннинга и знал силу внушения. По растерянному лицу мальчика, как рябь по воде, пробегала гамма разнообразных чувств, глаза округлились и рот слегка приоткрылся.
      Амир сделал паузу, ожидая вопроса, но Максим молчал, хлопая ресницами и будто ожидая удара.
      - Ваше настоящее имя - Бейлим. Ваша мать скончалась много лет назад. Отец занимает в этой стране очень высокое положение. Он приложил огромные усилия, чтобы вернуть себе единственного сына. Он любит Вас и рассчитывает сделать своим наследником. Максим вдруг по-школьному поднял руку:
      - Можно задать вопрос? Господин Амир, меня, что украл папа?... То есть Катя и Леша Козловские - украли меня у моих настоящих родителей?! Это неправда! Я никогда не поверю!
      - Нет, нет, Бейлим. Катя, Евгения и Алексей - очень достойные люди, они ничего не знали о вашем происхождении. Они просто нашли вас и усыновили как сироту... Но это длинная история, которую вы узнаете во всех подробностях позже. Максим закрыл руками глаза и засопел, сдерживая рыдания. Амир положил руку на дрожащее плечо мальчика и сильно сжал его.
      - Вам не стоит отчаиваться, Бейлим. Вам нельзя плакать, ваше высочество! - Он налил из кувшина в бокал темную жидкость и поднес ее к губам мальчика.
      - Фу! Гадость какая! - чуть не выплюнул тот, но послушно сделал несколько глотков. Амир внимательно следил, как расслабляется тело мальчика, опускаются отяжелевшие веки, а на посветлевшем лице разливается покой.
      - Вы слышите меня, Бейлим? - Слышу...
      - Ответьте по-арабски. Хорошо. А теперь повторяйте за мной слова молитвы, которую мы с вами уже учили.
      В застывшей тишине, нарушаемой лишь шелестом струй в фонтане, раздались тихие напевные причитания: мужчина, мальчик, потом оба в один голос, весомо, стройно.
      - Очень хорошо, Бейлим. Мы поблагодарили Аллаха за милость, которую он даровал верным рабам своим. Аллах восстановил справедливость на радость всем нам! - С этими словами Амир ударил в ладони, дверь отворилась и четыре прислужника, полусогнувшись и опустив чело на вытянутых руках внесли праздничные одеяния.
      Церемонию облачения Максим перенес безропотно, поднимая руки, поворачиваясь, подставляя ноги, голову и даже кисть левой руки, на безымянный палец которой Амир нанизал крупный перстень с печаткой. Белоснежные ткани чуть шелестели, источая пряный аромат, и на лицах слуг, завершивших туалет, разлилось нескрываемое восхищение.
      Оглядев празднично наряженного принца, Амир остался доволен и его живописной внешностью, и тем выражением отстраненности, которое делало юношу особенно непохожим на царственных предков. Итак, Бейлим Аль Дали Шах, рождается сейчас в этой комнате в тринадцатый год своего жизненного срока как жаль, что нельзя использовать ни кинокамеру, ни фотоаппарат! Величественный момент, исторический день, и что за властная стать обнаружилась в этом моментально возмужавшем, даже будто выросшем юноше!
      Максим гордо выпрямился, медленно поднял руки царственным жестом, стащил с головы свой белоснежный убор и твердо произнес:
      - Я хочу домой! Повторив это по-французски и по-арабски, принц решительно направился к двери. Он шел через зал, ощущая за спиной смиренно застывших слуг, и торжествуя победу - повелевать все же было очень приятно! А когда на пути вырос Амир, он посмотрел на него дерзко и гордо:
      - С дороги! Не смейте останавливать меня: я ухожу. Вместо ответа Амир протянул ему овальное зеркало в золотой оправе, сияющей как елочные игрушки, и переждав сцену немого удивления, внятно произнес :
      - Вы - Бейлим аль Дали Шах. Вы - наследник эмира. А это - он посторонился в полупоклоне, указывая на выросшего в открывшихся дверях мужчину - Его Высочество Хосейн Дали Шах - ваш родной отец!
      Как ни почтенно склонились слуги и стража, опуская долу смиренные очи, отдельным воровским взглядам, брошенным исподлобья все же удалось запечатлеть исторический эпизод: две белые фигуры - большая и маленькая безмолвно застыли друг против друга на расстоянии нескольких шагов. И в то время, как старший, то есть Его высочество Хосейн медленно протягивал руки навстречу младшему, тот начал оседать на колени и вдруг рухнул навзничь, бесшумно и мягко на ворсистый красно-черный ковер. Хосейн подхватил мальчика на руки. Заглядывая в откинувшееся побледневшее лицо, счастливо прошептал: - Сын! Мой потерянный мальчик!
      В этот день атеист и бывший пионер, Максим Козловский, стал мусульманином и сыном царя. Одурманенный нудным ритуалом и настоем успокоительных трав, он стойко перенес церемонию обрезания и уснул, заваленный дорогими подарками, среди которых были дарственные на собственный дом, маленький спортивный самолет, лимонную рощицу, и даже плантацию жемчуга, получившую имя "Светлана". На шее Бейлима висел тот самый золотой амулет, доставшийся от матери, только теперь ему было ясно, что непонятный вензель в шестиграннике - герб его страны, означающий "Достоинство, Доброжелательность и Веру".
      На следующее утро Бейлим проснулся от призывного ржания под окном. В одной рубахе, минуя слуг, он вышел в сад, где красивый мужчина подвел к нему вороного коня, закусывающего удила и косящего карим глазом на нового хозяина. Хосейн сам вложил в руки своего сына украшенный серебром поводок. Бейлим понял, что это - подарок отца.
      ...Итак, основной этап операции "Наследник" можно было считать завершенным. Амир, присутствующий пока еще в качестве переводчика при встречах отца и сына, отметил проявление взаимной симпатии, плохо скрываемые застенчивой отчужден- ностью. Они любовно и жадно приглядывались друг к другу - отец и сын, а в сдержанном протоколе общения иногда проскальзывали интонации, взгляды, жесты, свидетельствующие о зарождающейся привязанности. Хосейн много времени проводил с Бейлимом на ипподроме, где забывая об условностях, соревно- вался с юношей в мастерстве, делясь опытом и обучаясь новым приемам.
      К празднику Наврус-Байрам - дню весеннего солнцестояния, готовилась пышная церемония посвящения Бейлима на царство, после которой он сможет быть представлен в качестве наследника династии всем подданным.
      Амира потихоньку отстраняли от должности "няньки" и "учителя", приставив к юноше профессиональных преподавателей и наставника - муллу, должного завершить его религиозное образование.
      "Совет заговорщиков", проведший всю операцию по внедрению наследника, перешел к заключительному этапу - уничтожению следов. Амир понял, что несмотря на обязательства, принятые перед ИО о неприкосновенности Виктории, Совет вынес категорическое решение о ее ликвидации, о котором не должен был знать даже сам Хосейн. Все будет выглядеть как несчастный случай, не оставляя и тени сомнения в причастности Востока. Амир, никогда не сомневавшийся в том, что вопросы государственной важности требуют известной жестокости и хладнокровной прозорливости, поддержал точку зрения Совета.
      Но что случилось с его убеждениями, с его несгибаемой фанатичной преданностью интересам двора, когда советнику Амиру стала известна еще одна незначительная деталь: заговорщики признали необходимым убрать и другого нежелательного свидетеля - супругу профессора Динстлера , поскольку, как гласит восточная мудрость, там, где есть женский язык, нет места тайне. Ванду называли попросту "объект2" и лишь благодаря случайности Амиру удалось узнать, что план уничтожения "объекта" вступил в действие.
      *************