Скотти тихо встала с кровати и посмотрела на Алекса, который лежал на постели ее отца перед огнем. Несколько недель, прошедших после того как Тупи привез его обратно в хижину после неудачной попытки выйти из долины, выздоровление шло семимильными шагами. Она видела, что силы его растут не по дням, а буквально по часам. Прошлым вечером Алекс, например, настоял на том, чтобы она вернулась спать на свою кровать, заявив, что больше не инвалид и может спать на полу. Скотти согласилась с неохотой, но в душе обрадовалась.
      Она легла и положила руки под голову. Как приятно опять очутиться в своей кровати! Свежие простыни она постелила всего несколько дней назад и поэтому решила не менять постельное белье. К тому же ей очень хотелось спать на том же белье, на котором спал он. Скотти скрестила руки на груди и вспомнила, что, проснувшись посреди ночи, уловила слабый терпкий запах – запах Алекса, исходящий от фланелевого одеяла. Она прижала его к носу и всей грудью вдохнула, тайно надеясь, что это поможет им стать ближе.
      Маггин вывалился из гамака и подбежал к ней. Он запрыгнул на кровать и принялся выпрашивать, чтобы она, как всегда по утрам, погладила его.
      – Доброе утро, малыш! – прошептала девушка и почесала живот своему любимцу. – Знаешь, какой сегодня день?
      Енот потерся о руку хозяйки и довольно заурчал, тыкаясь носом в ее ладонь.
      – Завтра Рождество. Так что сегодня у меня много дел. – Скотти рассеянно почесала енота, но мысли ее были далеко.
      Неожиданно она подумала, что не будь Алекса, Рождество прошло бы почти незаметно. По крайней мере, она никогда бы не стала ломать голову над тем, как его отпраздновать. Раньше, правда, Рождество было ее любимым праздником. К ним с отцом всегда приходили Бауэрсы.
      Ей стало грустно. Рождество без Йэна, читающего Библию, или Абнера Бауэрса, пиликающего на своей скрипке, уже никогда не будет таким же веселым праздником, как раньше.
      Да и Алекс никогда не сможет заменить ей любимого папу. Какие бы чувства она ни испытывала к этому красавцу адвокату из Сан-Франциско, неожиданно ворвавшемуся в ее жизнь и перевернувшему ее с ног на голову, он по-прежнему оставался врагом. С того дня, как провалилась его попытка выбраться из Йосемитской долины, они больше не разговаривали о выселении. Но Скотти прекрасно понимала, что организация в долине национального парка продолжает стоять у него на первом месте. Правда, у нее продолжала теплиться крошечная надежда, что, увидев красоту долины, он передумает и позволит ей остаться.
      Скотти Макдауэлл покачала головой и попыталась прогнать печаль и плаксивое настроение. Она нежно взяла енота за мордочку и потерлась носом о его носик.
      – Если хочешь полакомиться праздничным обедом, то отпусти меня.
      Словно понимая, что задерживает хозяйку, Маггин спрыгнул с кровати и помчался в пещеру, где у него было любимое местечко на куче сена.
      Скотти подошла к очагу, сняла с огня чайник и понесла за ширму к деревянному умывальнику. Налила немного кипятка в фарфоровый таз и добавила холодной воды.
      Дрожа, Скотти сняла длинную нижнюю рубашку и отбросила ее ногой в угол. Потом быстро помылась и надела легкий свитер. Ей придется целый день возиться у плиты, поэтому она не боялась замерзнуть без нижней фланелевой рубашки отца. Она надела старые подштанники, натянула отцовские брюки и теплые носки.
      Одевшись, Скотти хмуро поглядела на себя в маленькое овальное зеркальце и пожалела, что у нее нет красивых платьев. Хорошо бы иметь их для того, чтобы понравиться Алексу. Она часто видела молодых женщин, которые приезжали в Йосемитскую долину в разноцветных платьях, красивых шляпках и элегантных туфельках. Раньше Скотти никогда им не завидовала. Калум, желая подразнить ее, часто шутил, что если она наденет платье с нижними юбками, то после первого же шага споткнется и упадет. Джейми же пожимал плечами и говорил, что ему она нравится такая, как есть.
       Джейми…Заплетая косы, Скотти удивлялась, почему он так долго не возвращается. Раньше он никогда не покидал долину больше чем на месяц. Скорее всего, его застал снегопад, и теперь ему, как и Алексу, придется ждать, пока не растает снег и не откроются перевалы. Девушка уложила косы в корону и усмехнулась. Если бы Джейми Бауэрс знал, что произошло в долине за время его отсутствия и кого она приютила в своем доме, он бы мигом примчался с ружьем, заряженным для охоты на медведя. Прошлой весной, когда в Марипозе только заговорили о грядущем выселении жителей из долины, Джейми первым поклялся, что никуда не уедет. Первым, конечно, после Йэна Макдауэлла.
      Скотти покачала головой, скорчила рожицу своему отражению в зеркале и вышла из-за ширмы. На ходу, застегивая рубашку, взглянула на Алекса, который уже проснулся и, приподнявшись на локте, пристально смотрел на неё.
      – Доброе утро! – поздоровался адвокат и пробежал пальцами по волосам. Мускулы заиграли под кожей сильной руки.
      Ощущение счастья, которое она испытывала после его возвращения, усилилось, так же как и желание иметь красивые платья. Скотти попыталась взять себя в руки и ответила на пожелание доброго утра сухим кивком.
      – Хорошо спал? – Бросив украдкой взгляд на его голую волосатую грудь, она отнесла чайник к очагу и снова поставила на огонь.
      Александр Головин осторожно потрогал ребра и слегка покрутил торсом.
      – Прекрасно.
      Скотти начала заваривать чай, продолжая краешком глаза наблюдать за ним.
      – Не понимаю, как ты не мерзнешь без рубашки, – удивленно проговорила девушка.
      Александр Головин встал и натянул кальсоны на свои стройные бедра и огромную выпуклость в паху.
      – Никогда раньше не спал в одежде, – сказал Алекс и игриво улыбнулся, посмотрев на кальсоны. – Обычно я сплю в чем мать родила.
      Щеки Скотти запылали от смущения, и она быстро отвернулась: никак не могла привыкнуть к тому, что он постоянно дразнит ее. Она вздрогнула, будто от холода, хотя понимала, что температура в комнате здесь ни при чем. Она много раз видела гостя полуголым, и всякий раз его тело производило на нее неизгладимое впечатление, как будто она видела Алекса впервые. Но хуже всего, что Скотти часто вспоминала, как он выглядит вообще без одежды. Крошечные капельки пота засверкали между ее грудей, и ей страшно захотелось подуть под свитер, чтобы охладить разгоряченную кожу.
      Скотти Макдауэлл взяла чайник, налила кипятка в чайничек и протянула Алексу.
      – На умывальнике висит чистое полотенце, – сообщила девушка.
      Головин опять улыбнулся, и в его глазах заплясали веселые огоньки. Он исчез за ширмой, и оттуда раздался тихий смех.
      Почему ее так злят его добродушные шутки? Наверное, потому, что они делали Алекса каким-то уж чересчур доступным, а ей не хотелось этого. Ей он больше нравился слегка напряженным и спокойным, не подпускающим к себе близко. Таким он представлялся ей в мечтах. Всякий раз, когда Головин начинал подшучивать над ней, она обнаруживала, что ее мечты переходят в реальность. И это, понимала Скотти, не только пугает, но и таит в себе опасность.
      Она покачала головой, упрекнув себя за глупые мысли, и начала готовить овсянку. Когда каша сварилась, Скотти сняла котелок с огня, вытерла руки о полотенце и пошла в пещеру. В заднем углу опустилась на колени и разворошила сено. Здесь находился крошечный погреб, в котором она хранила фрукты и овощи. Скотти убрала доску, закрывающую вход, сунула руку в темноту и нащупала кожаный мешочек с сушеными фруктами. Едва она достала мешочек из погреба, как аромат сушеных яблок, вишен и изюма наполнил воздух, а у нее слюнки потекли. Теперь ей нужны два яйца. Посмотрев на едва заметный в полумраке невысокий чердак, сооруженный отцом и заваленный сеном, Скотти увидела дремлющую курицу. Всю неделю она осторожно таскала яйца и уже насобирала с полдюжины. Но этого мало – только для фруктового пирога требовалось целых шесть штук.
      С решительным вздохом Скотти Макдауэлл подкралась на цыпочках к чердаку и принялась осторожно искать в сене яйца. Не найдя ни одного, скорчила гримасу и сунула руку под спящую наседку. Пальцы тут же коснулись гладкого яйца. Она на мгновение закрыла глаза и медленно потянула яйцо, опасаясь, что курица проснется и набросится на нее, но наседка даже не шелохнулась. Скотти нашла под курицей еще два яйца и осторожно вытащила и их. Она внимательно посмотрела на обычно бдительную и драчливую курицу и удивленно покачала головой.
      – Похоже, даже ты знаешь, что завтра Рождество, – прошептала девушка.
      Курица поудобнее устроилась в сене, а Скотти подумала, что, наверное, предпраздничная атмосфера действует не только на людей, но и на животных.
      Проходя мимо стойла Розы, Скотти услышала негромкое блеяние. Она почесала лоб козы.
      – Скоро, милая, и у тебя будет рождественское угощение.
      Скотти вернулась в дом. Алекс сидел у огня в кресле-качалке, а на коленях у него лежал дневник Йэна Макдауэлла. Ее охватили приятные теплые чувства. Он постоянно читал дневник отца. Когда адвокат взял его в первый раз и прочитал какой-то отрывок, Скотти со страхом ждала возвращения грустных воспоминаний об отце, боялась, что на нее вновь нахлынет боль утраты. Но как ни странно, вместо боли она почувствовала покой и умиротворение. Ей показалось, будто рядом находится частичка отца. Алекса очень заинтересовал дневник Макдауэлла, и он каждый день читал его.
      – Где твой отец раскопал информацию о происхождении долины? – спросил Головин.
      Скотти положила яйца и сушеные фрукты на стол и полезла в буфет за большой миской.
      – Папа не первый начал писать об Йосемитской долине.
      – А кто был первый?
      Она принялась разрезать яблоки на четыре дольки и бросать в кипящую воду с сахаром и лимонной эссенцией.
      – Несколько лет назад он познакомился с Галеном Кларком. – Скотти Макдауэлл вопросительно посмотрела на адвоката. – Надеюсь, ты знаешь, кто такой Гален Кларк?
      – Губернатор назначил его попечителем Йосемитской долины, – кивнул Александр Головин.
      – Еще отец знал человека по имени Лафайет Баннел, который пришел в долину с Марипозским батальоном еще в пятьдесят первом году, – сообщила девушка.
      – А откуда взялось такое странное название? Скотти сняла с огня котелок с кашей и поставила на подставку на пол.
      – Долину назвали Йосемитской после пятьдесят первого года, когда солдаты прогнали отсюда индейцев. Индейцы издавна называли ее Ах-Вах-Ни. Точно перевести, пожалуй, очень трудно, но мне кажется, это что-то вроде «глубокая долина, заросшая травой».
      – Тогда кто же дал ей новое название?
      – Думаю, мистер Баннел. «Йосемит» тоже индейское слово, оно означает «взрослый медведь гризли». Это название носило одно из индейских племен, которое жило в долине до прихода солдат.
      – Пожалуй, мне следовало побольше узнать об истории долины, прежде чем браться за эту работу, – улыбнулся Головин.
      Скотти уловила в его голосе задумчивые нотки и бросила на него вопросительный взгляд. Ей нравилось, что он не из тех людей, которые любят оправдываться.
      Потыкав яблоки вилкой, девушка сняла кастрюлю с огня и пошла к двери.
      Алекс поспешно открыл дверь и взял тяжелую кастрюлю:
      – Давай я помогу.
      Скотти благодарно кивнула, вышла за дверь и прищурилась от яркого солнца. Утренний воздух еще не прогрелся, но солнце уже было теплым и играло на снегу золотыми искрами.
      Она показала на большой валун недалеко от хижины.
      – Поставь ее туда.
      Алекс легко поднял тяжелую кастрюлю на высокий камень, и они вернулись в дом.
      – Позавтракай, – предложила Скотти Макдауэлл, накрывая на стол.
      Он сел на скамью и внимательно посмотрел на нее.
      – А ты не будешь есть?
      – Поем позже. Мне нужно еще кое-что закончить.
      Девушка взялась за работу, время от времени, украдкой бросая на него взгляды. Она ничем не выдала своего удивления, когда увидела, что он отказался от добавки. Головин быстро позавтракал, помыл и вытер тарелку.
      Когда Скотти стала готовить фруктовый пирог, Александр Головин подошел сзади. Он не дотронулся до нее, но она чувствовала его спиной. Ее сердце глухо застучало, руки задрожали. Изо всех сил вцепившись в ложку, она опустила ее в ящичек со специями и достала пахучую корицу. Потом нашла гвоздику, мускатный орех и бросила специи в кастрюлю. И все это время она чувствовала на затылке его дыхание.
      – Что ты делаешь? – поинтересовался он.
      От его дыхания из прически выбились несколько волосинок и щекотали ухо.
      – Пеку рождественский фруктовый пирог, – ответила она, боясь, что он услышит в ее голосе предательскую дрожь.
      Не поворачиваясь, Скотти догадалась, что он отошел – ощутила на затылке холодный воздух. Когда девушка оглянулась, хмурый Головин стоял у окна, сцепив руки за спиной, и задумчиво смотрел вдаль.
      – Что-то случилось? – встревожилась она. Он вздохнул и покачал головой.
      – Ну что, нести яблоки?
      – Да, принеси, пожалуйста, – кивнула Скотти. Алекс вышел из дома и через минуту вернулся с кастрюлей. Двигался он, не совершая ни одного лишнего движения. Он подошел к столу и поставил на него тяжелую кастрюлю с яблоками.
      Скотти благодарно кивнула, смешала составные части и разложила ложкой на противне.
      – Ты уверен, что все нормально? – повторила девушка, видя, что он что-то скрывает.
      Головин посмотрел на нее и тут же снова отвернулся к окну.
      – Скоро Рождество, – тихо и печально проговорил он.
      Скотти поставила противень с пирогом в печку и закрыла маленькую тяжелую дверцу. Вытерев руки о полотенце, подошла к нему. Воздух уже прогрелся, и вода крупными каплями срывалась с карниза крыши. К вечеру хижину будет окружать сверкающий ледяной пояс.
      Скотти Макдауэлл стояла у окна и боролась с желанием прижаться к Алексу.
      – Твои родные, наверное, скучают без тебя, – несмело произнесла она.
      С очередным тяжелым вздохом Алекс отвернулся от окна и подошел к очагу.
      – Да, скучают.
      Скотти было жалко Алекса и хотелось помочь ему. Но ей было жалко и себя. Они жили вместе вот уже почти два месяца, однако при этом оставались чужими людьми. Она знала, что он не одинок, и хотела узнать о его семье, но не осмеливалась спросить об этом, поскольку боялась ответа.
      Скотти относилась к своему гостю, как собственница, хотя и понимала, что это глупо. Сейчас сильнее, чем когда-либо, ей не хватало человека, с которым можно поговорить по душам. Судьба распорядилась так, что единственным человеком, с которым она могла поговорить, был как раз тот, о котором ей и хотелось поговорить… От мыслей об Алексе у нее вновь закружилась голова, и она почувствовала себя еще более сбитой с толку, чем раньше.
 
      – Тупи, пожалуйста, зажги свечи на столе, – попросила Скотти.
      Индеец осторожно зажег короткие толстые свечи, стоящие в начищенных до блеска медных подсвечниках. Последние пять лет Тупи неизменно отмечал Рождество с ней и отцом, но вряд ли знал, что же они празднуют. Тупи был очень религиозным человеком, однако ни разу не рассказывал им о своей религии.
      – Очень жалко, что нет мистера Джейми, – наивно заметил Тупи.
      Скотти отвернулась к огню и осторожно разворошила красные угли.
      – Даже не знаю, где он сейчас, – пожала она плечами.
      – Тупи знает, где мистер Джейми. Она удивленно посмотрела на индейца.
      – Ты знаешь, где Джейми? – недоверчиво переспросила девушка. – Ну и где же он?
      – Мистер Джейми ждет оттепели в Сан-Франциско. Когда откроется перевал, он вернется в долину.
      – А как же их животные? – встревожилась Скотти. – Кто за ними ухаживает?
      – Тупи попросил своего друга Джори присмотреть за животными, пока не вернется мистер Джейми.
      Скотти посмотрела на Александра Головина, который только что смахнул со стола Маггина.
      – Не сердись, Алекс. – Она строго посмотрела на адвоката.
      – Ты же знаешь, я терпеть не могу этого енота! – проворчал Головин, когда Маггин высоко подпрыгнул и понюхал огромное блюдо с воздушной кукурузой, которое девушка поручила охранять адвокату. – Неужели нельзя запереть его в пещере?
      Скотти пристально посмотрела на Алекса.
      – Ты хочешь, чтобы я заперла Маггина в сочельник? Неужели у тебя совсем нет сердца?
      Она сняла с огня чайник и поставила на стол рядом с воздушной кукурузой. Достала из буфета небольшую миску, зачерпнула с блюда кукурузы и поставила в угол комнаты, рядом с ручьем. Маггин тремя прыжками преодолел разделяющее их пространство.
      Алекс искоса посмотрел на зверька и удивленно поинтересовался:
      – Что он делает?
      – Окунает в воду каждое зернышко, – с улыбкой ответила Скотти.
      – Моет воздушную кукурузу? – уточнил Головин, будто не верил своим глазам.
      – Маггин любит полоскать в воде еду. – Скотти сунула руку в маленький ледник и достала тарелку с драгоценным маслом. – Алекс, полей, пожалуйста, кукурузу сиропом.
      – А мне что делать? – спросил индеец.
      Скотти протянула ему большую деревянную ложку и объяснила:
      – После того как Алекс польет кукурузу сиропом, ты ее хорошенько размешаешь.
      Она отошла в сторону и смотрела, как работают мужчины. Раньше Тупи казался ей очень высоким, но он был на два-три дюйма ниже Алекса. Индеец был стройным и худощавым, а мускулистый русский выглядел рядом с ним настоящим медведем. Ее взгляд опустился на узкие бедра Алекса, потом поднялся к широким плечам. Внутри нее словно что-то оборвалось.
      Полив кукурузу сиропом, Алекс спросил:
      – А теперь что?
      Она откашлялась и села за стол.
      – А теперь, – ответила девушка, постучав по столу, – принесите сюда блюдо с кукурузой и масло.
      Через секунду ее распоряжение было выполнено. Скотти жестом велела им сесть. Тупи сел рядом, а Алекс – на скамью напротив.
      – За работу! – воскликнула девушка, засучив рукава.
      Мужчины непонимающе посмотрели на нее.
      – За какую работу? – переспросил Тупи. Она потерла маслом ладони и спросила у индейца:
      – Разве мы не делали на прошлое Рождество сладкие шарики из воздушной кукурузы? – Когда Тупи покачал головой, вопросительно посмотрела на Алекса: – Ну, ты-то уж точно видел кукурузные шарики?
      – Видеть-то видел, – хмуро пожал плечами адвокат из Сан-Франциско, – но никогда их не делал. Это уж точно.
      – Гм-м-м… Наверное, их за тебя делал твой лакей. – Скотти взяла немного липкой и теплой кукурузной массы с сиропом, скатала ее в шарик и положила на тарелку. Она сделала уже третий шарик, а мужчины так и не шелохнулись. У нее сразу испортилось настроение. Приготовление сладких кукурузных шариков, по ее замыслу, должно было проходить в сопровождении громкого смеха и веселых шуток.
      – Я очень обижусь, если мне никто не поможет, – после продолжительной паузы угрожающе заявила Скотти Макдауэлл.
      Следуя ее примеру, Тупи намазал пальцы маслом и сунул в блюдо с кукурузой.
      – Ну, давай же, Алекс, – принялась уговаривать она. – Попробуй. Тебе понравится, вот увидишь!
      Весь этот день после обеда Скотти старалась развеселить его, но все ее усилия были напрасны. И только после прихода Тупи с маленьким мешочком кофе Алекс весело рассмеялся. Он энергично взялся готовить кофе без кофейника, но все кончилось тем, что ему пришлось пить густую коричневую жидкость с не очень приятным вкусом и запахом. Несмотря на горький привкус, Головин с наслаждением выпил весь кофе, до последней капли.
      Александр Головин опустил руки в блюдо и достал пригоршню липкой кукурузы. Сделал из нее шарик, но не смог снять его с рук. Он принялся яростно трясти руками над блюдом, стараясь избавиться от прилипшей кукурузы.
      – Что за чертовщина? Почему она не отлипает?
      – Понятия не имею, – хмуро ответила Скотти. – А ты сначала намазал ладони маслом?
      Головин робко посмотрел на нее и растерянно переспросил:
      – А нужно было сначала намазать маслом? Девушка не без труда сохранила серьезное лицо.
      – Если сначала намазать пальцы маслом, то кукуруза не будет прилипать. – Она стала соскребать кукурузу с его пальцев.
      Подняв глаза, Скотти поймала его мрачный взгляд. Она испуганно заморгала, пытаясь успокоить внезапно ускорившийся пульс. Ее пальцы были скользкие от масла. По мере того как она очищала его ладонь и пальцы, масло постепенно переходило и на его руку. Скоро их пальцы при прикосновении начали скользить друг о друга, и Скотти задрожала от восхитительного ощущения.
      Неожиданно он чуть сжал ее ладонь, и Скотти захлестнула волна желания: она увидела в глазах Алекса огонь. Инстинкт подсказывал, что пришло время заканчивать эту не очень удачную попытку очистить его руки от воздушной кукурузы. Любопытство же побуждало продолжить и посмотреть, что из этого выйдет. Неожиданно он схватил ее скользкие пальцы. Кровь глухо зашумела у нее в ушах.
      – Эй, я один работаю, а вы прохлаждаетесь!
      Обиженный голос Тупи возвратил Скотти к действительности. Она с трудом проглотила подступивший к горлу ком и отпустила руку Алекса. Щеки пылали, она вся трепетала.
      – Не расстраивайся, старина, – спокойно утешил индейца Александр Головин. – Нужно же кому-то работать.
      Скотти пристально посмотрела на него. Внешне Алекс выглядел абсолютно спокойным. Не сыграло ли ее богатое воображение очередную злую шутку? Может, ей это все показалось?
      Прошло Рождество, приближался Новый год. Больше всего сейчас Скотти хотелось остановить время, поскольку каждый проходящий день приближал расставание с Алексом.
      – Тебе нельзя поднимать такие тяжести, – заметила Скотти, когда он поднял и вылил в овальную лохань очерёдное ведро горячей воды.
      – Мускулы нужно тренировать, иначе они никогда не окрепнут.
      Девушка понимала, что он прав, но от нее не укрылась легкая гримаса боли, пробегающая по его лицу всякий раз, когда он поднимал что-то тяжелое.
      – Давай-ка лучше я наполню лохань водой, – предложила она.
      – Скотти! – резко прервал Алекс голосом, каким разговаривают с маленькими детьми.
      – Да?
      – Ты на самом деле такая наивная или это игра? – язвительно поинтересовался он.
      Сердце у нее сразу ушло в пятки, в животе заныло.
      – Не понимаю, – растерянно пробормотала она.
      Алекс поставил на пол пустое ведро и расстегнул рубашку на груди, которой она так восхищалась.
      – Если ты так наивна, то тебе нужно взять Один-два урока, – угрожающе проговорил он.
      – Один-два урока? – хрипло переспросила девушка, с открытым ртом наблюдая за тем, как он раздевается.
      Он кивнул, снял рубашку и бросил на стул.
      – Никогда не пытайся отнять у мужчины мужское достоинство.
      – Мужское достоинство?.. – растерянно повторила Скотти и судорожно сглотнула.
      Алекс кивнул, и в уголках его губ заиграла слабая улыбка.
      – Порой необходимо пойти на хитрость. Притворись, будто не можешь чего-то сделать, чтобы мужчина рядом с тобой почувствовал себя сильным. Это так приятно – считать себя защитником.
      Скотти Макдауэлл недоуменно мигала, не в силах отвести взгляд от его широкой волосатой груди.
      – Это… значит, женщины у вас в городе идут на такие хитрости?
      Головин провел рукой по густым черным волосам, в которых затерялись соски. От этого движения у нее моментально пересохло во рту.
      – Так поступают воспитанные цивилизованные люди.
      – А тебе нравятся воспитанные цивилизованные женщины, которые готовы пойти на хитрость?
      – Какие мне нравятся женщины, не твое дело, Скотти! – разозлился адвокат. – Мы сейчас говорим о тебе, а не обо мне. К тому же, – язвительно добавил он, – ты еще совсем девчонка!
      – Я не девчонка! – моментально обиделась Скотти. – Многие мои ровесницы уже несколько лет замужем, и у них есть дети.
      Несмотря на то, что вид его голой груди сводил ее с ума, Скотти шагнула к нему.
      – Ты ошибаешься, Алекс. То, какие тебе нравятся женщины, мое дело! Я хочу понравиться тебе. – Она понимала, что говорит что-то не то, но не знала, как иначе выразить свои мысли. – Я хочу, чтобы тебе было хорошо со мной.
      – Черт побери! Ты не обязана нравиться мне. И не тебе делать так, чтобы мне было хорошо. – Он машинально водил пальцами по густой черной поросли на груди. – Слушай меня и заруби у себя на носу. Если бы я был твоим опекуном или ты как-то зависела от меня, тогда тебе пришлось бы нравиться мне и делать так, чтобы мне было хорошо. Если бы я был твоим… твоим отцом…
      – Не говори глупости! – прервала девушка, стараясь не смотреть в его пылающие глаза. – Ты еще не настолько стар, чтобы быть моим отцом.
      – Но если бы я им был, – в бессилии воскликнул Алекс, – и ты сказала бы в моем присутствии какому-нибудь мужчине то, что минуту назад сказала мне, я бы положил тебя на…
      Ее брови изумленно взлетели вверх:
      – …на колено и отшлепал?
      Алекс отвернулся и прислонился к очагу, опершись локтями на полку.
      – Ладно, забудь об этом, – проворчал он, стараясь успокоиться.
      Ей стало очень жарко. Неужели он мог бы отшлепать ее? Нет, это просто смешно!..
      – У тебя, что на уме, Скотти, то и на языке, – пробурчал Алекс.
      – Правда?
      Головин в который уж раз кивнул, повернулся и строго посмотрел на свою наивную собеседницу.
      К его удивлению, девушка неожиданно отвернулась.
      – Разве можно вести себя как-то по-другому? – вздохнула она.
      – Я еще не встречал таких, как ты. Ты совсем не такая, как остальные…
      – Чем это я отличаюсь от остальных женщин? – вспыхнула Скотти Макдауэлл.
      Он покачал головой, сел в кресло и снял ботинки.
      – Ты похожа на любопытного, полного противоречий ребенка, попавшего в тело… женщины.
      Почему-то он всегда с большим нежеланием произносил слово женщина,когда обращался к ней. Скотти уже не в первый раз замечала эту странность и чувствовала себя униженной и обиженной таким пренебрежением.
      – Значит, по-твоему, я ребенок?
      – Да, – подтвердил Александр Головин, снимая носки, – ребенок.
      Скотти прищурилась:
      – Если я ребенок, то ребенок во мне хочет знать: почему у тебя на теле столько волос?
      Алекс замер с одним носком в руке.
      – Что ты сказала? – ошеломленно пробормотал он, не веря своим ушам.
      Скотти подошла к огню и вызывающе встала перед ним, положив руки на бедра.
      – Ты не ослышался. Мне хочется знать: почему у тебя на теле столько волос? Я помню, что у папы на груди волос почти не было, так, всего несколько волосинок вокруг сосков. У Тупи грудь тоже широкая и гладкая, как…
      – Что ты несешь, черт бы тебя побрал? – взорвался Алекс.
      Его громкий гневный оклик эхом отразился от стен хижины. Встревоженный Маггин испуганно пискнул в углу.
      – Я веду себя, как ребенок, и задаю вопрос, который не давал мне покоя с той самой минуты, когда ты вломился в… мой дом.
      Сначала она хотела сказать «в мое сердце», но вовремя остановилась.
      – Юная леди, – в хрипловатом голосе Александра Головина слышалась неприкрытая угроза, – следите, пожалуйста, за тем, что говорите. Иначе…
      – Что иначе?
      Он гневно посмотрел на нее, но промолчал. И только шея налилась кровью и стала темно-пунцовой.