Пыл невинности

      Скотти Макдауэлл отбросила одеяло, встала и снова поморщилась от небольшой боли. Она пошла к ширме, внимательно глядя себе под ноги, но так и не нашла на полу осколков стекла. Помывшись, оделась и принялась готовить завтрак в надежде успеть к возвращению Алекса. Она не знала, где он, но была уверена, что он скоро вернется.
      Возясь у печки, Скотти что-то тихо напевала, от счастья слегка кружилась голова. Завтрак был почти готов, когда дверь открылась и в хижину вошел Александр Головин.
      Скотти посмотрела на него, и сердце учащенно забилось.
      – Доброе утро! – весело поздоровалась она. – Захотел прогуляться перед завтраком?
      Головин хмуро посмотрел на нее. Не сказав ни слова, снял куртку и повесил на крючок за дверью. В хижине повисло тяжелое молчание.
      – Алекс? – испуганно окликнула Скотти, почувствовав неладное. – Что случилось?
      – Я встретил у реки Тупи.
      – Он придет на завтрак?
      – Да, скоро придет. – Алекс упрямо отказывался смотреть на нее.
      Скотти изо всех сил боролась с паникой. Она была знакома с этим ощущением и знала, что оно не предвещает ничего хорошего. Но в этот раз все будет по-другому. После сегодняшней ночи иного и быть не может.
      – Я… тогда, наверное, нам надо подождать его… – неуверенно проговорила девушка.
      – Перевал открыт, – неожиданно сообщил он ошеломительную новость.
      Она пристально посмотрела на него. Вся радость исчезла, оставив вместо себя лишь страх.
      – Не может быть, сейчас ведь только январь.
      – Временная оттепель, – пожал плечами Алекс. – Перевал будет открыт до следующего снегопада.
      Неожиданно Скотти Макдауэлл обнаружила, что двигается, как во сне. В голове метались обрывки страшных мыслей. Она хотела спросить, что он собирается делать, но молчала, боясь услышать то, что уже знает.
      – Я должен возвращаться в Сан-Франциско, Скотти.
      Девушка проглотила скопившиеся в горле слезы и уставилась на огонь.
      – Но… но ведь ты вернешься, правда? – Она повернулась и посмотрела на его затылок. Алекс стоял у окна и смотрел вдаль. Когда он не ответил, какая-то частичка ее сердца умерла. – Вернешься? – повторила девушка.
      – Нет, – тяжело вздохнул Головин. – Не вернусь.
      Все ее самообладание рассыпалось, как карточный домик.
      – Но… но после сегодняшней ночи я думала… – растерянно пробормотала она.
      – Ты неправильно думала. – Он замолчал и вновь отвернулся к окну.
      Скотти попыталась сморгнуть слезы. Что же случилось?
      – Алекс, – с глубоким вздохом начала девушка – если я… если я что-то сделала неправильно…
      –  Черт побери!Мое решение не имеет никакого отношения ни к тебе, ни к твоим маленьким женским хитростям, В том случае, если ты еще этого не заметила, позволь мне тебе сообщить, что мир вовсе не вращается вокруг тебя.
      Она попятилась, как будто он ее ударил.
      – Но… но я думала…
      Александр Головин резко повернулся и пронзил ее обжигающим взглядом.
      – Что? Что ты думала?Только потому, что я перебрал и слегка опьянел, ты подумала, что тебе повезло? – В комнате зазвенел его язвительный смех, и Скотти задрожала. – Жизнь не сказка, малышка. Пора бы тебе уже это понять.
      Ей показалось, что внутри у нее что-то оборвалось. Только не плакать! Ни в коем случае не плакать перед ним. А может, она больше никогда уже не будет плакать… О, как же больно слышать эти обидные слова! Как нестерпимо больно!
      – Ясно, – сказала Скотти, стараясь говорить твердым голосом, но он все равно дрожал от слез.
      – Сомневаюсь, что тебе ясно, – покачал он головой и смерил ее насмешливым взглядом. – Видишь ли, моя милая, я раскусил тебя.
      С трудом проглотив ком, подступивший к горлу, Скотти недоуменно переспросила:
      – Раскусил?
      – Я видел подобные штучки сотни раз. Должен признаться, что иногда даже терял бдительность, однако после раскаивался в минутной слабости.
      Скотти начала накрывать на стол. Ее руки сильно дрожали.
      – Но на этот раз ты не потерял бдительности? – Она не имела ни малейшего представления, о чем он говорит.
      Он снова посмотрел в окно, будто ждал Тупи.
      – Это самая старая хитрость на земле, и к ней испокон веков прибегали женщины самой древней профессии.
      Скотти не понимала, о чем он говорит, но не собиралась признаваться в своем невежестве. Несомненно, Алекс думал, что она знает, о чем идет речь. Какие хитрости? Какая самая древняя профессия?
      – Наверное, мне следовало с самого начала догадаться, что с тобой эта хитрость не пройдет, – вздохнула она.
      Алекс гневно посмотрел на нее.
      – Значит, ты во всем признаешься?
      Скотти сняла кашу с огня и поставила на подставку посреди стола.
      – Ну? – повторил Алекс.
      Она вздрогнула от его злого голоса.
      – Что?
      – Признаешься, будто думала, что если заставишь меня переспать с собой, то я не буду выселять тебя из долины?
      Неожиданно ноги у Скотти стали ватными. Она привалилась к столу и быстро села, чтобы скрыть свое изумление и обиду.
      – Как ты мог подумать?.. – Она замолчала не в силах закончить.
      Горло у нее сжалось, грудь пронзила острая боль. Но неожиданно до нее дошло, что отчасти он прав… И что все ее глупые мечты никогда не сбудутся… Но хуже всего то, что он снова собирается покинуть ее и никакие уговоры и слова не заставят его передумать и изменить свое решение.
      – Эй! – весело крикнул Тупи, распахивая дверь. – Завтрак готов?.. Нужно выйти пораньше, мистер Алекс, иначе и за день не дойти. Мы обязательно должны сделать это сегодня. Завтра или даже сегодня вечером будет уже поздно. – Он закрыл дверь, и комната снова погрузилась в полумрак.
      Не замечая напряжения, царящего в хижине, индеец снял куртку и бросил на скамью.
      – Тупи умирает с голоду, – с улыбкой сообщил он.
      Внешне Скотти оставалась спокойной, не хотела показывать, что ее терзает отчаяние. Душа ее разрывалась от невыносимой боли. Алекс уходил, и она ничего не могла сделать, чтобы остановить его. Он будто вырвал у нее из груди сердце и бросил на пол…

Глава 7

      Алекс поднялся по лестнице вслед за миссис Поповой. Свечи в светильниках на стенах отбрасывали слабый свет.
      – Она очень долго не спала, Саша, – прошептала экономка, – но, в конце концов, не выдержала и уснула.
      – Не бойся, я не разбужу ее. Хочу хотя бы одним глазком взглянуть… – Ему так сильно хотелось повидать девочку, что от волнения дрожали руки.
      – Конечно, – сочувственно кивнула Ольга Попова. Ее преданность и любовь к семье Головиных с годами не только не ослабли, но даже усилились.
      Она подошла на цыпочках к двери и оглянулась. Во взгляде экономки было столько нежности, что Алекс нагнулся и поцеловал ее в щеку.
      – Даже не знаю, как бы мы жили в этом старом доме без тебя, Поппи! – улыбнулся он.
      Миссис Попова ласково похлопала его по спине и улыбнулась.
      – Вижу, длительное пребывание в снежном плену не отразилось на твоем красноречии. Все такой же льстец!
      Алекс отвернулся, прежде чем она могла увидеть выражение его лица. Он не хотел, чтобы ему напоминали о страданиях, которые пришлось пережить. У него много дел впереди! И он вообще не хочет вспоминать ее.
      Головин повернул ручку и медленно открыл дверь. Тусклый свет из коридора рассеялся по комнате, осветил кровать и крошечную фигурку, неподвижно лежащую под одеялами.
      Головин подошел к кровати и пристально посмотрел на девочку. Катя. Его замечательная маленькая Катюшка. Любовь и жалость переполнили сердце. Он огляделся по сторонам – взгляд задержался на маленьком плетеном кресле с высокой спинкой на колесиках, и он тяжело вздохнул.
      С невероятной нежностью Алекс дотронулся до бледно-золотистого локона на розовой кружевной наволочке. Какая же она у него красавица! Нежная и хрупкая, будто сделана из фарфора.
      В уголках его рта появилась улыбка. Поппи сказала, что Катя устроила грандиозный скандал, когда узнала, что не сможет остаться и встретить отца. Девочка так рассердилась, что запустила в Уинтерса кувшином с водой, ему пришлось принять небольшой душ.
      Ольге Поповой и дворецкому ничего не оставалось, как сдаться и разрешить ей дождаться Алекса. К своему несчастью, Катя потратила на споры последние силы и уснула от усталости, так и не дождавшись отца.
      Девочка спала, положив под щеку тонкую, словно точеную ручку. Алекс низко наклонился над кроватью и очень осторожно, чтобы не разбудить, поцеловал ее. Кате нужно как можно больше отдыхать. Ничего страшного, что она не дождалась его. Воссоединение отца и дочери состоится завтра, когда она проснется, свежая и отдохнувшая. И не только завтра, но и послезавтра, и через неделю, и в миллион других дней, подумал он, и его сердце вновь наполнилось любовью.
      Алекс вышел из комнаты и тихо закрыл за собой дверь. Миссис Попова ждала у лестницы. Она пропустила его вперед, и они спустились на первый этаж. Он вошел в библиотеку и остановился перед огромным окном, выходящим на город. Он вернулся домой и радовался – его окружали знакомые вещи, знакомые лица. Алекс с удовольствием посмотрел на туман, повисший в воздухе и придавший всему вокруг сказочный, нереальный вид. С него хватит гор и дикой природы! Он сыт по горло метелями и снегом, зверями и страхом закрытого пространства. Он больше никогда не покинет Сан-Франциско и свою дочь!
      – Как она себя вела? – спросил Алекс, боясь услышать ответ.
      – Бедный маленький ангел! – печально вздохнула миссис Попова.
      В углу комнаты зазвенел хрусталь, и Головин догадался, что она подошла к бару. Бренди! Так долго пришлось пить в хижине Скотти вонючий чай, отвратительный кофе и выдохшееся виски, которое он, кстати, быстренько прикончил в ту роковую ночь…
      Воспоминания о той ночи не оставляли его, лезли в голову, мешали думать. Александр Головин считал, что стал равнодушен к женским чарам и потерял способность возбуждаться, но, тем не менее, обрадовался желанию, захлестнувшему его, когда Скотти коснулась его тела. Впрочем, если бы не выпил, ничего бы не случилось. Сейчас бессмысленно думать о том, как бы все обернулось, если бы он был трезв. Правда, нельзя сказать, будто он совсем опьянел, поскольку он прекрасно понимал, что делает. Просто забыл об осмотрительности, вот и все! Хотя, откровенно говоря, он давно хотел сделать это. Виски развязало ему руки, заставило забыть о морали и чести. Нет, это не оправдание его отвратительного поступка. Во всем виноваты потрясающая красота и сексуальная невинность Скотти Макдауэлл. Из-за нее он потерял голову от страсти и, как дикарь, набросился на нее. Она виновата не меньше его, и это обстоятельство, пусть частично, смягчало вину Алекса.
      – Господь заботится о Катюшке и хранит ее жизнь, – прервала его размышления миссис Попова. Она протянула ему стакан.
      Алекс поднес его к губам, вдохнул дразнящий аромат бренди и сделал глоток, наслаждаясь напитком.
      – А как ноги? Доктор не нашел никаких перемен? Миссис Попова сочувственно положила ему на плечо руку и грустно покачала головой.
      – Если ты хочешь знать, сможет ли она ходить, то, боюсь, ответ отрицательный, – печально вздохнула она, – Он не нашел никаких перемен, все по-старому.
      Александр Головин с силой сжал стакан, едва не раздавив его.
      – А в остальном? Как она себя вела?
      – Я уверена, что сейчас, когда ты вернулся, Катя быстро станет такой же, какой была до твоего отъезда в долину. Ей невозможно было объяснить, куда ты делся, заставить понять, что у тебя дела и что ты вернешься. Не забывай, ведь ей только шесть лет!
      Он повернулся и мрачно посмотрел на экономку.
      – Не смотри так на меня, Саша Головин! Доктор считает, что у нее не в порядке нервы. Мы все знаем, что бедняжка и вправду не может ходить, и уже смирились с этим. Но Катя, когда не получает того, чего хочет, выходит из себя. Gospady!Из-за нее я даже не могу нанять постоянную прислугу. Если честно, то Катенька та еще хулиганка, только сидит в кресле-каталке.
      – Когда начались эти вспышки раздражения? – Алекс хорошо знал свою экономку и полностью доверял ей дочь.
      – Ну… – протянула Ольга Попова после некоторых колебаний, – это началось еще до твоего отъезда в Йосемитскую долину.
      Он отвернулся от окна и хмуро посмотрел в стакан. – Почему ты мне ничего не сказала, Ольга?
      Миссис Попова подошла к дивану и стала рассеянно поправлять подушки, как делала всегда, когда нервничала.
      – Надеялась, это скоро пройдет. Тогда я еще не видела причин для тревоги и решила не беспокоить тебя понапрасну.
      Александр Головин подошел к камину, опустился в глубокое кожаное кресло и поставил ноги на низкую скамеечку.
      – Может, сейчас, когда я вернулся домой, все образуется.
      – Надеюсь. – Миссис Попова подошла к двери и остановилась. – Саша, какая она?
      Алекс догадался, о ком спрашивает экономка. Он видел записку Скотти Макдауэлл. Тупи принес ее шерифу в Марипозе, а тот переправил в Сан-Франциско. Девчонка подписалась своим именем, так что Ольга знала, у кого он провел несколько месяцев. Пусть он и не хотел разговаривать о Скотти, но заставить себя перестать думать о ней оказалось выше его сил.
      – Молодая девушка, Поппи, – с притворным равнодушием пожал плечами Головин. – Самая обычная молодая девушка.
      Миссис Попова повернулась и внимательно посмотрела на него, слегка наклонив голову набок.
      – Молодая девушка живет одна в диких горах? – Она прищелкнула языком. – Господь создал людей не для того, чтобы они жили в одиночестве.
      С этими многозначительными словами экономка вышла из библиотеки, а Алекс хмуро уставился на огонь в камине. Одиночество? Но Скотти не одинока. У нее есть куча живности: енот, коза, мул, курица с цыплятами и, наконец, преданный индеец, который ни на минуту не закрывал рот, пока они шли в Марипозу, и на все лады расхваливал девчонку. Черт побери, да он более одинок, чем она, независимо от того, сколько людей его окружает!
 
      Алекса разбудили громкие крики Кати. Он нежился в своей уютной кровати и знал, что его разбудит любой, самый незначительный звук. Ему опять снилась она.Поэтому он был рад, что Катя вторглась в этот сон и прервала его.
      Алекс набросил халат из кашемира и быстро направился к двери комнаты дочери, которая располагалась напротив его комнаты. Сердце переполнялось любовью.
      – Папа! – На ангельском личике Кати Головиной появилась чудесная улыбка, она протянула к нему руки.
      Алекс подошел к кровати и нежно обнял дочь. Для того чтобы взять себя в руки и успокоиться, на мгновение даже закрыл глаза. Головин погладил золотистые волосы девчушки, ее хрупкие плечи. Катенька пахла сном. Он не забыл этот замечательный детский запах за те месяцы, который просидел в горах.
      – Папа, папа… – шептала Катя, прильнув к нему и не желая отпускать.
      Алекс проглотил подступивший к горлу ком и весело спросил:
      – Как дела у моей любимой Катюшки?
      – Все хорошо, папа, – засмеялась она. – У меня выпали два зуба, и я почти научилась считать. Представляешь, скоро я буду уметь считать.
      – Я очень горжусь тобой, – искренне сказал он. – А кто тебя учит считать?
      На втором месте после здоровья дочери стоял вопрос ее будущей учебы. В обычную школу Катя ходить, конечно, не могла. О частной школе тоже не шла речь. Значит, ей нужен учитель на дому. Причем не просто нужен, а крайне необходим в самое ближайшее время. Поиски такого учителя должны стать сейчас одной из главных задач Алекса. Он внезапно подумал, что девочка нуждается в подруге или друге. Кате нужен кто-то еще, кроме него самого, Поппи и Уинтерса. Хорошо бы найти для дочери и учителя, и компаньона.
      – Ни у кого нет времени учить меня, – тихо ответила девочка. – Поэтому я сама учусь считать.
      Алекс вздрогнул. Необходимо что-то сделать, причем очень быстро. Медлить нельзя, положение становилось угрожающим. Он поднял девочку и посадил к себе на колени.
      – Сейчас еще рано, Катюшка. Хочешь, я перед завтраком расскажу тебе какую-нибудь сказку?
      – Конечно, хочу, папа! – обрадовалась Катя. – Я очень хочу послушать сказку про Мишку, Пишку и Фишку.
      – А, это про усы! – кивнул Головин. – А кто из них тебе нравится больше всего?
      Девочка заерзала, устраиваясь поудобнее.
      – Наверное, Фишка, потому что, когда идет дождь, любой может спрятаться у него под усами. Там тепло и сухо.
      Алекс начал рассказывать сказку о трех людях с необыкновенно длинными усами. Рассказывал он ее без единой запинки, так, будто рассказывал в последний раз только вчера. Он сидел с дочерью и ждал рассвета. Его душу охватил покой. Дом… Возвращение к роли отца прошло гладко, без сучка и задоринки. Если бы и другие свои обязательства он мог выполнить с такой же легкостью!
      Алекс вернулся со встречи с Генри X. Хейтом, новым губернатором Калифорнии, с чувством некоторой досады. Бывший губернатор Лоу никогда не вмешивался в его работу и предоставлял полную свободу действий. Генри Хейт, совсем недавно ставший губернатором штата, напротив, вникал в каждую мелочь. Он настоятельно просил Алекса поторопиться и поскорее освободить Йосемитскую долину, чтобы открыть в ней национальный парк.
      Головин поднялся к себе. Следом вошел Уинтерс, который начал доставать из гардероба одежду. Алекс обещал миссис Поповой починить расшатавшиеся перила на лестничной площадке, поэтому нужно было переодеться в рабочую одежду.
      – У вас такой вид, сэр, будто вы вернулись с поля боя, потерпев поражение, – почтительно заметил англичанин.
      Алекс снял хорошую рубашку и надел старую, поношенную.
      – Губернатор Хейт считает, что я слишком медленно работаю над Йосемитским проектом.
      Уинтерс почистил щеткой сюртук Алекса и повесил в гардероб.
      – Возникли какие-то сложности, сэр?
      Адвокат кивнул.
      – Похоже, Хейт не понимает, что хотя работа над созданием в долине национального парка тянется уже четыре года, я занимаюсь ею только с весны.
      – По-моему, очень трудно выселить фермеров с их земли, сэр. Это сильные, свободолюбивые люди, которые не желают уступать властям. В Йосемитской долине к тому же, насколько я понимаю, живет много шотландцев. Выселить шотландца вдвойне труднее, поскольку это сброд, – презрительно фыркнул дворецкий. – Шотландцы всегда были сбродом и навсегда им останутся, сэр.
      Алекс чуть не расхохотался.
      – Если хотите знать, Уинтерс, молодая девушка, которая спасла мне жизнь, тоже шотландка.
      Уинтерс слегка наклонил голову.
      – Я благодарен ей за то, что она спасла и приютила вас, сэр, но если она шотландка, то все равно сброд. Тут уж ничего не попишешь! Против природы не пойдешь. – Он принялся чистить тряпкой ботинки хозяина, не сводя с него внимательного взгляда. – Много у вас с ней было хлопот, сэр?
      – Порядочно, – кратко ответил Алекс, надевая старый жилет.
      – Вы считаете, что в долгу перед ней, поскольку она спасла вам жизнь, сэр?
      Головин кивнул:
      – Вы очень проницательны, Уинтерс… Как бы вы посоветовали мне поступить?
      – Я знаю, как бы поступил на вашем месте, сэр, но сомневаюсь, что ей это придется по вкусу, – пожал плечами дворецкий.
      – Предлагаете сжечь ее дом?
      – А сейчас уже вы очень проницательны, сэр, – похвалил Головина Уинтерс.
      Алекс хрипло рассмеялся и покачал головой:
      – Сдается мне, что вы отлично сработались бы с губернатором. У вас полностью совпадают взгляды, Уинтерс.
      Уинтерс слегка кивнул и принялся убирать комнату.
      – Что вы будете делать, сэр? – почтительно осведомился он через минуту.
      – Понятия не имею. – Алекс пожал плечами и вышел из комнаты.
      Укрепляя перила на лестничной площадке, Александр Головин размышлял. Он попал в затруднительное положение, но из него наверняка имеется какой-то выход. С одной стороны, он обязан выполнить распоряжение губернатора и выселить жителей из долины, с другой – не имеет права вышвырнуть Скотти Макдауэлл холодной зимой. Да, он чувствовал себя заключенным в зверинце, который она устроила у себя, но не забывал, что обязан ей жизнью. Она ухаживала за ним, поставила его на ноги и не выставила за дверь, хотя запросто могла сделать это. Да, за ним остался должок, причем немалый, но он и понятия не имел, как его вернуть. Скотти Макдауэлл не могла оставаться в долине. Об этом не может быть и речи! Все ее мольбы, все просьбы бесполезны. Пожалуй, впервые в жизни Алекс столкнулся с такими серьезными трудностями. Раньше он никогда не позволял своей совести становиться на пути долга. Однако сейчас все было намного сложнее, и он не знал, что делать.
 
      Скотти Макдауэлл стояла у окна и держала в руке карманные часы Алекса. Вскоре после его ухода она нашла их в тайнике Маггина среди других трофеев енота. Прижав часы к щеке, она смотрела вдаль. Чуть ли не каждую свободную минуту она проводила у окна. Глубоко в душе девушка хотела, чтобы он вернулся, и не теряла надежды. Скотти так до сих пор и не поняла, почему он на нее рассердился, и неустанно ругала себя за то, что позволила своим мечтам и фантазиям вмешаться в реальность. Девушка понимала, что должна побыстрее забыть его, но не проходило и дня, чтобы она не думала, не мечтала о нем.
      Неожиданно она заметила маленькую черную точку. Кто-то шел к хижине. Сердце бешено застучало в груди. Неужели это возможно? Неужели он? Она пристально и напряженно вглядывалась вдаль. В душе вспыхнула надежда… Однако прошло несколько минут, и Скотти успокоилась. У путника другая походка. Это был не Алекс, а Джейми Бауэрс.
      Скотти стало стыдно за то, что она не рада возвращению Джейми. Спрятав часы в карман, она торопливо подошла к двери и распахнула ее настежь. Джейми помахал рукой и ускорил шаг. Последние ярды он преодолел бегом.
      С широкой улыбкой слегка запыхавшийся Джейми подбежал к ней и крепко обнял.
      – Здравствуй, Скотти, девочка моя!
      Нет, разумеется, она была рада видеть его живым и невредимым. Она внимательно посмотрела на юношу и вспомнила, что произошло с его отцом и братом. Скотти обняла его, ввела в дом.
      – Я очень рада, что у тебя все в порядке, Джейми, – с искренней радостью сказала она.
      Джейми Бауэрс снял шапку, сбросил куртку, стряхнул с нее снег и повесил на крючок у двери. Оглядев девушку с головы до ног, прошептал:
      – Господи, если бы ты только знала, как я скучал по тебе, Скотти! – Он снова обнял ее и вдруг спросил: – А где твой отец?
      Скотти со слезами на глазах взглянула на него снизу вверх. Боль утраты еще не прошла.
      – Отец умер, Джейми. Умер осенью еще до того, как в горах выпал первый снег.
      Бауэрс крепко обнял Скотти, и она прижалась к нему.
      – Мне очень жаль. Я должен был находиться рядом с тобой, поддержать тебя в трудную минуту… Я пришел прямо из Марипозы. Даже не заглянул домой.
      Скотти нахмурилась.
      – Ты еще не был дома? – Когда юноша покачал головой, ее сердце словно сжала чья-то холодная безжалостная рука. – Ты ничего не знаешь о своем отце и Калуме?
      – А что с ними? – полюбопытствовал Джейми Бауэрс, не чувствуя беды.
      Только тут Скотти поняла свою ошибку. Это глупо, но она не могла рассказать Джейми об Александре Головине. Девушка слегка отодвинулась и внимательно посмотрела на знакомое, милое лицо. Густые прямые льняные волосы торчали в разные стороны, брови необычного рыжего цвета нависали над глазами. Он отрастил бородку, такую же рыжую, как и брови. Нос у Джейми Бауэрса был слишком мал, а рот – велик. Он всегда с удовольствием улыбался, однако сейчас на его лице не было и тени улыбки.
      – О, мой дорогой бедный Джейми! – грустно прошептала девушка. – Они… они умерли. Их больше нет, Джейми. Твой отец умер от сердечного приступа, а Калум погиб во время погони за… каким-то человеком. Я слышала, что они шли через хребет после сильного снегопада. – Она погладила его по щеке. – Мне очень жаль, Джейми, но Калум попал в снежную лавину… Он… он, наверное, до сих пор лежит где-нибудь под снегом.
      Джейми попятился. Он остановился у очага и долго смотрел на огонь.
      – За кем гнался Калум? – неожиданно спросил он. – Кто повинен в его смерти?
      От испуга у Скотти закружилась голова.
      – Не знаю, – солгала она.
      Джейми в ярости ударил кулаком по очагу:
      – Я знаю, кто повинен в гибели Калума! Правительство со своим идиотским планом устроить в долине национальный парк, чтоб им провалиться! Они хотят отнять у нас землю, так ведь? – Он не стал ждать ее ответа. – Когда я был в Сан-Франциско, то слышал о планах правительства Калифорнии прибрать к рукам всю Йосемитскую долину. Губернатор даже послал сюда своего человека, чтобы тот сделал за него всю грязную работу.
      За долгие годы знакомства с Джейми Скотти Макдауэлл хорошо изучила его вспыльчивый характер, но сейчас она видела перед собой совсем другого Джейми. Он весь кипел от холодной ярости, и это пугало ее.
      – О Джейми, я не знаю…
      – Раз Йэн Макдауэлл умер, то теперь ты осталась одна, и это небезопасно, – прервал Бауэрс. – Теперь всем жителям долины угрожает серьезная опасность.
      Скотти вяло запротестовала, хотя и понимала, что, скорее всего, он прав. Но, даже сознавая его правоту, она не собиралась искать у Джейми помощи и спасения.
      Юноша отвернулся от огня и снова подошел к ней. Положив на плечи девушки большие костлявые руки, неожиданно предложил:
      – Выходи за меня замуж, Скотти.
      Скотти Макдауэлл так растерялась, что на мгновение потеряла дар речи. Несколько секунд она ошеломленно смотрела на Бауэрса, потом отвела взгляд в сторону. Ее охватило странное ощущение. Ведь сколько она себя помнила, всегда была уверена, что когда-нибудь выйдет замуж за Джейми Бауэрса. За кого же еще выходить, как не за него? Но сейчас все изменилось…
      – Ты не должен предлагать мне выйти за тебя замуж только для того, чтобы я была в безопасности, Джейми…
      – Не говори глупости, девочка. Дело не только в твоей безопасности, и ты это прекрасно знаешь. Рано или поздно мы станем мужем и женой. – Он не сводил с нее изучающего взгляда. – Вспомни, этого хотели наши отцы, Скотти.
       Но хочет ли она этого?Нет, не хочет! Пусть ее скоро и выселят из долины, но положение не настолько отчаянное, чтобы в целях безопасности выходить замуж за Джейми Бауэрса.
      – Не бойся, я смогу прокормить тебя, – похвастался он. – Мне немного подфартило в городе. Так что не беспокойся. Вот увидишь, скоро дела поправятся, и у нас все будет хорошо.
      Скотти Макдауэлл смотрела на него широко раскрытыми глазами. Она никак не могла прийти в себя, после того как услышала предложение Джейми. Оно прозвучало, как гром с ясного неба, и застало ее врасплох.
      – Что ты хочешь сказать? – недоуменно поинтересовалась девушка.
      Он успокаивающе улыбнулся:
      – Не обращай внимания, моя маленькая любовь. Все будет в порядке, можешь мне поверить.
      Да, Джейми Бауэрс здорово изменился за эту зиму, и эти перемены пугали ее. В нем появилась развязность, которой раньше не наблюдалось. Интересно, чем занимался Джейми полгода, прошедшие после его ухода из долины?
      – Итак, – сказал он, поднимая ее лицо за подбородок, – ты выйдешь за меня замуж?
      Скотти с глубоким вздохом закрыла глаза и покачала головой.
      Не веря своим глазам, Джейми Бауэрс крепко схватил ее за руку и растерянно воскликнул:
      – Не выйдешь? Как это? Тебе же ничего больше не остается делать, как стать моей женой.
      Эти неосторожные слова вывели девушку из себя. Она сжала руки в кулаки и гневно уставилась на незадачливого жениха.
      – Я много чего могу сделать, Джейми Бауэрс. Заруби себе на носу, мне не нужен мужчина. У меня и так полнокровная жизнь.
      Джейми поднял руки, стараясь ее успокоить.
      – Но как ты будешь жить одна?
      – Я прекрасно прожила здесь всю зиму, Джейми, и как видишь, жива и здорова.
      – Знаю, Скотти, но скоро начнется выселение. Что ты тогда будешь делать?
      – У меня есть план, – солгала она.
      – Может, поделишься? – сердито бросил Бауэрс, который никак не мог прийти в себя после отказа. Его мужское самолюбие было уязвлено.
      Скотти положила руки на бедра, слегка наклонилась и воинственно выставила вперед подбородок.
      – Нет, не поделюсь, – отрезала она.
      Джейми тихо выругался и сорвал с крючка куртку.
      – Когда поумнеешь, пришли Тупи. Какое-то время я буду дома, а потом уйду.
      Джейми Бауэрс выскочил из дома и изо всех сил хлопнул дверью.
      Скотти виновато смотрела ему вслед. Ей было стыдно, что она так резко отклонила его предложение и так жестоко с ним обошлась. Но делать уже нечего, после драки кулаками не машут. Теперь ей придется выкручиваться самой. Ничего! Если отвратительные чиновники сожгут ее хижину, она будет жить в пещере.
      Мысли Скотти, как этого и следовало ожидать, обратились к Александру Головину. Она скучала по нему, но теперь ее настроение изменилось. Джейми напомнил ей, с какой целью Алекс пришел в Йосемитскую долину, как торопился освободить долину от жителей. Алекс намеревался отнять у нее все.
      Скотти не могла разобраться в своих чувствах. Почему она днями напролет думает об этом ужасном человеке? Почему? Головин – холодный, надменный, безжалостный, загадочный и бессердечный подлец. И постучи он в эту минуту в дверь, она достала бы ружье и всадила в его маленький твердый зад заряд крупной дроби.
      Из угла неожиданно выбежал Маггин и потерся о ноги хозяйки. Скотти взяла енота на руки и улыбнулась, вспомнив, как Маггин терроризировал напыщенного адвоката из Сан-Франциско. Настроение немного поднялось.

Глава 8

      Ели и сосны носят снег и лед, как особы королевских кровей – свои мантии, и вызывают у голых дубов и берез зависть и уважение.
Из дневника Йэна Макдауэлла

      Неожиданная оттепель продолжилась и в феврале. Горы снега, когда-то пушистого и сухого, сейчас неожиданно потяжелели, стали рыхлыми и покрылись скользкой коркой. Впрочем, оттепель должна скоро закончиться. Обычно март в Йосемитской долине был самым снежным и пасмурным месяцем в году. Любимый месяц Йэна Макдауэлла.