Алекс посмотрел на полную белую грудь жены и очень удивился: молоко уже потекло из соска. Он передал ей ребенка.
– Я… я кое о чем думал, Скотти.
Она посмотрела на мужа, и ее глаза наполнились страхом и удивлением.
– О чем ты думал?
– О дневнике твоего отца.
Выражение ее лица изменилось, и он так и не смог решить, довольна она или расстроена.
– Почему? Что-то случилось?
Александр Головин спрятал руки за спину и отошел к окну. Наступила осень, и листья на кленах уже стали огненно-оранжевыми.
– У меня есть друг, который издает небольшие книги о Калифорнии. Вот я и подумал: может, нам стоит издать дневник Йэна Макдауэлла.
– Зачем? – не поняла Скотти.
– Затем, что это прекрасное описание Йосемитской долины во все времена года. Дневник твоего отца принесет большую пользу многочисленным туристам, которые будут приезжать в Йосемитский национальный парк.
– Пожалуй, ты прав, – задумчиво согласилась Скотти.
– Значит, не возражаешь, если я издам его? – обрадовался Алекс. – Если дневник твоего отца прочитают другие?
– Нет, не возражаю, – улыбнулась жена. – Думаю, папа бы гордился, если бы был жив.
– Конечно, это не бесплатно, – сообщил Алекс.
– Не бесплатно? – нахмурилась она.
– Как его наследница, ты имеешь право на доход с каждого проданного экземпляра, – объяснил он.
Скотти на секунду отвернулась, а когда вновь посмотрела на него, трудно было сказать, о чем она думает.
– Да, деньги не будут лишними, – кивнула она.
– Каждая молодая женщина имеет право и должна иметь собственные деньги, Скотти, – с легким разочарованием проговорил Алекс. Он рассчитывал, что его предложение встретит более радостный прием. Недостаток энтузиазма удивил и немного обидел его. – Тогда я возьмусь за это дело, не откладывая в долгий ящик. – С этими словами Александр Головин направился к двери.
– Алекс, мы должны поговорить и о других вещах. Пришло время принимать важные решения. Пожалуйста, – спокойно попросила она мужа, – останься. Нам обязательно нужно поговорить.
У него заныло сердце. Больше всего на свете Алекс хотел сейчас остаться и посмотреть, как она кормит сына, но он боялся. Боялся, что если останется, то потеряет контроль над собой. Боялся размякнуть, когда нужно сохранять твердость. Если он не сумеет уговорить ее остаться, то придется привыкать к расставанию, как хроническому алкоголику или наркоману. Так расставание пройдет легче. Конечно, будет очень больно, но все же не так больно, как может быть, если он позволит себе хотя бы короткое удовольствие.
Алекс задержался у двери и бросил долгий взгляд на жену и сына. Михаил сосал молоко и упирался кулачком в грудь матери.
– Мы уже говорили на эту тему, Скотти, – ответил он, стараясь говорить спокойно. – Когда ты окрепнешь, мы все обсудим. По-моему, я уже надоел тебе.
– Черт побери, Александр Головин! – воскликнула Скотти. – Перестань бегать от меня.
Головин вышел и тихо закрыл за собой дверь. Скотти еле сдерживала рыдания. Увы, отношения между ними резко изменились, и это не плод ее фантазии. Он даже позаботился, чтобы у нее были свои деньги, когда она уедет в Йосемит. Этот бессердечный негодяй предусмотрел все!
Правда, Скотти обрадовалась его предложению издать дневник Йэна Макдауэлла, но цель Алекса очевидна: он хочет, чтобы у нее появился источник доходов. Тогда он с чистым сердцем отправит ее в долину. Почему любовь больнее самой сильной боли?
Скотти поудобнее устроила жадно сосущего Михаила у себя на коленях. Она хмуро посмотрела на дверь и вся задрожала от страха и нетерпения. Отношения останутся непонятными до тех пор, пока они серьезно не поговорят. Ссориться Скотти не хотела; хотела уехать, но не одна. Или остаться, но только если он ее любит… Как все сложно!
Алекс опять собрался в долину, чтобы закончить давно начатый проект по превращению ее в национальный парк. О, как она ему завидовала! Как ей хотелось вернуться в долину! Для Головина же это было самым обычным бегством от нее и неприятного разговора. Алексу очень повезло с работой. Каждый раз он уезжал на несколько недель. Очень удобно: всегда можно отложить принятие важных решений.
Скотти прижала платок к мокрым глазам. Честное слово, если они не поговорят в самом скором будущем, то у нее не выдержат нервы и она или запрет Алекса в шкафу и не будет выпускать, до тех пор пока он не согласится поговорить, или ударит по голове лопатой. Она все больше и больше склонялась ко второму варианту.
Александр Головин вошел в номер маленькой гостиницы «Марипоза», где должен был встретиться с губернатором Хейтом и передать ему документы, касающиеся последних жителей Йосемитской долины. Он переселил всех йосемитцев, даже тех, кто поддержал было Джейми Бауэрса, на плодородные земли к северу и к югу от долины. Эти места особенно славились великолепными пастбищами.
Несмотря на осень, начало октября, в долине по-прежнему стояла жаркая погода. Алекс расстегнул воротник и пожалел, что сидит сейчас не в прохладном Сан-Франциско. Последние недели перед поездкой не проходило и дня, чтобы он не думал, как поступить со Скотти. Разговаривать об их дальнейшей судьбе он отказывался. Для него было очень важно отложить этот разговор. Чем дольше он будет держать ее рядом с собой, считал Алекс, тем больше у него шансов уговорить ее остаться.
Он давно уже решил, что совсем не важно, где они будут жить: в городе или в долине. Поэтому много месяцев назад, еще когда только началось строительство гостиницы, он велел построить рядом с ней крепкий солидный дом… Так, на всякий случай.
Дверь открылась, и в комнату вошел губернатор штата Калифорния.
– Здравствуйте, Алекс! – Хейт протянул руку. – Рад вас видеть.
Алекс встал и пожал руку губернатору.
– Я тоже рад вас видеть, сэр.
Они сели за стол. Адвокат передал губернатору бумаги, и тот стал просматривать их. Алекс терпеливо ждал. Закончив, Хейт погладил бороду и внимательно посмотрел на Головина.
– Прекрасная работа! Очень полный отчет. Вообще-то не было необходимости так подробно описывать каждую семью переселенцев, но мои люди будут очень благодарны за то, что вы существенно облегчили им работу.
Алекс улыбнулся. Наконец-то он разделался с этой тяжелой работой. Она отняла у него два года жизни, но он был благодарен судьбе за то, что, занимаясь созданием в Йосемитской долине национального парка, он встретил Скотти Макдауэлл. Сейчас Алекс даже не мог себе представить, какой была бы его жизнь без нее.
Губернатор откашлялся и неожиданно спросил:
– Никогда не задумывались о том, чтобы поработать со мной?
– Нет, не задумывался, – тихо рассмеялся Александр Головин и, покачал головой.
Хейт забарабанил пальцами по столу.
– Штат нуждается в умных и энергичных молодых людях вроде вас. Калифорнии нужны те, кто не боится засучить рукава и взяться за самую сложную работу, не боится копнуть немного глубже, хотя это кое-кому может не понравиться.
– Очень заманчивое предложение, сэр, – с улыбкой ответил Алекс, – но сейчас у меня полно личных забот.
– Вы говорите о гостинице в долине?
– О гостинице, сэр, и многом другом. – Алекс вспомнил о предстоящей весной операции Кати и подумал, что сейчас ни за что не сможет браться за какое-то ответственное дело, особенно если оно будет означать длительные дальние командировки. И ему, наконец, нужно разобраться в отношениях со Скотти, разобраться раз и навсегда. Довольно искать предлоги, как бы отложить разговор!
Но до возвращения домой Александр Головин должен был съездить еще в одно место. Ему предстояло переселить еще одну семью из долины, прежде чем закончить этот период своей жизни и начать новый. Хотя сейчас ему больше всего хотелось поскорее вернуться домой, он понимал, что, если задержится еще на несколько дней, ничего страшного не произойдет.
Глава 22
Марлин Кэнфилд осторожно поднималась по лестнице, останавливаясь каждые несколько секунд, чтобы прислушаться. В доме царила полная тишина. Память ее не подвела. Она знала, что старая ведьма и высокомерный англичанишка спят в задней части дома и не смогут помешать ей осуществить задуманное.
На лестничной площадке бывшая жена Александра Головина вновь остановилась и внимательно прислушалась. Сердце стучало так громко, что его стук заглушал все остальные звуки. Марлин помнила, что детская находится на втором этаже, справа. Не важно, что она не навещала дочь. Она все компенсирует Кате, как только ее красивая девочка сможет ходить.
Марлин сделала осторожный шаг, и под ногой скрипнула половица. В тишине раздался резкий и громкий звук, который, к счастью, смягчила ковровая дорожка. Она вздрогнула и прислушалась. Нет, нельзя позволить, чтобы ее поймали. Поэтому нужно взять себя в руки и перестать трястись от страха. Марлин подавила нервный смех.
Дрожащими пальцами она дотронулась до маленькой сумочки, которая висела на запястье. Все, что нужно, у нее с собой. Она спрыснет хлороформом дорогой кружевной французский платок, при помощи которого надеется усыпить Катю, и потом вынесет ее из дома. Французские кружева, с самодовольной улыбкой подумала Марлин, для моей дочери все только самое лучшее! Но ее улыбка сразу исчезла, когда она подумала, сколько опасностей подстерегает ее на пути. Например, этот болван кучер. Она дала ему столько денег, чтобы он мог купить собственную коляску, но все равно не доверяла ему полностью. Найти честного человека с каждым днем становилось все труднее.
Марлин украдкой огляделась по сторонам и пошла по коридору второго этажа. Она снова и снова убеждала себя, что имеет все права на девчонку, поскольку является ее матерью. Никто не может встать между матерью и ребенком! Особенно ее волосатый, как обезьяна, бывший супруг, этот напыщенный осел.
Она прошла мимо двери своей бывшей комнаты. Ей больше нравилось спать одной, чем рядом с этим храпящим типом. Мужчины такие трогательные создания. Конечно, когда они нужны, с ними приходится мириться, но они так быстро надоедают.
Марлин Кэнфилд с трудом подавила еще один нервный смешок. О, она упивалась каждой минутой своего романтического приключения! Все так же захватывающе, как в книгах! Жаль, она не могла рассказать об этом Каспару. Для него она придумает очередную историю.
Каспар приехал к ней на следующий день после встречи с Алексом и девочкой и выразил свое удивление и неодобрение ее поступком и ложью, которую она ему преподнесла. Марлин очень рассердилась, никак не могла понять, почему он не может поверить в ее рассказ и не слушать Алекса, который готов выпачкать в грязи ее доброе имя.
Каспар, скромный и благонравный, был осмотрительным и… волосатым, правда, все же не таким волосатым, как Алекс Головин. Когда она вспоминала покрытое черной шерстью тело бывшего мужа, то не могла сдержать дрожи отвращения. Почему Бог сделал мужчин такими грубыми и неотесанными? Но Каспар был ей необходим. Она терпела его неуклюжие попытки заниматься любовью, потому что
нуждаласьв нем. Поэтому, когда он начал упрекать ее, она сделала вид, что раскаялась, и пообещала больше никогда ему не лгать и не вмешиваться в жизни Алекса и девочки. Подумаешь, обещания! Марлин скорчила гримаску. Какие же мужчины дураки! Ведь обещания даются только для того, чтобы их нарушать.
Наконец Марлин Кэнфилд остановилась у двери комнаты дочери. Как она назовет ее? Китти Кэнфилд? Отлично. Не то, что Катя Головина. К тому же девочка любит кошек. Безупречное имя! Она не может называть ее Китти Гунтрауб – язык можно сломать. Она прошептала: «Китти Кэнфилд» – и вся задрожала от предвкушения…
Марлин осторожно надавила на дверь и облегченно вздохнула, когда не услышала скрипа. Она бесшумно подкралась к кроватке и посмотрела на спящую дочь. Волнение вернулось. Она сунула руку в сумочку и достала платок с маленьким пузырьком…
Скотти неожиданно проснулась. Что же ее разбудило? Она заглянула в колыбельку – мальчик тихо спал.
Она облегченно вздохнула, легла и накрылась одеялом. Перед тем как закрыть глаза, посмотрела на окно напротив кровати – и чуть не вскрикнула. Задрожали и стали раскачиваться на окнах шторы, зазвенела хрустальная люстра. Кровать сдвинулась с места, а комод медленно отъехал от стены.
Сердце сжалось от страха.
Землетрясение!Дом заходил ходуном: он то слегка приподнимался, то опускался. Доски на стенах и полу громко скрипели. Вдруг все остановилось, и наступила ужасная тишина. Потом страшный толчок буквально выбросил ее из кровати. Скотти накинула халат, схватила сына и выбежала в коридор, где столкнулась с перепуганным Уинтерсом.
Несмотря на то, что дворецкий был полностью одет, его обычно аккуратно причесанные седые волосы сейчас торчали в разные стороны. Он ошеломленно смотрел на Скотти.
– Уинтерс, возьмите Катю…
Дом словно застонал, и Скотти услышала за спиной громкий треск. Она заглянула в комнату. Люстра с треском оторвалась от потолка и упала прямо на колыбельку, которая сейчас, к счастью, была пуста.
Скотти несколько раз судорожно вздохнула, стараясь взять себя в руки, и крепче прижала к себе сына. Дом продолжал раскачиваться.
– Уинтерс, побыстрее отнесите вниз Катю. Захватите немного одежды, но не тратьте время на одевание. Быстрее! Оденем ее позже.
На лестнице она встретила миссис Попову и сунула Михаила экономке.
– Поппи, отнеси ребенка в безопасное место. Я… я не знаю, куда… может, на улицу. Или… или в подвал. Но только вынеси его из дома! И… и пусть Безил запряжет лошадей в коляску.
Не задав ни одного вопроса, Ольга Попова взяла мальчика и быстро пошла вниз.
Скотти вернулась к себе и оделась. Захватила несколько одеял, пеленки и выскочила в коридор, где увидела Уинтерса и Катю. Дом продолжал трястись.
– Не забудьте кресло Кати, – напомнила она англичанину и посмотрела на сонную девочку.
Послышался очередной громкий треск, на этот раз он раздался в детской.
– Скорее! Спускайтесь вниз.
Она побежала вслед за ними и увидела в прихожей трясущегося от страха Безила Петерса.
– Коляска готова? – спросила девушка. Парень испуганно заламывал огромные мускулистые руки, как убитая горем женщина.
– Да, я запряг лошадей, мисс Скотти. – Когда дом вновь весь застонал, он испуганно вздрогнул и воскликнул: – Нужно побыстрее убираться отсюда, мисс Скотти.
Скотти согласилась. Убедившись, что все вышли на улицу, она забежала в кабинет Алекса и взяла шкатулку с документами. Потом помчалась на кухню за кошками и, наконец, выбежала на улицу. Она с грустью смотрела на странной формы двухэтажное строение, которое уже привыкла считать своим домом. Земля продолжала вздрагивать, но толчки были уже не такими страшными и сильными. Землетрясение пошло на убыль. Неожиданно с крыши свалился огромный кусок карниза и разлетелся вдребезги.
Скотти знала, что оставаться в доме небезопасно. Она прижала пальцы ко рту, лихорадочно решая, что же делать дальше. О том, чтобы оставаться в Сан-Франциско, не могло быть и речи. Толчки могут повториться. Сразу пришло в голову, что надо собрать вещи и отправляться в долину. Даже если гостиница не достроена, в ней наверняка уже можно жить. Чем больше она размышляла, тем больше склонялась к мысли ехать в Йосемитскую долину.
От дымовой трубы отлетел кирпич и с глухим стуком упал в кусты. За ним последовало еще с полдюжины кирпичей.
Михаил захныкал на руках у Ольги Поповой. Это был единственный живой звук, который она слышала… если не считать громкого биения ее сердца.
Скотти посмотрела на дом Камиллы и Мило Янусов и не увидела в нем никаких признаков жизни. Никаких! Она попыталась вспомнить, не говорила ли ей Камилла о том, что они собираются уехать на выходные, но так ничего и не вспомнила.
Девушка повернулась к миссис Поповой:
– Сбегаю к Янусам, проверю, не спят ли они. – Не дожидаясь ответа, она приподняла юбки и побежала к задней двери дома Камиллы.
Громко постучала в дверь кулаком и позвала Камиллу. Не дождавшись ответа, схватила дверную ручку и яростно подергала ее. Дверь не открывалась.
Скотти еще раз позвала Камиллу и побежала к передней двери.
Ее догнал Уинтерс.
– Бесполезно, мисс Скотти. По-моему, их нет дома.
– А что, если они там? Что, если ранены и лежат без сознания?
В задней части дома внезапно раздался какой-то взрыв, за которым тут же последовал треск пламени. Скотти зажала уши и в ужасе уставилась на заднее крыльцо, которое мгновенно занялось огнем.
– О Господи! Что, если они спят? – Она побежала к передней двери и изо всех сил принялась трясти ее. Дверь дрожала, но не открывалась.
Уинтерс догнал ее и показал сложенный лист бумаги.
– Вот. Видите, они уехали из города.
Скотти схватила записку, прочитала и шумно вздохнула.
– Хорошо, – кивнула она. – Уходим отсюда. Они отбежали от дома Янусов. Запряженная коляска уже стояла на дороге перед их домом.
– Куда мы поедем, мисс Скотти? – спросил Уинтерс, помогая ей забраться в коляску.
Скотти неуверенно посмотрела на дом Камиллы. Ее совесть была бы чиста, если бы она смогла попасть в дом и убедиться, что соседи уехали.
– В единственное место, куда мы можем поехать, Уинтерс, – немного загадочно ответила она.
– И что это за место, мисс Скотти?
Скотти посмотрела на дворецкого, удивленная тем, что он до сих пор не догадался.
– В долину, конечно. Куда же еще? Англичанин мрачно посмотрел на нее и без особого восторга осведомился:
– В дикие места?
Несмотря на всю опасность ситуации, Скотти рассмеялась:
– О, не думаю, что там такие уж дикие места, Уинтерс.
Они подбежали к коляске. Все уже расселись и были готовы к отъезду. Миссис Попова спрятала кошек в огромную сумку. Миссис Мактавиш и Бейби ни разу даже не пискнули. Михаил продолжал хныкать. Скотти взяла его у экономки и накормила. Она подумала об Алексе и помолилась, чтобы с ним все было в порядке. Она не знала, где находится эпицентр землетрясения, и боялась, что Алекс ранен, но ничего не сказала, чтобы не пугать Катю.
Скотти огляделась по сторонам. Начинался рассвет, серый и туманный. Как же ей хотелось, чтобы выглянуло солнышко! Как хотелось, чтобы Алекс был сейчас рядом! Солнце и Алекс стали для нее синонимами.
После того как сынишка наелся, Скотти застегнула платье и крепко прижала мальчика к себе.
– Хорошо, Безил, – наконец сказала она. – Поехали.
Неожиданно Катя подергала ее за рукав.
– Да, дорогая? – повернулась к ней Скотти. – Испугалась?
Катя покачала головой.
– А как быть с ней?
Скотти озадаченно огляделась по сторонам.
– С кем, милая? – не поняла она.
– С той… с той леди. С моей… с моей, ну ты сама знаешь… – Девочка опустила белокурую головку и пожала плечами, словно не в силах закончить предложение.
Скотти внимательно посмотрела на Катю.
– Ты думаешь, у тебя в комнате кто-то был? – Когда Катя кивнула, Скотти добавила: – Может, это тебе только приснилось, дорогая?
Катя нахмурилось.
– Нет, она стояла около моей кровати. Я видела ее. Это была она, Скотти, она. Я узнала ее.
Скотти увидела, что девочка вся дрожит. Она обняла ее и успокоила:
– Хорошо, я пойду проверю…
– Нет, мисс Скотти, – прервал ее Уинтерс. – Я сам сбегаю.
Скотти повернулась к дворецкому и спросила шепотом:
– Вы никого там не видели?
Англичанин удивленно покачал головой, но вылез из коляски и направился к дому.
Скотти бросила испуганный взгляд на дом Камиллы, потом посмотрела на свой дом. Она знала, что через какое-то время обязательно начнется пожар. Если подует ветер, то огонь мигом распространится по всему городу. Нельзя терять ни минуты. Нужно уезжать, но нужно и успокоить Катю.
– Уинтерс, только, пожалуйста, будьте осторожнее. И… и поторопитесь.
Дворецкий скрылся в доме. Когда через минуту он вернулся, на его лице было написано изумление.
– Думаю, вам нужно пойти со мной, мисс Скотти. Скотти охватила тревога. Несомненно, Уинтерс что-то увидел в доме, иначе не вел бы себя так загадочно.
– Безил, выведи коляску на улицу и стань подальше от огня. Мы быстро вернемся. – Увидев на лице парня ужас, она подбадривающе сжала ему руку: – Я обещаю.
Миссис Попова взяла у нее ребенка, и Скотти поспешила в дом вслед за Уинтерсом. В доме царил хаос. В кабинете Алекса с потолка обваливались балки, в воздухе клубилась пыль, густая, как дым.
Прижав к носу платок, она осторожно поднялась по лестнице за Уинтерсом. Когда они вошли в комнату Кати, он молча кивнул на огромный шкаф, в котором хранилась зимняя одежда девочки.
Дверца его распахнулась, и Скотти увидела внутри в позе зародыша в утробе матери… Марлин Кэнфилд. От изумления рот у Скотти раскрылся. Бывшая жена Алекса смотрела перед собой широко раскрытыми немигающими глазами. Казалось, она оцепенела от страха.
Скотти осторожно подошла к Марлин и провела рукой перед ее лицом.
– Марлин?
Ответа не последовало. Женщина вся тряслась от страха, зубы выбивали громкую дрожь.
Скотти повернулась к Уинтерсу и испуганно спросила:
– Что с ней случилось?
Уинтерс, еще более растерянный, чем раньше, покачал головой.
– У меня нет полной уверенности, мисс Скотти, но, кажется, я вспомнил, как мне кто-то рассказывал, что мисс Кэнфилд до смерти боится землетрясений. По-моему, у нее шок от страха.
Неожиданно внимание Скотти привлек какой-то предмет на полу рядом с кроватью Кати. Она подошла и подняла его. Это была маленькая сумка, рядом с ней лежал пузырек. Скотти достала пробку и понюхала. В глаза и нос ударил сильный острый запах. Она быстро заткнула пузырек и протянула его Уинтерсу.
– Хлороформ. Могу поспорить, она собиралась похитить Катю!
– Но что, черт возьми, нам с ней делать? Скотти впервые услышала, как Уинтерс ругается.
Все утро было наполнено ужасными сюрпризами, но то, что Уинтерс наконец-то снял маску чопорности и стал обычным человеком, было очень приятно.
– Ужасно хочется оставить ее здесь, но мы не можем этого сделать.
Она услышала какой-то шум на улице и подбежала к окну. Конный полицейский стоял перед коляской и разговаривал с миссис Поповой. Вдали послышался звон колокола пожарной команды.
– Пошли, – сказала она Уинтерсу. – Кажется, наша проблема решилась сама собой.
Передав Марлин в руки властей, Скотти со своей маленькой свитой оставила полуразрушенный дом на холме и покинула охваченный пламенем пожаров Сан-Франциско. Большая часть города была построена из дерева, и деревянные дома вспыхивали, как спички. Некоторые уже сгорели дотла в сером свете зари. Скотти печально вздохнула. Она оставила все позади, но только из-за близких людей стоило рисковать своей или чьей-то чужой жизнью.
Глава 23
В этой долине Создатель, Дух Святой, или, как его еще называют, Всевышний, собрал все свои самые драгоценные сокровища, для того чтобы его сторонники пребывали в любви с Ним и друг с другом.
Из дневника Йэна Макдауэлла
Яркое солнце! Теплая сухая и залитая осенним солнцем долина очистила душу Скотти. Девушка подняла лицо к ослепительному желтому шару и от избытка чувств затаила дыхание.
Никто не говорил с утра, когда они выехали из Марипозы, где заночевали. Вот и сейчас спутники Скотти продолжали испуганно молчать, глядя на столь непривычную для их взора долину. Между сельской местностью и городом существовала огромная разница. Вокруг в небо вздымались великолепные деревья. Веселые сосны Жеффрея, ветки которых отходили от стволов под самыми разными углами; высокие величественные белые пихты с ветками, завивающимися вокруг толстых стволов; мощные ели, желтые сосны… Только сейчас она поняла, как ей не хватало всего этого в Сан-Франциско! Заканчивался октябрь. Земля между деревьями все еще оставалась сухой и была усыпана шишками. Маленькие пятна оставшихся с лета цветов мелькали в море травы. В небе светило яркое солнце, но Скотти чувствовала в воздухе приближение дождя. Она знала, что пора начинаться осенним дождям, после которых пойдет снег. Хорошо бы в этом году снег выпал попозже. Если бы это было в ее силах, то она задержала бы снег до приезда Алекса, а потом пусть бы он завалил всю долину, чтобы перевалы были закрыты до самой весны. Тогда все было бы, как прошлой зимой. Почти…
Солнечный свет с трудом пробивался через деревья. Пряный бодрящий воздух был наполнен пением птиц, жужжанием пчел, хлопаньем крыльев бабочек и музыкой ветра. Вдали виднелась гранитная глыба Хаф-Доума, поражающая своим величием и громадными размерами.
Катя Головина взволнованно вздохнула. На ангельском личике дочери Алекса застыло изумление.
– Красиво, правда? – прошептала Скотти. Катя медленно кивнула, зачарованно глядя по сторонам.
– Как в сказке.
Ольга Попова изумленно пробормотала что-то по-русски.
– Кто бы мог подумать, что в одном месте может быть столько неземной красоты! – восхищенно прошептала экономка. – Господь, должно быть, перед тем как создать рай, решил потренироваться в этой долине.
До этой минуты Уинтерс хранил молчание. Неожиданно он показал вдаль, на одну из скал, и воскликнул:
– Мисс Скотти, смотрите. Там, кажется, водопад. Скотти тоже посмотрела вдаль. Вода срывалась с утеса, сверкая и звеня на ветру. Она наполовину падала, наполовину стекала вниз.
– Этот водопад называется Фата невесты. Красивый, да? Издали он кажется ласковым, но в этом потоке воды спрятана громадная сила.
Безил, сидящий на месте кучера, втянул голову в широкие плечи и испуганно смотрел по сторонам, будто ожидал увидеть за каждым деревом бандита.
Скотти успокаивающе погладила его по плечу.
– В долине нечего бояться, Безил. Ведь это Божье место.
– Никаких домов, мисс Скотти, – дрожащим от страха голосом пробормотал парень. – Неужели у нас совсем не будет соседей?
Скотти подумала о гостинице. Теперь в долине все будет по-другому, но она понимала, что изменится не только долина. Все со временем меняется. Она не знала, что ждет ее в будущем. Но если бы все получилось так, как она хотела!..
– Как только откроется гостиница, сюда приедет много людей. У тебя появится столько дел, что не будет даже свободной минутки.
Скотти уже решила оставить Безила Петерса с собой в долине. Он был сильным, работящим, и она не сомневалась, что они подружатся с Тупи. Она обвела взглядом остальных спутников. Как отреагирует Алекс, когда вернется домой и узнает, что она увезла всю семью в Йосемитскую долину? Но оставаться в городе было слишком опасно, слишком вероятна была возможность повторного землетрясения. В тяжелые минуты ее сердце, как тоскующий по дому голубь, звало ее в Йосемит.
Скотти была уверена, что дом сгорел дотла. Когда они уезжали из Сан-Франциско, поднявшийся ветер разнес по городу огонь. Конечно, Алекс расстроится, найдя на месте дома груду почерневших развалин. Она жалела мужа. В глубине души Скотти чувствовала, что Алекс не пострадал. Она сама не знала, почему так уверена, что он цел и невредим, но что-то подсказывало, что с ним все в порядке. О, если бы она только могла быть так же уверена и в другом!..
Они почти добрались до места. Сердце Скотти радостно забилось, когда вокруг появились знакомые места. Неожиданно ей стало грустно. Вот дерево, на котором они с Джейми прятались от Калума… Где сейчас Джейми и что он делает? Перемены, происшедшие в долине, сильно изменили жизни всех обитателей.
За деревьями показалась гостиница. Большие окна, выходящие на долину. Три этажа. Четкие, прямые линии. У Скотти перехватило дух: замечательная гостиница!
Коляска с шумом выехала на огромную поляну. Безил натянул вожжи, и лошади остановились. Все, как зачарованные, смотрели на гостиницу.
С южной стороны к зданию был пристроен просторный одноэтажный дом. Скотти не верила своему счастью: неужели она будет жить в этом доме? Он ей приглянулся с первого взгляда, но жить без Алекса и Кати… Она погрустнела.
– Привет! – Из-за угла вышел Тупи.
– Тупи! – радостно крикнула Скотти. Она энергично помахала рукой, потом спрыгнула с коляски и побежала к нему. – О, как я рада тебя видеть! – Она бросилась на грудь к индейцу.
Он крепко обнял ее и произнес со своим обычным хладнокровием:
– Тупи сильно скучал по тебе, Ноува Скотия Макдауэлл.
Слезы счастья потекли по щекам Скотти.
– А я скучала сильнее!
– С животными все в порядке, – сообщил индеец. – Маггину я не очень по душе, но мы научились неплохо ладить.
Скотти облегченно вздохнула.
– Это здорово! Замечательно! Пошли. – Она вытерла глаза рукавом платья. – Я хочу тебя кое с кем познакомить.
Она подвела Тупи к коляске. Спутники Скотти с открытыми от изумления ртами смотрели на ее необычного друга. Скотти сразу догадалась, что они впервые в жизни видят живого индейца.
– Тупи, это люди, с которыми я жила в Сан-Франциско. – Она познакомила всех и объяснила: – Тупи друг нашей семьи. Мы дружим с первого дня нашего пребывания в долине.
Катя не сводила ошеломленного взгляда с Тупи. Миссис Попова скептически оглядела индейца. У Уинтерса, как и у Кати, от удивления слегка приоткрылся рот. Михаил захныкал: наступило время кормления. Тупи повернулся и удивленно посмотрел на Скотти.
– Ребенок? – Когда она кивнула, он подошел ближе и попытался осторожно посмотреть на малыша. Но миссис Попова отодвинула его локтем и прижала Мики к груди.
– О, Поппи, покажи ему Михаила, – мягко попросила Скотти. Она видела, что всем им понадобится время, чтобы привыкнуть к Тупи.
Экономка, продолжая крепко держать малыша, немного отняла его от своей груди, чтобы показать Тупи.
Индеец посмотрел на сына Скотти и с улыбкой повернулся к ней:
– Он похож на тебя и правительственного чиновника.
– Почему ты это сказал? – поинтересовалась она. Индеец улыбнулся шире и показал большие передние зубы.
– Тупи разбирается в таких вещах. – Он снова посмотрел на коляску. – А где правительственный чиновник?
