Глава 24

Лолли проснулась, чувствуя на губах вкус поцелуев Сэма, и вздохнула. Ей хотелось открыть глаза и увидеть его, но в то же время она желала досмотреть свой сон. А сон был действительно чудесный. Ей снился муж, который произносил шепотом «еще» возле ее губ, и целая ватага ребятишек, смеющихся ребятишек с черными как смоль волосами, совсем как у Сэма, и светло-голубыми глазами, как у всех представителей семейства Калхун.

Она зашевелилась под одеялом, чувствуя боль во всем теле. Но это была новая боль, чудесная боль, которая доказывала, что прошлая ночь ей не приснилась. Они пережили то, о чем она даже не подозревала, и ей хотелось, чтобы это чудо длилось до конца ее дней.

Поразительно, сколько перемен произошло за какие-то несколько недель. Лолли никогда бы не подумала, что ее мнение о Сэме может так измениться. Грубость, резкость, тяга к риску, которые поначалу ей очень не понравились в Сэме, теперь интриговали ее и даже притягивали. В его грубости она увидела силу. А то, что поначалу приняла за резкость, в действительности оказалось правдивостью. Что же касается тяги к риску, то Сэм Форестер проявил себя как человек, обладающий истинной доблестью.

В какой-то момент, незаметно для самой себя, она полюбила Сэма. И сейчас ей хотелось увидеть его, хотелось, чтобы он обнял ее и поцеловал, как минувшей ночью, потому что когда Сэм целовал ее, Лолли казалось, будто внутри ее всходило солнце.

Вздохнув, она открыла глаза. Сэма рядом не оказалось. Она повернулась и увидела, что он сидит у входа в пещеру, прижавшись спиной к каменной стене и подтянув колени к груди. Точно в такой позе он сидел, когда они были пленниками в лагере Луны. Сэм смотрел на дождь, а потом будто почувствовал ее присутствие и обернулся.

– Доброе утро. – Лолли улыбнулась и, завернувшись в одеяло, зашлепала к нему босиком.

Приблизившись, она ждала, что он скажет что-нибудь. Сэм молчал. У нее на душе заскребли кошки. Сделав еще шаг, она присела на корточки, подоткнув одеяло под мышки. Сэм по-прежнему молчал. Поэтому она дотронулась до его руки и медленно провела пальцами вверх до плеча.

Он обратил взгляд на ее руку и смотрел очень долго. Наконец прикрыл ее пальцы своей ладонью, и Лолли почувствовала себя лучше. Секунды на две. Она поняла, что это вовсе не ласка, какой было так много вчера ночью. Он прикоснулся к ней только для того, чтобы остановить ее руку.

– Перестань, – произнес он без намека на нежность – это был холодно отданный приказ.

– Сэм, я думала, мы...

Он пронзил ее строгим взглядом.

– Я хочу сказать, что ты и я... Почему ты ведешь себя так?

– Как – так?

– Как будто прошлой ночи вовсе не было.

– А в чем дело?

Она уставилась на него, онемев от удивления.

– Ты небось размечталась о кольцах и розах? Прости, Лоллипоп, но это не для меня.

Сказал как отрезал. Лолли вдруг почувствовала в груди резкую боль, словно внутри у нее что-то оборвалось.

– Перестань витать в облаках. Это было просто влечение тел, чего, возможно, и не случилось бы, если бы не обстоятельства. Мы застряли надолго в этой пещере...

Солнце для Лолли померкло. Она попыталась дышать – ей не хватало воздуха. В душе словно поднялась буря, и Лолли почувствовала себя совершенно беспомощной. Она любила Сэма, а вот он ее – нет.

– Вот как... – прошептала она, отступая назад, потому что находиться близко к нему стало нестерпимо.

Стыд захлестнул ее, унизительный стыд. Лолли отвернулась с плачем, и это были молчаливые слезы опустошения. Она никогда раньше молча не плакала, но ведь она и не теряла раньше сердца, а теперь это произошло, и по вине мужчины, которому она была безразлична. Да и разве могло быть иначе? У Сэма Форестера вообще не было сердца.

Солнце выглянуло из-за туч ровно на столько, чтобы Лолли приняла решение. Дождь прекратился несколько часов назад, а теперь светило солнце, и Лолли не собиралась терпеть Сэма больше, чем заставляла необходимость. Они провели бесконечно долгие часы молча, загнанные в эту пещеру дождем. Тишину нарушали лишь редкие замечания Медузы или шум, с каким она поедала арахис.

Постепенно боль в душе Лолли переросла в гнев. Она была сердита не на шутку, но вовсе не потому, что Сэм не любил ее, хотя сознавать это по-прежнему было очень больно, а потому, что он обошелся с ней без уважения к ее чувствам, совсем как братья и отец. И какой-то чертенок внутри Лолли подталкивал ее нанести ответный удар. Она никак не могла справиться с желанием отомстить.

Настало время пойти в атаку.

Лолли знала, как птица действует на Сэма, поэтому немного погодя они с Медузой исполнили весь свой репертуар. Каждый раз, когда птица подхватывала песню, Лолли угощала ее орехом и с удовольствием наблюдала, как Сэм морщится от громкого хруста. Целых полчаса раздавалось:

«Хрясь! Хрум, хрум, хрум!» Наконец Сэм не выдержал, поднялся, подергивая щекой, и буркнул что-то насчет дров: мол, нужно пойти собрать их, пока дождь ненадолго прекратился. Потом он ушел.

Лолли намеревалась поступить точно так же, только обратно она не вернется. Как он говорил? Наплюй на весь свет? Что ж, она так и сделает, только плюнет на него. Если она ему не нужна – отлично. После того как он ее обидел, воспользовался ею, она считала, что Сэм Форестер не стоит даже ее плевка.

Лолли взяла узелок с вещичками и подошла к Медузе:

– Иди ко мне. Мы отправляемся на небольшую прогулку.

Птица перелетела на ее плечо, уселась и начала насвистывать «Дикси». Лолли подошла к входу пещеры и постояла немного, осматриваясь. Когда Сэм нашел пещеру, взбираться к ней пришлось по крутому склону, но теперь, после ливня, казалось, что склон стал еще круче.

– Плюнь на все на свете, Лолли, – велела она себе, потом расправила плечи, сунула Медузе очередной орех и, осторожно ступая, направилась к дереву, одиноко стоявшему справа от входа.

Сэм, нагрузившись дровами, взбирался по холму. Он принял решение, что оказалось гораздо легче сделать без аккомпанемента несносной птицы. Он поговорит с Лолли, объяснит, что у них нет будущего. Это будет честно. Сэм решил, что такой разговор он выдержит. А вот чего он не мог вынести, это взгляд, полный стыда и боли, который она от гордости прятала. Каким-то неведомым образом Лолли подобралась к его сердцу. Каким-то неведомым образом эта маленькая южанка чертовски крепко зацепила его на крючок, а он всегда считал, что с ним этого никогда не случится.

Сэм убеждал себя, что они очень разные. У Лолли были семья, положение в обществе, состояние. У него же – только деньги. Сбережений за последние десять лет хватило бы на жизнь, если бы он пожелал бросить работу. Но ему никогда не приходило в голову оставить свое занятие. Он всегда полагал, что любая другая жизнь будет скучна. Конечно, он ничего другого и не знал, кроме сражений: сначала сражался ради того, чтобы выбраться из трущоб, а потом ради выгоды и жажды риска.

Жизнь Лолли была совсем другая. Ей вообще не приходилось сражаться. Все ей доставалось даром только благодаря имени, происхождению. Такой расклад он не мог ни понять, ни уважать. Более того, он до сих пор не понимал, чем таким особенным Лолли сумела его привлечь. Но ей это удалось, и, что бы это ни было, оно затронуло те струны, о которых он не подозревал.

Со временем ей станет легче, а как только она вернется домой и окажется в своей среде, скоро забудет его. А вот он, наверное, никогда не забудет ее лицо и то, как радость на нем сменилась смятением, а потом опустошенностью. Нет, чем скорее он положит всему конец, тем будет лучше для них обоих. Хотя, конечно, он сделает этот шаг наперекор своим желаниям.

На самом деле ему хотелось делать то же самое, что прошлой ночью – обнять ее, поцеловать, потеряться в ней и забыть обо всем на свете, кроме нее самой. Но поступить так было бы чистым безумием, все равно что продолжать идти не в ту сторону, когда понял, что сбился с пути. В одном Сэм был уверен: он потерял частицу самого себя.

Жизнь могла повернуться самым невероятным образом. Но такого он и представить себе не мог. Лолли Лару и он, Сэм Форестер, – невероятно. Вот угораздило его, в самом деле!

Сэм покачал головой, смиряясь с неизбежным. Добравшись до пещеры, он свалил дрова, выпрямился и посмотрел по сторонам. Лолли нигде не было видно. Сэм шагнул поглубже в пещеру и осмотрел темные углы.

Никого.

В душе шевельнулось неприятное чувство. Сэм метнулся к краю озера. Никого. Тут он понял, что пропала птица. Эта глупая женщина ушла одна, будь она проклята.

Сэм медленно обвел наметанным глазом участок горы ниже пещеры, не пропустив ни дюйма. Никаких признаков Лолли. Тогда он присел и поискал отпечатки следов на мягкой грязи. Следы повели его по южному склону до ближайшего дерева. Там он нашел две пустые ореховые скорлупки и улыбнулся. Найти беглянок будет не так уж трудно. Эти двое оставляли за собой такой след, что по нему прошел бы даже слепой – или одноглазый солдат.

– Тс-с! – сказала Лолли Медузе, прислушиваясь к звукам джунглей.

Она могла бы поклясться, что услышала кого-то. Лолли выглянула из-за толстого, обвитого лианами дерева как раз в ту секунду, когда мимо пробегало маленькое, похожее на крота животное с глазками-бусинками, напомнившее ей об ужасном полковнике Луне.

Лолли оглядела густой лес вокруг, и ей снова стало не по себе. Она прислушалась, на этот раз подольше, ко всем страшным звукам – мычанию, посвистыванию, пронзительным крикам. Некоторые птицы в кронах деревьев стонали совсем по-человечески, как умирающие. Чем дальше она заходила в чащу, тем страшнее становилось. Лолли посмотрела вверх. Облака полностью затянули голубое небо, и ей показалось, что издалека донеслись раскаты грома.

– Ок! Жаль, что я не в Дикси. Ура! Ура!

– Мне тоже жаль, Медуза. Мне тоже. – Она оглядела темный густой лес с высокими зловещими деревьями и лианами, свисавшими с ветвей, как змеи, который был наполнен шумом, ужасным шумом. – А знаешь что? Я действительно глупая, что решилась идти одна.

– Ок! Безмозглая чертовка! – прохрипела Медуза, отлично подражая Сэму.

– Сэм опять меня так назвал?

– Ок! Проклятый янки!

Лолли улыбнулась. На этот раз птица не ошиблась.

– Он получит по заслугам, если я вернусь и доставлю ему столько хлопот, что он никогда не забудет о содеянном. По правде говоря... – Лолли повернулась и взглянула на Медузу. – Знаешь что? Нам не следовало вообще уходить. Это ведь он поступил, как... в общем, как Сэм. Правильно, Медуза?

– Ок! Я Медуза! Я майна! Сэм осел!

– С этим спорить не буду, – пробормотала Лолли, и тут ей в голову пришла новая идея, гораздо лучше, чем прежняя, и не связанная с риском. – Раз все дело в нем, почему же мы покинули пещеру? Это была неудачная мысль. – Она остановилась и погрозила птице пальцем: – Но смотри, не проговорись ему, что я так сказала. Для меня лучше умереть, чем признаться Сэму, что я оправдала его худшие ожидания.

Лолли протянула Медузе еще один орех в качестве взятки.

– Мы возвращаемся. Пусть он меня не любит, но я позабочусь о том, чтобы он меня никогда не забыл. – Лолли повернулась и решительно зашагала обратно.

Десять минут спустя, когда она почти достигла края леса, снова начался дождь. Лолли посмотрела вверх на гору и разглядела темный вход в пещеру. Если свернуть вправо, то не придется карабкаться по-самой крутизне, решила она. Снизу правый склон казался менее опасным.

– Давай, Медуза, мы вернемся коротким путем.

Лолли свернула со старой тропы, когда на землю упали первые тяжелые капли дождя.

Дождь хлынул стеной, смывая все следы Лолли. Сэм оттолкнулся от дерева, у которого остановился, пытаясь определить направление, где искать. Лолли шла на юго-восток, поэтому Сэм продолжил идти в эту же сторону даже после того, как дождь уничтожил отпечатки ее ботинок.

Сэм поднес ко рту сложенные рупором ладони:

– Лолли! Лолли!

Подождал, но в ответ услышал лишь шум дождя и далекие раскаты грома. Тогда он пронзительно засвистел, подавая сигнал, каким Джим подзывал к себе птицу. Ничего.

Он сам во всем виноват. Он очень сурово с ней обошелся, как и хотел, но тогда он не представлял, что она может выкинуть подобное. Теперь, однако, размышляя обо всем, он пришел к выводу, что мог бы предвидеть такой исход. Именно на такую глупость она и способна, особенно после той глупости, которую совершил он.

Если она поранится или случится что-нибудь похуже, он никогда себе этого не простит. Сэм бессильно прислонился к дереву, не обращая внимания на льющиеся с неба потоки воды, и, сложив ладони, снова прокричал ее имя.

Без ответа.

Сэм пошел дальше, утопая в грязи уже по колено. Вода мчалась, огибая деревья, унося с собой обрывки лиан, мелкие растения и обломки ветвей, но самое худшее, что в потоке воды Сэм заметил ядовитую змею. Такой дождь мог принести с собой любую смертоносную рептилию или насекомое, а Лолли даже не поняла бы, что ее укусила какая-то тварь.

– Лолли! Лолли! – закричал Сэм, спотыкаясь и падая в грязь и вновь с трудом поднимаясь.

Небо почти черного цвета перерезала молния, ливень был так силен, что в трех шагах уже ничего нельзя было разглядеть. Сэм наступил на какую-то неустойчивую кочку, которая тут же ушла из-под ног, и он заскользил вниз по склону, утопая в потоке грязи и воды. Уцепившись за дерево, он смог подняться, а вода продолжала наступать.

Сэма захлестнуло чувство отчаяния. Он должен найти Лолли.

Через час поисков ему снова пришлось выбираться из воды с помощью деревца. Межгорье превратилось в озеро, и множество речек, стекавших с окружающих склонов, несли в него воды муссонных дождей. Самое неприятное было то, что наступила темнота. Сэм огляделся, понимая, что не сможет увидеть Лолли, не сможет найти в этом дожде. Он пополз обратно на склон, чтобы добраться до пещеры. Вдруг ему удастся разжечь костер и подать ей сигнал. Вдруг она заметит огонь и вернется.

Опять его одолела эта проклятая беспомощность. Никогда за всю свою жизнь он не чувствовал себя таким бессильным, полностью неспособным что-то предпринять. Ему оставалось только ждать, а это было невыносимо. От его прежнего самообладания не осталось и следа.

Он добрался до деревьев возле пещеры. Почва ушла из-под ног, и Сэм заскользил к подножию склона. Лежа в грязной жиже, он взглянул наверх. Склон стал почти отвесным, а ливень припустил еще сильнее, так что Сэм смог разглядеть только половину холма. Сэм смахнул с лица пряди волос и ухватился за длинный обнажившийся корень. Перехватывая корни то правой, то левой рукой, он поднялся, поскользнувшись только раз, когда один из корней сломался. Сэм вскарабкался на сросшиеся корни у основания дерева, где было не так скользко. Обхватив ствол обеими руками, он подтянулся несколько раз, пока благополучно не добрался до кроны. Там он выпрямился, отдышался немного и перебрался на следующее вывороченное с корнем дерево. Таким было его медленное восхождение на склон.

Сэм добрался до дерева, ближайшего к пещере, и пополз к входу. Дождь немного поутих, и Сэм разглядел внутри мерцание костра. Вспыхнула молния, загремел гром, и на Сэма обвалился огромный ком размытой почвы. Наконец Сэм вполз в пещеру. Голова его была залеплена грязью, руки ныли, он задыхался, потеряв последние силы в борьбе с тяжеленным оползнем.

– Нет-нет. Слушайте внимательно. Нужно петь так...

При звуке знакомого голоска Сэм резко поднял голову.

Лолли сидела в чистоте, тепле и сухости возле костра и обучала своей проклятой песне группу аборигенов-игоротов. При этом она что-то жевала. Сэм вытер грязь с носа. Пахло мясом – жареным мясом. В последний раз они ели мясо еще в лагере.

Лолли швырнула кость за спину и протянула руку. Один из мужчин послал ей лучезарную улыбку обожания и отрезал кусочек от огромного куска, подвешенного на вертеле над костром. Лолли восседала, как королева перед своими подданными, ела мясо и не переставая болтала с людьми, которые не понимали ни слова из того, что она говорила.

Все это время он мысленно рисовал ужасные картины того, что могло с ней случиться. Леденел от страха, когда представлял, что она поранилась или того хуже. А она тем временем сидела здесь, живая и здоровая, и прекрасно проводила время за песнями и угощением.

Сэм поднялся на колени, грязь капала с волос и повязки на глазу, к щекам прилипли листья. Говорить он не мог. Руки чесались от внезапного желания схватить ее за горло. Лолли, должно быть, почувствовала его присутствие, потому что обернулась и бегло взглянула на него.

– А, Сэм, привет. – Она тут же отвернулась к своим гостям, рассеянно протягивая птице кусочек банана.

Сэм разъярился. Пещера огласилась гневным криком, который он сам услышал, но не воспринял как собственный. Сэм метнулся к ней с вытянутыми руками. В ту же секунду он оказался на полу пещеры, облепленный аборигенами со всех сторон, как плод папайи мухами.

– Дайте мне до нее добраться! – кричал Сэм, вырываясь как сумасшедший. – Ах ты безмозглая чертовка! Из-за тебя я рыскал по этой дьявольской долине! Целых два часа! Целых два проклятых часа! – Он поднялся, пытаясь вырваться из рук аборигенов.

Сначала ее лицо выражало недоумение, потом испуг, наконец, она разозлилась.

– Я говорила тебе, чтобы ты не называл меня так. – Лолли смотрела на него с гневом.

Сэм ответил таким же гневным взглядом.

– Я буду называть тебя так, как захочу, особенно если слова подходят! – Он вновь начал вырываться и закричал мужчинам, которые удерживали его: – Отпустите меня, черт возьми!

Они повернулись к Лолли, ожидая от нее дальнейших распоряжений. Сэм не мог поверить, что все это происходит с ним наяву.

– Отпустите меня! – прокричал он по-тагальски.

Аборигены, не обращая на него внимания, снова обернулись к Лолли, они называли ее золотой принцессой. Сэм наградил Лолли взглядом, который мог бы спалить остаток ее светлых волос.

– Вели им отпустить меня.

Лолли с преувеличенным старанием полировала свой ноготь.

– Лолли. – Он заскрежетал зубами. Она подняла на него глаза:

– Зачем я буду это делать?

– Потому что, если ты этого не сделаешь, то когда я сам освобожусь – а это произойдет обязательно, – я тебе обещаю: ты сильно пожалеешь, что не послушала меня.

– Думаю, нет.

– Вели им это сделать, и немедленно!

– Не-а. – Она покачала головой.

Аборигены смотрели то на Лолли, то на Сэма. Он свирепо сверкнул на них глазом, и они что-то забормотали. Сэм разобрал только одно слово – «сумасшедший». Так вот в чем проблема! Он дал волю своему гневу. Нужно попытаться урезонить ее. Хотя, подумал Сэм, лучше сказать «уговорить», так как пытаться урезонить ее все равно что сражаться на войне с кривым ружьем.

– Вели им отпустить меня – я ничего не сделаю.

– Мне кажется, ты все еще злишься.

– Ладно, ты права. Я все еще злюсь.

– Тогда просить их отпустить тебя было бы не очень умно, правда?

Сэм промолчал.

– Насколько я понимаю, когда человек поступает не очень умно, некоторые люди могут назвать его безмозглым, не правда ли, Сэм?

– Будь оно все проклято, Лолли!

– Если я велю им отпустить тебя, значит, я поступлю как безмозглая дура, не так ли?

– Предупреждаю: я сам освобожусь.

Она легко отмахнулась.

– Прекрасно. Я готова пойти на такой риск. А вот чего я не хочу делать, так это какую-нибудь глупость. – Она улыбнулась, затрепетав ресницами.

Сэм предпочел не отвечать. В эту минуту ему хотелось лишь одного – выпороть ее. Пока его связывали по рукам и ногам, он мысленно рисовал картину возмездия, которое ждет ее, когда он освободится от пут. Аборигены оттащили его в темный угол, и четверо мужчин остались сторожить, став стеной между ним и Лолли.

Лолли взяла что-то в руку и неспешно направилась к нему. Один из мужчин тронул ее за плечо, показал на Сэма и покачал головой, словно просил держаться подальше.

– Со мной будет все в порядке, – сказала она и подошла вплотную к Сэму, который испепелял ее взглядом. – Проголодался? – поинтересовалась Лолли с самодовольной улыбкой.

Сэм не ответил. Она опустилась на землю рядом с ним и поднесла к его лицу кусок мяса.

– Это какая-то птица. Думаю, индейка. Один из аборигенов подражал индюшачьему квохтанью, когда передавал ее мне. Хочешь кусочек?

– Развяжи меня.

– Думаю, ты не перестал злиться.

– Я больше голоден, чем зол. Развяжи меня. Я ничего не сделаю, – солгал он.

Она подперла подбородок свободной рукой и задумалась.

– Хм. Я так не думаю. Я сама покормлю тебя. – Она с улыбкой поднесла мясо к его рту.

Это была уже война. Не сводя взгляда с ее самодовольного лица, он впился зубами в мясо, оторвал кусок от кости и медленно прожевал. Сэм решил, что будет сражаться по-своему. Он откусил следующий кусок.

– Вкусно, а?

Сэм прожевал и проглотил. Лолли улыбалась, не подозревая, что сейчас будет. Он сотрет улыбку с этой самодовольной мордашки.

– Еще, – прошептал он и приоткрыл рот в ожидании.

Глаза Лолли округлились. Она вспыхнула и смущенно посмотрела на него. Значит, вспомнила. Сэм откусил кусок мяса, по-прежнему не сводя с нее немигающего взгляда. Он прожевал как можно медленнее, затем проглотил. Его взгляд скользнул вниз и остановился на ее груди.

– Еще.

Она опять поднесла к его рту индюшачью ногу. Он снова откусил, но взгляд его, по-прежнему пылкий, был обращен на ее грудь. Лолли заерзала. Сэм подавил улыбку.

– Еще.

Она продолжала его кормить, и Сэм как бы нехотя снова взглянул ей в лицо. Лолли совсем разрумянилась, и ее румянец становился сильнее с каждым разом, как он произносил это слово. Сэм понял, что добился своего. Он откинул голову назад, прислонившись затылком к скале, и обвел ее тело самым пламенным взглядом, на какой только был способен.

– Да, действительно вкусно. Вкуснее ничего не пробовал с прошлой ночи.

Лолли, задохнувшись, отпрянула, и на секунду ему показалось, что она сейчас ударит его куском жареной индюшки.

«Тебе очко, Сэмми, старина». Он не злорадствовал, во всяком случае, не очень. Тут Лолли наклонилась вперед и протянула ему индюшачью ногу, чтобы он еще раз откусил. Ей пришлось наклониться ниже, чем прежде, и у Сэма был отличный вид в вырез рубахи. Он машинально открыл рот, думая только о том, что видит.

– Сэм... – нежно произнесла она, но он не слушал, готовясь откусить следующий кусок, – чтоб ты подавился. – Лолли отпустила индюшачью ногу, и та осталась у него во рту.

Затем Лолли поднялась и, не удостоив его даже взглядом напоследок, ушла. Сэм закашлялся и вытолкнул мясо языком, не переставая ругаться. Потом он свирепо посмотрел ей вслед. С гордо поднятой головой, расправив плечи, она вышагивала, как генерал-победитель. Нет, Лолли Лару могла дать сдачи.

Хмурое выражение на лице Сэма сменила легкая улыбка восхищения.

«И одно очко Лолли».

Глава 25

Кольцо синеватых гор окружало маленькую группку людей, шедшую по извилистой тропе, образованной засохшей лавой. Лолли раскинулась в переносном кресле, которое для ее удобства соорудили аборигены. Наклонившись вниз со своего трона, лежавшего на плечах четырех мужчин, она жестом подозвала одного из свиты.

– Можешь вынуть кляп. – Лолли показала на Сэма, а затем на собственный рот.

Абориген остановил Сэма копьем, нацеленным в лицо, и вынул кляп, который она сама соорудила.

– Сэм.

Он сплюнул несколько раз и хмуро посмотрел на нее.

– Не знаешь, куда мы идем?

– Откуда мне знать, черт возьми? Я не умею читать мысли, – отмахнулся Сэм и тут же споткнулся о камень.

Судя по всему, ему приходилось нелегко. У него по-прежнему были связаны руки, и от этого идти по камням было гораздо труднее. По какой-то дьявольской причине Лолли заулыбалась.

– Ты спотыкаешься, наверное, оттого, что у тебя слишком большие ноги, как ты думаешь? – Она улыбнулась ему с самым невинным видом, а потом добавила: – Тебе бы следовало быть внимательнее, Сэм. Смотри, куда ступаешь, а то поранишься.

– Я не могу смотреть, куда иду, и одновременно отвечать на глупые вопросы.

Он шагал по большим скользким камням, и Лолли видела, что ему с трудом удается держать равновесие. К тому же наверняка не такой уж маленькой помехой были два копья, которые то и дело тыкались ему в спину. Что ж, сам виноват, не будет в следующий раз называть ее вопросы глупыми.

– Что случилось, Сэм? Неудачный день? Разве твое ружье... – Она задумалась. – Ах да, я вспомнила, как ты говорил. Разве твое ружье не самое меткое при стрельбе по мишеням?

Сэм проворчал, что еще покажет ей, насколько метко стреляет.

– Что ты сказал? Я не расслышала.

Он состроил свирепую физиономию и чуть не упал.

– Сплошные неприятности, да? Может, у тебя голова болит? А может, сегодня никого нет дома? – вежливо осведомилась Лолли, стараясь не расхохотаться – все это ее очень забавляло.

– Продолжай в том же духе!

– Вот, Медуза, съешь орешек. – Она протянула птице арахис.

Хрясь! Хрум, хрум, хрум!

Улыбаясь, как кошка, которая только что проглотила канарейку, Лолли откинулась на своем удобном кресле и наблюдала, как дергались плечи Сэма при каждом громком хрусте.

Ближе к вечеру они добрались до деревни, пройдя по таким крутым горным тропам, что у Лолли перехватывало дыхание, стоило ей взглянуть вниз. Сэма высота, как видно, не беспокоила, но когда Лолли кормила Медузу, хруст повторялся таким громким эхом, что казалось, раскалываются не орехи, а горные вершины.

Достигнув глубокого ущелья, аборигены опустили портшез и помогли Лолли встать. Медуза с криком слетела с ее плеча. Лолли проводила взглядом птицу, которая полетела к дереву на противоположной стороне ущелья. Там начиналась деревня, состоящая из пальмовых хижин, поднятых футов на шесть над землей бамбуковыми сваями. Все хижины были разного размера и разбросаны по деревне кое-как. Цвет у них тоже был разный: недавно построенные еще не потеряли ярко-зеленой окраски пальмового дерева, а старые успели потемнеть от времени и дождей.

В центре деревни играли ребятишки, женщины работали не покладая рук: стирали и развешивали одежду на ветвях широких акаций, готовили еду, плели корзины. То тут, то там вздымался дымок от костра, большой участок земли был огорожен бамбуковым забором, в этом загоне посреди грязной лужи переваливались с боку на бок буйволы.

Проводники-аборигены разговаривали со своим вожаком. По крайней мере Лолли решила, что это вожак, потому что все приказы шли именно от него. По жестам и кратким речам она догадалась, что зовут его Мояла. Это он кудахтал и скреб землю, как индюк, когда Лолли с хмурым недоверием взглянула на преподнесенное ей мясо. Она и этот вожак объяснялись друг с другом вполне сносно.

Сэм попытался переманить аборигенов на свою сторону, но без всякого успеха, к радости Лолли. Вначале он позволил себе несколько горячих выпадов с красочным описанием того, что он с ней сделает. Тогда Лолли приказала заткнуть ему рот кляпом, а он все равно продолжал выкрикивать угрозы сквозь кляп, но в конце концов сдался, погрузившись в тупое, мрачное молчание.