Джунгли страсти

А вот от спины Сэма действительно нельзя было оторвать глаз. Мускулы так и ходили ходуном по всей спине, вздуваясь под мокрой рубашкой. Ей вдруг очень захотелось протянуть руку и дотронуться до него, просто чтобы посмотреть, действительно ли бывают такие твердые мускулы.

Лолли сунула руку в глубокий карман за следующей порцией ягод. Оказалось, она съела их все до одной. Лолли прикинула расстояние на глазок. От Сэма она отставала теперь совсем немного, поэтому сбегала к ближайшему кусту орхидей, нарвала, сколько успела, ягод и поспешила вернуться па тропу.

Минут через десять Сэм остановился и предложил ей воды. На этот раз она не отказалась, а когда возвращала ему флягу, он как-то странно посмотрел ей в лицо.

– Ты ведь не ела больше те ягоды, да?

За годы общения с братьями Лолли выработала свою систему. Если мужчина формулировал вопрос подобным образом, значит, на самом деле он подразумевал: «Не настолько же ты глупа, чтобы совершить такое». А раз мужчины позволяют себе обращаться с тобой с таким высокомерным превосходством и снисходительностью, значит, они не заслуживают правды. Поэтому Лолли уклонилась от ответа.

– Ты ведь не думаешь, что я так поступила, правда?

Она поднесла руку к груди, изображая ужас, что он мог предположить такое. Этот прием хорошо срабатывал со всеми братьями, кроме Джеда. Тот никогда не задавал вопросов, а сразу начинал вопить. Сэм еще несколько секунд пытливо вглядывался в ее лицо, словно пытался найти истину, затем покачал головой, пристегнул флягу к поясу и велел Лолли следовать за ним.

Лолли послушалась. Она плелась сзади, следя за его спиной с неослабевающим вниманием, а сама тем временем перебирала в кармане ягоды. Впрочем, чувство вины удерживало ее от того, чтобы съесть их, по крайней мере за первые полчаса.

– Ты точно больше не ела те ягоды?

Лолли проглотила сразу три штуки и ответила вопросом на вопрос:

– А что?

– Да просто так.

У него был настороженный вид, он повернулся к ней спиной – что, разумеется, ничуть ее не обидело: наблюдать за спиной Сэма стало для нее отличным развлечением, – прокашлялся несколько раз и закончил наполнять флягу из ручейка, сбегавшего тонкой струйкой с каменистого холма.

– Далеко еще до твоего лагеря?

– День пути. Видишь ту маленькую гору?

Она кивнула, хотя у нее было явно другое представление о «маленькой горе».

– Вот когда мы ее минуем, будет совсем близко. Готова?

Она снова кивнула и улыбнулась, не разжимая губ, чтобы он не заметил, как она съела еще две ягоды. Сэм внимательно разглядывал ее, наверное, целую минуту. Лолли начала уже беспокоиться, но тут вспомнила, что он никак не может увидеть те ягоды: они находились на пути в желудок.

Лолли продолжала улыбаться. Сэм тоже улыбнулся и, пройдя мимо, вежливо придержал длинные ветви.

Следующие несколько часов они продирались сквозь джунгли. Пересекли два мелких ручья, вода в которых не доходила ей выше пояса. Ползком преодолевали заросли, такие густые, что за полчаса они, казалось, продвинулись всего на сто футов. Впрочем, Лолли не очень переживала. Пока Сэм трудился изо всех сил, расчищая тропу, она умудрилась набрать ягод вдоволь.

Они опять вышли в пальмово-бамбуковый лес, и Лолли, чувствуя, что подкрепилась как следует, попросила Сэма дать ей поработать мачете. Сэм замер на месте, обернулся и посмотрел на нее так, как обычно смотрят мужчины, когда хотят сказать: «Ты сошла с ума».

– Нет.

– Не понимаю почему, – пожаловалась она, ткнувшись носом ему в грудь от того, что он так внезапно остановился. – Мне абсолютно нечего делать, разве что... вдыхать наши ароматы. – Она сморщила носик.

– Ну, ты тоже не цветок персика.

– Я же сказала – наши! – Она сердито посмотрела на него, подбоченившись. – Ты ничего не позволяешь мне делать. Разговаривать нельзя. Петь нельзя. Даже без слов напевать и то нельзя! Я изнываю от скуки и грязи, и мне нужно чем-то занять свои мысли.

Сэм прихлопнул на шее москита и протянул ей:

– Вот тебе хорошее занятие.

Она прищурилась, подражая самому сердитому взгляду мадам Деверо. Но Сэм по-прежнему выглядел очень довольным собой.

– Ты, наверное, думаешь, что я не справлюсь?

Сэм сложил руки на груди и вообще не соизволил ответить.

– Ну так вот, к твоему сведению, я уже несколько дней наблюдаю, как ты размахиваешь этим ножом. Взмах – удар, взмах – удар. Каждый так может, и я тоже.

Она ждала, примет ли он ее вызов. Сэм передал ей нож, хитро и высокомерно улыбаясь, а сам прислонился к дереву, словно ему предстояло долгое, очень долгое ожидание.

Что ж, она покажет, как быстро справится. Лолли наносила удары по толстым пальмовым веткам. Нож даже не надрезал их. С любопытством уставившись на лезвие, она пыталась понять, что сделала не так. Потом снова размахнулась и ударила. Ветви согнулись, но не сломались, не треснули, не упали на землю, как у Сэма.

– Каждый так может, да?

Лолли вся напряглась от язвительного замечания, но не обернулась – не доставила ему такого удовольствия. Вместо этого она схватила ветку одной рукой, нож покрепче другой и ударяла до тех пор, пока наконец не удалось отделить ветку от ствола.

На это ушло минут пять.

– Отличная работа, Лоллипоп. С такой скоростью мы доберемся до лагеря... скажем... к концу августа.

Она сердито смотрела на него, сдувая с глаз пряди спутанных, мокрых волос. Ну, это уж слишком! Лолли снова повернулась к пальмам, крепко держа нож в правой руке, точно как Сэм. Потом высоко занесла мачете над головой, сделала глубокий вдох, зажмурилась и прочертила в воздухе дугу, совсем как Сэм, только ей пришлось вложить в этот взмах всю силу. Она крутанулась вместе с ножом. Мачете выскользнуло из руки. Глаза сразу раскрылись.

Она с ужасом посмотрела на Сэма, потом проследила за его взглядом вверх, вверх, вверх...

Нож пролетел по воздуху, как парящий орел, затем куда-то рухнул. Сэм пулей пронесся мимо нее, разметая заросли, в направлении, где скрылось их единственное мачете. Лолли кинулась за ним.

К тому времени как она выбралась на маленькую опушку, Сэм стоял посреди нее неподвижно, как дерево в безветренный день. Его шея, однако, была багрового оттенка, и он все время сжимал и разжимал кулаки. Взгляд его был устремлен ввысь. Лолли тоже подняла голову. И увидела нож. Он застрял в грозди зеленых кокосовых орехов. Пальма была высотой добрых тридцать футов. Сэм медленно обернулся.

– «Каждый так может», – передразнил он, зловеще улыбаясь, словно хотел разорвать ее на кусочки.

– С виду это было так легко, – прошептала Лолли, отступая назад, – в самом деле.

– Ты хоть понимаешь, что это было наше единственное мачете?

Лолли кивнула, раздумывая, не пуститься ли ей в бега. Потом решила извиниться.

– Мне очень жаль. – Лолли взглянула на оставшиеся два ножа у него на поясе. Они были гораздо меньше, один почти как столовый нож. – А ты не мог бы воспользоваться одним из этих? – Она показала на ножи.

Сэм с трудом перевел дух.

– Они не годятся для зарослей бамбука. – Он многозначительно помолчал. – Впрочем, вполне подойдут для твоей одежды. А этот, – его рука легла на самый маленький клинок, – легко перережет белое горло южанки.

– Не одна я виновата. Ты сам разрешил мне взять нож, помнишь?

– Я и сейчас разрешу. – Он угрожающе шагнул к ней.

Лолли слишком поздно осознала, что не стоило пытаться переложить вину на человека, у которого при себе осталось еще целых два ножа.

– Мне следовало бы заставить тебя залезть на пальму и достать нож.

Чтобы увидеть верхушку, Лолли пришлось все выше и выше задирать голову. Тут ее замутило, голова закружилась, и она поднесла руку ко лбу.

– Мне не очень хорошо.

Сэм вновь начал считать, затем пробормотал что-то насчет «всех тех ягод».

Мамочка дорогая! Так он все знал. А ведь она была уверена, что он ничего не заметил. Прежде чем отправить ягоды в рот, каждый раз убеждалась, что Сэм рубит заросли, стоя к ней спиной. Правда, пару раз он обернулся, когда она жевала, но она тут же проглатывала ягоды.

Ладно, все равно ее секрет раскрыт, так почему бы не воспользоваться ягодами, чтобы хоть немного загладить свою вину? Лолли опустила руку в карман и вынула пригоршню ягод.

– Раз ты все понял, вот, угощайся.

– Я не настолько глуп. – Он снял ранец и положил его вместе с ружьем возле дерева. – Сторожи вещи и не двигайся!

С этими словами он направился к кокосовой пальме, где стянул с себя сапоги. Сэм вынул из чехла маленький нож, зажал лезвие зубами и с необычайной ловкостью полез вверх по бугристому серому стволу пальмы. Лолли следила за ним затаив дыхание, пока он поднимался все выше и выше. Внизу дерево было довольно толстым и крепким, но чем выше забирался Сэм, тем тоньше становился ствол. Сэм начал двигаться с осторожностью. Каждый раз, когда он подтягивался, ствол сгибался все больше и больше и в конце концов выгнулся дугой, как радуга. Через несколько минут Сэм добрался до плодов. Обхватив ствол одной рукой, он попытался дотянуться до мачете, но не сумел и глянул вниз. Лолли показалось, что она услышала, как он выругался.

Сэм то и дело ругался. Последние несколько дней и у нее срывалось с языка слово «проклятый», которое часто предшествовало слову «янки». Вполне невинное выражение по сравнению с языком, каким пользовались ее братья, когда не знали, что она рядом. Она даже выучила несколько по-настоящему забористых фраз, но, конечно, никогда не употребит их. Дамы не ругаются. Хотя, Бог свидетель, у нее достаточно причин, чтобы выругаться. Да и вообще быть дамой в джунглях довольно тяжело, к тому же, по правде говоря, Лолли всегда терпеть не могла этикет с его глупыми правилами.

На землю с глухим ударом свалился кокосовый орех, словно кто-то бросил камень. Лолли очнулась от своих размышлений и вновь обратила внимание на Сэма. Тот уже не держал ножик в зубах, а, вися на одной руке, отпиливал от грозди орехи, которые падали один за другим.

Сквозь облака и зелень пробилось солнце. Прикрыв глаза рукой, Лолли смотрела на верхушку пальмы. Сэму все никак не удавалось добраться до мачете.

– Лолли! Ты меня слышишь?

– Да!

– Я сейчас перережу всю связку, поэтому отойди подальше. Нож должен упасть вместе с ней!

– Ладно! – прокричала она и пошла, чтобы спрятаться за баньяновое дерево.

Лолли остановилась, когда ей показалось, будто Сэм добавил что-то еще. Вроде того, что будь он проклят, если потеряет деньги сейчас, когда отработал каждый цент до единого. Одним словом, какая-то бессмыслица, поэтому Лолли решила, что он говорит о мачете, без которого, наверное, ему не справиться с работой в лагере. Она скрылась за деревом.

Наступила тишина, а через секунду кокосовые орехи посыпались на землю, гремя, как конские копыта, даже еще громче. Мачете свалилось вместе с ними и лежало в двух дюймах от грозди зеленых орехов.

Решив, что с делом покончено, Лолли вышла из укрытия и направилась к ножу, но сама глаз не сводила с Сэма, который через минуту уже спустился вниз.

– Ты справился! – улыбнулась она.

Он лишь одарил ее одним из тех говорящих взглядов, что подразумевают «разумеется, я справился». Сэм прошел мимо нее, подобрал мачете и внимательно осмотрел его на – тренированным взглядом.

– Не повредилось?

Сэм проверил лезвие, потом буркнул:

– Все нормально.

У Лолли вырвался тихий вздох облегчения.

Сэм повернулся, ударом ноги отбил орех от грозди и присел на корточки. Взмахнув ножом, он ударил по ореху, расколов его надвое. Одну половинку протянул Лолли.

– Можешь выпить. Что зря добру пропадать.

Лолли взяла ярко-зеленую скорлупку, под которой оказалась вторая – коричневая, твердая и мохнатая. Внутри скорлупы она увидела слой белой мякоти, а на самом дне немного белой жидкости со сладким запахом. Лолли смотрела, как Сэм поднес свою половину ореха ко рту и выпил. Она медленно проделала то же самое.

Вкусовые ощущения, притупившиеся в последнее время, вновь ожили. У жидкости оказался сильный привкус кокосового ореха, деликатеса, который она пробовала только в виде тоненьких стружек на особых десертах или миндальных пирожных, подававшихся очень редко, по праздникам. Жидкость внутри ореха казалась такой же чудесной, как те ягоды, и Лолли выпила всю до последней капли, чувствуя, что Сэм сверлит ее взглядом. Опустив скорлупу, она слизала с верхней губы остатки сока. Сэм отвел взгляд. Теперь он был занят тем, что всаживал маленький нож в белую мякоть кокоса.

«Он, наверное, все еще сердится на меня», – подумала Лолли, наблюдая, как он кромсает орех. Словно почувствовав на себе пристальный взгляд, он снова посмотрел на Лолли, затем отвернулся и всадил нож в самую сердцевину скорлупы. Лолли поморщилась. Сэм выдернул нож. На кончике лезвия был насажен кусок кокосовой мякоти. Сэм протянул ей нож:

– Вот, попробуй.

Лолли сняла кусок мякоти с ножа и откусила маленький кусочек. Орех оказался тверже яблока, но далеко не так плох, как вяленое мясо, а вкус у него был экзотический и очень приятный. Лолли улыбнулась Сэму и откусила еще.

Сэм смотрел на нее долгим взглядом, ей даже показалось, что воздух стал еще более душным и влажным. Затем он зашвырнул свою половинку кокоса в кусты, выпрямился и направился к дереву, где лежали ранец и винтовка.

– Прости меня за мачете.

Он надел ранец, перекинул через плечо винтовку и, обернувшись, проворчал:

– Забудь об этом.

Лолли доела свою половинку ореха и тоскливо посмотрела на пустую скорлупку.

– А нельзя забрать остальные орехи? Они такие вкусные. – Лолли с надеждой взглянула на Сэма.

– Я не собираюсь таскать по джунглям эти орехи, ранец, винтовку и тебя в придачу.

– Тебя никто и не просит. Я сама понесу.

Его короткий смешок больно ранил ее, как пощечина. Лолли еще больше утвердилась в своем решении доказать ему, что справится.

– Я смогу их нести... не все, конечно, но эта маленькая гроздь наверняка не очень тяжелая. Понесу на спине, как ты носишь ранец. Тогда мы по дороге еще раз перекусим.

Сэм посмотрел на нее долгим, задумчивым взглядом, потом подошел к связке орехов и приподнял за толстый зеленый стебель, проверяя вес. С помощью мачете он отсек два ореха и положил связку на землю, потом снял ранец и, опустившись на колено, достал из него веревку. Через несколько минут веревка была привязана к связке орехов. Сэм поднялся и протянул их Лолли:

– Они все твои.

Лолли заулыбалась и подошла к нему.

– Повернись спиной.

Она послушалась, и он продел ее руки в веревочные петли, которые закрепил на плечах.

– Повернись, – приказал он.

Лолли исполнила приказ.

– Отведи руки назад так, чтобы локти коснулись орехов.

Лолли исполнила все в точности. Теперь она стояла, отведя плечи назад, выпятив грудь колесом, и ждала следующей команды.

Но приказа не последовало. Лолли подняла глаза и увидела, что он уставился на грудь. Потом его взгляд стал медленно перемещаться вверх, пока не встретился с ее глазами. Еще через минуту он улыбнулся и спросил:

– Не слишком тяжело?

– Нет. – Она слегка пошевелила плечами, а он проверил веревки.

Гроздь действительно не была тяжелой, но даже если бы и так, Лолли все равно не призналась бы, потому что до сих пор ощущала на губах вкус чудесного сока, и ей хотелось отведать его еще раз.

– Ты уверена? Чем дальше мы пойдем, тем тяжелее станет груз.

– Я знаю, – заверила она его. – Со мной все в порядке. Если будет чересчур тяжело, я скажу тебе, ладно?

– Только помни: я не собираюсь его тащить.

Она тяжело вздохнула.

– Прекрасно.

– Просто я хочу с самого начала это прояснить. Договорились?

– Договорились. – Она смотрела, как он поднимает с земли ранец, винтовку и отправляется в путь, и чувствовала, что ее распирает от гордости.

В карманах полно ягод. За спиной чудесные орехи. Теперь поход будет не таким тяжелым. Лолли, конечно, обрадовалась свежести и вкусу новой еды, но главное, что она наконец получила дело, в котором не зависела от Сэма. Поэтому она бодро вышагивала позади него, не чувствуя больше ни голода, ни жажды. За ее прямой спинкой весело покачивались кокосовые орехи, и она шла, не отрывая глаз от Сэма, от интригующего зрелища всех этих мощных мускулов.

Глава 11

Сэм глазам своим не верил. Лолли держалась молодцом. Не скулила, не пела, но самое удивительное – не спотыкалась. Хотя, разумеется, он несколько сбавил темп теперь, когда до лагеря оставался день пути, а вокруг не было никаких следов испанцев – еще один сюрприз.

Сэм бросил взгляд через плечо. Лолли шла не отставая, внимательно смотрела, куда ступать, и поэтому не кренилась в сторону каждые пять минут, как поваленный дуб. Вместо того чтобы глазеть по сторонам и считать ворон, как раньше, она теперь смотрела себе под ноги, переступая через лианы, а когда приходилось продираться сквозь кусты, то плотно прижимала к себе заметно укороченную юбку, чтобы та не цеплялась за колючки.

Последние несколько минут они преодолевали небольшой подъем, а впереди в сотне ярдов возвышался каменистый холм. Извилистая тропинка шла вверх по крутому склону на самую вершину, где лианы с пышной листвой свисали, как зеленые шторы, с края скалы. Справа шумел маленький водопад, один из многих каскадов, падавших с высокого гранитного плато, какие часто встречались в этой местности. Вода неслась вниз по скользким камням, имевшим фиолетово-серый оттенок, на фоне которого водяная пена казалась совсем белой, а сочная зелень растений еще более яркой и живой.

Сэм наблюдал, как Лолли преодолевает подъем, медленно передвигаясь под тяжестью груза. Если они отдохнут здесь, то могут съесть один орех и облегчить ее ношу. Сэм уже совсем было решился забрать у нее орехи, но что-то в ее поведении остановило его. Ей как будто нравилось, что у нее появилось дело, за которое она отвечает. Он не хотел лишать ее этого дела, во-первых, потому что оно казалось ей очень важным, а во-вторых, благодаря этому занятию она стала управляемой и – Бог все-таки есть! – молчаливой.

– Устроим привал.

Он прислонил винтовку к дереву, отцепил нож и опустился на землю в ожидании, что она сбросит свой ореховый груз. Она так и сделала и, тяжело опустившись возле дерева, подтянула колени к груди. Сэм отрезал орех и разбил пополам. Они выпили молоко, а потом он вырезал сердцевину и передал ей большой кусок.

– Нам придется лезть на тот холм, – сказал он, откусывая от своей половины. – Подъем будет довольно сложный. Ты, наверное, захочешь облегчить свою ношу.

– Ты хочешь, чтобы я бросила орехи здесь? – Она посмотрела на Сэма так, словно он предложил, чтобы она отрезала себе руки.

– Последний раз, когда я смотрел, это был единственный груз, который ты несла, – машинально съязвил он.

Теперь он не видел необходимости в том, чтобы ставить ее на место, как раньше. Последние часы прошли довольно сносно, и они преодолели приличное расстояние, хотя, конечно, один он прошел бы больше.

Она смотрела на оставшиеся пять кокосов, словно это были ее домашние любимцы.

– Они начали оттягивать мне плечи немного, но мы только что съели один, теперь будет полегче. – Лолли улыбнулась, и тут ей пришла в голову мысль. – Ты, наверное, не захочешь...

– Нет. – Он поднялся, готовый отправиться в путь, пока она не попросила его нести эти чертовы орехи.

– Я так и думала. – Лолли громко вздохнула, потом поднялась и нацепила на плечи связку орехов.

– Мы не так уж далеко от лагеря. Там они тебе не понадобятся. Если тебе тяжело, оставь их здесь.

Ее лицо выражало решительность.

– Не в этом дело. Нести орехи – моя работа, и я намерена выполнить ее.

– Поступай как знаешь. – Сэм повернулся и быстро прошел расстояние, отделявшее их от холма.

Лолли не отставала. Следующий час они карабкались вверх, с трудом преодолевая крутые участки тропы и осторожно переползая через каменные глыбы, часто преграждавшие им путь.

Теперь Лолли едва тащилась за ним. Один раз он обернулся и заметил, что она потерла затылок, удивленно взглянула на руку, потом тряхнула головой и замерла. Очевидно, ничего не случилось, потому что она пожала плечами и взглянула ему в лицо.

– Мне показалось, что-то ползает. – Она повернулась к нему спиной. – Ничего не видишь?

Он внимательно оглядел ее.

– Ничего нет. Даже москита. – Он повернулся и ступил на высокий каменный выступ с острыми краями, протянувшийся вдоль крутого склона. В этом месте горная тропа обрывалась и начиналась снова только ярдов через сто пятьдесят.

Сэм снял ранец и протянул Лолли руку.

– Пошли, здесь я должен тебе помочь.

Он вытянул ее наверх, на узкий каменный карниз. Согнувшись над ранцем, он вынул кусок веревки и обвязал вокруг пояса, потом повернулся к Лолли.

– Другой конец нужно обвязать вокруг тебя. До земли здесь лететь футов восемьдесят. – Он кивком показал на край карниза. Пока Сэм закреплял веревку, Лолли заглянула через его плечо вниз, лицо ее вдруг стало бледным и растерянным. – Ну, вот и готово.

Он выпрямился. Она все еще не могла оторвать взгляда от склона.

– Не смотри вниз.

Она поправила ношу за плечами и боязливо взглянула на него.

– Послушай, Лоллипоп, брось эти орехи.

Она покачала головой, но таращиться в пропасть не перестала.

– Если будешь смотреть вниз, закружится голова, и тогда нам обоим несдобровать. Поняла?

– Ладно. – Она подняла глаза и крепко вцепилась ему в руку.

Понадобилось пять бесконечно долгих минут, чтобы преодолеть три четверти пути по карнизу. Все это время Сэм не переставая говорил, словно успокаивал испуганную лошадку. Голос его звучал уверенно, спокойно и даже ласково, насколько ему это удавалось.

– Прижмись к скале, Лолли, – велел он, приблизившись к самому узкому месту карниза. – Здесь будет поуже...

Лолли охнула. Он готов был откусить себе язык за то, что сказал об узком участке и, возможно, до смерти напугал ее.

– Нет, все нормально. – Он обернулся, чтобы успокоить ее и... замер как вкопанный. – Не шевелись, – приказал он, всей душой надеясь, что она послушается.

С кокосов на ее левое плечо перелез огромный, черный тарантул. Сэм увидел, как она медленно и боязливо поворачивает голову налево.

– Что бы там ни было, не шевелись!

Лолли оторопело открыла рот. Глаза ее расширились от ужаса. Она увидела тарантула. Сэм понял: сейчас последует крик.

– Не надо...

– А-а-а!

Он шагнул к ней. Лолли подпрыгивала на месте, размахивая руками, как мельница, и орала. Господи, как же она орала! Вниз полетели орехи, а вместе с ними и страшный паук в мохнатом черном клубке. Сэм потянулся, чтобы схватить ее за руки. Край карниза обломился, и она полетела вниз, все еще размахивая руками быстрее, чем вертится флюгер, когда дует знаменитый чикагский ветер.

Сэм отпрянул, согнув колени, чтобы принять неминуемый рывок, и схватил веревку. Веревка сильно дернулась и быстро поползла вниз, обдирая ладони. Сэм, не обращая внимания на боль, продолжал крепко держать веревку, пока она наконец не остановилась, врезавшись в поясницу.

Падение прекратилось. Крик – нет. Сэм глубоко вдохнул и начал наматывать веревку на кулак, но та вдруг вновь начала соскальзывать мелкими острыми рывками.

– Перестань вопить! И не дергайся, черт побери! – проорал он и тихо добавил: – Безмозглая курица.

Сэм начал подтягивать веревку содранными в кровь руками. Он почувствовал, что Лолли замерла, и продолжал вытягивать ее наверх. Чем выше она поднималась, тем громче всхлипывала. Наконец он вытащил ее и перевалил через край карниза.

– О Господи, о Господи, – стонала она, цепляясь за его руки. – Ув-в-веди м-меня отсюда.

Он прислонил ее к скале.

– Т-т-ты видел т-ту ужасную т-тварь? – еле выдавила она, задыхаясь и дрожа.

Сэм опустился на колени все еще с веревкой в руках. Он не знал, что ему делать – то ли ударить Лолли, то ли обнять ее. Лолли сама решила за него: она перекатилась к нему и заползла на руки, крепко уцепившись за его шею. Он почувствовал, что она дрожит. Их сердца колотились как бешеные, его – от напряжения и пережитой опасности, ее – от ужаса и рыданий.

– Такая страшная, черная, волосатая, – бормотала Лолли, уткнувшись носом ему в грудь.

Ее по-прежнему трясло. Сэм очень медленно поднял руки, собираясь положить ладони на вздрагивающую спинку. Лолли совсем зарылась в него лицом, словно пыталась найти утешение. Так и приникла к его груди.

Руки Сэма замерли на полпути. Он не должен касаться ее. Он вовсе и не хочет касаться ее. Он не может коснуться ее. Ничто его не заставит коснуться ее. Он сжал кулаки, потом снова разжал и медленно начал опускать их все ниже и ниже, преодолевая двухдюймовое расстояние...

Лолли отпрянула, вытерла глаза и с трудом сглотнула.

Во рту у Сэма пересохло. Он взглянул на Лолли, встряхнул поглупевшей головой, чтобы прийти в себя, и спросил:

– Ты в порядке?

Лолли засопела и кивнула.

– Отлично. Теперь я могу свернуть твою дурацкую шею.

Она посмотрела на него долгим печальным взглядом, а потом ударилась в слезы. Сэм поморщился. Он был совершенно убежден, что если умрет и попадет в ад, то там будет полно плачущих, вопящих, ноющих женщин.

– Я потеряла кокосовые орехи! – подвывая, сообщила Лолли.

Горе ее было таким искренним, что он не смог устроить ей выволочку. В ее голосе звучали стыд и обреченность, словно речь шла не о грозди орехов, где паук свил себе гнездо, а о ящике Пандоры, из которого на землю просыпались чума и несчастья.

Хотя, если вспомнить, как паук летел в пропасть, то можно, наверное, сказать, что она действительно посеяла несчастье, не говоря уже о том, что ее завывания для Сэма были хуже чумы. Он чуть было не улыбнулся от этой мысли, но продолжал молча смотреть на нее, решив дать ей выплакаться.

По первому впечатлению он решил, что она просто богатая изнеженная девчонка. Теперь в его душу закралось сомнение. Лолли Лару (он так и не смог привыкнуть к ее имени), конечно же, беспомощная девица, от которой одни неприятности, но кроме этого в ней было что-то еще – какая-то неприкаянность, неуверенность, то, что, по мнению Сэма, никак не вязалось с деньгами и знатностью.

Сэм всю жизнь был неприкаянным, только теперь ему нравилось одиночество. Он сам отвечал за себя и другой жизни не мыслил. Он тщательно отбирал друзей и мог на них рассчитывать, с одной стороны. С другой стороны, довериться кому-то было для него тяжким делом. Он предъявлял к людям такие жесткие требования, заставляя их завоевывать его доверие, что те чаще всего отступали.

На Куинси-стрит друзья оставались только до тех пор, пока он поддерживал в них небольшой страх. В противном случае они всадили бы ему нож в спину. Сэм слышал, что об этих джунглях говорили как о месте, где выживает только сильнейший. Но никакие джунгли, где он побывал, ни драки, ни даже небольшие военные заварушки не могли сравниться с той войной, которую ему пришлось вести, чтобы выжить в детстве и юности.

Да, он знал, что такое бороться за существование. Он помнил те времена, когда ему казалось, будто любой незнакомец смотрит на него как на голь перекатную, и поэтому он был заносчив и драчлив. Понадобились годы, чтобы избавиться от этой ущемленное™, но теперь, глядя на Лолли, Сэм подумал, что, наверное, в нем еще кое-что осталось от прежнего обидчивого забияки.

Всхлипывания затихли, Сэм дал ей еще одну минуту.

– Ну как, пришла в себя?

Именно в эту секунду она посмотрела ему в лицо. Вид у нее был такой, будто она одна в целом мире. Сэм не понимал ее. Поведение Лолли не укладывалось ни в какую логику. Ход ее мыслей невозможно было предугадать. Не потому ли этой глупышке удалось нарушить все его планы?

Впрочем, как бы то ни было, он не мог тратить время на долгие раздумья. Ему нужно было избавиться от нее раз и навсегда. И тогда все опять войдет в прежнюю колею.

– Нам не нужны те орехи, – заверил он Лолли, надеясь, что она закончит свой маленький концерт.

– Мне они нужны. Они были моим делом.

Обескураженно мотнув головой, он выпрямился, схватил ее за вздрагивающие плечики и поднял. Она еще немного похлюпала носом, огляделась, затем вновь посмотрела на него.

– Ненавижу пауков.

– Лоллипоп, взгляни сюда.

Он развернул ее так, чтобы она увидела другую сторону холма, и показал куда-то вниз. Лолли пришлось вытянуть шею, чтобы хоть что-то увидеть.

– Это просто еще одна река. – Она вытерла глаза.

– Нет, – возразил он. – Это пруд с пресной водой. Видишь водопад? – Он почувствовал, что она кивнула. – Хочешь выкупаться?

Она тут же обернулась и вцепилась в его грязную рубаху вроде назойливой попрошайки.

– Выкупаться? – Казалось, она вот-вот упадет в обморок.

Сэм улыбнулся, отцепил от рубахи ее руки, чтобы подобрать винтовку и ранец.

– Пошли. – Он грубо взял ее за руку и повел вниз по каменистой тропе, ведущей к пруду. – Получишь свою ванну.

Лолли стояла под водопадом и терла кожу большими листьями, которые, по уверению Сэма, отмывали грязь не хуже мыла. С особым усердием она терла плечо, стараясь избавиться от ощущения, будто на нем до сих пор сидит огромный паук. С каждым прикосновением листа все больше грязи смывалось под каскадом воды. Это было блаженство.

Лолли обвела взглядом сероватую скалу, за которой укрылась. Каменная стена почти полностью окружала ее со всех сторон, если не считать небольшого открытого пространства, где падала вода. Поначалу она испытала подозрение и беспокойство, что Сэм увидит ее, и потому спросила, может ли она быть уверенной, что будет предоставлена самой себе.