Кузнецов, атлет с пудовыми кулаками, под стать своему могучему грузовику, коротко стриженный детина, больше похожий на спортсмена-тяжелоатлета, чем на шофера-дальнобойщика, к обещаниям благополучной доставки груза прибавил еще и заверения в том, что никаких чепе ни по дороге, ни в Придонске с Махарадзе и его родственником Гогой не случится: на постах ГАИ у него, Кузнецова, много знакомых ментов, а для бандитов припасена двухстволка, на какую имеются документы от милиции и общества охотников.
      Двухстволка и в самом деле у Кузнецова была, он охотно продемонстрировал ее, выхватив изпод матраца заднего, спального места кабины, даже переломил ружье, показав пару желтых новеньких патронов в стволах.
      Ехать с вооруженным водителем "МАЗа" Джабе Махарадзе и его двоюродному брату Гоге было спокойно и надежно, и по истечении почти трех суток небыстрой езды они благополучно прибыли в Придонск, к Дмитровскому рынку.
      Здесь грузинских коммерсантов ждало разочарование и первая неудача: знакомец Кузнецова, оптовый покупатель, отбыл в неизвестном направлении за партией какого-то груза, апельсины Махарадзе никто не хотел брать, и поскучневший Джаба еле упросил водителя "МАЗа" перевезти апельсины на Центральный рынок. Там, однако, история повторилась, Мамед и его люди уже завсзли в Придонск апельсины, фуру Махарадзе они и близко к рынку не подпустили, но в качестве компромисса предложили скупить товар по бросовой цене, примерно по той самой, что он сам платил в Батуми. В таком случае не окупалась даже машина, и Джаба отказался. Фура переместилась на Юго-Западный рынок, где торговлю контролировал Вовик Афганец. Его костоломы быстро усекли, что к чему, предложили свои услуги по "охране", которые мало чем отличались от услуг Мамеда в лице парней Гейдара Резаного.
      Дарить за бесценок фуру апельсинов рэкетирам Махарадзе не стали.
      Откупившись от людей Афганца несколькими ящиками, Джаба и его двоюродный брат Гога вынуждены были вернуться на круги своя, в изначальную точку, на Дмитровский рынок. Хозяин "МАЗа" стал уже нервничать, целый день он катал апельсины туда-сюда, по всему городу, и потому желал избавиться от них как можно быстрее.
      На Дмитровском рынке "МАЗ" Кузнецова снова подъехал к тем складским помещениям, где уже был, и где два полупьяных грузчика - Володя и Жорик заявили: мол, фуру разгрузят и место апельсинам найдут при условии...
      Словом, повторили свои весьма невыгодные "если".
      Наступал вечер, Кузнецов рвал и метал, требуя разгрузки и оплаты работы, и Джаба вынужден был согласиться на кабальные, в общем-то, условия новых своих знакомцев.
      Разгружали машину сначала четверо; потом к Володе с Жориком присоединились отец с сыном Волковы, "подвернувшиеся под руку" приятели первых. Помогал и водитель.
      Постепенно, в ходе работы, братья Махарадзе уяснили, что главный в этой компании полупьяных грузчиков Павел - так звали младшего Волкова: его, самого младшего по возрасту, почемуто все слушались, требованиям его подчинялись и команды выполняли охотно.
      Джаба решил, что Павел просто трезвее других, а может, и совсем не пьян, хотя от него, распаренного работой, и несло пивным духом.
      Впрочем, это было неважно - кто кем тут командовал, главное, что дело шло, и шло довольно быстро.
      Не стояли и сами коммерсанты, всемером они разгрузили "МАЗ" до полуночи, хотя и падалги от усталости с ног.
      Когда довольный полученной суммой хозяин "МАЗа" уехал, грузчики распили еще пару припасенных бутылок водки, а потом Волковы пригласили братьев Махарадзе к себе домой - переночевать и вообще остановиться на время, необходимое для заключения сделки, у них.
      Любезное это приглашение было с благодарностью принято. За Волковыми увязались Володя с Жориком - решено было продолжить гульбу на квартире. Пьяные дела часто имеют неожиданный поворот: молодые грузины - явные профаны в торговом деле, и опытные урки сообразили, что нагреть руки на их апельсинах ничего не стоит. К тому же у братьев была с собой крупная сумма денег.
      Водка на квартире Волковых лилась рекой всю ночь.
      Валентина, которой было велено обслужить гостей, едва успевала менять пустые бутылки и тарелки на полные. Назавтра у нее был выходной, и Валентина охотно включилась в операцию по возможному облапошиванию коммерсантов. Разумеется, водку и закуску оплатили братья Махарадзе в обмен на оказанные домашние услуги, бесплатное проживание и знакомство с "девочками без комплексов". Махарадзе были довольны тем, что так хорошо у них сегодня получилось с товаром - он под замком, в надежных руках, и у самих крыша над головой теперь имеется. А покупателя они со временем найдут, Володя с Жориком это гарантировали.
      Пили за хозяйку дома, Валентину, за дружбу русских и грузин, за интернациональный бизнес, за процветание великих народов и восстановление СССР, но без коммунистов: коммуняки, по общему мнению, будут интсрнационачьно.му бизнесу мешать.
      - Махарадзе и Волковы - братья навек! - время от времени провозглашал Волков-старший, и все охотно поднимали стаканы, тюкали их друг о дружку, обнимались и даже цеювались.
      Темпераментные коммерсанты после очередного тоста вовкслали "девочек без комплексов", как им было обещано, но где их в три часа ночи найдешь0 Ту- не Москва, по телефону в такое время не вызовешь.
      Чтобы отвлечь гостей от мыслей о теплых женских ногах, хозяева искусно меняли темы разговоров, гарантируя грузинам уже поутру свести с "нужными людьми, которые апельсины оторвут вместе с руками". Два-три дня, и счастливые коммерсанты могут ехать в свой жаркий Батуми за новой партией апельсинов.
      Молодым грузинам такой поворот дела очень льстил, но они признались, что в обороте деньги небольшие у них пока что, своего транспорта нет, а аренда - нервное и не всегда надежное предприятие. Был бы свой "МАЗ" или "КамАЗ"...
      - Джаба, я могу помочь тебе по дешевке купить машину, - сейчас же предложил Койот. - У меня много знакомых автомобилистов в городе, на автобазах... Сейчас купить приличную машину - раз плюнуть.
      Джаба покачал хмельной головой.
      - "КамАЗ" нужен, Паша. Но он дорого стоит.
      Как сразу его купишь? Большие деньги нужны.
      Вот продадим апельсины, еще привезем, потом мандарины поспеют...
      - Зачем так долго ждать, Джаба?! Я же сказал:
      все устрою. Машину ты недорого купишь. Хочешь - можно и в рассрочку, в кредит. Зачем тебе на случайные фуры тратиться? На своей будешь ездить, это же выгоднее.
      Молодой коммерсант заколебался.
      - Конечно, своя машина - это удобно... Хорошо, Павел, помогай. Может, в долю с нами войдешь? Мы возить фрукты будем, ты здесь продавать, а? Магазин откроем, хорошо торговля пойдет.
      Сидеть в ларьке и торговать грузинскими фруктами Койоту не улыбалось. Еще чего! Деньги надо делать быстро и другим способом. У него теперь есть оружие, и оно поможет ему стать богатам. Ходить к Маринке с пустыми руками западло. Ну, раз-другой она и примет его, напоит-накормит, но чтобы постоянно... Он же не альфонс какой, за счет бабы существовать. И домой деньги надо приносить... Найдет он способ разбогатеть, найдет. С черными этими сама судьба связала, не иначе. Когда кореша отца намекнули там.
      на рынке, мол, шабашка хорошая есть, фуру с апельсинами надо разгрузить, он, Павел, сразу сообразил, что навар тут может быть побольше, чем за разгрузку. Сказал об этом отцу (Володя с Жориком тут же стояли, слушали), и отец одобрил:
      - Действуй, Пашек. У тебя голова молодая, варит что к чему. Соображай. А мы на подхвате будем.
      Так инициатива оказалась в руках Койота.
      И сейчас он вел свою намеченную уже линию по "приобретению "КамАЗа" и получению за помощь гонорара. А идея в его голове родилась, кажется, неплохая.
      - Будет вам "КамАЗ", братцы! - веско, уверенно говорил Койот развесившим уши грузинам. - Сделаем. Дня три-четыре вам придется в Придонске покантоваться, не без этого... Вам какой сделать: с тентом, с прицепом или с железным кузовом?
      Братья Махарадзе, посовещавшись, сошлись на том, что им нужен грузовик с тентом, подешевле, пусть и не новый, но и не такой уж старый. Словом, чтобы работал года три, не меньше, пока они разбогатеют и смогут купить новую машину.
      - "КамАЗ" у вас будет, кацо! - говорил и Волков-старший. - Если Пашка сказал - значит, так и будет. Это человек слова.
      Загомонили и Володя с Жориком, дружно стали убеждать грузин, что сделать машину в Придонске - раз плюнуть, надо только захотеть и немного подождать.
      f Махарадзе кивали, соглашались со всеми, говорили в который уже раз, что рады новым доузьям, верят им, звали в гости в свою солнечную прекрасную Грузию, заверяя, что встретят их там, как родных...
      Когда сморенные водкой и долгими разговорами братья заснули на приготовленных им Валентиной постелях, Жорик, сверкая золотой фиксой, с ходу предложил:
      - Чего цацкаться с этими черножопыми? Замочить их на хер, а апельсины толкнуть. Я знаю, кому предложить... И денег у них в сумке видели сколько?
      Жорик, сидя за кухонным столом, поигрывал ножом с выкидным лезвием, то и дело нажимал кнопку в рукояти, из которой выскакивало острое жало клинка.
      - Я их аккуратно зарежу, в сердце, крови мало будет, - говорил он, обращаясь к Волкову-старшему. - В крайнем случае, Валентина замоет пол.
      Или давайте придушим их. А трупы, вон, в водохранилище стащим. Темень, глянь, какая... А денег у них - "лимонов" десять, не меньше, на всех хватит. Да апельсины продадим.
      - Я тебе зарежу! Я тебе замою пол! - прикрыв дверь кухни, закричала Валентина. - Иди у себя дома их режь. Мясник! На новую ходку захотел?
      И всех нас под монастырь подведешь. По-умному надо все делать, а не с твоими куриными мозгами. Только и знаешь, что резать!..
      - Да это я так, пошутил, - заявил с ухмылкой Жорик и нож убрал.
      - Не надо никого мочить, они и так все отдадут, - сказал Койот, и крепко поддатне, со стажем, урки поверили ему на слово. Молодое поколение, видно, поумнее, поизобретательней. В конце концов, деньги у черных выманить гораздо интереснее и безопаснее, тут Пашка прав. На зону всегда успеть можно. А вот провернуть аферу и на свободе остаться - тут голова нужна, да.
      И старший Волков, и его кореша решили во всем положиться на Павла. Поверили, что он все организует как надо.
      Так оно и вышло.
      В помощники Койот взял Валентину и Жорика Жорик, во-первых, умел ездить на "КамАЗе", и, во-вторых, физиономия у него не была такой уж пугающей, как у Володи. Того за версту видно, что урка, наколки до локтей, угрюмый, злобный вид, мат через каждое слово. А операция, какую задумал Койот, требовала деликатности в обращении с людьми и толковых исполнителей.
      ...Понравившийся им "КамАЗ" - довольно новый, с красной кабиной и крепким тентом - они присмотрели у областной туберкулезной больницы. Больница эта находилась на окраине Придонска, можно сказать, в пригороде, километрах в семи от города Привозили сюда занедуживших со всей области, естественно, и родственникиблизкие приезжали с самых дальних районов, и добирались на чем придется, в том числе и на грузовиках.
      До города дорога от больницы шла по лесному массиву, петляла и снова выпрямлялась, изобиловала поворотами, и скорость на ней водители вынуждены были держать небольшую. А самое главное - машины тут нечасто бегали: раз в полчаса пройдет рейсовый автобус, две-три легковушки прошмыгнут - и снова тишина, покой, свободное шоссе. Лишь иногда вприпрыжку пересечет его рыжая, озабоченная чем-то белка или стая бездомных голодных собак.
      "КамАЗ" стоял у ограды больницы долго, и Койот начал уже беспокоиться: не собирается ли белобрысый щупленький водитель ночевать здесь, в больнице? Хотя, может, это было бы и лучшим "вариантом? Угнать грузовик не составило бы труда. За ночь на нем можно далеко уехать. Но в таком случае не исключена погоня, розыск, который сразу же объявит ГАИ, задержание. А братья Махарадзе должны уехать из Придонска спокойно, спокойно добраться до солнечной своей Грузии, а там "КамАЗ", как и любую другую угнанную машину, ищи-свищи. Что к черным попало - то пропало, это известно.
      За парнем, водителем "КамАЗа", Койот наблюдал еще с регистратуры, когда тот, оставив грузовик у больничной ограды, робко, по-провинциальному, расспрашивал у облаченной в белый халат девахи, как ему найти захворавшую маманю. Он пояснил, что мать его, Ефросинья Егоровна, лежит в легочно-терапевтическом отделении на четвертом, кажется, этаже, номер палаты он не знает, по телефону было плохо слышно, он не разобрал.
      Скоро было установлено, где именно лежит Ефросинья Егоровна, сыну ее выдали халат-накидку, тапочки, и он пошел наверх, не дожидаясь лифта, бережно прижимая к груди полиэтиленовый пакет, полный гостинцев.
      Койот, стоявший у регистрационного окошка, весь разговор слышал. Отошел потом в сторону, потоптался для вида в вестибюле, среди других родственников больных, а затем вышел на улицу к ожидавшим его Жорику и Валентине. Сказал:
      - Лох пошел наверх, к мамане. Когда выйдет - не знаю, но не на весь же день он приехал!..
      А как выйдет - действуй, Валентина. Мы - по своему плану.
      Валентина - скромно одетая, должна была изображать кого-то из родни лежавшего в больнице.
      Задачу свою она уяснила, что и как говорить, знала. Только бы не переиграть, попасть в масть.
      От этого зависел исход операции, она это понимала. На лице ее, в голосе, в словах должна отражаться тревога любящей дочери. У нее в больнице тоже лежит мать, в тяжелом состоянии, и дай ей Бог выбраться...
      Дети серьезно болеющих родителей, волею судьбы оказавшиеся в одном лечебном учреждении, быстро понимают друг друга и входят в контакт. На этом и строился расчет Койота.
      Парень появился у "КамАЗа" часа через два.
      Явно расстроенный, удрученный услышанным и увиденным в палате, спустился он по каменным ступеням парадного крыльца больницы, направился к грузовику, и Валентина, стоявшая неподалеку от автобусной остановки, тотчас направилась к нему. Попросила.
      - Молодой человек, подвезите до города, а?
      Я так спешу, а автобуса нет уже сорок минут. Пожалуйста!
      Парень рассеянно глянул на нее - молодая смазливая бабенка с пакетом в руках - тоже из больницы, вежливая. Отчего бы не подвезти?
      - Ну, садись, - кивнул он. - На сигареты даешь? Рынок сейчас, сама знаешь. Ничего за так не делается.
      - Ой, такая мелочь!
      Валентина достала из сумки (она лежала в пакете) пятитысячную купюру, протянула водителю. Тот был занят в этот момент поиском ключей, и она, не дожидаясь, запросто сунула деньги в кармашек его клетчатой рубашки. Лицо у парня уже посветлело, мысли о больной матери, надо думать, отодвинулись, жизнь продолжалась, брала свое. Он открыл правую дверцу кабины, стал подсаживать Валентину на высокий порожек, держал ее за талию. Валентина же намеренно не торопилась влезать, раза два-три соскальзывала с колеса и порожка, никак не могла правильно поставить загорелую свою красивую ногу в изящной босоножке, позволяла парню взяться за талию, коснуться бедра. Тот принял игру, понял, что бабенка эта сулит ему своим поведением нечто большее, чем присутствие в кабине на протяжении нескольких километров. И потому тоже не спешил, посмеивался, глядя, как Валентина излишне высоко задирает юбку, оголяя чуть ли не все бедро...
      Пока они возились, Койот с Жориком запрыгнули в кузов, притаились там среди каких-то мешков, картонных ящиков и пахнущих растительным маслом фляг.
      "КамАЗ" наконец загудел, покатил прочь от больницы.
      - ...Я тоже маму приезжала проведывать, - рассказывала Валентина, стремясь придать своему голосу как можно больше печали. - У тебя мать в терапевтическом, да? А у меня - в хирургическом. Понимаешь, что это такое? Ее лечилилечили и залечили. Теперь, говорят, правое легкое нужно удалять. Ужас! Я как услышала - душа в пятки. Такая серьезная операция. Говорила с врачами, просила, нельзя ли без операции обойтись? А они в один голос: никакие лекарства вашей маме уже не помогут, только хирургическое вмешательство... Да им что, им бы только резать.
      - Ну и что решили-то? - заинтересованно спрашивал водитель, поглядывая на оголенные колени пассажирки. Ехать он не торопился: справа и слева тянулись стены добротного смешанного леса, прохлада манила к себе, как бы говорила:
      "Остановись, куда спешишь? Там, на шоссе, сразу за Доном - голая степь, негде будет приткнуться, посидеть на свежем воздухе". А бабенка, назвавшаяся Светланой, так обнадеживающе, призывно позволяла себя подсаживать-лапать, что только дурак не понял бы, чего она хочет. За какие-то две-три минуты успела почти все рассказать о себе: и про больную мать, которой грозит удаление легкого, и про свой развод с алкашом-мужем, и про сынишку, родившегося с явными дефектами-до сих пор плохо ходит. И живет эта Светлана одна теперь, и тоскует по вечерам у телевизора, и все же верит, что есть где-то такой человек, который... А ребенок - что ж, ребенок для настоящего мужчины не помеха.
      Валентина, расчувствовавшись, достала сигареты, закурила, предложила и водителю (сигарета, набитая сильным наркотиком, стояла у нее в пачке в левом уголке). Глубоко, до донышка затянувшись, села совсем уж вольно, полулегла на сиденье, сказала расслабленно:
      - Ну что ты так гонишь, Саша? Чего спешишь?
      - Я не спешу, - в тон ей ответил парень, сбавляя газ. - У начальства отпросился, до утра никто меня искать не будет, так что... - Он тоже намекал на свою относительную свободу, и Валентина хорошо его поняла.
      - Ну а мне тем более некуда спешить, - ворковала она, внимательно наблюдая за парнем, готовая в любую секунду ухватиться за руль или рвануть ручной тормоз - наркотик мог подействовать на водителя в любой момент, так сказал ей Жорик.
      Дорога по-прежнему была пустынной. Проскочили два встречных "жигуленка", и снова тишина, свободный серый асфальт, стены кряжистых золотистых сосен по обеим его сторонам, сменивших смешанный лес.
      - Ну... сверни, если хочешь, подышим свежим воздухом, - сказала Валентина, видя, что парень уже клюет носом. - Я сто лет в лесу не была, все некогда, некогда...
      - А чо? Можно и свернуть! - Деревенский донжуан становился смелей и решительней. Увидев справа просеку и вполне накатанную по ней колею, он свернул с асфальта, покатил по лесной дороге вглубь, цепляя тентом близкие ветви сосен.
      Не прошло и пяти минут, как они остановились. Парень повернул к Валентине улыбчивое круглое лицо, на котором теперь жили с расширившимися зрачками глаза.
      - Ну, красавица, чего будем делать? Трахаться, а? Расшевелила ты меня своими коленками, раскочегарила... Тут, в кабине, потрахаемся? Или на природу, на травку выйдем? У меня в кузове одеяло есть... А?
      - Ишь, осмелел, - усмехнулась Валентина, машинально все-таки одергивая юбку - А сначала прямо-таки пай-мальчик был... Ну ладно, тати свое одеяло, посидим, поокаем .. Ха-ха-ха...
      Чего, в самом деле, в вонючей этой кабине корячиться?! Помог бы вылезти, сердцеед! Упаду же!
      - Я щас, Светик, айн момент!
      Парень выпрыгнул из кабины, обежал ее спереди, распахнул дверцу, жадно ухватил голые ноги Валентины, прижался к ним лицом, покачнулся. Помогал Валентине спускаться вниз, времени при этом не терял, шарил по ее снова заголившимся бедрам, а она лишь похохатывала да притворно-протестующе шлепала его по рукам.
      - Ну, погоди, Саня, погоди! Дай слезть-то!
      Потом, уже на земле, радостно вдохнув свежий лесной воздух, громко сказала:
      - Ну, давай одеяло-то, Саня! Ты говоришь, оно в кузове у тебя?
      - Щас я, Светик, щас! - суетился парень. - Ой, что это у меня в голове?! Давление, что ли, поднялось? Как пьяный... И спать хочется. Хаха-ха...
      - Вот, позвал женщину на природу и сразу спать захотел. Ну ты, Саня, даешь! - засмеялась Валентина.
      Нетвердо ступая, парень пошел к заднему бор ту, раздвинул тент, намереваясь забраться в к" - зов, и в ту же секунду в лицо ему ударила тугая струя какого-то едкого газа...
      .. Труп застреленного водителя "КамАЗа" Койот с Жориком закопали тут же, в лесу. Во всех шокирующих мероприятиях Валентина участия не принимала. Когда любвеобильный шофер потерял сознание, Койот сказал мачехе, чтобы она шла отсюда к асфальту, ловила бы тачку и ехала в город, домой. А они тут справятся сами.
      - А вы что с ним собираетесь делать? - наивно спросила она, показывая глазами на парня.
      - В нарды играть, дура! - грубо сказал Жорик. - Ты иди, иди, как тебе велено. И загляни к кому-нибудь в гости, посиди гам, полялякай. Чтоб алиби было, поняла? Ты вообще ничего не знаешь. Не видела и не слышала. Усекла?
      Валентина, конечно, "усекла", что без мокрухи тут не обойдется, и поспешила ретироваться: в самом деле, ей лучше ничего не видеть и не слышать...
      ...Этой же ночью братья Махарадзе уехали из Придонска на этом самом "КамАЗе". За день они успели-таки сбыть апельсины подвернувшемуся оптовику, расплатились за машину и постой с гостеприимной семьей Волковых, заверили всех троих в вечной дружбе и в том, что в следующий свой приезд обязательно остановятся у них.
      Лишних вопросов по "КамАЗу" Джаба не задавал. Он понял, конечно, что грузовик добыт нечестным путем, скорее всего угнан, но не знал, что водитель при этом убит. Но братьев Махарадзе заботило теперь только одно: надо без приключений добраться до дома, а там, в родном Батуми, на "КамАЗ" будут сделаны железные документы.
      - Доедешь? - спрашивал у Джабы Койот. - Дорога длинная...
      - ...а ночка лунная! - смеялся старший Махарадзе. - Доедем, Паша, не переживай. Деньги есть, с гаишниками договоримся. За Ростовом - там уже проблем не будет. Вот эта ночь опасная, а там... Кавказ большой, а! Понимаешь, о чем говорю, генапвале?!
      - Да "КамАЗ" не детская игрушка. Его так просто не спрячешь.
      - А мы его и прятать не будем. Зачем прятать?
      Открыто ехать будем, вот с этими номерами. - И Джаба выхватил из сумки новенькие грузинские номера.
      - Ишь, а простачком прикидывался, - засмеялся отец Павла. - Начинающий бизнесмен и все такое прочее.
      - Только дурак все рассказывает, - смеялся Джаба. - Но мы с Гогой никого не обидели, так0 И машину мы бы все равно здесь купили. Зачем деньги назад везти? Нам машина нужна, она все окупит. Даже риск Лишь бы на этой машине крови не было. Нет на ней крови, Паша?
      - Нет, - не моргнув глазом, ответил Койот. - Езжайте спокойно. Но торопитесь. У вас в самом деле только одна ночь.
      Простились они по-братски. Обнялись, расцеловались. Две семьи - Волковы и Махарадзе - поклялись друг другу в верности и дружбе.
      Для дружбы преступников границ не существует.
      Кто этого не знает?
      Глава 10
      ЗОЛОТЫЕ КЛЫКИ
      Спонсор пребывал в том интересном возрасте, когда детские забавы отошли в прошлое, зрелыми заботами еще не пахло, а окрепший для продолжения рода организм потребовал свое.
      Словом, Спонсору нужна была девочка.
      Надо заметить, что к моменту описываемых событий кот налился взрослой приметной статью и выглядел шикарно, изумрудные круглые глаза излучали спокойное и сытое превосходство над окружающим миром, аспидно-черная шерстка лоснилась здоровым естественным глянцем, подкрепленным дорогим импортным шампунем, которым мыл голову и сам Кашалот. Он и Спонсора купал самолично в специально купленной для этого белой пластмассовой ванночке, какие приобретают для младенцев небогатые российские граждане.
      Спонсор купаться любил (что значит настоящая "морская душа"!) так же, как и кататься на яхте. Если иные коты и кошки на дух не переносят воду и боятся ее, как черт ладана, то Спонсор, наоборот, сам лез в ванну. Но Кашалот, как уже говорилось, мыл его в специальной посудине, какая сама по себе плавала в большой ванне, чем создавала иллюзию все той же яхты или небольшой лодки. Кашалот и волну гнал: раскачивал ванночку, голосом имитировал гром, включал свет и щелкал зажигалкой - получалось нечто вроде вспышек молнии.
      Спонсор, стоя передними лапами на краю ванночки, с интересом и одобрением следил за манипуляциями хозяина, поощрительно мяукал, в восторге бил по воде острым черным хвостом.
      Конечно, вид у мокрого кота совсем не тот, что у сухого, слипшаяся шерсть, торчащие голые уши, хвост шилом. Но кот, вероятно, догадывался, ради чего, собственно, хозяин затеял для него баню, можно и потерпеть. Само собой разумеется, что хорошо вымытый, чистый жених более привлекателен и имеет больше шансов покорить сердце самой привередливой Мурки.
      Потому Спонсор спокойно стоял под теплым душем, пофыркивая от удовольствия и подергивая мокрым хвостом. Понятно, что вся эта чистота не больше чем на час-другой, какой уважающий себя кот не залезет под пыльный диван, не поваляется на полу и не проверит все закоулки в доме?!
      Но раз хозяин решил купать, значит, так надо, ему лучше знать.
      Кашалот насухо вытер Спонсора махровым полотенцем, потом посадил его в своей комнате на диван и включил фен. Процедура эта коту уже была знакома, он деловито взялся причесывать языком лапки и хвост, доставал брюшко, и бока, и даже белую манишку на груди. Белая манишка и белые носочки на передних лапах придавали Спонсору очарование, кот был похож сейчас на вымокшего под дождем официанта, а может быть - на английского дипломата в смокинге Разве что кейса с секретными документами при нем не хватало.
      Горячий воздух фена в десять-пятнадцать минут вернул Спонсору прежний ва!ьяжный облик и стать: шерстка ею чудно пахла импортным шампунем, изумрудные глаза сверкали, а распушившийся хвост подрагивал от любовного нетерпения.
      Кашалот снял с полки аэрозольную склянку с туалетной водой "Cherrvan", изготовленной в самом Париже, побрызгал коту на спинку, за ушками и на яички.
      Спонсор к сеансу любви был готов.
      Он благоухал, от него исходили сама свежесть и чистота. А главное любовная сила и нежность. Такому жениху любая Мурка была бы рада.
      Да что там рада - счастлива! Кошки ведь тоже не дуры, соображают, что к чему.
      Невест у Спонсора, как у всякого порядочного изажиточного кота, было несколько. Две из них проживали в соседних домах, на этой же улице, где обитал Спонсор со своим хозяином и его матерью. Одна из невест, Матильда, была ангоркой, девицей с именитой родословной и...
      кгм!.. кгм!.. девственницей. Для хозяйки Матильды, сорокалетней склочной дамы, также пока не познавшей мужских ласк, этот факт был весьма значимым. Отдавать свою любимицу на растерзание дворовых распутных котов она не собиралась и потому искала для кошечки достойную партию.
      Она знала, что у соседей, Кушнаревых, подрастает кот, видела его не раз, благосклонно относилась к будущему любовному союзу Спонсора и Матильды. Во-первых, Спонсор был из богатой семьи, во-вторых, красив, в-третьих, молод. Обстоятельства эти можно было ставить в любой последовательности, от этого мало что изменилось бы - важна суть, первопричина. Хозяйка Матильды не раз заговаривала с Кашалотом, уважительно называя его при этом по имени-отчеству. Скромно потупив глаза, сгорая от смущения, хозяйка Матильды тем не менее-настойчиво вопрошала:
      - Когда же, Борис Григорьевич? Матильда вся, понимаете, извелась...
      Ухмыляясь, Кашалот, как всякий мужик, знающий себе цену и небезосновательно полагающий, что и сама хозяйка ангорской кошки без сожаления рассталась бы со своей целомудренностью, снисходительно поглядывал на соседку.
      - Потерпи, Александровна. Еще не дошел наш жених до кондиции. Готовится Женилка растет.
      Александровна вспыхивала, заливалась краской, уводила глаза, косясь на свой дом, где в окошке, как букет флоксов, торчала ее изнывающая от любовного недуга Матильда.
      Второй потенциальной невестой Спонсора была беспородная Маня, прибившаяся к их улице неизвестно откуда - скорее всего Маню подбросили какие-нибудь обнищавшие пенсионеры с правого берега. Маню приютила другая соседка Кушнаревых, Максимовна, малоразговорчивая угрюмая старуха, которая славилась на Шинной тем, что подбирала и выхаживала всякую несчастную тварь: хромых кошек и собак, голубей со сломанными крыльями, полузамерзших воробьев и ослабших от бескормицы синичек...
      Маня на этом фоне выглядела вполне пристойно, в серой пушистой шубке, с ласковыми желтыми глазами и нежным, заискивающим голоском. Кошечка, конечно, была домашняя, воспитанная, когда-то, безусловно, ухоженная и в любви знающая толк. Но вот ее социальное положение, беспородность и все такое прочее...
      Кашалот искал своему Спонсору ровню.
      А ровню ему готовила Надежда. Звали ее протеже Джиной (в честь великой киноартистки Лоллобриджиды) - белоснежная длинношерстная красавица с хвостом-метелкой и такими же изумрудными, как у Спонсора, глазами. Детишки у них должны были получиться очень занятными! Джину к тому же воспитывали знакомые Надежды - весьма состоятельные коммерсанты, торгующие обувью и также мечтающие найти для своей любимицы достойного во всех смыслах жениха.
      Кот районного авторитета им вполне подходил. Даже ботсе того породниться с Кашалотом эта семья коммерсантов считала за честь.
      Джина и Спонсор, сами о том не подозревая, готовились к встрече, к любовному свиданию.
      И все бы, наверное, у них потаилось как надо Но...
      Свидание пришюсь отложить на неопределенное время - Спонсор сломал сразу два клыка верхний и нижний. Какой же он жених - со сломанными зубами?
      Стучилось стедующее, кот грыз куриные кости, брошенные ему хозяином, малость перестарался, нажал и...
      Хруст сломавшихся зубов - даже Кашалот услышал, сидел тут же, за столом в кухне, обедал, а кот ел у его ног.
      Спонсор кости оставил и так и сидел, бедолага, с открытой пастью, жалобно мяукая. Надо понимать, плакался хозяину.
      - Вот, пожадничал. Все спешит, спешит, никак не нажрется, - сказала мать Кашалота, и голос ее при этом звучат вполне равнодушно.
      Предсвадебные приготовления кота ее никак не волновали. Это все блажь великовозрастного сыночка. От безделья и сытой жизни. Работал бы от темна до темна, некогда было бы котов купать да яйца им одеколоном опрыскивать.