Изувер

      - Может, и зря, - не стал спорить Махарадзе. - Если б я знал... Ладно, все. Дело сделано.
      Должок за тобой большой, Паша. Не забывай.
      Скоро увидимся. Пусть мы "лимонов" тут у вас полтора-два наскребли... А десять - готовь.
      - Я отработаю, Джаба, - снова повторил Койот и выразительно посмотрел старшему Махарадзе в глаза. - У вас ведь там, в Батуми, тоже могут быть проблемы.
      Джаба понял его, едва заметно усмехнулся.
      - Мы подумаем. Проблемы, конечно, есть...
      Может, и так. Подумаем. Пока.
      Грузины попрятали стволы, подхватили коробку с видеомагнитофоном и ушли. Преследования и звонка в милицию от Волковых они не боялись - у тех рыло в пуху, крепко замазаны. Это Волковым следует бояться милиции, а не наоборот. А "КамАЗ"... да черт с ним! Неопытные эти сержанты лишь записали их фамилии, да и то со слов. А братья, не будь дураками, назвались "Барамидзе"... Ищи ветра в поле! Грузия большая, и все грузины черные... А главное - это теперь другая страна. В Грузию еще попасть надо. В том числе и сыщикам.
      Остановив подвернувшуюся под руку белую новенькую "Волгу", молодые коммерсанты сейчас же двинули в аэропорт...
      * * *
      ГАИ Придонска начала усиленно искать хозяев "КамАЗа" с грузинскими номерами именно потому, что они за своим грузовиком не пришли!..
      Минули сутки, другие... неделя. Засыпанный снегом "КамАЗ" стоял на площадке для задержанных автомобилей под охраной, угнать его было невозможно. Да, собственно, на это никто и не покушался. Наоборот...
      Разобраться со странным грузовиком было поручено старшему лейтенанту милиции дознавателю ГАИ Молодцову. Молодой этот офицер фамилию свою вполне оправдывал: вызвал сержантов, доставивших грузовик на стоянку, допросил их, велел написать объяснительные, отругал за то, что они записали фамилии грузин с их слов. "Братья Барамидзе" за машиной не пришли, и это уже был дурной признак. В любом случае их нужно теперь искать в миллионном городе, прежде всего, конечно, на рынках. Но начинать надо было с "КамАЗа".
      Спецы ГАИ довольно быстро установили, что номера на двигателе и кузове перебиты. Сделано это было довольно искусно, и все же металл спилен на глубину прежних цифр, а потом уже набиты новые. Невооруженному и равнодушному взгляду это не откроется, а взору пытливому и пристальному, то есть экспертизе, - обязательно.
      Дознавателю Молодцову стало совершенно ясно, что "КамАЗ" - из ворованных, угнанных.
      И "братья Барамидзе" не пришли за ним потому, что боялись разоблачения. Может быть, они и не сами его угоняли, а только купили по дешевке, а может, и сами руку приложили.
      Во всем предстояло разобраться.
      С сержантами, задержавшими "КамАЗ", Молодцов отправился на Дмитровский рынок. Все трое были одеты в цивильное, в глаза не бросались. Два дня бродили по рядам торгующих, у грузовиков, толковали с продавцами, в том числе и людьми "кавказской национальности". "Братьев Барамидзе" никто не знал, на рисованные портреты, составленные со слов сержантов, все смотрели более или менее равнодушно, качали головой: нет, не знаем, не видели. Потом кто-то вспомнил, что были какие-то два брата, то ли грузины, то ли осетины, одного звали Джаба, а другого... Георгий. Да, Гога. Но они уже уехали на своем "КамАЗе" с красной кабиной, продали оптом апельсины и мандарины и уехали. Были тут день, не больше.
      По времени и по приметам эти братья подходали розыску. Но, может, это просто совпадение?
      Там два брата, тут...
      Пришлось искать оптовых покупателей. Следы привели на склады рынка, где подрабатывающие здесь грузчики во главе с неким Волковым следы эти похерили. Заявили дружно, что "КамАЗ"
      один разгружался, да, но это было перед самым Новым годом, тридцатого или даже тридцать первого декабря. Грузовик сопровождали трое черных, кто они по национальности и как их фамилия, один Аллах знает. Говорили эти трое по-русски, с сильным акцентом, разгружали одни апельсины, а потом уехали, машину свою не бросали... "Джаба"? "Георгий"?.. Нет, имен таких грузчики не слышали, фамилий не спрашивали - зачем? Как общались? А просто: они - генацвалы, мы - мужики. "Мужики, давай быстренько разгрузим, магарыч будет хороший..." - "Давай, генацвалы, деньги вперед..." Вот так и общались.
      Добросовестно записав фамилии грузчиков, Молодцов со своими орлами-сержантами убыл с рынка восвояси, ничего не добившись и для себя и следствия не прояснив. "Барамидзе", конечно же, из города смылись, бросив грузовик как серьезный вещцок, он им был ни к чему. За брошенным "КамАЗом" крылось преступление, это ясно.
      Погоняв у себя в кабинете компьютер, Молодцов скоро имел на экране список угнанных в области "КамАЗов" за прошлый год, решил, что зайдет теперь к проблеме с другой стороны.
      Список состоял из восемнадцати машин разных модификаций и назначения. Таких, какой стоял на площадке ГАИ, с тентом, оказалось четыре.
      В два городских автохозяйства, лишившихся "КамАЗов", Молодцов позвонил, не откладывая дела в долгий ящик, и оттуда вскоре прибыли представители... А в два районных послал служебные письма.
      Приехал шофер из Новоусманского района, глянул - нет, не его автомобиль.
      Дня через три явился механик ТОО "Заря Придонья" - высокий кудрявый мужчина лет пятидесяти в белом армейском полушубке. Привез механика на потрепанном, видавшем виды "козле", "УАЗ-469", шофер.
      Они обошли "КамАЗ" со всех сторон, залезли в кузов и кабину, потом, опрокинув ее, осмотрели двигатель.
      - Его машина, Сашкина! - уверенно сказал шофер, белобрысый конопатый малый в серой заячьей шапке-ушанке и пятнистом бушлате. - Я помогал ему движок перебирать, помнишь, Кузьмич? Вот эти болты сам ставил. Видишь: черные головки? Стандартных не было, ну, я концы ножовкой отрезал и поставил. Вот эту скобу я тоже сам гнул... Да его "КамАЗ", Кузьмич, его!
      В кузове, у самой кабины, мы с Сашкой железный лист прибивали. Видел, да? Ну вот. Там щели были большие, две доски проломились, когда токарный станок со станции везли...
      Сомнения о принадлежности грузовика и у ГАИ, и у представителей ТОО отпали полностью, когда механик гаража этого товарищества предъявил паспортные данные "КамАЗа" Александра Крылышкина, которые были, естественно, записаны в специальной учетной карточке хозяйства и проходили по учетным документам в бухгалтерии. А остатки этих номеров, как уже говорилось, установила экспертиза.
      - Наша машина! - обрадованно сказал механик. И тут же помрачнел, добавил: - С прошлого ведь лета ищем. Как Сашка с ней пропал.
      - Пропал? - переспросил Молодцов.
      - Ну да. Убили его, товарищ старший лейтенант. Месяц он примерно в лесу лежал, случайно на труп грибники наткнулись... Двое детишек без отца остались.
      - А-а, понятно.
      Понятно было, почему "братья Барамидзе"
      скрылись. Вот черт! Ну что стоило сержантам задержать этих братцев?! Были же в их руках, говорили с ними!.. Пентюхи!
      Впрочем, вслух ничего этого Молодцов не сказал, подумал только. Честь мундира: что подумают о милиции эти сельские труженики?!
      Да, потянулась бы ниточка...
      Но сейчас она обрывалась. Во всяком случае, ГАИ ничего уже не могла сделать в одиночку, без уголовного розыска.
      Молодцов доложил по начальству, начальство с ним согласилось, все убийства - на учете в прокуратуре и у следователей-важняков УВД, там должны знать о трупе шофера Крылышкина...
      Из управления сейчас же примчался на собственном белом "жигуленке" подполковник Сидорчук. Он осмотрел "КамАЗ", переговорил с сержантами, также отругал их за профессиональную инфантильность и тупость, назвал "ослами в белых портупеях". Потом самолично отправился на Дмитровский рынок, говорил все с теми же грузчиками, что и Молодцов, - Волковым, Володей и Жориком, - но информации от них получил еще меньше: полупьяные эти люди явно измывались над ним, ничего не хотели говорить, намеренно путали друг друга - Сидорчук это уловил.
      Впрочем, ему могло это и показаться - с пьяных какой спрос?
      Зато Алексей Иванович нашел оптового покупателя апельсинов и мандаринов, им оказался замдиректора овощной базы, куда фрукты были сгружены.
      Тучный, с одышкой, с животом, лежащим на коленях, этот зам, явный миллионер, не вызывающий симпатий, оказался тем не менее ценным свидетелем. Бизнесмен, процветающий, конечно, на разнице оптовых и розничных цен, назвал подлинные фамилии братьев: они прошли по приемо-сдаточным документам. Махарадзе сгрузили фрукты с "КамАЗа" с красной крышей... точнее, кабиной, да, и синим грязным тентом. Помогали им какие-то алкаши - они их привезли с собой, в смысле, нашли тут, в городе. Возможно, были знакомы с ними раньше.
      - Хоть одно имя грузчиков можете назвать, Яков Борисович? - Сидорчук затаил дыхание.
      - Ну... - толстяк наморщил лоб и со всей добросовестностью задумался. Нет, Алексей Иванович, не могу ничего вам сказать. Я же не стоял рядом с ними, не ждал, когда они разгрузятся. Подошел, глянул... Потом кладовщица с документами зашла, я подписал, они получили деньги и уехали.
      - И все же, Яков Борисович, как грузчики выглядели?
      - Да пьянь - она вся на одно лицо. Серые морды, мат... Ну, один в черной телогрейке был, в лыжной шапочке, синяя такая... Другой в какомто потрепанном солдатском бушлате... Третий...
      нет, не могу вспомнить. То ли в куртке такой длинной, с карманами, то ли в пальто...
      - ...и шапка у него рыжая, лисья? - подхватил Сидорчук.
      - Да, кажется.
      "Они! - подумал Алексей Иванович. - Эти, с Дмитровского рынка. Только почему так дружно отказывались от знакомства с братьями Махарадзе? Старались путать... Ладно, поговорю с ними завтра. Утром надо приехать, когда эта братва трезвая будет"
      - А откуда эти Махарадзе приехали? - спросил он.
      - Из Грузии Кажется, из-под Батуми.
      - М-да
      Братьев Махарадзе следовало допросить. Задержать их обоих до выяснения сути, обстоятельств уголовного дела, возбужденного по делу об убийстве шофера ТОО "Заря Придонья". Убийцами, разумеется, могли быть и сами Махарадзе...
      - АО грузовике у вас не было с ними разговора, Яков Борисович?
      - В смысле?
      - Ну, чья у них была машина, своя, арендованная?
      - По-моему, они на своем "КамАЗе" приехали, Алексей Иванович. Номера На нем грузинские были, это я хорошо помню. Что, ищете какой-то "КамАЗ"?
      - Ищем, - не стал распространяться Сидорчук и положил на стол бизнесмена свою визитную карточку. - Позвоните, пожалуйста, если вдруг братья эти к вам еще обратятся, хорошо?
      - Хорошо, - со вздохом ответил толстяк.
      И по лицу его было видно - не позвонит. Визит сыщика был ему совсем не по душе Собственная жизнь и благополучие - дороже.
      ...Алексей Иванович возвращался в управление. Профессиональная интуиция подсказывала ему, что на Дмитровском рынке нужно побывать еще раз, снова поговорить с грузчиками, понять, отчего это они так дружно отказывались от знакомства с грузинами. Хотя они не отказывались, просто давали разные показания. Путались, перебивали друг друга, спорили...
      Пьяные, однако.
      И братьев Махарадзе - как теперь достанешь?
      Где доказательства их вины? Что им сейчас можно предъявить? Грузовик в их руках мог оказаться случайно... Да, аномера? Они же грузинские, а машина принадлежит "Заре Придонья", шофер убит...
      Основания для задержания братьев Махарадзе и последующих допросов, конечно же, были. Но Грузия - теперь другая страна. И сколько уже скрылось российских преступников за Кавказским хребтом?!
      Ладно, начнем пока со своих. Поищем концы здесь, в Придонске. А там видно будет. Возможно, придется обращаться в министерство, в Интерпол. Убит же шофер...
      В мыслях Алексей Иванович снова вернулся к грузчикам с рынка. Он не мог бы сейчас даже самому себе с точностью объяснить, что именно ему не понравилось в разговоре с этими людьми. Но есть разница в том, как говорят с тобой, сыщиком, люди: стараются помочь, если это в их силах и интересах, и наоборот, скрывают правду, стараются дать тебе ложный след.
      Троица эта пока что ничем особенным не проявилась - так, потрепались с ментом, что-то повспоминали, что-то хотели вспомнить, да "забыта"...
      Надо, надо еще раз к ним поехать.
      Интуиции своей подполковник Сидорчук доверял.
      Глава 19
      ЗАКОН ПРЕСТУПНОГО БРАТСТВА
      Крайко - грузная, седовласая, с резким, мужским почти голосом. Много курит, в крепких выражениях не стесняется, с преступниками общается на их языке: за много лет "феню" изучила в совершенстве, "ботает" на ней запросто. В прокуратуре - всю жизнь: начинала с рядового следователя, а сейчас - "важняк", следователь областной прокуратуры по особо важным делам, старший советник юстиции, что равнозначно трем полковничьим звездам.
      Живет одна (дочь выросла, вышла замуж), домашних забот немного и потому на работе тянет за троих, пашет с утра до ночи. Пахать приходится: криминальная обстановка в области серьезная, много нераскрытых убийств, преступления наслаиваются друг на друга, повисают в воздухе, с каждым месяцем прибавляется что-нибудь "новенькое", содрогающее души: то найдут на помойке задушенного младенца, то обнаружат в сожженной квартире трупы всех членов семьи, то наткнутся в пригородном парке на изнасилованную и убитую потом девушку...
      Позором и немым укором общественного мнения висит над прокуратурой и оперсоставом УВД прошлогоднее убийство двух милиционеров. "Уж если сами себя защитить не могут и найти тех, кто лишил жизни постовых, то на что надеяться нам, простым смертным?"
      Горькая эта истина, сказанная каким-то прохожим в телекамеру на улице Придонска, прочно врезалась в память, запала в сердце Эммы Александровны. Она в тот вечер, когда шла передача о работе правоохранительных органов, дома оказалась раньше - разболелась голова, поднялось давление, и Крайко с трудом добралась до своей остановки. Троллейбус был передолнен, водитель, издеваясь над пассажирами, подолгу ждал, когда повисшие на ступеньках слезут, бесстрастно объявлял в микрофон: "Постоим, мне спешить некуда".
      Эмма Александровна, стиснутая со всех сторон на задней площадке, задыхаясь, с трудом сдерживала себя, чтобы не возмутиться на весь салон, потребовать от водителя, чтобы он ехал побыстрее , ведь все спешат с работы домой, с детьми и за детьми, не все здоровы. Но не будешь же кричать на весь троллейбус!
      Да, редкий интеллигент решится на базарный крик в общественном месте, тем более в чине старшего советника юстиции, следователя прокуратуры. Это в крови.
      Приходится терпеть.
      Кололо сердце, кружилась голова, ломило затылок - все признаки повышенного давления; Эмма Александровна научилась уже различать свои болячки и без врачей.
      Кое-как доплелась от остановки до подъезда своей девятиэтажки. Отдыхая на каждой лестничной площадке (лифт, конечно, не работал), поднялась в квартиру. Сняла пальто, сапоги, а на большее сил уже не осталось. Легла на диван, щелкнув перед этим клавишей телевизора, и через мгновение увидела на экране генерала Тропинина, начальника УВД. Генерал отвечал на вопросы журналиста, касающиеся раскрытия уголовных преступлений. Журналист тщательно формулировал вопросы, явно старался не обидеть генерала, поставить проблему помягче, поизящнее, но все же суть ее оставалась жесткой и скрыть ее от общественности было невозможно. Перед экраном сидели сотни тысяч зрителей, которые хорошо знали, какой беспредел творится в стране и области, сколько убийств, изнасилований, грабежей, разбойных нападений, квартирных краж совершено за только что минувшие сутки и за последние месяцы. Задавать главному милиционеру области нелицеприятные вопросы понуждала журналиста сама жизнь, хотя он и старался найти приемлемую для собеседника форму общения. Видимо, чтобы облегчить себе задачу, ведущий программы пошел на хитрость, использовал известный журналистский прием: вопросы, а точнее, оценку деятельности милиции давали "люди с улицы", те, кто случайно оказался перед телекамерой. Вот тогда-то Крайко и услышала: "Уж если они сами себя не могут защитить..."
      Эмма Александровна вздохнула. В самом деле, что возразить этому человеку? Нападению бандитов стали подвергаться не только милиционеры, но и судьи, сотрудники прокуратуры - газеты пестрят этими жуткими сообщениями. А если взять конкретный пример, нападение на милиционеров у Дома офицеров, то парни эти были на своем посту, на службе, вооружены и обучены защищаться, какой-то шанс спастись у них, наверное, был, если бы они проявили ббльшую бдительность. Но все это - теоретические рассуждения, речь ведь шла о секундах. Их убили - подло, внезапно, в упор. Что тут можно было предпринять даже самому бдительному и подготовленному человеку?
      Убийцы или убийца не найдены до сих пор.
      Это теперь упрек и ей, Крайко, "важняку" областной прокуратуры, возглавившей поиск преступника на нынешнем этапе.
      Дохлое, конечно, дело. Зачем взялась за него?
      Много месяцев прошло с момента убийства, дело производством приостанавливалось, его едва не списали в архив, хотя, конечно, убийства не списывают - закон не позволяет сыщикам и прокурорам махнуть рукой на насильственную смерть человека. Ищи хоть всю жизнь.
      Вот они и ищут.
      Сразу после нападения на инкассаторов, когда стало ясно, что "заработали" пистолеты убитых милиционеров и оба уголовных дела были объединены в одно, зам областного прокурора по следствию Василий Васильевич Заиграев вызвал Крайко к себе в кабинет. Все в прокуратуре знали, что у Заиграева с Крайко натянутые отношения, зам по следствию недолюбливал удачливую в работе и независимую по характеру Эмму Александровну, не прощал ей прямолинейности и резкости в суждениях, а тем более критики в свой адрес. А как было не критиковать Заиграева? Если это прежде всего по его вине, по его недосмотру и халатности развалилось очень серьезное уголовное дело по обвинению банды вымогателей, которой руководил Грачевский?! Если это по его, Заиграева, рекомендации на работу в областную прокуратуру был принят недобросовестный человек, Назимов, с которым они когда-то работали в Азербайджане... Прокурор области, доверившись своему заместителю, даже не спросил у Назимова паспорт, не уточнил, прописан ли тот в городе. Поинтересовался лишь: "Как устроились, Искандер?" И шустрый следователь, не моргнув глазом, ответил: "Хорошо. Живу неподалеку от прокуратуры, ездить даже не надо, хожу на работу пешком". - "Ну что ж, продолжайте ходить", - был улыбчивый ответ.
      Стражи законности сами не предполагали, во что может вылиться эта история.
      А закончилась она весьма печально: Назимов вел следствие по банде Грачевского, возглавлял следственно-оперативную группу из числа сотрудников областной прокуратуры и офицеров управления ФСБ. Оперативники, безупречно выполнившие свою работу, раскрывшие банду вымогателей и "разбойников с большой дороги" в прямом смысле этих слов, как пчелки, натаскавшие прокуратуре и будущему правосудию неоспоримые доказательства вины - награбленные ценности, несколько тысяч американских долларов, пистолет Макарова, показания потерпевших и свидетелей - были просто потрясены. Все несколько томов "дела" и вещдоки находились в сейфе Назимова, в его служебном кабинете. И кабинет вдруг, в одну прекрасную ночь... запылал!
      Сгорели тома "дела", часть денег, исчез пистолет.
      Такого не случалось в стенах прокуратуры никогда!
      Внутреннее следствие доказало, что Назимов с ам поджег кабинет, стремясь скрыть следы собственного преступления, он отдал доллары "в рост", под проценты, своему приятелю. Но самое главное выяснилось позже: оказалось, что Искандер Назимов не является гражданином Российской Федерации, так как по-прежнему прописан в Баку, российского подданства не принимал, и по Конституции РФ не имеет права осуществлять какие-либо следственные действия. Они просто-напросто не имеют юридической силы.
      Назимова, конечно, арестовали, но "дело Грачевского" рассыпалось, суд отказался рассматривать его, бандитов из СИЗО выпустили... Можно понять их радость!
      Обо всем этом с горечью и гневом Крайко говорила на расширенном служебном совещании прокуроров и следователей, беспощадно критикуя Заиграева, как главного виновника случившегося, требуя для него сурового наказания - увольнения из прокуратуры. Но Василий Васильевич принародно поплакался. "Да, виноват, не проверил паспорт Назимова, доверился... Но я же Искандера столько лет знал! Честнейший человек! Мы с ним в Баку столько дел раскрыли!..
      Простите, товарищи. Виноват, признаю. Наука на всю жизнь..."
      Все зависело от решения начальства, областного прокурора, а тот, объявив Заиграеву строгий выговор и предупредив своего зама о неполном служебном соответствии, спустил дело на тормозах, даже оставил Василия Васильевича в прежней должности.
      И вот улеглись страсти, офицеры УФСБ и следовательская группа прокуратуры стали восстанавливать дело Грачевского, и теперь вот Заиграев, не поднимая глаз от крышки стола, сказал Крайко:
      - Берись вот, Эмма Александровна.. - и кончиками толстых пальцев подвинул ей тощее "дело" о двойном убийстве милиционеров у Дома офицеров, дело уже приостановленное, попавшее в разряд "дохлых".
      - Но у меня других дел по самую макушку! - пыталась возразить Крайко и даже взялась перечислять их, но Заиграев перебил ее:
      - Ты что, не знаешь, какая обстановка в области? Напомнить, сколько у нас нераскрытых убийств?.. Все перегружены, все очень заняты...
      .Бери в помощники Валентина Костенкина, он начинал это дело, возглавишь группу. Свяжись с милицией, насколько я знаю, там Сидорчук занимался...
      Выяснять отношения с начальством - последнее дело, подчиненный все равно окажется виноват. Эмма Александровна молча взяла со стола папку и пошла к себе.
      Посидела некоторое время в раздумье, приводила нервы в порядок, курила. То, как с нею разговаривал заместитель прокурора, вызвало душевный протест, покоробило. В конце концов, она женщина. А тут - не предложил даже сесть, "ты", "берись...". "Но ты ведь тоже не щадила его тогда, в истории с Назимовым! - возразила она сама себе. - Не щадила, да. Он этого заслужил.
      Мы, прокуроры и следователи, стоим на страже интересов граждан, самой законности... Могла бы и промолчать, есть прокурор, он за все отвечает, и он все равно решил по-своему... Да, к сожалению, решил..."
      Конечно, Заиграев сунул ей безнадежное дело в отместку, это ясно. Пусть, мол, повозится с ним стервозная баба, поищет ветра в поле, поучится держать свой язычок за зубами. Почти год прошел с момента убийства милиционеров, полгода после нападения на инкассаторов. Зацепки у оперативников появились, да: фоторобот преступника, масса свидетелей. И все же.
      В принципе, она могла бы отказаться. В самом деле, сейф забит множеством других папок - те же убийства, уголовные дела возбуждены, следствие по ним идет. Может, сходить к прокурору и все объяснить...
      Докурив очередную сигарету и несколько успокоившись, Эмма Александровна полистала папку, принесенную из кабинета Заиграева, поразмышляла над ней. Убийство это надо раскрывать, преступника необходимо найти во что бы то ни стало. Это затрагивает честь мундира всего корпуса сотрудников правоохранительных органов. И этого требует общественное мнение. Вдов милиционеров и инкассатора Королева, раненых у магазина не волнуют взаимоотношения заместителя областного прокурора и следователя по особо важным делам, их всех интересует результат работы, в том числе и ее, Крайко, которой поручено возглавить следственно-оперативную группу по розыску бандитов Это ее профессиональный, служебный долг. Она за это получает зарплату. Убийцы, конечно же, не должны безнаказанно разгуливать по городу и безнаказанно совершать одно преступление за другим.
      Написав постановление о передаче дела в ее собственное производство, Эмма Александровна вновь сходила к Заиграеву, подписала документ, а потом позвала Костенкина. Молча положила перед ним отпечатанные на машинке страницы, ждала терпеливо, пока коллега ознакомится с написанным.
      Костенкин поднял на нее глаза.
      - Не могли отказаться от дела, Эмма Александровна? Дохлое же. Занимался, знаю. У оперативников - ничего. Понимаете?
      - Ну... теперь кое-что есть, Валентин, ты не прав. - Крайко была гораздо старше Костенкина, являлась одним из опытнейших и старейших работников прокуратуры и имела право говорить "ты" людям моложе себя, не так давно пришедшим на работу в их "храм законности". - А отказаться... Да, могла. Но... Теперь уже не могу.
      Будем помогать оперативникам, Валентин.
      - Ну что ж, - Костенкин вздохнул. - Значит, будем. А как с остальными моими делами, Эмма Александровна?
      - Я поговорю с Заиграевым, если надо, к прокурору схожу. Видимо, часть дел мы все же попросим передать другим следователям. А этим, - она скосила глаза на серую, с белой наклейкой папку, - займемся вплотную. Найти этих мерзавцев - наш первейший долг, Валентин.
      - Да кто возражает? - Костенкин пожал плечами, улыбнулся, в рыжеватой его пышной бороде блеснули ровные белые зубы.
      Костенкин ушел, а Крайко сняла трубку, позвонила в УВД Сидорчуку. Спросила, может ли он сейчас к ней прийти.
      Сидорчук не заставил себя долго ждать, и уже через полчаса они сидели друг против друга, мирно беседовали. Тем, кто не слышал их разговора, могло бы показаться, что эти двое - седовласая женщина с круглым усталым лицом и серьезный, средних лет мужчина в цивильной одежде - беседуют о каких-нибудь чисто житейских проблемах: одной задерживают пенсию, у другого сломались "Жигули" или на даче выросла мелкая картошка. Конечно, в прокуратуре и на такие темы говорят, но сейчас следователь и оперативник вели сугубо деловой, профессиональный разговор.
      - Ну, что наш "убийца"? - спросила Эмма Александровна, имея в виду Мотыля. - Есть чтонибудь новое в его показаниях?
      Сидорчук покачал головой.
      - Не он это, Эмма Александровна Что-то тут не так, не складывается пока Хотя и он сам, и его приятели дудят в одну дуду.
      - Думаешь, взял на себя чье-то дело, Алексей Иванович?
      - Начинаю так думать, да.
      - Допросим его еще раз, вместе. Но прежде я с этой братвой переговорю. Пацанами же еще их знала, когда на Левом берегу работала. И они меня должны помнить.
      - Да помнят, помнят. - Сидорчук махнул рукой. - Мотыль делал мне какие-то невнятные намеки на вас, но что-то пока не решился говорить откровенно. Кто-то висит над ним, я так понял.
      ...Выслушав мнения "людей с улицы", генерал Тропинин вздохнул.
      - Да что тут говорить, милиция недорабатывает. Трудно не согласиться с тем, что говорили товарищи, критика справедливая.
      - И все же, как идет следствие по делу об убийстве милиционеров и нападении на инкассаторов, товарищ генерал? - спросил ведущий. - В прессе напечатано сообщение о том, что якобы это совершили одни и те же преступники.
      - Ну, так прямо и категорично я бы не стал заявлять. - Тропинин поудобнее уселся в кресле. - Рабочая версия, да. Нападавший стрелял из тех самых стволов... прошу прощения, пистолетов, что были у наших сотрудников, это установлено экспертизой. А что касается бандита... Именно эти пистолеты могли оказаться у него в руках случайно, ему их, допустим, продали или, к примеру, наняли киллера и вручили это оружие.
      Думаю, время покажет. Разберемся, когда задержим преступника.
      - Вы уверены, товарищ генерал, что поймаете его?
      Тропинин помедлил с ответом, замялся. Но сказал честно:
      - Нет, не уверен. Я могу лишь гарантировать жителям нашего города, что мы делали и будем делать все возможное для того, чтобы найти этого мерзавца. Но... вести речь о стопроцентном успехе я бы тоже не рискнул. Раскрыть все преступления, в том числе и такие тяжкие, как убийства, милиция сегодня просто не в состоянии. Тому много причин, это тема другого разговора.
      Чтобы скрасить довольно пессимистический свой ответ, начальник УВД сообщил, что раскрываемость тех же убийств по стране не превышает шестидесяти процентов, что все громкие заказные убийства, к примеру в Москве - журналистов Листьева, Холодова, целого ряда банкиров и бизнесменов - не раскрыты до сих пор, что преступники опережают милицию по своей технической оснащенности и бороться с ними весьма сложно.
      Слушать все это было грустно не одной Крайко, точно такие же чувства тревоги и уныния - испытывали, надо полагать, и тысячи других телезрителей, кто смотрел в этот час местную программу, но все же генералу можно было сказать спасибо хотя бы за то, что он говорил правду.
      - Сейчас создана мощная следственно-оперативная группа из опытных и весьма квалифицированных сотрудников уголовного розыска и областной прокуратуры, - добавил Тропинин, чувствуя, что должен оставить у телезрителей хоть какую-нибудь надежду. - В эту группу вошли наши лучшие сыщики и следователи. Товарищи работают очень напряженно, об успехах говорить пока рано, но кое-какие надежды появились...
      Далее разговор пошел на другие темы, о работе ГАИ, и Крайко выключила телевизор. Полежала в тишине и полумраке квартиры (свет горел лишь в прихожей), попыталась отвлечься от служебных мыслей, но это ей не удалось. Вспомнилась история с Назимовым, ее взаимоотношения с Заиграевым, беседа с Сидорчуком. Тотчас явились и другие персонажи, Мотыль и "свидетели", в один голос заявлявшие, что это он нападал на инкассаторов... Тропинину, кстати, Сидорчукдоложил об этом факте, но генерал вполне резонно попросил его не торопиться с выводами, хорошенько во всем разобраться, а уже потом рапортовать начальству и общественности. Во всяком случае, генерал даже не обмолвился сегодня на телепередаче о Мотыле.
      И правильно сделал.
      Позавчера она, Крайко, вызвала в прокуратуру всех троих "свидетелей" Мачнева, Кузанкова и Круглова. Посадила их рядком перед своим рабочим столом, сказала строго, но и заботливо, встревоженно, как говорит мать своим нашкодившим отпрыскам:
      - Ну-ка, ребятки, расскажите мне про Мотыля. Чего это он на себя инкассаторов взял? Что-то я не верю, что он на такое способен. Не замечала раньше за ним такой прыти...
      "Ребятки", каких она знала лет семь-восемь назад еще юнцами с ломающимися голосами, - теперь заматеревшие, поднабравшиеся дурного опыта, дружно опустили глаза.