Изувер

      - Ты считаешь, что это он замочил твоего Гейдара? - перебил Лоб.
      - Думаю, что он. Ко мне приходил его человек, мент, сказал кое-что. Он хочет быть хозяином города, хочет, чтобы мы, азербайджанцы, уехали из Придонска. Поэтому он убил Гейдара.
      - Это тебе все мент наговорил?
      - Он.
      - А если он тебя на понт брал? Если только бабки выколачивал? Ты дал ему денег?
      - Дал.
      - Вот теперь и спроси у него. Пусть скажет, кто и почему убил твоего парня. А насчет самого Кашалота...
      Лоб вышел из-за стола, уже без опаски сел напротив Мамеда, прихватив из стенки, по пути к креслам, голенастую бутылку коньяка и пару рюмок. Налил, взглядом велел гостю выпить, выпил и сам. Пожевал толстыми жирными губами, сказал со вздохом:
      - Да, братву придется собрать, придется. Вовика Афганца позовем, Кота, Яшку Азиата... Кашалота, конечно, надо прищучить. Может, и вообще... Он и нам надоел. Наглеет с каждым днем.
      Полгорода имеет, почти... все Левобережье его - и все мало! Ладно, получит больше. Все получит.
      Сразу. Ты прав, Мамед: ждать больше нельзя. И не будем откладывать. Завтра же соберемся. Загородом. Я знаю местечко... Приезжай к двум часам в ресторан "Дорожный", что на Ростовской трассе.
      Знаешь? Он недавно открылся. Посидим, помозгуем.
      - Приеду, - кивнул Мамед. - Только ты, Артур, скажи своим, чтобы никому ни звука Должны знать мы пятеро, и все.
      - Не учи, ученый, - хмыкнул Лоб. - И про Самару знаю лучше тебя. Там нашего парня замели, в СИЗО держали... Правда, потом почти всех выпустили, не за что было срок вкручивать. Но ведь какая-то сука стукнула ментам, Мамед! Они же все знали: место сходки, время, кто приедет...
      И всех до единого повязали. Как котят. Гордость нашу российскую! Падлы!
      Лоб разволновался, опрокинул в себя еще рюмку, пошел провожать Мамеда до двери. Подал руку:
      - Завтра. В два. Охрану не бери, не надо. Не бойся. Только с шофером приезжай. Так спокойнее будет и незаметнее
      - Я не боюсь.
      - Ну и ладушки.
      Паханы обнялись, похлопали друг друга по плечам.
      Сутки спустя пятеро придонских авторитетов сидели на втором этаже дорожного ресторана за богатым, хорошо сервированным столом. Сидели паханы в отдельном кабинете за закрытыми дверями; окна кабинета выходили во двор, смотрели на дачный поселок, расположенный километрах в двух от шоссе и возникший, судя по всему, недавно, многие дома стояли еще без крыш. Весна вступала уже в свои права, на заснеженном поле то там, то тут вылезали черные проталины, снег потемнел, прилип к земле, ежился в истоме под лучами мартовского солнца. Даже воздуху, казалось, стало больше, небо как бы приподнялось, очистилось от тяжелых зимних туч, перестало пугать землю вьюгами и морозами. Еще неделя - и снег вовсе исчезнет, прибавится тепла и света, еще через недельку кое-где зазеленеет трава, и жизнь пойдет по новому кругу.
      Правда, не для всех: паханат решил Кашалота казнить.
      Только что из этого уютного кабинета вышел на полусогнутых насмерть перепуганный бывший капитан милиции Мерзляков. Его нашли и привезли сюда, на сходку, поставили перед столом, как нашкодившего гимназиста.
      Мерзлякова колотила мелкая неуемная дрожь, он вмиг взмок с головы до пят, но старался держаться с достоинством, не показывать паханам своего страха. Несколько успокаивало его присутствие за столом Мамеда - теперь Мамед был для Мерзлякова своим человеком. Жаль, что Мамед и все его ребята в тот раз, в гостинице, не очень-то поверили ему, Мерзлякову, не приняли нужных мер безопасности. Ведь если бы в тот вечер Гейдар не пошел один, он был бы жив, это однозначно.
      - Догадываешься, зачем тебя сюда привезли, Мерзляков? - спросил Лоб, с интересом и брезгливостью разглядывая бывшего милицейского капитана.
      - Н-н-нет. То есть, да. Вы хотите меня о чемто спросить? - У Мерзлякова стучали зубы. - Я готов помочь.
      - Дай ему выпить, Артур, - сказал Яшка Азиат. - Глядеть на него тошно. И кого только в менты берут, Господи?! Ты в штаны часом не наклал, пегасик!? [Окурок, огрызок (Здесь - в уничижительном смысле)] Мамед подал Мерзлякову рюмку водки. Тот принял, зачем-то понюхал, попросил вдруг:
      - А... шампанского... не разрешите, господа?
      Привык как-то. Можно побольше.
      Паханы переглянулись. Наглец! Сказал бы спасибо за то, что вообще дают...
      - Пивную кружку вон засандальте ему, пусть тянет, - хохотнул Кот нервный и злой, как черт, малый. Он с откровенной ненавистью смотрел на Мерзлякова, буравил его угольно-черными глазами, в которых горел нездоровый огонь, зажженный наркотиками. Коту в бывшем этом милиционере не нравилось все: и его расплывшаяся бабья фигура, и потная трясущаяся морда, и красные какие-то руки, цепко, однако, держащие сейчас большую пивную кружку с шампанским.
      Костенко поднялся, налил в кружку еще и водки, велел ледяным тоном:
      - Тяни!
      Мерзляков послушно кивнул, решительно выдохнул и - зачмокал, захлюпал губами, втягивая в себя крепкого "ерша", понимая, что должен выпить эту гремучую смесь до дна, не гневить паханов. А там уж будь что будет. То, что его не стали бить, а налили вот вина, еще ни о чем не говорило: могут и напоить-накормить, а потом замочат.
      Взяли его на улице, у гаражей, участок дороги там пустынный. Никто не видел, как затолкали Мер. - злякова в мышиного цвета стремительный "БМВ", куда-то повезли. Он было дернулся, когда ему стали завязывать глаза, приставили к горлу колючий кончик финки, предупредили: "Спокойно, Мерзляков! Сиди тихо. С тобой хотят поговорить, с нами поедешь".
      На его вопросы не отвечали, и он счел за самое разумное больше ни о чем не спрашивать своих похитителей. Они-то знали, что надо делать, а дразнить этих псов - себе дороже.
      Теперь, когда он выпил и вытер тыльной стороной ладони губы, его стали спрашивать - в быстром темпе, по очереди задавая вопросы:
      - Тебя что - выгнали из ментовки?
      - Да.
      - За что?
      - Запил я. "Макаров" потерял.
      - Может, толкнул его? Ха-ха-ха-ха-ха...
      - Я же сказал: по пьянке посеял. Шел домой... очнулся в подъезде, пушки нет.
      - Так. Чего Кашалот против нас еще замыслил? Гейдар - его рук дело?
      - Его. Мог быть и кто-то другой... А замыслил он город взять. И вас по одному замочит, если вы не подчинитесь.
      - Зачем ты к Мамеду пришел? Ты же с Кашалотом завязан по самое некуда.
      - Деньги были нужны. Машину купил, гараж нужен.
      - Но ты ведь заложил своего шефа?!
      - Он мне не шеф. Я его прикрывал, благодаря мне он поднялся. Если б не я... Еще неизвестно, кто из нас шеф!
      - Он мало тебе платил, что ли?
      Мерзляков повел плечами, но ничего не сказал.
      - Сколько волка ни корми, он все равно в лес глядит, - с сердцем сказал Яшка Азиат, потирая широкую блескучую лысину. И сплюнул на пол - ему этот разговор вообще не нравился, кулаки чесались.
      Лоб продолжал спрашивать:
      - Откуда ты узнал, что Кашалот собирался замочить Гейдара? Почему не предупредил Мамеда?
      - Откуда же мне было знать, что именно Гейдара... первого?! А Мамеду я сказал... вообще. Что знал, то и сказал. Я же приходил! - Мерзляков покачнулся, "ерш" начал уже действовать. Паханы видели, что он с трудом стоит на ногах, но сесть Мерзлякову не предложили.
      - Кто стрелял в Гейдара?
      - У Кашалота исполнитель есть. Он там в маске был. Лица его я не видел. И имени не знаю.
      - Врешь! - визгливо крикнул Яшка Азиат. - Говори,сука!
      - Не вру я! Честно, не знаю. Я же говорю: парень этот в маске был. Меня привели в подвал...
      - Зачем?
      - Ну... Я думаю, что Кашалот хотел меня кровью повязать. Мол, при Мерзлякове расстреливали, молчать будет... Я же как-никак уголовным розыском в районе командовал.
      - Так, дальше!
      - Меня привезли, когда Гейдара еще допрашивали. Сначала его били сильно, зубы выломали, у него весь рот в крови был...
      - Что у него спрашивали?
      - Ну... Сколько, мол, денег твой шеф, Мамед, зарабатывает? Где хранит, как перевозит... Я думаю, они напасть на Мамеда хотели.
      - Гейдар сказал?
      - При мне он ничего не сказал, я не слышал.
      Они меня под конец уже привезли... При мне они два-три вопроса Гейдару задали, а потом Кашалот кивнул этому, в маске, он подошел сзади, выстрелил. Один раз всего, Гейдар и не копнулся.
      - А сколько там, в подвале, всего людей было?
      - Ну сколько... - Мерзляков зашевелил губами, подсчитывал. - Сам Кашалот, киллер этот, в маске, Мосол, Жук Колорадский, Рыло... Шофер Бориса в машине сидел, он в подвал не спускался.
      - А эти... Рыло-мудило, Жук, Мосол... Кто такие? Ты их знаешь?
      - Знаю. Как не знать?! Боевики Кашалота, его кулак. Можно сказать, и телохранители. Они все время с ним. Кто-то у него и дома живет, на первом этаже. К нему так просто не подступиться-у них у всех стволы.
      - Ты отвечай на вопросы, Мерзляков, думать мы сами будем.
      - Понял. Я... ик! - простите, господа! "Ершик" что надо...
      - Этих троих, его телохранителей, покажешь, где живут. Как думаешь, кто из них самый... сговорчивый?
      - Сговорчивый? - не понял Мерзляков.
      - Ну... трусливый, что ли. Наркоман, алкаш...
      - А-а... - Мерзляков подумал, стал вслух припоминать парней, давать им характеристики: - Рыло - трус, каких поискать, шакал. В куче - он герой, а один ничего не сможет, забоится. Колорадский Жук... этот бабник, на манду все что угодно променяет. Но на решительные дела...
      нет, не годится. Мосол... да, этот серьезный кадр, с башкой. И к тому же ширяется. Давно на игле.
      Паханы снова переглянулись, покивали друг другу - Мосол им подходил.
      - Покажешь нам его, - распорядился Лоб.
      - Хорошо, покажу. Он часто с шефом у Дворца шинников отирается, у них там офис, прием граждан ведут... Хи-хи-хи...
      - Запомни, Мерзляков! Вякнешь о нашем разговоре - из-под земли вынем и на запчасти разберем. Понял? - Кот злобно сверкал черными глазами.
      "Да уж, у вас это не заржавеет, - тоскливо подумал бывший начальник районного утро. - Не дай Бог к вам попасть. По кусочкам резать будете..."
      Он судорожно сглотнул, втянул голову в плечи, ничего не ответил. Да и что могли значить сейчас слова?!
      Ему снова сделали крутого "ерша" - пятьдесят на пятьдесят. Паханы просто тешились, спаивали его, издевались над бывшим ментом, первейшим врагом урок, пусть и переметнувшимся на их сторону. Таких перевертышей не любят нигде, им не доверяют, презирают. Сука, она и есть сука: сегодня она с тобой лижется, клянется тебе в верности и любви, а завтра - с твоим врагом...
      Улучив момент, Яшка Азиат сплюнул в кружку с "ершом" подал Мерзлякову. Тот, зажмурившись, присосался к посудине, вылакал ее до дна.
      - Еще? Вкусно?
      - Можно... Люблю шампанское...
      После очередного бокала, в который слили остатки всех рюмок и подмешали наркотика, Мерзляков отключился, и его, как намокшее тяжелое бревно, уволокли шоферы паханов, кинули на заднее сиденье "БМВ"...
      Паханы, оставшись за закрытыми дверями, вынесли тайное решение: выкрасть Мосола, подкупить его или не давать ему наркоты, довести до умопомрачения, заставить убить Кашалота; узнать через Мосола имя киллера в маске, расправиться с ним самостоятельно. Смерть Резаного должна быть отмщена. Причем самым жестоким образом. Потом, спустя время, можно избавиться и от Мерзлякова: много знает, может продать.
      Сходка придонских авторитетов закончилась благополучно. Вылили, хорошо закусили и по одному разъехались. Ни в местном РУОПе, ни в УВД про эту встречу не знали. Лишь в управлении ФСБ на стол майора Мельникова легли несколько фотографий - и самого застолья, и машин, припарковавшихся у ресторана. Сделал эти фотографии один из официантов ресторана, а как сумел - только он и знает. Тайные агенты - народ скрытный, профессиональными приемами они не делятся. Правда, ФСБ тоже про сходку ничего не знала, официант сделал фотографии по собственной инициативе - что-то ему в этих людях не понравилось, да и очень уж колоритные личности сидели за столом! И поведение их насторожило: сидели взаперти, еду и питье потребляли самое что ни на есть изысканное, привезенного толстяка напоили до бесчувствия и тут же увезли. И без разрешения в кабинет входить не велели...
      Как тут не взяться за фотоаппарат тайному сотруднику ФСБ?! И по долгу службы, и по природной своей любознательности.
      Вот парень и щелкнул для памяти. Тем более, что аппарат у него всегда под рукой - в нагрудном карманчике, стоит его только чуть-чуть приподнять двумя пальцами...
      Глава 23
      С ПОЛИЧНЫМ
      Челнок, как и было условлено, позвонил через неделю.
      На встречу с Омельченко и Брянцевым он приехал все на той же белой отцовской "Ауди", но был в этот раз "как стеклышко". Несомненно, знакомство с оперативниками управления ФСБ произвело на парня впечатление, он, казалось, теперь меньше заботился о том, что стал у них агентом, а больше беспокоился, как они будут относиться к нему.
      Парадокс.
      Впрочем, чисто по-человечески это можно понять: молодые часто отдаются течению жизни, не задумываясь о последствиях и грозящей опасности, но если в пути подует свежий ветер и в штормовом море судно понесет от рифов к спасительному маяку, кто же не поблагодарит в этой связи Всевышнего и судьбу?!
      Миша Литовкин, Челнок, уже приблизился к рифам, оценил с помощью молодых офицеров ФСБ грозившую ему опасность. И пытался, судя по всему, самостоятельно избавиться от захватившего его недуга.
      Лицо парня выдавало перенесенные накануне муки.
      - Пробуешь сам? - прямо и сочувственно спросил Омельченко.
      - Пробую, - честно отозвался Литовкин.
      И чтобы закрепить сказанное, прибавил - горячо, убежденно: - Я брошу, Андрей Михайлович!
      Тяжело, да. Ломало вчера так, что на стенку лез.
      С одного раза, видно, не получится... Но все равно - брошу!
      Он смотрел на офицеров прямо, не отводил взгляда, и в этом взгляде можно было прочитать многое, главное - что парень действительно хотел выбраться из ямы, в какую угодил.
      - Я же тебе говорил, Миша: давай поможем.
      Анонимное лечение, хорошие врачи. Мы попросим, все будет хорошо, еще можно поправиться.
      Одному сложно.
      - Я не один, Андрей Михайлович. Я Тане все рассказал. Что колюсь, что решил бросить.
      - И про наше знакомство рассказал?
      - Ну что вы! Это наши мужские дела.
      - Хорошо, молодец. Но лекарства все равно пить надо под наблюдением медиков, кровь придется очищать...
      - Да, я знаю. Таня все организует, у нее подруга - медсестра. Они все достанут, все сделают как нужно. Было бы мое желание. А оно есть, вы знаете.
      Разговор шел в "Ауди". Стоял холодный мартовский вечер; меж домов метался и рвал вывески на магазинах и многочисленных киосках, облепивших тротуары, злой, крученый какой-то ветер, он бесился, словно бунтовал против чинного, пристойного вида улицы, на которой стояла и эта белая "Ауди". Ветер создавал нервозность, она чувствовалась во всем, и прежде всего в самой атмосфере, в воздухе города, какой пришел в движение в силу труднообъяснимых причин возникновения и противоборства этих самых циклонов и антициклонов, о которых так старательно и поэтично рассказывают телевизионные красотки.
      Литовкин на правах хозяина поднял боковые стекла, и в машине сразу же стало уютнее, тише, не надо было напрягать голос, переспрашивать собеседника.
      - Что удалось узнать новенького, Миша? - спросил Брянцев. - У Марины был?
      - Был. Покупал опий. Видел в киоске парня одного... Я думаю, он вам интересен.
      - Имя или кличку его знаешь?
      - Мосол. Другой парень, что в машине сидел, называл его так. А как его по паспорту - не знаю.
      Кажется, Аркадий.
      - Ну, мы знаем, о ком ты говоришь... Это законченный уже наркоман, нервный, дерганый и опасный человек.
      - Да, он самый.
      - Миша, нас интересуют и другие.
      - Я постараюсь узнать. Но мне нужно время.
      Если я правильно понял, вас интересует вся клиентура Марины?
      - Интересовать-то интересует, только ты вряд ли всех будешь знать. Обо всех своих покупателях знает сама Марина.
      - Да, наверное... Но про Мосола я вам не все сказал: мы с ним кололись вместе. И вчера он мне велел прийти на ту квартиру, где мы встречались.
      - Вот как?! Интересно-о... - Брянцев закурил сам и предложил сигарету Челноку. - Интересно, - повторил он, - а о чем вы... ну, ты не обижайся, Миша, но все же, о чем вы, наркоманы, говорите, когда собираетесь в компании?
      Литовкин криво улыбнулся. Сказал неохотно:
      - Да когда кайфуешь, там не до разговоров-то особых, там "полеты", глюки.
      - Ну, хорошо, а до "того" или после?
      - Говорим, что в голову взбредет. Мосол ахинею какую-то прошлый раз нес. Вроде Кашалот, его шеф, скоро весь город возьмет, весь придонский рэкет под ним будет. Сказал, что заставит все группировки подчиняться, а кто не захочет - тому кранты. У него какой-то парень есть, киллер-невидимка, он тех, кто будет залупаться, уберет. Замочит по-тихому, и никто знать не будет.
      - Хм! - вставил многозначительно Омельченко. - Это в самом деле интересно!
      - Да что ж тут интересного, Андрей Михайлович?! - искренне возразил Литовкин. - Я же говорю: это все бред. Уколемся, и Мосол поплыл в своих фантазиях. Какой там невидимка?! Они сами, я думаю, кого хочешь замочить могут.
      - И все же... А что все-таки за личность этот невидимка, Михаил? уточнил Брянцев. - С кем он общается, кто его видел в лицо?
      - По-моему, никто. Мосол сказал, что он всегда в маске. Ну, когда на дело идет. Шеф его сам возит на джипе. Кашалот его знает, больше никто. Я так понял.
      - Да, совсем интересно! - офицеры снова переглянулись.
      - Врет Мосол, я ему ни грамма не верю! - снова стал убеждать их Челнок. - Он эту байку про киллера-невидимку сто раз уже рассказывал.
      Я решил, что он просто запугивал нас всех, кто тогда на квартире был. Чтобы мы их боялись. Они и убить, конечно, могут. Тем более наркоманы.
      - Миша, повспоминай еще, - попросил Брянцев. - Пусть тебе все это кажется бредом, но все же ты повспоминай поподробнее. Что еще Мосол говорил про этого невидимку?
      - Ну... вроде он тоже колется, Марина его тоже снабжает. Но он уже на героин перешел. В киоск он не ходит, а прямо к ней домой. Вроде как особые доверительные отношения или конспирация.
      - То есть эта самая Марина его хорошо знает?
      - Выходит, так.
      Челнок глянул на внимательно слушающих его треп офицеров и не смог удержать улыбки. Да что они так вцепились в этого Мосола и его байки? Действительно, законченный наркоман, верить ему нельзя ни на грош, в момент кайфа он может придумать все что угодно. И про киллераневидимку, и про летающую тарелку, какая ночует на крыше его дома, и про какого-то черного кота, у которого были золотые зубы и его поэтому убили "черные" бандиты с Центрального рынка...
      Бред, конечно! Кто хоть раз в своей жизни видел кота с золотыми зубами?! Какой дурак будет ему их вставлять?!
      Литовкин, конечно, не понимал, какую ценную информацию давал сейчас оперативникам ФСБ, да они и сами еще не знали о том, что этот вечерний разговор в "Ауди" даст толчок серьезным и продолжительным по времени оперативным действиям всему отделению майора Мельникова, а потом и подключившейся к их работе контрразведке. Именно с этого разговора, с этого вечера началась осторожная разработка, глубоко законспирированная чекистская операция, получившая название "Шакал", именно теперь, спустя почти год после убийства милиционеров в сквере у Дома офицеров, забрезжила призрачная надежда на раскрытие этого дерзкого и наглого преступления.
      Все это будет потом, а в этот вечер офицеры управления ФСБ выслушивали своего агента.
      Мельников с тем же вниманием выслушал своих подчиненных.
      - Бред бредом, а дыма без огня не бывает, - согласился он с мнением Омельченко и Брянцева - Проверим окружение этой самой Марины, узнаем, что за гости ходят в ее дом, последим за ее киоском. Что-то тут действительно есть.
      Так Марина Безуглова оказалась под колпаком ФСБ.
      Было установлено наблюдение и за ларьком "Братан", и за квартирой Марины Безугловой, к работе отделения Мельникова подключились "топтуны" из контрразведки, а уж эти ребята еще более изобретательны и хитры в своем деле, они всех Маринкиных гостей провожали от порога до порога, устанавливая их адреса проживания, а потом и имена И очень скоро было установлено, что в любовниках у пышнотелой продавщицы "Братана" пребывает некий Павел Волков - молодой человек без определенных занятий, подрабатывающий случайными заработками в овощном магазине, где работает грузчиком его отец, в прошлом судимый, и что Павел живет практически на три дома...
      Скоро на столе майора Мельникова лежали фотографии и Павла-младшего-Волкова, и его отца. Изучен был и круг общения этой семейки:
      грузчики, с кем работал отец Павла, тоже были судимы в прошлом... Словом, компания еще та.
      Но интерес оперативников еще более возрос, когда на столе у Мельникова рядом оказались фотографии Волкова-младшего и фоторобот убийцы инкассаторов. Многие черты на снимках были схожими, многие! Хотя это, разумеется, еще ни о чем не говорило. Похожих людей, даже двойников в мире сколько угодно, это вовсе не значило, что Павел Волков и был тот, кого так упорно искала придонская милиция, а теперь и управление ФСБ.
      Надо было тщательно, осторожно разрабатывать Марину Безуглову. Заставить ее говорить, рассказать о том, что могло бы быть интересным для следствия.
      Марину взяли с поличным.
      За наркотой явился один из известных уже оперативникам парней - его показал Челнок.
      Ждать его пришлось долго, пришлось несколько раз менять машины и точки наблюдения, офицеры измаялись, устали, но им все же повезло: Долбан такая была уличная кликуха у этого наркомана - наконец появился.
      Развязной походкой он приблизился к киоску, бросил налево-направо настороженные взгляды (все это хорошо было видно в мощный бинокль прямо через стекла машины), потом приблизился к окошку и просунул руку в окошко...
      - Объект у киоска...
      - Объект осматривается...
      - Подошел к окошку... Протянул руку... - в наушниках у оперативников звучали команды ответственного за операцию, им был сегодня Мельников.
      - Взял... Сунул в карман куртки... Внимание!
      Пусть еще отойдет... Так, берем! Аккурато, вежливо...
      Долбана так и взяли - без шума и суеты, вежливо: подошли с двух сторон молодые люди, сказали негромко, в самое ухо: "Леня, не дергайся, пройдешь с нами". Тут и "Жигули" подкатили к самым ногам Долбана, он и испугаться не успел, а уже сидел в салоне между двух тех самых молодых, третий на правое переднее сиденье сел, а про четвертого и говорить нечего - он уже за рулем был.
      Заняла та процедура задержания не более двадцати секунд, даже те редкие прохожие, кто видел это, ничего, конечно, не поняли, решили, что парни взяли под микитки своего загулявшего корешка да и повезли его "до дому до хаты"...
      Увозить же Долбана далеко не стали - могла потребоваться очная ставка продавца и покупателя. Все теперь будет зависеть от того, как поведет себя Марина Безуглова.
      "Жигули" малость отъехали от киоска, стали в пределах видимости, ждали результатов "беседы"
      с Безугловой - в наушнике у Олега Брянцева пока просто поскрипывало, команд не было.
      А возле киоска "Братан" события развивались по сценарию: не на шутку перепугавшаяся Безуглова по требованию Мельникова (он предъявил ей служебное удостоверение) открыла дверь, и оперативники вошли внутрь.
      - Ну, Марина, будем сознаваться? Или от всего отказываться?
      - Не понимаю... Служба безопасности... Я-то тут при чем? Я же не шпионка!
      - Мы занимаемся и наркотиками...
      Безуглова изменилась в лице.
      - Но... на каком основании? Вы разве меня в чем-то подозреваете?
      - Более того, имеем улики. Только что вы продали наркотик молодому человеку... мы его задержали. Перед этим вы продавали опий вот этим людям... - и Мельников положил перед вконец растерявшейся Мариной пачку фотографий - все эти лица, конечно же, были ей знакомы. Но Марина не спешила сдаваться.
      - Да мало ли кто подходит к киоску! - запальчиво говорила она. - И почему вы решили, что я продаю им наркотики?! Чушь!
      Мельников взялся за рацию.
      - Олег, ваш задержанный показания дает?
      - Конечно. Сейчас дописывает объяснительную на имя Николаева - Хорошо. Как допишет, сюда его, на очную ставку.
      - Понял. - Брянцев отключился.
      - Ну что, Марина, можете закрывать окошко, шторки задерните, поищем тут у вас наркотики.
      Или, может, сами отдадите, не будем время терять?
      - Вы не имеете права!
      - Имеем.
      - Зовите сюда хозяина, Кушнарева Бориса Григорьевича! Это его киоск.
      - Мы знаем. Хозяина позовем, когда потребуется. Наркотики продаете вы, а не он. Если он вас ими снабжает...
      - Я сама за себя отвечать буду! - Марина изменилась в лице, голос ее сразу осел, стал хриплым, низким, она непроизвольно провела рукой по горлу, сразу же захотелось пить.
      - Что ж, разумно. Итак? - Мельников выжидательно смотрел на женщину.
      Марина колебалась. Лицо ее то заливалось краской, то становилось белее мела. Вот влипла так влипла! Наркотики - не шутка, она хорошо знала, что это - уголовно наказуемое дело, что ее обязательно теперь будут спрашивать не только о тех, кому она продавала эти самые пакетики, но и в первую очередь потребуют назвать имена людей, которые ей эти наркотики поставляли. И если она назовет Мосола... да не жить ей после этого, не жить! И до суда дело не дойдет. Уже завтра ей не работать у Кашалота, а еще через неделю, не больше, найдут где-нибудь на улице ее "молодой и красивый труп".
      Господи, как же выпутаться из этой истории?
      Откуда взялись эти оперативники, кто их навел на киоск и на нее, Марину? Не иначе, сболтнул кто-то из ее клиентов, кого-то они подловили.
      Хотя киоск мог попасть в число "неблагонадежных" и каким-то другим путем, служба безопасности могла в чем-то заподозрить и самого Кашалота, и того же Мосола. А что, если его уже взяли, и именно он назвал ее имя, рассказал, каким образом сбываются эти вот пакетики с опием?! Это же тюрьма!! Что делать-то, что???
      - Безуглова, мы ждем, - спокойно напомнил Мельников. - Принимайте решение. Или мы производим обыск - и тогда ситуация складывается для вас определенным образом, либо вы помогаете следствию, и это смягчает вашу вину.
      Марина решительно подошла к прилавку, нагнулась, выдвинула одну коробку с сигаретами, другую, просунула руку куда-то внутрь ниши, вынула полиэтиленовый потертый пакет, подала Мельникову.
      - Это все?
      - Да. Больше ничего нет.
      Оперативники исследовали содержимое пакета: в нем оказались все те же самодельные пакетики с порошком мака - шестьдесят две единицы.
      - Расфасовка по два грамма? - уточнил Мельников.
      - Да, - кивнула Марина. - По два.
      - Итого сто двадцать четыре грамма. М-да-а, Безуглова, дело серьезное.
      Марина опустила голову, теребила поясок на куртке.
      - Но вы же сами сказали, что добровольная сдача... и вообще... помощь следствию... Я согласна. У меня маленькая дочка, ее растить надо.
      Мельников заглянул Марине в самые зрачки.
      - Что ж, начнем с ваших письменных признаний. Садитесь к своему прилавку, вот бумага, ручка, пишите: кто вас снабжает этими пакетиками, кого вы ими снабжали. Как давно занимаетесь этим "бизнесом"?
      - Я многих ребят... ну, тех, кто покупал опий, в лицо только знаю, по кличкам или просто по именам: Сергей, беленький такой, кудрявый; Андрюха-толстый, он где-то на правом берегу живет; Санек Клепаный...
      - Клепаный? - переспросил Мельников.
      - Ну да, это у него кликуха такая, он всегда в куртке на заклепках ходит, и осенью, и зимой.
      - Понятно. Пишите все, что можете сообщить о своей клиентуре, Безуглова. И о поставщике тоже.
      - Меня зарежут... простите, я от волнения забыла ваше имя-отчество.
      Мельников повторил.
      - Александр Николаевич, это такие люди...
      это не люди, вы даже не представляете себе, на что они способны! Марину трясло.
      - Да нет, немного представляем... Вы пишите, Безуглова, пишите. А мы подумаем, как вас уберечь от расправы.
      - Я буду вам помогать, Александр Николаевич! - Казалось, до Марины только сейчас начало доходить, какая ей грозит опасность и что защиту она может получить только у этих вот молодых, сдержанных и внешне суровых людей, офицеров ФСБ.
      - Хорошо, хорошо, ваша помощь следствию будет заключаться в искреннем признании, в честных и исчерпывающих ответах на все наши вопросы.
      - Да, я понимаю, но я могу... я должна сказать вам, Александр Николаевич, что знаю многое другое... что я могла бы информировать вас... вы меня понимаете?
      - Понимаю, - кивнул Мельников. - Но не будем торопиться, Безуглова. Успокойтесь, пожалуйста, пишите все, что знаете об этих пакетиках, все, что с ними связано. Вы курите?.. Закурите, это, думаю, вас подбодрит.
      Марина молча кивнула, взяла из рук Мельникова сигарету, закурила. Думала: "Господи, зачем я согласилась, зачем послушала Мосола? Подонка этого, тварь!.. Прилично же зарабатывала, денег вполне нам с Ксюшей хватало. Так нет - мало тебе, стерва, было, мало! Заработала теперь года два-три тюрьмы, радуйся! Фраерша. Большего захотелось, машину решила заиметь, доллары завела..."
      - Пишите, Безуглова, - мягко напомнил Мельников, видя, что по щекам женщины катятся слезы. - Слезами тут теперь не поможешь, надо исправлять положение как-то по-другому.
      - Я понимаю, понимаю, - тихо отвечала Марина, шмыгая мокрым носом.
      Минутой позже она взяла себя в руки, и тонкая шариковая ручка забегала по листкам бумаги, полились признания, посыпались имена клиентов. Поставщиком опия назван был Мосол - Аркадий Масленников.
      * * *
      На оперативном совещании у генерала Николаева было решено Безуглову пощадить, с возбуждением уголовного дела не торопиться. Женщина очень напугана, страшно переживает, добровольно предложила свои услуги информатора. Отказываться от них в этой ситуации было бы неразумно. Управление, судя по всему, вышло не только на торговцев наркотиками, но и разворошило логово Кашалота. Левобережный "авторитет" начинал представать перед оперативниками с весьма серьезной стороны...