Глава субъекта Российской Федерации: политическая и юридическая история института (1990-2013)

У ельцинской команды, а точнее у Бурбулиса и Махарадзе не хватало своих людей, чтобы заполнить все вакансии глав администраций (тем более, что чуть ранее еще прошло назначение представителей Президента). К тому же нужно было соблюдать видимость демократической процедуры. Поэтому предложения по кандидатурам запрашивались у Советов[145], а также у представителей Президента, народных депутатов России, избранных в соответствующих регионах, «демократических» активистов и пр.

Решение о назначении могли принять без согласия будущего главы и даже без предварительной беседы с ним[146].

Первое назначение состоялось уже 24 августа 1991 г. – народный депутат России Василий Дьяконов возглавил Краснодарский край[147]. Фигура первого назначенца была по-своему символической. В 1980-е гг. Дьяконов занимал в кубанской элите третьестепенные позиции – «директорствовал» в строительном тресте «Кубаньсантехмонтаж» (занимавшемся монтажом сантехнических систем). В «перестроечные» времена он преобразовал его в акционерно-арендную фирму с более солидным названием «Кубаньуниверсалмонтаж», а затем в концерн. Но ни должность «президента концерна», ни даже «депутатство» нисколько не прибавили ему авторитета на малой родине. Зато в Москве Дьяконов преуспел. Среди краснодарских нардепов он выделялся радикально-«демократическими» взглядами и речами. Благодаря чему, собственно, вошел в доверие к Ельцину и его соратникам, а затем получил назначение.

В сентябре-октябре были случаи, когда Советы отклоняли ельцинские кандидатуры. Но Президент все равно производил назначения, нарушая свой Указ от 22 августа. Например, Главой администрации Пензенской области без согласия Облсовета был назначен Александр Кондратьев, бывший Генеральный директор Пензенского территориального производственного объединения бытового обслуживания населения «Пензбыт», организатор Пензенской товарно-сырьевой биржи[148].

До поры можно было ссылаться на отсутствие нормативно закрепленной процедуры согласования. Или вообще на право Президента пренебрегать установленным им же порядком – в тогдашней обстановке такой аргумент был уместен. Но 1 ноября Съезд принял Постановление «Об организации исполнительной власти в период радикальной экономической реформы»[149], которым ввел мораторий на выборы всех уровней (см. далее) и обязал Президента назначать глав администраций только по согласованию с Советами и с учетом «мнения народных депутатов РСФСР от соответствующей территории». Ельцину пришлось в развитие этого Постановления 25 ноября 1991 г. издать Указ «О порядке назначения глав администраций»[150]. В нем было зафиксировано, что 1) представление Президента о кандидатуре на должность главы администрации может рассматриваться Советом не более 10 дней, 2) кандидатура считается согласованной, если за нее проголосовали более половины депутатов, присутствующих на соответствующем заседании. 3) в случае несогласования кандидатуры в установленный срок или ее отклонения Президент вправе внести кандидатуру «на новое согласование» (как новую, так и уже вносившуюся) или назначить исполняющего обязанности главы администрации на один год.

Однако и в дальнейшем Ельцин позволял себе назначать глав без согласия Советов. Так, в январе 1992 г. он назначил Главой администрации Брянской области не согласованного Облсоветом Владимира Барабанова (зампред Райисполкома с 1989 г. народный депутат России с 1990-го, Представитель Президента в области с 1991-го)[151].

Назначенцев 1991–1992 гг. можно разделить на три условные группы.

К первой, самой многочисленной, относились бывшие председатели региональных исполкомов – Павел Балакшин (Архангельская область), Владимир Бирюков (Камчатская область), Анатолий Гужвин (Астраханская область), Василий Десятников (Кировская область), Виктор Михайлов (Магаданская область), Юрий Ножиков (Иркутская область)[152], Леонид Полежаев (Омская область), Анатолий Тяжлов (Московская область), Александр Филипенко (ХМАО), Иван Шабунин (Волгоградская область)[153] и др. Всего их было 25. К ним примыкали бывшие председатели региональных Советов – Виктор Берестовой (Белгородская область), Виктор Калашников (Воронежская область), Виктор Кресс (Томская область), Юрий Шафраник (Тюменская область)[154]. Валерий Арбузов (Костромская область) и Эдуард Россель (Свердловская область) совмещали председательство в Советах и исполкомах. Виктор Ишаев (Хабаровский край) и Михаил Кислюк (Кемеровская область) были заместителями председателей исполкомов, Александр Беляков (Ленинградская область) – Заместителем Председателя Облсовета. В эту же группу нужно включить бывших советских руководителей городского уровня – Анатолия Лисицына (Ярославская область; и.о. до сентября 1992 г.), Константина Титова (Самарская область), Вадима Соловьева (Челябинская область)[155], Владимира Чуба (Ростовская область). И т. д. Почти все они пришли во власть или совершили резкий карьерный подъем в ней во время «перестройки» и благодаря ей. У одних к 1991 г. наладились хорошие связи с ельцинским окружением, другие продемонстрировали лояльность российскому руководству во время августовских событий, у третьих не оказалось конкурентов, четвертым просто повезло[156]. В отдельных случаях Ельцину пришлось назначать даже заведомых оппозиционеров. Например, Виталия Муху (Новосибирская область) и Юрия Горячева (Ульяновская область)[157]. Один одновременно председательствовал в Облсовете и Облисполкоме, другой до июля 1991 г. совмещал председательство в Облсовете и «секретарство». В общем в этой группе были довольно разные люди – и аполитичные «крепкие хозяйственники», и «красные», и «демократы» – и карьеры их в дальнейшем складывались по-разному. И именно из нее вышло значительное число тех, кого потом назвали «политическими тяжеловесами».

Вторую группу составляли народные депутаты России и Союза преимущественно «демократической» ориентации. Как правило, они были выходцами из неполитических элит, чья политическая карьера началась по сути лишь в 1989–1990 гг. Это директора совхозов Аркадий Вепрев (Красноярский край)[158], Николай Подгорнов (Вологодская область) и Владимир Райфикешт (Алтайский край), директор птицефабрики Юрий Белых (Саратовская область), ректор института Юрий Маточкин (Калининградская область), заведующий кафедрой Александр Дерягин (Калужская область), главный врач больницы Владимир Бабенко (Тамбовская область), журналист Альберт Кривченко (Амурская область) и пр. Сюда же само собой следует включить краснодарского Дьяконова и брянского Барабанова. «Депутатство» дало им шансы обзавестись связями и «оказаться в нужное время в нужном месте» (некоторые поучаствовали в избирательной кампании Ельцина 1991 г. в качестве его доверенных лиц) и в результате перепрыгнуть несколько карьерных ступенек. Практически все они проявили себя никуда не годными политиками и администраторами. Кого-то из них Президент отстранил уже спустя год-два (того же Дьяконова он снял в 1992 г.[159]), кто-то ушел сам, кто-то досидел до выборов (1993–1996 гг.) и проиграл их, кого-то «принесли в жертву» в ходе второй президентской кампании[160]. Но были и исключения. Самый успешный представитель этой группы – научный работник Борис Немцов, назначенный вначале Представителем Президента в Нижегородской области, а затем и тамошним Главой администрации[161] (в 1991 г. ему было всего 32 года)[162]. Он сумел стать медиаперсоной федерального уровня, в 1995 г. прошел выборы, а в 1997-ом был взят на повышение[163]. Можно упомянуть еще и одного из выдвиженцев Бурбулиса Михаила Прусака (ему в 1991-ом был всего 31 год), возглавлявшего Новгородскую область до 2007 г.[164]

Третья группа включала провинциальных «демократических» деятелей, не имевших в активе даже «депутатства» федерального уровня – упомянутый «биржевик» Кондратьев, Юрий Власов, 31-летний младший научный сотрудник и областной депутат, меньше месяца проработавший зампредом Горисполкома (Владимирская область)[165], Геннадий Купцов, вузовский преподаватель и областной депутат (Липецкая область)[166], Валерий Фатеев, директор льнокомбината, даже не депутат (Смоленская область); а также попросту случайных людей (к примеру, подвернувшихся в ходе поиска компромисса между конкурирующими группами) – Борис Кузнецов, начальник пароходства и областной депутат (Пермская область), Николай Севрюгин, бывший Начальник Облсельхозуправления, директор совхоза и областной депутат (Тульская область) и пр. Оценивая третью группу в целом, можно сказать только то, что она была во всех отношениях хуже второй и бесславно сошла с политической сцены к началу 2000-х[167].

Жозеф де Местр в свое время писал, что злоупотребления порождают революцию, но революция хуже любых злоупотреблений.

В позднесоветский период номенклатура буквально разложилась заживо. А в ходе «перестройки» в политическую элиту мутным потоком стали вливаться не только оппозиционные активисты, но и авантюристы, криминальные элементы и «городские сумасшедшие».

В итоге к 1991 г. политикум превратился в натуральную клоаку.

После августовской революции возникла ситуация, когда кого угодно могли назначить кем угодно. И назначали. Собственно, подобное всегда происходит после революций. Так и рассуждают, мол, революция создает «100 тысяч вакансий». Другое дело, что послереволюционный «беспредел» опять же всегда заставляет немного по-иному взглянуть на предреволюционные безобразия. И пожалеть о случившемся, пусть и вполне сознавая его неизбежность.

Корпус глав администраций, впопыхах сформированный в 1991—

1992 гг., в целом производил удручающее впечатление. Несколько толковых и порядочных руководителей вроде Ножикова или Кресса терялись в массе ничтожеств. Не лишне будет напомнить, что Ельцин также назначал глав администраций краевых и областных центров, а назначенные им главы региональных администраций в свою очередь расставляли руководителей в районах и малых городах. Так что Россию тогда захлестнула волна некомпетентности.

Оставалось ждать, когда грязная пена схлынет и начнет формироваться новая система. Благо «костяки» новых администраций обычно составляли кадровые партийцы и исполкомовские работники, опытные хозяйственники. А сам Ельцин чем дальше, тем откровеннее тяготился своими «демократическими» соратниками, всегда остававшимися ментально чуждыми ему, воспитаннику номенклатуры.

Не приходилось сомневаться, что довольно скоро «постноменклатурщики» выдавят «демократов» из властной среды либо адсорбируют.

Внести Президенту предложение об освобождении главы администраций от должности были указами[168] уполномочены Председатель Совета Министров РСФСР, Руководитель Администрации Президента и Главный государственный инспектор – Начальник Контрольного управления Администрации Президента[169].

Назначая главами администраций народных депутатов России и депутатов региональных Советов, Ельцин заранее ограничивал себя в праве отрешать их, поскольку по законам «О статусе народного депутата РСФСР» и «О статусе народного депутата местного Совета в РСФСР»[170] их нельзя было увольнять без согласия Верховного Совета или соответствующего регионального Совета[171].

Первым «отрешенцем» стал Калашников, проработавший Главой администрации всего пять месяцев – с октября 1991 по март 1992 г. Его сняли за «серьезные нарушения, допущенные […] при распределении легковых автомобилей, предназначенных сдатчикам зерна и сельхозпродукции, а также использование служебного положения в личных целях»[172]. Вторым отрешили Главу администрации Псковской области Анатолия Добрякова (в советское время работал Директором «Псков-нефтепродукта», получил должность благодаря поддержке «демократов»), обвиненного в причастности к незаконным поставкам топлива и цветных металлов в Прибалтику. Он продержался семь месяцев – с октября 1991 по май 1992 г.[173]

4. Назначение глав администраций Президентом объявлялось исключительно временной мерой. Выборные институты тогда откровенно фетишизировали. Верховный Совет РСФСР запланировал провести повсеместные выборы глав уже 8 декабря 1991 г. (обсуждалась и другая дата – 24 ноября), принял необходимый Закон «О выборах главы администрации»[174] (разрешавший, кстати, проводить безальтернативные выборы – ст. 33) и пр. Но такой подход Ельцина и его команду категорически не устраивал[175], они боялись (и небезосновательно) потерять контроль над ситуацией[176]. Тем более, что предстояли социально-экономические реформы и избирательные кампании могли обернуться крайне неприятными последствиями для федеральной исполнительной власти[177].

28 октября 1991 г. на открытии второго этапа V (внеочередного) Съезда (28 октября – 2 ноября) Президент заявил: «[…] проводить мощные избирательные кампании и одновременно глубокие экономические преобразования – невозможно! Пойти на это – значит, погубить все!»[178]. Депутаты согласились с Ельциным. 1 ноября они приняли Постановление «Об организации исполнительной власти в период радикальной экономической реформы», которое ввело 13-месячный мораторий на проведение выборов всех уровней (кроме уже назначенных выборов президентов и Верховных Советов республик[179] – см. Главу I)[180], а также дополнительно закрепило, что главы администраций назначаются Президентом по согласованию с Советами.

Об отстранении глав в Постановлении прямо ничего не говорилось, но логично утверждать, что оно по факту дополнительно закрепило действовавший порядок (не отменив его и не изменив).

5. Федеративный договор, подписанный 31 марта 1992 г.[181] (в действительности три договора – 1) с республиками (в нем не участвовали Татарстан, чье руководство остро переживало срыв заключения Союзного договора, который должен был «уравнять» бывшие автономии с Россией, и Чечено-Ингушетия, фактически распавшаяся; см. далее), 2) с краями; областями, Москвой и Санкт-Петербургом (в сентябре 1991 г. Ленинград переименовали, «северной столице» вернули историческое название), 3) с ЕАО и автономными округами), и поправки, внесенные в Конституцию Законом от 21 апреля 1991-го[182], трансформировали Россию из полуфедерации в федерацию. Края, области, автономная область, автономные округа и Москва с Санкт-Петербургом стали субъектами Федерации. Хотя и не равноправными с республиками и между собой.

В Конституцию включили раздел VI¹ «Органы государственной власти и управления края, области, автономной области, автономного округа», в которой была соответствующая глава 16² «Краевая, областная администрация, администрация автономной области, автономного округа». В статье 136⁴ указывалось, что администрация подотчетна Совету и «вышестоящим органам исполнительной власти в пределах их компетенции», в статье 136⁵ – что полномочия, порядок формирования, организации и деятельности администрации устанавливается российским законом и что глава администрации руководит администрацией на основе принципа единоначалия.

За Президентом записали права приостанавливать действие актов президентов и Советов Министров (Кабинетов Министров) республик, а также отменять акты краевых, областных администраций, администраций автономной области и автономных округов «в случае противоречия этих актов законодательству Российской Федерации» (ст. 121-8). У Совета Министров Федерации, кстати, к тому времени уже имелось право отменять «противоречащие законодательству» акты администраций (ст. 128)[183].

Закон от 5 марта 1992 г. «О краевом, областном Совете и краевой областной администрации»[184] закреплял обязательную выборность глав администраций («Глава администрации избирается населением края, области на пять лет путем всеобщих равных и прямых выборов при тайном голосовании» – п. 2 ст. 36). Структуру администрации теперь поручили утверждать Совету (п. 3 ст. 35). Глав администраций ограничили и в еще одном важном вопросе – назначения и освобождения от должностей руководителей «органов управления финансами и социальной защиты населения». Эти решения впредь должны были утверждать депутаты (п. 1 ст. 39). У глав осталось право опротестовывать решения Советов (ст. 43), появилось также право вносить на рассмотрение Советов проекты решений (п. 1 ст. 48).

Закон наделил Совет полномочием выражать недоверие избранному главе администрации («в связи с допущенными им нарушениями Конституции РСФСР и законов Российской Федерации» – п. 2. ст. 42), для принятия решения о выражении недоверия были необходимы голоса не менее двух третей избранного депутатского корпуса (п. 3 ст. 27). После выражения главе недоверия Президент мог отстранить его от исполнения обязанностей, а депутаты – запустить процедуру отзыва, то есть специального голосования избирателей по вопросу о прекращении полномочий главы (п 2, 3 ст. 42)[185]. Президент также обладал правом отрешить главу «за нарушение Конституции РСФСР и законов Российской Федерации, актов, принимаемых Президентом Российской Федерации и Правительством Российской Федерации» на основании заключения Конституционного Суда» (ст. 68).

На назначенцев последняя норма, естественно, не распространялась. И Ельцин мог их отрешать, не привлекая Суд.

К тому же он своим Указом от 7 августа 1992 г. утвердил Положение о дисциплинарной ответственности глав администраций[186] (согласно которому Президент – по собственной инициативе или по представлению Главного Государственного инспектора – Начальника Контрольного управления Администрации Президента либо представителя Президента в субъекте Федерации – мог как отрешать назначенцев, так и применять к ним другие меры дисциплинарных взысканий: замечание и предупреждение о неполном служебном соответствии).

Закон «О краевом, областном Совете…», безусловно, не применялся в отношении ни ЕАО и автономных округов (для них планировали принять отдельные законы), ни Москвы и Санкт-Петербурга, ни республик. Последние, согласно Конституции, должны были самостоятельно определяться с организацией власти, в том числе исполнительной.

Чечено-Ингушетия еще в сентябре 1991 г. фактически распалась на две части. В чеченской части бывшей АССР из-за преступного попустительства (либо благодаря преступному потворству!) отдельных федеральных руководителей был установлен сепаратистский и криминально-террористический режим Джохара Дудаева[187]. Там начался антироссийский мятеж[188].

В этой связи возникла объективная необходимость выделить вполне лояльную ингушскую территорию в новый субъект Федерации.

Благо в 1924–1934 гг. существовала Ингушская автономная область и лидеры ингушей с конца 1980-х гг. поднимали вопрос об ее восстановлении.

Ингушская Республика была образована Законом от 4 июня 1992 г.[189], а в декабре того же года в Конституцию внесли поправку, зафиксировавшую разделение Чечено-Ингушской Республики на Ингушскую Республику и Чеченскую Республику[190]. С этого времени у нас 21 республика.

До избрания Верховного Совета Ингушской Республики ею должна была руководить Временная Администрация, Глава которой назначался Президентом. В июле 1992 г. Ельцин поставил на эту должность Асламбека Аслаханова.

Но в октябре между Ингушетией и Северной Осетией произошел вооруженный конфликт, спровоцированный требованиями ингушских лидеров включить в состав новой республики территории, некогда заселенные ингушами, переданные Северо-Осетинской АССР после упразднения Чечено-Ингушской АССР в 1944 г. и не возвращенные последней при ее восстановлении в 1956-ом[191]. 2 ноября на территориях республик было введено чрезвычайное положение. Управление Ингушетией передали в руки новой Временной администрации, чьи полномочия распространялись и на Северную Осетию. Ее последовательно возглавляли Георгий Хижа, Сергей Шахрай и др.

Проблема возникла и с Карачаево-Черкесией. В июле 1991 г. ее из автономной области преобразовали в республику. Не успев обзавестись ни Верховным Советом, ни конституцией, она начала раскалываться на «Республику Карачай», «Черкесскую Республику», «Баталпашинскую Республику» и пр. В декабре Облсовет постановил отложить выборы нового Верховного Совета до проведения опроса о сохранении единства Карачаево-Черкесии. В этой ситуации Центр пошел на нестандартный шаг. В январе 1992 г. (с согласия Облсовета) Ельциным был назначен «на срок до проведения выборов и избрания Верховного Совета» исполняющий обязанности Главы администрации Карачаево-Черкесской Республики – Владимир Хубиев, с 1979 г. возглавлявший Облисполком[192]. Главой республики, впрочем, остался Председатель Облсовета Виктор Савельев (избранный в 1991-ом). Хотя бы только потому, что Хубиев был лишь и.о.

Опрос прошел 22 марта 1992 г. Большинство жителей высказалось за сохранение единства республики. Выборов за этим, однако, не последовало. Вместо этого по инициативе карачаево-черкесских депутатов Верховный Совет России в декабре принял Закон, наделивший Облсовет полномочиями Верховного Совета Республики[193] (в январе 1993 г. преобразованный Совет переизбрал Савельева Председателем, а Хубиева назначил Председателем Совета Министров).

В Москве в июне 1992 г. ушел в отставку Мэр Гавриил Попов[194]. Вопрос о преемнике не вставал. Ведь имелся Юрий Лужков, избранный в 1991-ом в паре с Поповым Вице-мэром, а затем возглавивший Правительство города. Он пользовался уважением у столичной и федеральной элиты и, главное, был на хорошем счету у Ельцина. Переход власти от избранного Мэра к избранному Вице-мэру оформили президентским Указом[195] о возложении на Лужкова обязанностей Мэра и назначении его Главой администрации Москвы (таким образом заодно была учреждена новая должность)[196].

В декабре 1992 г. Москва и Санкт-Петербург стали называться городами федерального значения[197], тогда же их окончательно приравняли к краям и областям, а следовательно, мэров – к главам администраций.

6. По истечении моратория повсеместных выборов глав администраций так и не провели.

Отношения Президента и депутатского корпуса к середине 1992 г. были уже очень сильно испорчены. В Верховном Совете, который возглавлял (с 1991 г.) амбициозный Руслан Хасбулатов, постоянно критиковали либеральные реформы, крайне непрофессионально (по существу вредительски) проводимые группой либеральных энтузиастов во главе с Егором Гайдаром (выдвиженцем Бурбулиса)[198]. Депутаты требовали перераспределить в свою пользу полномочия по формированию Правительства и т. д. В этой связи стали обсуждаться сценарии роспуска Съезда и Верховного Совета и импичмента Президента.

Первое столкновение произошло в ходе VII Съезда (1-14 декабря 1992 г.) Ельцину пришлось выдержать несколько болезненных ударов. Кроме прочего, во-первых, депутаты оценили работу Правительства как неудовлетворительную. Во-вторых, они не утвердили Гайдара Председателем Правительства. В-третьих, им не хватило всего нескольких голосов (от трех до пяти – по разным источникам) для того, чтобы принять поправки к Конституции, представляющие Верховному Совету фактически равные с Президентом права при назначении Председателя Правительства, его заместителей и ключевых министров. В-четвертых, ими были приняты конституционные поправки о праве Верховного Совета приостанавливать действие президентских указов и распоряжений до разрешения Конституционным Судом дел об их конституционности (п. 19 ст. 109), о незамедлительной отставке Президента в случае принятия им решения о роспуске или приостановлении деятельности любых законно избранных органов государственной власти (ст. 121-6) и т. д.[199]

10 декабря Президент попытался сорвать заседание Съезда, уведя из зала своих сторонников. Но кворум сохранился.

В этот же день, что важно, Съезд принял Постановление «О главах администраций»[200], которым объявил «нецелесообразным» проведение повсеместных выборов глав на период до новых выборов в Советы, то есть продлил мораторий до 1995 г. Даже непримиримые противники Ельцина тогда понимали, что рисковать остатками стабильности нельзя. Хотя, вероятно, лидеры депутатской оппозиции просто решили, что их главная задача – «свалить» Президента, а выборами можно будет заняться после.

Вместе с тем в этом Постановлении от 10 декабря указывалось, что, если 1) Совет выразил недоверие главе администрации, 2) полномочия главы прекращены досрочно, 3) истек срок полномочий исполняющего обязанности главы, а также если 4) назначение главы в свое время было произведено Президентом с нарушением положений его указов от 22 августа и 25 ноября 1991 г., Советы вправе назначить выборы, которые будут проводиться согласно Закону «О выборах глав администраций». Альтернатива – обращение к Президенту с просьбой поставить нового главу. Заодно Ельцина обязали согласовывать с Советами свои решения об отстранении глав.

Последняя норма, правда, согласно договоренности Президента и депутатов, оформленной 12 декабря Постановлением «О стабилизации конституционного строя Российской Федерации» должна была начать действовать лишь после выборов Советов новых созывов[201].

Это же Постановление «заморозило» вступление в действие ряда конституционных поправок, принятых Съездом, и определило компромиссный порядок подбора кандидатуры Председателя Правительства. Новым премьером стал Виктор Черномырдин.

Ельцин потерпел поражение, но понес меньшие политические потери, чем ожидалось.

11 апреля 1993 г. прошли выборы в Красноярском крае, Амурской, Брянской, Липецкой, Орловской, Пензенской и Челябинской областях (в Красноярском крае, Амурской, Брянской и Челябинской областях потребовались вторые туры, их провели спустя две недели), 25 апреля – в Смоленской области. Во всех этих регионах Советы конфликтовали с назначенцами и потому с энтузиазмом воспользовались новым правом. С одобрения Президента или без такового[202]. Красноярский Вепрев добровольно ушел в отставку в январе 1993 г. Липецкого Купцова в 1992 г. отстранил Ельцин, пойдя навстречу Облсовету[203]. Смоленскому Фатееву Облсовет выразил недоверие. Главы администраций Амурской, Брянской, Пензенской и Челябинской областей (Кривченко, Барабанов, Кондратьев и Соловьев) были назначены без согласия депутатов. Орловская область за 1991–1993 гг. не получила главы администрации – полтора года его обязанности исполнял Николай Юдин (бывший директор ПТУ, на «демократической волне» поднявшийся до председательства в Горсовете и Горисполкоме Мценска, а затем и до губернаторства.)[204].

Ельцин мог записать в свой актив только победу в Красноярском крае и.о. Главы администрации Валерия Зубова (экономиста «демократических» взглядов, бывшего Декана Экономического факультета Красноярского государственного университета, в 1992 г. назначенного Заместителем Главы администрации; набравшего в первом туре 21,2 % голосов, во втором – 73,1 %)[205]. В остальных регионах главы и и.о. проиграли (в Челябинской области Глава администрации не баллотировался – см. далее). В Брянской области выбрали народного депутата России Юрия Лодкина (первый тур – 29,3 %, второй – 51,4 %), в Орловской – бывшего Первого секретаря Обкома (успевшего в 1989–1991 гг. поработать Секретарем ЦК и членом Политбюро) Егора Строева (52,9 %), в Челябинской – бывшего Председателя Облисполкома, Председателя Облсовета Петра Сумина[206] (первый тур – 58,4 %, второй – 48,2 %[207]). Все трое, особенно коммунист Лодкин, были оппозиционерами [208]. Нельзя было отнести к числу сторонников Президента и новых глав Амурской, Пензенской и Смоленской областей, соответственно, Александра Сурата (бывшего Заместителя Главы администрации; первый тур – 31,2 %, второй – 51,7 %), Анатолия Ковлягина (бывшего Председателя Облисполкома, народного депутата России; 71,0 %) и Анатолия Глушенкова (Директора Смоленского завода холодильников; 41,2 %). Избранный в Липецкой области Михаил Наролин (Первый заместитель Главы администрации; 49,8 %) воспринимался как относительно нейтральная фигура (но «демократом» он не был точно).