Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

 – знаешь, мой милый? – я учредила премию имени Берии и присвоила ее тайно Сисину – что ты несешь! – несерьезно насупился Жуков – не гнушались и самогоном – Крокодил находила в детях грубую неокультуренную витальность – и надо сказать ласковое слово народу – приветливо улыбнуться алкоголику в электричке – но я не люблю рожу русского современника – она противилась деторождению – пусть будет так, как есть – пусть будет мелкая любовь – доживи до старости, до болезней – вокруг тебя все подохнут – тогда снова можно жить – разыграть карту снисходительности? – навсегда останется слепая воля к жизни – никто не пойдет за тобой – кроме привилегированной роты самоубийц – те будут услышаны и обласканы – привлечены, возвышены – думал Сисин, высоко облетая голубую планету – ему было неприятно взять в руку этот мокрый, колючий, пульсирующий комок – проносясь над водами – зависая над заунывными сопками Аляски – дивясь отмытым, причесанным эскимосам – зависая над Альпами – над этой глянцевой обложкой швейцарского шоколада – или – оставить их в покое? – простой русский мент, хам – завсегдатай наездов и расчленений, обесценивший жизнь до ломаного гроша, знает лучше всех – унижение, болезни, смерть – единственно правильные состояния – и неловко сказать: это, братцы, хуйня – потому что у тебя нет «братцев» – на Сисина нахлынули антисисинские мысли – ты самый умный – шепнула Крокодил: – я твоя сексуальная изнанка – теперь он выступал без зеркал и стиля – роман Жукова – писали газеты – определенно не удался – он натужен – забавна поначалу идея полного уничтожения человечества, хотя со времен Герострата – мы думали, он сильнее – а так, стайка любовных историй – никакой новизны – потуги – иди сюда, интеллигентная девочка – я дам тебе автограф – не потому что я Внук Божий – а потому что ты дура – идите ко мне – я подпишу вам ничего не значащую книжку – когда начались голоса поднебесья – я сказал: – пусть живут и мучаются, как мучались – я? – вы что! – ва бене[19], Жуков – почему я решился всех отправить в газовую камеру в качестве подарка к юбилею? – ты напишешь мою биографию – в ней ты скажешь, что я тебя никогда не трахнул в твою тухлую жопу – нет – ради обрывка правды ты даже расскажешь о том, как мы вместе ебли твою будущую Софью Николаевну – на диванчике – или не расскажешь – тут тихо, Жуков – Сисин дико озирается – они сидели на даче – за окном лежит снег – на даче хорошо – тепло – тихо – Манька мне всегда говорила – ну скажи: как тут тихо – как тут тихо – она хохотала – задвинуть всех в газовую камеру – но я медлил – не подавал знака – российский опыт убог и непоказателен – нет – конечно, он в меру забавен – со всякими там пертурбациями – но мне хотелось покататься – отдохнуть – я европеец по образованию – Жуков пристально вгляделся в Сисина – продолжай! – а ведь ты спаситель человечества – продолжал Сисин – забудем о бабах – примирительно сказал Жуков – какое дело, что ты меня выеб – я расслабился – ты меня трахнул – нет, Жуков – сказал Сисин – ты рыцарь – ты герой-соорудитель – ты Юрий Долгорукий! – как не хватает мне этой веры в жизнь – как корчусь я – ползаю вокруг крашеных баб – оторваться не могу от пизды – это правда! – воскликнул Жуков – надо восстанавливать Россию – надо начинать ее ренессанс – надо.

Давай лучше вспоминать прошлое – предложил Сисин – давай вспомним, как дрались с Рожновым – как он пробил мне голову бутылкой водки – чуть не убил – почему ты любишь говорить только о себе? – потому что я Внук Божий – я бессмертен, хотя мне придется принять от тебя мученическую смерть – от меня? – изумился Жуков – от тебя, дорогой, от тебя – ну, знаешь! – во-первых, так не интересно – все знать наперед – не интересно? – сказал Сисин – но таков уж порядок – помнишь слепого старикашку с Мясницкой? – тот что говорил? – старикашка был фаталистом.

Сисин вышел на дорогу самостоятельной жизни – он был веселым, радостным, холодно любопытным человеком – Сисин никогда не допускал мысли, что Рожнов был его учителем – они близко дружили – Рожнов пил и, когда пил, становился воинственным – его траектория нашла свое отражение в сисинских заметках, до сих пор не опубликованных: – в России много гуманитариев, но Рожнов один – его уникальность, беда, вознаграждение – его ум – ум – его же собственная вершина – все остальное располагается по склонам – склоны живописны и привлекательны – они возделаны академическим трудом – склоны – мир его книг – ум правит этим миром и возвышается над ним – Рожнов искал, нашел, потерял – вот сущность его научной работы, которая подытожена в виде трех книг, написанных в разное время – конечно, это духовное странствие – конечно, оно совершено автором-пилигримом в лучших традициях русской интеллигенции – жизнь Рожнова сложилась на редкость удачно – родившись перед самой войной в Ленинграде, проживший там (за исключением эвакуации) юные годы, затем эмигрировавший в Москву, Рожнов уже в семидесятые годы занял прочное, привилегированное место полуофициального гуманитария – полулюбимого, полугонимого культурным истеблишментом – промежуточная позиция обеспечила ему максимум свободы в тогдашней России – политически он никогда ею не злоупотреблял, но писал с такой непринужденной осмотрительностью и независимостью, что стал если не кумиром, то образцом поведения для либеральной интеллигенции – он создал себе старомодную, чуть «юродивую» профессорскую нишу, забыв и вспомнив одновременно о среде своего обитания, обратившись к парабольным размышлениям о смысле и назначении человека – в Рожнове изначально присутствовал притягательный и плодотворный дилетантизм несостоявшегося философа, который предпочел этнографическую метафору логике, фольклорный образ – доказательству – в результате очень русский вариант поисков истины, доверчивая и бескомпромиссная вера в слово – редко встретишь ученого, который бы так обожал мыслить в стиле, как Рожнов – так можно обожать есть, к примеру, в жару арбуз – и если точная мысль приносит радость, то ее результат, по Рожнову, способен приблизить человека к блаженству – избрав нехитрую параболу этнографической экспедиции, Рожнов доходил до апокалиптических видений России, от которых трудно оторвать взгляд – впрочем, поиски остались поисками – за одной оболочкой тайны скрывалась другая, третья, целый ряд тайн – но как бы строгий этнограф ни намекал Рожнову на некорректность сопоставительного метода, для молодого Рожнова будущее обещало новые открытия – во второй книге сильно повзрослевший автор находит даже больше, чем ищет – назовем эту часть русским апофеозом – Рожнов до предела использовал русскость своей экзистенции на благо теодицеи – то есть он использовал Святую Русь по ее прямому назначению – шутя и всерьез Рожнов изобразил все преимущества русского образа жизни в сравнении с нормальным, обыденным существованием – излюбленным рожновским собеседником становится народ, который чем больше пьет, тем глубже мыслит – в конечном счете Рожнов зовет к примирению с действительностью почти что по-гегелевски, но с гораздо большим куражом – истина найдена – творение, Творец и русский вариант человеческой твари «оправданы» – только голова болит с похмелья – не беда – Рожнов готов дать практический рецепт: с утра выпить столько же и того же, что пилось вечером, и снова можно жить дальше – а если учесть, что народ накануне зашел за литр, то крепость русского человека становится очевидна каждому – статьи Рожнова в третьем томе – грустное зрелище – они выглядят совершенно «свободными» – цензура, как внешняя, так и внутренняя, полностью отменена – можно печатать самые непечатные слова, говорить откровенно о политике и т. д. – но Рожнов решительно изменился – потеряв чистоту своей роли, разгерметизировавшись, он философствует уже по любому поводу – из «слушателя» он стал признанным ученым – его собеседники если и не шестерят, поддакивая ему, то, во всяком случае, слушают его с почтением и без иронии – в душе же академика наблюдается полный хаос – это подлинная драма тщеславия и деконцентрации сознания, корни которой сыскать нелегко – в итоге, мир книги разомкнут, в него залетает все что угодно – духовное странствие превращается в маньеристский калейдоскоп, насыщенный, впрочем, блестящими наблюдениями, остроумными мыслями – казалось бы, напрашивается поучительный вывод: тщеславие и истина несовместимы (чем не истина?), но создается впечатление, что исповедальная «самокритика» ведет Рожнова к гораздо более серьезному методологическому сомнению относительно самой возможности рационального постижения истины – зато совершенно неожиданное заключение книги обрадует оптимистов и любителей России – ее (судя по заключению) охраняют отныне ангелы – тоталитаризм не вернется на русскую землю – возможно, это и так – а может быть, это тонкая шутка умного Рожнова – пройдет еще лет тридцать – я не увижу, но ты, может быть, увидишь, Верочка – помяни мое слово, что через тридцать лет женщины займут в мире неслыханную власть – их сумасбродные прихоти и капризы станут для нас мучительными законами.

Они сошлись, несмотря на разницу лет – Сисин бредил Рожновым – Рожнов с оговорками признал Детей – Сисин возвел оговорки в дефицитную степень признания – он мечтал о такой дружбе – об идеальных связях – Жуков тоже дал ему немало – он дал Сисину дотронуться до земли – с красными ниточками сосудов вокруг носа Рожнов был непрост – Сисин недоумевал, почему тот общается с патриотами – не любит интеллигенции – что общего у тебя с властью? – у Сисина ничего не было общего – Сисин так до конца Рожнова и не понял – у того была «пионерская» вера в культуру – они много говорили – ничего не осталось – запомнилась какая-то высокопарная заумь – вроде фразы о том, что ничтожная испорченность текста из технического недоразумения превращается в онтологический «надрез» – об опечатке как уключине трансцендентности – гости съехались на Рождество, как на маевку – Сисин стыдливо гордился своей принадлежностью к элите – знаменитости у Риммы Меч были отборные – принадлежностью к элите через пизду гордилась и Крокодил – Сисин дал задание Крокодилу и Бормотухе унизить Маньку – она пьет сильно – сказал им Сисин – нассыте ей, девки, в рот – предложил Внук Божий – в общем, создайте что-нибудь симпатичное – будь-сделано! – козырнула Крокодил – Бормотуха становилась все более загадочной – выйдешь из дома в центре города, и сразу лопухи – жаловалась она по телефону – содержатели ее побросали – выпрыгнув из дурдома, спустившись по простыне, она приползла к Сисину – ты жрала колеса, сидела на игле – ну тебя на хуй – сказал ей Сисин – после Детей началось – Рожнов тихонько отошел в сторону – устранился – Сисин пролетел – у него не стало будущего – ночью Сисин написал Рожнову дружеское издевательское послание – Рожнов, похожий на белого офицера, лежал на раскладушке и курил папиросы – скрипя пружинами – Сисин перерос Рожнова – на Рождество было роздано много подарков – Сисин получил от Риммы карманное зарубежное Евангелие и сунул его в карман брюк – впоследствии Сисин нашел, что это было достаточно провинциальное собрание – но тогда жажда славы все затмевала – Сисин знал, что Крокодил станет свастикой новой культуры – знаменитостям все прощалось – людей нужно истребить – истребитель плакал перед телевизором, когда запретили КПСС – силы метафизического политбюро считали Сисина своим избранником – как технически извести человечество? – как в самый кратчайший срок уничтожить всех? – есть масса аргументов в защиту полной гибели юманитэ – вот краткие тезисы: – а) предложить Герцену, Бакунину, Суворову устроить суд над мировой культурой – б) передать Бормотухе длинную СУХУЮ простыню – Рожнов схватил бутылку водки и запустил в Сисина – была ли бутылка полной? – бутылка водки или из-под водки? – был ли готов Сисин к смерти? – никак нет – с какого расстояния бросил Рожнов? – с минимального – к тому времени гости уже разошлись – осталось несколько пьяных – ушла партия умеренных: сатирик с джазовым критиком, мечтавшие спрятаться от погромов под сенью правительственных штыков – ушли радикалы в лице двух философствующих христианок – одна высокая, с пучком – другая пучеглазая, толстенькая – ушел фотограф – рискуя жизнью, он увековечил события в Новочеркасске – ушло «новое имя», культуролог Барлах – Римма Меч ему особенно симпатизировала – ушел в небытие полковник Рубинский, на примере которого Сисин понял свои возможности – медовый месяц он провел в армии – под Тамбовом – в Тамбове у него двоюродный дядюшка – патриот Тамбова – в) цель жизни – оправдание местожительства – sic.

Что такое твист? – беззастенчивая демонстрация половых органов – майор вышел из-за трибуны, стал танцевать – утром Сисин явился на сборный пункт – царило приподнятое фальшивое настроение – пахло туристическим походом – майор прочел веселую лекцию о непотребстве западного образа жизни – ехали с Павелецкого вокзала – Рожнов бросил бутылку с близкого расстояния – бутылка была полна водки – мы не привыкли думать о людях плохо – любой обыватель думает о людях плохо – Сисин был доверчивым человеком – по ночам ему снилось, как он мирится с властью – он бы охотно протянул руку и Гитлеру – американцы запустили на Луну американца – в тамбовской дивизии был объявлен траур – ходили как в воду опущенные – возмущались, что радио сообщает о полете – находили это неприличным – Крокодил приветствовала антидемократический государственный переворот джином с тоником – Спиридонов тоже придерживался сильной теории чем хуже, тем лучше – он куда-то закопал свою душу и теперь стеснялся перед мужчинами появляться в нижнем белье – ушли, позевывая, писательские жены – спермоприемник русской литературы – бутылка попала Сисину в голову – попади она в висок, Сисин бы скончался – но она попала в затылок – каким образом бутылка попала в затылок, если он стоял лицом к Рожнову и никуда не бежал, не веря до последнего мгновения, что Рожнов бросит бутылку? – ну, не совсем в затылок – Сисин смертельно побледнел и стал обливаться кровью – он, как назло, надел белую рубашку – бутылка разбилась – хлынула кровь – Сисин лишился учителя – потекла водка – отсутствующая на общем празднике Ирма отнеслась к происшествию с удивительным легкомыслием – а ведь Сисина могли привезти домой мертвым – или полуживым – Рожнов вышел триумфально из комнаты и в коридоре закурил папиросу – теряя много крови, Сисин отправился под руки в ванную – многие западные интеллектуалы были не так уж не правы, приветствуя нацизм и коммунизм – в конечном счете приходилось выбирать из двух зол меньшее – очищение или окончательное торжество буржуазии? – Сисин выступил у Сары в популярной программе из Парижа – к его удивлению, дискуссия не удалась – французские журналисты не удосужились прочитать Век Пизды – поначалу они задавали уклончивые вопросы – они были похожи на школьников, не выучивших урок – но потом их понесло, и они не могли закрыть рот – они заранее все знали лучше всех – казалось, они родились с идеей ВП в голове и ничему не удивлялись – к концу передачи они считали, что идея ВП давно устарела – ничего, сказала Сара, зато ты был хорошо подстрижен – Сисин залил всю рубашку – ему никто не сочувствовал – на счастье, тут же оказался Жуков – Жуков никогда не играл роль шестерки – тем не менее Римма Меч после драки объявила его агентом КГБ – та же Римма считала Сисина агентом ЦРУ – ему подчинялся (по ее словам) весь корпус американских журналистов в Москве.

Куда приятнее было быть агентом КГБ – но выбирать не приходилось – Сисин провел в ванной полтора часа – залив всю ванную множеством крови – странное дело: – никто не захотел оказать ему помощь – думая об этом позже, Сисин сжимал кулаки – сраные знаменитости! – им было насрать на молодое дарование – размер которого никто не заметил – Сисин изначально находился на подозрении у этой публики – он еще не написал свой ВП, а они уже сомневались в его моральных качествах – Сисин никогда не чувствовал себя таким одиноким, как в ванной, проливая невинную кровь – кровь перестала течь к утру – Жуков бегал вокруг с виноватым видом – ему опять не удалось попасть в центр внимания мировой общественности – Рожнов заперся в комнате вместе с юристкой – во время поездки в Гданьск Сисин напился до умопомрачения – Сисин пил редко, но, когда напивался, он напивался чудовищно – произошла встреча русских и польских интеллектуалов – встреча была первой и последней в тысячелетней истории двух стран – от важности события Сисин потерял контроль над собой – меня Анджей напоил – пили водку – обнимались с Анджеем – Анджей стал сенатором – но по-прежнему левачил – категорически не употреблял галстук – из форпоста иностранных газет, американских фильмов, джаза и частных хлопув[20] Польша быстро вырождалась в затрапезную республику – Анджей забурел, оставшись без подпольного ореола – Сисин хотел было сказать ему про Прагу – но ему было жалко Анджея – сенатора затрапезной республики – Анджей не знал, обниматься ли с ним или как? – Сисин только пальцем погрозил и сказал: Прага! – Анджей принялся дико хохотать – Сисин воспринял это как наглую польскую форму смущения – обнялись – я написал для нашего президента речь о Катыни таким образом, чтобы не обидеть русский народ – сказал Анджей – русский народ хуй обидишь – грустно сказал Сисин – напоив Сисина, Анджей ушел спать – тут только русские и стали пить – Сисин с Жуковым танцевали – они любили, выпив, немного потанцевать друг с другом – все хлопали – выступали во Дворце русской культуры – Сисин попросил прощения у поляков за все – после этого делать стало решительно нечего – поздно ночью он явился к Жукову в номер – Жуков тоже был совсем пьяный и даже не мог снять носки – Сисин завел разговор о дружбе – почему ты не сказал, что Оля покончила с собой? – какая Оля? – не понял Жуков – твоя первая жена – какая дружба, если ты мне не сказал? – Жуков обещал ударить его в морду – бей! – Жуков не ударил – почему ты не сказал, что Оля покончила с собой? – Жуков снова обещал ударить его в морду – бей! – Жуков не ударил – вместо этого он по-дружески залез в постель и отвернулся к стене – Сисин еще долго приставал к нему с вопросами – проснулся он в своей комнате уже за полдень – ботинок не было – ничего не было – он что-то перепутал – лежал и думал: – на самом ли деле он терзал Жукова? – Римма Меч сказала, что, если она посмотрит на машины политбюро специальным взглядом, они испепелятся – Сисин обрадованно: – ну, посмотри! – умоляюще: – ну, пожалуйста! – все гости посмотрели на него, как на убийцу – в тот вечер Жуков был на стороне Сисина до конца – было очень темно и холодно – казалось, зима установилась в России навечно – кровь перестала течь – Сисин порезался во время бритья – он порезался возле адамова яблока – он плохо брился – он так и не научился ни бриться, ни завязывать шнурки – не хватало жизненного терпения – горбоносенькая она-она первой сказала с итальянской прямотой: ты не умеешь бриться – вокруг ее дома рос столетний бамбук, как во Вьетнаме – неудачная паучковая разновидность – незрелые грудки – костистость – убогий подбородок – она сама тяготилась своим лицом и мечтала его поменять на какое-нибудь получше – из первого попавшегося фильма, который они смотрели вдвоем – слишком много родинок, похожих на прыщи – раковые зародыши – все-таки горбоносенькая слишком судорожно трахалась – худые любят спазматично – перед зеркалом он наклеил пластырь на горло – явился на сборы – как он чувствовал себя в медовый месяц? – умеренно счастливым – Ирма – он безумно любил Ирму – она невероятно чутко спала – так люди не спят – только птицы и прочие мелкие жертвы – Сисин вышел из ванной залитый кровью – в доме все спали – Жуков вытянулся по струнке – вольно! – они закурили – ну, как служится? – да разве это служба? – детский сад! – а что так? – после обеда устраивают мертвый час! – не может быть! – Сисин присвистнул – в отрочестве Сисин ежился от слова «говно» – Сисин растерянно улыбнулся – чуть не убил – ему хотелось обнять и поцеловать Рожнова – погладить его по щеке – Сисин набросал очередные тезисы: увидеть сильную кровь со стороны предков – гиганта-прадеда, витальную бабку – увидеть атеистический триумф родительского эгоизма – посмотреть на детство новыми глазами – увидеть недолюбленность – недоцелованность – услышать гнусные истории о похотливости матери – живописующей невестке (Ирме) половые сношения с отцом – в порядке защиты секса в третьем возрасте – увидеть Жукова, борющегося со своим тщеславием – в борьбе с тщеславием теряющим свои силы – свой скромный дар сильного второстепенного писателя – только после того, как залезешь в себя – понимаешь, как невозможно понять себя – Манька играла роль приходящей в ужас от неспособности Сисина сделать что-то еще – она чувствовала угасание его энергии – Сисин спешил оправдаться – каждому выдан один билет – даже тем, кто меняет билеты, выдан один билет менятелей билетов – но ведь я этой недолюбленности в детстве не испытывал – я только очень мучился ссорами родителей – успех Сисина приучил Ирму к мысли, что все можно простить – вплоть до кассеты – только успех утоляет зависть – даже у Сисина вспыхивали краткие зарницы зависти – стальная воля Спиридонова – откуда этот косой взгляд на Воркуту? – почему, думая о ней, я вижу какашку в ее туалете? – забылись все разговоры – почему уничтоженные письма не имеют никакого значения? – но отчего они сами так слабы и беспомощны? – нужен только успех – почему Манька играет роль приходящей в ужас? – и Сисин понимает: больше никто не сыграет подобной роли – ему нужны комплименты тогда, когда он сам начинает все больше сомневаться – в самом себе – в своем ВП – может быть, только тогда – при всей безвкусице этого дела – он соглашается стать сыном Иису са Христа – выбивай дверь – попросил он Жукова – тот просиял от удовольствия команды – чем? – выбивай собой – сказал Сисин – слушаюсь – Жуков разогнался и бросил себя на дверь – дверь заохала, закряхтела, не поддалась – Жуков разбежался снова – дверь сухо треснула – непрочная дверь – на шум вышел заспанный Феликс.

Слушай, Сисин, дурдомы полны сыновей Иисуса Христа – хочешь пополнить их ряды? – христианство теряет свои позиции – или так не мог подумать Жуков? – Жуков за христианство – но Сисин сидел и молчал – я знаю, это не дело – но как быть, если я – это он? – его передернуло от этой (где, как не здесь, пригодится чехо-набоковское словечко?) poshlosti – ёёёёё – все отрицают внешнего Бога – а тут я вваливаюсь – приветик! – юманитэ пошло не по тому пути! – конечно, можно просто махнуть рукой – но не таков русский человек – возомнивший себя – он хочет все переделать – когда не удается – он предлагает свернуть ковер – ему жаль бессмысленной энтропии – зашли не туда, надо уничтожить – быть приятным человеком – пошло – говаривал академик Рожнов – на Гавайях Сисин имел необходимые консультации – он выловил рыбу – его проверили и допустили – и Маньку позвали – мы ей тоже налили – тут Сашенька бросилась на Маньку – схватила ее за сиськи через свитер – только ТЫ мне здесь интересна! – Манька вырывалась с перепуганными глазами – Сашенька ловко залезла ей под свитер, ловя сиськи – та никогда не носила лифчики – она не любила лифчики – в детстве она выдавала себя за мальчишку – сильными ухватками проститутки Сашенька вцепилась в Манькину грудь – Стас, увидев Манькины сиськи, осклабился – Сашенька держала Маньку за грудь – Манькины соски вылезали у нее между пальцев, как сладкие кукиши – она пыталась раздрочить Маньку поцелуями в шею – не так! – у Маньки чувствительны груди – трогай груди, шепнул я Сашеньке – мы со Стасом переглянулись – давайте разденем Манечку, сказал он – давайте! – давайте! – Манька резко выгнулась, выставив голый пупок – зацепила ногой за стол – с него полетели рюмки – мне стало жалко рюмок – ну, хватит, сказал я решительно – Манька вырвалась – Стас увлек ее в другой угол – сводил к шутке – Сашенька облизывалась страшным образом – я веником собирал осколки стекла – Стас повел Маньку танцевать медленный танец – они тихо разговаривали, прислонившись друг к другу – за дружеской беседой он осторожно отстегнул ей большую пуговицу джинсов – я знал, как переключается энергия – от страха и мести она хотела, чтобы ей немножко расстегнули – ладно, подумал я, групповуха так групповуха – Стас расстегнул ей молнию, рассказывая историю, как он посещал не то Фалька, не то Тышлера – художник медленно погружал руку – ой, да ты мокрая! – радостно, с фальшивой невинностью удивился он – такие фальшивые интонации покоряют грошовых баб – но чтобы Манька купилась? – но ведь сидела она в ванной! – я помню эти джинсы, хотя у меня никакой памяти на одежду – в отличие от Маньки, которая помнила все досконально – кто в чем, как и когда – и я думал: – зачем ей помнить? – я думал: – все-таки дешевка.

Стас Найдюк взвалил Маньку на плечо – как лесоруб, отправился вон из комнаты – Манька лежала на плече – крикни Сисин: оставь ее! – все было бы тут же исполнено – Сисин мужественно ничего не крикнул – нет, я «Токаю»! – хорошо, он налил ей вина – подлец, сказала Сашенька вслед Найдюку, я так не играю – Сисин хмуро выпил коньяк, закурил сигарету – из спальни не доносилось ни звука – в конце концов, становится скучно, сказала Сашенька – Сисин был для нее как мебель – она сидела чужая, будто не он только что засовывал в нее пальцы – ну чего, присоединимся к ним? – спросил Сисин нейтральным голосом – Сашенька посмотрела на него с некоторой надеждой – она боялась Найдюка, не осмеливалась вольничать с ним – уходя, Стас добродушно сделал им с Сашенькой ручкой – Манька просто-напросто отвернулась к его шее – душа и туша Сисина осели – ведь до этого Стас заряжал кассеты – смотрели сраные боевики – Сисин с Манькой перемигивались – ясность предельная – художник наслаждался боевиками – ну ты дворняжка! – фыркнул Сисин – Манька фыркнула – Стас стерпел – и – променять меня на дворняжку? – нет, ты смотри, как я закладываю руки в чужие пизды – закладывай со мной – это забавно, дурочка! но слушай команду! – и, когда тебе чужой дядя кладет руку на плечо – с любезной улыбкой говори: не надо – спокойно и уверенно так говори – и все в порядке – или страдай! – приди, поплачься мне, как тебе тяжело, как ты страдаешь по моему поводу – и я скажу: ты правильно страдаешь – потому что ты страдаешь по человеку, который достоин страдания и безоглядной любви – пошли, сказал я Сашеньке – мы вторглись в закрытую спальню – на моей кровати я застал привал романтиков – жанровую картину – Стас гладил черную, как всегда взлохмаченную пизду – Манькины джинсы были приспущены – хуй художника валялся неподалеку, на его ноге, в торчащем виде – сиськи у Маньки тоже по-праздничному торчали – Сисин стремительно определял – было ли положение предтрахательным или послетрахательным? – как будто от этого что-то зависело – возможно, Стас нарвался на сопротивление – вызванное – чем вызванное? – возможно, они принялись было ебаться – но Манька уползла из-под хуя – как это случается со своенравными девушками – ну, братцы, все! – сказал Сисин – поеблись, и хватит – пошли веселиться – без вас скучно – Сашенька высовывалась из-за его спины – это – я! – ткнула пальчиком в Европу на быке – а-а, музейная вещь! – сказал Найдюк – Манька, сморщив нос, посмотрела на Европу на быке – ничего не сказала – Стас державным жестом запахнул халат.

Втроем вернулись в гостиную – Манька осталась в спальне – пусть почувствует себя проституткой – думал раненный в сердце Сисин – выпили по коньяку – Стас как джентльмен предложил Сашеньке пососать Сисину – та без особого желания, но стала расстегивать – они заголились – Сашенька взяла в рот – маленького Сисина – и пососала – и когда сосала – постепенно заводилась – взяла в руку художника – пососала художнику – перекинулась на Сисина – ты посмотри, какая у него большая, толстая пиписька! – сказал Найдюк – Сашенька с томным, ломаным прищуром смотрела – раздались шаги – Манька деловито шла к вешалке – бросила косой взгляд в комнату – кажется, ничего не увидела – или увидела? – это была ее первая попытка бегства в их неудачной жизни – у себя она его гнала – у него бежала – ей казалось, что вера слишком связана с московским снобизмом – снобизм заслонял все – она не верила в Бога и не слишком стеснялась своего равнодушия.

Сисин вышел из комнаты – ты куда? – она возилась с замком – она сказала мужу, что с работы уехала по Золотому кольцу – кажется, в Суздаль – останься, сказал голый снизу по пояс Сисин – нет, ты останешься! – он схватил ее за свитер – зелено-черный – по памяти – которая, наверное, врет – она стала вырываться – он был сильнее – он поволок ее в спальню – рвя свитер – бросил на постель – она поднялась – ребром ладони ударил по шее – она упала – снова встала, с другого конца кровати – Сисин подлетел – говно – сказала она – сука – сказал он – она сапогом ударила по яйцам – попала по ноге – Сисин озверел от ее намерения – кулаком ударил в лицо – она упала на кровать – из носа у нее пошла кровь – ворвался Стас с обрадованной Сашенькой – вы что, охуели?! – уйди на хуй! – заревел Сисин – гости поспешно скрылись – ты, блядь, как ты смела? – а ты? – что я? – зачем полез ей в пизду? – дышала Манька – она никогда не была спортсменкой – захотел и полез – дышал Сисин – вот и я захотела – что ты захотела? ты что еблась с ним? – злобным голосом задал Сисин слабый вопрос – она не ответила – на хуя пошла в спальню?! – она молчала – ты же, дура, так блядью станешь! – Манька вдруг с новой силой ударила его по лицу – очень больно – Сисин взвыл и ударил ее в ответ – та даже подавилась от боли – упала на подушку – не двигалась – Сисин потянулся к Маньке – Сисин сорвал с нее злополучные джинсы, задрал свитер – она лежала, раздвинув ноги и отвернувшись – Сисин почувствовал вдруг жуткое удовольствие – это был один из лучших трахов – все-таки ебля должна быть запретной – но она все равно не кончила.

Проснулся от льющейся в ванной воды – Сисин вышел из спальни – чистоплотный Стас принимал утреннюю ванну – на полу пел транзистор – Сисин присел на желтую табуретку – ну, как тебе Манька? – улыбнулся Сисин – противная девка! – ответил Стас – это обрадовало Сисина – почему? – спросил он вкрадчивым голосом – Найдюк намыливал голову – упрямая осетинка, брезгливо сказал Найдюк – она не осетинка, сказал Сисин – Стас сплюнул шампунем – у тебя что, другой не нашлось? – да она вроде ничего была – тебе тоже, по-моему, понравилась – Стас долго, с удовольствием смывал шампунь – он повернулся к Сисину с новым, как это бывает после мытья головы, лицом: – выброси ее вон!