Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

бумага и не такое стерпит – потом он полетел к ней в ее глупый город – уже прошел год в Москве – она повзрослела – они тайно встретились перед зданием Министерства иностранных дел на Смоленской – она была в длинном, мышиного цвета пальто – как-то сразу настала московская зима – сентябрь у нас херовый месяц – надо сказать, что от Москвы до Смоленска климат почти не меняется – лес стоит, ненадолго разбуженный летом – природа ориентирована на зимы – никаких шуток – ничего вечнозеленого – кроме хвои – а лето – это отпуск – комары – в сыром лесу – к западу медленно нарастает количество усатых мужчин и деревень на чи – Козловичи – усатость – остаток польского влияния на Западной Руси – экскременты отползшей на место Европы – в Смоленске соборы тронуты окошками света – желтые цветочки – поднимающие голову люпины – очень, навсегда сыро – стоит березовый – с елками – лес – Сисин выехал в двадцатиградусный мороз, и до Смоленска было дико холодно в его белых «Жигулях» – в Минске падал хлопьями снег – назавтра они с Ирмой въехали в туман – и ехали в тумане двадцать пять километров – пугаясь грузовиков – когда туман рассеялся – потекли ручьи – земля в середине зимы оказалась зеленой – в Польше с дубов еще не облетели ржавые листья – крестьянки шли с крашеными губами – но лучше, когда солнышко – пуская густой зимний пар, он заправился – под Смоленском – где начинаются горки – он чуть не улетел – было скользко – Сисин активными движениями предложил снять рубаху – розовую – это предложение не встретило сопротивления – в Толочине возникает первый-последний католический костел прямо возле дороги – рядом с детским садом – сюда дошел прибой Европы – два мотоцикла вылетели на трассу – парни с девками – и если второй отстал и затормозил – то первый вылетел прямо под колеса сисинской машины – с другой стороны никто в тот момент не ехал – так что не сбили – мотоцикл полетел через кювет – не сразу перевернулся – поскакал ведьмой по полю – безграничному – ничем особенно не усеянному – поскакал очень быстро – наткнулся на кочку – перевернулся – загорелись в небе голубые трусы летящей через себя белоруски – мотор взревел – ничего не взорвалось – Сисин остановил машину и с бьющимся сердцем побежал через дорогу в поле – предчувствие его не обмануло – у девки все было задрано – городские трусы лопнули на лобке – перед взором Сисина возникла светловолосая красавица пизда – слегка приправленная кровью – ее обладательница была мертва – Сисин быстренько вынул крепкий стоячий хуй – не мешкая и не дроча, засунул его в только что умершую пизду – он знал, что девушкин дух летает где-то низко над головой и забавляется картиной – правда, дух еще немножко взлохмаченный – все так быстро произошло – Сисин вернулся к машине – завел мотор и поехал на Запад – отчего у нее на пизде была кровь? – по дороге спрашивал себя Сисин – с переездом русско-белорусской границы климат решительным образом меняется – именно здесь начинается поворот к лету – поворот к Джотто и Данте – снимая с нее розовую рубаху, Сисин осознал, что вступает в контакт не только с ней, но с целым континентом – у континента были большие молочные груди с маленькими кисельными сосками – крепкий живот пловчихи, с пушком – а также трусики, с которыми Сисин не спешил расставаться – континент вел себя достаточно пассивно и покорно – у него был отличный пупок – континент заранее выделил Сисину право на покорение – однако в рамках приличий и уважения к девичьей скромности – Сисин поклялся соблюсти все ритуалы – он долго обцеловывал и нащупывал континент, пока не предложил ему стащить полосатые полуспортивные трусики – я не могу – слабым голосом сказала она – схватившись за трусики – но ведь мы же все выяснили – сказал Сисин – таща трусы на себя – тут обнаружились волосики светлого содержания – небольшая кущица – столь решительно контрастирующая с обилием Манькиного лобка – всегда несколько взопревшего – сильно прущего черными волосами из тигриных трусов – Кевин Росс утверждал в уединенном баре, с лыжными креплениями на потолке, что это помесь тургеневской девушки – коса – она порой заплетала волосы – с вермонтской молочницей – мы, американцы, считаем, что индейское лето в Вермонте по яркости красок гораздо сильнее русской золотой осени – с законной гордостью добавил Кевин – да ну? – недоверчиво сощурился Сисин – неужели больше красных и желтых оттенков? – а также рыжих, бурых, коричневых, сизых и даже лиловых! – выпалил Кевин – не слишком ли это все вместе пестрит? – поинтересовался Сисин у друга – смерть белоруски привела его к целому ряду философских заключений – например – Сисин придвинулся к Кевину – смерть иноверца, вообще человека другой национальности, девальвируется на треть, наполовину, еще дальше – вот так, голубчик – убили, скажем, мексиканца – негра – китайца – русского – это значит: убили не человека, а что-то другое, менее важное, несущественное – в таком случае труп страшнее смерти – почему ты все время хочешь решать нерешаемые вопросы? – изумился Кевин – у нее было тщеславие юной особы, пускающейся в авантюры с собственным профессором – она хорошо плавала и даже участвовала в соревнованиях – ничего мы не выяснили! – она решительно вновь натянула трусы – ты должен меня понять – Сисин вздохнул и выпил белого вина – она была стерильна, как всякая американка – недаром немецкая она-она сказала про свою пизду, когда он полез к ней – сказала спокойно и дружественно – без тени кокетства или паники – так свойственной Маньке – она не чистая – она ведь не американская – Сисин остался под впечатлением простого грамотного ответа – в ее детстве по разрушенной улице расхаживали жены американских офицеров в шортах и бигудях – они преподавали уроки свободы – превратности свободы не спасли свободный роман – критика писала гадости – он хочет обыграть и обвести всех – его приемы надоедливы, однообразны – все это слишком напоминает – делались различные предположения – у нее были длинные, сильные ноги пловчихи – груди тоже напоминали спортивный снаряд – впечатление было всеамериканским – у них нет настоящего тела – его бездетная Ирма, уже в возрасте и не самая красавица, в горячих ваннах имела успех – Кевин возбудился на его глазах и, повернувшись к Ирме своим полудетским хуем, делал вид, что ничего не произошло – Ирма улыбнулась ему скромной улыбкой и пошла в ванны – Сисин гордился семейным успехом – американки – это спортзал, а не женщины – континент сопротивлялся – они снова пылко поцеловались – снова Сисин стал стаскивать с континента трусы – тут она разрыдалась – я хочу тебя – сказала она – но я не могу – не спрашивай меня, почему – это тайна – какая может быть тайна? – нетерпеливо вскричал Сисин – тише – сказала она – она зашептала ему на ухо, путая английские и русские слова – низким грустным голосом – мне нельзя по контракту вступать в отношения с русскими – на кого ты работаешь? – на National Security – разведчица? – с дьявольским блеском в глазах ахнул Сисин – она молча кивнула – я не одна – нас несколько в школе – ты в самом деле настоящая шпионка? – не поверил Сисин, вглядываясь в чистое, юное лицо – я готовлюсь – сказала она – зачем тебе это надо? – я люблю русскую литературу – но у меня нет денег – они хорошо платят – что ты там делаешь? – я подслушиваю разговоры – какие разговоры? – признавшись, она ослабла и лежала на подушке умиротворенная – ну, разные – под дверью, что ли? – она слабо засмеялась – нет, не под дверью – иначе – на пленке – мне дают пленку телефонных разговоров – междугородных – солдат звонит матери – он отравился, лежит в больнице – я перевожу на английский – или директор ругается по телефону с инженерами – в основном одна глупость – кроме того, плохо слышно – эта русская телефонная сеть – я знаю – но иногда попадаются мелкие детали – которые нужны ведомству – ау! – сказала она – какие у тебя широкие плечи! – ой.

Подвиг разведчицы – сказал Сисин – Берман чистил зубы – конспиративная кличка Воркута? – у Бермана изо рта полезли бело-розовые пузыри – Сисин стучал его по спине – голая утренняя Америка стояла в проеме дверей – Берман с мин дё рьен[17] оглядел ее тело – и отказался взять ее на завтрак – она осталась в гостинице на правах шофера – завтрак затянулся – там был главнокомандующий израильской армией – и его окружение – воинственные, веселые, много читавшие люди – прозорливая Манька ни о чем не догадывалась – возможно, она надувала Сисина со своей стороны – во всяком случае, от нее несло порой нечестностью – к которой Сисин не был вполне готов – он просто не привык – устойчивая нелюбовь местных профессоров к Сисину кончилась его отлучением от летней школы – на следующее лето он приехал к ней на Средний Запад – она встречала его в маленьком аэропорту – Кевин был тайно влюблен в нее – но он уважал свой семейный стандарт – он катался по узкой койке СВ – по дороге из Петербурга в Москву – бил кулаком в подушку – когда узнал о сисинских подвигах – Сисин выбрал новый континент – наверное, он бы остался с этой неудачной человеческой идеей, если бы не подвернулся успех с ВП – головокружение от нью-йоркских небоскребов заканчивалось – слава Калифорнии преувеличена – Флорида плосковата – соревнуясь между собой, русские бросились писать о своих путешествиях – моя дылда была вегетарианкой – никогда не забуду момента ее слабого пробуждения к жизни – у нее была маленькая комната – которую она снимала в квартире пополам с некрасивой подругой – как всякая юная американская студентка, она гордилась своими подругами – читая лекцию ($100), Сисин был удивлен живостью студенческих глаз – оказалось: русские – Россия (подумал он), я все-таки благодарен тебе за твою помойку – она лежала на полу – на широком матрасе – вдруг стала дышать так, как дышит женщина – аy! – до этого она только не возражала – любовь Воркуты была вялой – Господин Великий Новгород! – напрасно думать об Америке как о быстрой державе – они не зря меня отправили в Америку на разведку – уничтожение людской расы я бы начал с Америки – где на вопрос «как дела?» полагается ответить полным враньем – наши славянофилы, конечно, правы – не все в русской жизни хорошо, но в ней есть своя затея – для меня русский похож на греческий или латинский – кивала Воркута – главный довод в пользу России – это языковой довод – внушал ей Сисин – они с полуслова понимали друг друга – Америка полюбила Сисина – но не за главное – главным в Сисине была его книга – получившая большое признание в других измерениях – ВП – мистическая книга – в ней мало кто что понял – ВП – это власть и воля – вместе с тем, не власть и не воля – Сисин готов был начать человеческую породу заново – на новых основаниях – в ноябре Воркута прилетела к нему в Париж – молча шли вниз по Шанзелизе – она поглядывала на американские закусочные, как на подбадривающие маяки – смотри, какой старый драндулет! – ей было нечего делать в Париже, кроме как держать Сисина за руку и радоваться старому «форду» в витрине – в тесной комнате отеля – куда утром ломилась беспардонная горничная-арабка – они говорили на тему детей – у Сисина не было детей – он страдал – у Ирмы совсем испортился характер – Воркута хотела детей – причем навалом – Сисин слушал ее с любезной улыбкой – они стали встречаться в нейтральных странах – их любовь получила продолжение – она приехала в Москву под видом учительницы русского языка для американских дипломатов – время от времени она преподавала язык трем молчаливым, старательным ученикам – но в основном разбрасывала в метро бактериологические бомбы, прикармливала чеченскую мафию, взрывала мосты и виадуки, портила тонны пищевых продуктов, просто вредительствовала – в свои темные (как говорила) делишки она Сисина не посвящала – под утро, воняя взрывчаткой, бегала к нему на свидания – на работу Воркута шла невыспавшаяся – Манька выдвинула ультиматум: – либо женись, либо прощай – никого приличного в округе не оказалось, а ебаться девочке хотелось – прощание затянулось – Маня просто-напросто любила Сисина – его Маляхаху – мы съездили под Чикаго – Воркута показала мне кирпичную школу, где училась – парк, где гуляла маленькой девочкой – пруд, к которому она тоже ходила гулять – она показала мне свои маленькие запястья – мне нравилось, как звучит слово Чикаго – до сих пор философия имени в России сильнее, чем где бы то ни было – Сисин объездил полмира по заданию именно этой прикладной философии – она не что иное, как трафаретное место встречи – родители жили в обычном дощатом доме – ее брат купил себе большое «вольво» и хвастался – американские машины такие безвкусные – захотелось купить что-нибудь другое – родители пригласили их на ужин и ночлег – Сисин несколько волновался при виде будущих родственников – всей семьей они дружно гордились дочкой, которая училась в университете – у ее брата Питера были проблемы с герлфренд – он скоро уехал, внимательно посмотрев на Сисина – замигало – ворвалась старая жизнь – снимали каждое Рождество – сначала была видна беременная мама – еще молоденькая, некрасивая – она работала корректором в пригородной газете – мамаша оказалась очень простой и милой – отец снимал, его не было видно – появился маленький ребенок – это я! – в белом платьице – Сисин похвалил их дочь – у нее большие способности – ей было приятно – всем было приятно – она прилежная – машет рукой умерший дедушка в белой рубашке – благодаря видео он всегда будет с нами – еще черно-белое видео – первые шаги – какие-то родственники – бабушка, которую все уважали непонятно за что – если не за возраст – опять беременная – Питером! – видео стало цветное – улучшилось качество звука – дети качались – стены качались – Питером, у которого проблемы с герлфренд – она всегда была лобастой – снова Рождество – свечи – опять Рождество – торт – все нарядные – я тоже хочу купить камеру – а как там у вас в Москве? – внимательно слушали – каждый ел на коленях – Сисин хотел было – но она, поцеловав его страстно, уклонилась – в родительском доме нельзя – он тихо пописал в уборной и пошел спать – можно вас на минутку! – перед ним вырос ее отец со смущенным видом – ну все – подумал Сисин – началось – я хочу вам что-то показать – как мужчина мужчине – они спустились по лестнице в подвал – американский отец зажег свет – все озарилось – в подвале на полках по стенам сверкали, переливались тысячи пустых пивных банок – сюда я спускаюсь иногда покурить – вино я не пью, но пиво, признаться, люблю – какое больше всего? – я привык к «Бадвайзеру» – может быть, не самое лучшее пиво в мире, но такая привычка – к тому же, цена тоже играет роль – у него были банки всех стран – новозеландские – исландские – таиландские – вьетнамские довоенные – с острова Фиджи – всякие были – чешские были – даже кубинские – только русских не было – Сисин поклялся прислать ему из России пустую банку пива под названием «Золотое Кольцо» – он сказал, что может прислать ему полную банку – но отец сказал, что полная ему не нужна – для коллекции ему нужна пустая – Сисин сказал, что пришлет обязательно с дочкой пустую – а что вы скажете об иностранных машинах моих детей? – у нас в округе особенно японские машины под подозрением – сказал отец Воркуты – все-таки – улыбнулся он – не патриотично – согласны? – Сисин легко согласился с американским патриотом – может быть, инженер надорвался в борьбе за строительство отличных автострад? – в душе любителя пустых банок было что-то глубоко депрессивное, не подходящее к его спортивному экстерьеру – у него была бессильная улыбка отца, у которого на глазах давным-давно изнасиловали любимую дочь – Сисин ответил ответной, но бодрой улыбкой – Воркута сказала родителям полуправду: – Сисин находится в сепарации со своей старой женой – Воркуту с Манькой роднило то, что родители не знали о том, что они обе курили втайне от родителей – впрочем, родители Маньки знали, но делали вид, что не знают – родители Воркуты, честные люди, не знали наверняка – обманывая их, она страдала, потому что белый средний класс в Америке обычно плохо умеет обманывать – отец предложил русскому гостю сесть в кресло – закурили – вообще-то Ирма была несчастна в браке с Сисиным – а Сисин был несчастлив в браке с Ирмой – Сисин увидел портрет Барри Голдуотера на стене, на видном месте, в окружении банок – отец не скрывал своих симпатий и антипатий – наутро – воскресенье – поехали к ее протестантскому пастору в церковь – он оказался славным мужиком – все фермеры и прочие американцы пришли приодетые – задушенные невообразимыми галстуками – с багровыми шеями – после службы пастор сказал проповедь – но не с амвона – все сидели и слушали – нужно не только брать, но и давать – давать – это тоже по-своему брать, только иногда лучше, чем просто брать – у кого есть доллар? – все оживились – полезли в кошельки – пастор взял доллар у задушенного невообразимым галстуком – отдал его другому – но предварительно взял с другого пять долларов – которые он передал третьему – давать надо бескорыстно, не думая о том, вернется ли дар обратно – у кого есть двадцать долларов? – тут все стали улыбаться, потому что двадцать долларов – это уже не шуточные деньги – толстый румяный прихожанин лет 45 дал ему двадцать долларов – но без особого энтузиазма – пастор указал на то, что Христос давал все бесплатно – ничего не брал взамен – Сисин знал лучше пастора, но не хотел вмешиваться – Сисин знал, что Отец, давая, отбирал свободу воли, а это посерьезнее двадцати долларов – давая, он приобретал право суда, а это совсем серьезно – пастор запутался с купюрами и напугал паству – никто не хотел брать назад свои доллары – даже румяный, что дал двадцать – пастор был несколько смущен – но он ловко болтал – язык у него был подвешен – в конце концов, он все-таки разобрался – вернул деньги – это было встречено с сочувствием – пастор ласково пожал Сисину руку – вы still[18] живете в Москве? – что значит still? – с неудовольствием подумал Сисин – если Россия из мягкого дерева и ее можно резать, то Америка – это камень – Америку трогать нельзя – вернулись в родительский дом – перекусить им не предложили, и они сами сделали сэндвичи и поехали в Чикаго – съели сэндвичи на берегу озера, нацеловались после пива – усталые, вернулись в ее маленькую студенческую комнату – ну, как мои родители? – Сисин сказал: замечательные родители – они тебе правда понравились? – Сисин ответил: правда – и бабушка тоже? – бабушка у тебя замечательная – и ты им понравился – мама сказала, что ты вчера сделал ужин – да-да, ты был звездой ужина – Сисин благодарил в машине – машина сломалась – Воркута пришла в ужас – она только недавно стала работать – придется выкладывать деньги, полученные за километры русских тайных разговоров – с замиранием сердца она поехала в мастерскую – назавтра оказалось, что починка стоит недорого – Воркута заметно повеселела – звонила домой под Чикаго – передала маме, что Сисину все очень понравилось – мама даже попросила передать Сисину привет – Сисин сидел на полу, ничего не делал, потому что не знал, чем заняться, и тоже передал маме привет – американской маме большой русский привет – по зимней снежной дороге поехали в Минуоки – вообще в Америке не очень хорошее пиво – даже странно, до чего оно нехорошее – даже свежее – нехорошее – то есть оно не то чтобы плохое – но оно нехорошее – без фантазии – и мы поехали в Минуоки – потому что там вроде бы пиво с воображением – по дороге заправились – съехав с автострады – она спросила, заливая бензин: – а как тебе понравился мой пастор? – правда, он хороший? – он очень хороший – ответил Сисин, снимая снежинки с ее головы – потом мы приехали – пошли вчетвером в бар – она со мной и ее подруга Майя с другом – мы выпили не спеша по три большие кружки пива с чипсами и о чем-то мило поговорили – потом мы сели в машину и поехали обратно – было очень темно – по дороге она меня спросила: – как тебе понравились мои друзья? – как тебе понравилась Майя? – я сказал: – Майя мне очень понравилась – и ее друг мне тоже очень понравился – она сказала, что ее профессор – мой друг Кевин – хочет нас пригласить в арабский ресторан – и мы пошли на другой вечер в арабский ресторан – там были заунывные прекрасные мотивы – мы сидели и ели арабские кебабы – и она сказала Кевину, что я приехал в гости не к нему, а к ней – что было резковато – к тому же Кевин пригласил меня прочитать лекцию – я прочитал – за сто долларов – потому что у них не было больше денег – и они извинялись – а потом мы пошли по магазинам – ей не очень нравилось, что мне нравятся дорогие вещи – она брала какие-то купоны, обещающие скидку, и прятала в карман – когда я ходил по берегу Черного моря – предавая Маньку – я думал – что даст мне Манька? – ничего не даст – что даст мне Воркута? – она откроет мне горизонт – одно утешение: ебать свою законную супругу – получать от этого седые клочки удовольствий – я очень гордился тем, что могу купить ей билет Чикаго – Париж и обратно – но у меня постепенно тупела философия имени – она перестала бояться, что я хочу жениться не на ней, а на американском паспорте – она перестала быть континентом, стала самой собой – немного слишком высокой для меня – нерасторможенной – но я думал, мне все доступно – и я ее растормошу – и она уже начала по-женски дышать – приоткрывать ротик и закатывать глаза – что вызвало у меня на минуту чувство большой к ней симпатии – она стояла и ждала, когда я выйду из самолета – она поцеловала меня – мы сели в машину – она держала в зубах талон от паркинга – когда шлагбаум поднялся, она сказала: – я стояла и ждала тебя – но вместо меня тебя могла ждать другая девушка – одна из них была гораздо красивее меня – это правда – когда я выходил из самолета, я думал, почему она – я первой увидел другую блондинку и подумал – вот бы она меня ждала – она была из более привилегированной, богатой семьи – там банки не собирают – это было видно по ее манере стоять – и тут я увидел свою Воркуту и радостно замахал ей рукой – мы бросились в объятья всем на зависть.

Бормотуха показала свой коронный фокус – она опустилась на дно ванны и лежала под водой – все сбежались смотреть – засекли время – пять – шесть – невероятно! – семь – восемь минут! – выставив попу – все были потрясены – на десятой минуте она медленно всплыла – это я Крокодил, не она – сказала победоносно, выпуская изо рта один фонтанчик воды за другим – лежала в ванне крестом – Крокодил старалась не показать свою ревность – в конце концов, Крокодил писала всего лишь острые статьи – возможно, она дышит попой – объяснял гостям Сисин русалочьи особенности девушки – его самого удивлял не этот общественный показ – он много раз заставал Бормотуху лежащей на дне ванны без единого свидетеля – исключительно ради собственного удовольствия – у нее с Крокодилом тоже были свои периоды – розовые и голубые – после малолеток – после подкарауливания пятиклассниц в школе на Басманной – пошли старушки – возились с дряхлыми вдовами – под видом культурной опеки изучали их анатомию – дальше пошло все подряд – француженки, якутки – трансвеститы с нешуточными хуями – лесбиянки вовсе без всяких хуев – самосодомистки с пальцами в проходе – стажерки, дворянки, прибалтки – парились в ванной, объявленной Сисиным сауной – во время траха якутка Клара буркнула из глубины души: – перестань сюсюкать! – это взбодрило Сисина – якуты, видать, ебутся, не сюсюкая – одни созревали со вздохами, медленно – их нужно было, как авокадо, подержать в теплом месте, не торопить, чтобы дошли – другие зрели с хорошей скоростью – ебались парами, тройками, стайками – никто не отказывался – сосали, лизали, стонали, пукали – выворачивали наизнанку друг у друга пиздячьи губы – трогали бархатные соски – задыхались от страсти, какали на грудь – все протекало мирно, доброжелательно – только раз (да и то tete-a-tete) Крокодил поцарапала морду незаурядной диссидентке Римме Меч – что за разборка у них вышла, никто не понял – но скорее всего с политической мотивацией – ходили слухи: не сошлись на разделе Империи – Крокодил вроде бы хотела вернуть Крым – Феликс дрыхнул на диване – утром Римме было стыдно возглавить антиправительственную демонстрацию на Васильевском спуске – возглавил Феликс – так началась его общественная карьера – Крокодил стала водить престижных дам – спутниц новой, биржевой жизни – они крутили головами в разные стороны, ходили на крепких каблуках – залпом пили шампанское – быстро снимали шелковые трусы – трахались – еблись, как суки – урчали от удовольствия – Сисин был человек настроения – в высшей степени впечатлительный – в своих внутренних переживаниях чрезвычайно сложный – было бы недопустимо ловить его на слове, связывать раз и навсегда однажды сделанными заявлениями – обеспокоенный состоянием друга, он решил поговорить с миниатюрной белобрысенькой Зиной Спиридоновой – больной, с метастазами, Спиридонов больше не был страшен Сисину – мы еще поборемся за него – сказал Сисин по дороге на дачу – мы еще посмотрим, кто кого – он обещал Зине найти светил – в воздухе запахло перепуганной женщиной – перепуганная Спиридонова хотела любви – быстро-быстро дрочила Сисина перепуганной ручкой – упрекала ракового мужа в отсутствии тепла – вообще, в отсутствии – как в отсутствии? – заинтересовался Сисин – он даже отвлекся от процесса – я сама не понимаю – подбородочек Зины подался вперед – обезьянка – милая глупышка – Сисин направил ее в нужном направлении – нет, я дальше идти не готова – не готова так не готова – Сисин не настаивал из-за деликатности положения – они быстро вернулись к нормальной городской жизни – с Катей Барлах вышло более обстоятельно – вместе плавали в ванне – у Кати оказалась мягкая попа – она принадлежала к разряду анальных активисток – по наблюдениям Сисина, это был признак творчески одаренных натур – глубоко запрятанного таланта – у Маньки этих важных наклонностей не наблюдалось – дальше зеркал они не пошли – Барлах, оставленный за столом, делал дневниковые записи – после парилки заявились втроем – Крокодил, Катя Барлах и Сисин – в соскальзывающих полотенцах – полотенца все время нужно было перематывать – Барлах, замысливший описать весь мир, встретил их блаженной улыбкой – а чего ты не пришел? – спросила Катя – мы же не запирались – я заработался – виновато улыбнулся Барлах – я открыл новый квадрат оппозиций – в галстуке, с пробивающейся сединой в бородке, он был похож на очаровательного умного барашка – Сисину он понравился – девки, спать! – скомандовал Сисин – он отправил их в спальню, закрыл за ними дверь – что значит новый квадрат оппозиций? – спросил он, кутаясь в халат – видите ли – сказал Барлах – у меня создалось впечатление, что я нашел новый метод описания мира – он мог бы сохранить его от распада – хорошо-хорошо – сказал Сисин – а какой ценой? – ну, это другой вопрос – а все-таки? – настаивал Сисин – мы соглашаемся на жалость друг к другу – допускаем среднерусскую доброту – затормаживаем развитие жизни – мой вечный студент Красиков – книжник, распродавший свою библиотеку – безработный – так и не удовлетворивший свое желание опиться спиртом – вот точная модель юманитэ – успех наказуем – любовь – преграда для предназначения – Барлах только улыбался – заканчивая неудавшуюся философскую беседу, Сисин сказал: – поднимайтесь на второй этаж – там туалет и чистая постель – Барлах поднялся, но тут же сошел вниз – вам дать зубную щетку? – удивился Сисин – вы бы не могли мне выдать на ночь Век Пизды? – застенчиво сказал Барлах – стыдно признаться, но я не читал – я вам подпишу – Сисин обвел взглядом комнату в поисках ручки – из спальни донеслось непонятное шипение – мужчины переглянулись – мне и Катеньке тоже – попросил Барлах, вынимая ручку из внутреннего кармана фирменного пиджака «Москвичка» – вы бы не возражали поставить ее имя впереди моего? – премного благодарен – Барлах направился к внутренней лестнице – взявшись за перила, он остановился, расстегнул свой учительский портфель – Барлах давал частные уроки – возьмите крем – он протянул желтую баночку Сисину, не глядя ему в глаза – без крема Катеньке больно – я знаю – улыбнулся Сисин – ну, тем более – Барлах горестно поднял брови – Барлах читал всю ночь напролет – утром за чаем признался, что не мог заснуть от волнения – очень хвалил – я от вас, честно сказать, не ожидал – у вас вид, простите, вертихвоста – невыспавшиеся девки дружно захихикали – но был полностью не согласен – он ушел с приятным отекшим лицом – потом все-таки не сдержался – развелся с анальной активисткой – мы их всех обсуждали с похмелья – этот мудак и та тоже дура – все мудаки – потому что мы всех их раком – раком.

Первым делом, первым делом самолеты – он становился легкой добычей метафизических хулиганов – сколько раз, проезжая на машине вдоль Тверского бульварa, он думал о том, что уже никогда не пройдется по нему пешком – здесь была последняя частная фотография – последняя пристань нэпа – они отловили меня, когда из участника я стал превращаться в наблюдателя – небеса раскрылись, как будто я объелся транквилизаторами – люди сильно запахли – кто как, но все одинаково сильно – березы – заборы – движения ускорились – у меня зарябило в глазах – Сисин шел, глубоко сунув руки в карманы – если ты – истина – по-славянски прищурился коротконогий Жуков, стараясь идти в ногу – то я скорее буду с моим народом, чем с истиной – Сисин посмотрел на него ласково, с насмешливым уважением – намечался мыслительный переворот – в моду входили сталинские красавицы – имперские чувства – Крокодил капризничала, не хотела ехать в Германию на экскурсию – пусть туда дураки ездят – говорила она сквозь зубы – в Техасе – в степи – в этом американском Чевенгуре – ВП огорчил студентов – они ничего подобного не слышали – они вовлекли в споры пап-мам-подруг-друзей – медленно жевали техасские бифштексы – еще вчера ее не было, завтра ее не будет – позор! – завопила морщинистая структуралистка – в Беркли тоже ему не простили ВП – не давали говорить – срывали литературно-философскую лекцию «Пизда как недавнее человеческое изобретение» в либеральном университете – она, как бабочка – кивнул Сисин – она, как мотылек, присевший на край нашего времени – даже в китайский ресторан решили не ходить – но Сисин сказал: – давайте все-таки пойдем – он знал толк в светской жизни – она научила его гибкому реагированию – в это время земной Жуков волновался, как будет отдыхать семья на даче – хватит ли детского питания? – из каких яблок лучше делать яблочное пюре? – Софья Николаевна родила ему уже второго ребенка – в этом было что-то успокоительное – Софья Николаевна занималась творчеством Поленова – сама баловалась кистью – музицировала – умно говорила о гармонии – нередко по вечерам, после ужина, она выдавала маленькие бумажные ордена и медали деятелям культуры – а ты знаешь, Аполлончик?