Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

 – хорошо, сказал Сисин – развей – главное слово Маньки в общении с Сисиным – в июле у нее был день рождения – развей – кончался их первый год – Сисин и так и сяк – он понимал, она ждет подарка: – признания в любви в свой день рождения – ей исполнилось двадцать три – она была трусливой и очень напористой – она разъедала мужчин, как ржавчина – оставался металлолом – если он уклонится от признания, будут осложнения с последующим допущением к ебле – она любила ритуалы – он не хотел осложнений – каждый трах был ритуалом – что лучше: осложнить дело ебли или сделать любовное признание? – к тому же был день рождения – букет и шампанское – уже был тот прекрасный февральский день – солнечный, с высоким небом, с соснами, что шумели вокруг – раздался звонок – звонила она – Сисин дал слово никогда не звонить – и сдержал бы, потому что он был кремень – он был мягкий кремень – Сисин не думал о том, любит он ее или нет – ученая Манька говорила: – все равно, пока ты со мной, ты ни с кем не будешь трахаться – Сисин не возражал – они залегли – одутловатая Гуля сидела на кухне и слушала Гребенщикова – Манька вышла, не очень стесняясь подружки – и даже бравируя – без трусов – Воркута была более скромной – лишь однажды, уйдя в университет, где училась в аспирантуре, она оставила в унитазе свою толстенькую какашку – собрались поехать за город – дело было зимой – к Берману – у него все было просто – у него все было на раз-два-три – максимум четыре – Сисин был свободный человек – у него были каникулы – но Стас решил отметить день рождения своей Сашеньки – Сашенька висела у Сисина в спальне в виде Европы на быке – ее мама-буфетчица дала много жратвы – решили отметить у Сисина дома – решили взять ее подружку – был картонный ящик жратвы, коньяка и венгерский «Токай» – Манька уже отпросилась у покойного мужа – Сисин однажды разговаривал с ним по телефону – Манька с дачи звонила мужу насчет ночевки у Гули, забеременевшей от сирийца – они занимались совместной конспирацией – разрабатывался детальный план – Гуля не должна подходить к телефону до половины двенадцатого – потом вроде бы Манька уже спит – не надо ее будить – Сисину все это нравилось – у нее скоро обнаружился скверный характер – родственный подход к миру в ряде случаев – что нуждалось в уточнении – которое все время откладывалось на потом – Маньке деваться было некуда – тогда Сисин отменил художника – Стас отменился – потом Стас позвонил, что с отменой поздно – ладно, сказал Сисин – и Манька тоже сказала: а давай день рождения – приехали – с картонкой жратвы и «Токаем» – Стасу стремительно Манька понравилась – он сделал вид, что он грязный, и запросился в ванную – пока что-то резали на кухне – нет, в ванную он пошел позже – это не важно – Жуков, все важно! – они сели за стол и стали есть – влюбленный Сисин жалел, что Манька здесь – подружка Сашеньки была толстым бабским увальнем лет двадцати – Манька поднимала пустую рюмку, чтобы ей снова налили – эстетически полнокровный Стас метался по комнате, что-то выкрикивая – Стас был человеком редкой необязательности – позже женился на дуре – ему не везло с женщинами – с сыном – у сына он рано обнаружил талант – спустя время сыну рэкет выколол шилом глаза – за неправильную продажу иномарок – обезумевший Стас подался к коммунистам – монархистам – проклинал – суетился – свалил – Манька красноречиво поднимала пустую рюмку – ей наливали – к часу ночи женский увалень объявил, что пора домой – Сисин проводил ее до такси – они постояли, оба недовольные тем, что случилось – уехала навсегда – когда Сисин вернулся, Стас принимал ванну – Манька сидела на табурете в ванной и разговаривала с ним – он был наполовину прикрыт занавеской – впрочем, весьма ненадежно – Сисину это не очень понравилось, но он ничего не сказал – Сашенька сидела в большой комнате одна – Сисин попробовал поговорить с ней – не клеилось – Стас вышел из ванной – Манька шла пятнами – она вышла раньше него – у нее была аллергия и очень часто текло из подмышек – так текло, что на рубашках оставались круги соляных разводов, как после отлива – Сисин, сказал я, ты разрушаешь девушкин образ – зачем тебе это надо? – Сисин углубился в свой внутренний мир: – когда я что-нибудь писал, я думал о ней как об идеальном читателе – разве этого мало? – вскричал пораженный Жуков – мало, но я имею право ее вспоминать как угодно и сколько вздумается – в каком-то смысле она мое создание – она мне редко снилась – почти никогда – другие не снились вовсе – я никогда не думал о ней как о самостоятельном существе – когда она болела гриппом, я не очень жалел ее – я не верил, что она окончательно человек – мне хотелось, чтобы она была моей, как собака – из чего я состою? – где моя пограничная зона? – понимаешь, Жуков, растерянно сказал Сисин, я настолько мало знаю себя, что не сильно удивился, когда мне сказали о моей внучатости – нашли чем обрадовать! – любой текст, где Папаша появляется хоть на минуту, гибнет – возможно, я просто урод – возможно, во мне кусок льда по материнской линии – он мне мешает быть нормальным – я хочу докопаться до своего дна и не могу – моя открытость? – душа нараспашку? – да ну! маскировка! – ты говорил Маньке об Отце? – Сисин поморщился: – чем люди гордятся? – начальник похвалил! – отчего у них портится настроение? – кто-то их не заметил, не так посмотрел – я без труда перерос человечество.

Стас организовал танцы под ограниченный выбор пластинок – я танцевал с Манькой – мне было жаль, что я упустил женского увальня – я не люблю, когда что не по мне – мы обнимались, она обнимала меня – мы редко в жизни танцевали – только тогда – один раз – ей было хорошо со мной – она смотрела на меня своими моргающими глазами – она вроде бы еще не любила меня тогда – но ей – впрочем, что я знаю? – видишь, Жуков, прокол: – с женщиной, которую я шесть лет – от хуя она ни разу не кончила – ты говоришь так, как будто вся жизнь – ебля! – не сдержался Жуков – свихнулся на ебле? – писать вообще вредно – ответил Сисин – я объявил Век Пизды – Дети тоже сыграли роль в моей внучатости – озоновые дыры самодеятельности – но я не знал, что это так наказуемо – это ты мне говоришь! – рассердился Жуков – пока мы с Манькой танцевали – это был неравный танец: с преимуществом в пользу Маньки – Сисин перебирал ногами без страсти – с увальнем он бы нашел, как танцевать – Сашенька пошла в ванную и приняла душ – она вышла в красном халате – села в кресло – мы танцевали – Сашенька взвизгивала и куталась в халат – посмотрите, какие у нее сиськи! – Сашенька шлепала Стаса по рукам – прятала сиськи обратно в халат – мы с Манькой косились на них с любопытством – прижавшись друг к другу – Манька боялась, что я когда-нибудь отдам ее в групповуху – ее фантазии были уединены – самое большее, что она сделала за все время – попросила «Плейбой» и рассматривала лобки и сиськи во время ебли – уточняла – а тут у нее побрито? не крашеная? – видишь, Женька, она крашеная – сиськи ее особенно заводили – Сара тоже сказала: тебе бы было приятно видеть, как я трахаюсь с другим мужчиной? – они всегда истолковывают молчание в выгодную для себя сторону – ну что, хорошо повеселился? – заунывно спросила Ирма – Сисин стоял на пороге с новым чемоданом в руках – ее историческая правда была в принципе против веселья – я хочу тебе сказать, что ты стала богатой женщиной – возвестил Сисин – Ирма уклонилась от поцелуя – он протянул ей браслет – отмываешь свои грехи? – сказала она и ушла на кухню – он хотел Маньку если не подчинить, то унизить – она успешно, упорно защищалась – с самого начала – Сисин приехал к ней, когда муж был на работе – это тоже был ритуал – математик вызванивался на работе – она говорила с ним ласковым как никогда голосом – ласковым, буднично натуральным – тот, привыкнувший к недоразумениям и чернухе, напрасно веселел на другом конце провода – высчитывалось время его езды с работы домой – даже если на вертолете – двадцать минут – Сисин еб ее пятнадцать – к концу срока она поглядывала на часы – не кончая – опять звонила – о чем бы его спросить? – думай, Женька! – Сисин пускался в сочинительство – она была находчивее – сообразительней – и снова ласково-ласково – Сисин балдел от наеба – и снова ласково еб – ебля смещалась со временем в сторону зеркала – они смещались в прихожую – слабая любовь порождает эротику, сильная – порнографию – учил Сисин – на вешалке висел зеленый тренировочный костюм большого размера – математик играл в теннис на уровне первого разряда – ебаться с закрытыми глазами, учил Сисин, значит фактически быть сексуально слепым – Манька, не отрываясь, смотрела в зеркало – волосы свешивались по щекам – она хваталась руками за полку с щетками и желтой женской расческой – в расческе недоставало трех зубьев – ее голова висела на уровне колен – лицо багровело – ее забирало – из тумбочки с грохотом выпали черные туфли – выкатилась баночка иностранного гуталина – с птицей киви – каблуки разъехались – ноги дрожали – пожарь мне цыпленка-табака, пока я быстро съезжу к бабушке – как Красная Шапочка – сказал Сисин между двух палок – она вдруг вся обуглилась – она его никогда не кормила с тех пор – только чаем с клубничным вареньем поила – сопротивляющаяся инстанция – если бы хуже сопротивлялась, я бы не задержался – но пока она сопротивлялась, Сисин проникся – больше того – you are such a lier[13] – со вкусом сказала Сара – Стас бережно перенес Сашеньку на близлежащий диван – Маньке был интересен разврат – взрослые игры – она знала о них понаслышке – новое тело Сашеньки волновало мое любопытство – оторвавшись от надоевших объятий Маньки, в которую я, очевидно, влюблялся – оставив ее в углу, у письменного стола – заваленного страничками внутренних рецензий – посредством которых Сисин убого соединялся с жизнью своей Родины – под Роллинг Стоунз – я подошел с приветливой улыбкой к дивану – халат распахнулся – я вложил, как апостол, указательный палец – потом средний – потом безымянный – я говорил: – какая ты замечательная, Сашенька – и я так думал – какая ты замечательная – Стас обрабатывал ее верхнюю половину – я оглянулся – Манька смотрела на меня черными глазами – в них было недоумение, но за недоумением было тихое бешенство – иди сюда – Манька не шла – тогда Сашенька выскочила – оставив свой запах на моих пальцах – мы налили по рюмке коньяка – Сашенька сказала, что в клинике (у нее нездоровое сердце) она познакомилась с испанкой – Сисин страдал от хронического переутомления – выглядел постаревшим – серым – сутулый мудак! – рассмотрел он себя в телевизоре – ты не молодеешь – испанка умела превращаться в животных – это несложно – надо залепить нос и уши воском и думать о животном, в которое ты хочешь превратиться – я тоже решила попробовать – залепила нос и уши – стала думать о кошке – я думала недолго – ноги покрылись шерстью – потом вырос хвост – я испугалась и перестала думать о кошке – несколько дней пришлось носить толстые черные колготки – боялась – заметят – останется – но прошло – а хвост отпал сразу – Сисин вгляделся – в Сашеньке по-прежнему было что-то кошачье – белоснежный мальчик звал ее за собой – Сашенька смотрит – у него грязная попка – она берет губку и начинает его мыть – когда племянник умер, Сашенька ехала с гробом на грузовике – везли гроб и шесть мешков картошки – за тридцать километров перед деревней спустило колесо – накачали – вылез пузырь – после похорон Сашенька спрашивает Ксению Михайловну – она в деревне у них за попа – все распределяет – берет деньги, яйца – отчего такой сон про белоснежного мальчика? – так это же о его смерти сон! – нехорошо, что трупы после смерти обделываются – сказала Сашенька – заключительное издевательство – засмеялся Стас – еще одна причина не хотеть умирать – а я не боюсь – сказала Сашенька – и было ясно – она не боялась – Сисин молчал – он думал о том, что люди одряхлели – их пора уничтожить – вывести окончательно – всех до одного – стереть с лица Земли – отравить – зарезать – замучить – шлюзы открыть – спустить воду – скорее – сегодня – сейчас – Сашенька привезла из деревни самовар – сестра ее – на нее кирпич упал – восемь лет без мужа – а мама уже двадцать пять без мужа – та святая – и Ксения Михайловна разрешает ей дотрагиваться до Иисуса Христа – сестре Сашеньки еще рано – она еще грязная – она еще должна подождать – Манька встретила меня оранжевыми губами – размалеванная кукла – с мокрыми холодными руками – с лицом-маской, наклеенной на ее алкоголический день рождения – с охами, сколько и чего выпили – она принимала позы одалиски – капризным голосом говорила: – ты меня любишь больше всех на свете – среди женщин – кроме мамы – она лежала – отпаиваясь пивом – со своими мокрыми подмышками – со своими синяками – на ногах – на толстоватых ляжках – со своим бурно растущим кустом – ты меня любишь больше всех на свете – он привозил ей шмотки – она придирчиво осматривала их – допуская, что он остался верен старой привычке жмотства – покупает в «Тати» и на прочих помойках – примерив, она допускала его до себя – 20 лет не виделись – Сисин обрадовался – пришел однокурсник со слабой фамилией Красиков – Красиков с взрослым сыном – вспоминали, как Красиков не мог выговорить простое французское слово calendrier[14] – у него язык не проворачивался – он никогда не произнес calendrier – это чертово слово меня сгубило – а выпить у тебя есть? – выпил спирта – понес неразборчивое – папа, пошли! – постой, дай вспомнить – он рассказал, как его сгубило чертово слово calendrier – выпил спирта – папа, пошли! – страдал сын Красикова – постой, дай вспомнить – он рассказал, как его сгубило чертово слово calendrier – через вас говорит тоска жизни – сказал Сисин, выставляя отца и сына за дверь – ты никогда ничего больше не напишешь, вот увидишь, встретимся через десять лет! – говорила Манька – она стала лингвистической патриоткой – магическая формула складывалась на уровне языка – западные языки – утверждала Манька – со своей жаждой информативности – указывали на безопасную ограниченность – русский, безудержный, беспредметный, обещал вечную жизнь – это такой паучок – она-она бегает по душевой занавеске – бегает – лапками перебирает – живет в мокром месте – прячется в полотенца – забирается в складки – свисает в ванной с потолка – раз за воротник! – она-она показала Сисину свою немецкую разновидность – гуляли под руку по вечернему Тюбингену – затмила нашу Маню, которая совсем уже разложилась – издеваясь над Манькой, Сисин покупал пестрые, вышедшие из моды или какие-то маргинальные шмотки – платья с приподнятой, как у девочки, талией – Манька придирчиво смотрела – жадно надевала – к зеркалу! – ну как? – бесподобно! – нет, правда, мне идет? – еще как! – уродец отражался в зеркале – они подкладывали себе зеркальца под попы – работа кипела – вдруг все кончилось – зеркала повыбрасывали – любовь стала нежной и вдумчивой – какое счастье – думал он – что я не женился на ней – а счастье было так возможно – ты хочешь, чтобы я продолжала? – да – почему он засыпал такой умиротворенный? – она-она не боялась показаться неумной – ее лицо стало тонким – совсем молодым – у нее был потный носик, на котором сидели очки – в ней было что-то немножко свинячье – как, впрочем, чуть ли не в каждой настоящей немке – в какой-то момент он подумал: – меня не обманешь – я знаю, кто ты – ты паучок она-она – но потом это удивительно просветленное лицо – только перед любовью и перед смертью у женщин такие лица – почти никогда у мужчин – да – да – он хотел, чтобы она-она продолжала – очень – почему он засыпал таким умиротворенным? – почему на миг захотелось отложить дело всемирного разрушения? – как просто, одеваясь, она-она сказала – собирая комок из колготок и трусиков – в следующий раз надо будет родиться мужчиной – как замечательно жаловалась на немецких мужчин – которые не знают, как себя вести – быть мачо или быть нежными – как просто не спросила о семье – как мило она делала ему подарки на следующее утро – все озарилось – и было хорошо.

Кевин представил преподавателей – они вставали и раскланивались во все стороны – потом все ели желтый сыр, как мыши – она прошла с гордо поднятой головой – метнула заинтересованный взгляд – мне была интересна эта слабенькая дылда – которая вышла из своей японской машины – он сверху на нее смотрел из общежития – было душно – он высадился на лужайке в Новой Англии – загробное царство – по лужайке ходили бывшие жители необъятной страны – их память содержала в себе все подробности земной жизни – все эти русские страдания – разлитые по пространству – учили американцев русскому языку – преподавали православную историю – играли в футбол – ставили силами студентов «Самоубийцу» – пели хором церковные гимны – если смерть наступила в тридцатых, то пахло голодом, несло коллективизацией – если во время войны, то никак не распутать клубок Сталин – Гитлер – но все-таки немцы покультурнее – если бы не гитлеровская идиотская политика на Востоке – парочка послевоенных перебежчиков – со смертным приговором в кармане – а если в семьдесят четвертом – то пахло кофем в мастерской – если в семьдесят девятом – то раздутым литературным скандалом – Поповым, Веничкой Ерофеевым, Битовым, Баткиным, Кублановским – приятно перечислить все эти фамилии – в восьмидесятые пахло войной в Азии – борьбой за дисциплину – оцеплением бань и парикмахерских – расставаясь с жизнью, они переживали чудесный момент избавления – смерть превращалась в исцеление от смерти – они меняли пол, превращались в загробных трансвеститов, больных воспоминаниями – они спешили от смертной опасности в смерть – преподавать русский язык – обедать в студенческой столовой на фоне итальянских холмов Новой Англии – играть в соккер – их путешествия были связаны со сказочной опасностью – они переплывали реки, переходили горы с проводниками – гибли в пустынях – переплывали Черное море на надувном матрасе – бежали на последнем пароходе под обстрелом – чтобы писать и думать на других языках – Сисин видел их чудесное преображение из рабов в свободных загорелых призраков на перевале из Югославии в Италию – в карело-финском болоте – последний взгляд на земную жизнь – последнее прости проводнику – последняя минута жизни – расставание с рабским телом – они входили в зазеркалье супермаркетов, суперполицейских, супертаксистов и суперлавочников – вокруг летали суперптицы и супер «Нью-Йорк таймсы» – смотрите – в России растут плакучие ивы – здесь ивы смеются! – Сисин огляделся по сторонам: – ивы смеялись – призраки мечтали поскорее стать такими же супер: – красивыми – элегантными – цивилизованными – богатыми – в их отмирающем мозгу возникали видения: – супер – это мы плюс свобода – для супертуземцев, бегающих по кампусу с русским учебником в ушах – свобода – подчинение закону – так гласила серебряная надпись на фронтоне местной суперполиции – но как тогда ненавидеть мещанство? – тот самый средний класс – на котором покоится общество – его устойчивость – цензура – благополучие – прогресс – не слишком ли высокая цена? – принять все это и стать туземцем в берлинском трамвае – неполноценные существа – не сдавшие экзамен на духовность – мы бессребреники – они жадны до денег – мы идеалисты – они крохоборы – мы наплевательски относимся к жизни – что жизнь? – выпадение из вечности – они судорожно вцепились в жизнь – Сашенька не боится смерти – с русским батюшкой – бывшим сотрудником ТАСС – Сисин поехал впервые в Нью-Йорк – батюшка крестился на каждой заправочной станции – съест бутерброд, покрестится, едет дальше – доехали до Нью-Йорка – стояли в длинной ночной пробке – никто ни на кого не смотрел – избегая глазного контакта – на Манхэттене в них врезался негр – поругались немного – разъехались – мы чистые – они грязные – они даже не умеют хоронить своих мертвецов – не выносят их в открытых гробах с красивыми лицами – у нас каждый мертвец с красивым лицом – моя бабушка тоже с красивым лицом без морщин – она улыбалась – и все глядят, восхищаются – они зарывают своих бульдозерами – у них могильщик за рулем – они не знают поминок – не ведают поминального воя – все-таки Россия – лучшая страна в мире – и русские – самые лучшие – но – пришли – погубили – испохабили – Россия сокращается до семейного очага – Россия бабушки и ее абажура – бабушка всегда права, потому что она моя бабушка – и если я не хочу пожертвовать здоровьем моей бабушки ради свободы в России, то что значит моя любовь к свободе и России? – после обеда собрались за столом обсудить вопрос – позвали Кевина, но суперКевин, предводитель теней, прозрачно намекнул на то, что не надо из столовой выносить бананы – тени разволновались – так кто же Родина? – дурак служит в охранке – пьет – бьет жену – он переродился – многие переродились – все переродились – они продались – они угроза моей безопасности – трудно найти более усложненные тени – прогуливающиеся по аллейкам – где пахнет скошенной травой – где борются с одуванчиком не на жизнь, а на смерть – где одуванчик – враг народа, там Америка – памятник собаки ловит в прыжке брошенную тарелку – в компьютерном центре пишут русские сочинения – Воркута спит, положив голову на Чехова, под шум кондиционеров – ей снится русская мысль о том, что зло – общественный порок – эта мысль недоступна новой зазеркальной родине – зато она производит суперполицейских, суперпочтальонов, супергазонокосилки – в России едят людей – убивают детей – тут дети мои в порядке – они ходят в глупые супершколы – едят несочную клубнику размером в яблоко – а там все анти – антитерра – мы будем их по радио учить – как им жить – я свободен – они не свободны – я русский царь – всероссийский монарх – пусть меня позовут – я приеду – а может быть – не приеду – все равно, у них все кончится говном – ноги воняют – Новый год воняет – санки воняют – дефицит воняет – дембель воняет – рожь воняет – больницы воняют – парты воняют – церковь воняет – глаза воняют – бабочки воняют – генералы воняют – керосин воняет – чувства воняют – шары воняют – кухня воняет – Волга-матушка воняет – книги воняют – капуста воняет – парк культуры воняет – иван-чай воняет – трупы воняют – дети воняют – шахматы воняют – не приеду – или все-таки я приеду – я их научу – но мне лень – у меня здесь свое дело – гараж – семья не хочет ехать – долги – теньюр[15] – ссуда – парное молоко Новой Англии – по вечерам, когда жара несколько спадает и еще не хочется лезть под искусственные простыни, не пропускающие воздух, цари собираются вместе – пьют царскую водку – покупают дешевую закусь – поют русские песни – они не виноваты – так случилось.

Потомственный граф или князь – русский малый – а возьмите себе в провожатые – сказал он Сисину – кого-нибудь из студентов – у кого машина – она записалась к нему на семинар – он прямо к ней – она уже обклеила комнату всякими милыми плакатиками – здравствуйте! – поехали вместе? – на фестиваль – тени сомнения побежали у нее по лицу – мне надо заниматься – я вам помогу – поехали! – она колебалась – Сисин добавил: – безопасность гарантируется – вернемся сегодня же, после концерта – вниз по Седьмой – мимо гориллы, держащей на ладони «фольскваген» – мимо музея с подозрительно яркими Ренуарами – мимо собачьих бегов – по дороге приняли участие в народном гулянии с бесплатным мороженым – осмотрели новую фабрику сливочного мороженого – губернаторша быстро сказала милую речь – шел летний дождь – перестал – веселились дети – вермонтцы прогуливались – поедая различные шарики совершенно бесплатно – развевались флажки – я люблю ванильное – призналась она – а я малиновое – а еще есть банановое – давали с грузовиков – было очень народно – это их сблизило – Сисин ехал счастливый, но надорвавшийся по летней Новой Англии – с ее призывами к кленовому сиропу – по узкой Седьмой, временами переходящей во что-то более просторное – нет, он понимал, что ему полагается быть счастливым – Берман объяснил плохо и нервно – на гребне славы он держался неровно – то слишком скромно – всем кланялся – благодарил – то слишком надменно – презирая условности – ходил на званые обеды в шортах – заблудились – хотя отель был прямо на Седьмой – свернули заранее – кидались туда-сюда – не знали, успеют ли – Воркута получала удовольствие от выговаривания русских фраз – почему она стала изучать русский язык? – случайно – она не знала его ВП – только слышала – почему такое странное название? – я обязательно прочту – она дала ему вести – автоматика – без сцепления – сначала было непривычно – она смеялась – она спросила, можно ли писать без Бога? – ей хотелось, чтобы Сисин сказал нет – Сисин сказал нет – но после добавил, что с Богом у него всегда было непросто – почему? – он начинал, естественно, как агностик – она гордилась, что у нее много подруг – она им пишет письма – они ей пишут письма – она им снова пишет – языком клеит марки – в ходу доносы на преподавателей – никого не обидь – особенно черных и гейев – Кевин от страха застеклил дверь своего кабинета – положил конец всем двусмысленным шуткам – развесил зловещие предупредительные листовки – запретил ночные купания на водопаде – отменил поцелуи при встречах и проводах – похлопывание по плечу – любые формы подмигивания – замуровал проходы между мужским и женским общежитиями – ночью проснулся с криком, держась за щеку – приснилось, что, забывшись, он подал своей толстой секретарше плащ – ничего не сказав, она влепила ему пощечину – отъехав на двадцать миль от кампуса, в пустом баре, понизив голос, Кевин рассказал Сисину о ночном кошмаре – свисали надутые чучела рыб – никому не рассказывай! – старинные лыжные крепления были прикручены к потолку – Воркута покачала головой – ну, хорошо – сказал Сисин Кевину в том же баре с креплениями – ты согласен, что негры танцуют лучше белых? – Кевин долго обдумывал вопрос – лучше танцуют? – переспросил он подозрительно – пожалуй, лучше – наконец решился он – значит, с другой стороны – неумолимо сказал Сисин – нет – сказал Кевин – другой стороны нет! – Ларус в начале XX века – это что еще за Ларус? – поморщился Кевин – французская энциклопедия – напомнил Сисин – в ней черным по белому написано, что черная раса est inferiere en intelligence a la race blanche[16] – Женя, прошу тебя, прекрати! – не выдержал Кевин – вы все, русские, расисты! – а вы – рассердился Сисин – сраные либеральные лицемеры! – лицемер – это культурный человек – с достоинством сказал Кевин – Воркута снова покачала головой – она улыбнулась и сказала: – а все-таки черные танцуют лучше – вся лужайка была засеяна американскими меломанами – Берман с женой уже уехали на концерт – они расстались два года назад в Москве – не дождались – Сисин поразился такой любви Америки к серьезной музыке – расцеловались в артистической – Бер ман был оживлен, подвижен, с пьяными от успеха глазами – вокруг него крутились меломаны – пожилые богатые пары – дирижер из Израиля – были даже советские – как всегда, очень противные – я устал – друг говорил решительным, громким голосом – трехкомнатный апартамент – успех – поужинаем в номере? – заказали на ужин омары – официант торжественно внес – хотя в Америку Сисин прилетел с непосредственным метафизическим заданием, отныне он решил есть только омары, и в большом количестве – он еще не знал, что они чересчур сытные и что после спаржи писается совершенно особой спаржевой мочой – на подмосковной даче у Бермана ели шашлык – Берман всегда был противный – делал из себя жертву большевизма – Сисин взялся за телефон – выписал Читателя с большой буквы – приезжайте с сестричкой – но Читатель приехала сама по себе – они распилили ее на двоих – маэстро снизошел до того, что слабал фокстрот – учил всех, как жить – мурлыкал на диванчике, снимая у Читателя малиновый носок – какая ножка! – расслабь животик – он даже шашлык умел делать в камине властно и дидактически – Читатель жмурилась, уплетала за обе щеки – забрала в рот обоих – потерла друг о друга – жмурясь – кутаясь в куцый платок – Воркута незаметно ушла в комнату, где они собрались ночевать – Сисин подарил Берманам две банки икры – у нас в Нью-Йорке икрой забит холодильник! – весело сказала смешливая мадам Берман – подари кому-нибудь другому! – она ждала его, привстав на локте – в рубашке – розовой – простроченной на манер джинсов – может быть, она читала? – скорее всего так и было – она читала учебную «Каштанку» с ударениями на каждом слове – объедки омаров лежали – хочешь вина? – он налил из недопитой бутылки – она подняла на него глаза – в зубах она держала 100-процентную американскую улыбку – ослепительные зубы казались драгоценными камнями – сама Америка ждала его в постели – молодая нация выпила «Шабли» – в розовой рубахе надежды – он еще не знал, будет ли любовь, но был приятно взволнован – в Америке, объяснил Берман, все просто, если есть деньги – он залез под простыню и категорически запротестовал по случаю розовой ковбойской рубахи – во-первых, в комнате жарко – во-вторых, так нечестно – в рубахе – но сначала они полежали – привыкая друг к другу – как две большие варварские страны – потом он ее обнял и поцеловал – без особого варварства – скорее в виде поощрения – она не поцеловалась – ты чего? – он даже удивился – она лежала на спине – в глазах у нее стояли слезы – я не могу – давай поедем назад – утром – мягко сказал Сисин – ты сказал, что мы вернемся вечером – Сисин встал, выпил еще белого вина – но уже очень поздно! – я не могу с тобой спать в одной комнате – почему?! – я не могу тебе сказать, почему – Сисин снова выпил вина и закурил – я не какой-нибудь штатный профессор – я гастролер – я вольная птица – ты мне нравишься – ты тоже мне нравишься – сказала она через силу – дело не в том, что ты профессор – а в чем? – я не могу тебе сказать – Сисин наклонился и поцеловал ее в рот – она поцеловала его и вдруг выпрыгнула из постели – подбежала к окну – казалось, она хочет позвать на помощь – ее трясло – у нее был не на шутку перепуганный вид – схватила рюмку – выпила – стуча зубами о стекло – она догадалась о моей миссии – недаром спрашивала о Боге – он стоял, не зная, что сказать – как оправдаться – он тоже выпил – ну чего ты? – спросил он – она целовалась страстно и неумело – зубы мешались – она оттолкнула Сисина – нет! – чокнутая – догадался Жуков – не угадал – сказал Сисин – Жуков сгущал интригу своего средиземноморского сочинения – сидя у корыта человеческой цивилизации – книга определенно не удалась – видна претензия – потуги на новизну – никакого движения – один нигилистический распад – видали мы и это типографским шрифтом,