Страшный суд. Пять рек жизни. Бог Х (сборник)

 – вспыхиваю – мне безличностный бог почти симпатичен – но жалко растаять бесследно – приезь ко мне – приплод – поговорим – гур-гур! – трется персями сизый голубь – на Клязьму – там сборы элиты – в Тарусу – там все так и кипит – из одного дома в другой – бывалый каторжник делится пережитым – бабы попадали в снег, говорят надзирателям: – пока не выебете, работать не будем! – прямо так и сказали? – весь перекуренный – все ненавидят Сталина – вода пенится за бортом – подвыпившие диссиденты, доспоривая о том, насколько Сталин был верным учеником Ленина, расходились – Сисин знал, что умрет в развороченной биографии – вначале он бредил американским десантом на Красной площади – Роман Родионович, из лучшей в мире газеты, покуривая голландские сигарки, стучал на машинке статьи, проклинающие Общий рынок – я написал Век Пизды – прославился – меня выбрали во внуки – я сам вас выбрал – Я БОГ! Я – Путь, Истина и Жизнь! – такое утверждение – ты чего это, Жуков, читаешь? – уже поддается проверке – перед нами либо душевнобольной с манией величия – либо величайший жулик всех времен, либо действительно Бог – на дворе дождь – сирень машет зелеными ветками с гроздьями сирени – все никак не желтеет, не жухнет – вечно молодая, как Кафка – продрогла на октябрьском ветру – Жуков – я – внук командарма Вселенной – мне дали неделю срока – времени нет – в преддверии катастрофы она каждый день мерит температуру – засовывая себе в попу градусник – думаешь, меня это трогает? – возбуждает? – они не посмеют – но все-таки мало ли что – Лев Семенович встречает меня на деревянной пристани – прохладный чмок-чмок среднерусского речного прибоя – на закате лезем в гору – скользя по желтой грязи – я трепещу – ведет в дом – там пахнет драматическим трудом – не дают писать, буду строить дом – писатели – богатые люди – ездят в такси, даже если всем недовольны – к ним снисхождение непонятного свойства – Маркс говорил: – они нежные – там на днях рождения Окуджава поет песни оригинальным голосом – там евреи говорят нехорошее о русском народе в ее присутствии – сначала стесняясь – потом все увереннее, все крикливее – его будущая вдова ебется в Институте под лестницей со старшими научными сотрудниками – потому что блядь – среди женщин немало блядей – с чем трудно, конечно, не согласиться – особенно среди русских – особенно среди тех, кто уходит от мужа – он бьет ее за минутные опоздания после работы – она вытирает за ними – лишь бы подышать общим воздухом мировой культуры – они поэты в стоптанных ботинках (летом: в сандалиях с носками) – носят антисоветчину в коробках из-под ботинок – не зная других мелодий, Лев Семенович насвистывал По долинам и по взгорьям – он обычно выигрывал, но когда я выигрывал, мрачнел – он ввел меня в царство пишущей машинки – драматург поделился творческими планами – вот пишу пьесу о падении нравов у приплода – там есть одна сцена в подъезде – грудь можно щупать – а ниже нельзя – не дает – молодой бог, не знающий о своем предназначении, ест сардельки – она его баловала цыплятами-табака – пиццами – салатиками – ну как? – съел без усилий – улыбался довольный Лев Семенович – так что, ее бывший муж работает в ЦК? – Сисин (в восторге доносительства): – хуже! хуже! – хуже? – Лев Семенович (с улыбочкой нас не наебешь): – гут! я так и знал – получит, блядь, свое – а как ты относишься к существующему строю? – плохо – не любишь Сталина? – Сисин (с улыбкой): – я всех их – покраснев – густо – в сардельке торчат куски сала – мечтаю об автомате – веером от живота! – Лев Семенович улыбается, но спохватывается – хмурится – автоматом не надо – насилие порождает плохой приплод – драматург высказал мнение, что завтра нравственности будет больше, чем сегодня – подо мной ночной московский двор – сардельки разрывают мне внутренности – в наших семьях любят импрессионистов, которые привили мне любовь к искусству – ты спишь, Жуков? – уже пять утра – это кто тут стены расписал? – что за медведь с глазами зэка? – генеральская дача – водопроводные трубы расписаны под березки – с золотыми кольцами – не уезжай, Жуков – я бы сделал импрессионистам поблажки – пустил бы в рай – несмотря на отдельные недостатки их душ – не важно, обладал ли Иисус Христос полным набором Божественности или был обделен как наследник, но на Земле он выглядел приплодом – актерствовал: – плевался – засовывал пальцы в уши убогим – поглубже – я знаю, Жуков, почему ты оживился – ты любишь, когда я недолюбливаю евреев – это случается редко – ты любишь – запахло хвоей – пол убрали еловыми лапами – она вырыла огромную могилу – как защитникам родины – похороны Льва Семеновича прошли с авторской песнью и красной рыбой – за икру не ручаюсь – но водки залейся – я с радостью мчался в Тарусу, когда он умер – событие все-таки – Лев Семенович обозначил меня напоследок: – дно у тебя двойное – вроде бы свой и не свой – к автомату зовет – приплод слишком решительный, чтобы было похоже на правду – веером от живота, а не вышел – он ценил тех, кто вышел на Красную площадь.

Феликс, волосатый племянник покойного, подозвал меня – иди в кабинет – нужна твоя помощь – я испугался – он только вчера умер – без гроба лежал – неоформленный – какая помощь? – они меня запускают – смотрю: – там родственники – сосредоточенные – Льва Семеновича крутят туда-сюда – у него тело страшного цвета – я до этого только лица их видел – они ему линялого ящера вводят в мертвое тело – обернулись – ты чего? – меня Феликс прислал – я готов – помогать – вся мелочь соболезнования высыпалась – гляжу на линялого ящера – они меня за дверь выпихнули – все смотрят – ты чего? – не понадобился (говорю) – надо, думаю, о чем-то подходящем подумать – как играли мы в шахматы – он насвистывал По долинам и по взгорьям – как он меня сардельками отравил – я блевал в ночной двор – о чем Маньке потом рассказывал – я многое ей рассказывал – она ходячая энциклопедия – Лев Семенович впустил меня в новый мир – я понял, Жуков, мою особенность – передо мной разворачивались миры, как в кино – жизнь с Ирмой стала совсем невыносимой – ее шея похудела – похожа на тощую курицу – ей со мной плохо – без меня плохо – уперлась в обиду – измены накатывались на нее через годы – в то время как Сисин несколько – не совсем, конечно – остепенился – но Папаша оказался прав, и я признал на Гавайях его правоту: – люди тратят время и силы на достижение маленького – жизнь кладут на достижение маленького – маленькое не достигается – Сисин принялся хохотать – кататься по полу – дует! – сказал он, резко вставая: – власть над дураками не приносит даже комфорта – рабочий тащит пулемет – после академической пизды со слезой – основательного Курбе – 1’origine du monde[2] – 1863 год – как радикально выкатывается вперед пизда у Боннара – в канун смены века – писал Сисин – а там Уолтер Сиккерт – без всякой осторожности – Дэвид Бомберг со своей лиловой натурщицей – и дальше – дальше в любом сексуальном Макдоналдсе наезжают на тебя гениталиями – а ведь верно – молвила моя war correspondent[3] – маленький Сисин бегал прорываться на Красную площадь приветствовать Гагарина – пролезал под грузовиками, перегораживающими улицу Горького возле «Националя» – куда теперь? – сорвать покрывало и задрать ночную рубашку, чтобы увидеть ночное пугало пизды? – переходя из одного мира в другой – не все изучив – но отведав немало – Сисин не мог не понять, что это не просто его личный опыт, а плод коллективных усилий – цепочка неслучайностей – подталкивание к заключению – и только старая ведьма в Женеве – родственница Набокова – (она так представилась) – поняла, прочитав Век Пизды, что Сисина надо убрать – она догадалась – маленькое пространство женевской жизни, на котором они оказались вместе, обостряло чувства – она сработала и за Пилата, и за толпу, и за Голгофу: – въебалась на ускорении в стену – но плохо разогналась – машина загорелась – Сисин в шоке увидел, как загорелся аккумулятор – она молодец – думал Сисин – приходя в себя – в течение целой недели на него наезжала бетонная стена – с ускорением – с тех пор он разлюбил ездить на переднем сиденье – Элла Борисовна верно поняла, что Сисин у нее отбирает маленькое право на фирн – на ее собственный фирн – на преодоление крупнозернистого снега – машина загорелась, но фирн потек уже позже, когда Сисин был далеко, с поникшей ведьмой на руках – и тогда, на Гавайях, Сисин сказал, что Папаша был прав, подготавливая всех к смерти – делать тут нечего – его выставили из кабинета покойника – Сисин почувствовал себя немного обиженным – хотелось похвастаться друзьям – как он замораживал – во всяком случае, он распространял вокруг себя не похоронную ауру – встреча на Гавайях была в целом дружеская – предложи что-нибудь другое – что я могу предложить? – вскричал, подумав, сынок – я уже предложил ВП! – Папаша кисло кивнул – люди, конечно, забавные существа, сказал Сисин – но быстро надоедают – почему я узнал о тебе так поздно? – с неудовольствием сказал Сисин – я даже не подготовился – не до конца прочел – Ветхий вообще похож на бульварную литературу – Сисин сказал уважительно: – ты интересно придумал – ты здорово связал – оживился он – долго простояло – гниет, но стоит – вообще ты тоже им надоел – признался Сисин – стал расхожей фигурой – я даже стесняюсь родства – стараюсь скрыть – неловко – засмеют – но умирать с тобой лучше, чем без – он остался ночевать – спали вповалку – он спал вечным сном – вдова ходила безутешная – на следующий день все повторилось – к вечеру стало скучно – я взял Зощенко перед сном – давился от смеха в дачную, без наволочки, подушку – боялся, услышат – все равно бы сочли за рыдания – я не заметил, как Льва Семеновича положили в гроб – взяли – несут – вдова: под ногтями черно и грязно – мне вдруг надоело, что она убивается – не то, чтобы переигрывала, но затянулось – вообще-то она хорошая – (добрее к людям) – на журнальном столике валялись письма – я полистал – он писал, что не может без нее жить – готов все бросить – пойти голым, голым! по свету – только бы она была с ним – мне стало не по себе – я был неспособен на такие сильные чувства – покойник обыграл меня в сентиментальные шахматы.

Ящик с говном – маленький тик миланской женщины в черном – ее брат разрушил итальянское искусство – в восторге шепнул мне на ухо бывший анархист пофранцузски – буоне сера, синьора![4] – заискивающим голосом прокричал он ей вслед – ценя иерархию бунта – понаехало народу – на похоронах у него вновь проступила улыбочка нас не наебешь – молодой академик Рожнов стоял в отдалении: впечатлительный, он боялся мертвецов – ему по рангу разрешалось – были даже неизвестные поклонники таланта – это подчеркивалось в выступлениях – у гроба го-го-го сильно, гру-гру смело – блеснула новыми разоблачениями начинающий поэт-правозащитник Римма Меч – она недавно вышла на Красную площадь и теперь почти ничего не боялась – мученик вы наш! даже если вы умерли сами, они все равно вас убили – бросила загадочную фразу – мне было стыдно за мое молодое косноязычие – одну студентку-поклонницу пригласили за стол как Читателя с большой буквы – она зябко куталась в куцый платок – некоторые сочли, что она стукачка – я тоже: так было интереснее – Читатель мало пил – однако под конец подвыпил – увидев, что я самый незнаменитый, она спросила меня, кому бы показать свои стихи – все-таки она была не совсем настоящий Читатель – ну, давайте мне – она с подозрением посмотрела на меня – полезла в сумку за рукописями – тут все в одном экземпляре – не потеряйте – протянула листочки – вы разберете мой почерк? – мы с ней тихо чокнулись за победу нашего безнадежного дела – своя! – вдруг все сорвались и уехали – пьяные – непьяные – и вдову увезли, и Читателя – Римма Меч обнималась в сенях с волосатым Феликсом – их тоже увезли, от греха подальше – меня оставили сторожить дом – задание – остались одни еловые лапы – долго не гасло летнее солнце – чтобы гэбэ не приехало арестовать архив – я не очень верил – он строил дом, выращивал малины – впрочем, Лев Семенович написал два пылких открытых письма – но не отправил – изменилась атмосфера – я остался с большой бежевой собакой – согласился, не думая – они сказали: завтра приедем – я даже гордился – доверили – по буфету пронесся козлом мой преданный Никифор – доверенное лицо – я обычно проветриваю после его ухода – чего это он? – в восторженном порыве – разлетелся с чашечками кофе – я никогда до тех пор не отмечал в нем вдохновенного лица – пронесся снова – я вразвалку подошел к нему – обозначая походкой чувство превосходства – обожаемый им цинизм – он всегда был готов на скорый верноподданнический хохот – на просьбы взять в ученики – с трудом продравшись сквозь Век Пизды, Ирма похудела на пять кило – среди всех изменений, которым подверглось знание различий, признаков, эквивалентов, слов – короче, среди эпизодов глубинной истории лишь один, который начался на пороге XX века и, возможно, скоро закончится, позволил явиться образу пизды – таким образом, взяв относительно короткий временной отрезок и ограниченный географический горизонт, можно быть уверенным, что пизда – изобретение недавнее – вовсе не вокруг нее и ее тайн издавна рыскало голодное человечество – Ирма перерыла бумаги – среди черновиков нашла короткую открытку от Маньки – расписку в любви – уничтожила – она уничтожала все запретное – подозрительные фотографии – за столиком сидела Манька – он не видел ее семь месяцев – присаживайтесь – угодничал Никифор – на его лице Сисин увидел тень мужской уязвленности – Сисин не умел о нем думать – он относился к нему, как к верблюду – носильщику интеллектуального хлама – не обижал – не хотел, чтобы тот надорвался – а мы как раз о вас говорили – сказал Никифор – ругали небось? – как можно! – я себе новый псевдоним придумал – похвастался Никифор – опять, наверное, неудачный – огорчился Сисин – Манька, улыбаясь, смотрела на Сисина – ну, чего? как дела? – спросил Сисин, пока Никифор бегал за кофе для него – хорошо – улыбаясь, сказала Манька – ты такая родная – сказал Сисин – страшное дело! – вы с сахаром? – донеслось из буфета – наживаешь себе очередного врага – заметила Манька – враги и женщины мне были утешеньем – что? что? – Пушкин – пожал плечами Сисин – или развлеченьем – заложница хорошего вкуса поморщилась – какая разница между Пушкиным и вами? – у Никифора забегали глаза от восторга – вы более крутой – только, пожалуйста! – взмолился Никифор – будьте еще покруче! – Сисин одобрительно кивнул головой – подбросить тебя? – Манька с готовностью встала – Никифор улыбался улыбкой объебанного тинейджера – пока – Сисин крепко пожал ему руку, строго заглянул в глаза – ты работаешь? – спросила Манька в машине – работаю – злобно сказал Сисин – в самолетах, что ли? – спросила Манька – в самолетах тоже – сказал Сисин – зачем ты мотаешься? – я покоряю Запад – зачем тебе это надо? – я выполняю секретное задание – честно признался Сисин – какой же ты дурак! – надо будет как-нибудь пообедать, что ли – неопределенно сказал Сисин – подвезя ее к дому – помня о договоренности не звонить и не встречаться – давай – без особенного затруднения сказала Манька – я тебе позвоню – сдерживая радость, сказал Сисин – она отвернулась жопой и не дала – оставшись один, он пошатался по комнатам – поднялся наверх – бессонная, разбросанная постель совсем свежей вдовы – ее черные очки – голубой лифчик – маленькая, тщеславная женщина, никак не желающая стареть – он надел черные очки, накинул на свитер голубой лифчик, залез в холодильник – там, как после дня рождения – соленые рыжики – малосольные огурцы – водка – Сисин выпил рюмку – заел огурцом – закусил семгой – подумал о том, что вдова не без удовольствия на поминках рыжики ела – нам всем нужно побольше есть – поддержала ее правозащитница Римма – иначе покойник обидится – интеллигенция задвигала челюстями – зажег свет – Пастернак с предисловием Синявского – Цветаева – Ахматова – вашингтонское издание – первый том Мандельштама – «Над пропастью во ржи» – шаг в сторону: Бабель – Бахтин о Достоевском – деревенские соседки пришли и завыли – запричитали – да так натурально – что все московские обратили внимание – нет, умеют же! – с умной радостью заметил Рожнов – жаль, не было магнитофона! – собиратель фольклора – Сисин понял, что боится зайти в кабинет – как будто Лев Семенович мог до сих пор там лежать – он позвал Виконта – плохая большая фотография Виконта с хозяином в теплой клетчатой рубахе висела на стене – Лев Семенович с нас не наебешь назидательно похлопывал его по спине – надел ошейник – Виконт уперся на пороге кабинета – не шел – ладно, громко сказал Сисин – гулять! они погуляли по пустой деревенской улице (Сисин в лифчике, но без черных очков) с редкими фонарями – когда вернулись, было совсем темно – Сисин зажег в сенях свет – вошел в большую комнату – он сразу понял, что Лев Семенович здесь – Сисин был приплодом без предрассудков – он вошел и почувствовал, что Лев Семенович здесь – не в смысле, что в кабинете – в гробу – а в разлитом состоянии, везде, по всему дому – может сгуститься в любую минуту – Сисин сначала подумал, что это так ему кажется после улицы, свежего воздуха – встреча с покойным ничего хорошего не сулила – Сисин подумал о девяти днях – о всех этих делах – бежать в дом отдыха было поздно – линялый ящер – Зощенко – наконец лифчик – Виконту тоже нехорошо – Сисин схватил «Яву», закурил, сказал примирительно: – лифчик – шутка! – никто не ответил – я знаю, что вы здесь – в жизни Лев Семенович говорил ему «ты» – Сисин отвечал «вы» – это радует – Сисин испугался, что тот сгустится – нет – заторопился он – меня не то, что вы здесь – меня радует, что это вообще есть – выходит, жизнь больше жизни – объемнее – многогранней – мы с вами сейчас становимся предметом доказательства – осторожно внушал ему Сисин – а за Зощенко простите – но уж больно смешно – Сисин отчетливо чувствовал, что Лев Семенович колеблется: сгущаться или нет – Сисин направился к лестнице – в общем, решайте сами! – крикнул он, поднимаясь по деревянным ступенькам – залез в кровать вдовы – натянул одеяло – с головой – было пыльно – не выбивают, что ли – подумал, нервно облизываясь – от страха Сисин вынул из штанов хуй – помял его – тот откликнулся – ишь ты – и стал с интересом дрочить – сгоряча он настроился было на Римму Меч – на ее поцелуи с Феликсом в сенях – его отвлекли грязные волосы девушки – не могла на похороны волосы помыть – или это у них революционный обет? – в голову пришел Фидель Кастро – они школьниками репетировали в Лужниках – на самом верху человек с флажками – взмах обеих рук – дружно кричим вива Куба! – один флажок – скандируем Фидель! Фидель! – три часа тренировались на солнцепеке – Фидель Кастро классно играет в баскетбол – Фидель Кастро классно ебет все, что шевелится – Фидель Кастро классно принимает роды у бесплодной Ирмы – Фидель Кастро классно оппонирует у Сисина на защите диссертации – Фидель Кастро классно проходит красной нитью – когда приехал Фидель Кастро, во флажках запутались – все заново – не найдя ничего лучшего, он выбрал курносого Читателя – дверка распахнулась – его забрало – это был путь – он пошел – он пошел – замелькали десятки стрижек: мыском, впадинкой, горкой, в виде портретов знаменитых людей, симпатичных рожиц – парикмахерская – подумал он – зачем? – Сисин остановился – Читатель не проходил – он потрогал на себе лифчик – какие они у тебя маленькие – шепнул он вдове – маленькие и вялые – дрябленькие – носом поймал ее запах – увидел зареванное личико – черное платье с оторванной пуговицей – зажал ее голову между колен – ну, возьми! – приказал – они завозились – блядь! сука! вдова! – он засопел – вздрогнул – простонав – «хорошо» – спустил в простыню – раздались шаги – щас убьет – Лев Семенович взволнованно поднимался по лестнице – слышно его ревнивое дыхание – Сисин вскочил в кровати – на него с визгом бросился перепуганный пес – вместе зарылись под одеяло – обляпал Виконта спермой – обнялись – лежали, не шевелясь – только мелко подрагивали – густо пахло молодой спермой – пропел петух вдалеке – потом второй – третий – после петухов полегчало – значит, не врут про петухов – он обрадовался – он попал в верный круговорот – со своими правильными законами – засыпая в обнимку с собакой.

Здравствуйте! – Сисин спит – звонит звонок – он берет трубку – он любит ложиться поздно – вставать поздно – как все нормальные люди – алло! – Сисин сидит на кровати с открытым ртом – пришел его черед – он этот звонок ждет который год – он знает, что каждое слово, которое он теперь произнесет, будет взвешиваться на весах врагами и Риммой Меч – каждое – да – говорит он – здравствуйте – нам бы хотелось с вами встретиться – с ним гово рят доверительно, на диалекте понимаешь-понимаешь – они подставляются – кто «мы»? назовите фамилию! пришлите официальную повестку! – он этого ничего не говорит – он говорит: давайте завтра – но на его примирительный тон, на закрытие глаз по поводу нарушения всех приличий и приглашения участвовать в неприличии трубка реагирует без всякого восторга – а как насчет сегодня? – то есть все бросай и встречайся – это задевает Сисина – но если откладывать, то будешь думать, чего им от тебя надо – и можно думать так до бесконечности – и от этих дум ослабнуть – поддаться – он говорит – хорошо, давайте сегодня – что, если в два? – давайте в два – у метро «Кировская», идет? – у памятника, я буду с синей папкой в руках – наступает момент его мести: – опишите себя – я буду с синей папкой! – понимаю, но вы большой или маленький? с бородой или без бороды? – без бороды, маленький – цвет волос? – я блондин, но с залысинами – то есть плешивый? – трубка зловеще молчит – значит, в два? – он идет под душ – теперь сразу не убивают, но у него много грехов – выходит на «Кировской» – поднимается из неглубокого метро – он немного опоздал – он хочет посмотреть на блондина – обходит Грибоедова – тот стоит с синей папкой – Тегеран, я еще не хочу умирать! – Сисин ему через плечо: здравствуйте! – тот вздрагивает – Сисин понимает, что зарабатывает черные шары – но ничего не может поделать с собой – сладко пахнет белый керосин – тело с трудом опознали по кисти левой руки, простреленной на дуэли с Якубовичем – тот шуршит плащом – здравствуйте! – ну, куда пойдем? – агент становится вдруг совсем человечным – пойдемте в столовую неподалеку, они вкусно жарят колбасу – какую еще колбасу? – агент примирительно: докторскую, тут совсем рядом – и действительно – нормальная вонючая рыгаловка – но почему-то жарят колбасу – впрочем, Сисин не большой знаток общепита – вы будете что-нибудь есть? – Сисин: «Столичный» салат – агент оплачивает из казны – садятся – агент похож на человека, который умеет обживаться – в гостинице такие первым делом распаковывают чемодан, выкладывают сорочки, вешают в шкаф на плечики галстуки, костюм – полная противоположность Сисину – тот чемодан вообще не разбирает – от их тела пахнет чем-то чересчур домашним – агент ест колбасу с макаронами – агент завел разговор о домашних выставках – скажите, почему молодежь интересуется Хлебниковым? – как вы сами к нему относитесь? – никак – вот и ваши знакомые итальянские профессора интересуются Хлебниковым – которые к вам домой приходили – им напрасно выдали визы – я им виз не выдавал – а вы шутник – кстати, ваш дружок на машине ездит пьяный – дружок? – а тот, у кого вы смотрите французские фильмы на языке – парлэ ву франсэ?[5] – нэ с па?[6] – вчера разбил свою дипломатическую тачку при въезде в туннель возле американского посольства – повредил фонарь – придется дипломату раскошелиться – а все-таки, почему Хлебников? – Сисин слушал – соображал: пугают, вербуют – откажусь – обойдется – сильно приебутся – не должны – агент понижает голос – меня интересует другое – Сисин весь в невкусном салате – вы уже догадались? – я недогадливый – я вас сейчас удивлю – отложил вилку с колбасой – вы что, актер? – замирая от ужаса, брезгливо спросил Сисин – а вы знаете: да! – играю в нашей самодеятельности – люблю стихи – я люблю смотреть, как умирают дети – нет, я этого никогда не читаю – упаси бог! – догадываетесь, откуда у меня интерес к Хлебникову? – свобода приходит нагая – как прикажете это понимать? – здесь, к сожалению, не курят – Сисин потушил сигарету – кстати, ваш папа любит стихи? – я передам ему ваш вопрос – вы, конечно, сами понимаете, что не стоит – итак, я обещал вас удивить – ну, давайте – ах, эта ирония! – она разъела не одну душу – (без остановки) – расскажите мне о вашей секретной телефонии – таким сладострастным голоском – Сисин медленно поднимает глаза – положив за правило в жизни ничему не удивляться – он не может не выдать своего крайнего изумления – пластического образа, для которого даже не находится в арсенале его гримас – агент видит перед собой небывалое лицо Сисина и потирает ручки – так что же? – они всё знают – допустим – но это тайное знание, по крайней мере, не материально – по определению вам полагается заниматься вещами, находящимися в рамках материалистической интерпретации мира – остальное за гранью – на что блондин – с залысинами – откуда у вас такие сведения? – мы занимаемся всем – Сисин никому никогда об этой перекличке голосов – он растерян – да вы успокойтесь, забеспокоился агент, в конечном счете, это касается – агентство в агентстве – особая связь – ничего общего не имеющая с государственными задачами – и он как офицер этой связи определен для встречи с целью выяснить, насколько она прочна и устойчива – ммм – говорит Сисин – и я как офицер этой службы, естественно, ваш маленький подчиненный – с ноготок – показал мизинец – ведь вы выдвигаетесь на пост внука – в каком смысле выдвигаюсь? – ну, все описательное приблизительно – оживился агент по связи – в наш век демократии даже пост внука – выборный пост – надеюсь, не станете возражать, хотя вы наш век определили по-своему – тут он хихикнул – крепким словцом – простите за колбасу – колбаса – конспирация – иначе стоять бы мне здесь по стойке смирно – пожирая вас счастливыми глазами – блондин посмотрел на Сисина чуть влажноватыми застенчивыми глазами – соглашайтесь, сказал блондин – я песчинка в сравнении с вами – но если позволите посоветовать – мы вас ценим – время распредмечивается без особых причин – соглашайтесь – Сисин молчал – извините – сказал Валентин – может, вы испытываете какие-то затруднения? – я могу вам быть полезен? – не валяйте дурака – сказал Сисин – я живу на внутренние рецензии, половину которых пишу под чужими фамилиями – Валентин кивнул – знаю – если вы знаете, то зачем эти вопросы? – мне казалось, вы сами выбрали то, что хотели – Сисин снова поднял глаза – да-да – вы не так глуп, как кажетесь – у вас есть особые желания? – есть – сказал Сисин – нельзя ли это снять? – он незаметно показал на лозунг, висящий поперек улицы – снять? – да-да – именно этот лозунг? – ну да – помолчал – и все остальные тоже! – добавил из наглости – и Ленина вынести из мавзолея? – подмигнул агент – Сисин усмехнулся – кивнул одобрительно – а что на место? – ну, что? – ну, что-нибудь – нормальную демократию – кровь прольется – сказал Валентин – сделайте без крови – сказал Сисин – я схожу с ума – схватился он за голову – ошибаетесь – заверил Валентин – это не так сложно, как вы думаете – ну, тогда проливайте – разрешил Сисин – страна развалится – предупредил Валентин – империя, не страна – поправил Сисин – значит, развалим – сказал Валентин, доставая записную книжку и записывая в нее – что еще? – только не много проливайте – наказал Сисин – постараемся – сказал Валентин и снова что-то вписал в блокнот – пойдем мягким путем – потихоньку – радуясь новому делу, обещал Валентин – мелкими подвижками – неужели получится? – получится, почему нет? – удивился Валентин – развалим! – только вот что – он замялся – жалеть не будете? – в смысле внутренних рецензий? – усмехнулся Сисин – в смысле жизнеощущения – сказал Валентин – в смысле мечты – не думаю – сказал Сисин – тогда начнем – сказал Валентин – устроим чехарду – заготовим венки – уроним гроб – повеселимся! – он подмигнул Сисину – значит, мы надеемся на ваше согласие – то есть? – ну, на внучатость – сначала развалите! – уговор дороже денег! – ну, ради России – то есть очищения от этого – агент брезгливо поглядел на лозунг – ради России я, пожалуй, готов – да-да – я готов – подождите – снова засомневался Сисин, и его лицо быстро приняло усталый вид – а вы себя не переоцениваете? – Валентин скромно пожал плечами – Сисин в задумчивости играл алюминиевой вилкой – агент зашептал официальным шепотом: могу ли я передать, что канал связи устойчив и вы можете выйти с нами на связь в любую минуту? – да, ночью – кивнук Сисин – Господи, как же я вас люблю! – прошептал агент – простите, невольно сорвалось – вы понимаете только в характере связи или также в самих сообщениях? – как офицер я допущен до смысла – пролепетал офицер – речь идет, как я понимаю, о ликвидации – сказал Сисин – зачем же тогда перемены? – Валентин наморщил лоб, соображая – для наглядности! – ах, вот что! – сказал Сисин – ну, поживем – увидим – сказал офицер с хитрецой – в конце концов, вы же не будете на меня давить – сказал Сисин – а вдруг перемены приведут нас к смыслу? – посмотрим – повторил Валентин – что касается вашей роли, то позвольте вам отменить внутренние рецензии – синхронизируя с переменами – но ни на месяц раньше срока – в пользу бедности правдоподобия – чем бы вы хотели заняться? – во всяком случае, не общественной деятельностью – тогда чем же? – слушайте! – он с обожанием вгляделся в Сисина – а давайте вас прославим – давайте издадим во всем мире ВП – книжонка того, несомненно, заслуживает – не в пример Детям – желаю вам поскорее ее дописать – а ликвидация? – снова поинтересовался Сисин, пропуская многие детали разговора от волнения – Богоугодное дело – пролепетал офицер – вы поосторожнее с иностранцами – произнес он погромче и даже посмотрел по сторонам, спускаясь на первый этаж конспирации – от нее изжога, но я люблю – признался по-дружески Валентин, тыча в колбасу алюминиевой вилкой – не дают здесь ножей! – боятся поножовщины – засмеялся Сисин – я поцелую под столом вашу руку? – офицер побледнел от волнения – я незаметно, никто не увидит – ведите себя прилично – сказал Сисин – понимаю – не обиделся агент – так вы соглашайтесь, пожалуйста – вы даже не знаете, как все вас хотят – ну чего? – я пошел – позвольте удалиться в мире в свои порядки – Сисин в задумчивости шел по бульвару – Богоугодное дело – прошептал он.